Рагнарок Старшего Бога Евангелиона

Синдзико привела Ману в комнату, где женщина и трансгендер остались наедине. Пилот Евы-01 похотливо впилась напарнице в губы и начала потом смотреть, как та раздевается, и сама себя оголять. — Хочу спросить, Синдзико-кун, мне тебя считать в каком гендере? Когда мы будем трахаться друг с другом? Всё-таки мне непривычно трахаться с женщиной, у которой есть член? Просто с женщиной — пожалуйста, но не с той, у которой есть член! Синдзико молча улыбалась, когда Мана сейчас перед ней избавила себя от летнего платья и под ним осталось лишь нижнее бельё. Сама она, Синдзико, тоже сняла одежду, и в отличие от Маны осталась сразу полностью голой — ибо женское альтер-эго трусов не носило: только платье и открытая обувь, никакой другой одежды. Член Синдзико уже смотрел на Ману приподнятой головой. Та, надо сказать, чрезвычайно обрадовалась при виде этого инструмента, каковой она относительно давно не видела. — Давай я сниму! — Синдзико коварно припала жадными ладонями к прелестям Маны. Они оголились — нижнее бельё девушки отлетело прочь и они оба, уже полностью голые, пали на кровать. После обмена сладкими, энергичными поцелуями и ласок голой кожи, вслед тому, как Синдзико уткнулась пару раз лицом между грудей и пососала соски, дала Мане тоже языком пройтись по своим соскам, наши герои взялись за взаимные ласки гениталий: — Давай сосать друг у друга? — предложила Мана. — Давай, — Синдзико протянулась на кровати, — залезай. — Да, — и Мана очутилась над трансгендером и принялась сосать тому член, а Синдзико прямо над лицом получила прекрасное девичье влагалище, каковое незамедлительно познакомила со своими губами. — У-м, — Синдзико охотно сосала подруге куночку, и как же приятно ей стало, когда из Маны очень быстро засочилась приятная тёплая влага. Не говоря о том, что очень приятно было и головке, и всему стволу — когда Мана обхватывала горячими губами сей поднятый мужской орган, Синдзико было очень приятно. А ещё лучше становилось от того, что всё время пилот Евы-01 ощущала себя женщиной или гермафродитом, и это осознание чрезвычайно увеличивало удовольствие. Мане тоже было очень хорошо от того, как приятно Синдзико ласкала ей вагину, а она в ответ одаривала орально мужской жезл: ритмично вбирала прямо торчащий ствол в горячие девичьи уста и услаждала член обволакиванием влажного тепла. — Так, Мана-кун, — после продолжительных ласок заговорила Синдзико, чувствуя, что рот её уже устал, — давай теперь я поработаю клитором. — Ты хочешь мою задницу? — сразу смекнула Стальная подружка, ибо хорошо знала вкусы предмета своей любви. — В твою задницу я кончу, Мана-кун. А сейчас я хочу, чтобы ты кончила. Давай… чтобы я целовала твои груди. — Хорошо. Мана и Синдзико слились сидя — пылкая Стальная подружка с рвением воссела на «клитор» парня, считавшего себя девушкой, и так обхватила руками спину поджарой Синдзико: позволила той уткнуться нежным лицом себе в грудь, дабы ласкать, а сама Мана поглаживала спину любовницы — потом, после этих ласок, Мана как следует задвигалась, работая на члене и окутывая тот теплотой уже своего нижнего нутра, начинавшегося за половыми губами. Довольная Синдзико, опираясь назад руками, с доброй и счастливой улыбкой взирала на груди и лицо, шею и плечи любовницы, которая сейчас своими энергичными опусканиями и приподниманиями доставляла огромное удовольствие члену — и было очень тепло и приятно, но, увы, недостаточно быстро и слишком широко. Потому через некоторое время, когда стала чувствоваться усталость Маны, Синдзико сразу попросила: — Так, а теперь давай твою задницу. — Задницу? — как ей было не знать, что всё закончится этим? — Да, я хочу поуже. — Ах ты!.. — Мана быстро посмеялась. — Ну давай, давай, дорогая… Что ей ещё осталось делать? Мана подумала, что из женщин своего гарема Синдзико более уделяет внимание Аске в первую очередь потому, что рыжая красавица всегда даёт своему возлюбленному брать себя именно в срачной ход, ибо там уже. Потому Мана слезла с члена и покорно расположилась рачком — у Синдзико в руках оказалась смазка, палец не заставил себя долго ждать и верно проник в девичью жопу для растяжки. — Мана, ты ведь не хочешь в туалет? — Э, нет. Хотела бы — сказала бы… раз будет такое. — Ах, Мана-кун, — Синдзико быстро закончила подготовку, нанесла смазку, чем доставила себе удовольствие, после чего надавила на анус Маны концом своего фаллоса, — ох, Мана, давай! — А-ах, — Мане пришлось немного попотеть, так сказать, когда в потроха врывалось то, чего там быть не должно. Но она справилась с этой ролью, тем паче после проникновения туда члена, Синдзико позволила Мане привыкнуть к нахождению там инородного тела. — Мана-кун, ты как? — член погружался в тесноту и теплоту ануса, входя в отверстие между ягодиц, и один взгляд на голую спину Маны вызывал дикое предвкушение последующих поступательных движений. — Син… дзико, ты можешь начинать двигаться, думаю, — по своим ощущениям решила Мана, попутно суя себе руку, чтобы мастурбировать клитор. — Хорошо, — Синдзико резко схватила руками таз своей женщины и наконец заработала. Удовольствие выходило отменное, зад как раз обхватывал уже, Мана была красива, протянутая спина очень соблазняла, не говоря о том, что, как и всякого любителя анального секса, Синдзико просто заводила поза по-собачьи. — Ох-ох! — пилот Евы-01 от души работал над задницей Маны. — Как хорошо, как же хорошо! Сожми мой клитор, Мана-кун, сожми его, чëрт возьми! — А-ах-ха-ха-ха! Ты сумасшедшая! — Мана посмеялась, и таки постаралась кишкой обхватить обильно двигающейся внутри член. — О, Синдзи…ко, у меня ощущения, что мне хочется срать, но я не могу просраться! Ты уж извини меня… — О, отлично! Отлично! — Синдзико в ответ распирала кишку Маны и ездила там очень быстро и энергично, вкладывая всю силу в толчки и работая во все узлы тазом. — Ах, как хорошо! Как тепло, как узко! — Кончай давай побыстрее, мне всё же это не очень приятно, даже если я мастурбирую, — Мана старалась растирать клитор, поочерёдно сменяя руки. — Мана-кун, чем уже ты меня сжимаешь, — пыхтела Синдзико, — тем скорее я кончу. Это во-первых, а во-вторых, если ты захочешь испражниться, то я буду не против того, чтобы кал твой изнутри давил мне на головку, чтобы было теснее. Я слышала, это очень приятный способ разбавить анал. — Фу, Синдзи, я не знала, что ты такой извращенец! — даже Мана смутилась, каждый миг чувствуя кишечником распирающий нутро член, туда-сюда ходящий, врывающейся в самые потроха, но словно бы никак не способный ворваться до конца. Синдзико от таких обвинений ожидаемо рассмеялась: — Ох, Мана-Мана-кун, знала бы ты, какое нам, мужчинам, удовольствие доставляет анал! — Ты же не мужчина теперь, ты женщина? А женщины в жопу женщин не ебут! — Да, Мана-кун, но, — с большим удовольствием парировал Синдзи, растягивая на лице блестящую ухмылочку, — я женщина в теле мужчины, а раз у меня тело мужчины, грехом было бы не воспользоваться самым приятным способом сношения! На таких словах долбильщик максимально набрал обороты, посылая в жопу Маны малого, разя натисками тайный храм Афродиты. Кажется, после этого начал подступать долгожданный оргазм: — Мана, я сейчас кончу! — провозгласил по ходу этой бешеной скачки любовник. Впрочем, давайте уважать права трансгендеров и будем стараться вести речь о нашем пилоте Евы-01 в том роде, в котором он, то есть она, себя осознаёт. — Хорошо бы, хорошо бы, дорогая, — Мана терпела, её очень сильно таранило в зад и она даже кряхтела сквозь зубы. — Жаль, у тебя нет простаты, Мана!.. С ней — давать в жопу — одно удовольствие! — говорила Синдзико, покрываясь приятно прошибающим потом. — О-о… Хо-хо! Ах! А-ах! А-х! — максимально быстро задолбила Синдзико, вынудив Ману не без напряжения прикусить губу, и к своему облегчению девушка внизу таки почувствовала, как горячая сперма вырывается в недра её заднего прохода и оседает в кишечнике. — О-ух! О-ух!.. Синдзико пришла в сказочный восторг от такого извержения: сокращения пениса и выбросов порций семени. Она резко приостановилась после первых двух очень быстрых и чрезвычайно приятных вылетов капель, и несколько мигом пролетевших секунд на коленях подождала, покуда не выйдет из члена вся сперма и не заполнит жопу Маны. Последняя сообразила как сделать любовнику приятнее — Мана максимально стиснула потроха, дабы давлением сфинктера именно в этот момент стало максимальным, и не прогадала — Синдзико напоследок кайфанула не по-детски и от этого.  — Спасибо, Синдзико, ты довольно быстро кончила и меня не томила, — только это осталось прокомментировать Мане, вслед покинувшему её потроха пенису. Наконец облегчение. — Не то слово! — очень довольная, Синдзико шлёпнула ягодицу любовницы, а потом протянулась следом подле Маны, приземлившись на бок. — У-ум, — Мана с улыбкой повернулась к ней — и Синдзико тепло соединилась со своей женщиной губами. — Сядь мне на лицо, Мана-кун, я буду сосать тебе, — через некоторое время отдыха попросила Синдзико. — Хорошо, — с очень приятным предвкушением любовница вскарабкалась и накрыла уста Синдзико своим самым нежным местом… Аска и Мари прибыли в комнату за ручку: — Давай я сделаю всё, что ты захочешь? — предложила Сорью, чувствуя себя должной отплатить всей возможной лаской на такую любовь. — Как скажешь, — Мари раздевалась. — Я хочу… — Вылизать тебе попку? — наперёд угадала наша обладательница прекрасных рыжих волос и гордого характера. — Для начала — да, — Макинами немного стеснительно, но довольно повела пальчиками. — Тогда хорошо там помой, да? — Аска решила отбросить все условности и сделать приятно той, кому она не безразлична так, как бы эта лесбиянка того хотела. — С радостью… — Мари избавилась от всей прочей одежды, после чего завернулась в халат, обула тапки и пообещала скоро вернуться. Полностью раздевшаяся Аска же осталась ожидать свою любовницу на кровати. На руку ей попался мобильник — он был предельно компактным и вызывал голограмму перед собой, где Аска голосом могла приказать искусственному интеллекту вывести необходимое. Она стала просматривать некоторые старые фотографии, те, что были сделаны Мари, в том числе те, где она была с её матерью и той женщиной по фамилии Фогель, хотя таких тут нашлось меньше всего, даже меньше, чем те, где она была с Юй в студенческие годы. — Ну, — вернулась обратно предельно счастливая Мари, Аска быстро убрала эти фотографии, — я запустила себе в кишки рой наших маленьких нано-друзей, чтобы они уничтожили все частицы дерьма у меня в кишке, близкие к твоему язычку. Мари на ходу скинула с себя халат и Аска сходу узрела всю наготу этой большегрудой и смазливой девицы. — Гм, да, давай, — Аска выпрямилась перед ней, взялась руками и начала жарко целоваться в губы с этой красавицей; лесбиянка же в ответ особенно уделила внимание ягодицам возлюбленной, опустив руки и коснувшись ладонями этих чудесных полушарий Ленгли. Надо ли говорить, что Аске очень пришлись по душе такие поглаживания? — О, Мари, ты такая шлюшка! — Аска в благодарность захватила язычок своей женщины. — Ох, ложись, киска! — Мари откинулась Аску на кровать. Та приземлилась на спину и выбросила перед Мари ноги. — Давай, давай сюда свою попочку, — Аска забралась дальше на постель. Мари скинула тапки и легла перед ней, повернулась тылом к лицу Сорью. — Ложись поудобнее. — Давай я тогда так, — Мари перевернулась на спину и подняла ноги, Аска на коленах оказалась перед ней и опустила голову к поднятому тазу, бёдра Макинами очутились на спине Сорью — активная красавица пощекотала язычком сперва клитор — и только после этого, смочив как следует язык, взялась за анальное отверстие своей любовницы… — Кенске-кун, ты думаешь сейчас со мной поразвлечься? — поинтересовался Каору, когда Аска и Мари, Синдзико и Мана оставили общий сбор. — Да, — отложил свою камеру гик. — Потом нас могут отправить на миссию, пошли тогда сейчас, — Кенске взял Каору за руку и посмотрел на свою жену. — Эй, Рей II, не скучай, ладно? — А? — та с непониманием взглянула на супруга, отрываясь от видеоигры. — Мне не скучно… — А, ничего! — отмахнулся и посмеялся Кенске. Он уходил за ручку с Каору. — Скучно тебе не будет. Рей II сразу переключила внимание на игровой процесс: на пару с Рей Quatre и Рей Альтер троица отчаянно рубилась, с ними по сети ещё играла и Чибиями из своего соответствующего помещения в «Wunder». Каору и Кенске уединились и первым делом встретились губами. — Я всегда знал, что ты парень ничего, Кенске-кун, — ласково говорил Каору, весь настраиваясь на секс с товарищем. — А ты такой красавец, Каору-кун, самый красивый из парней, которых я только видел в этой жизни! — Кенске улыбался в лицо Каору столько же восхищённо, сколь и он улыбался ему. — Ты очень хорошо смотришься с Синдз… ико — ха-ха-ха! — и очень похож на мою любимую жену, Рей II. Каору ещё раз за это поцеловал Кенске в губы — глубоко и очень выразительно. После чего отвернулся лицом к постели и начал снимать с себя одежду. Парни быстро оголились: — Если с Синдзико я уже занимался любовью с глазу на глаз, так сказать, что с тобой — нет, — во время раздевания заметил Кенске, — так что я в предвкушении, в очень приятном предвкушении! Заняться сексом с таким красавцем! Синдзико тоже очень красивая… мужчина! Хе-хе! Так что я думаю, с тобой будет столь же приятно, как с ней. Каору просто улыбался, заканчивая снимать перед Кенске одежду, после чего, когда юноши полностью оголились, Каору схватил Кенске за руку и парни вместе оказались на постели — глубокие поцелуи, засосы рот в рот, поглаживания кожи, боков и груди, пощипывание сосков, проведение языком по ним, иные ласки распалили обоих — члены одинаково встали сразу у двоих, и, несмотря на то, что Кенске был гетеросексуалом, он завёлся от прелюдии с таким сладким и красивым парнем, как самая последняя похотливая сучка на свете. — Дай мне своего маленького друга, — Каору продолжил тем, что пропал к члену Кенске и заключил этот орган в тепло своего рта. — Ах, как классно! — тут Кенске, наблюдая голое и бледное тело Каору, взял тюбик со сказкой, смазал палец и вытянул руку — засунул указательный в анус делающего минет. Каору стало очень приятно: даже без стимуляции собственного члена, анальное кольцо отреагировало очень живо — попочка прирождённого гея оказалась очень чувствительна при любом проникновении. Кенске подвигал там, очень заметно заводясь — и член лохматого гика затвердел до конца. — Я хочу взять тебя в рот силой, — попросил Кенске. — Угу, — и Каору занял более удобную позу, чтобы веснушчатый парнишка мог взять альбиноса за голову и овладеть ртом, толчками пропихивая туда свой крепкий член и крайфуя от орального овладения таким бледным, нежным и красивым бисëненом, прямо как его жена. — Так, камера, — Кенске, чтобы ещё сильнее завести себя, взял своё любимое устройство, с которым он не расставался, и навëл объектив на лицо Каору, в чью глотку он часто погружал свой налитый кровью ствол. Одной рукой автор эротической съëмки держал записывающее устройство, иной придерживал затылок Каору. — Так, — хищно облизать губы Кенске, чрезвычайно балдея от удовольствия, но пока ещё не испытывая реальных позывов кончить, — давай ты теперь будешь лизать мне очко, да? — Хорошо, — выпустил изо рта член Каору, — давай. — Сейчас, — Кенске быстро настроил своё устройство, он повесил его в воздухе так, чтобы камера брала зад самого Кенске, а перед его лицом, когда оператор повернулся тылом к Каору, географический экран отображал эту сцену, позволяя виде это и одновременно дрочить свой обслюнявленный, торчащий член. Каору пропал к ягодицам любовника и очень усердно водил языком между ними, гладя и щекоча верх и низ вокруг ануса, водил Каору и по самому отверстию, предварительно озаботившись, чтобы оно максимально раскрылось, он периодически увлажнял язык и просовывал тот до предела в теплоту заднего прохода Кенске, теперь самым дарят гетеросексуалу наиболее приятные ощущения, какие только может предложить ему опытный гей. — Так, достаточно, — через несколько минут сказал Кенске, как следует насладившись такой практикой. Гетеросексуал повернулся лицом к гею. — Ложись. Каору начал переворачиваться на спину, чтобы предложить Кенске свой несравненный зад. — Нет, не так. — А как? — Каору снова оказался на спине и стал живо поднимать ноги. — Хочешь видеть моё лицо, да? — Да, но сперва я хочу сам тебе отдаться, — выказал желание наш любитель женщин, беря в руки смазку. Член Каору перед его глазами лежал на животе. — А, понятно, — красавец плюнул в руку и стал разминать ладонью своего мало, чтобы тот, сам почти вставший до предела, окончательно стал каменным от крови. Кенске же в это время смазал себе пальцы и проснулся их позади себе в анус. Его член стоял и он испытал удовольствие от того, как сам себя растянул, попутно среди веснушек появилось особенно заметное стыдливое покраснение. — Скажешь, — после растяжки Кенске начал смазывать место состыковки, и фаллос теперь стоял во всей красе, бледный, с ярко-розовой головкой, очень аккуратный и как раз словно бы предназначенный для вхождения в мужские попки. Эти действия от рук Кенске также доставили Каору яркие ощущения, а уж что было следом, когда гетеросексуал приземлился на свой трон! Лохматый гик, с восставшим членом, насел на член красавца — наезднику потребовалось некоторое напряжение, чтобы таки пропусить в себя это копьё — тогда лежащий Каору мужским копьëм очутился внутри любовника и серьёзно приложил ладони к его ягодицам. В свою очередь висящая прямо в воздухе камера отображала воздушный плоский экран с трансляцией того, как задранный фаллос входит в мужской анус, и сейчас, когда Кенске закачался на престоле Слаанеш, стало видно, как бледный ствол поочерёдно ныряет и высвобождается из недр молодого человека, из его анального кольца. И наблюдение за этим заставило Каору смочить стенки прямой кишки Кенске своим обильно источаемым предсеменем. — Ум, — протянувший ноги гей с опытной улыбкой стал довольно поддерживать руками ягодицы любовника и чуть помогать отдающемуся натуралу немного согнутыми коленями. С молодецкой удалой ухмылкой Табрис наблюдал за горячим гиком и его торчащим членом. Совершенно верно сейчас Кенске больше услаждал сам себя, стимулируя свои потроха. Твёрдый ствол Каору, одним обстоятельством своего нахождения, самым благотворным образом активировал нервные окончания самого нежного мужского места. Так Кенске поделал несколько минут, покуда не стал в одной позе — Каору прибавил ему удовольствия, когда смазанной рукой взялся за член — и подрочил тот. — С-спасибо, — чëлка спала на глаза залитого краской Кенске, краснота также активно проявилась и на его груди. Несколько вспотевший, юноша стал приподниматься, его член всё ещё стоял, а освободившейся фаллос Каору покинул снова тесно сжавшееся анальное кольцо. После Кенске без лишних слов добавил себе смазки в задний проход, просто повернулся тылом к лежащему Каору и склонился, оказался протянут перед стопами любовника, позволяя тому видеть свои спину и зад, и особенно хорошо раскрывшийся и полностью расслабленный в такой позе анус. — Хм! — Каору провёл себе пальцем по растянутым в предвкушении губам, — прекрасно, — воодушевлённо, несравненный по красоте, поджарый обладатель белых волос и красных глаз оторвал свои зад и спину от ложа, и быстро нанёс смазки на плотно стоящий фаллос и атаковал с колен зад Кенске, слово какой-то похотливый кролик, — вставил малого сходу и легко в такое очень удачно расслабленное место. — Какой кайф, Кенске-кун. — Ага, мне тоже, так приятно достало до простаты, — сразу при проникновении до конца как следует прочувствовал Кенске. — Основное наслаждение впереди, — с таким словам весëлый Табрис самым привычным образом заимел с коленок, наслаждаясь хорошо знакомым для себя тëплым нутром заднего прохода юноши. Кенске одновременно с этим усиленно дрочил себе и смотрел на камеру, которая показывала процесс со стороны, да ещё и с нескольких ракурсов. Актив легко и быстро вошёл в очень скорый темп, отрабатывая пассива очень динамично — тому, чей член чистил ход, было очень привычно так поступать с молодецкими седалищами. — Ах-ах! Ва-х! — издавал Кенске, очень быстро себе дроча под такое дело. — Ах, как мне это в кайф, Каору-кун! Как быстро ты из меня выбиваешь! — Смотри, Кенске-кун, не кончи раньше меня, — учтиво предупредил Каору, действуя тазом в своё удовольствие и искренне наслаждаясь сношением заднего прохода — как же приятно ходить там взад-вперёд своим налитым кровью членом! Уверенный в себе блаженствующий актив закрыл веки и немного откинул голову, максимально вытягивая свою немного непропорционально длинную шею. — Как круто! Хорошо, что я открыл для себя такой способ получения кайфа! А то так я никогда бы не догадался, что анал для парня снизу может быть так приятен! — удовольствие от такой стимуляции простаты показалось Кенске невыносимым: содержимое неимоверно чувствительного нутра меж фаллосом и анусом как выбрасывало наружу. — Ох, кайф! — оно тут прямо брызнулось из уретры, даже прежде, чем Кенске успел сообразить, и сделалось в те пять секунд невероятным, прекрасным и наиболее острым в той самой сказочной области между анусом и фаллосом. — Ах! — сперма шла из члена порциями, обильно истекая. Каору при этом хорошо почувствовал, как сокращаются стенки ануса Кенске, это настолько простимулировало ему член, что активный гей не сдержался и продолжил очень быстро работать в заднице пансексуала, ощущая готовность кончить с секунды на секунду. — Ай, больно, Каору-кун! Больно! — теперь после извержения всей спермы ощущения от давления на простату пошли очень неприятными. — Каору! Каору, слишком погружённый в процесс, не смог сказать даже «потерпи», хотя ему и было стыдно за то, что он подвергает Кенске такой муки. Ещё несколько толчков, Кенске, недовольный болью, для начала сжался и это сжатие оказалось решающим: Каору почти остановился, потому что из его члена обильно пошла сперма, даря очень острее удовольствие: — У-ох! У-уф!.. — с такими достаточно тихими звуками, Каору закончил процесс, и теперь, кончив, гей посмотрел на протянутую спину пассива, и увидел через камеру этот же процесс со стороны. — Прости, Кенске, — наконец смог извиниться Каору, когда его извержение закончилось. — Как мужчина, ты должен меня понять, я был готов кончить, а сокращения твой попы меня добили… — Хорошо, Каору-кун, я не в обиде, — успокаивал дыхание Кенске, с лица до пят охваченный страстным жаром. Его потроха освободились, и Каору телекинезом притянул пачку влажных и приятно пахнущих салфеток — одну достал себе, чтобы вытереть член, а остальную передал Кенске. — Тебе было очень приятно, да? — Каору с удовлетворённой улыбкой легко протянул ноги вдоль товарища по оружию и любовным утехам. — Ага, это просто чудесно! — Кенске сидел на кровати, опустив руки к бëдрам, и вслушиваясь в ощущения заднего прохода. — Я рекомендую тебе, Кенске-кун, когда будешь в другой раз с мужчиной или с женщиной, чтобы обязательно тебе кто-нибудь третий прочищал это место, — посоветовал Каору. — И лучше всего, конечно, чтобы это был мужчина, а не женщина с чем-то там, чтобы он кончил в тебя. Потому что одна из самых приятных вещей здесь, это когда в тебя кончают внутрь. Одно предвкушение извержения в тебя, оно уже вызывает половину возбуждения. — Да, раз в моём распоряжении предостаточно членов, я буду стараться так делать как можно чаще. Думаю, мне даже ничего больше не надо будет. Я подсел на это дело, — честно признал Кенске. Аска припадала губами к тому же месту — к великолепному седалищу: она сосала очко Мари, глубоко проникая мокреньким язычком в эту тёмную дырочку, весьма широко раздвинутую и открытую для таких ласок — Аска обводила концом языка анальное кольцо, просовывала вглубь. — Ум, — когда язык в конце устал, Аска отпрянула от широко раскрытой дырочки Мари и взялась рукой за искусственный фаллос. — Иисусе! Я прочищу тебе недра так. — Да, хорошо, — Мари опустила задранные ноги. Потом снова подняла, Аска из тюбика направила в задний проход лесбиянки побольше смазки — с сосредоточенным видом выдавила прилично, потом смазала ствол искусственного фаллоса, ткнула им в анальное кольцо и погрузилась штукой в недра Мари. Сама Сорью располагалась над Макинами, задиравшей ноги. Активная любовница стала дрочить клитор лесбиянке, немного так поделав, покуда Мари привыкла к нахождению у себя внутри большой штуковины, рыжая девица взялась и за движения на том фронте.  — Ну как тебе? — орудовала над ней эта Аска, чьи огненные волосы отдельными спадающими локонами достигали больших мячиков Мари. — У-ум, — Макинами обнажила зубки. — Давай, еби меня: что я ещё могу сказать? Искусственный член погружался и снова являлся из максимально широко раскрытого ануса Мари, достигая самых возможных далей её кишечника. Все чувствительные нервные окончания в этом заповедном месте оказались задействованы. — А-ах! Как хорошо! Святой Иисусе! Пронзи, пронзи меня, сучка! — Получай, получай тогда, шлюха, извращенка! — собравшись с силами, от души напрягая собственное тело, Аска зачастила движениями так, что у неё аж заструился пот и шумные звуки от её движений наполнили комнату. Босые ноги Мари за плечами Аски торчали к потолку, сама рыжая красавица постоянно находилась в движении, сотрясая любовницу толчками, направленными в анус. Через некоторое время девицы немного изменили позу — одна нога Мари протянулась по покрывалу, вторая оказалась поднята и закинута на плечо Аски, а сама Аска продолжала трахать немного с боку. — У-ух! — издала Мари, неустанно мастурбируя себя рукой. — Какая круть! Моя задница горит! Пылает, как Огонь Олимпа! О Пресвятая дева Мария! Эта смазка с перцем просто охуенна, бля! — А то, Мари!.. Сейчас ещё и не так загорит, извращенка!.. — с торжественным выражением ублажала её Аска, с каждым ходом вонзаясь в чувствительное нутро. — Эх! — снова издала Мари. — Иисусе на Небесах! О, моя лисичка! Мой Ангел!.. Карай меня за грехи, карай, мой суровый небесный судья! Карай Марию Искариот! Накажи Марию Искариот! Чертовку, предательницу естества!.. Продолжай, продолжай уничтожать мою жопу! Не давай пощады! Не давай, пусть моя шахта пылает! Разжигай мой пожар в… месторождении угля!.. — Ах! — вторила Аска. — На те, ивращенка! На те, четырёхглазая! Через некоторое время рьяного задосношения наши активные девчонки снова поменяли позу: на сей раз Мари очутилась лицом к кровати, а Аска животом к спине Мари, ноги — раставлены назад, на руках она держит себя и имеет любовницу в зад, чья ноги более ровно протянуты меж её ног. А клитор Мари прижат к ложу и лесбиянка немного трëт им. — На те, — приговоривала Аска, — на те, Мари-сука! Ну как?! Как тебе?! — рыжая валькирия бросала все силы на прочищение задницы грудастой трибады. — О, ты уничтожаешь мою попку, ни шанса ей на пощаду! — поддерживала Мари и таком положении. — Как же распирает! Как меня пробивает, о, дьявол! Иисусе! — Ах! — в огне страсти Аска почувствовала, как её прошибает очередной пот. — Да это как зарядка для меня, ебать тебя, сучку Мари! О, Иисусе!.. И-и-исусе! Наконец Мари оказалась на боку и отвела назад одну ноги, а Аска, уже не столь быстро, погружала искусственный член в задницу своей любовницы. Та при этом активно дрочила себе в таком положении, не отрывая активно работающих пальцев от твёрдого клитора, вагина живо сочилась мокротой под это дело. — А-а-а! — вырвалось наконец у Мари из глотки. — Иисусе! Вха-а-а! Аска, я кончаю, о как я кончаю! У-у-ух! У-а-ах! Иисусе! О, святая Мария! О, святая Мария!.. Мари содрогнулась от мощного и нахлынувшего оргазма, особенно приятно отдававшего в пронзаемый зад. Аска работала из последних сил. — Ты всё? — уточнила залитая краской и потом трудящаяся. — Да-да, моя киска! Иисусе! О, боги! Боги!.. Аска, это был самый лучший мой анальный оргазм в жизни! — не могла не восхититься Мари. — Уф! — Аска прошлась ладонью по своему горячему лбу. — Ну наконец-то я выбила его из тебя! Извращенец Синдзи, право же, кончает куда быстрее! На том Аска покинула потроха Мари искусственным членом, не снимая его с себя, крепящегося за ремешки (именно за ремешки, не за трусы, зад Аски оставался голым — Синдзи терпеть не мог те способы крепления фаллоимитатора, которые хоть что-то закрывают), встала за бутылкой воды, хлебнула порядочно и передала Мари: — На: ты же, наверное, тоже хочешь пить, четырёхглазая? Небось вспотела вся… — Спасибо, принцесса! — лесбиянка тоже в долю утолила жажду. — Вот видишь, какая ты заботливая!.. — У-ф! — Аска сняла имитатор, и вытянула ноги подле Мари. А потом таки заговорила куда менее строптивым тоном: — Ты как, моя сладкая крошка? — У-ум, — большегрудая Мари в ответ засосалась с Аской. — Замечательно, моя золотая принцесса! — Ага, извращенка. — Готова тебя ублажить, ваше Величество! — крепко обняла её Мари. — Не, — позволяя Мари на себе повиснуть, Аска взяла бутылку и продолжила поглощать воду. — То есть я должна ещё отдохнуть. — Как знаешь, принцесса, как знаешь, — Мари бодро сунула руки под затылок и протянулась приличными сиськами к потолку, свободно раскинув ноги, в то время как Аска сидела несколько выше в менее расслабленной позе и с долей флегматизма на лице пила минералку из бутылки. — Ва-ах! — те временем в другой комнате издала стон Мана. — Спасибо, Синдзико, — разошлась насытившаяся кинулингусом девица в благодарностях, обнимая своего любовника, точнее — любовницу, — как я люблю тебя! — Угу, — кивнула Синдзико, трансгендер после успешного куни протянул ноги и положил руку на плечи Маны, попутно позволяя языку и губам наконец отдохнуть после продолжительных трудов. — Син… дзико-кун, а что ты ещё хочешь? — очень любовно предложила Мана, получившая отличное наслаждение и готовая на порыве радости делать всякое. — Ну, — Синдзико задумалась, слегка болтая ногами — Мана постаралась с бочка припасть к поджарому торсу. — Я хочу, чтобы трое-четверо совершенно незнакомых нам мужиков трахали тебя, но при условии, что они совокуплялись бы с тобой только в зад. А влагалище не трогали. И без гандона. Я потом ещё хочу кончить в твою попку, после того, как эти парни кончит в тебя. При этом кто-нибудь один из них будет ебать в зад меня, одному ты будешь давать в рот и ещё двое дадут мне в руки члены, чтобы я им мастурбировал. Идëт? Мана, улыбаясь, с долей определённых чувств, понятное дело каких, выслушала это пожелание. Любила ли она того, ради кого была готова на многое? Любила! — На «Wunder» служат тысячи людей, думаю, я смогу найти четверых, — Мана игриво пообводила кончиком пальца вокруг соска Синдзико. — Отлично, Мана, — очень счастливо Синдзико поцеловала любовницу в губы, — ты достойна быть моей девушкой: Мана-кун, ты настоящая шлюха! Будь шлюхой, Мана, вот зачем ты мне нужна! Мана, я хочу, чтобы ты на моих глазах принадлежала многим мужчинам и удовлетворяла их анально! Аска готова на всё это ради своей любви ко мне и потому я отвечаю ей пропорционально тем стараниям, которые она оказывает, чтобы делать приятно мне. Синдзико взялась за свой приподнятый мужской орган, правда пока не очень сильно. Она не скрывала более, прямо подталкивая Ману быть шлюхой. И, повинуясь любви, Мана быстро сбегала — будучи шпионкой, Стальная подружка мигом использовала искусственный интеллект, который позволил найти незанятых лиц, среди них Мана выбрала в первую очередь тех, кто не состоял в браке. И написала им. — «Здравствуйте», — Мана приказала компьютеру вставить имя индивидуального сотрудника, — «к вам обращается Мана — зовите меня по имени — я и Синдзи, пилот Евы-01, хотим обратиться к вам с интимным предложением. Если вы хотите почувствовать в процессе снятия стресса пилотов и получить удовольствие — безо всяких обязательств — то милости прошу ответить на моё предложение. Это займёт около тридцати минут». Немного подумав, Мана добавила: — «Это нужно сейчас, я вам заплачу». Потом Мана сразу была вынуждена отвечать на десять сообщений — ей по итогу удалось договориться с тремя. Так как абсолютно все в экипаже знали о характере пилота Евы-01, никто особенно не удивился. Мана привела троих техников, возрастом от тридцати до сорока, внешности достаточно заурядной, но и Синдзико сейчас внешность не интересовала — она хотела, чтобы это были именно люди с улицы. — Здравствуйте, — шлюха Синдзико вышла к взрослым щетинистым дядям не голой, в девичьем халате, и свободных тапках. Одного из них — немца — само это настолько возбудило, что он попросил сейчас трахнуть нашего героя прямо в этой одежде здесь и сейчас. — С удовольствием, но вы должны кончить мне в зад. — Да, конечно… — Синдзико, можно они таки будут прочищать мне именно влагалище? — попросила Мана. — Нет, именно зад, именно в зад они должны тебя иметь, — остался на своём наш развратник. Извращенец мигом подготовил свою норку и лёг под мужика, который быстро разделся — немного полный и волосатый, этот щетинистый и толстощёкий господин оставил на себе только носки на концах чрезвычайно волосатых ног — и расположился позади Синдзико, убрал платье от красивой жопы и похвалил: — Да, выглядит чертовски разъёбано, — прокомментировал в предвкушении этот самец — как потом они узнали, все трое считали себя отъявленными гетеросексуалами — и вот этот натурал надавил своим толстым членом на юношеское отверстие — продавился через анальное кольцо и таки свободно проник. — Ай, больновато, но ладно!.. — чуть поморщилась Синдзико. Мужик заработал у шлюхи внутри, похоже, очень сильно заведясь от этого девичьего платья. — Давайте, теперь меня, — Мана напротив приняла мужчину более высокого и крепкого, в районе тридцати пяти, он проник ей с тыла, прямо в попку — Синдзико с превеликим и хищным удовольствием пронаблюдала за тем, как хороший член пробил анус любовницы, и заработал там, входя и выходя, и это очень понравилось нашему герою. Как и то, что Мана взяла в рот у сорокалетнего дяди за щёку. И это всё под очень приятные ощущения в собственной заднице, каковые шли рука об руку с издержкой некоторых болевых ощущений… *** — Но как нам отвести от себя подозрения NERV? — вопрошал Давид во время обсуждения сего коварного замысла двух библейских праведников, которые натворили столько грехов и раньше, что только у Ньярлатхотепа они могли сойти за святых. — Очень просто, — поглаживал материал папируса Соломон, — я уже нашёл козла отпущения. В Атланте — это в Америке — один бывший христианский пастор по имени Пол Недин организовал по наущению Ньярлатхотепа очередной культ — «Церковь Живой Земли» — они молились Древним, и, вот что странно, дорогой отец, и до сих пор они все живы: несмотря на то, что во время последней битвы в Антарктиде погибли почти все слуги Древних — ментальный удар не пощадил всех, кроме вот этих вот везунчиков. Пол Недин жив — он и его паства молятся Древним в облике некого «Солтонское морского чудовища» из местных легенд — я воспользуюсь как каналом их верой, мы мыслеволнами, дабы перекинуть из ледяной тюрьмы того щенка Себетту, который сможет привести на Землю остальных, когда я разрушу тюрьму. И всё будет выглядеть как несчастный случай. Якобы я буду героически сдерживать самих Семерых, но, несмотря на все мои усилия, их 369 выродков смогут прорваться через разломы в ткани бытия прямо на Землю… Старшие Боги будут ждать, когда сами герои одолеют напасть: они же жаждут испытывать достойных… И когда всё будет кончено, я предстану героем, который до последнего сдерживал ужасных Семерых Богов Хаоса!.. Соломон уже не смог сдержать злой смех. — Тысячи тысяч! — Соломон поднял своё кольцо. — Легионы духов, демонов и джинов подчиняются мне — незримым ветром они собирают все слухи и ведают всё, следят за каждым, у меня столько глаз и ушей, потому я могу придумать и организовать этот план! — Но только ли этот Недин и его приверженцы будут в твоём плане? — почесал бороду Давид. — Нет. Мои слуги нашли ещё несколько кандидатов — если всё получится: у нас будут призыватели в Мехико, на месте Теночтитлане, нам помогут поклонники Чипактлхема из народа инатхоггуан… Церковь Живой Земли упомянута мною лишь потому, что эти глупцы положат начало, отец! Очи Соломона сверкали и ни у кого не возникало бы более вопросов, кто увидел бы зерцала царя Израиля в этот момент, за какие такие качества Ньярлатхотеп назначил именно сына Давида своим пророком. — Короче, всё будет путём! Я везде послал своих бесов! Они скоро вернутся и доложат мне, что у нас будет не меньше сотни призывателей по всему земному диску: от края до края! Обман, манипуляции, ложь, запугивание, обещание — мои бесы пойдут на что угодно, лишь бы у меня было не меньше сотни Огдру Хем!.. — А те, кто будут внимать твоим бесам, уже никому ничего не расскажут, когда на их зов явятся отпрыски Семерых? — обнажил ухмылку порочный Давид. — Да, никаких свидетелей! — отряхнул руки Соломон. Огдру Джахад пребывали, закованные в волшебный лёд: главы левиафанов торчали в разные стороны, а полностью покрывающая пленников холодная оболочка бросалась в глаза до боли угловатыми очертаниями — посреди чужого космоса они пересекали пустоту. И вот незримый Мост Тота был перекинут с далëкой Земли, ныне пребывающей на грани сна и реальности: колдовское искусство Великой Мысли нарушило их кому и под толстым покровом льда пришли в движения их голодные зерцала. Семеро-в-Одном проследили полёт Соломона в форме демона, который сходил по этому мосту Нуса. О, вы кто скованы цепями в небесах! Число Ваше — семь. Вы, рождëнные в глубинах Океана: ни мужчины, ни женщины. Вы, кто подобны завывающему ветру, Не знающему милосердия, не ведающему жалости! Вы, кто равнодушны к молитвам и мольбе. Вы — Змеи. Вы — свирепые звери. Буря! Злой ветер Вы. Зловещее дыхание, возвещающее губительную бурю. Вы — могущественные дети. Вестники чумы. Трононосцы Эрешигала! Земля! Семь Богов могущества! Семь демонов угнетения! Семь на небесах и Семь на Земле! Вы, кто обладаете великой силой и поступью! Не зная о заботе, вы измельчите Землю, как кукурузу! Не зная пощады, вы прогневаетесь на Человечество, проливая кровь, подобны дождю, и пожирая плоть! Соломон возвещал над скованными в угловатых кристаллах льда:  — Пусть теперь Семеро восстанут из Бездны! Прочь — сбросьте все цепи! Свобода вам! Власть вам! Серый царь-демон усмехнулся в довершение: — Я — взываю к вам! Я — Соломон, сын Давида, пророк Ньярлатхотепа… Я всё ещё лучший с 1973 года!.. [1] Кхм-кхм! Давайте, мои маленькие, не мальчики и не девочки, хватит вам валять дурака! — и крылатый Соломон с тарана врезался в лёд, когда все Семеро уже под оболочкой пробудились от таких речей и сквозь кору посмотрели на своего освободителя. И сжимал Соломон в когтях нижней конечности хрустальную эссенцию. — Нате вам живительного семени того Демиурга, кто Дремлет под Пирамидой! Вы же любите принимать семя? И когда эссенция просочилась через точку пробития, Соломон воззвал по очереди к каждой голове, реча их так, как было принято у тайных жрецов Халдеи: — Адад-Джахад! — Амон-Джахад! — Беу-Джахад! — Ирра-Джахад! — Намрат-Джахад! — Нергал-Джахад! — Нунн-Джахад! Каждая из голов отвечала вибрацией на обращение персонально к ней. Эссенция вошла в ту, которую назвали последней, и там печати Бога Полюса окончательно подошёл конец — Нунн-Джахад начисто расколол свою часть угловатой космической тюрьмы! Бес-прислужник Соломона очутился в той указанной церкви и сказал Полу Недину, когда тот молился Члену Шивы, начать призыв того, кому они поклонялись. Сам пастор выглядел очень глупо — смуглый латинос в летах, лохматый и уже с сединой, облачëнный в одеяние, похожее на таковое у католических священников, но с рисунком серого, фаллического монстра вроде Лох-Несского. Его рекли Фаллосом Шивы. А история поклонения брала начало из Общества Сознания Кришны: согласно преданию индуизма, бог сохранения Вишну и бог сотворения Брахма однажды наткнулись на столб Животворящего Пламени, бьющий из земли в небо, и решили измерить его — Вишну обернулся в кабана и стал копать, а Брахма стал птицей и полетел в высь; предела там столба Животворящего Пламеня он не сыскал, но решил схитрить — отыскал на столбе разумный цветок и решил договориться с ним, дабы тот засвидетельствовал, что он, Брахма, таки отыскал конец. Бог разрушения Шива прогневался на это и проклял Брахму, чтобы того чтили куда меньше, чем его, Шиву, и кореша их Вишну. А всё потому, что, как оказалось, столб того Животворящего Пламеня был не абы чем, а фаллосом самого Шивы. И то, что со слов Брахмы выходило, что орган сей куда меньше, чем на самом деле — такого Шива простить напарнику не мог. Вот и чтили адепты Живой Земли монстра из местных легенд за Фаллос Шивы. А монстр этот пришëл в коллективное бессознательное из снов Огруд Хем, заключëнных в лëд в глубоком чуждом космосе, и был навеян одним из них, кто более всего жаждал размножаться сам. Паства Пола Недина напоминала хиппи и выглядела эта шайка уж слишком абсурдно и безобидно, чтобы агенты Delta Green на них много обращали внимание. Подобно всем таким личностями, эти босые и отпускавшие бороду и волосы люди несли бред про квантовый переход и новый век ещё до Сопряжения Сфер. Их чуть было всех не убили фанатики-протестанты. По сути они были членами Нью-Эйдж — такие культы, замешанные на оккультизме, солипсизме, приватном толковании квантовой механики и всевозможном синкретизме, сейчас стали доминирующей религией мира. Вестник Соломона принял для них облик сияющего существа, которого невозможно было внятно описать, но каждый видел его очень красивым. Адепты «Церкви Живой Земли», обрадованные «божественному вестнику», мигом бросились к ближайшему водоёму, где должен был состояться призыв. Босые и заросшие, старые и молодые, белые и чëрные, культисты с детьми всей толпой сели в моторные лодки и быстро добрались до центра очень скромного озерца. И Пол Недин заголосил нужные песнопения под слова беса и все в лодке, включая малых детей, ему вторили. Продолжалось это до той поры, покуда из воды не вырвалась фаллическая лбина — очень большая! «Солтонское морское чудовище», имеющее раскрывающуюся во множество сторон ротовую полостью, всю усеянную сплошь острейшими зубами: оно стало ответом на эти воззвания. Увы, приверженцы немногочисленного культа забрали своих детей сюда, так что с самого начала тут были невинные жертвы, когда лодки сперва оказались подняты на сотни метров на вершине главы-фаллоса, а потом ниспали вдоль протяжения всего могучего ствола Шивы… В остальном этот первый вернувшейся на Землю Огдру Хем напоминал гибрид паука и плезиозавра — серый, как речная рыба, с шестью желтеющими бледными глазами, весь покрытый чешуёй, и очень крупный, сразу видный местными жителями при поднятии из озера. Черты типичной Несси тут тоже проглядывались. Когда его голова на длинной шее, очень сильно напоминая восставший фаллос, вытянулась в такт работающим на большой туше, очень плотным насекомоподобным ногам, все ближайшие жители Атланты дали дëру. Только босые и заросшие культисты, кто не смог принять участие в вызове, в блаженном экстазе забили поклоны половому органу Разрушителя Миров. Огдру Хем, обозревая местность всеми симметричными шестью очами, доставшимися в наследство от Ктулху, незатейливо решил, что простирающиеся от края до края пышные, зеленеющие поля и леса, периодически разбавленные дорогами и сверкающими небоскрёбами и более мелкими зданиями — это прекрасная среда для расплода всей братии. Лучше не найти. А «Фаллос Шивы» давно мечтал плодиться сам. Потому с помощью Великой Мысли гигант, недолго думая, позвал сюда всю родню — всех остальных 368 Огдру Хем… — Да, он зовëт их, — понял бес Соломона, похожий на пернатого и покрытого пухом гуманоида с головой совы, белых и фиолетовых тонов, — нам пора указать им координаты!.. Остальные передали через Мосты мысли Тота информацию своим. Итак, первый этап операции на Земле оказался завершён. Начался второй. В диких джунглях прямоходящие гуманоиды, покрытые чешуёй и с головами, напоминающими главы тигров, но с короткими щупальцами вместо усов, инатхоггуан — они, вслед за бесом Соломона, призывали: — Явись Чипактлхем! Явись Чипактлхем! О, Чипактлхем, обрушь гнев на богохульников! Низвергни их грязный мир! Их услышали — Огдру Хем материализовался так, словно из почвы вырвались корни, и сплели растительное подобие чёрного крокодила, очень большого и с дополнительными зелёными пастями, отверзающимися на суставах — вопящие теперь от ужаса, глупые культисты-инатхоггуан сами оказались первыми насажены на корни Чипактлхема. А бес Соломона, подобный крылатой жабе, захлопал крылышками с довольной усмешкой… Собакоголовые гули, внявшие очередному бесу Соломона — который на сей раз был подобен живому сгустку крови, его обитатели подземелий приняли за посланника Айуэб Гншала — очередные обманутые начали призыв: — Да будет отомщено живущим при свете дня за поругание Владык! Да будет отомщено живущим при свете дня за поругание Владык! Червь Победитель! — гули вычитали это имя из сборника творчества Аллана Эдгара По. Подумали, это некое священное воззвание, и причислили к лику своего пантеона этого товарища. И сейчас его звать приказал демон Соломона: — Червь Победитель! Червь Покоритель! Червь Завоеватель! Глотки дружных гулей заполнили площадь радикально настроенного города возгласами, соединив потом их в единый стих под завывания самых старших из них: Смотри! огни во мраке блещут (О, ночь последних лет!). В театре ангелы трепещут, Глядя из тьмы на свет, Следя в слезах за пантомимой Надежд и вечных бед. Как стон, звучит оркестр незримый: То — музыка планет. Актеров сонм, — подобье бога, — Бормочет, говорит, Туда, сюда летит с тревогой, — Мир кукольный, спешит. Безликий некто правит ими, Меняет сцены вид, И с кондоровых крыл, незримый, Проклятие струит. Нелепый фарс! — но невозможно Не помнить мимов тех, Что гонятся за Тенью, с ложной Надеждой на успех, Что, обегая круг напрасный, Идут назад, под смех! В нем ужас царствует, в нем властны Безумие и Грех. Но что за образ, весь кровавый, Меж мимами ползет? За сцену тянутся суставы, Он движется вперед, Все дальше, — дальше, — пожирая Играющих, и вот Театр рыдает, созерцая В крови ужасный рот. Но гаснет, гаснет свет упорный! Над трепетной толпой Вниз занавес спадает черный, Как буря роковой. И ангелы, бледны и прямы, Кричат, плащ скинув свой, Что «Человек» — названье драмы, Но «Червь, кто Покорит»: вот — герой ее! По мнению этого течения религии гулей, «Червь, кто Покорит» должен был принести победу Роду Ночи над богами дня и стереть с небес Солнце, дабы собакоголовое племя могло жить припеваючи на поверхности. А люди были бы их рабами и пищей. Червь Победитель не заставил себя ждать: подземный город оказался сотрясён и все голые визжащие псоглавцы погибли под обломками, когда на этом месте прямо на поверхность прорыл себе ход Огдру Хем в виде очень толстого и широкого червя или ползучей личинки, такой большой, что лишь один верх его напоминал восставшую горную вершины, на чьём фоне пигмеями бы выглядели даже небоскрёбы. Многочисленные короткие и конические подобия рудиментарных конечностей свисали с него; у головы они, кажется, больше походили на ротовые придатки, а напротив них, позади головы, виднелось несколько, как бы обрубленных подобных образований, это были своего рода органические пни. И всем этим Червь Победитель активно шевелил. В Мехико группировка индейских националистов, которые рассчитывали на месть всем белым и их полное уничтожение священной силой стихий, собрались плотной группой — и в такт духу ветра голосили вслед за шаманам: — Йота-Хем! О, услышал нас, Йота-Хем, одна из числа Огдру Хем!.. Силой Врил заклинаем тебя!.. Силой Врил заклинаем тебя! Через некоторое короткое время таких воззваний шутливый бес Соломона уже улетал от криков и кровопролитий, а позади бледное и ужасное существо с кучей глаз и множеством гибких конечностей восстало над деревьями, и подняла насаженных на когти индейских националистов… Где-то на просторах заснеженного Северного полярного круга собрались недовольные глубоководные, рыболюды даже облачились в тёплую одежду, сшитую под их размеры. Они заголосили на месте древнего храма глубоководных: — О, Саду-Хем, как сказал нам Посланник, ты тот, кто заберёт нас туда, куда отбыл Великий Ктулху! Мы верны тебе, Великий Ктулху, и не желаем жить под властью врагов твоих! Глубоководный жрец по напущению беса Соломона призывал Саду-Хема, остальные ему помогали. Под завывания рыболюдов на снег сошёл зелёный сгусток, похожий на дым, из которого быстро уплотнилось нечто огромное, стоящее на куче хтонических ног звериной амфибии, имеющее тысячи щупалец, покрытых присосками, и среди них, в вышине, в числе всего этого извивающегося и роняющего слизь добра, красным цветком просматривался целый шар, усеянный сплошняком пучащихся глаз. Саду-Хем, проголодавшейся после долгого сна среди льда и чужого измерения, взялся за французский деликатес… Где-то ещё… — Появись, Мера-Хем! Появись, Мера-Хем! Спаси белую расу, спаси белую расу! Нечто бледное и среднее между акулой-молотом, растением и насекомым вырвалось на зов… — Появись, Мера… А-а-а-а-а! — придурки со свастиками бросились уносить ноги от бледных конечностей той, кто их насаживала и пробовала на вкус «лучшую из рас». И где-то ещё негры кричали — они происходили из секты под названием «Нация Ислама» и бес Соломона для них прозвучал гласом Аллаха и Уоллеса Фарда Мухаммада, которого адепты секты и считали самим Аллахом [2]: — Появись, Урго-Хем! Урго-Хем, услышь нас и внемли нам! Уничтожь белых дьяволов! Очисти землю от белых дьяволов! Очисти… А-а-а-а! Нечто среднее между червём, рыбой и многоножкой рухнуло прямо на головы горе-призывателей и выпустило из себя зеленоватый газ: в его клубах чернокожие ненавистники белокожих и их дети подверглись прямо на ходу ужасающим трансформациям: у кого глаза выпучились, у кого из глоток полезли щупальца с присосками, как языки, все они стали звероподобны… И не успели ничего с этим сделать — так как Урго-Хем начал активно их лопать и наслаждаться вкусом мутантов, которые, кажется, ему больше пришлись по вкусу в таком виде. А потом он породил их из зелёного газа снова, на сей раз уже без останков одежды и более монструозных, возможно даже это были уже не они, но на выпученных глазах у новорждëнных монстров сочились слёзы! Теперь ненавистники белых дьяволов не просто становились едой, они становились едой многоразового применение! Вместо того, чтобы истреблять белую расу, Урго-Хем довольствовался тем, что жрал этих «богоизбранных» чернокожих, рождал их снова и жрал ещё раз, похоже, всякий раз менялся вкус и Урго-Хем хотел наслаждаться всеми вариантами… они стали настоящей жвачкой! В одном подводном храме рыболюди взывали: — Истра-Хем, услышь нас и покарай врагов Великого Ктулху!.. Покарай!.. Корона чего-то гигантского и среднего, среднего между ротовыми щупальцами и лапками паука, восстала из вод на том месте… Христианские фанатики из числа жён тех, кого растворил Синдзи язвой Йог-Сотота, дружно призывали в одной из своих церквей, вняв очередному ангелу: — Генну-Хем, появись и сверши месть за наших супругов! Генну-Хем, появись от сверши месть за наших супругов! Нечто вроде живой и розовой, в сущности — одной большой селезёнки мигом заполнило стоящую в поле церковь и разнесло здание изнутри, бес Соломона вылетел оттуда… Ряженые под кельтов придурки соорудили нечто вроде Стоунхенджа: — Зара-Хем! Зара-Хем! Зара-Хем! На зов очередных придурков с неба свалилось нечто прямоходящее с руками-плавникам, серое, и без головы, зато с кучей глаз паука вверху на груди. От его падения камни завалились и придавили тупых неоязычников с черепами оленей на головах. Вторая часть операции успешно шла полным ходом, подобные ветру, злые духи поднебесья, отрапортовали Соломону об этом: — Идиоты — вот неисчерпаемый ресурс! Пока есть на свете дураки-фанатики, готовые убиться об сверхценность, никто никогда не обезопасить эту Землю! — радовался Соломон, приговаривал так и дышал огнём в обличии высокого крылатого демона, дабы скорее оттаял весь семиединый Огдру Джахад. Что третий Царь Израиля по чину Мелхиседека у нас недооценил, так это крепости ледяной печати Афум-Заха — Бог Полюса всё же выложился тогда на славу и темница левиафанов держалась до последнего. От нетерпения Нунн-Джахад так разбушевался, что взял, да и отгрыз себя от остальной братии — и ускользнул первым! — Во даёт! — хмыкнул Соломон. — Но ладно!.. Проводите его на Землю! — приказал Соломон бесам. Нунн-Джахад, как и все остальные их дети, последовал на зов первого из тех, кто вернулся на родину из заточения благодаря горе-призывателям. Лукавые духи Соломона нашли себе множество мелких групп — тут были белые, готовые вызвать конец света из ненависти к чёрным и жёлтым, тут были китайские националисты, ненавидящие NERV, бесконечные христиане и мусульмане, которым было достаточно сказать «так хочет бог», не было числа тем, кто начал поочерёдно возвращать 369 Огдру Хем. И что самое главное — никаких свидетелей. Все причастные к призыву приводили своих детей на ритуал, дабы было больше мыслеволн, так что никого, кого потом можно допросить — не будет. *** — Так, ну что, — передохнула Аска, — думаю, тебе пора меня отработать. — У-ра! — Мари резко подняла торс и вскинула руки. — С чего начать? — Для начала приласкай мою киску, — попросила Аска, шире раздвигая ноги. — Только киску? А попку? — Сперва киску, потом, если можно, будешь ласкать попку, — отдала распоряжение рыжая красавица, вся будучи в славном настроении. — Конечно можно! Давай сюда киску, принцесса! — Мари расположилась и сперва коснулась лобка только пальцами, погладила там, простимулировала клитор так; следом погладила бёдра, взяла ногу Аски, согнула колено и поцеловала его, затем перешла уж к раскрытым во всей бесстыдности женским гениталиям, Аска шире раздвигала ноги, а вагинальное отверстие со всей нежной кожей вокруг досталась губам и языку трибады — лесбиянка взялась водить по этому очень тёплому месту, периодически давя языком на клитор и пробуя его на предмет набранной твёрдости. — Соси-соси, соси долго, извращенка!.. — Аска довольно смотрела на Мари и наслаждалась очень приятными ощущениями, возникающими от каждого касания и проведения языком, от давления губами, от поцелуев и от сосательных движений. — Мари, я поссу тебе в рот, о’кей? — придумал Аска, сама себе поглаживая подушечками пальцев собственные соски-титьки. — Ссы — из твоего ключа напиться, как в пустыне спасительный глоток, — с такими словами Мари продолжала делать куни. И Аска выпустила струю, которая только слегка смочила Мари лицо — похотливая лесбиянка сразу же припала устами очень плотно. Моча шла, Аска не собиралась мелочиться и отправляла всю урину во чрево пилота Евы-08. — Раз это для тебя вода в пустыне, то пей всё! — решила Аска. — Угу, — издала плотно припавшая Мари — она затыкала и открывала языком то отверстие, откуда шла моча, и это вышло очень тепло, щекотно и приятно для Сорью. Когда дело оказалось конечно, Аска попросила сделать с ней то же самое, и она также, открывая и закрывая языком мочевой проток Мари, приняла в своё чрево всю мочу севшей себе на лицо трибады. — Так, Мари-кун, я думаю пора братья за хуй, ты так не находишь? — предложила следом Аска. — Как скажешь, моя принцесса, я — вся твоя рабыня! — горячая и нагая Мари игриво поправила волосы перед своей возлюбленной. — Я хочу ещё попробовать вот какое удовольствие — набить брюхо сладким и вырвать тебе прямо в рот, а потом обратно — Синдзи говорил, что пробовал это с Тодзи, и что это очень приятно — сладость вперемешку с желудочным соком любовника, которая выходит из горячего рта, припавшего к твоим губам, — описала Аска. — С тобой я попробую даже такое, — кивнула Мари. — Но это когда мы наедимся сладким, а сейчас, — Аска вложила в руки Мари искусственный член и тюбик смазки. — Сперва лицом к лицу, я хочу видеть твоё лицо и целоваться. — Очень хорошо, очень хорошо, моя дорогая! — Мари с удовольствием взялась за дело: её грудь восстала над грудью Аски, та задрала ноги и постаралась подобрать наиболее желательный угол вхождения, удовольствие обжигало Аску при каждом вхождении и каждом последующем движении. Аска видела лицо Мари и периодически обменивалась поцелуями с любовницей… Мане и Синдзико прочищали задницы, а сами девушка и юноша поочерёдно брали за щёку фаллос третьего из мужиков, а то и одновременно с разных сторон проводили по большому стволу языками. Тот мужик давал то Мане сосать член, и Синдзико проходилась языком по волосатой мошонке, то наоборот. Первой извержение в нутро получила Синдзико — позади трансгендера в девичьем прикиде пыхтел полностью голый, не считая белых носков, забытых на концах сплошь волосатых ног, немного полный и волосатый, щетинистый немец — лет за сорок, периодически сбрасывая с уст некие фразочки родного языка. Грубыми мужицкими руками этот боров хлопал предмет своей похоти по ягодицам, в тесноте между коих постоянно работал его член. Особенно ему было приятно то, как пилот Евы-01 его плотно обхватывал там, ибо ни одно женское лоно не могло сравниться с задним проходом юноши по части тесноты. Женское платье на поджаром красавце, чистая кожа его, оголяемая из-под тонкой ткани этого облачения, и то, что принимающий десятки толчков молодец, с длинными распущенными волосами, ещё и периодически ласкал, а то и вовсе брал в рот причиндал напарника — а также, конечно, боковой вид прочистки голой Маны — в совокупности эти факторы, энергия сего разврата вылилась в одно чрезвычайно мощное и сладострастное извержение. Боров не остановился при начале этого процесса. Синдзико поймала себя на мысли, что никогда ещё мужчины не издавали таких громких и одновременно грубых звуков, как этот при высвобождении семени. Горячая сперма борова ударила каплями в кишку, и Синдзико очень удивилась, когда это семя выходило в два раза дальше, чем обычно, а двигать немец перестал фаллосом лишь спустя несколько секунд за последний порцией. Удовольствие, которое он пережил в этот момент, было абсолютным. Мужчине аж потребовалось отойти, а после отдыха, он припал к заднице трансгендера и стал крыть мягкими поцелуями светлые и чистые ягодицы, без растительности. Сама Синдзико испытала большую гордость за то, что её тело, красота, седалище, температура и теснота заднего прохода доставили такие сказочные ощущения совершенно незнакомому мужчине. Потому наш трансгендер взялся, из этих соображений, усерднее сосать фаллос у ещё одного их обхаживателя. Парень в женском прямо проглатывал этот орган, стараясь брать тот до предела. Но и Ману из взгляда наш герой старался не выпускать. Мана второй изведала разрядку — и в её чрезвычайно разработанный анус со стоном мужика отправилась вторая за сегодня порция спермы. Понятное дело, что из двух нижних отверстий женщины — заднее куда лучше переднего. По крайне мере для мужчины. Мана по большей части терпела это ради предмета любви, и ей нравился сей разврат — полностью соответствующий немного безбашенному темпераменту армейской девчонки. Ману даже поражало то, какой талант на организацию оргий открылся у некогда чрезвычайно застенчивого юноши, не говоря уже о широте, чувствительности и тонкости вкусах пилота Евы-01. Сама Синдзико, надо сказать, не питала интереса к таким типам — это над ними трудились господа той породы, которая вызывала обычно отвращение у нашего трансгендера, если речь шла о мысли совокупиться с ними. И только контраст — непривлекательность этих мужиков и соблазнительность облика Маны — порождал тот интерес и приятное возбуждение. — «Сколько же велико многообразие ощущений! Мой мозг выдаёт на такие раздражители такие ощущения!» После этих мыслей Синдзико обратилась к Мане, чья задница теперь оказалась свободна: — Отлично, осталось из меня в твою норку выбить молнию — и на этом закончим! — Ох, я уже устала… Но давай, Синдзико, ради тебе я готова на это, — Маной двигала любовь, ради любви она становилась шлюхой и потому столь же покорно подставила парню в женском свой хорошо раздолбанный ход. Благодаря позе рака взору актива сразу во всей ясности предстала та тёмная дырочка над влагалищем. Синдзико быстро во время смазки завела пенис до должного состояния, добавила смазки прямо в туннель Маны и ещё внутрь себя с тыла. — Так! — Синдзико сейчас скинула платье, чтобы не мешалось в такой позе и давало коже свободно дышать. Плечи Синдзико расправились над снова понимающей Маной и ныне не возникло никаких проблем, чтобы войти. — Так, давайте теперь меня? Член, который уже был хорошо знаком для нашего бисексуала, проник в тесные потроха, где уже теплело сброшенное семя, подобно тому, которое чувствовала Синдзико своим концом внутри Маны — и головка дошла до самой простаты, подарив при вхождении такие ощущения, что Синдзико была точно уверена, если Рай где-то и есть — то она в нём. Даже двигаться не очень хотелось — и только понимание, что так будет приятно от равномерной стимуляции двух мест — заставило трансгендера поддаться темпу. Абсолютно голый мужчина позади него сношался очень быстро, он обхватил руками торс юноши и давлением своих рук на грудь тоже подарил приятные ощущения чисто осязательного характера. Синдзико побалдела от такого и почувствовала только по ходу готовность сбросить снаряд. Ствол очень привычно погружался в потроха, и вот с каким-то погружением владельцу сего органа предстояло извергнуться. Активные действия с тылу не оставляли ни шанса усилием воли сдержать это — и Синдзико достаточно привычно отдалась этому порыву. Когда её отпустили руки ëбаря, она резко припала к спине Маны и схватила ту рукой за груди. Эти мячики всегда очень заводили нашего героя, чья сперма как раз обильно пошла: — Ааааах… Румяная Синдзико закрыла веки. — Эй, хватит? — А? — Хватит меня трахать, мне больно. — Чего? — не понял мужик за спиной. — Геям больно, если их ебут сразу после кончи, — пояснила снизу Мана. — А, прости, Синдзи… — служащий NERV оставил потроха. — Спасибо вам, это было очень приятно, — переводя дыхание, растрёпанный трансгендер также покинул задний проход Маны. — Теперь осталось напоследок заставить кончить вас. — Ага, хорошо. — Тщательно омойте только хуй. — Сейчас. Синдзико и Мана пока перевели дух за этим процессом. — Мне три раза кончили — я только ради тебя пошла на такое, Синдзико, я люблю тебя! — признавалась Мана. — Больше Мусаши-куна? — Да, больше него! — Он, Мана-кун, — Синдзико впился ей в рот поцелуем и они спелились языками. — Я думаю, Мана-кун, мне тебе надо уделять больше времени. — Ну, мы и так вместе, — обняла его Мана, — так что я довольна и я знаю, ты любишь Каору-куна больше меня, так что не надо мне привилегий. Я люблю тебя Синдзи-кун и хочу, чтобы ты был счастлив. — О, спасибо, Мана-кун! — крепче прижал её к себе юноша. — Ну что, голубки? — явился последний мушкетёр — среднего сложения, заурядного облика мужчина около сорока. Мана и Синдзико обнимались перед ним на коленях. — Я хочу кончить вам обоим на лица. — С большим удовольствием, — Синдзико на четвереньках вместе с Маной подползла к нему, и юноша с девушкой взялись сосать и брать этого малого за щёку, водить по нему языками и всячески ублажать орально. Мужчина познал сполна то, как тепло их ртов обволакивает его чувствительный конец, он периодически прерывал это дело на дрочку ствола рукой. Так наконец он предупредил об излиянии: — Откройте ротики… Мана и Синдзико выставили языки и их лица и их языки оказались орошены белым семенем, что очень обильно выплеснулось наружу из уретры. — Мана-кун, — вспомнила тут Синдзико, — а ты ведь второй раз не кончала? — Э… Ну да. Как-то не случилось, — на самом деле у Маны всё это время в вагине работал вибратор, но девушка постоянно отвлекалась на чужие услады, потому не смогла разрядиться. — Просто это я к тому, что эти мужики выглядят не имевшими за последнее время женских ласок, — предложения Синдзико оказались подтверждены. И мужики согласились ещё почистить куночку Маны — и после приёма противозачаточных, Синдзико, вытянув ноги на кровати, ещё понаблюдала за тем, как рядом, в позе по-собачьи, Мане прочистили вагину эти мужики и двое сбросили туда по порции. Мана видела перед собой именно Синдзико и получала от неё некоторые ласки — потому по итогу активной мужицкой работы сумела таки кончить, и очень приятно отдохнуть в объятьях молодого и красивого пилота Евы-01… Ребята узнали от Маны, которая выбежала из комнаты Синдзико искать последней и себе любовников, какими удовольствиями опять тешит себя пилот Евы-01. — Так, думаю, и мне пора действовать, — наконец решил Тодзи, убрал свои босые пятки с общего стола, живо поднялся, поправил немного свой спортивный костюм и нагнулся за кедами. — Я не понимаю, Тодзи, что ты задумался, дорогой? — подсела Хикари, носившая типичное летнее платье. — Узнаешь, — сверкнул очами Судзухара, — моя цель — сама Мисато-сан! Компьютер, доложить ситуацию касательно истребления гаун! Голограмма показала количество уничтоженных и регион зачистки, количество особой в разведанных областях планетарной системы. Тодзи это не так интересовало, пилот Евы-03 кратко пробежал по сводкам: как раз сейчас происходила ликвидация гаун, преследовавших суда Старцев. Он подключился к диалогу командного центра с Евой-13 и смог пронаблюдать за идущем боем. Рей и Рэндольф издали запускали магические абстракции именем Меркурия, нарезали вражин призрачными клиньями чëрных вееров Кришны, пронзали тучами алмазных дротиков Индры, разили Ваджрой — Тодзи впервые обратил внимание на точный список боевых приёмов, мелькающих среди быстро бегущего списка. Рей и Рэндольф, как ранее упоминалось, сейчас учились думать вместе и одновременно запускать заклинания — то есть они просто тренировались понимать друг друга, действовать синхронно, дабы потом в случае чего также применить более мощные совместные заклинания против куда более грозных противников. А эта шушера — эти бесконечные корабли-ульи и мелкие сперматозоиды и снежинки служили ходячими манекенами. Только поэтому Рей-Лилит ещё разом не убила их Анти-АТ-полем. — Мисато-сан, — иконка Тодзи появилась перед командующей и заняла совсем немного места, — я думаю, не помешаю? — Да, Тодзи, что нужно? — приветливо обратилась к нему Мисато. — Я просто наблюдаю и вижу… истребление этих гаун стало рутиной. — Да, для Небесных Рыцарей они совершенно не опасны, — сказала Мисато. — В таком случае, Мисато-сан, мне кажется несправедливым, что мы отдыхаем, а вы работаете. Как насчёт того, чтобы сейчас тоже отдохнуть вместе с нами? Я уверен, что ваш заместитель, господи Картер-сан, превосходно справится! — Э, — Мисато конечно хотела отдохнуть, но ей было не удобно так на глазах у всех оставлять командование операцией. Но тут, к счастью, сам пилот Евы-13 услышал её: — Мисато-сан, я думаю, мальчик прав, — заговорил Рэндольф, отвлекаясь от созерцания красочного полотна космоса, раздираемого тысячами магических зарниц — эти рассветы вспыхивали на месте тьмы гибнущих гаун, — я действительно управлюсь, а в случае непредвиденных трудностей смогу принять решение лучше вас. Потому, я думаю, вам следует передохнуть, друзья мои. Картер говорил совершенно искренне дружелюбно, хотя Мисато немного задело то, что к ней такое отношение — как к девочке. — «Мне всего тридцать, а ему тысячи лет, наверное, для него я точно девочка», — подумала Мисато. — Хорошо, в таком случае, я отойду, раз я нужна моим пилотам. Возможно они просто хотят мне что-то сказать с глазу на глазах, — так обратилась она к своей команде на мостике. — Хорошо, мы вас заменим, если что, — пообещал Гендо. — И верно, — также положительно отнёсся к этому Фуюцуки, — в такой толпе народа тут нет особенного смысла. Кадзи и Сабуро сейчас курили и взирали через прозрачный экран на панораму пострадавшего города — взгляд занимала местная архитектура. Попутно мужчины не могли не обсудить дела сердечные: — Говоришь, планируешь завести серьёзные отношения с этим Хьюго? — интересовался супруг Мисато. — Как получится, — Хирю слегка повёл плечами. — Я очень хочу, чтобы у меня был близкий человек. Каору в этом плане идеал, но у него уже есть спутник жизни. К Синдзи у Каору больше отношения, чем ко мне. Потому я решил смириться, что буду на втором месте в сердце Каору. — Да, верно, — одобрительно хлопнул его по плечу Кадзи, — всегда надо уметь мириться. Сабуро моргнул: — Банальная вещь, — дымил челкастый на пару с Кадзи. — Верно — но важная. Для твоего собственного сердца важно… давать себе меньше поводов для волнения, — курил Кадзи. — Добиться той самой буддийской отрешённости. По крайней мере в некоторых вопросах, чтобы боли и потери меньше ранили тебя. Будь готов сбросить с тебя то, что делает тебе больно. — У тебя очень умудрённый опытом голос, — Сабуро повернул голову к собеседнику. — И какой-то скорбный, как мне кажется. Ты явно прожил не меньше, чем я. В плане горестей. Кадзи вздохнул, выпуская дым. Он улыбался, но в глазах мужчины блестела печаль. — Это верно, я тоже пережил много горя, так что мы с тобой, Сабуро-кун, могли бы стать парой, пу-ф! — обильно выпустил клубы Кадзи, теперь уже более весело усмехаясь. — Не будь у меня Мисато. — Ты пансексуал? — спросил между делом Сабуро. — Да, меня скорее заводит контекст, чем такие глупости как пол. Никогда не понимал, как вообще этому можно уделять внимание, — повторил свою позицию наш импозантный мужчина с хвостиком и щетиной. — Честно говоря, я тоже могу тебя полюбить, как своего супруга, — не стал скрывать Сабуро. — Горе сделало нас близкими душами. Хотя мне неизвестно, что случилось у тебя. — Я предпочитаю смотреть в будущее и не заботиться о прошлом. — Кадзи немного подумал. — Тем более сейчас вроде всё ничего. Относительно, — улыбнулся он немного иронически. Мужчины ещё потолковали и выкурили далеко не одну сигарету. — Какая жалось, — Кадзи взглянул на процесс уничтожения гаун через компьютер, — моя Мисато вынуждена тратить время на это. Сабуро сейчас с помощью той же связи узнал, чем заняты Каору и Макото — первый извергался в сладкую попочку Кенске, второй участвовал в унылом процессе. — Я думаю, раз уж наши вторые половинки заняты, мы можем стать ими друг для друга, — верно заметил Кадзи. — Что ж, — посмотрел на него Сабуро, — я обязан тебе, благодаря твоей постели я в NERV пилот Евы. Да мы явно близки и характерами… — Точно, вот почему такие люди, как мы, не должны бросать друг друга, — обнял его Кадзи и поцеловал — мужчины встретились губами и каждый почувствовал курево другого, языки приятно сплелись и Кадзи хорошо пососал язычок у Сабуро. — Пошли, — пансексуал положил гею руку на плечи, — побудем вместе. Мужчины оказались в комнате, где обнажились и продолжили ласки. — Кадзи, ты не боишься тратить сперму на мою жопку? — не мог не поинтересоваться с Сабуро с долей игривости в лице и поведении. — Я всегда считаю себя в силах бросить вызов на поле Киприды [3], — самодовольно ухмыльнулся Кадзи, протягивая руку к компактному смартфону, с помощью которого мужчина вызвал голограмм. — Погоди-ка, сейчас я кое-что сделаю… — Смотри, — продолжал улыбчивый Сабуро. — Я гей-пассив, потому у меня нет таких проблем, какие могут быть у тебя. Так что… А что ты делаешь? Пользуясь доступом, Кадзи запросил данные о том, кто сейчас занимается сексом — и как оказалось, Мана и Синдзико развлекаются с левыми дядями; Мари отрабатывает Аску; Каору и Кенске просто лежат голыми и болтают. — Ох, как это неприлично! — возмутился Сабуро. — Я не стал бы подсматривать за теми, кто был бы против, — оправдался Кадзи. — Извращенец. — Не спорю. — Но откуда ты знаешь, какое было бы их мнение? — приподнял бровь Сабуро. — Очень просто — все, за кем я смотрю, были бы не против оргии и обмена партнёрами. Если они скрываются от чужого взора, то только, чтобы он их не отвлекал, — рассудил Кадзи. — Я не в коем случае их не отвлекаю. Так говорил один из двух голых мужчин, расположившихся на кровати, Сабуро сидел на пятках, Кадзи вытянул ноги и прижал спину к подушке. — Соси мой хуй, Сабуро-кун, а я буду заводиться от всех сцен, — попросил Кадзи, попутно проецируя сразу несколько окон и крутя там записи. — Хорошо, — Сабуро наклонил голову к члену, каковой Кадзи до того дрочил рукой, чёлка спала и гей взял в рот эту колбасу… *** Как только добралась первая десятка из 369, слуги Соломона поняли, что всё получилось и пошли сообщать NERV. Там, в общем-то, уже знали — системы слежения сходу зафиксировали сигналы всей десятки. — Наш царь Соломон сейчас сдерживает со всех сил самого Огдру Джахад! Самих Семерых Себетту! Ах, если бы у него только было больше сих, вы бы не увидели разрушения, которые грядут теперь от рук по меньшей мере 369 Огдру Хем! Лукавые бесы могли гордиться собой — они даже не врали! Не будь Соломон ослаблен, он не затеял бы этого! — Ясно, пусть держит! — командующий Николаев был в этот раз на посту. — Кацураги, — обратился он к учёному, — организуй с остальными, а я быстро к Совету, — он разумел Верховный Совет Мирового Сообщества, — тут дело дрянь! — Да! — взволнованный учёный принял командование на себя. — «Я не подведу тебя, Мисато! Господь, помоги мне!» — Хидэаки перекрестился. А попутно на карте плоской Земле всë появлялись фиолетовые точки… — Объявлено чрезвычайное положение по всей планете, — говорил сейчас Николаев перед Советом мировых лидеров. На экране появилось изображение стоящей среди снегов статуи Огдру Джахад, которую сделали Старцы: семь полуугрей-полумурен вырастали из постамента и различались друг от друга формой наростов на верхних вытянутых челюстях. Вместе с тем появилась вся информация об этой гидре. — Вот наш противник, мы не знаем никаких подробностей, но предположительно CCD стоят за этим. Сейчас больше десяти целей и они будут появляться — всего их таких, 369. Совет очень взволновался: — Ничего критического, наши Ангелы и Кайдзю выдвинутся туда, где нет населённых пунктов… А там где они есть… У нас есть отряд пилотируемых Евангелионов, который мы создали максимально негласно даже от некоторых из вас. Он не числился в базах данных, чтобы Ируил не мог узнать о них. Признаться, мы не доверяли Ируилу потому, что он Ангел. А многие из нас, людей NERV, смутно вспомнили прошлые жизни, где Ангелы были нашими основными врагами. Потому мы не упоминали этот отряд в разговорах с вами по линии связи, которую мог слушать Ируил. Но теперь, пора этих бойцов отправить в бой. Ими будут управлять пилоты, набранные из тех, кого подготовили NERV ещё до Сопряжения Сфер, так что, хотя это их первый бой, у них будет опыт. Кроме того, нам помогут Боги с Кадата и другие коренные жители Мира Снов. Многие прифигели, узнав о незарегистрированных ранее Евах, но перечить или возмущаться не стали — а то, что ими управляли люди, всё же несколько успокаивало. Соломон, надо сказать, всё же не был злодеем, потому позаботился о том, чтобы Огдру Хем по большей части появились там, где нет городов и где их успеют уничтожить прежде, чем они успеют что-то сделать, кроме как избавиться от призывателей и их детей. Что поделать? Родителей не выбирают. Только немногочисленные дети должны были заплатить своей жертвенной кровью за этот план. А Соломон знал, что Ньярлатхотеп больше всего любит невинную кровь, даже если её мало, и потому Ползучий Хаос, пусть даже из-за пределов мира, благословил его, своего пророка, на это злое дело. «Солтонское морское чудовище» прекрасно ощущало себя в той грязевой ванне, в которое оно обратило воду, выгребая мощными конечностями грязь с самого дна. Люди в Мире Снов могли бегать быстрее, потому, буквально подгоняемые страхом, быстро исчезли с берегов. А на небе появился целый флот фиалковых галер и массивных парусных судов эпохи Великих географических открытий. Прожектора с них пали на обладателя Фаллоса Шивы и воздвигли вокруг всего озера кристального вида барьер. — Кажется оно не намерено пробиваться, — решила Мина — Рыцарь Розы, телохранитель Короля Куранеса. — Ага, — правитель Селефаиса с флагмана смотрел в бинокль, изучая все непристойные подробности физиологии этого выползня: «Солтонское чудовище» сейчас занялось тем, что позади подняло яйцеклад и стало производить кладку в грязи. — Оно решило заняться преумножением рода своего, — сказал Куранес. — Отлично, так даже лучше! Главное — выиграть время! Хэдиаки быстро подошёл на экрану, где отобразились бригада молодых людей, они предстали в общем-то голыми — Ируила попросили их показать, он и показал. — Ах! — воскликнул кто-то из них: впрочем, в чём мать родила девушки и юноши мелькнули быстро: нанороботы покрыли их и заключили в контактные комбинезоны — полностью одинаковые. Не значился среди девятки только пилот Евы-28. — Мы будем активировать Двадцать Восьмую? — спросил один из членов персонала. — Николаев принял решение запустить и её, всех, — Хэдиаки отвёл взгляд от пилотов и бросил на интерактивную карту, где уже виднелось перемещение Кайдзю и Ангелов к своим целям. Огдру Хем продолжали умножаться, теперь появлялись те, кого призывали уже призванные. — Вы скрыли от нас… Ладно, покажите этих юных героев! Им, я так понимаю, тоже по восемнадцать-двадцать? — шëл разговор Совета с Николаевым. На самом деле важные члены Совета уже всё знали, просто делали вид перед иными, что тоже удивлены. — Мы выбрали этих юношей и девушек потому, что они тренировались пусть на симуляторах ещё со времён войны с Кайдзю. Их Евы управляются благодаря связи матери и ребёнка, самой крепкой связи в мире. У них есть мотивация: Враг убил их матерей и по его вине были опустошены их страны. — Спасибо, Николаев, я, однако, спрошу, прочему эти пилоты люди, а не серия «Аянами», как пилоты двух Марков, очень хорошо себя показавших? — задал вопрос президент Румынии. — Дело в том, что, как я уже говорил, мы хотим, чтобы в случае чего был разный контингент. Поймите, мы не можем просто так доверять Ангелам, потому не только «Аянами»: простые люди с мотивацией воевать до конца должны быть в наших рядах! Пока они говорили, перед каждым из членов Совета появились изображения пилотов, их личное дело и то, как они занимают Евы. LCL заполняла капсулы. Все девять новых серийных Евангелионов — официальное название «Усовершенствованная Производственная Модель» — выглядели одинаково и явно их создавали люди, далёкие от тех дизайнерских заскоков, руководившими оккультистами SEELE или вырвиглазно городящим Ируилом. Никаких тебе адских рогов, пастей и тому подобного: головная броня Евангелионов УПМ-типа по виду напоминала самый обычный глухой шлем с широким забралом; очертания тел УПМов были выполнены явно по мужскому канону; расположение бронепластин наводило на мысль о бронежилете; кроме того, эти Евангелионы радовали глаз военных стандартными вариантами покраски под различные климатические зоны, вообще они могли менять свой цвет и даже сливаться под среду. На случай, если их противником будет совсем уж плохо видящее существо. Виктор Северов сказал бы, глядя на эти Евы в стиле милитари: «У меня стоит, Мисато-сан!» Собственно — он это и сказал, когда накануне Сопряжения Сфер ему показали будущий дизайн — как раз в то время, когда нанороботы трудились над переработкой всех старых и уже не нужных тестовых тел, а Йог-Сафа выделял из себя материал для лепки. В США Трамп лично предоставил базу на границе с Мексикой, одну из тех, на которых раньше SEELE сделали Евы от 14 по 16. Её работа не была прервана даже восстанием Доминиона, так как о ней эти протестанты-фанатики просто не знали. В Южной Корее SEELE имели базу для создания Ев 17 по 19 — и NERV получили её в полное пользование от Корейского правительства: об этой базе в Евросоюзе никто не знал, но она была в ведомстве Российско-китайского блока. Сама она появилась благодаря интригам некой Хальян Поттер и в производстве там Юнитов был замешан Культ Опухшей Девы, большинство последователей которого, включая высокопоставленных лиц Китайской партии, погибли при бомбардировки Ми-Го. Потому не осталось никаких свидетелей. Однако то, как расшифровывалась анаграмма имени «Хальян Поттер», не оставило никаких вопросов — ныне лидеры NERV сразу использовали эту базу, т.к. там уже было оккультное оборудование, в разы повышающее производство. А NERV не зря предоставил помощь России в уничтожении исламистов — Путин отдал все ресурсы ВНБ РФ и тот фактически стал филиалом NERV вопреки всем ранее заключённым с Китаем соглашениям. Таким образом, если все основные проекты NERV производились у всех на виду в Токио-3, то эти разрабатывались несколько «с краю», на периферии. Завершены они были только сейчас и только зная, что и они ещё есть про запас, Мисато позволила главной защите Земли отдалиться в неизведанные регионы космоса. — Однако, прошу заметить, УПМ-Юниты не единственные наши Евы, о которых вы не знаете. Среди наших Юнитов есть ещё один, который числится как рядовой Четырёхсерийный Юнит, но является кое-чем большим, — прямо заявил Николаев, похоже, испытывая и долю удовольствия от того, что он может вот так просто утирать нос Совету Мирового Сообщества. — И что это за Юнит? Внимательные члены Совета уже заметили, что нумерация девяти УПМ идёт с пропуском 28-го номера. — Козырной Евангелион-28, мы не намеревались его использовать, однако, ситуация с этими Огдру Джахад может разворачиваться очень резко: они явно ждали отбытия Небесных Рыцарей, чтобы напасть. Потому я прямым текстом говорю, что мы его запустим. — Ируил, где Айони Скай? — задал вопрос Кацураги. — Здесь, — Ангел показал картинку, где та, кого назвали, уже бежала к своей Еве. — Родители явно желали дать девочке имя позвучнее, — кратко прокомментировала президент Нидерландов. — Родители? Те, кто вывели её из пробирки? — взглянул на неë президент Баварии. Айони Скай выглядела в точности как Юй Икари в возрасте примерно двадцати лет, плюс-минус пять лет. Правда по характеру она сильно отличалась… — Да, как вы догадались, она — наш особенный пилот. По совместительству клон Икари Юй. Её создали ещё SEELE как пилота для Евы-01, но что-то не сложилось у них. Обсуждать Аойни Скай не было времени, потому про неё сразу же как-то позабыли. Сам Николаев про неё мал что знал — на всех фотографиях, где Аойни Скай была не в официальном виде, она носила при себе чёрную куртку и фотографировалась на пару с вороном. Из чего командующий русским филиалом решил, что она — готка или кто-то вроде того. Жила она без родителей. Зкауба рассказал, что лично создал Айони Скай, соеденив генетический материал Шута и Юй Икари, но девочка не обладала никакими способностями, её хотели синхронизировать с Евой-01 по достижению подходящего возраста, но Кил Лоренц, не проливая свет на причину своих решений, повелел избавиться от Айони: нет, её не пытались убить, просто сдали в приют в малом возрасте, но даже так обколов амнезиаком, из-за чего девочка имела потом пару лет задержку в развитии. Неизвестно, почему Кил отдал такое решение, но, вероятно, если он не излагал причин, то либо Агнец, либо сам Ньярлатхотеп ему об этом сказали. Мисато прямо призналась, что они обратили внимание на девушку только потому, что Каору и Юй нечто вспомнили про эту особу из прошлой жизни — мол, она кто-то, кто раньше боролась против цикла и SEELE, наряду с Шутом. То есть она была инкарнацией некого мощного порождения Адама и Лилит, призванного ранее разорвать временную петлю. Каору и Юй называли эту сущность «Дитя Судьбы» и «Инквизитор» и даже указали апокриф Свитков, где было изречено несколько слов о такой персоне, но, как обычно, очень мутных. В данный момент Айони только показала себя недурным экстрасенсом — она могла управлять животными, немного читать мысли и вырубать людей усилием воли, а также была хорошим эмпатом, но работала в основном с фауной. Короче, так-то ничего особенного на фоне всего остального. NERV явно пока не делали ставку на эту девушку, но решили отобрать её на потом. В частности, предполагалось, что она будет одним из хозяев AAA. — «Думаю, я не ошибусь, если отправлю её в бой», — подумал Николаев. — У-уф, а мне говорили, я особенная и меня не будут заливать LCL? — Айони сразу начала капризничать, только оказавшись в своей Еве. Говорилось, что у неë дурной характер. Никто однако, просто не обратил на это внимание, тогда Айони слегка надула губы. Вообще она просто нервничала, и все нервничали, пусть даже Кайдзю и Ангелы обещали взять на себя эту сволочь. Айони носила контактный комбинезон, сочетающий чёрный, белый и серый цвета, первый преобладал на концах ног и рук, а также спереди на груди, белый брал большую частью остального, а серый элементами занимал свои ниши. Айони пришлось проглотить эту мочу. Она уже слушала — благо экстрасенсорные навыки позволяли — о ней уже плохо говорят за спиной. Про Айони вообще часто дурно говорили за спиной, сетуя на её мерзкое поведение и завышенное ЧСВ. И это была правда: наглости и самоуверенности девушке было не занимать. Её Евангелион выглядел тоже очень готично — весь чёрный и серый, чья маска обладала изогнутым отверстием для глаз, на манер Марк-06, только он был рассчитан на три глаза — ибо от середины его вверх шла линия — весь этот узор, фактически как якорь, закрывало стекловидное покрытие, и за ним при запуске зажигалось горение трёх симметричных фиолетовых глаз. А ещё у этой Евы торчал рог — её изготовили на основе Ев 01 и 13. Планировалось, что такие Евы станут «хозяевами» для мобильных крепостей AAA наряду с Марк 9 и 10 и это только прототип для будущей серии. Сейчас Ева-28 только пребывала на дне Нижней Догмы и тьму вокруг развеивал нимб за спиной. — Ну давайте уже! — Айони хотела ринуться в бой, как и в общем-то все пилоты УПМ — в чём Николаев был точно прав, так это в том, что решимости им всем было не занимать. И девчушку жутко бесило, что она на последнем месте! — Запускайте меня?! Её таки запустили, подняли силовым полем — Ируил рассчитал точку переброса и попросил сосредоточиться на желании попасть в указанное место. — Да знаю, знаю я! Я не первый раз в Мире Снов: уже всех кошек Ултара перегладила! Айоне и правда удалось верно направиться. Как и сходу победить своего врага — девица просто врезалась и с размаху убила некую поебень, которая походила на угря-мурену с парой десятков глаз и щупалец — Огдру Хем просто размазался почти весь от крайне дурацкого приземления Айоне Скай где-то в плоскогорьях. — Блядь! — с нимбом за плечами, девушка подняла свою чёрную готическую рогатую Еву с фиолетовым козырьком-якорем. — Сука! Айони осталось только пнуть это едва живое создание. — Айони Скай, поздравляю с боевым крещением! — очень довольно откомментировал Николаев. — Сука! — Айони осталось только сцедить сквозь зубы и ещё несколько раз хлюпнуть той смрадной мерзостью, похожей на рыбий жир, которая осталось от буквально задницей раздавленного Огдру Хема. В другой точки планеты: — С боевым крещением, Лëха! — С боевым крещением, Стас! Двое русских пилотов из дальнобойного энергетического оружия обратили в облака пепла ещё какую-то сволочь, похожую на прибрежный коралл с ножками, которая десантировалась на просторах родной Сибири. К ним обратились по номерам Юнитов: — Ликвидировать теперь то, что оно оставило после себя! Дело в том, что часть деревьев от присутствия существа изменило форму: они стали выглядеть так, словно стволы и ветки слепили из ярких кораллов, и теперь растения-мутанты тоже рассматривались как CCD, потому подлежали уничтожению. Кадры также показывали то, как пролетающая Гамера огненным шаром начисто разметала в полыхающие куски нечто злое и бугорчатое, похожее на шестидесятиметровую редиску. Мотра прямо в воздухе сразила золотыми лучами летающую мурену с кожаными крыльями — и, когда та пала, пропустила через неё разряды янтарных молний, и на всякий случай осыпала обуглившиеся останки облаком отравляющей пыльцы. Словом — пока эти бестии не выглядели особенно опасными, и то, как с ходу гибли первые, весьма не слабо повысило боевой дух. Пока больше всего опасения внушал тот гибрид плезиозавра с членистоногим — но Куранес смело заверял, что они продержались бы долго даже в том случае, коли бы этот фанат размножения не погрузился с головой в кладку яиц, даже не обращая внимание на то, что его окружили преградой. — Среди орд Огдру Хем есть как те, кто легко погибнет от рук Кайдзю, так и те, кто сможет сразиться с ним на равных, — предупреждали эксперты со стороны Соломона. — Например, Катха-Хем, один из сильнейших детей Семерых, наследующий явную кровь Шуб-Ниггурат, смог сразиться на равных с самим Годзиллой в те времена, когда Семерых ещё не запечатали… Катха-Хем и правда всплыл в памяти Годзиллы — он хотел сразиться с ним, но сейчас пока этот «козлоногий» не появлялся и Годзилле приходилось с ходу выносить всякую мелочь, похожую на гибриды мурен, каракатиц, насекомых и кораллов. — Дыхание Катха-Хема — миллионы лет изменения, эволюции: те формы жизни, на которых попадёт его вещество, могут измениться до неузнаваемости, — говорили джинны-вестники Соломона. — Оно может стать дыханием всей жизни… — Что вы хотите сказать? Это ходячие устройства для терраформирования? — насторожился по этому поводу Николаев. И пернатые собеседники, бесы эти напоминали обликом своим птиц, стали объяснять: — Все Огдру Джахад содержат в себе концентрированный Нунций, он течёт в их жилах — подобно крови. А источник силы Семерых — «Врил», «Негасимый Пламень Илуватара» — короче говоря, прямая эссенция или эманация живительной стороны Шуб-Ниггурат и Азатота. Это сила эволюции и движения вперёд — Сила Спирали. Она пропитывает Огдру Джахад и Огруд Хем, потому даёт силу им, одним касанием изменять всех вокруг себя. Ваш эго-барьеры, тот есть АТ-поле, смогут уберечь вас от этой опасности, но весь мир может измениться до неузнаваемости — и люди, и звери, и демоны, и даже земные боги — все они могут стать чем-то хаотичным или иным, если Огдру Джахад и Огруд Хем не будут побеждены быстро, — предупредили вестники Соломона. В Китае с воздуха Ангел Маториил сбросил Санду и Гайру близко от места выползания Огдру Хема, похожего на розовую гусеницу, у которой были очень длинные и многочисленные конечности. Братцы Гаргантюа в этот раз обзавелись доспехами, стилистически похожими на те, которые носили новые серийные Евы, то есть по сути общие по духу с экипировкой военных. В ход пошли Ятаганы Барзаи — раз! — раз! — двое из китайского ларца смогли быстро отделить щупы от гусеницы. Та выстрелила в ответ клейкой дранью и закрыла глаза Гайры. Великан, ожидаемое, начал пытаться оторвать мерзость от глаз. Маториил, весь покрытый очами, приземлился и широко расставил ноги — из глаз Ангел Дождя излил струю вещества, которая омыла Гайру и растворила только эту пакость. Санда к тому моменту уже располовинил гусеницу ятаганом от головы, схватил кусок голой рукой и оторвал его начисто. Стоит отметить, что отдельные части Огдру Хема во всю шевелились — и их пришлось залить кислотой. Пока Маториил на это дело то ли плакал, то ли мочился, Санда и Гайра просто прыгали на кусках и давили ногами. Зрелище вышло очень забавным — нубы лупили нуба и искренне радовались. — Вот, он мой враг! Ну приветик! — Айони сделала ещё один прыжок и смогла достаточно успешно, благодаря своим экстрасенсорным навыкам, приземлиться где надо — Ева-28 рухнула среди некого леса в Бразилии. — Извините! — девушка чувствовала ментальный фон животных, и ощущала, что они оказались напуганы ещё и падением Евы. Перед ней лес вытаптывал какой-то личинус — чëрный, Огдру Хем топтался на куче копытных ног, вытянутый весь от головы с подобием штуки как у трицератопса и, как обычно, исполненный там мигающими алыми очами. При виде Евы Айони монстр щедро заклацал зубами всех тех протянутых по бокам пастей, которые тянулись по обе стороны. — А, ну иди сюда, враг Жизни и Мудрости! — Айони вытянула руки машины и сосредоточила АТ-поле. Раз — и бросок прямо в переднюю пасть: монстр как моргнул, и целое облако мерзости взлетело в небо над лесом и покрыло тут всё — красивая готическая Ева Айони оказалась вся по уши в дерьме! Во всех смыслах! — Фуууу! Какая срань! — Айони благодаря своим талантам сходу прочувствовала всё дерьмо, вывернутого наизнанку Огдру Хема. — За что мне это, боги?! Во имя Жизни и Мудрости, ох! Мини-Ева поливала из шестиствольника Генну-Хема, подобного одной большой живой селезёнке, которая ползла через поле от того, что осталось от церкви. Отряд сил монстроборцев Мирового Сообщества, полностью экипированный в футуристические доспехи, подобные облачению Doom Slayer, поддерживал пятиметровую Еву шквалом из плазмомётов и лазганов. После того как в эту «губку для пуль» разрядили порядочно всего, что только можно — из этой массы таки появилась озлобленная голова, похожая на голову рептилии, но очень отдалённо, и без клочка кожи. Пара оккультистов — друзей Рэндольфа: Этьен-Лоран де Марьини и Филлипс Уорд — кричали чары разрушения: вместе с мини-Евой, которая удерживала Генну-Хема, они разложили заживо эту селезёнку, которая до того постоянно росла: от Огдру Хема осталась только густая лужа очень мерзкой крови, где плавали останки женщин и детей, а также Библии Короля Якова [4], тома «Оставленных» Тима ЛаХейя и некоторые иные предметы из протестантской церкви. При желании в этом органическом дерьме можно было бы даже отыскать трактаты Джека Чика. — Ну и ну… Лоран, ты что-нибудь можешь с этим сделать? — указал Уорд на эту гадость. — Я — нет: Восходящий узел подымет такое… А вот быть может наш друг-художник, — де Марьини взглянул на идущего сюда Ричарда Пикмана, который успел сделать пару фотографий. — Какая прекрасная лужа! — довольствовался упырь. — Да, кое-что я могу сделать… Монстроборцы рассредоточились по сторонам и постоянно звучала рация в их шлемах. Все, понятное дело, носили костюмы химической защиты в дополнение к чародейским оберегам. Они телекинезом положили череп, и Ричард сделал несколько пассов и пробубнил молитву к Айуэб Гншалу, богу упырей. Вокруг черепа возникло призрачное женское тело, состоящее из очень тонкой эктоплазмы. — Спрашивайте, Айуэб Гншала позволяет спросить мертвеца! — простёр руки Ричард. — Эй, дама, откуда появился этот монстр? — задал вопрос де Марьини. — Мы сами его вызвали, чтобы отомстить двум педикам Антихристам за наших мужей! — ответила покойная. — А кто вас надоумил? — Ангел Господень! — То есть кто-то, кто выглядел как Ангел Господень? Женщина ничего более не ответила, через некоторое время молчания её призрачное тело исчезло и там остался только череп. — Кто-то это организовал, но кто? — задался вопросом де Марьини. — Как говорили древние, ищи кому выгодно, — задумался Уорд. — Пикман, ты можешь что-нибудь ещё вытянуть? — Если воззвать к Нар-Маратуку, а не Айуэб Гншалу, то может быть, но скажу честно: лучше всех Семерых этих — как их там? — сюда, чем взывать к Нар-Маратуку, — предупредил Пикман. Очередная похожая на мурену сволочь восстала над деревьями на фоне Альп и оказалась поднята Ангелом Сакиилом — он схватил этого Огдру Хем рукой за голову, его выходящее из локтя окончание вбилось и прошибло череп нечисти; но позади монстра ещё шевелилась голова пираньи. Очи Сакиила вспыхнули и мощный взрыв поглотил Огдру Хема — от него практически ничего в упор не осталось, и Ангел оперативно отвернулся от восходящего позади креста, от подножия которого к деревьям раскидывались мелкие горящие останки. Нимб появился над безголовым зеленоватым Ангелом-амфибией и его беспалые стопы оторвались от земли, марево АТ-поля напоследок погасило весь огонь прежде, чем Сакиил улетел. Истра-Хем, кого призвали очередные жрецы глубоководных, отдалённо напоминал кальмара — но очень отдалённо: когда левиафан сей поднимался из воды, гиганта можно было принять на кальмара со щупальцами — вот только у него не было рта, ни глаз, вообще ничего, только несколько отходящих даже не щупалец, а корней — оно скорее напоминало большое растение. Песочного цвета, хотя некоторые детали отдавали обугленно-чëрным: там с одной стороны, возможно, по спине, в противовес голому животу, рос жёсткий и чёрный мех. Истра-Хем был около километра в высоту и теперь как вырастал из той точки дна мелководья, откуда его призвали. Этот Огдру Хем, казалось, не спешил никуда, и просто торчал, покуда это «растение» не побеспокоили зелёный морской змей, похожий на китайского дракона — Манда кольцами обвил незванного гостя; а светлый и обтекаемый Гагиил взял с тарана и опрокинул Огдру Хема, а потом впился в него челюстью, окрасил воду чужой кровь и начал вращаться, выкручивая куски мяса из этого создания. Тогда уж Истра-Хем показал, что он умеет резко двигаться — и посреди поднявшегося движения вод замерцало АТ-поле, заревели монстры… На Северном полюсе, который теперь находился в центре мира, Саду-Хем по одной известной ему причине раскопал древний храм глубоководных, где ничего особенного не отыскалось, тем паче рыл обладатель тучи щупальц с приросками очень неаккуратно — потому археолог вышел из древнего Огдру Хема совершенно никакой. Зато он породил из выделяемых клубов зелёного газа лягушкоподобоных монстров, похожих на глубоководных, но более крупных, деформированных, у каждого вытягивался очень длинный язык, выглядящий как одна из многочисленных щупалец самого Саду-Хема: то есть полоская, длинная и вся с присосками. Ничего разумного не угадывалось более в этих рождённых по второму разу из чрева исчадия Семерых. Так он, моргая кучей глаз на круглой голове, копался в земле в окружении беспорядочно шатающегося выводка, покуда на горизонте не появился Зеруил. Ангел Боевого напора летел над заснеженной грядой — вспышка: несколько огненных крестов взошло в ряд и один из них сильно задел Саду-Хема: монстр потерял треть тела, а все его языкастые лягушки сходу испарились. Саду-Хема отлетел и повалился, но вместо крови у него выходил зелёный газ, он не распылялся, а стягивался, и прямо через секунды после нанесения раны, Огдру Хем протянул недостающую часть тела, сотканную из этого газа, и он уплотнился до конца: стал теперь уже полноценной плотью. Но низко летящий Зеруил был далеко не тем, на кого это вообще могло произвести хоть какое-то впечатление: Ангел раскрыл свои руки в виде лент-лезвий, они пали от плеч. Саду-Хема, которому было нечего делать, устремился в нападение, хотя он не выглядел тем, кто мог существенно повредить Зеруилу. Последний выбросил свои конечности и одной из них ловко срезал всё, ниже головы противника: Саду-Хем испустил большое количество газа, благодаря которому снова возникли призрачные продолжения теперь уже двух тел, и когда руки Зеруила втянулись, Саду-Хема просто стало две штуки. И щупальца с присосками полезли лапать Зеруила. Тот не хотел обниматься с исчадием Семерых и потому вытянул свои ленточные руки снова, но на этот раз, чтобы с боков прижать обе части друг к другу — и марево распространилось от плоских ладоней и переда: тогда отродье просто лопнуло, став дохлой болотной грязью под воздействием Анти-АТ-поля, убивающего любую жизнь. Зеруил развернулся и пошёл и дальше убивать вторженцев. Прозванный Червëм Победителем, монстр из подземного города гулей благодаря своим габаритам привлёк к себе основательную команду — такого большого, в длину не меньше пары километров, а в толщину больше добрых двух сотен, атаковали сразу Ангирус, Радон, Годзилла, Израфаил и двое новых американских сериек. Радон прошёлся атомным лучом по Огдру Хему и оставил там только относительно небольшой след. Ангирус оттолкнулся от земли и дал шипастым мячиком, отлетел обратно — проку от этого оказалось и того меньше. Частая пальба из энергобластов Израфила также не оцарапала шкуру Червя Победителя. Только на видной части своей — с горную вершину, идущая как корма демонического судна через долину-море, громадина не пострадала никаким должны образом от такого нападения. Годзилла по сему поводу собрал дыхание и изверг атомный луч туда, куда палили из раструб Евы — чернокожий афроамериканец и его белый напарник в голос матерились и молили Бога: их лучи тоже ни черта не могли прожечь этого бронированного исполина. В ответ этот, подобный личинке, земляной левиафан начал подыматься и устремился верх прямиком к выси, подымая вместе с собой и колоссальные клубы пыли. Каменный дождь колотил шкуры Кайдзю и броню Ев, те, к слову, сменили милитари-цвет на пустынный. Вдобавок ко всему прочему, этот Огдру Хем выделял зеленоватый газ, который регенерировал все те незначительные повреждения оболочки. Годзилла дыхнул себе реактивным двигателем под ноги, взлетел и врезался в вершину, повис там у Огдру Хем на удивление достаточно крепко. Тут, сообразив что делать, в дело вступил Израфил — Ангел взлетел туда же и прикосновением трёхпалых рук напустил густое марево Анти-АТ-поля: Червь Победитель был слишком большим и сильным, а мощь Ангела на Земле — ограничена печатями, потому получился лишь прорыв размером с Кайдзю — но и этого оказалась вполне достаточно. Годзилла сразу ринулся в дырку, которую сделал Израфаил: синие лучи повалили с мощных пластин и хвост махнул напоследок. — Он забрался внутрь, чтобы взорвать его изнутри?! — прокомментировал далеко внизу пилот Евы, смотря на вершину личинки. Огдру Хем начал падать в ту сторону, где ему сделали глубокую дырку — с обратной стороны на него налетел Радон и ударил со всей силы крыльями, Ангирус тоже мячиком подскочил в то же место. Ангел Израфаил разделился на две части и каждая из них по боку переместилась туда, где сейчас находились двое Кайдзю. Тут сверх у Огдру Хема отверзлось нечто вроде ротового отверстия, то есть оно им и было — и синее извержение Годзиллы пробило себе ход сперва через его клапан, а потом и прямо через толщу туши, и тогда изо всех щелей этого колоссального земляного левиафана повалила горячая полужидкая субстанция, коричневого оттенка. — Боже, какая мерзость! — скривился чернокожий. Огдру Хем рухнул среди километровых облаков пыли и начал сползать в ту расщелину, где раньше был город упырей. Червь Победитель не оправдал своего имени и не низверг Солнце с небес, чьи лучи проступили сквозь поднятую пыль и сопроводили неудачливого врага обратно в расщелину, где колосс замер навсегда. Он победил только тех, кто вызвал его на свою голову. Годзилла-Победитель в вырвался из проигравшего, весь покрытый жидким и разогретым нутром погибшего. И все Кайдзю решили немного передохнуть и устроить себе перекус громадной личинкой, у которой вскипели все внутренности. А клубы пыли пока оседали, чтобы снова яснее открыть Солнце… — Ебать! — посмотрел белый американец. — Они его быстро уложили, а мы были бесполезны! Его это задело и юный пилот чуть ли с досады не швырнул в пропасть к дохлому Червю свой бластер. — NERV тут! — указал один из людей короля Куранеса, когда со стороны Атланты в небе начертился белый круг. — Это Армисаил, Ангел Утробы! — узнал его Куранес. — Поднять барьеры, пусть он пройдёт к твари! Армисаил поначалу имел форму вращающейся цепочки, но потом преобразился просто в нить, нить разъединилась и один конец устремился к Огдру Хем. Любитель делать кладки, гибрид паука и плезиозавра, повернул свою фаллическую голову с шестью бледными глазами, как бы затянутыми бельмом, и отверз свой многостворчатый рот с кучей острых зубов. И Армисаил вонзился именно туда, он пробил плотью и тотчас от этого места пошли прожилки, через которые была видна субстанция Ангела, захватывающая плоть Огдру Хем. «Фаллос Шивы» попытался клацать челюстью, что ему не помогло — люди Куранеса даже ощутили мурашки по кожи от такого способа убийства, когда Армисаил фактически пожрал заживо своего противника. Огдру Хем быстро покрылся от готовы раздутой паутиной прожилок, его большие ноги замерли в грязи озера и после того, как его мозг стал одной большой опухолью, он был повержен, а Армисаил мог уже спокойно его докушать. — Это также отвратительно и ужасно, как те, против кого мы сражаемся, — прокомментировала Мина. — Да, я вижу! Но что поделать?! Оно с ним справится, а нам надо выбрать путь дальше! — изучал интерактивную карту Куранес. Катха-Хем, о котором упоминалось выше, один из сильнейших исчадий Семерых, тоже дал о себе знать на этом празднике жизни. Поразительно, но не смотря на то, что Итаква заслуженно слыл известным злодеем, нашлись те, кто хотел, чтобы он забрал их на Борею! Выросли дети тех, кто помогал почти полвека назад Кирби вызвать отца в лесах Канады. И вот бес Соломона отыскал молодых культистов — юноши и девушки, а также старики и старухи, которые были родителями тех, кто отправился тогда вызывать Итакву, сейчас в полной убеждённости, что те, кто пропал тогда — сейчас в раю на Борее, они воззвали Бога Белой Тишины. Только бес Соломона дал им имя Катха-Хем и они его звали, думая, что это слуга Итаквы, который поможет им переправиться. И вот шлюз, по которому перемещался на Землю сам Итаква, сумел пропустить крупную рыбёшку. Культисты ужаснулись от чужеродности и огромности того, кто появился на зов. Катха-Хем достигал в высоту примерно километр, вернее сейчас, вначале, на двести метров меньше. Он имел продолговатое туловище, ровно направленное вверх, оно выделялось длинными щелями, которые на самом деле являлись ртами, просто так странно расположенными: целые пласты тканей могли подняться и обнажить зубы. Отчасти, если смотреть сверху на Катха-Хем, то угадывалось некое сходство с китом по форме. Ходило это всё на трёх длинных и плотных козлиных ногах, где всё выше копыт покрывалось густым лесом постоянно извивающихся щупалец. Молодые и старые культисты поняли, что им конец — прямо сразу и интуитивно. Катха-Хем же, кажется, не собираясь сразу никуда двигаться, отверз свои странные рты, целые участки поверхности поднялись и высвободили зелёный газ, клубами поваливший вверх, из этого газа от верхних ртов и вершины вообще протянулись зелёные щупальца, сотканные поначалу как из газа, но быстро набравшие материальность. Часть этого вещества пало на деревья и они внизу под копытами стали сами некими подобиями Катха-Хем. — Итаква хочет дать нам новую жизнь, новую жизнь! — заголосила безумная бабка, учившая с детства тех молодых верить в Итакву. Культистов накрыла эта субстанция и они действительно изменились: упали, меняясь на глазах, корчась, вопя, крича, и в итоге воспрянув шестиглазыми подобиями жаб с вертикальным зубастым ртом. А потом Катха-Хем просто наступил на них и они исчезли под копытом, он раздавил их, даже не заметив. — Айони, ты хорошо управляешь АТ-полем! — не мог не похвалить командующий Николаев, как раз когда на карте в безлюдной части Канады появился сигнал Катха-Хема. — Спасибо! — пилот Евы-28 размазала в химический бульон очередную сволочь. — У нас как раз для тебя есть цель, — Николаев указал координаты. — Ну и дела, лес страдает от тебя! — Айони благодаря экстрасенсорному восприятию смогла по месту прибытия почувствовать боль и страх животных, даже насекомых в этом лесу. Катха-Хем простирал тентакли очень высоко в пасмурное небо и многие деревья вблизи него уже успели стать его подобиями. — Какой большой! Ну я тебя! — у Айони не было опыта реального боя, потому она просто бросилась в упор на эту километровую громадину, которая тут топталась. Ева-28 подбежала и создала сгусток марева в руке… Но Катха-Хем, ожидаемо, оказался слишком крут для этого, потому просто пинком копыта отправил Айони Скай и её Еву в полёт на несколько десятков километров. — А-а-ва! — девушка просто рухнула в землю, раскидывая деревья и поднимая комья. Страх животных дополнительно бил по сознание, она ещё не очень хорошо умела ментально отрещаться от окружающего фона. — Проклятье! — Быстро поднимайся, Айони! — Да знаю я! Блядь! — девушка действительно уже отрывала от ковра изломанных деревьев плечи своей готичной — тёмной рогатой Евы с лицом-якорем. Попутно она запустила несколько бронебойных ракет, крепившихся в экипировке — они без толку угодили в приближающегося Катха-Хем, не оставив никакого следа на километровом верзиле. Наследник крови Шуб-Ниггурат дошёл очень быстро и не успела Айони даже распрямиться до конца, как порождение Семерых всыпало одарённой пилотке нового пинка — и Айони Скай опять с криком и матом полетела через километры. А когда упала, то ещё столько же километров счищала лес своей Евой. И пока она так делала, Катха-Хем разогнался и, стоило Еве-28 затормозить, Айоне следом вновь оказалась взмывшей в небо — Катха-Хем уже не боролся: отродье Семерых играло в футбол! — Блядь! Вот что значит, «перспективный пилот»! — не мог не прокомментировать так это дело Николаев. — Ах ты сука! Гнида ебаная! Живая всратая ёлка, блядь! — Айони таки смогла, после ещё одного приземления, уверенно выставить АТ-поле — её Ева протягивалась на земле среди поваленных деревьев и вытягивала руки, формируя достаточно прочный щит-многогранник. Катха-Хем обрушился копытом на эту преграду и уже не смог её так быстро сломить — исчадию Семёрки пришлось начать яростно топтаться по щиту, одновременно стоя на двух других ногах. — Айони, этот противник слишком сильный для тебя! Но ты молодец, в оборону: удержи его, пока не прибудет помощь! — говорил Николаев. — Ва-а! Да блядь, кто я такая вообще?! — Айони очень страшно, совершенно не характерно для Юй, разозлилась. Она вытягивала руки и упрочняла щит, который весь становился раскалëнно-красным от негативных эмоций. Нависающий же Катха-Хем очень быстро молотил копытом. Он даже стал менять их — одним бить надоело, его поставил на землю и поднял другой, щупальца на них при этом очень сильно болтались, но были очень маленькими и короткими чтобы что-то сделать. — Ну уж нет! Я — Айони Скай! Во имя Жизни и Мудрости: я разделаюсь с тобой! Под бешеное выражение Айони барьер АТ-поля стал настолько плотным, что свет более не проходил через него, и Ева-28 в такт этому вспыхнула тремя глазами, и резко восстала, испустив от себя порывы ветра. Катха-Хем оказался перевёрнут и неимоверная туша бухнулась и смяла лес и подняла облака серой пыли. — Молодец, Айони! — Спасибо! — девица сразу же бухнулась на тушу монстра, Ева постаралась прибить к земле эту штуку, которая уже впереди восстала щупальцами и вершиной, там отверзались щели ртов, если это так можно было называть, откуда выходил зелёный газ. — Анти-АТ-поле, Айони, раствори его! — подсказал Кацураги. — Да! — Айони попыталась его сгенерировать, но что-то запнулась, нечто не получилось, и Катха-Хем восстал — Ева-28 под крики пилота оказалась сброшена — и её за ноги схватили перекинутые от вершины щупальца. Исчадие Семерых стало подниматься. Тут лес очень ярко осветил огненный шар — Гамера попала с воздуха прямо в туловище монстра, с обратной стороны от той, где Ева повисла вниз головой. Огонь щедро обдал Катха-Хема. Айони агрессивно сморщилась: — Отпустили! — замерцало её АТ-поле, Ева рухнула, Катха-Хем отпустил её ноги и задрал теперь верхние щупальца. — Сука! Айони быстро встала, как могла, и двумя руками толкнула ближайшую ногу Катха-Хема: выродок Семи снова завалился. — На! — она дала своей ногой по другой вражеской, отчего там отлетело несколько сотен мелких, постоянно шевелящихся придатков. Ощущение было, словно она пинает ствол дерева и только счищает этим кору. Гамера сразу после сего, вращаясь в полёте, налетела и начала с разных сторон врезаться, отлетать и ещё раз таранить ходящего козлопенька панцирем и обдавать жаром реактивных двигателей. Чтобы не мешать Гамере и из опасения, что эта штука рухнет на неё, Айони позволила себе выскочить из битвы и посмотреть на это несколько секунд с расстояния, передохнуть и собраться с мыслями. И взглянуть на интерактивную карту: — Спокойно, Айони, тяжёлая артиллерии близко! — Да?! Айони увидела синий октаэдр на горизонте: — Рамиил! Ангел Грома вспыхнул мощным бело-фиолетовым лучом — и угодил прямо в вершину Катха-Хема: на самом деле то протянулся лишь предупредительный выстрел для Гамеры, чтобы она отошла и он мог зажечь уже по полной. Катха-Хем от этого потерял все щупальца вверху, сильно обгорел со своей стороны и получил достаточно заметную вмятину, похожую на прожжëнное молнией дупло. Но у наследника крови Шуб-Ниггурат был ещё козырь — козлоног изверг из себя свой густой зелёный дым в очень большом количестве и тот уплотнился в новую гибкую древесину: Катха-Хем вырос в размере, стал более мускулистым, особенно сверху и там кроной протянулись более мощные конечности. — Бля, а его сила выросла! — бросила взгляд Айони на показатели приборов. Да и ментально экстрасенс ощутила то, как сила зла внутри этой штуки разрослась. — Бля, ну и дерьмо! Конечности от вершины Катха-Хема теперь смогли очень плотно схватиться за Еву-28 и оплести. Тем самым Рамиил не мог пустить в ход свою самую мощную артиллерию. — Блядь! — Айони попыталась что-то сделать, но тут плотные щупальца частью срезал тонкий и очень прицельный росчерк-выстрел Ангела-крепости. Гамера подошла со спины Евы и помогла когтями оторвать одну сильную конечность противника, остальное смахнула уж сама злая Айони. Тогда Рамиил пустил в ход другое оружие… Катха-Хем же свободно выпустил изо ртов свой целительный газ и из обрубок щупалец снова отросли полноценные конечности. Катха-Хем, став больше и темнее себя прежнего, широкой и мускулистой ногой надавил на Еву. — Да сука ты! — Айони опять развернула красный щит. — Какая ты сволочь! Рамиил выпустил из себя длинный стержень красноватого цвета, достаточно тонкий по меркам пропорций самого летающего октаэдра. На конце работал бур, эта штука вонзилась в Катха-Хема, пробила козлоногого верзилу насквозь, после чего Рамиил ударил коротким, но мощным лучом в ногу и разорвал её. Гамера телепатией передала Айони своё намерение и та её поддержала. — Давай, черепашка! — пилот Евы-28 схватилась за свой конец бура Рамиила, а Гамера за свой — и так они обе навалились и, не имея одной опоры, Катха-Хем рухнул между ними. И сразу начал активно бороться с помощью длинные и мясистых щупалец с двумя, его завалившими. Гамера в ответ дыхнула огнëм, а Айони задействовала Анти-АТ-поле: оно маревом плавило в химический бульон органику монстра. Но куда больше вклад в это дело внёс Рамиила, ещё раз пройдясь по живому лесу и уничтожив почти все конечности наверху. Но только для того, чтобы исцеляющий газ снова восстановил их наряду с ногой! — Да блядь, как же это убить?! — пришла в ярость Айони. Тут среди вываленного и горящего леса приземлился Годзилла — козырной Кайдзю ринулся сюда, как только узнал, что давний недруг отжигает в канадской глуши. С видом «дайте мне это сделать!» новоприбывший размашистым шагом ломанулся к пытающемуся встать Катха-Хему — Айони и Гамера аж попятились в сторону, Рамиил пока повременил с самым мощным лучом. Годзилла рухнул на Катха-Хема, благодаря чему придавил козлонога, влез весь в самый клубок щупалец наверху, из-за горячих пластин они не могли толком оплести Кайдзю или как-то ещё одолеть. Годзилла руками раскрыл ту ротовую щель, что была под ними, кажется, самую большую, и где всё выглядело яркое-зелёным изнутри. Ожидаемо, встречая носом этот газ, Годзилла забрался в нутро врага наполовину, только зад и хвост остались торчать вместе с пластинами. Было видно, как они накаляются. — Сейчас рванёт! — Айони пришлось побыть и в роли Капитана Очевидность. Гамера спрятала руки, ноги и голову в панцирь от греха подальше, Айони перед ней выставила щит. — Ничего, я прикрою тебя, черепашка! У Рамиила было мощное АТ-поле, потому взрыва Ангел Грома не опасался. Рвануло ожидаемо — ядерный гриб взошёл, окончательно растворяя в себе мелкие частицы Катха-Хема, которые искрошились в облаках пламени и были подняты взрывной волной. Дикое пламя выжгло лес, уничтожив все мутировавшие формы жизни. — Вот дерьмо! Бедная природа! — оглядела после бабаха эта место Айони, где чёрная земля густо горела, а Годзилла распрямлялся из кратера. Кайдзю издал свой фирменный победоносный рёв. Катха-Хем, один из сильнейших детей Огдру Джахад, был сегодня окончательно уничтожен. В Мехико, где безумные индейцы призвали Йота-Хем, на пути этой бестии со множеством глаз и гибкими конечностями встал Арлекин. — Убей себя! — мрачный жнец направил свою телепатическую мощь на это создание. И Йота-Хема действительно начала грызть и рвать сама себя. Мера-Хем, подобная чему-то среднему, между акулой-молотом, растением и насекомым и белое, словно глиста, закончила есть нацистов. К ней пожаловали один Евангелион и дружественный NERV Кайдзю по имени Сцилла — подобная крабу-пауку, она набросилась на Мера-Хем и, подавив её, стала активно заливать морозящими выделениями — а пилот Евы выбрал для себя удобное место, чтобы колоть исчадие Семерых квантовым ножом. Урго-Хем ел по какому разу уже своих негров, когда его окружили барьеры летающих кораблей Куранеса. — Чувствую, мы опять взяли не того, — с досадой заметил король, наблюдая за тем, как и эта нечисть тоже не рвётся в бой и могла бы и без них кушать себе спокойно. — Так, пока дела идут гладко, — не мог не обрадоваться Николаев, наблюдая за тем, как пропадают с минимальными жертвами и разрушениями фиолетовые сигналы Огдру Хемов. Пока в Канзасе не появился один очень большой и с мощный сигнал. — Полноценный CCD! — увидел его Кацураги. — Да, это уже сам Огдру Джахад! — определил Тсатхоггуа (он же Цатоггуа). Дело в том, что за минуту до этого с NERV на связь вышла чёрная бездна Н’кай. — Что там у вас происходит? — интересовался Тсатхоггуа, Древний, учитель Эйбона, имеющий облик чёрной, мохнатой и бескрылой помеси ленивца, летучей мыши и жабы, толстой, упитанной, флегматичной и на вид ленивой, с вечно полузакрытыми глазами. — Я чую Огдру Хемов! — задирая ноздри, сопящие вокруг плотного меха, кажется, ныне сей ютящейся в подземелье Чёрный Жаб, родом с Сатурна, аж напрягся. — Нюх тебя не подходит, царева-лягушка, — отвечал Николаев и на это. — У нас набег этих Огдру Хемов! — Если они так прут, значит, — Тсатхоггуа довольно неплохо говорил на человеческом, — скоро сами Огдру Джахад могу сбежать. А Посланник засунул в них части Азатота и Тулзуча, чтобы Семеро могли жить. Они могут разрушить мир. — Спасибо, я это знаю. Как раз в этот момент Огдру Джахад появился в Канзасе. — Это пока только один из них, Нунн-Джахад, кажется, — прозрел Тсатхоггуа, шире раскрывая глаза. — Пока Н’кай связана с Миром Снов Земли, а Мир Снов Земли с этим Плоскоземельем, оно может затронуть нас… — Тогда, лягушка, или вылезай и помоги нам, или не занимай наше внимание, — на том сказал Николаев. — Хорошо, мы поможем, — достаточно быстро согласился Тсатхоггуа. — Нужно перебросить все серьёзные силы в Канзас! — Тогда я сам отправлюсь! — принял решение Кацураги, говоря очень отважно. — Тут есть, кто может справиться без меня, а там от меня может будет пользы больше! Арлекин сразу почувствовать появление Нунн-Джахада и с помощью Великой Мысли переметнулся в Канзас, оставив позади себя остывать очередное отродье Семерых, разорвавшее само себя. — Так… — благодаря всё той же Великой Мысли самый мощный псайкер, Арлекин в момент своего появления телепортировал отсюда всех людей поблизости. Нунн-Джахад протянулся, к счастью, среди довольно пустынной местности, тут практически никого не было — дьявол напоминал плезиозавра с головой угря, у которого торчало некое подобие клюва, сверху из внешней стороны вытянутой верхней челюсти выходило нечто вроде обломанного рога, но оно было покрыто такой же серой шкурой, как и всё чудовище. Над головой через некоторое расстояние трепыхался сгусток изумрудной плазмы или чего-то такого, эта штука всегда двигалась ровно на одном месте с головой: можно подумать, то выходил некий газ, который так горел лишь через несколько десятков метров от шкуры — своего рода то висела корона повелителя и отца чудовищ. Спереди у Нунн-Джахада, внизу, на манер богомола, сгибались относительно небольшие лапки, они находились выше того места, где неимоверно толстое брюхо хтони касалось поверхности, они даже держались выше клубов пыли, поднятых от движения такой туши. Позади поднимался небольшой хвост, он был задран и из-под него выходили отродья — обычные Огдру Хем, этак размером с Кайдзю или чуть меньше: они напоминали личинок насекомых в смеси с амфибиями и кораллами, угадывались там и черты Древних, вложившихся в создание этой хтони. — Оно слишком сильное, но, кажется, не очень умное. Я попробую… Арлекин решил приказать выбирающимся из-под хвоста Огдру Хем атаковать самого Нунн-Джахада: это в общем-то удалось — только увидевшие мир, эти новорожденные монстры повиновались наиболее остро ударившей в голову мысли, даже не подумав ни извилиной, что это нечто чужое. Нунн-Джахада, однако, не сразу понял, что лезущие из его маточной трубы детишки его именно атакуют, он подумал, они верно играют с его хвостом, а когда дошло, то Нунн-Джахад просто дыхнул изумрудом и зеленоватый огонь, похожих на тот газ, просто обратил в дымящиеся останки своих же собственных отпрысков. Но на их место из влагалища — или что там у него? — выбрались другие. И Арлекин тоже внушал им мысль грызть хвост того, кто их породил. И Нунн-Джахаду снова пришлось принять на себя роль Тараса Бульбы — так искусственный Древний возился с этим, покуда основные силы должны были подойти… *** Пока героические защитники Земли отбивались от очередной хтони, их коллеги в космосе, проводили время за более приятными занятиями. — Мисато-сан, как я рад вас видеть с нами, вы такая красивая! — кинулся к ней Тодзи, когда начальница вошла в своей униформе. — Ой-ой, разве я куда-то отлучалась? Я, по-моему, всегда была с вами, — ласково посмеялась Мисато. — По-моему, Тодзи-кун, тебе стоит сказать прямо, — подал идею Асари. — Тодзи, что такое?.. Что ты хочешь мне сказать? — предельно приветливо говорила Мисато. Она смотрела Тодзи прямо в лицо и тот смущённо улыбался, кажется, испытывая некоторые проблемы с тем, чтобы прямо сказать то, что он хочет. — О, Мисато-сан! Я тогда… тогда как товарищ, как член одной команды, попрошу вас, прекрасная Мисато-сан, как рациональный человек рационального человека… Вы не могли бы разделить со мной ложе? Со мной и с моей женой? — Тодзи указал рукой на Хикари. — Ха-ха-ха! — не только Мисато так посмеялась. — Понятно, Тодзи-кун, значит, ради этого ты оторвал меня от работы? Я подумала, эм, что-то могло важное случиться, о чём ты мог поговорить со мной с глазу на глаз… — Мисато-сан, я очень вас уважаю, и вы не подумайте, что я считаю вас какой-то… какой-то путаной из квартала красный фонарей. Я сам сплю с несколькими людьми и даже с парнями. Потому, как верно сказал Синдзи, для рационального человека не должно быть проблем с тем, чтобы спать сразу с несколькими. — Знаю, как и то, что наш развратный Син-тян оформил свою затею в виде клуба, где ни я, ни мой муж официально не состоим, но де-факто мы с вами спим и я… — Мисато ясно понимала, что отказывать нет смысла. — Ладно, Тодзи, ты прав, я ничего не имею против и я отвечу согласием на твоё предложение. Женщина, которая спит с кем хочешь, также достойна уважения в глазах человека рационального, как и та, которая спит только с одним — а мнение людей не слишком рациональных не стоит брать в расчёт, — верно рассуждала командующая, воспроизводя мысли Синдзи. Сейчас она, сложа руки, стояла в своей униформе, а пилот Евы-03 смотрел и любовался ею, предвкушая страстный половой акт. — Только я должна спросить мнения моего мужа, Тодзи-кун, — и Мисато стала связываться с Кадзи. Тот не показал голограмму со своей стороны, значит, занимался чем-то непотребным. Когда Мисато сразу ему сказала, что это личный разговор, то Кадзи признался: — Я сейчас в заднице Сабуро-куна вот, и я не знал, что ты могла освободиться в ближайшее время. — Да вот… меня уговорили. Пока истребление гаун — рутина. Картер обещал взять всё на себя, тем паче его черёд идти в рейд после того, как он выпустил пар с Рей. А я вот… Кадзи показал голограмму, где именитый сластолюбец был по плечи, совершающий очевидно какие движения в тылу героя-лётчика. — Понятно, что ж, а я, как видишь, уже очень соскучился… Но если бы ты застукала меня с Сабуро-куном, то могла бы смело присоединиться к нам! — подмигнул Кадзи. — О, я-то как раз по какому поводу тебя отвлекаю от ануса твоего очередного любовника — извини, Сабуро… — Ничего, командующая Кацураги, — снизу отозвался тот, кого сношали. — Тодзи-кун предлагает мне разделить с ним ложе и я, как ты мог догадаться, не имею возражений, — Мисато кокетливо села на диван подле прочих пилотов, которые все с превеликим интересом следили за этим разговором. — Но, как порядочная жена, я должна оповестить об этом тебя. И узнать твоё мнение. — Гм, Тодзи, да?.. — Кадзи подумал, не прекращая трахать Сабуро, и так как член внизу сжимался хорошей мужской попой, то самые распутные вещи полезли в голову супруга командующей и ещё того пуще разожгли сластолюбца. — Хорошо, Тодзи, я согласен. Но при условии, что ты потом отдашь мне свой зад. Я хочу трахнуть тебя за то, что я разрешаю тебе трахать мою жену. От этого Кадзи ускорил темп сношения Сабуро и было видно, как ему приятно и как сильнее опытный распутник с косичкой завёлся от такого разговора. — Кадзи-сан, но может лучше я позволю вам с моей женой, а? Женщину на женщину, — с такими словами Тодзи положил руку на Хикару. Надо ли пояснять, какое у неё было лицо? Но Хикари слишком любила Тодзи, чтобы даже сейчас слово сказать. Ради него она была готова принадлежать даже Кадзи. — Нет, мне не интересна твоя жена. — Кадзи отрезал сходу. — Ты что, не понимаешь, что трахать тех мужчин, которые трахают мою жену, это мой фетиш? Я хочу именно это! Я хочу, чтобы эти мужчины меня унижали тем, что они трахают мою Мисато, и чтобы потом им я мстил, понимаешь? Говоря это, Кадзи попутно не прекращал сношать Сабуро в зад. — О, да, а мне нравятся мужчины, которые похожи на моего отца. Меня поначалу это жутко смущало, — признавалась тут Мисато, — но, до конца вняв рациональной философии, я поняла, что это нормально: главное, чтобы тебе было приятно и чтобы не было вреда. Потому я с большим удовольствием готова предоставить свои прелести не только Кадзи, но и любому мужчине, который напоминает мне отца. — Мисато-сан, а я похож на вашего отца? — не мог не спросить Тодзи. — Нет, совсем нет, — покачала головой это женщина с причудами. — А я уж тогда? — также поинтересовался Смит. — Нет, и ты тоже. На моего отца похожи, например, Кадзи и Картер-сан, вот, да. Все задались вопросом, а спала ли Мисато с Рэндольфом? Но его никто не озвучил, потому что тема продолжилась: — И так как у нас у обоих такие фетиши, то я буду потакать фетишу моего мужа, пока он не против, чтобы я потакала своему, — говорила Мисато. — Потому, Тодзи, я разделю с тобой ложе только, если ты дашь согласие моему мужу, что он потом может взять тебя. Тодзи, я не думаю, что он просит что-то возмутительное, если уж мы говорим о делах интимных. Это натуральный обмен. — Я уже давал Кадзи в попу и вообще никогда не видел ничего в этом, — высказался Смит. — А у тебя, Тодзи, же был опыт с парнями именно снизу? — Да, был. Я давал прочищать себя Синдзи и Каору, — честно ничего не стал утаивать Тодзи. — Ладно, — посмотрел муж Хикари на мужа Мисато, — я согласен, но при условии, что вы будете аккуратны и не сделаете ничего мне болезненного. Раз у меня есть опыт с мужчинами, одним парнем больше, одним меньше, так что… — Хорошо — все свидетели, что ты пообещал, и мы с тобой проведём ночь. Потом, — Кадзи очень часто имел Сабуро, — а сейчас я пока занят этим. — Тогда, Кадзи, быть может, пока у вас стоит, я сейчас приду к вам, сниму штаны и вы по-быстрому туда сбросите? — Тодзи уж был готов поступить так, чтобы, раз сейчас Кадзи готов скоро кончить, распутник меньше времени потратил бы на толчки в его заднице. — Нет, меня это, конечно, возбуждает, — признал Кадзи, очень быстро сейчас сношая Сабуро, — но сперва ты обязательно должен кончить в мою жену. Главное, веди себя с Мисато как можно более постыдно: возьми её за волосы и трахни в глотку, опусти её на колени и заставь вылизать тебе яйца, потом повернись — пусть лижет очко. Трахни её потом в жопу и поссы на неё. Пожалуйста, делай с Мисато такие вещи, которые я делал с ней очень-очень много раз. Унижай её и сам унижайся перед ней. Переоденься в женское, а она — пусть в мужское, бейте друг друга плетью… О, как я хочу это! Короче, ты меня понял, Тодзи. Чем больше ты этого сделаешь, тем сильнее это будет меня заводить, когда я буду смотреть на запись вашего траха потом и брать в попку уже тебя, Тодзи. Надо сказать, даже Мисато сейчас откровенно покраснела. — Э, хорошо, — Тодзи тоже уже давно не был неоперившемся птенцом, но даже его такая тонкость вкуса и откровенность заставила смутиться и даже едва разбавить шоколадную кожу на лице толикой румянцев. — Тогда, Тодзи, удачи! — Кадзи с бодрой улыбкой отдал честь и взялся снова обеими руками за спину Сабуро. На том этот распутник отключил связь и, весь чрезвычайно заведённый, вбивал свой член в тёплый анус гея, чувствуя, что от такого накала вот-вот должна пролиться сперма. — А признаться, меня тоже завели некоторые однополые фантазии, — решил поделиться этим Мусаши, сейчас занятый тем, что наблюдал за тем, что делали те, кто сношаются. — Ну надо же, брат, мои ворота тебе надоели, — всплеснула руками Надя. — Тебе не стоит забывать, дорогая сестра, как и вам всем, что я не только любитель инцеста, но и любитель трапов и переодеваний. К тому моменту Мисато, Тодзи и Хикари как раз добрались до постели и все приготовились понаблюдать и это совокупление. Потому настроение у всего горячего избранного общества было что надо. Уточним читателю, что тут у нас сидят на диванах Мусаши, Асари, Смит, Келли, Надя, Анна, Шут, две Рей, которые управляют Марками, а также Ихт, Сакура и Габриэлла. Мари и Аска, Каору и Кенске, Синдзи и Мана в этот момент протягиваются на своих ложах и отдыхают, Кадзи кончает сношать Сабуро, а Альтер, Кирби, Шон и Шикинами удалились для экспериментов с гаунами. — Я ублажал жопу Кенске, переодетого в девушку, и сейчас, знаете ли, я хочу повторить это, — продолжал заявлять о своих намерениях Мусаши. — О, как много я пропустила! Вам совершенно не стыдно делать такие вещи? — прямо спросила Габриэлла, впрочем, скорее нарочито. — Ничуть, Габри. Мы свободные люди и мы все совершеннолетние. — Да уж, верно говорят, что вы не знаете стеснения, — сказала Анна. — Но мне вообще на момент смерти не было даже шестнадцати… — Ты будешь считаться за взрослую, прямо как Сакура, верно, Сакура? — посмотрел на неё Мусаши. — Да. — Так вот, какая у меня фантазия, я хочу, чтобы Кенске вырядился в женское, как Синдзи, и я буду его сношать, а пока я буду ему зад чистить, он будет вам дрочить, сосать… То есть я хочу, чтобы вы все взяли его в кольцо, и чтобы Кенске, пока я буду ему жопу трахать, вас трогал за самые разные места и так далее, попы гладил, может быть даже пёзды лизал и очки сосал, — вот так подробно изложил Мусаши своих намерения. — Давайте попробуем, — поддержала Келли. — Раз никто не против и Кенске тебе уже давал. Ребята обменялись взглядам и согласиями — Асари, Смит и Келли достаточно живо поддержали предложение, движимые, правда, не сколько похотью, сколько любопытством; почти все остальные пошли только за компанию, включая Шута и Ихта. Габриэлла и Анна больше ради интереса. Единственное, Рей куда больше заинтересовали видеоигры, потому клоны остались вдвоём рубиться с Чибиями. — Я тоже чувствую потребность трахнуть, — подал голос Смит, пока прямо во время ходьбы по коридору наблюдая за трансляцией из комнаты, где Мисато, Тодзи и Хикари предаются разврату. — Эй, Торрен, раз уж тебе не в первой отдаваться Кадзи, то ты можешь потерпеть, пока Тодзи не закончит, и кончить в Мисато — очень классно, наверное, будет, — показал большой палец Асари. — Возможно, но возможно я не дотерплю и трахну кого-нибудь по ходу дела — девочку или мальчика — мне всё равно, — говорил Смит, смотря за тем, как идут кадры разврата. — Я чувствую, что могу достаточно возбудиться, короче, только от того, как ебут Мисато на этом… А там уже не так важно, кого и что трахать, — почесал шею иностранец, — вот честно. — Асари, а ты намерен кого-нибудь трахнуть? — спросила его Анна. — Я? А, — приземистый японец взглянул на Келли, потом на Габриэллу, — может быть самую грудастую из нас, а может Габри — не знаю даже. — Мне интересна только Рей, но если уж вы начали, то в борьбе со скукой я тоже куда-нибудь женской особи присуну, — поделился своими намерениями Шут, идя со всеми и сунув руки в карманы. — Делать-то чего ещё? И вот сейчас группировка наших рационалистов, ничего не спрашивая и не стучась, вошла в комнату, где на ложе Содома пребывали голые Каору и Кенске — мальчики уже отдохнул от разврата и пока просто продолжали наслаждаться тупо лежанием. — А, друзья, что-то случилось? — посмотрел на вошедших Кенске. Мусаши до того попросил всех окружить постель и ребята это сделали. — Никаких вопросов, — начал Мусаши, — Кенске, сейчас ты оденешь то, что носит моя сестра — и я буду тебя брать. А ты будешь, как последняя шлюха сосать и целовать всё то, что будут давать тебе другие. Те, кто вокруг. Понятно? — Э-э, а может лучше Каору, а? — Кенске, кажется, немного растерялся. — Нет, — ухмыльнулся Табрис, — тут есть женщина, а я не согласен в такой ситуации трогать что-то там у женщин. — Ладно, хорошо, Мусаши, если ты этого хочешь… Тем более я сейчас думал, как мне заняться любовью в следующий раз. Потому, Мусаши, если ты хочешь, то я не против, — Кенске решил согласиться, тем паче они так уже занимались подобным. Мусаши сейчас живо снимал одежду, Надя тоже снимала с себя платье, красное с жёлтым и белым, но только для того, чтобы дать его Кенске. Каору, который и без того уже был обнажён, охотно заинтересовался и подал смазку — альбиносу очень пришлось по нраву всё это и он первым начал обнажать члены двух ближайших парней — Смита и Асари, чтобы пока им массировать набирающие кровь фаллосы. Мусаши очень быстро снял с себя абсолютно всю одежду и взглянул на Кенске, облачившегося в платье сестры любодея. — Вот отлично, давай сюда попочку, давай! — потёр руки смуглокожий похотливец, пока шла подготовка задницы Кенске — Каору взял на себя эту роль: растянул парой пальчиков и прямо из тюбика выдавил смазку. Асари и Смит активно дрочили на это. Шут был менее активен и пока больше смотрел, а вот Надя, после снятия платья осталась только в одном нижнем белье и в закрытой, мягкой, тонкой обуви. На это законный супруг Ихт, позади захватил её и романтично опустил руку к белью, чтобы снять его. Надя, чрезвычайно довольная таким обхаживанием своего расколдованного принца, взялась со всеми ласками отвечать златокудрому красавцу. — Как я рад, что у меня теперь нормальные пальцы, а не эти когти, и нормальные губы, а не эта рыбья пасть, чтобы я мог ласкать, гладить и целовать тебя, — так прокомментировал великолепный блондин с внешностью самого Аполлона, или, если говорить более точно, с наружностью Василия Степанова, когда он играл Максима Каммерера. Надя распалилась и буквально вся растаяла в таких объятиях! Смуглянка прониклась такой любовью, что начала спешно целовать губы Ихта, и потом хватать и сосать своему возлюбленную язык, пить ему слюну: — О, да, ты прав, Ихт! Я говорю, что внешность ничего не значит для любви, это — да, но мы столько потеряли! — Надя была готова разорвать голыми руками рубашку на атлетической груди мужа. — Внешность играет для формы, — Ихт сам оголился выше пояса, явив жене столь желанные кубики и бицепсы, хорошую мужскую грудь, и продолжил целовать в губы Надю. Возлюбленные заключили друг друга в объятия и после, когда оба более или менее насытились поцелуями, перешли к вещам посерьёзнее: смуглянка охотно облизала губы и согнула колени, раскрыла ремень на поясе атлета и сама быстро достала наливающейся кровью орган. Ихт, стоя в приспущенных джинсах и кроссовках, схватил свою возлюбленную за голову, покуда она страстно и проворно обволакивала мокрым теплом чувствительный фаллос. Последний вскоре встал очень и очень твёрдо благодаря такой приятной стимуляции. — О-охо, как моя сестрёнка проводит время! — смотрел на них нахальный Мусаши. — Но ничего, сейчас я тоже оторвусь, пока моя жёнушка Мана развлекается с любовничком! Мусаши во время наблюдения за тем, чем занимаются эти двое, смог очень хорошо поднять себе член, что он неустанно дрочил смазанной рукой. Когда надрочил, то повернулся к тылу Кенске, чью наготу очень соблазнительно прикрывало одеяние Нади. — Давай, давай сюда! Мусаши охотно оголил тому жопку, куда Каору любезно ввёл его член, изменник уткнулся в анус лохматого гика в бабьем прикиде и провалился очень сходу и быстро. — Ох, а приятно, чёрт побери! — Кенске весь с большим стыдом вытягивался псом перед смуглым изменником — Мусаши засотрясал пассива в ответ толчками. — Так, пусть Кенске-кун сразу ублажает ваши гениталии!.. Я хочу, чтобы они были женскими! Я всё же гетеросексуал и люблю девочек! Я даже воображаю, что ебу девочку! Ох, Кенске, как ты хорошо меня сжимаешь! Как сжимаешь! — сношал Мусаши в восторге эту прекрасную попку своего друга-натурала. Вот что делает с гетеросексуалами пропаганда гомосексуализма! А вы говорите, нельзя стать одним из этих?! — Хорошо, — Келли сняла штаны, Габриэлла начала делать это же — так девки оголили свои тылы, пока только тылы, скинули штанины и подали эти сокровища Кенске. — Так, я уже знаком с Келли, — произнёс гик после проведения языком по промежности этой своей коллеги. — Габри, давай я лучше буду сосать пиздёнку тебе. — Хорошо, — боевая блондинка с длинной косой до пояса плотно предоставила самое нежное своё место к лицу Кенске. — Давай, пощекочи её тогда. — С удовольствием, — Кенске впился губами ротовыми в губы половые. — Ты главное, не переставай дрочить, Каору, — пробудил Кенске потом мимоходом. — Угу, конечно, — надо сказать, что Табрис в это время с боку протягивал смазанную руку и разминал член Кенске, у которого тоже довольно-таки недурно встал. А Мусаши, не прекращая, свершал содомию с лохматым парнишкой — его не прекращало возбуждать от всего творящегося перед глазами распутства, потому процесс шёл очень хорошо. — Так, а давай я тебя приласкаю, — Асари исполнил своё намерение совокупиться с Келли, потому поцеловал в губы ту, чьё влагалище не совсем устроило Кенске. — Давай, сделаешь куни? Я тебе за это дам туда. — Хорошо. Приземистый японец встал на колени и в таком положении, одетый, стал сосать вагину у рослой и массивной британки, которая как раз сейчас обнажилась выше пояса и все увидели её «выдающиеся таланты». — Так, — Смит в общем-то уже решил, кого он трахнет: Келли и Надя были заняты, малолетского вида Сакура и Анна взрослого американца не прельщали ни в коей мере, оставалось выбрать между белокурой итальянкой Габриэллой и белокожим альбиносом Каору, сыном его любовницы, геем настолько красивым, что ни один парень-натурал не мог устоять перед ним — и вот простой техасец Торрен не устоял. — Решено: я буду трахать тебя, Каору-кун. В знак этого Смит смазал себе пальцы, подошёл с удобной стороны и просунул их прямиком в зад Каору и стал там ласкать ему анус, одновременно другой рукой не переставая надрачивать свой ствол, торчащий из расстёгнутых брюк. — Спасибо большое, мне очень приятно, Сми… Смити-кун! — поблагодарил наш обворожительный Ангел заграничного любовника своей матери. — О-о-ох! Ох! Ох! — наблюдая, в том числе и за этим, Кадзи взревел при извержении, переходя с очень быстрых и сильных толчков к толчкам резким, но менее частым. Вскоре Сабуро под ним расслабился и отпустил пальцами покрывало. — А-а-ах. Кадзи, вслед за высвобождением спермы, на удивление смирно вытянулся подле протягивающегося на животе любовника и потянул руку за сигаретой. — Ох! — выдохнул он дым. — Хорошо вышло. Вспотевший и в меру волосатый мужчина с хвостиком распрямил ноги. — Прямо как с Мисато в студенческие годы… — Кадзи-сан, — не мог не съязвить Сабуро, перебираясь на спину, — а вам не кажется, что вы, пардон, латентный пидор?! — Никак нет — я просто чрезвычайно развратен, — уверено, без обид и совершенно серьёзно сказал Кадзи. — И я говорю, это потешает мою гордость — а неразборчивость только прибавляет мне сладкого чувства независимости. — Правда? — Сабуро потянулся за своей сигаретой и приставил её туда, где горела сигарета Кадзи. — Ага, мне это очень нравится — такое поведение, — Кадзи протянул назад руки, демонстрируя, сколь плотные волосы у него подмышками. — Думаю, Синдзи-кун в этом плане пошёл весь в меня. Уж не оказал ли я такое влияние на него? — Но мне кажется, вы в последнее время трахаетесь больше с парнями? — поинтересовался Сабуро. — Это потому, что Мисато гораздо меньше ревнует меня к мужчинам, — дымил и рассуждал Кадзи. — Она думает, что это некая забава. Отчасти так оно и есть, я уже к тридцати пяти пересытился делать с женщинами всё, что с ними можно делать. Потому обратить внимание на свой собственный пол — для меня очень даже разумно и понятно. В этом свой вкус, в том, чтобы трахать кого-то, кто устроен в точности, как ты. Кроме того, я люблю Мисато и насыщаюсь как с женщиной в первую очередь с ней, а если я хочу насытиться с мужчиной, то у меня богатый выбор — ты, Каору-кун, Син-тян, даже гайдзин этот… Понимаешь? — Да, понимаю, — дымил ему в такт Сабуро. — Это не говоря про мой фетиш, — продолжал мысль Кадзи. — Я хочу ебаться прежде всего, чтобы самоутверждаться, прямо как Синдзи. И сладость разврата ещё и в том, что мне нравится в то же время унижаться, а самый лучший способ для мужчины унизиться, это отдать свою женщину другому мужчине. — Но это же происходит добровольно? — курящий Сабуро чуть повернулся в сторону Кадзи. — Да, — вытащил тот изо рта сигарету, — но тут главное — точная имитация, порождающая эти ощущения, что тебя унижают. Мне бы, признаться, — говоря это, Кадзи перебирал пальцами, которыми держал протянутую сигарету, — мне хватило бы быть просто куколдом, но я пошёл ещё дальше, — он затянулся, — п-ф! Я захотел мстить мужчинам, которые ставят мне рога, мстить тем, что сношаю их сам в анус. — Но это же очень примитивная мысль — что это как-то унижает мужчину? Я никогда не чувствовал себя униженным за то, что всегда снизу, например, — сказал Сабуро. — Это верно, но как я уже сказал, важно не то, что унижает действительно, мне важна имитация… — Я понимаю, Кадзи, тебе важно разыграть ролевую игру. — Именно. И как вершина всего, я снова хочу ещё больше унизиться перед этими мужчинами, которым я только что отомстил за уничтожение, когда выебал им попки. А это лучшее всего сделать — дать им выебать мою собственную попку. На глазах у жены прежде всего, — Кадзи специально в этот момент поднял указательный палец. — Хм, — Синдзико смотрела на происходящее через те же средства наблюдения. — Я теперь аж почувствовал себя снова мужчиной. — Значит, Син-тян, мне теперь снова именовать тебя Синдзи, а не Синдзико? — повернулась к нему лежавшая рядом Мана. — Да, пожалуй, — согласился теперь Синдзи: наш распутник с большим интересом, чем на голую Ману, глядел именно на происходящий в других комнатах разврат, Содом и кутеж. — Мда уж, — Мане было бы приятнее, коли бы Синдзи смотрел сейчас на неё — на её молодое, голое, вдохновляющее и протянутое с боку тело. — Ты точно мужчина, Синдзи-кун. Такова природа самцов: вы полигамны. — Ты что? — Синдзи поймал тон Маны. — Ревнуешь?.. — Ну, я питаю самые разные чувства, — Стальная подружка с долей флегматизма посмотрела в потолок — Синдзи как раз сейчас остановил взгляд на её груди, на холмиках, увенчанных сосочками, и поднимающимися при дыхании. — Я тоже, — Синдзи приподнялся. — Но ты не смотри на меня и делай что тебе приятно: ты заслужил это, Синдзи-кун, — одобрительно посмотрела на него Мана. — Я хочу, чтобы ты чувствовал себя хорошо, Синдзи-кун. Вот что такое настоящая любовь — это когда ты хочешь, чтобы возлюбленный был счастлив. — Спасибо, Мана, — очень ясно и искренне заулыбался Синдзи в ответ, — я тоже всячески хочу, чтобы тебе было приятно, как всему моему гарему. Лежавша на боку, Мана посмеялась, и, протягивающий ноги, голый Синдзи тоже подхватил за ней эту радость. Надя живо подняла фаллос Ихту, верная жена водила губами по всему стволу, который сейчас налился до предела, и ещё не забывала про яйца. — У-ум, — Ихт также между делом поглядывал на остальную оргию и это его заводило — зад Мусаши не находил себе покоя, этот юноша постоянно двигал тазом позади Кенске; Асари, после сосания влагалища Келли, распрямился, и снимал с себя одежду; Габри давала вылизывать своё влагалища Кенске; Смит пальцами анально мастурбировал Каору, который в свою очередь мастурбировал Кенске, и одновременно американец наяривал тесно сжатым кулаком по своему собственному стволу, каковой встал у крашенного тоже очень славно. Шут пока тоже дрочил, наблюдая весь этот срам, псайкер, надо сказать, выполнял сие не столь частыми движениями. Только Сакура и Анна стояли в стороне пока. Первая поняла, что настало время брать инициативу. — Послушай, Анна-кун, мы с тобой обе вернулись с того света и обе — девочки-монстры, потому, думаю, нам надо делать это вместе, — с такими словами сестра Тодзи очень любовно подкатила к Унрух. Да, читатель! Вот к чему приводит пропаганда гомосексуализма среди несовершеннолетних! — О, ты хочешь? Со мной? — Анна немного растерялась. — Да, а что? Я же нормально выгляжу! — довольно поправила волосы Сакура. — У меня уже был опыт с девушками, а с парнями вот не было! — Ты лесбиянка? — спросила Анна. — Нет, я натуралка, но с девочками я тоже занимаюсь сексом — у нас кругом свободная любовь же! — Сакура рассуждала так, впитав дух окружения распутников и развратников. — Хорошо, ладно, я согласна уж тогда попробовать, — Анна весьма комплексовала не только потому, что она была предателем, пусть даже из самых благих намерений, но и потому, что её тело было нечеловеческим, изуродованным силой Древних. И вряд ли кто-то хотел завести с ней роман или дать любви и ласки, а вот Сакура захотела потому, что они были одинаковыми — даже судьба такая же. — Тогда целуй меня, — Сакура припала губами к губам Анны — и две девушки, которые выглядели младше всех остальных, соединились в лесбийской любви. — Сними одежду, и я сниму — мы будем ласкать друг другу влагалища, — с таким страстным намерением Сакура начала избавлять себя от униформы NERV, которую она носила в качестве повседневной одежды, когда находилась на объектах этой организации. — Давай, к стеночке, — полностью раздетый Асари приставил такую же полностью голую Келли, она нагнулась и предоставила парню влагалище, где тот заработал. Асари подумал о том, как было бы здорово, если бы Келли начала сейчас испражняться. — Так, ладно, — Шут посмотрел на блондинку, — Габри, ты не против принять ласки настоящего демона? — Демона? — посмотрела тут ему в лицо Габриэлла и нашла то достаточно неприятным, при этом чисто неуловимо — так-то вроде бы в обличии этого молодого человека, коротко стриженного, статного, обладателя лёгкой щетиной, не было ничего неприятного. То есть не должно быть. — Демон, который из Лермонтова. Я отождествляю его с собой: Печальный Демон, дух изгнанья, Летал над грешною землёй, И лучших дней воспоминанья Пред ним теснилися толпой… — Знаешь дальше? — Э, нет, прости… — покачала головой Габриэлла. — Ну потому что я сам довольно неприятный, — после красиво зачитаных чисто по памяти стихотворных строк Шут серьёзно смотрел, но с долей усмешки и иронии. — Потому прошу разрешения, можно ли мне в тебя кончить. — Ну-у, — Габриэлла, надо сказать, была не робкого десятка. — Если ты, подобно инкубу, будешь хорошо ебаться, то не имею ничего против. А что до холодка от тебя, то если ты будешь как следует работать над моей куночкой, я, думаю, перестану это замечать. Кроме того… — белокурая итальянка немного подумала, попутно наслаждаясь ещё работой языка Кенске, хотя она устала подставлять тому влагалище в такой не очень удобной позе, да и сам гик уже выдыхался непрерывно лизать языком. — Кроме того, Александр, знаешь ли, мне нравятся опасные парни. Почему это чувство опасности от тебя, знаешь, оно может как раз ещё больше завести меня. Честно тебе скажу. Так что я совсем не против экспериментов с тобой. — О, — Шут приподнял бровь, — даже так. Что ж, — он быстро и низко поклонился, — буду рад служить. — Спасибо, Кенске, ты своей слюной подготовил мне куночку, — поблагодарила Габриэлла и оторвала оное место от рта Кенске. — Пожалуйста, мне было приятно делать приятно тебе, — напряжённо улыбнулся Кенске, и опустил голову, сейчас позади него, одетого в платье Нади, продолжал наскакивать тазом Мусаши. — О, бля! О, бля! — смуглый извращенец уже был готов кончить. Он смотрел на оргию впереди: Сакура и Анна заканчивали раздеваться; Асари приставил Келли к стенке и брал её; Шут готовился сношать Габри; Смит готовился делать это же с Каору. Мусаши повернул шею и посмотрел на то, как Надя выпустила изо рта член Ихта и предложила тому взять себя в вагину, на это Ихт начал спешно раздеваться — он оставил позади джинсы, кроссовки, трусы и носки и полностью обнажённый приставил Надю к стенке — на той осталась одна обувь, и так красавец-атлет вогнал со спины своей шоколадной даме сердце — и быстро задвигал. — Эх! — Мусаши почувствовал на своей голой коже обильно выступающий пот. — Пора бы мне уже, — парень приложил все молодецкие силы, чтобы двигать членом в анусе Кенске часто и быстро, и вот по ходу такого действа отчётливо показалось подступившее семя. — А-ах! Мусаши выполнил под накалом буквально последние усилия — и его прорвало: очень приятно сперма через сокращения последовала в потроха Кенске. Мусаши во время этого процесса смотрел и очень балдел от одежды сестры на этом юноши, которого он одаривал такой любовью — смешение полов, переодевание и инцест подарили Мусаши чудесные ощущения. — О-ох!.. — извращенец свободно выдохнул после этого дела. — Спасибо тебе большое, Кенске-кун, было очень приятно кончить тебе в зад: ты настоящий друг. — Пожалуйста, приятно слышать! Мне тоже понравилось, как ты меня трахал. В заднице было приятно, но не уверен, могу ли я в кого сейчас кончить, — с такими словами Кенске распрямился, прикрытый женским, и это ещё вызвало очень позитивные эмоции у Мусаши. — Вот, отлично, для нас как раз есть место! — очень обрадовался Смит тому, что так много освободилось на кровати. — Давай, Каору-кун. — Хорошо, Смити-кун. Довольный Нагиса на четвереньках свободно занял середину ложа — до того Торрен пальцами живо мастурбировал сыну иностранной любовницы анус, сейчас же бравый техасец сам живо взялся снимать с себя одежду — носки и трусы взлетели к потолку. Читатель может себе представить, как разжëгся перед ним на четвереньках Каору, пока это происходило! Ещё бы: подкачаный молодой военный с внешностью Каспера Ван Дина времён «Звëздного десанта» хочет им обладать и будет чистить потроха — от такой перспективы любой бы гей впал в горячку блаженного, страстного предвкушения! Каору смотрел назад и сладостно улыбался: — «Синдзи, надеюсь, ты наблюдаешь за этим», — подумал Табрис, чьё нутро преисполнилось жаждой крепкого мужского члена. — «О, да, Каору, как я могу не наблюдать за этим!» — очень довольно подумал Синдзи, созерцая происходящее через экран — между возлюбленными уже давно развилась невербальная телепатия и один мог сейчас безошибочно понять на расстоянии, что думает другой. У Синдзи в это же время сильно встало от просмотра за оргией, и потому Мана начала верно сосать своему любовнику. — Так, Табрис, ты не один тут — не занимай всю кровать! — Шут как раз снял с себя всю одежду, Габриэлла тоже полностью оголилась и им потребовалось разместиться. — Да, Смити-кун, давай подвинемся, — по-доброму потеснился Каору. — Хорошо, с радостью, — добродушный американец компактнее разместился позади своего любовника и дал тому желанный член. — Уф, как меня это возбуждает! Никогда не ебался с парнем с такой охотой! — был такого мнения Смит после первых же минут отработки с колен сего славного зада. — Каору-кун, ты точно наследовал всю красоту своей матери: в тебе её даже больше! — нахваливал он же во время частых, энергичных толчков в анус альбиноса. — Так, ложись, — Шут предпочёл положить пока Габриэллу к себе лицом. Та волновалась, причин волноваться вроде бы не было, но… — Погоди, Александр, я забыла противозачаточное, — опомнилась тут Габриэлла. — Я не хочу залететь от тебя демонятами-инкубиками! — Т-с! Тебе это не понадобится, моя смертная возлюбленная: моё АТ-поле постоянно убивает вокруг и внутри меня все микроскопические организмы. Многоклеточным именно оно внушает страх и трепет передо мной, — кратко пояснил Ларкин, решив дополнительно покрыть свой инструмент смазкой. — Да? — разумеется, услышав это, Габриэлла насторожилась. — А ебаться с тобой… — Не, не вредно — если я захочу, то не вредно будет. Габриэлла отчётливо улавливала опасность от этого мрачного антигероя, и именно это, надо сказать, нашу боевую блондинку и подстëгивало. Шут осознал сие и усмехнулся: — Да уж, какие всё же бывают люди!.. Белокурая девица шире раскрыла перед любовником ноги, позволяя щетинистому молодому человеку пристроиться и лечь на себя. — Я вхожу. Если тебе разонравится трахаться со мной, то так и скажи. Член Шута проник в вагину Габриэллы. Та испытала некоторую дрожь от столь близкого нахождения с тем, кого нутро опознавало как врага всего живого. Но, как уже говорилось, Габриэлла любила опасность, ей нравилось это чувство и потому любительница адреналина решала продолжать столь необычный акт. — Да, конечно, я не боюсь, потому что рядом Всемогущий Каору. А раз так, то я спокойна, — важно заметила об этом Габриэлла. — А, да, — Шут на миг повернул голову: протянутого на четвереньках Каору прямо рядом энергично сотрясал рослый и подкачаный Смит, отведя под это дело, как уже было сказано выше, вторую часть кровати. — Да, со мной нет причин для беспокойства, — подал голос Табрис, ровно положив руки перед головой, чрезвычайно балдея от такой прочистки своего дымохода. — Тогда поехали… — Шут расположился как можно более удобно над Габриэллой и даже поцеловал в губы перед тем, как начать сотрясать тролчками. Псайкер, правда подумал, что целоваться с таким, как он — обычному человеку удовольствие весьма сомнительное. Но Габриэлла нормально перенесла это, более того, постоянная опасность, которой она буквально позволила войти в себя и ритмично обрушивать толчки на стенки влагалища, очень оживила все ощущения и девушку крайне чувствительно проняли дальнейшие движения Александра. В сторонке от этого Ихт быстро имел Надю, издавая тихие звуки через стиснутые челюсти; через пару метров от кровати, у стены Асари также трудился над тылом Келли в такой же позе; стоявший рядом Кенске дрочил, Мусаши пока просто наблюдал и отдыхал; Синдзи через средства видеонаблюдения дрочил себе с пошлой ухмылкой и горящим взором, а Мана верно сосала у него, за это любовник мимоходом гладил свою девушку по головке. А что Анна и Сакура? Японка-растение и зеленовласая немка, полностью раздетые, протянулась прямо на полу. Анна, чтобы было не жёстко, вытянула из спины крылья и легла прямо на их мембрану, сказав, что ей так удобно — Сакура тогда с хитрой улыбкой решила выпустить изо рта немного растительных придатков, похожих на побеги плюща — и так Сакура возлегла сверху на крылатую подругу, их общий рост идеально способствовал тому, чтобы Анна вылизывала влагалище девочке, а сестра Тодзи в ответ щекотала напарнице клитор и окрестности с помощью некоторого числа растительных побегов, очень мягких и тëплых. Более того, вскоре Анна увеличила свой язык, сделав его правда не раздвоенным, но тоже каким-то полузмеиным, чтобы тот забрался глубже в норку. — Ох, чëрт! А мне так с тобой приятно! Продолжай ещё! — чрезвычайно пришла от этого в восторг юная и чувствительная Сакура. — Ага, — отозвалась зеленовласка за этим занятием. — Я, кстати, девственница. — А я тоже недавно перестала ею быть — я лишила девственности одну девушку! — хвалила Сакура. Попутно она заметила, что клитор Анны очень набух. — Слушай, а ты можешь увеличить эту штуку, чтобы прямо ею трахнуть меня? — А? Э… Клитор вырос на глаза у Сакуры очень прилично. — Попробуем. Сакура заняла у стенки позу раком и крылатая Анна подстроилась сзади, её клитор очень вырос и она заработала теперь почти как мужчина. Все немного отвлеклись на это поначалу, но быстро вернулись к своим занятиям. Там произошли небольшие изменения: — У-ф! Ебать! Уф! Иисусе! — напряжëнный Смит снизил темп действий в анальном отверстии Каору и несколько раз выдохнул. — Ебать! — хлебнул несколько глотков воды, утëр рукой себе рот и сказал: — Каору, я намерен не только в одной позе тебя ебать! Хочу твою мордашку видеть, больно она у тебя красивая! Смит, как только на атлетичном теле выступил первый пот, решил изменить положение. — Такого красавца как ты, Каору, надо видеть со всех сторон — потому, Каору… Смит извлёк свой стоячий малый из зада альбиноса — и свободный от такой хватки фаллос сразу устремился к пупку американца. — Покажи личико… — Хорошо! Как скажешь, Смити-кун! — очëнь весëлый, Табрис живо перемахнулся на спину и легко направил вверх свои стройные ноги. — Вот так, да!.. О, благослови меня, Иисусе! — теперь Смит, весь охваченный предвкушением продолжить столь сладострастные любовные утехи, взял тугое очко юноши спереди: направил рукой член и фаллос вновь исчез в заднице у Каору. Только теперь Смит мог видеть направленный к пупку пенис уже самого сына своей иностранной любовницы, как и лицо — и все прелести, которые начали принимать на себя новые толчки. Все страстно и энергично оказались заняты сношением — и только Синдзи, Кенске и Мусаши находились в позиции наблюдателей. Кто же начал кончать первым? — А-ах! А-ах! — мужской голос Ихта прозвучал несколько непривычно при таком громком оргазме: голый и потный, этот Аполлон смолк и сделала ещё несколько движений тазом, пока сперма сходила во влагалище Нади. — Ну и, ы-х!.. — Асари только сделал пару передышек перед тем, как уж добить дело и извергнуться в норку Келли — его оргазм вышел самым тихим, но зато показался чрезвычайно приятным, ведь парня распаляло не только одно женское тело, но окружающее вездесущее совокупление. — Мда, а сношаться на виду у других, это правда очень классно, — сделал вывод Асари, отведя свой ствол, когда он уже скинул в вагину порцию семени. В мыслях Асари, конечно, подумал: — «Мда, девочка с большой грудью и большими мускулами, если бы ты испражнилась, мне могло бы быть ещё приятнее!» А именно смотря на очень упругую и аккуратную попку Келли, юноша думал о том, как та использует анус по назначению прямо в тот момент, когда он использует по назначению влагалище — и именно мысли об этом сделали оргазм Асари таким приятным. Юноша даже подумал о том, чтобы самому во время этого дела сбросить задний балласт — в тех ощущениях, когда масса проходит через кишку, есть своя значительная доля приятных ощущений, которые очень удачно можно смешать с сексуальными делами. Но, увы, Асари жутко стыдился своего фетиша на кал: он мог довольствоваться потаканием своему второму фетишу — извержению туда, куда уже кто-то извергся, но вот влечение к дерьму, а точнее к самому процессу испражнения, он практиковать не мог, да и сам боялся отчасти сих своих предпочтений. — В-оорх! А-агр! — крылатая Анна издала поистине нечеловеческие звуки, когда по итогу трения своим распухшим клитором о стенке влагалища Сакуры, у зеленовласки не только произошли оргазменные сокращения, но брызнула из чрева какая-то жидкость, липкая и чёрная, похожая на нефть и остро пахнущая. Довольно-улыбчивый Каору ровно протягивался на спине и рукой свободно дрочил себе, а напрягающийся Смит перед ним сидел на долго согнутых, уставших коленях и быстро слал в анус ненасытного пассива толчок за толчком, попутно то и дело бросая в воздух с губ на родном языке слова «ебать!» и «Иисусе»; в отличие от американца Шут полностью наклонился над Габриэллой и был лицом над её лицом, а она задрала ноги и обхватила его — Ангел Смерти брал это человеческую женщину в молчаливом сосредоточении. — А-а… Теперь давай ножку… — Смит в один момент взял ногу Каору, облизал пяточку, прошёлся гладкой щекой по нежной подошве и так поднял ту: Каору очутился теперь немного на боку, а его нога легла на плечо трудившегося американца. Смит немного потрахал его так — позади же Ихт после извержения опустился на колени перед Надей и сосал ей, Асари рукой доводил Келли, попутно не прекращая фантазировать о том, как та испражняется, а Анна работала своим языком с влагалищем Сакуры и — эти девушки разрядились примерно в то время, когда дело довершал Смит. Перед тем, как кончить, американец последний раз поменял позу: по словам крашенного вояки, ему надоело сгибать ноги, и он выпрямился в полный рост: — Ай, бля, ебать, я уже устал нагибаться!.. А очень покрасневший головкой член у нервно дышащего Смита торчал во весь опор и буквально горел, ещё пару минут посылания толчков этим агрегатом в узкий анал и ствол этот точно разрядится светлым и горячим залпом. — Смити-кун, — с придумкой, улыбчиво взглянул на него Табрис, — тогда быть может, ты обхватишь меня своими руками, и будешь на весу заканчивать в меня? Поверь, я буду парить и ты почти не ощутишь моего веса. — Нет, — покачал головой Смит в ответ на такое предложение, — я хочу видеть твоё тело полностью. — А, ну тогда мне надо будет встать на голову, — беззаботный Табрис тогда буквально вот так просто встал на голову, ноги его оказались направленны в потолок, а темя упиралось в покрывало: — Я называю это «летящая скважина». — Да-да, что-то такое я и планировал, — Смит добавил побольше смазки на свой член, немного подрочил себе, ощущая близость оргазма, чуть наклонился, удобнее устроил ноги Каору себе на плечах, и вставил Ангелу — босые стопы улыбающегося альбиноса-японца теперь смотрели за крепкую спину гайдзина; поджарая грудь, худой живот, длинная шея и несравненное острое лицо — а также такие интересные подробности, как спускающейся к пупку член, болтающаяся от толчков мошонка: все эти прелести очутились сполна перед глазам Смита — долбильщик мог их поглощать и он поглощал, и от этого росла и росла страсть к этому сношаемому юноше и была готова буквально вырваться, излиться Каору в задний проход в виде горячей спермы, что и произошло. Пассивный любовник, будучи избавлен от необходимости поддерживать поставленную на кровать голову руками, мог спокойно всё время продолжать дрочить кулаком себе свой направленный к лицу фаллос. — У-х! У-х! Иисусе! Ебать! — красный, сжимающий зубы, Смит со всей силы ездил толчками в эту дырочку, в таком положении стоя, и самыми частыми, слетающими с уст американца словами, родном языке, были именно эти последние два. К удивлению оргазм Торрена вышел достаточно тихим, но долгим — Нагиса не без особенного удовольствия ощущал, как под быстрые движения семя выплёскивается ему в зад весьма продолжительно. Сам же обладатель ствола почувствовал ни с чем не сравнимое блаженство: причиной сокращений и выбросов спермы первично послужило именно созерцание юношеских красот Табриса, и уже во вторую очередь — движения и трения. Так что янки проникся настоящей пансексуальной страстью к этому несравненному красавцу. — У-ум, ебать!.. — Смит увлажнил свои губы и после этого распрямил плечи и полминуты просто постоял, пока извлечённый из ануса японца член просто сникал вслед славному отстрелу. — Так… А после, идя на поводу у чувств, Смит опустился и долго, сладостно целовал губы смазливого Каору и помогал тому дрочить. Шут трахал Габриэллу чувственно, но без слов — псайкер довёл себя ритмичными движениями до состояния, когда должно было спустить, фаллосом он ощущал мокроту влагалища, у Габриэллы там обильно шла жидкость. Белокурая итальянка подрагивала, очень внимательно смотрела ему в глаза, словно следя за некой опасностью, и плотно жалась светлыми босыми ногами к голой спине любовника. Шут понял, что ей нравится опасность, но она никак не может кончить потому, что эта опасность в то же самое время и отвлекает. — Габри, а если я прижму тебе к шее нож? — Давайте, — попросила та сразу немного дрожащим голосом. Поразительно, но когда Шут внушал ей образ этого, когда все органы чувств показали Габриэлле холод стали у горла — у неё всё там во влагалище ходуном заходило: её оргазм очень живо стал буквально массировать член Шута, тоже, между прочим, раскалённый. — О-ох!.. — Габриэлла издала только глухой звук, когда стала кончать, и Шут вторил ей — его сперма тоже пошла, даря животное наслаждение. Псайкер попутно сглотнул, немного потный, пот его чувствовался кожей Габриэллы как холодный, липкий и противный. Удивительно, но они кончили одновременно. — Ну ты и извращенка, — ухмыльнулся ей в лицо Шут сразу после того, как его собственный ствол завершил сладкие сокращения. Он встал — Габриэлла вытянула ноги. Другую часть кровати занимали адепты уранической страсти: движимый любовью, Смит сунул сзади пальцы Каору, а другой рукой очень терпеливо дрочил любовнику — до тех пор, покуда не почувствовать быстрые и тугие сокращения попки вокруг своих, далеко протянутых в анус пальцев, и тёплую, быстро идущую светлую жидкость себе прямо в, ездящий туда-сюда по стволу, кулак. Уши сообщили же о звучании постанывания сладостно кончившего Каору. Это был любимый оргазм пассивного гея — анальный. По его завершению Смит не только принял протяжный, долгий благодарный поцелуй — засос в губы от красавца-уранита, но и продолжил от всей души делиться с ним страстью и лаской даже после извержения спермы. Смит очень плотно и близко обнял Каору руками, даже захватил своими ногами его ноги, лёг к любовнику лицом к лицу и продолжил страстно сосаться уста в уста — вот до чего красота Каору доводит гетеросексуальных мужчин! Остальные участники вакханалии стояли и переводили дух. Последним на этой оргии кончил Синдзи — когда все закончили, у Маны устал рот сосать, но Синдзи оказался настолько распалён, что схватил Ману. — Давай, Синдзи, давай! — Стальная подружка в его излюбленной позе по-собачьи, подставила любовнику свой тыл. — Ты можешь выбрать два любых моих отверстия. Я люблю тебя, Синдзи. — Да, Мана, да!.. — распутник, очевидно, желая кончить с меньшими усилиями, брызнул смазку себе на торчащий пенис и для начала вогнал во влагалище, и довольно долго был там. — Ах, проклятие, Мана, тут недостаточно узко! И Синдзи покинул это лоно и добавил смазки. — Готовь попку. — Да, как скажешь, Синдзи… Мана упёрлась лицом в подушку, отвела руки назад, чтобы раздвинуть себе розовые и хорошие ягодицы. — Ах, дьявол!.. Блядь, Мана, какая ты шлюха! Путана! Блядь! — Синдзи свободно просунул конец тюбика в раскрытый анус Маны и выдавил. — Сейчас, сейчас… Синдзи сам схватил руками ягодицы, наконец член очутился в привычной среде анального отверстия, и мужчина стал содомировать это отверстие очень живо и рьяно. Мане опять пришлось терпеть, а жопа её за сегодня вынесла ни один подобный акт. Читатель может попробовать представить себе, каковыми были ощущения девушки, которая не привыкла постоянно отдаваться в этот ход. — «Хорошо, что нанороботы могут залечить все анальные трещины, а то мне было бы так несколько дней больно ходить в туалет», — подумала Мана, плотнее обхватывая руками подушку и принимая в себя толчки, будучи также готова вобрать в себе и семя Синдзи. Рьяный распутник позади очень сильно кряхтел, иногда останавливаясь, чтобы набрать в глотку побольше воздуха. Было видно, что оргазм даётся потному юноше с трудом, но наш любодей привык бороться за извержение до победной кончи. Семени выходит в таком случае мало и исходит оно быстро, но если исходит, то очень приятно. Так фаллос орудовал, и орудовал в заднице Маны, та уж не вопрошала, когда конец. Вот что готова женщина терпеть ради любви! — Мана!.. — после очередного выдоха, измученно обратился к ней Синдзи, прервав сношение зада девушки. — Мана, дьявол, я не могу кончить! Хочу, но не могу!.. Блядь! С досады Синдзи весьма чувствительно шлёпнул рукой Ману по заднице. И перед тем, как та успела что-нибудь сказать, Синдзи покинул её заднюю норку и выговорил: — Мне нужна Аска, Мана! Мана-кун, извини, но Аска, как женщина, возбуждает меня в целом больше тебя! — так как Синдзи сейчас думал о том, как бы ему кончить, то член заставил мужчину говорить то, что у него на уме. — Прости, Мана, но сейчас, — Синдзи водил рукой по поднятому стволу, — я хочу Аску! — А, ну если так, то давай: я желаю тебе всего и всякого благополучия, Син-кун! — Мана, признаться, аж перешла на смех сейчас. Вот как это прозвучало! Одновременно и на душе стало неприятно: она только на третьем месте после Каору и Аски, но ничего, главное — если она действительно его любит — это благополучие Синдзи. — Аска! — Синдзи прошлёпал босыми ногами по коридору, не скрывая своё достоинство даже трусами, растрëпанный, он влетел к ней в комнату с восставшим фаллосом наперевес. Сами Аска и Мари сейчас отдыхали и нагота двух обнявшихся лесбиянок не могла не постигнуть Синдзи. — Аска, я хочу трахнуть тебя в зад! Никаких вопросов, Аска, я просто хочу кончить тебе в анус! — О, Иисусе! Бог мой! — обладательница пышных рыжих волос и благостно светло-розовой кожи — молодая и прекрасная Аска посмеялась следом за такими восклицаниями, перевернулась, и взгляд Синдзи особенно пал на столь желанные и излюбленные ягодицы этой замечательной юной особы. Развратник уже много раз имел скрытое меж ними отверстие и у него никогда, как бы он не уставал, не возникало проблем с тем, чтобы кончить туда, в эту тёплую тесноту. — Ха-ха-ха! — Мари тут так вообще залилась хохотом. — Ну щеночек, ну даëт! Пëсик! — голая девица с большой грудью, пребывая на животе, задирала стройные ноги и тем самым тоже весьма добавляла в котëл топлива Синдзи. — Чëртова шлюха с большой грудью! — топнул Синдзи, энергично сжимая и разжимая правый кулак. — Я сперва поимею тебя, а потом только сброшу семя! — ткнул он на неё пальцем. — Давай сюда мне свою жопу, лесбуха! — Я могу чем-то помочь? — заглянула к ним Мана, только накинув на себя для выхода в коридор халат. — Ум?.. — перед тем, как что-то продумать, Синдзи увидел, как по коридору идёт какой-то мужчина. Потому, чтобы не быть перед ним в чём мать родила, Синдзи шагнул скорее за порог. — Эй, господа пилоты! — незнакомец всё равно его увидел и ускорил шаг: это оказался довольно-таки приятной наружности техник-механик; европеец, говорящий на японском с сильным акцентом, хорошо сложенный, немного небритый, брюнет, в глаза азиатам сразу бросилось приятное прямое лицо; ему можно было дать как минимум лет от двадцать пять, максимум — до тридцати. — Я слышал, вы тут веселитесь не по-детски? — Я не знаю кто вы, — Синдзи, держа перед собой полотенце и закрывая им гениталии, вот так прямо ответил этому человеку, — но я буду рад, если вы будете трахать её, — указал он поворотом лица на Ману в халате, — когда я буду обхаживать здесь своих курочек. И Синдзи посмотрел на Аску и Мари, незнакомец охотно заглянул к ним в комнату через порог. — Хорошо, на это я и надеялся, — технику это очень понравилось. Он только назвал имя и взялся оперативно раздеваться, приговаривая, что это надо будет делать быстро, так как он на работе. — Давай, Мари, — пока техник избавлялся от рабочей униформы, Синдзи откинул полотенце и первым делом принялся дрочить на Мари и Аску, те начали, преимущественно по инициативе первой, развратничать вдвоём: это быстро подняло член Синдзи, успевший почти опасть. Техник очень оперативно разделся, сняв с себя абсолютно всё, даже носки, и столь же по-военному взогнал рукой себе ствол. Когда он взялся совокупляться с Маной, снявший халат, Синдзи вонзился в вагину Мари, но пробыл там всего от силы пару минут, и сразу решил перейти к попке, и, без особенного промедления, исчез в том проходе своим концом. — А-ах! Класс, как тепло и узко!.. Давай, женщина с большой грудью, дай мне свои шары! Он несколько раз нагибался и со спины хватал Мари за впечатляющие, свисающие спереди мячики. — Какой ты развратник, Син-тян! Извращенец! — Аска рядом услаждала работающего Синдзи лёгкими ласками: гладила, целовала его, а то и била юношу по попке. Мана смотрела со стороны, покуда чужой мужчина орудовал у неё в куночке. Она даже могла получить от этого удовольствие, что постаралась сделать по максимуму. Располагались эти двое так, чтобы Синдзи за своей работой, конечно, мог их без труда видеть. — Ох, какая отличная у тебя задница, Мари! — Синдзи гонял с придыханием в этой узкой норке, покуда Аска обнимала и любовно лобзала своего возлюбленного со спины и бока. — Ну, как бы не была хороша твоя жопка, кончу я в самую лучшую женскую жопу из всех, что мне доводилось трахать! — Синдзи любовно повернул голову к рыжей прелестнице. Мана и Мари засмеялись, а тот мужчина, что сношал первую, подхватил их хохот. — Смотри-смотри, щенок, в мою жопку ты не так часто кончал, как в жопку принцессы! — заговорила Мари. — Может передумаешь и кончишь в мою, а? — Нет! Я сохраню верность Ленгли! — и Синдзи решительно покинул Мари. — Нагибайся, Аска. — Да. Руки только успели схватить смазку — Аска подготовилась за то время, пока Синдзи чистил потроха Мари, потому готовому вставить развратнику, требовалось только добавить смазки на свой кол, очень твёрдый и, казалось, готовый вот-вот взорваться перед тем зрелищем, что предстало следом. Итак, Аска вытянула свою отличную спину перед воздетым во всю прыть органом, подала седалище, что чертовски волновало Синдзи — он схватился рукой за ягодицу, второй направил куда надо член, легко протолкнул им сфинктер, что протыкал множество раз, и инструмент наконец оказался сжат любимыми женскими потрохами, лучше которых на всём белом свете могли быть только потроха Каору Нагисы. После Синдзи удобнее взял Аску обеими руками за талию и заработал тазом со всей остававшейся силы. Светло-розовая кожа стройной спины и упругих ягодиц могла бы выбить кончу из него в любом состоянии, не говоря уже про краски спадающих, пышных волос, в которые Синдзи любил зарываться лицом после всякого оргазма в Аску. — Лучше жопа только у Каору и, возможно, у Рей, — с такими словами прокомментировал это дело пилот Евы-01. Он долго работал над этим местом, явно больших усилий парню стоил полученный в результате короткий оргазм. Синдзи почти на всём протяжении акта чувствовал позыв кончить, но сперма всё почему-то задерживалась. И только голос того мужчины, кто имел Ману, и сейчас кончал в неё, смог сподвигнуть извращенца Синдзи наконец уверенно разрядиться. О, он очутился на пике блаженства, пусть пик этот миновал его очень быстро, но такие краткие секунды с боем полученного оргазма, после нескольких уже только что испытанных оргазмов, всегда доставляют. Капель вышло ожидаемо мало, но взрыв ощущений при самом преддверии и при выходе первой капли было очень, чрезвычайно приятен! Несомненно этот оргазм того стоил, хотя Синдзи после него пал на ложе и приходил в себя целых минут десять, лëжа почти без движений, если не считать часто поднимающуюся от беспокойного дыхания грудь и некоторое типичное для Третьего Дитя нервное подрагивание пальцами правой руки. Когда техник отблагодарил их, оделся и ушёл, а Мари, тоже ненасытная лесбиянка, проявила влечение к Мане, только тогда Синдзи поднялся и осведомил вернувшуюся из душа Аску о желании присоединиться к остальной группе ребят и сытно перекусить с ними, дабы восстановить потраченные во время утех силы. Чем продолжили заниматься Мана и Мари, и чем занимались Тодзи, Мисато и Хикари будет рассказано в следующей главе. — Ох, Иисусе!.. — утёр пот со лба Смит после всех кутежей и наконец оторвал голову: его покрашенные в белые волосы дико растрепались. — Как же хорошо трахнуть такого красивого парня… сколько сейчас времени? Каору весело посмеялся в ответ: — Только одно, Смити-кун: отдаться такому парню, как ты! Ха-ха-ха! — Это точно: что лучше секса? — был того же мнения Асари, только сейчас, после оргазма Келли, давая отдых своему языку. — Очень хорошо делать это с любимым человеком, — обняла Надя своему мужа-красавца Ихта, и Мусаши почувствовать ревность. — «Так, парень, ты зашёл слишком дело. Твоя жена — Мана: Мана, которая отдаётся сейчас Синдзи, твоему другу Синдзи, а Надя — твоя сестра, блин! Да, она хороша! И тебе, Мусаши, нравится её трахать, но это не может быть нечто серьёзное. Не должно быть. А Кенске-кун?..» — Мусаши обратил внимание и на то, что и к Кенске он тоже питает нужные чувства, которые становятся особенно явными при извержении спермы в задницу этому юноше. И как раз сейчас появился Синдзи в сопровождении Аски — оба полностью голые, разумеется: — Дорогие друзья, — обратился к ним так главный развратник-затейник, — я ужасно рад, что вы без меня закатили такую замечательную оргию! — Ага, есть нечто особенно приятное в том, чтобы трахаться у других на виду, — согласился Асари. — Именно, друзья: то, с какой мы лёгкостью теперь занимаемся этим, говорит о том, какой нравственной вершины мы достигли! — поднял палец Синдзи. Анна посмеялась: — Он, этот Синдзи, всегда такой, да? — уточнила она. — Насколько мне рассказывают — да, этот Синдзи — такой, — подтвердила Габриэлла. — Синдзи — философ секса и разврата, — посмеялась Аска. — И я полностью поддерживаю его философию, — сказал Кенске. — Я тоже очень даже не возражаю, — рослый американец, Смит с такими словами ещё очень любовно обнимал голого Каору и, кажется, не хотел того теперь вообще куда-то отпускать. — Спасибо, друзья! Спасибо! Мне очень приятно слышать, что вы со мной! — Синдзи нравилось особенно именно это: — И все мы понимаем, что секс — величайшее удовольствие, и что следует им заниматься как можно чаще и с как можно большим числом красивых людей! Но, я хочу отметить другое, а именно: полное отсутствие стыда и сценок ревности. Никаких перебранок и выяснений кто с кем и как — они совершенно неуместны там, где тело каждого принадлежит всем и сразу. — Признаться, я всё же не настолько радикален, чтобы давать своё тело всем и сразу, — сложил руки на груди Шут. — Вы, Александр-сан, кажется тут несколько залётная птичка, но я вижу, вам ведь понравилось, да? — улыбчиво посмотрел на него Синдзи. — В принципе — возражений не имею, — был краток псайкер Ларкин. — Содомия — это круто, парень, теперь я это понимаю! — с такими словами Смит взъерошил волосы Каору и ещё раз поцеловал в губы. — Да, к слову, это ещё один наш успех. Видите ли, ребята, наши представления о противном во многом искусственны! — излагал Синдзи, стоя голый перед такими же всеми, голыми. — Например, в дикой природе для человека совершенно естественно было бы испытывать аппетит при поедании только что им лично убитой или ещё полуживой мыши. Но мы благодаря обществу так себя перестроили, что испытываем отвращение при подобной мысли, а вовсе не аппетит, как нам то внушала бы наша природа. Так вот, один из подобных барьеров, это отвращение к сексу между мужчиной и мужчиной. Именно наша социализация в обществе, полном гомофобии и гетерастии [5], где это считается зашкваром, внушила нам, что это нечто мерзкое, потому многие так считают и даже чувствуют. И я смотрю, это меня сильно радует, что многие из вас готовы заниматься сексом с лицами своего пола. Это говорит о вашем духовном развитии. Так как я взял за идеал сообщество бонобо, где все сношаются со всеми ради общего единства и счастья, то мы сделали очень важный шаг к этому идеалу, хочу сказать я вам. Слушатели улыбались и давали Синдзи высказаться. — А нет ничего лучше духовного развития, господа, которое, к тому же, приятно для тела: нет ничего лучше преодолевать внутренние барьеры через удовольствие: анал, измену, куколд, инцест и групповуху! — Синдзи, — под общий смех сказала Габриэлла, — ты прямо как какой-то священник, пастор похоти. — Жрец Слаанеш! — блеснул глазами Кенске. — Я не священник, я идеолог, — думая, поправил Синдзи. — Ладно, скоро освободятся Мисато, Тодзи и Хикари. Мана и Мари тоже должны закончить кувыркаться скоро, если учесть, что они обе должны были уже выдохнуться. Шон, Альтер, Шикинами, Кирби скоро вернутся с экспериментов с гаунами. Я уверен, даже Аянами I и Учитель должны завершить эту рутину и вернуться. Короче, я думаю в ближайшее время нам надо накрыть большой стол и отпраздновать победу над гаунами и спасение Старцев. Кто за? Надо ли говорить, что все хором поддержали эту идею? — Потому что нет ничего лучше, чем от услад гениталий перейти к усладам желудков! Ха-ха-ха! В такие моменты Синдзи мог сказать, что он счастлив делать подобное в компании столь хороших друзей — по большей части: главное, это не только есть и совокупляться, но и делать это в обществе тех, кто друг друга любит и уважает. И Каору искренне любовался счастьем на лице того, кого любил больше всего на свете. *** Рей и Рэндольф рассекали космос на Еве-13. — Кажется, — первая медленно подняла веки после погружения в сканирующий транс, позволяющий умом пронизывать значительные участки космоса, — мы нашли планету Старцев, куда движутся все беженцы… — Я тоже почувствовал того, кто там есть, да и он теперь в пределах показаний приборов, — ткнул сидящий рядом напарник на голограмму. — Спектр фиолетовый. Четверо хороших таких CCD. — Вероятно, это их Верховные правители, и беженцы устремлены под их защиту, — констатировала Рей, смотря в ту точку космоса, где должна была вырасти планета — сейчас она пока виделась невооружëнным газом как далëкая и тусклая звезда. — Друзья или враги — хочешь взять пари? — предложил Рэндольф. — А, что? — с долей искреннего вопроса взглянула на него Лилит-Аянами. Картер посмеялся: — Не бери в голову: я просто шучу, Рей, — добродушно взглянул он на неё. Бледная напарница столь же искренне улыбнулась ему. Потом оба взглянули по направление движения. — Я понимаю, мы не знаем, друзья или враги эти CCD, и если они окажутся друзья, то думаю, знакомство с ними будет интересным, — на удивление, надо сказать, достаточно оптимистичным тоном сказала это Рей. — Сколько мы узнали у этих планетян, — заговорил тут Зкауба с голограммы, — они знают, что эти Верховные Правители происходят от высших сущностей. И характеризуют положительно. — Если мы не обнаружили кровавых жертвоприношений, то возможно это будут справедливые правители, вроде нас с вами, либо то под прикрытием окажется шарашка нашего старого знакомца, которому мы все и во сне, и наяву желаем удобный гроб — ибо Ползучий Хаос иногда маскирует свою контору рогов и копыт под светлую утопию. Вот мы и посмотрим, что нас будет ждать на этот раз, — так приготовился Рэндольф. Их разговоры сигналами распространялись на всю схожую технику и в данный момент их ловила на самом окраине системы гауна, имитировавшая Аску: — Дураки, угы-гы-гы!.. — похоже, пока лексикон обладательницы множества зрачков ограничивался только этим. *** Когда основные силы подтянулись, уже три копии Копья Лонгиния торчали из Нунн-Джахада в разных местах — одно из основания шеи справа, другой — с правого бока, и ещё одно из спины. Но эта злобная хрень — похожая на сухопутного плезиозавра ростом с гору, протянутое каменисто-серой тушей, с головой угря — эта доисторическая сволочь и не думало успокаиваться: напротив, неудачные атаки сделали Нунн-Джахада, одного из Семерых Себетту, ещё агрессивнее; теперь он ещё быстрее порождал детей и его дети теперь выходили из-под хвоста не меньше сотни метров ростом. — Ну и дела!.. — Айони уже насмотрелась на Нунн-Джахада через средства наблюдения, потому теперь сразу по прибытию обратила внимание на разбитые Четырхёсерийные беспилотные Евы. Один такой вспомогательный Евангелион Нунн-Джахад грыз пастью — зубы у него находились только спереди, под ноздрями, по бокам их не было хорошо видно — впрочем, были ли то спереди ноздри? Его глаза и те дырки спереди одинаково лучились изумрудным пламенем, чей хохолок трепыхался в нескольких метрах над черепом монстра постоянно и двигался вместе с ним. — «Я боюсь его!» — отчётливо поймала себя на мысли Айони Скай — если остальных страшил лишь размер, то она, как телепат, могла чувствовать мистическую мощь зла, каковая струилась в жилых этой громадины, приподнимающей передние лапки и постоянно двигающей хвостом. Эфир наполнился матом на всех языках. — Бля! Ебатть, какой же он большой! Стас и Лëха вытаращили глаза, когда их Евы встали на землю прямо тут, перед кучей останков от беспилотников, где по пролитой от них красной крови топталась всякая мелкая, только что рождённая хтонь. — А вы как думали, мальчики? — Николаев позволил себе сказать это между отдачей чётких приказов, покуда пилоты только подходили. — Быть пилотом Евангелиона, значит — бить таких! Ничего, в Антарктиде и не таких побеждали: Ньярлатхотеп, те, кто его видел, говорят, этот хер вообще бесконечным был! Так что — звалим и этого, блядь! Куда оно от нас денется, сукина ёбаная мать?! Это его с нами под куполом заперли! Любой бы элитный пилот прикончил бы это одним ударом! Да, такие времена настали, ребята: Рагна-Рок!» Почему-то именно так произнёс это слово командующий Николаев [6]. — А-ах, чёртов враг Жизни и Мудрости! — Айони подняла руку с репликатом. — Получи! Она метнула раздвоенное копьё, устремив супер-оружие прямо в голову. Нунн-Джахад отреагировал на это, один из Семерых уж понял, эти вилки для шпрот чертовски болезненны даже для него, потому изверг против летящего копья из пасти струю изумрудного пламени: оно не оставляло дыма и выглядело очень и очень плотным — копьё влетело в него и исчезло, едва ли можно было увидеть, как он почернело и распалось в мелкий прах, словно пепел от крохотной, сгоревшей бумажки. — Это «Негасимый Пламень Илуватара», «Врил», «Пылающий Изумруд Тулзуча», «Сила Спирали» — и сила Семерых Богов Хаоса, дающая им жизнь и жизнь их детям, струящаяся в их жилых, — говорил в голове неизменно спокойный голос телепата Арлекина. — Айони, какой бы сильной ты не могла бы стать, эта сила ещё слишом велика для тебя. Не сражайся с ним в открытую. — А-а, нет! — Айони Скай никогда так не пугалась, как в эти секунды — рвущееся из глотки дыхание Нунн-Джахада проследовало дальше к ней, ударило в АТ-поле и девушка познала на себе, за своим дрожащим щитом, всю эту силу, и несмотря на всю прочность её АТ-поля и то, что эта тварь уже должна была затратить немало энергии для уничтожения репликата: Айони Скай ощутила себя букашкой, которую прижигают сигаретой. — А-а-а! Едва ли она чувствовала себя лучше, чем Синдзи под лучом Рамиила: LCL забурлило, а хвалëная Дитя Судьбы от страха и перенапряжения не только описалась, но и обкакалась! — Нет! Пусть всё это закончится! Пусть всё это закончится! — проступили у неё на глазах слёзы и сопли среди бурлящей жидкости. — Вот дура! Тоже мне пилот! — выругался Стас. — Блядь! Сука, блядь! — Лëха же только сыпал матом, потом сказал: — В смысле, исполняем, сэр! Николаев сразу приказал всем пилотам усилить АТ-поля и создать общий щит: потому вместе УПМ и Ева-28 смогли выстоять под струёй божьей росы от Нунн-Джахада. Годзилла со своей стороны дал как следует спиральным бело-красным атомным дыханием: козырной Кайдзю аж как всплесками магмы и плазмы залили всего Нунн-Джахада, пройдясь по спине от хвоста и до поднятой в вышине головы; Нунн-Джахад оказался весь залит чистой энергией, но когда пламенная волна спала, то все увидели — на Нунн-Джахаде нет ни царапинки! — Так, ребята, а там вообще-то ещё Шестеро таких! — напомнил Ричард Пикман. — Так, Арлекин, срочно зови Небесных Рыцарей обратно! — приказал Харли Уоррен. — Нам с этим не воевать!.. Нунн-Джахад собрался дыхнуть в ответ против Годзиллы, но тут длинная, липкая и чёрная струя клейкого вещества угодила самому Себетту в челюсть и сомкнула их, разойдясь по морде паутиной и закрыв вообще пасть и ноздри. Толстая нить паутины вела к угловатому Ткачу. — Атлач-Нача! Вместе с Отцом пауков тут прямиком из тёмной бездны Н’кай подрулили Йиг с золотистой чешуёй, мохнатый и чёрный Тсатхоггуа и левитирующий в виде сгущения серой мерзости Абхот. — Никогда не думала, что буду рада этим… — проговорила Мина. — Но… Огенные кресты Зеруила линией перечеркнули спину Нунн-Джахада, луч Рамиила ударил прицельно в шею, где репликат ранее сделал дыру в чудовище. Израфиил и Сакиил десантировались на мареве своих нимбов в самую кучу отпрысков Себетту. Ангирус прокатился там же, сметая всякую сволочь — златые молнии Мотры, красный луч Радона и огненный шар Гамеры ниспали на кучу отродий, сочетающих в себе черты блох и амфибий, и раскидали их разлетающимися, горящими ошмётками мяса, и вражеский ихор активно пролился, гася излишний пламень. Змея на конце руки Йига впилась одной круглоглавой нечисти за лицо с кучей глаз — подняла; вражина забарабанила по златой чешуе Отца Змей десятками ножек сколопендры, пока они секунд через пять окончательно не замерли, а Йиг презрительно не отбросил это отведавшее божественного яда исчадие, и взялся потом за другое крупное отродье Нунн-Джахада. Гамера таранным приземлением сбила ходячую кучу полипов с парой луковицевидных глав, усеянных глазами, и обвешанное по всему туловищу тысячью лапок от блохи. Мотра с крыльев тряхнула отравляющие чешуйки в морду Нунн-Джахада и тот чихнул зелёными струями — Титанозавр своим плавником наслал эфирный ветер, сдувший эти горящие сопли на порождений самого Себетту, отчего те чуть ли не бросились обратно в породившее их чрево, все обожжённые и дымящиеся. Кайдзю-паук Кумонга добавил своей паутины к Атлач-Наче, чтобы подольше удержать дыхание Себетту. Горозавр рвал зубами одного засранца. Варан палил острыми шипами. От рьяной работы ятаганами Санда и Гайра заполнили воздух у себя над головами, брызжущими ихором, обрубками. Ангирус прямым попаданием — в приёме «мяч» — валил с наскока. Умелый Зилла рубился саблями. Маториил растворял чужеродную плоть струями кислоты под напором. Сцилла своими струями морозила. Кайдзю-скорпион Сасори впивался клешнями и жалил с электрического хвоста. Сакиил хватал руками сразу двоих и прошибал насквозь резко выдвигающимися костяными копьями, чья ударная мощь усиливалась благодаря проводимой сквозь них энергии. Мотра крыла чародейскими клиньями энергии. Зеруил с низкого лёта напролом выбрасывал режущие ленты. Тсатхоггуа, кажется, перещеголял всех по изобретательности — мохнатый экс-владыка Сатурна схватил Огдру Хема — который напоминал прибрежную скалу с глазками и выступающими из щелей ворсинками, она ходила с помощью ползущего позади и внизу продолжения в виде гусеницы — и из жабьего рта ушастого гибрида ленивца и летучей мыши вышёл широкий и плотный блестящий язык, состоящего как из клейкой нефти: на самом деле это высунулся конгломерат отродий Великого Древнего — аморфные сгустки через полости Огдру Хема просочились в мозг, заживо сожрали центральную нервную систему и заменили её собой, и так живым комом начали управлять всей здоровенной тушей по сути уже мёртвого создания. Абхот пролил дождь собственных отродий — циклопических серых пираний, которые, быстро заклацали челюстями, заживо проедали себе путь к внутренностям через покров того Огдру Хема, на чьи розовые горбы эти зубастики дружно десантировались. Не удивительно, что Аойни Скай, в центре всей этой толкучки и жестокости происходящего, подтёрла сопли — она не могла теперь своим АТ-полем, детализировавшийся на почве утраты контроля над эмоциями, вот так просто как раньше расщеплять на таблицу Менделеева вражьи туши — и потому пилоту Евы-28 пришлось выхватить и раскрыть квантовые клинки, запустить цепные пилы на доспехах своей Евы и навалиться кромсать всю эту живность со дна Тартара чисто в рукопашную; по большей части теперь уже помогая своим нестабильным АТ-полем увеличивать урон и эффектнее проламывать, дробить, пробивать, ломать и разбрызгивать наполненные гадостным ихором внутренности, хрустеть хитиновыми панцирями, прорезать сквозь чешую и рыбьего вида соединительные такни — и крушить каменистые оболочки ползущих и идущий, безглазых и многоглазых Огдру Хем, похожих на рептилий, амфибий, насекомых, беспозвоночных и представителей царства грибов. Вой, шипение, рычание и грохот от толпы одних гигантских чудовищ, идущих сквозь толпу иных гигантских чудовищ, и давящих её под свой поступью, были в совокупности сопоставимы только с теми горнами Гавриила, коими звучал сам возвышавшейся над ними Себетту, чьё приземлившееся в Канзасе жирное седалище, под тушей гротескного плезиозавра-ёрмунганда, и послужило причиной этого столпотворения и развернувшейся битвы. Наблюдателям даже стало жалко несчастных выродков Нунн-Джахада — всё же людям присуща эмпатия ко всему живому и способному страдать, а Огдру Хем, судя по предсмертным воплям, очень сильно страдали, когда более опытные разрушители миров во всю теснили их многоглазые и безглазые рати: десяток за десятком выходили отродья из материнского чрева только за тем, чтобы кануть в водах белого океана небытия за лоном Шуб-Нуггарт — и вот прямо сразу! Только успевали многочисленные зерцала свет увидеть, да упасть брызги ихора и разлетающиеся на куски мяса туши. — Древнее зло древнему злу — рознь, — пока уверенно рассудил Куранес, наблюдая за битвой с безопасного места — С этими ещё повоюем. УПМ-Евангелионы поддерживали наступление союзников-монстров своим дальнобойным оружием: их выстрелы не вредили Нунн-Джахаду, даже когда они били точно в глаза, рот и ноздри, но выродков этой большой чупакабры все пушки клали безотказно! И можно было даже любоваться красотой, как мощно и высоко разлетаются слизистые комья чужеродной плоти под насыщенные брызги жидкого и пачкающего всех ихора. — Бля, Стас, ну в какой игре ты такое увидишь?! — Бля, завали ебало, Лёх, и не засоряй эфир! Объединённые силы Ев, Ангелов, Кайдзю и даже теперь Великих Древних, ступая прямо по густо-мокрому и исполненному огней предгорью из дохлых Огдру Хем, решительно так обступали первого освободившегося из Семёрки — в конце концов они все хотели защитить свой общий дом от того, кто намеревался им всем в самом центре насрать на ковре… Соломону же в это время надоело дыхать чародейским огнём на волшебный лёд. — Какой прочный, зараза! И тогда хитрый, коварный еврейской колдун в обличии летающего демона собрал магические силы и чередой коротящих зелёных разрядов вдарил со всей мочи по тюрьме шестерых Огдру Джахад — и все Себетту проревели в знак своего окончательного освобождения под звон бьющейся и крошащейся темницы!..