Рагнарок Старшего Бога Евангелиона

Синдзи разлепил веки и уставился на хорошо знакомый потолок. Он почувствовал, что Каору нет рядом, значит — уже отбыл на миссию. Потому, зная, что любимого нет, наш герой не торопился отрывать тело от ложа. Но ему пришлось это сделать, когда потянуло в туалет. Синдзи попутно ощутил необходимость встать под душ и ополоснуться. За окном везде висел день, потому Синдзи не мог знать, чем сейчас заняты его друзья. Он попросил компьютер показать, каким развлечениям они предаются. Сейчас больше половины спала, Тодзи только сейчас также разлепил веки и куда-то шёл. Синдзи последовал в душ и там мальчики встретились. — Каору уже отправился? — спросил Тодзи, становясь возле толчка и отправляя струю мочи туда, куда её направил и Синдзи. Они оба по-дурацки усмехнулись, когда обе струи скрестились, как малые бездельники забавляясь этому процессу. Синдзи тут кое-что почувствовал и остановил излияние мочи, хотя в пузыре за долгий сон её скопилось много. — Да, Каору уже отчалил, — Синдзи подождал, когда Тодзи закончит писать и поспешил сесть на унитаз. — Мог бы подождать, пока я уйду, прежде, чем какать, — с долей неприязненного смущения заметил Тодзи, который ещё хотел чем-то заняться в ванной комнате. — Я только по-маленькому, — Синдзи наконец отлил вдоль. — Я вдруг почувствовал себя девочкой, Тодзи, потому решил так. Так мне показалось сделать это правильно, сев на унитаз, как сикают девочки. Тодзи задорно рассмеялся: — Синдзи, мне тебя снова называть Синдзико? — Да, пожалуй. Из уважения к гендерной идентификации персонажа, повествование теперь пойдёт о нём преимущественно в женском роде. — Не смейся, Тодзи, я бы не вела себя так, не будь я уверена, что в такие моменты во мне живёт женщина! И не просто женщина, а сама Мессалина! [1] — Синдзико встала и подошла к Тодзи. Друзья оба взглянули на душ. — Как хочешь, я тебя люблю и уважают под любым именем, Синдзи… ко, — Тодзи встал под приятный поток. Синдзико поспешила следом. Тёплая вода ниспала на обоих. — Тодзи, я в такие моменты ощущаю себя твоей женой — Хикари-кун, — призналась наша девочка, стоя прямо в паре сантиметров перед товарищем и любовником, и вожделенно любуясь его шоколадной кожей, покрываемой нежной стихией. От вида Тодзи, от созерцания чисто мужской его красоты, анус приятно сжимался, не говоря уже о вливании крови в фаллос между ног нашего трансгендера. — В таком случае мне тебя называть «Хикари»? — посмеялся Тодзи, направляя душ на лицо подруги. — Почему нет? — Синдзико не стала отводить голову, а предпочла сразу привыкнуть к струе, бьющей прямо в лицо. — Если пол определяют не гениталии, а самоощущение, то почему твою личность должно определять что-то ещё, кроме самоощущения? Тодзи, если я правда могу ощутить себя Хикари-кун, то почему бы мне не быть Хикари-кун? Супруг той, кого назвали, ещё громче засмеялся, сейчас поднимая душ и проливая воду себе на тёмные, немного жёсткие волосы. — В таком случае будет просто Хикари и Хикари-кун! — распределил роли этот японец, говорящий на кансайском диалекте. — Нет, без «кун», я тоже хочу быть твоей женой! — Синдзико настырно обхватывала руками грудь Тодзи, внушавшую желания и наводившие фантазии ещё со дня первого знакомства. Душ падал на них, создавая романтичную обстановку. Вода стекала по паре босых ног, одна — смуглая, вторая — чуть приподнята на носочках, Синдзико приходится держать голову вровень с Тодзи, чтобы обнимать и вдыхать его дыхание, сплетаться языками. — Хорошо, из уважения к твоей… самоидентификации, я представляю, что ты моя жена, Хикари-кун, — между этими словами Тодзи целовался в губы с Синдзико, которая воображала себя женой парня. И если последнее было скорее частью сексуальной игры, то вот ощущение от перемены пола, нашу бравую пилотку Евы-01 наиболее точно пронимали именно в моменты близости с Судзухарой. Тодзи — такой мужественный, мальчиковый, на контрасте с ним сильнее ощущалось женское начало нашего трансгендера. Потому Синдзико наиболее полно пережила этот опыт изменчивой гендерной самоидентификации, глубоко осознавая себя субтильной девушкой, которая прижимается под душем с этим атлетичным мужчиной. Тело словно стало другим. Синдзико пожелала, чтобы Тодзи опустил руки ей на ягодицы, как мужчины обычно опускают руки на задние прелести девушек. Синдзико сейчас убедилась, что хотя глаза ниже пояса видят, как близко друг от друга встретились два фаллоса, у неё между ног наливается кровью не пенис, но клитор. — «Все люди проходят в утробе матери этап, когда они имели признаки обоих полов, что моей душе мешает вернуться назад во времени?» — так подумала об этом в этот момент Синдзико. — «Если член — развитый клитор, что мешает мне считать их одним и тем же, в таком моменты гендерного перехода?» В таких мыслях Синдзико в засос целовалась с Тодзи, наиболее плотно жмясь к вожделенной мускулатуре. — Тодзи, ласкай мне груди. — У-ум… О’кей, — атлетичному цисгендеру пришлось немного наклониться, чтобы приблизиться губами к мужским соскам, муж Хикари ласкал их, как мог, словно там действительно торчали девичьи титьки. Синдзико и правда пришлось немного потерпеть, имея дела с зубками любовника. Реальность дала о себе знать, ведь титьки мужчины, в отличие от титек женщин, не предназначены для того, чтобы их сосали ртом. — Ах, как грубо!.. — Прости, — тут Тодзи решил подумать о собственных удовольствиях. — Синдзико, я люблю, когда моя настоящая жена делает мне минет, так что займись теперь моим малым? — пожелал Судзухара сразу же после того, как расправил спину. — О, хорошо, мой сладкий! Но при условии, что ты сделаешь мне куни? Договорившись об этом, Синдзико пала на колени, аппетитно захватила в глотку фаллос любовника, твёрдо налитый кровью и торчащий в почти полном возбуждении. У Тодзи всегда было хорошо с потенцией, чем парень очень гордился. Время пошло, тот, кто всегда считал себя только мужчиной, наслаждался. Вода омывала их. Синдзико сейчас подумала, обсасывая полностью эрегированный половой член, что если Тодзи ныне думает сохранить свою гетеросексуальность тем фактом, что он исключительно в активной позиции, то это не так — актив невозможен без сексуальной реакции на представителя своего пола. Это вызвало диссонанс: с одной стороны Синдзико нравилось, что Тодзи не избежать клейма не-гетеросексуала, с другой — это сейчас означало, что Синдзико, чтобы она там не ощущала, на самом деле не женщина. А Синдзико сейчас хотела быть женщиной, она хотела во всём уподобиться этому полу. — Тодзи-кун, пора тебе сделать мне куни, — Синдзико подняла голову через некоторое время продолжительного минета. Во время этого дела, она рукой дрочила себе клитор, также теперь наливаемый кровью. — Хорошо, дорогая… Теперь Синдзико выпрямилась под душем, принимая поток воды в лицо. Опустившейся к ногам своей госпожи, Тодзи энергично заглатывал, брал за щёку и насасывал то, что ныне считалось клитором. Во время процесса загорелый японец освободил сей женский орган от крайней плоти. Клитор разбух до предела от прилива крови. — Ах, Тодзи-кун, как хорошо! Соси мне, соси!.. Это дело довело Синдзико до того, что она сама почувствовала желание принять в глотку мужской детородный орган, потому попросила перейти любовника на кушетку возле душевой комнаты. Парень и девушка быстро переместились на это ложе, соединились языками в жарком слиянии уста в уста; девушка держала в руке его фаллос, как следует прощупывая пальцами твердь, он же — в ответ сжимал ей клитор. После разъединения ртов, особенно мокрого, Тодзи нахально взирал в глаза Синдзико, она — оказалась охвачена следующими мыслями: вот она, женщина, дрочила член своему мускулистому мужчине, чья грудь — прекрасна, противоположна её женственности. Потом оба легли — Тодзи на спину, Синдзико на него, сейчас любовники сосали друг у друга гениталии. Синдзико особенно пожирала взглядом это мужское тело — ни чуть не менее страстно, чем ротиком обрабатывала твёрдый фаллос, пальцами лаская яички — так она проникалась его мужественностью — и тем сильнее происходила инверсия — тем сильнее ощущалась собственная женственность. Тодзи просто сосал член и в мыслях у него не было, что это — клитор. Он думал о том, что это член друга, которого он очень любит. Через некоторое время любовники перевернулись на кушетке— взяли смазку. Ею они покрыли фаллос Тодзи, затем он сунул пару смазанных пальчиков в проход Синдзико. — О, ты нащупал мою точку G! — она почувствовала, как эти два пальца достигли места внутри, давление на которое привело к пульсации чувства наслаждения. — Скорее, Тодзи, — коснулась она рукой его лица, — войди в меня! Синдзико в последующие минуты думала о том, как её женское чрево готовится принимать мужское семя. Толкающее давление на ту точку внутри, ощущалось невероятно приятным, и наша новая Мессалина хотела ещё и ещё, чтобы на неё давили и давили. Пусть точка G — миф, в отличие от простаты, стоит задействовать воображение — как и G станет явью. Тодзи же, когда пыхтел над этой задницей, сам тоже пропустил шальную мысль о том, как бы выглядел его друг, будь он взаправду девочкой. Тодзи мысленно представил пару мячиков средних размеров, влагалище вместо члена и пары яиц. Он подумал даже, что сейчас вместо задницы, прочищал бы влагалище. Эту фантазию вполне можно было бы даже удержать в голове, так как Синдзи лежал лицом вниз, Тодзи видел только его спину и воображение вполне могло бы преобразить мужчину в женщину. Синдзи замер, наслаждаясь в первую очередь ощущениями простаты. Сам он во время этого акта окончательно прочувствовал то, как стал настоящей девушкой — ведь что ещё может больше сделать тебя девушкой, чем пребывание у тебя внутри органа, предназначенного природой для зачатия? Трансгендер вспомнил то, как ему рассказывает его учитель Рэндольф Картер о том, как в древности всевозможные люди со странностями считались ближе к потустороннему миру. Потому их набирали в жрецы и шаманы. Ритуальные педерасты проводили обряды, в том числе те, кто ощущал себя женщиной. Помня об этом, Синдзи также проникся теперь этой идеей — тем паче он действительно занимался магией. Сейчас Синдзи идентифицировал себя как жреца древнего культа, который связывался с миром духов. Считалось, что он в некотором роде инвертирован миру людей. Потому следует делать наоборот, чтобы связаться с ним. В том числе заставить мужчину исполнить роль женщины. Синдзи подумал, что он жрец дэваясны — один из тех, кто в древнем Иране наряжался в женщину, чтобы отдаться мужчине с целью служения богам, которых так ненавидел Заратустра. Вот такой фокус творит самоидентификация — Синдзи был мальчиком, Синдзи был девочкой, Синдзи был Хикари, теперь Синдзи стал древним жрецом, осуществившим служение древним арийским божествам. Или он мог быть одним из тех «псов», цену за которых запрещает вносить Второзаконие в храм Яхве. Словом — только дай разгуляться внутреннему воображению и ты может заиграться в кого угодно. Синдзи подумал, что такая богатая фантазия действительно растёт от магических практик, которые он использует по долгу службы, так как они действительно стирают грани между личным «я» и коллективным бессознательным. Уделяй Синдзи время медитациям, он мог действительно вспоминать прошлые жизни, то есть иные свои положения на огромном Колесе Сансары. Он слышал, что те, кто признают существование перерождений, объясняют трансгендерность и сексуальность, не являющуюся гетеросексуальной, как проявление связей с прошлыми инкарнациями, в которых ты действительно был женщиной. Просто той частицы Единого, которая ощущает себя как Синдзи, такие иные частицы чем-то ближе. Возможно в силу характера, сложившихся привычек и темперамента. Твоя связь с Той Стороной ослаблена по сравнению с «унылыми цисгендерными хуемразями», потому тебе проще войти в резонанс с мистической силой. — А-ах! — наконец, после очень долгого акта, Тодзи издал громкий стон и сбросил немного спермы — сколь отыскалось в яичках, часто истощаемых развратом. — Ничего, Тодзи, у меня эти дни, потому я не могу залететь… — улыбнулся Синдзи, очень довольно ощущая сперму любовника у себя внутри так, словно маленькие белые головастики попали не в прямую кишку, но в матку и могли бы зачать новую жизнь, если бы цикл благоприятствовал им. Тодзи вслушался в это и громко заржал: — Синдзи… Синдзико! — хлопнул любовник по ягодице, — знаешь, я лучше буду платить алименты — сразу тебе говорю — чем выхаживать дерьмодемона, когда он выйдет наружу из твоей кишки! Синдзико не менее дико заржала следом же, сваливаясь с кушетки на коврик в ванной. После этого явное ощущение себя женщиной исчезло. Синдзи вышел из душа, думая над тем, какого он пола. Тодзи после оргазма испытал потребность ещё поспать. Синдзи не хотел ему мешать, но и один тоже не делал быть. Он заглянул к Кенске, лежавшему на футоне, и смотревшего какие-то компьютерные программы, лохматый гик активно тыкал пальцами призрачные кнопки (к слову, они могли становиться твёрдыми). — Кенске, к тебе можно? — Да, почему нет, Синдзи? Кенске начал объяснять вещи из области высоких компьютерных технологий, для пилота Евы-01 совершенно непонятные. — Я плохо разбираюсь в компьютерах… — Иру-тян тебя научит, хе-хе! — Кенске сейчас играл с Ангелом. Они писали программы, способные к саморазвитию, запускали их, потом заставляли одну влиять на другую. Кенске и Ируил так занимались своего рода искусством или спортом. — Проще говоря, это настоящая цифровая фауна и флора. Мир нулей и единиц ни чуть не хуже нашего, Синдзи. Ты мне поверь, братан! У лохматого гика в веснушками горели глаза. — По-моему, Кен-Кен, ты просто запал на сиськи аватары Ируила, — закатил глаза Синдзи. — Ладно, Син, давай поиграю с тобой! Без Каору тебе одиноко… — Да, я не хочу мешать Аске спать… Они стали играть на пару — так убили более двух часов. Стреляли по мишеням, боролись в файтинг. Ируил принял в этом некоторое участие. Синдзи, разумеется, по ходу процесса, рассказал Кенске о том, что он совершил содомию с Тодзи, как подставился ему и как ощутил себя девушкой, как был ясен такой трансгендерный опыт. Кенске над этим посмеивался. — Эй, ты что, не уважаешь моих чувств трансгендера?! — Нет, Синдзи, что ты, что ты… Мальчики теперь оба посмеялись. — Я вот сам тоже иногда одеваюсь в женское и отдаюсь мужчинам, люблю, так сказать, смену ролей, но это только интересный опыт — ничего более. Я прямо не чувствую, чтобы я мог реально стать девушкой, — поделился своими ощущениями Кенске. — Угу, понимаю… Лёжа на солнце, что падало из окна, они ещё поиграли, обсудили всякое — Синдзи нравилось, что его отвлекли от дум о Каору. Но всё же волнение дало о себе знать в груди. Тогда Синдзи решил пустить в ход более серьёзное средство отвлечения внимания. — Кен-Кен, можно у тебя отсосать? — Конечно, — Кенске подумал: — Я буду не против, если возьмёшь меня в попку. Парни сошлись в поцелуе. Они легло так, чтобы сосать друг у друга. Когда у Синдзи встало, он взялся за попочку Кенске. Смазал пальцами, потом сунул член, заработал там. Кенске вытягивал спину перед ним и наслаждался стимуляцией простаты. Синдзи отрабатывал друга как девочку, пока сам не захотел того же. Он вынул член и сам теперь отдался. Кенске активно награждал друга толчками где-то столь же по времени. Любовники совершали это стоя, Синдзи задирал ногу. По ходу процесса актив приближал голову, вытягивал шею и целовал пассива в губы. Синдзи старался сделать другу приятнее, обхватить и сжать анусом ему головку, всячески её стимулировать. Потом Кенске вновь пожелал поменяться и занял место на футоне. — Хочу кончить, как девочка, — улыбнулся Кенске. — Я в последнее время кончал как мальчик. Синдзи нанёс смазку и нырнул в нутро друга. Он отрабатывал его с целью сделать прежде всего ему приятно. Кенске активно себе дрочил, постанывал, лицо заливалось краской. По тому, как Кенске себе дрочил, Синдзи понял, что друг скоро кончит. И не ошибся: Кенске с очень различимым придыханием сбросил капли, запущенные членом Синдзи. — О, спасибо! Я люблю тебя, Синдзи! — Кенске чрезвычайно довольно прильнул к груди своего активного любовника, стало только им вместе лечь на футон. — Моё удовольствие — твоё удовольствие, Кенске! — поцеловал его Синдзи. — Нет ничего более приятного, чем делать приятное тем, кого ты любишь, кто тебя любит и когда тебе самому это очень приятно. — Тебе надо бы тоже кончить, я так думаю? — поинтересовался Кенске. — Нет, я много кончил в Каору, я пока сберегу себя, — решил Синдзи. — Я отдохну, может ещё кого-нибудь потом трахну. *** Тощие, бледные и голые ледяные жрецы Итаквы — в позах медитации — пребывали под сводом тайной пещеры. — Он появился! Юноша Ветров! Их очень испугало такое известие. — Что делать?! — Итаква сейчас слишком зол, чтобы отвечать!.. Прислужники Шагающего с Ветром не двигались, общаясь телепатически. — Давайте пустим к ним самого опасного, среди тех, кого сюда приволок Итаква? — предложил один из них. — Давайте! — А мы сможем его контролировать? — Полностью не сможем! Но это нам не надо! Пусть рыщет! Дальняя луна Бореи — среди серой пыли, из-под пустыни вырвалась живая гора — существо, подобное одному большому коническому наросту — с одной стороны — розоватое и раздутое, с другой — зеленоватое и сморщенное. При этом нельзя сказать, что одна часть — это пузо, а иная — спина, так как подобных разделений у этого создания нет и быть не может. Сверху отверзался рот, похожий на рот рыбы. Облака пыли окружили эту восставшую фигуру. — Ты почувствовал?! — Кирби резко обернулся в сторону той луны Бореи. — Да, — Каору спокойно повёл туда же головой. — А?! — у Булата перед глазами всплыло окно, сообщая об активизации опасного врага. — Что за?! — Личинка Абсолютных Богов, — Каору взглянул на такое же окно, возникшее перед его лицом. — Ничего особенно страшного, Булат-кун, — улыбнулся он. — Если она одна, то она не так страшна, пока я тут. — Ага… — Булат-кун, я думаю, это отличный шанс испытать тебе в бою Рыцаря-дракона Люцифера, — с улыбкой предложил Каору. — Да-а, слушаю тебя. С помощью навигации, Булат смог обнаружить перемещение опасного существа — Люцифер махнул крыльями, устремился в высь. Кирби полетел следом, оттолкнувшись в прыжке параллельно с ним. Марк-06 не отстал — он был окутан призрачно-белым маревом — над рогатой головой высвечивался нимб. Подле Булата открылось визуальное окно, в котором была видна кабина Каору внутри Марк-06, похожая на кабину Булата, только там находилось более нормальное кресло, бывшее частью громоздкой механической установки. — Личинка достаточно опасна, чтобы расправиться с тобой, Булат-кун, потому я и Кирби тебя подстрахуем, — пояснил Каору. — А что она может? — Булат пока мог оценить только размеры. Личинка, почуяв их, оторвалась от планеты — за её стремлением вверх потянулись какие-то корни, оно, если смотреть сзади, напоминало овощ — впереди как длинный конус — со ртом на вершине — а позади сглаженное утолщение, от которого отходят придатки. Оно всё явственно органическое — но не скажешь, что больше, плоть или растение. Никаких глаз нигде не было. — Не знаю, они обычно ничего такого не могут. Они глупы, прямо как их родители. Азатот и его Безумная свита плодят таких бесчисленно, они сыпятся из центра Мироздания. Но каждая личинка уникальна, потому может развить свои способности. При сближении, они успели преодолеть расстояние между спутниками планеты (и могли бы двигаться быстрее), личинка успела открыть рот, похожий на рыбий. Из него вырвался сплошной поток энергии, подобный сверкающему гейзеру. Он, однако, пошёл не прицельно, потому Булат, прямо вспоминая инстинкты Вритры, уклонился. Вслед за первым выстрелом пролетел второй, на этот раз — больше по Кирби. — На! — тот сделал движение руками, благодаря чему глотка торнадо вобрала выстрел, и с собой унесла его с траектории полёта прочь от Кирби. Третий выстрел почти достиг Марк-06 — перед копейщиком возник такой же призрачный щит-многогранник, какой могла вызывать Табуко. Об него он остановился — и Каору копьём отбил бласт в недра космоса. — Бери его, Булат-кун! — скомандовал Каору, когда они оказались очень близко. — Стреляй! Стреляй! — гремел голос ледяных жрецов в сознании у исчадия Безумных божеств. Слуги Итаквы не могли полностью контролировать такое могущественное существо, но могли как бы подавать ему в мозги свои желания, благодаря чему, не особенно умная, личинка выполняла их волю. — Нападаю! — Булат первым приблизился к ней, отверз драконьи уста центральной головы — золотое пламя ниспало очень ярким и направленным потоком. Струя прошлась по туше исчадия — оставила какой-то след, прохожий на ожог… который очень быстро затянулся! Кирби следом же за атакой Булата стал ритмично бросать с рук воздушные лезвия, которые нанесли много порезов с другого бока — они аналогично скоро зажили. Личинка же приняла вертикальную позу, она столкнулась с Люцифером и Кирби в полёте — каждый сам по себе врезал ей со стороны грубой силы. От такого столкновения отлетели мелкие фрагменты личинки. Ощущение у Булата возникло такое, словно он сейчас распарывает когтями сгущение тины. Кирби полыхнул глазами — повалил рубиновый лазер. Булат выстрелил золотыми струями со всех трёх голов, долбанул ещё хвостом. Это привело к тому, что Люцифер и Кирби отлетели от личинки, она же тоже отдалилась, изменила позу — полетела на них теперь задней частью, похоже, намереваясь схватить придатками. — Оттолкнём ногами! — призвал Кирби. — Да! — Булат направил Люцифера стопами вперёд навстречу. Личинка размахивала придатками на той стороне, которой она сближалась — большая когтистая стопа Кирби и такие же стопы Люцифера столкнулись с ней — от этого удара личинку отбросило. Она показалась очень упругой. Булат и Кирби при этом на первый миг отдалились от неё, но следом же оказались схвачены корневидными придатками, личинка потащила их за собой. Пока они могли бы освободиться — личинка швырнула их к спутнику планеты. Двое оказались отброшены туда — прежде, чем успели взять управление над полётом — личинка нагнала их и ударила по ним передний частью. Она сбила их собой ещё дальше к планете, попутно отверзая рот и испуская энергетический выстрел. — Уходим! — Кирби оттолкнулся от морды личинки, после чего закрутил себя в торнадо, которое могло двигаться в любом направлении. Его снесло в сторону — личинка полетела дальше к планете. Булат в тот момент также сорвался с её поверхности — он открыл рот Люцифера — на золотом дыхании, как на реактивном двигателе, отдалился прочь быстро и резко. Личинка же извергла выстрел, он угодил в планетарную твердь, она ударила за ним следом. Это привело к тому, что она своей энергией прожгла небесное тело насквозь — и вышла навылет с другой стороны. — Что-то она больно умно ведёт бой для бестолковой! — рассудил Каору, паря над луной в своём Марк-06 и не особо спеша в бой. — Так… Каору резко расширил световую ауру, она очень быстро и единым всполохом покрыла спутник — и проницала всё ближайшее космическое пространство в течении доли того мгновения. — Ва-а-а-а-а! — яркая ментальная вспышка ослепила и оглушила ледяных жрецов. Контроль над личинкой оказался потерян. — Твою мать, какая эта хрень прочная! — Булат завис над орбитой бледно-серой луны, наблюдая за дырой в коре. — Итаква много сильнее и опаснее, чем эта личинка, — серьёзно сообщил тут Каору, — если вы не можете так просто разделаться с ней, то с Итаквой и Мелькором вам не тягаться. Если они будут серьёзны — у вас не будет ни шанса против них! — О, как плохо! — нервно сказал Булат. — А что ж делать?! — Не бойтесь, — одарил их скромной улыбкой Каору. — Пока я с вами — вы можете не переживать за себя. По сравнению с тем, где я бывал раньше, мы, можно сказать, сейчас в безопасности. Итаква и даже Мелькор в половину не так опасны, как Ньярлатхотеп. — Каору, я хочу сам отомстить за свою мать! Я хочу вырвать сердце Итаквы! Ты можешь сделать меня сильнее? — спросил Кирби. — Да, я могу сделать вас сильнее, — Каору встал, снова преобразовал ткань одежды в музыкальные инструменты. — Сейчас… нет нужды торопиться, сейчас этим животным никто не управляет… Личинка, покинув твердь планеты, стала нарезать круги вокруг небесного тела — она вся была чрезвычайно возбуждена, но при это не атаковала цели. Словно не видела, она только один раз выстрелила — на что Марк-06 очень быстро сорвался в сторону выстрела, так как тот направлялся к планете — и мог ей навредить — потому Марк-06 опередил его и отразил своим щитом в недра космоса. Каору при этом не прервал свою игру, он ничего не сделал — кажется, Марк-06 сам среагировал. — Эй, Кирби, кто создал его оружие? — поинтересовался Булат. — Люди, которых вдохновил Ньярлатхотеп. Марк-06 — один из Евангелионов — гигантов-полумашин, созданных из плоти умершего бога Адама, и механизмов, которые придумал Ньярлатхотеп. Душа Адама реинкарнировала в теле человека — так на свет появился Каору. Ты видишь, как легко он управляет Марком — потому что этот гигант — его старое тело. — Что он планирует сделать? — спросил Булат, ожидая, покуда Каору завершит игру и попутно наблюдая за хаотичными движениями личинки. — Я не знаю — Каору не тратит слов попусту, — отозвался Кирби. — Когда сделает, тогда объяснит! Каору начал озвучивать следующее: — Зиндарак — «Огненный Посланник»! Глашатай Ктугхи — собери братьев своих и приведи ко мне именем твоего отца! Затем Каору озвучил следующее: — Рагортуа — «Отец всех ветров»! Перед ним появилась сущность, подобная огню, закрученному в вихрь. — Йомагн’то, явись с Феркарда! Появилась сущность также, состоящая из огня, но похожая больше на цветок с лепестками. — Афум-Зах — Полярный Холод! Появилась сущность, подобная столбу синего и белого дыма и снега, крутящегося в метели. Вместе с ней появилась сущность вроде огненного шара — идеально сферического, устойчивого и лишённого всякой хаотичности. Очевидно, это был Зиндарак. — Булат-кун, если пояснить кратко, — Каору расформировал обратно в ткань музыкальные инструменты, — однажды я наткнулся на Ктугху — огненного бога, охваченного безумием, которое на него наслал Ньярлатхотеп. С помощью своей музыки я исцелил Ктугху. В благодарность он позволяет мне призывать четверых его детей, чтобы они мне служили. Я думаю, пусть они веселятся в вас и станут вашим оружием… — Никаких вопросов, командир, говори, как только пользоваться этим оружием, — Булат живо принял такое предложение. Кирби согласно промолчал. Каору сделал жест: — Йомагн’то! Рагортуа! Те сущности, которых он назвал, сорвались с места и приблизились соответственно к Люциферу и Кирби. Первому пламенный дух влетел в пасть, после чего из неё вырвала жидкий и красный металл. Из него сформировался меч фламберг, не остывающий и всегда жидкий, чьи зубцы потому двигались. У Кирби в руке возникла ледяная гарда — к ней присоединился элементаль, породив чудной клинок, похожий больше на предельно сжатый торнадо огня и воздуха. — Зиндарака я оставлю для Армандры, Афум-Заха для Эсдес, — рассудил Каору. После чего взглянул на личинку. — Теперь я разделю врага наполовину, чтобы каждый из вас мог испытать свою новую силу. Марк-06 молнией переместился к личинке, когда та пролетала, и золотой чертой разделил её — Каору опустил Копьё Кассия (так оно называлось) — вся личинка от головы до конца вертикально разломилась на две разные части. Она внутри была бледной и розовой, со множеством странных внутренностей. Как только Каору разделил её, обе части принялись перестраиваться под полноценную особь. — Булат-кун, Кирби-кун — теперь вы! По команде Каору каждый выбрал себе цель — Люцифер устремился к розовый половинке, которая вся надувалась и шла пузырьками. — Получи же! — Булат с разгону врезался в неë, взрывы и вспышки, пламя и расплавленный металл от Фламберга Йомагн’то прожгли создание — Рыцарь-дракон Люцифер по мере движения разносил в пепел и капли своего врага, пока не достиг задней части, которую уничтожил финальным всплеском плазмы. — Ого, а вообще это мне больше всего нравится! — обрадовался Булат. Кирби настиг зелёную часть, которая теперь ещё больше морщилась и вытгивалась — полубог пробил её, отчего её всю порвало — прямо от конца до конца распёрло и изнутри нарезало и раскрошило сообразно движениям того ветряного-огненного водоворота, который представлял собой этот клинок. — Молодец, Кирби! — похвалил Булат. — Ерунда! Просто ещё один заурядный монстр! Вот бы мне так моего Папашу прикончить! — отозвался Кирби. — Сейчас нам предстоит освободить тех, кого мы любим. Моя музыка может снова отделить Тацуми и мою дочь от нашего врага, но только надо будет, чтобы мне не мешали играть и чтобы он не рыпался… — объяснил задачу Каору. — Вот почему вы нужны мне… Сисификс пребывала на мостике одного из двух мрачных кораблей — предвестников Конца Времён — на борту NHG «Gebet». Итаква появился перед двумя судами. Второй — NHG «Erbsünde» — открывал портал, из которого вырывались золотые шеи Короля Гидоры. — Операция завершена, — сообщил А-Шаир, одержимый злом компьютер. — Начинаю новую операцию. Доставка Азати… — Минетт, Мэллори, приготовиться! — приказала Сисификс. В сторону Итаквы прибыло большое число трилоподов… Эсдес, Армандра и Шончин взирали на то, как разрывается сама ткань бытия — твердь мира оборачивается дырой, словно холст, на который бросили искру. — Это и правда конец света? — Эсдес взглянула в сторону виновника торжества. — Не думаю: Колесо Сансары так просто не падёт, но я никогда не перестану пытаться вызвать его крушение — из любви ко всем живым существам, — пояснил Возлюбивший мир. — Хм… — Эсдес кое-что вспомнила. — Ты мне кое-кого напоминаешь… Мелькор взглянул на Эсдес. — Нет, я не он. Эсдес вспомнила, как однажды спросила у Первого министра об одной незаконной политической группе, которая происходила от альтернативной линии правящей династии — об Орбургах. Первый министр за чашечкой чая поведал ей всякие разные истории, связанные с этим кланом. Как любитель культуры, этот жиртрест не мог не затронуть происхождение названия. — Они взяли имя бога смерти, предвестника конца времён и палача Небес. — Мне интересно, что это за бог, — Эсдес решила узнать об этом поподробнее. — В нашей Империи множество культов, но я никогда не слышала о таком. — Потому что несколько веков назад инквизиция предала его искоренению по чисто политическим причинам. Вы не представляете, но отряды истребителей, призванные поддерживать закон и порядок, когда-то имели своего Святого Покровителя… Первый министр Онест, не торопясь, рассказал об этом Орбурге. Его культ происходил из горного региона под названием Пугьял. Там простирались небольшие королевства, чья культура оказала широкое влияние на Вакоку и Чжоу и косвенно — на Тысячелетнюю Империю. Онест сказал, что Перового Императора очень заинтересовала государственная религия — Пугьяла: Шинджеизм. Эта вера выстраивалась вокруг фигуры бога-творца и бога-разрушителя — Шиндже. Он изображался в двух лицах: маленький плачущий мальчик и огромный, ужасный фиолетовый монстр с одним рогом и множеством пылающих крыльев, усеянных глазами. Считалось, что в облике мальчика Шиндже начинает мир и плачет над страданиями тех, кто заключён в Колесо Сансары. Когда мир завершается, Шиндже становится ужасным монстром и уничтожает вселенную, растворяя всё сущее в первичный океан. Чтобы вновь всплыть плачущим мальчиком из его вод и дать начало миру снова. Монахи Пугьяла трактовали образ Шиндже как аллегорию на душу, пойманную в Сансару, которая страдает в мире чувств, но не может вырваться в Нирвану. Шинджеизм проповедовал идею уйти в себя от жестокого окружения в надежде, что твоя душа растворится после смерти в небытие — вместо того, чтобы вновь родиться пленником Колеса. — Сбежать от мира, который причиняет тебе боль, вот какова ключевая идея Шинджеизма, — пояснил Онеста. — Но этот побег смерти подобен, — заметила Эсдес. — Вот именно, — поднял палец Онест. — Смерть — это зло. С этим никто не спорит! Потому и жизнь, и смерть — всего лишь две равные фигуры на весах Отца Порока. Шинджи изображали молодым мужчиной, распятым девятью белыми, безглазыми и крылатыми палачами — распятым на фоне мандалы, что символизировала собой бегущий в страданиях круговорот чувственного бытия. Считалось, что Шиндже постоянно ведёт борьбу в Круговороте чувственного бытия, который был персонифицирован в образе Змея Веков, потому бог, рыдающий над тщетностью бытия, был слишком занят этой битвой, чтобы отвечать на молитвы. Потому ему никто из жрецов не молился (простой народ — другое дело, какое дело крестьянину до таких тонкостей?). Тем не менее считалось, что Шиндже способен направить некие действия, если войти в резонанс с «Вечно плачущим убийцей». В частности ему молились матери, готовые родить ребёнка, и воины, идущий в бой, потому что рождение и смерть — вот чем повелевал Шиндже. Культ этого бога давал о себе знать в Бхарате, в Чжоу и в Вакоку. Из Бахарата миф о нём просочился в Мидию, где Шиндже нарекли именем Ашмедай, огнепоклонники считали его демоном похоти и разрушения и полагали самым могущественным злым началом этого мира, связывая с ним самый тяжкий из грехов — сношение в зад, то есть идейную инверсию акта зачатия, рождения и размножения [2]. В Вакоку образ Шиндже был упрощён до бога смерти — там его назвали Орбургом. Первый Император решил назвать в честь Шиндже свой Верховный тэйгу — Святой Шикотаузер. Шикотаузер — это вариант имени Шиндже на языке Империи. Тем более сам Ньярлатхотеп сравнил Шикотаузер с Шиндже, сказав, что он им сотворён по образу и подобию гневной формы бога из конца времён. Но это было не всё, что связывало Империю с Шиндже Орбургом. Первый Император ввёл следующую политическую доктрину — согласно ей общество должно стоять на пяти столпах: земледельцах, воинах, жрецах, ремесленниках и убийцах. Под «убийцами» здесь именовалась тайная спецслужба, подконтрольная только Императору, занятая только тем, чтобы наводить порядок по всей стране. Какой-то дворянин отказывается подчиняться Императору? Кто-то доложен пробраться к нему в покои и оставить там бездыханный труп. Очередной негодный сын Императора хочет взойти на трон вопреки воле отца? Кто-то должен избавить страну от смуты, вовремя порезав одно горло. Политическая оппозиция держит у себя в руках малолетнего представителя альтернативной линии династии, чтобы свергнуть нынешнюю ветвь и возвести на трон свою несмышлëную марионетку? Кто-то должен остановить переворот и отправить мальчика на тот свет раньше, чем ему суждено. Короче, в большой Империи канцелярия тайных убийц — абсолютно незаменима. У каждого из сословий был свой бог — Шиндже Орбург выступал Святым Покровителем убийц. Тот, кому молились все, кто омывал руки в крови во имя покоя всего государства. В Империи долгое время следовали канону изображения своего небесного патрона в облике плачущего мальчика. Этот мотив толковали так — на заре времён царь богов Эру Илуватар собрал своих детей и стал назначать каждому свою роль: — Тебе, — указал Всевышний на Асталдо, — быть покровителем справедливой войны и воинской доблести. Тебе, — указал Эру на Аслана, — быть вестником моей воли в мире смертных. Тебе, — указал он на Сулимо, — суждено властвовать над богами тогда, когда меня нет среди вас… И так далее — Йаванна получила под контроль растения и землю, Уллубоз получил власть над океанами. Наконец остался один Шиндже Орбург, который скромно стоял позади богов и богинь: — А тебе — быть Святым покровителем убийц. — Нет-нет, отец! Я не хочу! Не хочу! — Шиндже Орбург расплакался от осознания, кем ему быть всю оставшуюся вечность. — Сын, кто-то должен убивать. Иначе миру не быть. — Но почему не Асталдо, пап? — Потому что справедливый воин не поднимает руку на безоружного, а убийце следует разить свою цель в любом положении — больна или здорова она, враг она тебе или друг, отец или мать, взывает ли о пощаде или сама хочет смерти — сын, чтобы порядок царил в мире, кто-то должен быть убийцей. — Но, пап, из нас всех я больше всего ненавижу насилие! — Именно поэтому я выбрал тебя, зная, что ты не злоупотребишь. Вот почему из нас всех лишь ты достоин быть Убийцей. Таков был центральный миф культа Орбургов. Последователям разрешалось совершить любое убийство, кого угодно, хоть старика, хоть ребёнка, но при условии, что это совершается во имя блага страны и при условии, что иначе просто нельзя. Любой, кто злоупотребит своим правом, будет наказан самим Орбургом на загробном суде. И это будет очень страшное наказание, потому что плачущий мальчик, который совершает убийства, это добрая форма. У него есть и злая — тот самый огромный монстр с рогом и пылающими крыльями, усеянными глазами. Эта форма делает очень страшные вещи… — Какая прелесть… Эсдес очень понравилась в своё время эта история, потому она решила восстановить культ Орбурга. Онест попросил подождать с этим, так как последние недобитки Орбургов только недавно были уничтожены в составе войск Революции. Эсдес же стала грезить романтической идеей встретиться с Орбургом и взглянуть ему в глаза — в глаза Святого покровителя убийц, ненавидящего то, что так любо ей. Кто знает, может этому желанию суждено будет исполниться во времена, когда оживают мифы? — Бог, о котором ты подумала, действительно близок мне, — говорил Мелькор, — но он противоположен мне, так как выбирал жизнь, а я — смерть, — как-то загадочно озвучил Чёрный Враг мира. Тут он отвлёкся и от разговора с Эсдес, и от чёрной пропасти в небе, он взглянул в сторону, откуда можно пройти на мостик «Спасения». — Мои верные ученики пожаловали. Эсдес, Армандра и Шончин обернулись в сторону входящих сюда… *** Синдзи завершил занятия с Рэндольфом по части освоения магических практик. — Спасибо, Учитель… Синдзи собрался было покинуть комнату, но Рэндольф его опередил, спеша по своим делам: — Пожалуйста… Синдзи поглядел в сторону некоторых магических предметов, хранившихся здесь… он подошёл к ним, взял тот, что выглядел как наручные часы. — Я думаю, тебе понадобится ещё это, — вдруг прямо перед ним возникла Рей I. Обладательница голубых волос парила в воздухе, носила привычные тёмные футболку и штаны, что так создавало контраст с белой кожей на кистях и босых ступнях, направленных пальчиками вниз во время левитации. Сейчас — только их, потому что лицо Аянами скрывала фиолетовая маска Лилит. Она сняла её, внимательно поглядев на Синдзи. Последний проницательно посмотрел в лицо Рей. Кивнул. Без лишних слов, они достигли полного взаимопонимания. — Наверное, я буду не очень уважать Каору, если сделаю так, как он бы не хотел, чтобы я делал… — Да, порой ради наших желаний приходится приносить в жертву уважения тех, кто нам дорог, — Рей озвучила всё это, смотря прямо в лицо Синдзи, и мальчик оказался поражён тем, как легко альбиноска читает его эмоции, словно открытую книгу. — Тебя ведь назначили за мной приглядеть? — Синдзи взглянул в окно, откуда не переставал литься свет солнца. — Да, — лучезарное светило красиво играло на коже Рей, предавая ей блеск мрамора, уподобляя её минералу. — Тебе влетит? — Синдзи это немного обеспокоило. Всё же он долго долбил себе в голову, что он должен думать о других и что нельзя подставлять иных. — А что мне за это будет? — Рей отнеслась к этому очень легко. — Ты и Каору спровоцировали хаос, но по мнению Каору — ответственность на самих людях. По моему мнению ответственность, если ты погибнешь, на тебе, ты ведь сам готов рискнуть собой, — рассудила так Аянами. — Угу, — серьёзно кивнул Синдзи. — Полагаю, Аянами, судьба, постоянно повторяющаяся судьба куклы моего отца, научила тебя ценить свободу. — Что мне будет, если я что-то сделаю не так? Только совесть может меня остановить. Но моя совесть принимает такой оборот дела, — озвучила свои мысли Рей. — Что мне выговор от командующей? — И верно… Синдзи взял маску. Но, остановив взгляд на лице Рей, отложил её и посмотрел в глаза клону своей матери. — Я думаю, ты не откажешься, чтобы я в тебя кончил? — вдумчиво-меланхоличное выражение Синдзи сменилось самодовольной и распутной ухмылкой — с таким лицом пилот Евы-01 сливался в любви с партнёрами обоего пола. Рей чуть улыбнулась: — Ты знаешь наши вкусы… Синдзи поспешил слиться в страстном вожделении с той, с кем его связывали противоречивые отношения. Была любовь, было расставание, было предательство, было понимание, была обида и было сочувствие. Они сбросили одежду, девушка легла на диван, юноша взял её ножки, пустился целовать, начал обводить языком подушечки, ласкал подошвы и сосал пальчики. Рей сунула руку сквозь небольшой портал, чтобы удобнее было ласкать член. Когда он налился кровью, Синдзи добавил смазку на подошвы любовницы, сунул его меж подошвами, подрочил как следует, он сам вкладывал силу и сама Рей вкладывалась в процесс. По завершению акта, Синдзи сунул восставший фаллос между грудей, сжал эти мячики, увенчанные титьками. Потом Рей на коленях дрочила любовнику. За этим Синдзи предоставил мошонку и дал вылизывать её своей любовнице. Когда ласки кончились, Синдзи попросил Рей скорее предоставить какое-нибудь отверстие — любодей несколько минут уделил рту, сунул член до глотки, от лица перешёл к влагалищу, запустил в него фаллос, орудовал в детородном лоне. Рей с помощью левитации пребывала перед ним, как бы лёжа спиной на незримом диване. Он брал её грудь, видел лицо, сосредоточенное на процессе, заметил покраснение под глазами, возбуждался и вливал силы в каждый новый толчёк. Синдзи потратил много времени на этот акт, он даже поднял одну ногу Рей, немного поласкал языком, держа прямо перед лицом подошву. Потом поместил щиколотку себе на плече. Рей, лёжа на боку, рукой дрочила себе клитор. Она издавала стоны, что наростали. Наконец с губ альбиноски сорвался самый насыщенный звук, веки сузились, глаза выразили блаженство. Синдзи мог прочувствовать идущий оргазм Рей. — Ну как тебе, Рей? Ты испытала удовольствие? — он всегда гордился тем, что делает другим приятно. — Да, Синдзи. Твой член подарил мне его, — флегматичная гедонистка оправдала ожидание. — Рей, — Синдзи особенно возжелал того следующее, — теперь дай кончить мне… Ты знаешь, что мне надо. — Да, Синдзи, — прекрасно понимая необходимость заплатить удовольствием за удовольствие, Рей дала своё согласие. Юноша вынул член из вагины — какой бы влажной и горячей не была эта девичья норка, её просторность не могла предоставить всей полноты ощущений искушённому сладострастинику. Торчащий член был весь мокрый, и Синдзи взял тюбик, чтобы наносить на него больше влаги. Рей поспешил предоставить свою попу, занять позу, когда зад был бы прямо перед носом содомита. — Вот так, да. Вот сюда, в дырочку между двумя белыми полушариями этой отличной попы, Синдзи поспешил сунуть половой орган. Вскоре, охваченный жаром, пыхтящий любовник занял такую позу: Рей пребывала на коленях и держала руки перед собой, её лицо выражало напряжение, зубы обнажены, брови приподняты; Синдзи же вознёс грудь на спину Рей, энергично слал толчки в зад, ствол поступательно разит круглую дырочку в самые недра, под этим из вагинальной щели Рей сочится влага; руки любовника протянуты к бледным грудям, пальцы Синдзи орудуют по этим холмикам, обхватывают мячики и цепляются к титькам; колени сластолюбец сгибал в стороны от бёдер любовницы. Цвета нормальной и бледной кожи вверх и внизу производили броский контраст во время этих активных действий. Точнее Рей была неподвижна, а он — весь из себя исходил. Любитель задних отверстий в конец закрыл глаза, широко открыл рот и высвободил стон — сперма заполнила анус женщины. Какое же удовольствие испытал потный содомит, когда жидкость выбрасывалась в завороты кишок! — О-ох, как хорошо… Рей, я верну обратно то, что в тебя посадил, — только вынув член, Синдзи с флегматичным видом высосал из ануса любовницы всю свою горькую сперму и за один глоток отправил в желудок, она ему помогла, вытолкнув сокращением кишечника. Потом он лёг вместе с ней. — Скажи, Синдзи, ты испытываешь ко мне ненависть? — задала вопрос Рей, когда её голова была у его лица, а бледная рука на поджарой груди. — Иногда, — не стал лгать Синдзи. — Ты же знаешь, Рей, что человек — клубок ядовитых змей. Наши эмоции могут легко противоречить друг другу. Я тебя понимаю, я тебе сочувствую, — стал подробнее излагать он то, что у него не сердце, — это уменьшает гнев, но обида, злость, мысль о том, что я был тобою предан или кинут ради лучшей участи… она даёт о себе знать на сердце. — Если хочешь знать, Синдзи, я совершенно не жалею о том, что так поступила, — поделилась она. — Я бы тоже не стал жалеть… Синдзи, однако, совершенно не зашла эта мысль, и он встал. — Ладно, Рей, я должен идти. Спасибо за либеральное отношение к моим желаниям. — Пожалуйста, Синдзи, — голая Рей осталась лежать на кровати, меланхолично глядя на то, как любовник застёгивает наручные часы и берёт маску Лилит… *** После победы над личинкой Абсолютных Богов, Каору обратился к Кирби и Булату с такими словами: — Я намерен проложить… — Каору изящно исполнил движение рукой, разрезая холст бытия. Булат и Кирби приготовились. Сам разрез не был довершён до конца — некая сила, подобная порыву ветра, распахнула этот бартер. Через гиперпространство на них летела целая армия! Впереди расправлял крылья Король Гидора — шеи золотого дракона вытягивались на чрезвычайно большую длину — и на каждой голове стоял своего рода наездник. Центральную голову занимал сам Итаква — его тёмная фигура с очами-звёздами хорошо различалась. По обе стороны от Владыки Ветров стояли Марк-11 и Марк-12 под управлением Минетт и Мэллори. Позади крыльев Гидоры неслись орды трилоподов примерно одинакового вида, похожих на прямоходящих мокриц. Как всем инстинктивно бросилось в глаза, Итаква сжимал в когтях некую ледяную сферу, от которой веяло крайней опасностью. — Вот засада! — вскричал Булат. — Я — впереди! — Каору охотно выступил ближе к порталу, который ныне распахнулся ещё шире. Очень тонкие, но длинные, шеи Короля Гидоры тянулись на десятки километров, их морды выглядели очень вытянутыми, словно клювы птиц, множество глаз беспорядочно сверкали на каждой такой голове. Дракона облачала даже не кожа, его оболочкой служила солнечная плазма, он вообще не выглядел состоящим из плоти. И сейчас трёхглавый изверг три насыщенные адские молнии — звёздные плети вскинулись к выходу из гиперпространства… — Тоже мне! — усмехнулся Каору, вскинув руку столь же быстро, как дыхание успело достигнуть его. Лучезарный щит-многогранник отразил его, оно уткнулось в барьер, извивалось словно живое, забесновалось, но не смогло преодолеть его. Выстрел Золотого дракона отразился обратно — он разрезал образ бытия под тушей самого чудовища — тысячи огненных цветов распустились в тени крыльев: дыхание плетью поразило тьму рядовых монстров, отчего каждого разорвало взрывом. — Это Король Гидора, Булат! — весело представил Каору. — Золотой дракон, пожиратель миров — просто ещё одна зверушка на службе Тёмных богов! — Я рад, что он тебе не страшен, — Булата очень воодушевила такая реакция своего нового соратника. — Гра-а-а-а-а-а-а! — Король Гидора резко выбросил свои шеи, они потянулись ещё дальше на десятки километров, если не на сотни. — Иди сюда, отец! За мою мать тебя сегодня будет ждать смерть! Как долго я ждать этого дня! — из своей ненависти, Кирби выковал оружие — его меч наполнился такой разрушительностью, что она закружила эфирный ураган у самого открытого портала. Итаква в ответ метнул ледяную сфере из своих когтей… — Стой, Кирби! — Каору, чрезвычайно обеспокоенно, схватил соратника за руку — и дёрнул назад. Булат не понял, что именно так испугало Каору, но сразу сообразил, что это должно быть что-то ну уж очень ужасное. Они все отдалились от портала, когда из пропасти бытия вырвалась та небольшая сфера льда. Каору от лица Марк-06 выстрелил световым росчерком — крестообразный взрыв расколол сферу… Из неё раскинулся настоящий ад — нечто, что постоянно взрывалось изнутри, но при этом не угасало — оно продолжало покрывать взрывами новое пространство, и там, где оно его собой застилало, росли новые и новые взрывы, яростные вспышки. Нечто целиком состояло из лучезарной плазмы, которая постоянно росла, постоянно порождала саму себя. Эфирный вихрь при соприкосновении с ней, сам теперь стал идти как бы своего рода взрывами, только чисто воздушными. Булат не смог сказать, что он видит, но он мог наблюдать, как почти бесплотный вихрь, сливается с этой массой, которая каждый миг взрывается и перестраивает себя. — Это Азати! — воскликнул Каору, отлетая прочь вместе с Братом и Кирби, при этом осознанно унося их с собой. — Элементаль Хаоса! Прямо порождение Азатота! Его меньшее подобие! В одно касание он обращает в Первородный огонь всё, чего касается! Ваш рассудок станет чистым безумием, если вы его коснётесь, не говоря уже про то, что он сотворит с вашей плотью! Азати рос над ними, становясь больше и больше — живой ядерный взрыв постоянно порождал новые яростные вспышки и громы, которые служили его новыми частями. Огненная роза распускалась, подобно живому расцвету. Малое подобие Азатота вырвалось из стазисного поля, в которое его смог пленить Итаква, и едва ли этого джина можно было столь просто укротить. — Я займусь Азати, вы — мелочью! — Каору вновь призывал свои музыкальные инструменты. — Музыка Эриха Цанна сможет его подчинить! — пояснил тут Кирби для Булата, он вместе с ним отдалился от Каору и его Марк-06… — Нападают! — тут Булат увидел, как Король Гидора пробил себе выход из гиперпространства в другом месте. Первыми в обычный космос выпали его головы и шеи. За ними щедро посыпались обычные воины Зарра — трилоподы. — Минетт, Мэллори, — Сисификс обратилась к близнецам, — Итаква займётся своим отпрыском, Азати — Агатодемоном, а на вас — машинка Старших божков; не бойтесь, без своего Азати она не столь сильна! — Вы, NERV, всегда нас побеждали! — энергично закричала Минетт. — Настала наша пора вас победить! — Да! У нас теперь большие силы! — вторила Мэллори. — Все трилоподы — в атаку! Дайте волю всей своей жестокости — сотрите с лица Вселенной врагов Зарра! — Отец! — Кирби, помышляя о возмездии, позабыл про остальное. — Удачи, парень… — Булат решил сейчас делать только то, что на него теперь оказалось возложено — вокруг простёрлись орды нерубленных космических монстров. Сознание богатыря сейчас подключалось к Рыцарю-дракону Люциферу, потому он узнал, что эти сволочи называются трилоподами. — А-а-а-а! Фламберг Булата легко скашивал их, разделяя на части, которые потом испепеляло и разрывало огнём и взрывом. В Рыцаре-драконе, богатырь расправлялся с врагами столь же просто, как разделывал простых вояк в Инкурсио. Удары трилоподов попадали по броне Рыцаря-дракона, он вращался, летя через бездну пространства, и то плечом, то хвостом, то локтем отбрасывал их от себя. — Жрать его! Жрать! — близнецы гнали орды космических Кайдзю. — Взять не силой, так числом! Трилоподы водопадом летели за Люцифером. Как требовала того ситуация, Булат работал фламбергом, он ни о чем более не думал, кроме как о вкладывании мощи в свои удары. Попутно богатырь глубже осваивался в управлении Люцифером. В голову стукнула идея дать залп орудий. Две дополнительные, боковые головы Люцифера извергли ослепительный и сверхплотный шквал — в золотом рассвете тьма трилоподов развеялась: они истончились и обратились в пыль от его мощи. Следом Булат излил золотое дыхание на тех, кто появился следом. — Не считаться с потерями, воины Зарра! Облепить! Облепить его! — голоса Минетт и Мэллори ревели в сознании инопланетных Кайдзю, внушая им жажду крови и свирепость. Как только сгинули перед Булатом прежние их рати, место павших заняли новые — они все налетели на него, покрыв собой. Хищные и злобные свирепые звери — педипальпы, красные глаза, панцири, резаки-серпы на передних конечностях, похожие на мокриц детёныши, острые хвосты-сколопендры — всё это бешено мелькало, разлетаясь в несущейся мясорубке. — Давайте! — Булат испустил из своего Люцифера новые плети плазмы, пронзая и уничтожая облепивших его исчадий. С виду они уподобились падающей комете, что врезалась в ближайшее небесное тело — лишённый жизни, серый спутник. Масштабный взрыв поглотил врагов Булата — облако пыли на протяжении десятков километров покрыло собой небо — и Рыцарь-дракон гордо распрямился посреди ударного кратера. — Скопируйте его силу! Давайте! — кричали Минетт и Мэллори. — У-уф! — Булат вскинул голову и взглянул наверх, зря сквозь густую пыль, со звёздного полотна сыпался дождь врагов. Азати отсюда уподобился бесформенному солнцу или, вернее сказать, множеству солнц, которые решили потягаться за главное место на небосводе, сцепившись друг в друга с желанием сожрать. — Получите! — Булату кое-что стукнуло в голову и он высвободил из спины Люцифера рой мелких металлических снарядов. Они, достигая целей, пронзали врагов, порождая тем самым импульс, что рвал в клочья. Снаряд летел ещё дальше сквозь ошмётки трилопода, поражая нового — и так далее, покуда не оказывался окончательно уничтожен среди столпотворения орд. В таком случае снаряд резко раскрывал вокруг себя неоновую ауру, которая пронизывала сотни километров, и всякий враг на этом участке пространства пропитывался яростными разрядами, его порывало в клочья и выжигало. Своим снарядам Булат вслед слал разрушительные слэши фламберга. Идя по серповидной траектории, они разрывали тех, через кого проносились. Пока Рыцарь-дракон запускал эти атаки, производя замахи в небо, рядом из расплавленной от взрыва породы, восстали те трилоподы, которые пережили падение, они изменились. Булат же заметил следы их лезвий на корпусе своего Рыцаря-дракона Люцифера. Живой металл, конечно, затянулся, но в голову стукнуло осознание — трилоподы копируют способности своих врагов, если получат хотя бы немного вещества от их тел. Те трилоподы, что восставали теперь вокруг него, покрывались блестящей сталью. Звезда Хаоса в зените сверкала на их латах. Металл прямо оброс их вместо органического покрова. Вдобавок сами их физиономии изменились, став более похожи на морду Люцифера, хотя при этом сохранили ракообразные черты. У каждого такого оборотня проклюнулись две дополнительные головы по бокам от центральной. — Ну давай! Давайте! Я вас хоть так!.. Булат, не медля более, обрушил свой фламберг на первого врага, его зубцы двигались, распиливая противника, от головы до центра живота. Он распался, но каждая часть прямо на глазах уподобилась новому трилоподу. В голову стукнула мысль — нужно уничтожать их полностью, иначе всякая различимая часть их вещества станет новым воином. — Живучий! — Булата со всех сторон покрыли мелкие трилоподы, каждый много меньше Люцифера, подобный по форме обычной мокрице, их сорвало следом. Пока Булат рубил остальных сородичей, эти мелкие слились с обычным трилоподом, отчего он наиболее полно уподобился Люциферу. Они столкнулись следом же, сокрушая своими взрывными аурами толщи породы — их пронесло через десятки, если не через сотни километров. Они пронзили собой горные хребты и раскололи равнины. В других местах на всей это планете сходили каменные лавины и оживали вулканы. Люцифер и его двойник столкнулись ударами — колоссальные колебания земной поверхности на мили изорвали твердь. Трилопод дыхнул плавленым золотом, Булат как бы разделил струю фламбергом, чьи зубцы постоянно были в движении на манер цепной пилы. Сзади налетели ещё одни трилоподы, в той или иной степени похожие на Люцифера, уж точно покрытые железными панцирями. Булат пронзил одного из них хвостом, потом швырнул на наиболее сильного, обрушил на них фламберг. Прорезался насквозь. Рукой оторвал крупный кусок. Его сбили с ног остальные, трилоподы покрыли его стальным клубком, прямо вдавливая в глубину планеты. Вокруг опустилась ещё тьма таких. — Задавить! Задавить его! — Отец! Кирби летел на эфирной волне, раскидывая рой трилоподов — он рассекал их воздушными клинками, касался когтями особенно наглых — ему хватало одного движения, чтобы противника разорвало. Сам Итаква позволил облепить себя мелким трилоподам, словно клопам, и они почернели от этого, уподобились ему — слились в одного большего, кто смог выступить против Кирби. Его рубины изверги множество лучей, алая каскада накрыла Кирби… Чтобы он поглотил в себя багряный жар — и взмахнул рукой в ответ, его когти удлинились в лезвия, что мигом нарезали противника. Кирби притянул к себе куски, что позволило ему утопить в своей тьме маленьких трилоподов, сожрать их и стать сильнее — подобно тому, как сам Итаква становился сильнее, пожирая собственных детей. Надо ли удивляться, как гневный Бог Ветров пришёл в возмущение? Скорый на расправу, он густо пролил молнии на своих же собственных солдат — сотни трилоподов начисто разорвало и развеяло в пепел. Но если для Древнего отца это была больше прихоть, то для его сына — дала о себе знать эмоция, направившая его через всю жизнь от момента прошлой встречи… — Ваааааааа! Казалось, Кирби полностью забылся в гневе. Сам Итаква потому без особых проблем встретил его нападения — Древний отец как-то так сделал, что воздушные массы эфира сами выталкивали Кирби — стоило тому налететь со своим вихрем. Тьма трилоподов накрыла его вновь — на что Кирби выпустил иней, им он пронизывал каждого врага, отчего тот морозился и раскалывался в кристаллическую стружку. Кирби разил свои громом — плети его молний цепью пронзали дальнейшие орды. Он пролетел через них, вдобавок нарезая воздушными клинками, но он не мог пробиться через щит Итаквы. Древний отец с ходу делал так, что сама волна, на которой летел его сын, вдруг оборачивалась, сбивала и отбрасывала его. Не пускала, становилась густым и плотным заслоном. Ни длинные когти, ничто не могло её пронзить или пробить, ибо этот барьер каждый миг менял форму и плотность. Бороться с ним, как пытаться пробить воздух. Очевидно, Итаква лучше владел своей стихией. Это позволяло ему не пускать Кирби к себе, если он того хотел. — Отец, ты трус! — закричал Кирби, бросая молнии и ледяные бомбы сквозь заслон шторма. — Почему ты не хочешь сойтись со мной, как тогда?! Ты не только жестокий, но и подлый — трусливый убийца-насильник! Тут весь эфир как пронзила электризация — Кирби ударило с каждой точки окружающего пространства! Словно неоновая точка — дротики энергии покрыли его с ног до головы, вынуждая реветь под таким натиском. Итаква послал свою силу, атакуя Кирби с расстояния. Почему он так избегал ближнего боя?! Кирби следом поглотило в утробу торнадо, пропитанного током — отбросило прочь… Он высвободился. От этого Кирби ещё больше предавался гневу и нещадно ревел в водовороте космической стихии. Итаква в мрачной надменности пребывал высокого над ним. — Умри, отец! Кирби сам пустил в ход рубиновые лучи — из глаз Итаквы вышли такие же, они прошли под таким углом, чтобы точно попасть в эти, лучи нашли на лучи, искры обильно полились густым дождём. Взрыв: — Снова никакого толку!.. Каору очень напряжённо играл тему, которая полностью отражала его эмоции и всю ситуацию в целом. Трилоподы поначалу налетали на него, но аура Марк-06 даже без малейшего усилия расщепляла полчища, оставляя лишь крестообразный взрыв на месте распыляемого противника. Ни количество, ни сила напора не могли остановить эту смерть, способную уничтожить хоть одного, хоть миллион одинаково легко — потому трилоподы таки прекратили свой натиск. Элементаль Хаоса же, внимая теме Небесных Сфер, перестал расти — его жгутики, однако уже коснулись диска того небесного тела, на которое пал Булат, и частично материя убыла от тверди его коры. Многочисленные осколки взметнулись в открытый космос. Но вот Каору исполнил несколько чрезвычайно уверенных и столь же энергичных движений смычком. От этого весь Азати принял конкретную форму — форму восьми радиальных стрел, направленных в разные стороны — если взирать от лица Каору и с той стороны планеты, на которой очутился Булат. Бахрома жгутиков лучезарно обрамляла этот грандиозный знак. Это выглядело столь красиво, сколь и пугающе. Кирби, вместо бесполезных попыток добраться до своего отца, перевёл внимание на этот знак. Он захлестнул своими вихрями все орды трилоподов — и зашвырнул исчадий в сторону Азати. Каждый из трилоподов был окружён роем воздушных элементалей, которых им дал Итаква, чтобы увеличить манёвренность. Сейчас они все понеслись вместе с привычной стихией прямо в пасть Азати. Жгутики разложили всё воинство Итаквы на первичные элементы, и поглотили их, возвратив туда, откуда появилось всё сущее, в безумный тигель Абсолютного Хаоса. — Взойди, солнца свет — звезда светлая и утренняя! Каору под финал темы с воодушевлением взялся чертить копьём Пятиконечный знак… В этот момент Итаква подал знак. Король Гидора дыхнул в три стороны от Звезды Хаоса… Итаква потому не хотел отвлекаться на отпрыска, что затеял собственное грандиозное колдовство. — Эх! — Булат рубанул в обе стороны пехотинцев Итаква, вслед чему взлетел и обрушил полный залп. На месте от него осталась бездна шириной в километр и десятки в глубину. Рыцарь-дракон устремился же снова в высь. И тогда на его пути стали Марки, ранее седлавшие боковые главы Короля Гидоры. — Ну хватит! Если они бесполезны, мы сами прикончим его, сестра! — прокричала Мэллори. — Двойной удар, сестра! — Минетт вложилась: оба Марка поразили Люцифера с ног. — У-у-ф! — богатырь полетел кувырком к поверхности спутника, с которой ранее он взлетел. — Нет уж! Булат резко выровнял полёт, набрал сближение, пальнул по паре залпов из боковых глав. — Не сможешь! — Минетт и Мэллори синхронно вытянули руки, создав барьеры-многогранники, они легко отклонили эти выстрелы. После чего сами выпустили очередь малых барьеров. — Разим его, сестра! — силилась Мэллори. — Разим! Булат сбил одну из очередей фламбергом — просто с разгону разрубил несколько первых барьеров, они разлетелись на осколки, но остальные прошли, и оттолкнули его. — Заходим, сестра! — оба Марка оказались с боков. Они с двух сторон заключили Рыцаря-дракона в свои лучезарные бастионы. — Попался, ублюдок! Булат выставил по руке к каждому из них. В каждый давящий барьер уткнулось по наплечной голове, чтобы дыханием оттеснять их. Булат чрезвычайно, но довольно привычно напрягся. — Не уйти! — радовались сёстры. — Тебе конец! Люцифер выпустил из спины ракетные боезаряды. Те взлетели вверх и направились со спины к Маркам. Как только они почти очутились у врагов за плечами, их обернули кубы-барьеры, что следом же сжались, просто исчезнув. — Ха-ха-ха! Бесполезно! Бесполезно! — Мэллори особенно охватило самое бесовское ликование. — «Сильное колдовство!» — Булат толком не знал, как отбиться от них. Но он страшно не хотел подвести двух своих новых знакомых, потому не посмел их отвлекать. Пока богатырь кое-как истончал барьеры, давящие на него с боков, Марки вдруг крутанулись, они размножились, как бы кольцом во множестве окружив Люцифера. — Как тебе такое, ублюдок?! Булат пробил щиты-многогранники вокруг — махнул по одному из них фламбергом, разрезал, но то на эфемерные фрагменты распался двойник. А эти фантомы даже могли избивать. Тогда, изведывая пинки и тумаки, Булат выдохнул из всех глав, долбанул из всех стволов — взрывной шквал плотно накрыл обоих Марков и их двойников. Булат не дал им передышки — сразу же вслед этому бросился на того, кто был настоящим — интуиция подсказала. Алая кровь брызнул из раны — ему удалось отрубить ногу Марк-12. — Ааа!.. Блядь! — Сестра?! Люцифера сразу же за этим со всей силы отбил в сторону Марк-11. А нога Марк-12 притянулась, покрылась пузырями, капли крови слетелись обратно. — Ничего, просто немного больно!.. — «Их нужно уничтожить полностью, — понял Булат, — иначе они бессмертны!» Минетт и Мэллори посмотрели на него. — Станьте ближе к Азати, — вдруг приказала Сисификс. Выше глав Марков особенно проявились призрачные нимбы. Эти тёмные полубоги вдруг взмыли выше. Устремились к Звезде Хаоса. — Не уйти вам! — Булат, невзирая на риск попасть под жгутики, устремился следом, попутно разя фламбергом попадающихся на пути трилоподов — то одного, то другого отбрасывал горящими ошмётками. Этих ракообразных с педипальпами он рвал в порыве боевого напора только так. Собственно, не возникло никаких вопросов по поводу того, кем они были — а были они мусором, мелкой стаей надоедливого гнуса, которая только мешалась. Марки отбыли ближе к Звезде Хаоса — тут в три точки попало дыхание Гидры. — Что ты задумал, Итаква?! — Каору поднял взгляд на Владыку Ветров, которого тщетно силился достать Кирби. Гидора ударил ещё раз в те точки, Марки так сформировали с ними фигуру, подобную пятиконечной звезде. Прямо в центре которой очутилась Звезда Хаоса. Каору сильно вдумчиво взялся рукой за подбородок. И тогда вокруг них сомкнулся символ, подобный Старшему Знаку. Итаква обрушил на своего сына такой шквал эфира, что вместе с бесчисленными трилоподами Кирби закинуло в центр знака. И всё свернулось — Азати, Каору, двое его товарищей — все резко сжало в одну точку, и она исчезла. Гидора, оба Марка и Итаква остались в компании уцелевших трилоподов над поверхностью потрёпанного спутника. Алые глаза Итаквы сузились. Рядом появились NHG «Gebet» и NHG «Erbsünde» — Марк-11 и Марк-12 поспешили занять место в их чревах. — Хорошо! Вы справились! Альбедо Агатодемон в ловушке! — Сисификс похвалила команду. — Теперь осталось ожидать, когда Эмма включится в дело! [3] — И тогда… их удар с двух сторон освободит Нгир-Кората? — уточнила Мэллори. — Да!.. Итаква не стал ничего ожидать, Владыка Ветров куда-то направился прямо сейчас. *** Рей Аянами и Рэндольф Картер вместе, вытягиваясь друг над другом (и не только…), расставляли свои конечности на цветные кружки. Разумеется, они выполняли данное гимнастическое упражнение в большем числе измерений, нежели привычные три. Рей для этого дела поместила на себя тёмную топ-майку и светло-голубые, предельно короткие женские шорты, похожие на джинсы, чьи штанины были обрезаны у самого основания. Рэндольф носил менее примечательные эластичные штаны и футболку. — Эй! — бледная подошва Рей заехала Рэндольфу в лицо. — Прошу прощения… Она скрылась, чтобы встать на кружок в другом месте. Двое уподобились индийским божествам, у которых множество рук и лиц, и теперь все могли узнать, каково это подобным существам выполнять гимнастические упражнения. Рэндольф назвал цвет, которому нет места в людском языке, и указал измерение. Рей сунула ногу в промежуток между седьмой и восьмой размерностью классической М-теории, стройная стопа отыскала там своё место. Девушка могла пощупать левую ногу своей правой рукой, так как благодаря особенностям многомерной геометрии, её ладонь и подошва, могли находиться одновременно друг в друге. Попутно, за всем этим делом, Рэндольф задался вопросом — без лишних слов, он чувствовал, Рей это беспокоит — какое время Синдзи потребуется, чтобы добраться до цели и вернуться назад. Так как Синдзи перебирался между разными изменениями и временными потоками, а на успешность процедуры влияла воля Синдзи (и ряд прочих параметров, включая циклы мироздания, которым нет названия в нашем языке), им потребовалась специальная терминология, призванная отражать эти константы — например, константы силы, с которой воля влияет на ту или иную степень прохождения сквозь пространства — степень того, как субъективно проходит череда смены событий с точки зрения субъективного наблюдателя — и многое, многое другое. Так как человеческий язык был не способен отобразить хотя бы отдалённо эти термины, им приходилось говорить на смеси ангельского гексоглифа с р’льехским. Благо среда, в которой они находились, располагала к тому, чтобы разговаривать на этом и об этом вполне свободно — несмотря на то, что Рей и Рэндольф накрутили уже несколько уровней рекурсии, заключая себя внутри другого и наоборот. И ноги и руки, да и торсы с головами, утыкались в разные цветовые кружки, их они заблаговременно разместили в разных точках многомерной конструкции мироздания. Главное — не было риска, что Мисато как-то сможет уразуметь их разговор и понять, что они опять, в силу особенностей своего мировоззрения и своей системы ценностей, позволили имульсивному Синдзи слинять в самоволку и заниматься чёрт знает чем в других измерениях. *** Пока Адрамелех вершил свою волшбу, Эсдес, Армандра и Шончин имели сомнительное удовольствие познакомиться с последователями Возлюбившего мир. На мостик корабля вышла группа неких лиц, полностью закрытых тёмными балахонами — они были разных оттенков этого цвета, от блекло-тëмного до густо-чëрного. И если приглядеться повнимательнее, то становилось ясно, что тьма под капюшонами буквально была материальной. Эти призраки бесшумно двигались, не касаясь пола, потому быстро заняли разное положение внутри огромного кокпита. Через него протягивались своего рода мосты, откуда эти призраки могли в том числе свисать вниз головой. На каждом значился символ в виде трёх зубцов [4], они обладали своим особенным оттенком чёрного, которого более нигде не было на их балахонах. — Кто это такие? — поинтересовалась Эсдес, наблюдая за бесшумным размещением призраков. — Мы — Ученики Алкара, нашего прекрасного Мелькора! — проник прямо в голову мелодичный женский голос. Все трое обратили внимание на двух участников этой тусовки, которая выделялась среди призраков. Общалась с ними очевидно женщина прекрасных черт лица, с волосами оттенка серебра и субтильного сложения. Она парила в воздухе, перемещаясь подобно остальным призракам, и носила тёмных тонов облегающую одежду, в том числе меховой воротник, различные блестящие украшения, длинные сапоги, пояс и некий кулон, который включал в себя лучезарный драгоценный камень. Он почему-то сразу бросился в глаза. У этой женщины уши были заострены, словно древесный лист. — Моё почтение к гостям Великодушного Учителя! — обратилась она так к троице. — Надеюсь, он откроет вам своё прекрасное Учение! — Вы про дурацкую идею ниспровергнуть Сансару? — приподняла бровь Эсдес. — Меня не впечатляет. Я предпочитаю жить и радоваться жизни, а избавлять от дыхания — только слабых и никчёмных существ! Собеседница сразу же нахмурилась: — Твоё сердце полно зла! Ты не желаешь принимать Любовь… — Спокойно, Элхэ, — Мелькор милостиво сделал движение рукой, — настанет время и, быть может, они поймут, что то Небытие вне Сансары — это Спасение. Участники беседы сейчас все состояли в телепатической связи, потому понимали друг друга на любом языке. Тон Элхэ звучал очень певучим, с большим количеством гласных. Эсдес же обратила внимание на её спутника — Элхэ тенью сопровождал некий громила, несколько выше двух метров, закрытый в мрачные одеяния, впрочем, более похожие на облачение военного, нежели ритуальные шмотки безумных культистов. Его лицо скрывала маска серых и фиолетовых тонов, похожая на морскую звезду, налипшую прямо на рот, нос и глаза. Кожа той части лица, которая оставалась вне её, казалась мертвенно-бледной. Длинные тёмные волосы спадали за его плечи, а на поясе у него значился меч, даже в ножнах струящейся холодом и инеем, потому это оружие понравилось Эсдес. — Я — Элхэ, магистр Рыцарей Аст Ахэ! — представилась тут девушка, которая, похоже оставалась самой главной среди них. — А кто твой спутник? — Эсдес с интересом взглянула на мертвенного воителя в маске, обращая внимание, что его уши также заострены. — Вы фэйри? — Да, как нас называют, — Элхэ указала рукой на воина. — У него много имён, я предпочитаю называть его Аргон — «Благородный вождь» — Король народа фэйри, который смог бросить вызов нашему Учителю, — Эслэ немного развратно водила пальчиками по подбородку телохранителя. — Наш Учитель из любви к честному бою вышел биться с ним без божественных сил, потом победил его только мастерством в обращении с оружием. До того Аргон нанёс Учителю семь ран. Я вернула его к жизни после боя… — То есть это просто марионетка? — Эсдес сразу потеряла интерес с данной личности. — Очередной ходячий труп. Но наверное этот Аргон, король фэйри, был достоин всяческого уважения. — Бесспорно, — подал голос сам Мелькор. — Я даже велел пустить красивый слух о благородном погребении его тела. Несмотря на то, что я был вынужден после этого боя хромать. Раны от его меча — Рингиля — даже я так просто не мог заживить в ту пору. Мелькор смолк. Стал водить взором по помещению, словно ища кого-то. — Вы и правда намерены устроить тут конец света? Я вот не думаю, что мир, который шатали схватки богов, можно приложить вот этой мелкой пиздой, — Эсдес ткнула пальцем на чёрный провал в обрамлении полыхающего изумруда, он теперь венчал главы Огдру Джахад. — Я не думаю, что это возможно, если честно, — Элхэ достаточно скептически взглянула на ритуал Адрамелеха. — Но мы сможем сделать вот что. Во время Войны в Небесах был бог по имени Нгир-Корат. Он способен был испытывать только страдания от окружающего мира. И он был очень могучим. Потому Нгир-Корат возжелал уничтожить вообще всё и вся. Потому один из его врагов — Старший Бог Пейгон — заключил себя с ним, чтобы своей силой постоянно удерживать его влияние. — Элхэ передала прямо в умы собеседников следующий образ: одна колоссальная окружность сопрягается с другой, одна содержит в себе подобие горящего изумрудного ока, иная — Пятиконечный Старший Знак. Они окружены спиралями — Космическими цепями. — Мы можем освободить Нгир-Кората в качестве могущественного союзника. Нанести удар по Пейгону, чтобы ослабить ловушку. Нгир-Корат очень могущественный бог. Сам Ньярлатхотеп в своё время дополнительно усилил его так, что для его запечатывания потребовался аж целый Старший Бог, вынужденный постоянно сдерживать его… Элхэ замолкла, потом вслушалась во что-то, о чём говорил Мелькор по закрытому каналу. — Достаточно, — через долю промедления молвил Возлюбивший мир, — ты, тот, кто незаметно промелькнул на мой корабль, как только я позволил перенестись сюда своим ученикам. Ты, кто сейчас слышишь нас. Появись! — А? Так вы рассказали этот свой план для кого-то, кто незримо проскочил на этот корабль, — Эсдес не без доли задора посмотрела в разные стороны. — Мне очень хочется жить даже после потери Тацуми, чтобы узнать, кто это — любопытно, кто может столь нагло скрываться от взора богов? — Очевидно — другой бог, — логично поняла Армандра. Как только Дева Ветров успела эта озвучить, сам Мелькор, прямо сидя на троне, оказался атакован — никто, возможно, кроме него самого, не смог понять, как и откуда был нанесён этот удар. Нападавший появился. Красная маска демона óни, тёмных и фиолетовых тонов комбинезон, некое утолщение в груди — Эсдес подумала, этот воин облачён в некое тэйгу вроде Инкурсио. — Эмма Дай-о… — узнал его Мелькор, хватаясь рукой за ту часть лезвия катаны, которая только наполовину вошла в него. — Ты сам напросился! — Синдзи давил меч. — «Святой Покровитель убийц!» — пронеслось в голове Эсдес. — «Сам Эру послал своего Ангела Смерти прикончить этого Учителя! Какая прелесть, что я бок о бок с ним!..» Мелькор, несмотря на то, что был богом, отреагировал на этот удар скорее, как обычный человек. Он… выглядел поражённым. Синдзи вдавил катану поглубже, чёрная кровь засочилась из него. — Учитель! — Элхэ охватило смятение, она никак не ожидала такого. Аргон ринулся, выхватывая Рингиль из ножен, леденящая синева ярко блеснула. Но мёртвый Король фэйри, вместо того, чтобы разить им убийцу Мелькора, был вынужден парировать удар Эсдес — два леденящих лезвия со звоном столкнулись. Армандра и Шончин развернули телекинетическое поле, дабы одновременно защищаться и давить на колдовской напор многочисленных учеников Мелькора. У Эсдес почти не осталось сил на её тэйгу, но она смогла вложить силы в удар ногой, который отбросил Аргона. Будучи нежитью, двухметровый верзила чрезвычайно быстро оттолкнулся сам от поверхности кокпита, рывком запустив себя обратно — остриём в Эсдес. Она таки собралась с силами, заковала его прямо в полёте в ледяную глыбу. В тот же момент, пока она отвлекалась, Элхэ творила некое пламенное колдовство. Она метала в Эсдес. Плазменные крылья феникса заструились из её лопаток: — Таиэрн Ортхэннэр! — на распев и очень эмоционально озвучила Элхэ. Убийца Мелькора разомкнул пальцы на рукояти своей катаны — Чёрный Враг мира отпустил лезвие, его рука бессильно свисла к полу. Меч, однако, остался торчать из кровоточащей груди. — Берегись! — Синдзи самоотверженно ринулся закрывать Эсдес. Пока он пролетал к ней, в его руки материализовался диск-циферблат. На нём вращалось приличное число стрелок, пара из них перевелась… Плазменная атака, несмотря на всю прицельность (Элхэ боялась задеть своих), оказалась как бы заморожена в тусклых красках перед Щитом Времени. — Спасибо! — Эсдес встала спина к спине с тем, кого она справедливо сочла Святым Покровителем убийц. — Пожалуйста! — наш Эмма Дай-о движением второй руки уменьшил замороженный сгусток плазмы до такого размера, что его оказалось невозможно разглядеть. В этот же момент Аргон с грохотом прорвал лёд Эсдес — эта глыба, какой бы сверхплотной она не была, оказалась в силах удержать Короля фэйри лишь на считанные секунды. Синдзи со Щитом Времени встал в блок — пока Рингиль отразился от маленькой области замороженного времени, сам воин в маске материализовал прямо в руке ятаган, покрытый мистической арабеской и выглядящий так, словно несколько тончайших изогнутых мечей наложили друг на друга. — За Седну! — Армандра в этот момент яростно бросила с руки молнию в Элхэ. Вокруг той возник сферический барьер, источаемый светом драгоценности на груди — разряд отразился в сторону Эсдес и Синдзи. Последний также остановил его во времени прямо перед ними, после чего уменьшил в размере до неразличимого. Эсдес обменялась парой ударов с Аргоном — Акулий клык и Рингиль со звоном столкнулись, заставив Эсдес почувствовать, как у неё чуть не ломается рука. — «Какой сильный!..» — Дай я с ним разберусь! — Синдзи раскрыл свой многослойный ятаган веером, чьи колдовские перья выстрелили. Один такой Аргон свободной рукой остановил, схватив пальцами прямо за клинок. Самого мёртвого воина при этом отбросило энергией запуска. Аргона пронесло в сторону внутренней оболочки кокпита. Как только он в неё врезался, остальные части ятагана почти достигли мертвеца… Как тут перед ним распустился барьер в форме ледяной восьмилучевой звезды. Все клинки отбросило, они вновь вернулись к Синдзи и собрались в веер, вновь сложившейся в одно оружие. Аргон же оттолкнулся ногой от стены и в прыжке сорвался в сторону врагов. Эсдес перед собой наморозила щит с символом своего тэйгу, что весь мерцал инеем, он по форме напоминал многократно увеличенный кристаллик льда и был разукрашен в духе зимних узоров на стекле. Вновь случилось несколько обменов между Эсдес и Аргоном. — Осторожней! Осторожней — Синдзи искренне беспокоился за Эсдес, и сам теперь скорее защищался, чем атаковал, предпочитая ставить блок Щитом Времени. Рингиль разил в щит тэйгу Эсдес. Пару раз он касался металлических элементов мостика, отчего разрезал их, края от следа его лезвия покрывались холодом и шли трещинами — металла крошился, словно хрупкий лёд. Эсдес повезло, что у неё схожие способности — невозможно заморозить и без того абсолютно холодный щит. Шончин в это время пускал в ход ритуальные техники, направленные специально против этих существ — «учеников Мелькора», внешне похожих на людей в балахонах — шаман не мог их всех так просто уничтожить, но в его силах было нейтрализовать их на время. Армандра приняла на себя пламенные чары Элхэ — дочь Итаквы подчинила их, впитала жар в свои рыжие волосы, после чего метнула плазменный полумесяц в противницу. Он вернулся Жрице Плато в руку после того, как отразился от сферы-барьера, которую формировала та Драгоценность на груди фэйри. — «Бесполезно! Это Кокон абсолютной защиты! Творение Сокровища невероятной силы! Величайшей Драгоценности фэйри!» — так телепатически прогремела Элхэ в голове у Армандры. Но неожиданно сами фэйри что-то услышали от Мелькора, как бы уже мёртвого. — Да, Учитель! — Элхэ только бросила взгляд в сторону Врага мира, неподвижно застывшего на троне. И все его ученики сразу бросились из кокпита-мостика. Так как они оказались слишком сильны, никто не стал так просто преследовать отступающих. — Проклятые твари! — ненавистно бросил им вслед Шончин. — Они разрушили мою родину! Эсдес в этот момент первым дело взглянула в сторону Мелькора. — Я не могу его убить, я только смог его запечатать, — пояснил Синдзи, касаясь пальцами своей маски óни, отчего она разошлась на две половины, и каждая отказалась поглощена в обруч на голове. Эсдес очень внимательно всмотрелась в открытое лицо. От этого, кажется, Ангелу Смерти стало как-то не очень уютно и он робко улыбнулся. Эсдес секунды рассматривала символ Небесный Рыцарей в виде слитых и ниспровергнутых литер «Альфа» и «Омега», потом они оба резко взглянули на Мелькора. — Не трогайте его, если вытащить мой меч — он снова будет жив. — А порубить его на куски нельзя? Сжечь? — Нельзя… Нет. Он ещё содержит свою силу, его нельзя победить окончательно, не преодолев всю его мощь. А это не просто. Эсдес и Синдзи ещё раз взглянули друг на друга, потом они повернулись к Армандре и Шончину, очень уставшим, но по выражению лиц, точно намеренных бороться до победного конца. Синдзи представился: — Армандра, если помните, мы раньше встречались во снах, и мой муж — Нагиса Каору должен был рассказывать вам обо мне. — Да, он мне рассказывал… — Армандра кое-что вспомнила. — Он говорил, тебя зовут Икари Синдзи. — О! — улыбнулся он. — Это было до нашего замужества! — Ты замужем? — как вы понимаете, в обществе Эсдес такие прогрессивные ценности, как однополые браки, ещё не вошли в оборот. Не дошла ещё прогрессивная мировая общественность до такого — ещё не свершилась борьба пролетариата против костных семейных ценностей, насаждаемых аграрной системой! Ещё не повернулся Змей Веков — Дух Мировой Истории, призванный свести у алтаря двух мужчин и двух женщин. Но ничего, это в Империи Эсдес ещё случится в будущем. — Да — я замужем, — улыбнулся Синдзи, возможно, даже с долей смущения. — Ты же сам мужчина? — Да, мужчина. Но иногда я ощущаю себя женщиной. Я — трансгендер, как у нас это принято называть, — Синдзи говорил с магическим переводчиком, который позволял понимать смысл его слов. Но до концепции трансгендерности, понятное дело, культура Империи не доросла. Но там был свой аналог. Генерал Севера подумала вот о чём: ей доводилось слышать о том, что в некоторых племенах есть третий пол — ни мужчины и ни женщины; а в некоторых культах Империи практикуют ритуальную проституцию, когда юный жрец облачается в девушку, дабы отдаваться. Таким образом, считается, он становится женщиной. Такое также происходит с евнухами. И Эсдес подумала, что Синдзи кто-то вроде таких жрецов и ритуальных проституток, тем паче им приписывали ритуальное значение, потому картина сложилась в голове у человека не наших, не современных взглядов. И Эсдес отнеслась к этому очень терпимо, очень толерантно. — Значит, прежняя «она» хорошо отражена в твоём новом «он», — пояснил Шончин. — Угу, — улыбчиво кивнул Синдзи. У шаманов считалось, что иногда душа сохраняет привычное поведение и самоощущение из прошлой жизни, потому Шончин тоже не удивился трансгендерности Синдзи — просто он решил, что душа юноши на прошлом повороте Колеса Сансары жила в женском теле и сейчас продолжает следовать привычной природе. — Нам нужно спасти мою Седну и Тацуми, — Армандра перевела взгляд на дыру в холсте бытия, которую прожёг Адрамелех. — Мой Каору хотел вдвоём с напарником проведать вас, меня он ставил дома, но я решил… сделать ему сюрприз так сказать! — кратко улыбнулся Синдзи, после чего серьёзно взглянул на врага. Армандра кратко рассказала, что случилось. — Надо попробовать достать твою дочь и этого Тацуми из чрева этой хрени, — указал Синдзи на Адрамелеха. — Я уверен, это ещё возможно, если подойди к нему поближе… *** Вокруг простиралось нечто, подобное застывшему отражению. Смазанный пейзаж тех окрестностей, которые окружали наших героев перед окончанием ритуала Итаквы и его соратников. Словно мираж, он не менялся, только расплывались очертания вокруг Кирби, Люцифера и Марк-06. Каору меланхолично опустил копьё. — Нас заперли. Они провернули ритуал, которым Старшие Боги когда-то запечатали Великих Древних, — прояснил альбинос достаточно спокойным, неторопливым, несколько даже унылым тоном. — Ничего. — Каору тут позитивно улыбнулся. — Я смогу выбраться и вытащить нас. После того как я сражался с самим Ньярлатхотепом — эта ловушка не отнимает у нас много времени! — Да, но Тацуми и твоя дочь могут за это время… — богатырь беспокоился. — Не волнуйся, Булат-кун, у нас всегда хватит времени. Даже если нам покажется, что пройдёт тысяча лет, у нас хватит времени, чтобы достичь нужного момента, — Каору совершенно уверенно отодвинул такие беспокойства. — Моя острая воля способна пробить ткань бытия в нужном для нас моменте. — Хорошо, как скажешь, — Булат бегло вспомнил легенды о царствах фей, где само время течёт не так, как обычно. Потому не стал удивляться или интересоваться подробностями. Каору в этот момент расслабленно откинулся и прикрыл глаза. Кирби держал руки на груди, мерцая огнём глаз. — Мне нужно расслабить сознание, — Каору тут открыл глаза и посмотрел на Булата. Богатырь в ответ поймал в этом взгляде кое-что, что позволило ему безошибочно определить ход дальнейших действий. Булат сам освободил собственное лицо от Инкурсио, волосы показались жутко растрёпанными, но кожа осталась чистой. Каору напрямую увидел взгляд Булата. Моргнул, потом просто кивнул без слов. — Кирби, мне надо расслабить ум, чтобы я мог правильно войти в медитацию с Азати. Так как наша ловушка создана из него, то я смогу вывести нас из этой западни, договорившись с Элементалем Хаоса. Но сперва я хочу расслабить сознание, — Каору снял с себя плащ и оставил на сидении. Он коснулся экрана, что стал как окно, Каору легко переместился в кабину Булата через собственное интерактивное изображение. Сейчас богатырь пребывал на своего рода железном троне в окружении множества стальных нервов Люцифера, которые тянулись прямо к пилоту. Сейчас эти нити расступились, позволив Булату подняться с места. Его покрывал материал из очень тонкой и гибкой стали, через неё хорошо выступали очертания прекрасной мускулатуры. Каору остановился перед другом, без слов глядя на эти очертания. Тут и Булат, и его знакомый оба резко усмехнулись, стали смеяться. Булат лучше разглядел черты тела Каору под комбинезоном. На нём значился тот же символ, что и на облачении Синдзи, по сути это были два одинаковых облачения, только разных тонов — у Каору преобладали синий и голубой в цветовой гамме. И это облачение следом всколыхнулось, пошло рябью, стало исчезать и по очереди оголять, являя прекрасную наготу, белизну кожи, поджарый торс, мужские соски, пупок — Булата прямо дразнили эта две-три секунды, за которые волшебный наряд растворялся в воздухе — вот он оголил член, бёдра — и окончательно исчез, когда сошёл в никуда с пальцев ног. Полностью обнажённый, Каору чуть хлопнул себя рукой по бедру. — О-х! — у Булата, сразу же одновременно с восстанием мужской плоти, в кресло втянулась вся стальная кожа. Также, полностью нагой и растрёпанный, он принялся обнимать и странно целовать в губы Каору. О, как это было жарко! Языки мужчин сплетались, уста сливались, пальцы Булата лезли за спину, вниз, к светлым ягодицам — прямо туда, в аккуратную дырочку между холмиками. Фаллос Каору также воспрянул — оба знакомых сливались в объятиях, тянулись в засосах и старались захватить как можно более рьяно язык друг друга про помощи рта. Булат первым взялся пальчиками за соски белокожего любовника, которые его возбудили не меньше, чем альбиноса завели соски богатыря. Потому вслед за тем, как Булат их облизал, Каору припал к широкой груди богатыря, дабы также водить ему языком по титькам. Сразу вслед за этим Каору опустил взгляд на член Булата. — Я хочу твой так, как ты хочешь мой, — проговорил Булат, держа в руке этот боевой фаллос, полностью готовый к процессу. Красная головка уже сама вышла из охвата крайней плоти. Каору, ничего не говоря, просто перевернулся в воздухе — очень быстро белокожий красавец завис головой вниз, просто держась на воздухе. Ангел небесный обхватил ствол сей своим оральным нутром, как и Булат — силач также сосал и ласкал ртом и языком фаллос неземного красавца — не такой большой, но прямой, похожий на шпагу, идеальный для штурма девственных попок. В таком положении любовники поначалу ублажали друг друга. Потом изменили его: Каору, словно блудливая потаскуха, игриво подставил свои полушарии к носу Булата. Богатырь немедленно набрал в рот слюны и сладострастно впился языком в заветный кладезь. Пока Булат там копался, Каору руками разминал дубину любовника. Это вливало энергию в язык Булата. Он также совал в заветный кладезь пару своих мощных пальцев — жопа Каору очень легко растягивалась. Потому не медля, Булат расположил любовника лицом к месту, которое занимает пилот Люцифера, и поспешил ткнуть своей большой головкой, направив её куда надо. — Потерпи, — Булат обхватил Каору одной рукой, другой прямо надавил, потребовались некоторые усилия прежде, чем такая громадина ворвалась в известный проход. — Есть пробитие! Каору оказался насажен после следующего движения. Ангел небесный повёл себя чрезвычайно стойко, без капли писка или выраженной боли приняв подобного великана. — Ты как? — Булат почувствовал, как хорошо эта попка его жмёт внутри. — Нормально, можешь начинать, — член Каору торчал, но пассивный красавец пока не трогал его, просто вытянул руки. — И раз! И два! И три! — Булат постепенно набрал скорость, орудуя могучими бёдрами позади тыла Каору, чья бледная кожа на лице пошла заметным румянцем. Краска также выступила на лице Булата напополам с капельками пота. Ангельская красота этого тела не заставила богатыря томить в сухости заданий проход — он щедро пролил туда своё семя. Его извержение туда после быстрого атака унесло на седьмое небо, если не на восьмое. Булат завершил выброс капель семени, покинул зад Каору, чья дырочка после этого, красной пропастью, ещё пару секунд стоял совершенно раскрытой, такой же широкой, словно в там находился прежний огромный член, и белая сперма показалась оттуда. — Теперь давай меня, — Булат несколько раз обнял и поцеловал Каору, потом согнул перед ним свою могучую спину. Учитывая размеры того, что должно было войти, и того, куда надо было войти, тонкий и аккуратный член Каору легко, без малейшего сопротивления очутился внутри Булата. Альбинос немного так поимел богатыря: — Какой ты свободный, Булат-кун. Словно я внутри женщины… Это вызвало смех. — Думаю, — Каору вдруг прекратил иметь и сжал у себя перед лицом кулак, он развратно облизал его, — в тебя войдёт кое-что побольше… — А-а-а! — Булату пришлось не столь просто, когда кисть Каору пробиралась в его нутро через тоннель, по которому раньше ходили только члены. Сластолюбец достаточно глубоко засунул свой кулак. Потом достал его — оставим разного рода не самые приятные подробности, скажем только, что они ни чуть не смутили наших мужчин — оба восприняли совершенно безэмоционально все физиологические превратности. На том наши мальчики не оставили подобного рода забавы. Каору был очень гибок, потому легко приблизил свою ногу сперва к своему лицу, облизал себе пальцы, потом, как и кулак, дал Булату покрыть себе стопу влагой — и принять её себе в недра. Целиком стопа, конечно не вошла, но Каору сунул все пальцы на носке прямо в этот большой, хорошо растяжимый котлован. Только вслед за этим Каору возвратился к обычному совокуплению — и обкончался в прямую кишку Булата не менее страстно, чем он ему. Но едва ли всего по одному извержению могло бы удовлетворить таких любвеобильных мужчин. Каору и Булат оба хотели ещё. Потому, как только член альбиноса покинул потроха богатыря, мужестрастники вновь сладко засосались и слились в новом порыве похоти, даже не отдохнув. Булат вновь вручил Каору увлажнить свой торчащий фаллос слюной — после взял любовника на руки и, стоя, усадили его перед собой прямиком на этот инструмент, до предела пронзил потроха. Каору захватили Булата ногами, и в такой позе, белокожий красавец совершал движения в такт порывам актива. Последний видел перед собой поджарый торс, лицо, стоящий член Каору — ниже которого и под которым то и дело частично показывался большой ствол самого Булата, погружаемый в ангельские потроха. — О-у-ох! А-а-ах! — У-ох! А-а-ах! Оба мужчины не затихали, наполняя сильнее и сильнее весь кокпит своими стонами страсти. Булат лёгким движением прильнул Каору к собственной могучей груди, держал его теперь там, сам немного наклоняя спину назад и в такой позе вонзая свой большой орган ему в недра. Каору держался на нём, стараясь то сжать прямую кишку, то поцеловать, то сделать ещё что-то развратное — в этом плане Каору был неутомим. Отсюда альбинос перешёл на то место, где ранее сидел богатырь — Каору поставил ногу на пол, вторую держал ровно над полом — Булат так его прочищал. Потом копейщик сам сел, посадил себе любовника обратным наездником, сливался теперь с ним так. Каору скакал и Булат прекрасно видел, как мощный орган поступательно располагается меж белых ягодиц. Каору в такой позиции одной рукой неустанно дрочил себе мужской орган, тоже весь до предела налитый кровью. И сладострастник стонал как самая последняя сучка… — Каору, я сейчас кончу! — понял Булат. — Да-да! Залей меня, залей! Ох! — Каору скакал и без того быстро, неутомимо, но сейчас, как мог, ускорил темп, прямо мельтеша задницей. Булат стиснул зубы, сперма пошла в нутро скоростного наездника — чёртов гей принял вторую порцию! Каору, разумеется, не остановился даже после такого, как Булат кончил, и ещё скакал на его копье, одновременно рукой натирая свой собственный инструмент — стон дал предварительно узнать об извержении светлых капель теперь с этого мужского наконечника. Каору после этого абсолютно замер на несколько секунд, погрузившись в сладкую прострацию. Потом встал, влажный член Булата выпал ему на пупок, Каору с улыбчиво-просветлённым видом поспешил прильнуть к мужскому торсу своего любовника. Такие деяния немного утолили похоть двух мужчин, хотя они не отказались бы продолжить. — Ты как, готов познать просветление? А то при всей замечательности нашего времяпровождения, я не хочу оставаться в этой дыре навсегда… — Да, сейчас, — Каору удобнее расположился и закрыл глаза… потом резко открыл их с самым любовным выражением. — Но сперва давай ещё раз? Булат-кун, я чувствую, мне потребуется ещё одно небольшое усилие для познания Высшей Истины! Булат рассмеялся. — Хорошо, с удовольствием! Мужчины поспешили вновь слиться в поцелуе. Любовники разместились так, чтобы сосать друг к другу фаллосы. Попутно мужеложцы не забывали пальцами разминать холодные и напряжённые мошонки. Как только в оба органа вновь влилась мужская сила, Булат поспешил воссесть на член Каору — Каору разместился почти лёжа, Булат оседлал его и одним движением засадил себе бледный фаллос почти по самые яйца, он чрезвычайно легко в него погрузился. Булат очень рьяно задвигался, Каору с очень любовным выражением захватил пальцами мощный и толстый фаллос наездника, высоко торчащий перед ним. — Каору, ты, похоже, решил обернуть себе на пользу даже вечное заточение, — пошутил Кирби, появляясь внутри кокпита в облике получеловека-полудемона. — Прости, Кирби-кун, что томлю тебя, то мужчины — моя слабость! — отозвался Каору. — Да-а-а! — Булат старался менять угол вхождения, чтобы приятнее чесать членом себе нутро. — И моя тоже! Кирби с равнодушным к этому виду, поглядел в сторону. Наездник через некоторое время слез с любовника, разместился на спине, поднимая ноги — Каору встал и засадил в Булат так, при этом очень энергично, аж до сжатых зубов, познавая этого верзилу. Сам Булат неистово дрочил себе фаллос, постоянно налитый мощнейшей твердью. После некоторого времени такого процесса, богатырь очутился перевёрнут на бок, его нога возложена на плечо Каору. — Ох-х! А-ах! — Булат не отпускал своего члена, а Каору не прекращал проводить разведку недр. Наконец Каору взял Булата на руки, что со стороны выглядело особенно причудливо, если учесть, что альбинос с виду уступал богатырю в росте и мускулатуре — у Ангела она была только поджарой и рельефной, а у сына человеческого — налита твёрдой массой. Сейчас Булат обливался потом — бугай держался, двигаясь так, чтобы твёрдым членом тереться о грудь Каору, последний протянул руки к его заднице. Голова Булата держалась немного выше головы Каору. — У-ф… У-ф… Напряжение пробежало по лицу Каору — прямо в такой позе сперма альбиноса вырвалась в потроха любовника-гея, обхватившего его торс на весу. Капли светлой спермы оказались встречены плотным сжатием мужского кишечника — Булат хотел сделать мужчине приятно, потому сперма Каору почти сразу вслед за его оргазмом, из-за широты трубы Булата, показалась наружу — и каплями выпала из большого очка прямо на пальцы ноги Каору. — О-х, как ты в меня засадил! — любовно, рассмеялся румяный Булат. — Слушай, а ты не думаешь, что коварный план Тёмных богов в том, чтобы искусить нас бросить всё и заниматься этим всем вечно? Альбинос, столь же улыбчиво, глядел в счастливое, улыбчивое лицо богатыря. — Я люблю своего мужа, — Каору отпустил Булата и тот встал на ноги перед ним, — потому, как бы мне сейчас не было хорошо с тобой, Булат-кун, я не оставлю одним своего Синдзи. — Хорошо, что ты так предан своему любимому, — одобрил Булат, прислушиваясь к ощущению нахождения внутри себя спермы Каору. — Давай, я доведу тебя до извержения, — охотно предложил последний, — я желаю видеть твой оргазм. — Хорошо. Каору согнул колени и поспешил вобрать в утробу копьё Булата. Богатырь схватил Ангела за пепельные волос, пустился очень жарко и молниеносно долбить в глотку. Каору, как мог, старался стимулировать языком толстенный ствол внутри себя. — А-ах! Ва-а-а-ах! Булат брызнул горькими каплями прямо в утробу Каору, отправив ему сперму прямо в желудок без малейшей возможности дать удержать это липкое, детородное вещество. Когда Каору отпрянул от члена и выпрямился, Булат поспешил впиться стройному альбиносу в губы, силач запустил язык и изведал хотя бы остатки горечи своего богатырского степени. — Я надеюсь, мы наконец теперь можем перейти к делу… — без злобы, но твёрдым тоном торопил Кирби. Каору и Булат, разорвав поцелуй, рассмеялись. — Да, конечно — теперь благодаря Булату-куну, моим мысли расслаблены — и я смогу теперь поговорить с Азати, — пояснил Каору, занимая место, которые ранее принадлежало пилоту Люцифера… *** На борту NHG «Erlösung»: — Синдзи, ты каким образом смог подобраться незаметно к Мелькору? — спросила Армандра. — Маска Локи может скрыть меня даже от взора богов, — Синдзи указал на обруч, — а ещё я умею манипулировать разными слоями бытия, я могу кутаться в них, как в маскировочные одежды, это помогло мне подобраться к ним почти незаметно… — То есть к этому тоже можно подобраться незаметно? — Да… Пока Синдзи и Армандра толковали об этом, Эсдес взглянула на Чёрную катану, что торчала из тела Мелькора. — Что это за тэйгу? — поинтересовалась Эсдес, замечая, что ей нравится это оружие. — Этой мой Богоубийца — меч, воплощающий моё желание убежать от мира — от мира, который всю жизнь причинял мне боль. Она может разить саму сущность вещи, игнорируя броню и плоть. С его помощью я смог нейтрализовать Мелькора, но так просто я не могу. — Синдзи чуть прищурился. — В том числе потому, что мы — одна стихия. Огонь не может сжечь джина, вода не может утопить водяного, а жажда избавиться от всего мира за боль, что исходит от него, не может… избавиться от него. — Ясно, очень познавательно, — кивнула Эсдес, задумчиво касаясь подбородка. — А что это у тебя за щит? Сейчас указанный предмет принял облик просто наручных часов, как сказали бы мы, браслетом находясь на руке Синдзи. Они были медными, бронзовыми и стальными — на вид, состоя из разных металлов. — Это Часы де Мариньи, — взглянул на них Синдзи, — он дают власть над потоками времени. А также дают защиту от похожих техник. Их дал мне мой Учитель — господин Рэндольф Картер. Ещё немного обсудив свои планы, они приняли вот какое решение: — Шончин-сан, я оставлю вам свой боевой костюм — он состоит из бесчисленных, маленьких ангелов-хранителей; они помогут вам — вы защищайте Богоубийцу, никто не должен вынуть его из Мелькора, — Синдзи нажал что-то на одежде и развеял свой комбинезон в рой чрезвычайно малых частиц, которые прошли сквозь одеяния шамана и покрыли его. Сам Синдзи остался стоять полностью нагим — к великому удовольствию Эсдес, она смогла увидеть его поджарую фигуру, не скрытую ни чем. Синдзи, как показалось, самую малость смутился, но довольно быстро преодолел это чувство. — Армандра, возьми Маску и Ятаган Барзаи, — далее Синдзи протянул обруч Деве Ветром и свой ятаган, пока в очень компактной форме. У самого Синдзи на руке остались только Часы де Мариньи. Как только Армандра поместила себе на голову обруч, он скрыл её лицо маской, но это была уже не маска óни, а нечто иное — тёмная маска с парой красных глаз, очевидно, она изображала главного демона местной культуры — самого Итакву. Никто не стал говорить Армандре, что на её лице Маска Локи выглядит именно так. — Синдзи, а как ты будешь сражаться сам? — поинтересовалась Эсдес. — Ты оставишь при себе только эти Часы? Синдзи тут улыбнулся ей в лицо. — Сейчас я покажу вам моё главное оружие… По его желанию он сам и две девушки переместились на наружную часть судна — Синдзи просто сделал так, что они как бы резко проскочили крышу кокпита насквозь. И остались стоять под открытым небом, где бушевал шторм, хотя вокруг Синдзи чародейская аура (возможно, благодаря Часам) позволяла ветру огибать тот участок, где стоят они. — Вижу, ты могучий волшебник, — заверила Армандра. — Ага, я умею управлять различными аспектами бытия, обычно пространством и смертью, — пояснил Синдзи. Трое взглянули отсюда на Огдру Джахад. Не успели ничего они более сказать, как позади раскрылся корпус судна, из недр восстал гигант — все трое разом обернулись на него. — Что это?! — Эсдес собрала морозный сгусток в руке. Армандра — собрала в ладонях разряды. — Это Евангелион — Хозяин корабля, — пояснил Синдзи спокойным тоном, что сразу предало уверенности обеим его соратницам, — такие корабли для полноценной работы должны нести в себе такой Евангелион, ими управляющий… Гигант, что восставал перед ними, походил на Еву-02 и был определён компьютером Синдзи как гауна — Ева-гауна обладала четырьмя глазами, но чего у него не оказалось — так это кожи: красные мышцы, связки, кости, многочисленная костная и кроваво-плотская масса заполняла и покрывала его, казалось бы, совершенно беспорядочно. Четыре желтоватых глаза обладали сразу несколькими зрачками. Словно кровавые черви, то тут, то там шевелились его жилки, усики подобного рода восставали и вытягивались. Десятки метров ростом, наверное, почти сотню в рост, он восстал под пояс, скаля свои челюсти… — Мне нужно Аска! — закричала в кабине Аска-гауна. — Но ты не Аска! Синдзи отался невозмутим. Ткань реальности позади Хозяина «Спасения» оказалась разрезана огромным мечом — этот меч легко коснулся головы гиганта, вырвался изо лба, прошёлся от него до челюсти, через горло и наискосок покинул торс — туловище оказалось разделено, кровь полилась водопадом. — Ва-а-а-а! — Аска-гауна лишилась сознания от болевого шока. Убийца же покинул мерный разрез и восстал над трупом, падающим в нишу, откуда Хозяин «Спасения» выбрался. Эсдес и Армандра с затаённым дыханием изучали взглядами победителя: — Это Евангелион-01 — моё главное оружие, — довольно представил Синдзи. Над ним возвысился такой же гигант, как павшая Ева-гауна, но его плотно облачал доспех тёмных и фиолетовых тонов, голову венчал рог, шлем открывал рот, обрамлённый стальной кожей под общий тон, выше драгоценными камнями мерцали мягко-жёлтые глаза. Острые стальные прямоугольники отходили и от каждого налокотника и наколенника. — Это дитя древнего существа, известного как Лилит или гностическая София, она же Ахамот — Высшая богиня, от которой произошли души земной жизни в разных интерациях Мультивселенной, — счёл нужным добавмить Синдзи. — Мой Евангелион-01 вырос из ног её материальной формы. — Так вот что, значит, послужило прообразом Верховного тэйгу нашей Империи, — Эсдес всё рассматривала гигантское создание в готических латах. Синдзи не понял, о чём точно речь [5]. — Да, воистину с нами бог! — Я попробую добраться до Адрамелеха, я уверена, что моя Сила Любви к дочери поможет мне вырвать Седну… — Армандра взглянула на Огдру Джахад — на самую вершину этой хтони, где безумный Архангел жаждал испепелить холст всего сущего. — Угу, мы с Эсдес отвлечëм его, — Синдзи движением руки раскрыл портал, который забрал его и напарницу внутрь Евангелиона-01 — Эсдес просто постаралась сесть как можно ближе к пилоту. — Синдзи, если Евангелионы могут управлять этими кораблями, ты можешь взять его себе? — быстро придумала Эсдес. — Я попробую, — Синдзи преобразовал стопу Евангелиона-01 в нечто, что выглядело как гель синего оттенка, он сполз в нишу, где истекал кровью убитый Хозяин «Erlösung». Субстанция его Евангелиона начала распространяться среди сплетений механизмов и стальных нервов… Но чёрные разряды сверкнули там — Синдзи, с выражением боли на лице, отдёрнул придаток — синий гель вернулся в ногу и принял прежнюю форму стопы. — Не могу — сила Мелькора всё ещё пропитывает «Спасение»… Адрамелех, не будучи слепцом, увидел то, как проиграл Мелькор и то, как пал Хозяин «Спасения». — Вам лучше прилечь к земле, исчадия Демона Жизни, пока я буду разгребать то, что навалил тут бездарный Ваятель Мироздания! — прогремел безумный Архангел Апокалипсиса. — Слушай, я — Нагиса Синдзи! Пилот Евы-01! Я убивал подобных тебе на протяжении всей вечности, в которую меня запер Ньярлатхотеп! Ты думаешь, я на тебя управу не найду?! Адрамелех сузил глаза, в той вышине, где он стоял, полной грома и воя бури, раскат грозы удар особенно сильно. — Амон-Джахад, Ирра-Джахад! Две главы Огдру оторвались от того, чтобы поддерживать колдовство Апокалипсиса, и протянули свои длинные шеи к маленькому, по сравнению с ними, кораблю «Спасение». Амон-Джахад более напоминал морскую птицу, его морда имела черты клюва, позади, как хохолок, выглядывал острый гребень; как у косатки, множество мелких острых зубов составляло его челюсть. Ирра-Джахад формой головы напоминал коня, он не имел гребня и из числа его зубов выделялось несколько больших, более похожих на зубы травоядного. Он первым широко раскрыл челюсть — изумрудные болиды полились плотным градом на Еву-01. Перед ней возникло множество янтарных щитов-многогранников, которые остановили эту атаку, болиды лишь зря разорвались о них. — Очень смешно, — подал голос Синдзи. — Этим тебя меня даже не оцарапать, курица дурная… Амон-Джахад выдохнул очень плотной струёй зелёного пламени. Синдзи вскинул руку, развернув перед собой Щит Времени достаточно большого замера, чтобы он был хорошо различим на фоне его Евы. Стрелки остановили время дыхания прямо перед «Спасением», всё облако застыло безжизненным рисунком, утратившим яркость. Затем Синдзи просто свернул пространство, участок пламени сжался и пропал, став бесконечно малой точкой. — Ого! Синдзи, а я случайно не могу управлять твоим тэйгу?! — решила вдруг тут спросить Эсдес. — Можешь — пока я этого хочу… — он улыбнулся. — А ты хочешь им поиграть?! — Я хочу попробовать… Не думаю, что управлять им сложнее, чем моей ледяной куклой. — Не знаю, что там у тебя за кукла, но моя Ева синхронизируется с любимыми способностями, поднимая их до своего уровня. — О, это звучит ещё лучше!.. Синдзи уступил место пилота Эсдес. Он всё ещё сохранил контроль над Часами, ибо те принадлежали лично ему, а не его Еве. Как только Эсдес села в кресло, меч в руке гиганта изменился, он ранее походил на катану, а теперь уподобился рапире. — Огдру Хем! — призвал Адрамелех — Джахад повернулись влагалищами к противникам, прямо из них вырвались те, кого Синдзи уже узнал. Разнообразные, большее мелкие чудовища, размерами менее десяти километров, обычно всего с один-два. Каждый Огдру Хем мог похвастаться индивидуальным внешним видом, но все левиафаны походили на какие-то морские организмы, сочетая в себе черты змей, драконов, головоногих и ракообразных. Изобилие глаз и конечностей особенно разбавляло их наружность, подчёркивая колорит ужасающей хтони. Катха-Хем, самый сильный из них, Истра-Хем, самый прочный, Угро-Хем, отец Вритры, Зара-Хем, любящий падать на головы призывателям, Мера-Хем, обращающая в кровососов, Генну-Хем, Саду-Хем, Йота-Хем, Червь-Победитель и Солтонское морское чудовище, известные больше по прозвищам, и все остальные: — Это что за звери? — поинтересовалась Эсдес. — Это 369 Огдру Хем — дети Семерых Джахад! — быстро пояснил Синдзи. — Они их породили сразу после собственного появления на свет. Их число не меняется — если убить их, они заново родятся из Джахад. Чтобы уничтожить Хем окончательно, нужно прикончить самих Джахад и Мелькора, с которыми они неразрывно связанны узами Силы Любви! — Узами Любви? — уточнила Эсдес. — Да. Любовь — это объективная величина же, любовь — это сила! — мрачно усмехнулся Синдзи. — Мелькор же любит всю Вселенную, но любовь его равна уничтожению, потому его Любовь воплотилась в виде этих хронических монстров, жаждущих пожрать всё живое! Из чувства любви к живому, разумеется. Потом Синдзи добавил по существу: — Огдру Хем не очень опасные противники для нас. Этот тупой Петух явно недооценивает силу моей Евы-01! И я думаю этим воспользоваться! Эсдес, можешь потренироваться на них управлять моей Евой, а я — прикрою тебя магией от Джахад! Не забывай, нам надо только отвлекать внимание! Огдру Хем шли в бой, легко преодолевая расстояние. Евангелион-01 спрыгнул к ним с вершины «Erlösung»… — С удовольствием поохочусь на такую крупную дичь! — Эсдес первым делом запросто разрубила Катха-Хема — существо, как две капли воды похожее на Младого Тьмы, только существенно больше. Эсдес только коснулась рапирой, как две его части разделились и застыли, начисто промороженные изнутри. — Вау, хороший удар! — одобрил Синдзи. — Первый готов! — Ты на это посмотри!.. Белый клюв! — Эсдес воплотила вокруг многочисленные ледяные копья, в половину роста Евы-01, и плотными рядами спустила эту лавину лучезарной белизны. Вся эта хтонь со щупальцами и не только, изведала адскую агонию — для их размеров, то вонзились скорее дротики, но это ледяные болты чрезвычайно сильно жгли их садизмом Эсдес. Синдзи буквально на себе прочувствовал желание Эсдес пытать живых существ, вне зависимости от их природы и происхождение. — А ты страшный человек, Эсдес! — пилоту Евы-01 даже как-то стало не по себе. — О, да! — глаза и волосы Эсдес полыхнули инеем. — Ты даже не представляешь насколько! Угро-Хем — отец Тирана-Вритры — похожий на гибрид рептилии, глубоководной мурены и ракообразного — выдохнул изумрудной магмой. Эсдес закрылась щитом с символом своего тэйгу. Вслед чему метнула прямо из него длинное ледяное копьё. Оно вращалось в полёте, распыляя густой морозный туман, от этого всплеска температура резко падала до абсолютно возможного минимума. Копьё пронзило безглазую голову Угро-Хема, вошло в пасть, вышло из затылка, потом покрылось остриями полностью. И разорвалось, выпуская большое облако холодного пара. Вместе с ним разлетелась на куски голова Угро-Хема, туловище распалось на промороженные обломки. Остальные Огдру Хем, кто ещё не был сильно повреждён, прорвались через ледяные преграды, яростно сокрушая оборонные айсберги. Эсдес подскочила к Солтонскому чудовищу — большой сволочи, похожей на рептилию с длинной шеей, чья голова, формой смахивала ещё на мужской фаллос, имела множество глаз, рот с многостворчатой челюстью, и чья серая туша перемещалась на конечностях, кажется, взятых от паука. Блеснувшая синяя линия разделила голову создания так, что верхняя часть отвалилась, остальная оказалась скована холодом. — И так тебя! Эсдес выдала по хтони кулаком, отчего она, размером примерно с километр, просто вся раскрошилась. — Кто следующий?! Следующим подоспел Червь-Завоеватель, как обычно, похожий на нечто среднее, между гусеницей и осьминогом, у него зияло изобилие присосок в различных местах, но ныне его голова по выражению отдалённо напоминала человеческий череп, искажённый в выражении злобы. — Слушай, я не яблоко! Эсдес махнула рукой к поверхности, из неё вырос сияющий белизной кол, он пикой пронзил Червя в голову. Лёд поморозил его, вслед чему высвободил из Огдру сверкающие пики — пущенные прямо в других созданий. К им выбросил свою шею ещё одни Огдру — он походил формой на грязно-зеленоватую городу, чья вершина обладала множество красных глаз, а от разных мест на его склоне тянулись шеи безглазых змей, они завершились зубастыми пастями. Эсдес на опережение метнула ледяной топор, он распался на две чести и срезали шеи. После он поразила вершину с глазами, разделила её на две части, обе эти части лопнули ледяными пиками и копьями, полетевшими в сторону прочих противников. — Ледяная кавалерия! Эсдес обрушила шквал морозного тумана, из которого воплотились инестые кентавры, во всём подобные тем, каковых она использовала обычно. Кроме размера, естественно, ибо каждый тут по размеру превосходил сам Евангелион-01. Ледяная кавалерия обрушилась с копьями на сотни Огдру. Сама Эсдес материализовала ледяную лошадь, размера достаточного, чтобы на неё Ева-01 скакала верхом. Некоторые из Огдру Хем плевались изумрудным огнём, который легко разбивал кентавров в блестящую крошку. — Эй, Синдзи, я ведь не могу устать, верно?! — Эсдес сокращала поголовье хтони направо и налево. — Да, сердце Евы обладает бесконечной силой. Ты можешь колдовать сколько угодно. Твоя сила не иссякнет, пока я этого хочу, — заявил Синдзи, флегматично-вдумчиво взирая на это рубилово. — Премного благодарна! — Эсдес движением меча подняла позади ледяные ракеты, они взлетели с морозными хвостам и поразили мощными снежными фонтанами, тем самым чрезвычайно быстро распространяя лёд при попадании — какой-то сгусток льда захватывал какую-то часть, потом рвался вперёд, высвобождая из-за себя ещё один ледяной пик. Так сгустки льда не только хватали цель, но рвались изнутри, тем самым разрывая то, что было вобрано в морозные объятия. — Хм, — во время этого рубилова, Синдзи тут подумал. Потом перевёл взгляд на какие-то сообщения, всплывшие перед глазами в призрачных окошках. К ним приближалась голубая комета, за ней тянулся леденящий шлейф. — Афум-Зах… Евангелион-01 верхом на ледяном коне просто прорвался через Саду-Хема — через шарообразное туловище, покрытое глазами, что перемещалось на множестве щупалец и иного рода похожих конечностей — его пронзило, словно фрукт, пробитый пулей во время учебной стрельбы. Афум-Зах же пал рядом с Евой-01, приняв облик серо-синего газообразного столба, восходящего высоко в небо. — Эсдес — мой муж Каору прислал нам своего приятеля — Афум-Заха! — Синдзи вслушался в телепатическое сообщение. — Он хотел бы, чтобы ты использовала его силу… Когда-то Старцы тоже подружились с Афум-Захом — на почве общей нелюбви к Ньярлатхотепу — и Бог Полярного Холода смог заморозить семерых Огдру Джахад! — Сила холода?! Давай, я согласна! — Эсдес метнулась к синему столбу, окружённом красками серых тонов и разных, мрачно-холодных, оттенков синего и голубого. Евангелион-01 ворвался в столб… После чего столб истончился, полностью перейдя в сущность гиганта. Следом же из его спины вырвались крылья — шесть длинных, янтарных, полупрозрачных крыльев, усеянных узорами, похожими на глаза. Он взлетел, распространяя при этом мощный взрыв, сокрушающий тех Огдру Хем, кто не был добит до этого. Амон-Джахад и Ирра-Джахад одновременно выдохнули против этого густые струи изумрудного пламени. — Давай, Эсдес! — Синдзи сейчас сосредоточился на защите. — Даю! — Эсдес полыхнула инеем лица и волос. — Остановись, дыхание жизни! Волна полярного холода — серость и блеклая синева взметнулись до небес в подобии взрыва, как если бы взрыв мог быть ледяным. Мороз разлился по планете, по большей части уходят в её глубь и остужая магму. Ранее сквозь всё небесное тело был пробит прямой проход, когда Огдру метнул пламень в Итакву, скрывшегося на обратной стороне — и ныне нутро угасло, сама порода почти разом затвердела. Адрамелех вскричал в небесах, когда от белой лавины погасли его молнии. Все семеро Огдру Джахад заключились в сияющие коконы, будучи не в силах пошевелиться. Громадные драконы так и замерли, словно одна большая гора с семью пиками. Снег падал плотной стеной, крупные куски льда крушились отовсюду. — Уф! — Эсдес выдохнула холодным паром прямо в кабине Евы-01, отчего голый Синдзи рядом дрогнул. — Хорошо… — прошептал последний, вдумчиво осматривая противников. — Мы обезвредили их так, как когда-то Старцы… Все Огдру оказались нейтрализованы. Но над ними ещё зияла чёрная дыра — теперь она затягивала в себя снежный воздух. Молнии более не сверкали — Адрамелех, как показалось, стоял полностью растерянный. — Верни мне мою дочь! — Армандра атаковала безумного Архангела прямо в спину — плазменный удар низверг Адрамелеха с вышины. Очень разгневанная, Армандра алой кометой обогнала врага в падении — и всыпала пинком — отчего Адрамелеха выбросило вверх. Архангел врезался в вышину Огдру, замер посреди следа от столкновения с твёрдым кристаллом. Армандра зависла перед ним, сжимая Ятаган Барзаи. — Ты отдашь мне их добром, а не то хуже будет!.. Лицо Александры в этот момент скрывала маска Итаквы, буквально ожив и став единым целым с ней… — Итаква! — вдруг выкрикнул Синдзи. Молнии Бога Ветров пробили ледяной купол, созданный Эсдес высоко в небе, отчего айсберги и лавины низвергались прямо на ближайшие горы. Чёрный Владыка Бурь спрыгнул прямо к ним. — О, ты не представляешь, как ты сюда вовремя, мой ненаглядный папаша! — Эсдес собралась метнуться к нему. — Погоди, Эсдес! Я без Богоубийцы не могу нанести ему какой-то особый урон… — Синдзи на миг задумался, потом перекинул взгляд от самого Итаквы, павшего с небес, на чёрный провал, прорванный посреди ткани творения. — Эсдес, я думаю, твоего отца можно попробовать убить, скинув в ту бездну! Синдзи указал пальцем. — Хорошо, позволь мне сделать это? — попросила Эсдес. Синдзи в этот момент явил долю смущения на лице. — А ты дашь мне потом тебя за это трахнуть? — прямо спросил Синдзи о том, о чём подумал. — Да! — сходу пообещала Эсдес. — В таком случае… Синдзи обнажил улыбку. Евангелион-01 вырвался навстречу Итакве. Эсдес радостно полоснула отца рапирой, но это не причинило, как и говорил Синдзи, никакого особого урона — и тогда они схватили Итакву за руку, на который распустился веер острых когтей. Они достигли чёрной дыры. И в этот момент Итаква со всей силы и ярости сам схватил Еву-01 — их ауры сошлись в мощном, разрушительном порыве — он закинул обоих в черноту пропасти. Гиганты вместе канули в этой дыре! — Что с ними?! Куда они делись?! — стала расспрашивать Армандра. — Я открыл раскол через бездну бытия… Прямо к корню, — Адрамелех злобно улыбнулся. — Там, где почивает непризнанный Ваятель Мироздания. Это как молния, поразившая дерево, от вершины до корня. Если падать с вершины, то тебя будут ожидать более древние срезы ствола, и только на конце… окажется корень! Я надеялся, что Азатот добил бы то, что он создал. *** Тацуми пребывал во тьме под толщей воды, куда не достигал луч света. Слабость в теле, сильное давление тянет на дно. — Тацуми! — вспышка света вдали. В голове путалось. — Майн?.. — Тацуми вспомнил свою девушку. Кажется это звучал женский голос. — Тацуми!.. Белая рука протянулась к нему. И он схватил её. — Ты слышишь меня, Тацуми?! Белая и голая девушка с косичками. — А… Седна-Табуко! Тацуми уставился на груди. — У Майн куда меньше! Мячики с титьками очутились прямо перед носом Тацуми. — Тацуми! — Табуко обняла его. В Тацуми это сразу возвратило жизнь. Он осознал себя посреди густой и мрачной толщи, где его обнимает белая и голая девушка с косичками и большой грудью. А позади у неё отходят эфирные крылья. Ангел или фея! — Ты очнулся!.. — Да!.. — Тацуми осознал, что он, кажется, полностью голый, и чем сильнее он это осознавал, тем более ясно ощущал собственное тело. — Где мы, Табуко?! — А… — она огляделась. — Кажется, это духовный план. — Что?! — Мир внутри ума. — А… — Нас сожрало чудовище Мелькора… — И мы внутри него? — Тацуми сам завертел головой, но ничего не видел, кроме них двоих. Ощущения напоминали таковые во сне. — Похоже на то… — Седна призадумалась, держась за своего нового знакомого. — Тацуми! Седна! — громко прозвучал голос Армандры. Она в материальном мире схватила Адрамелеха за физиономию: — Верни! — её воля пронзала его. — Верни мне их! Лицо Архангела начало разрываться, урод мучился и кричал. — Отвали от меня!.. — наконец полыхнул он взором и попытался отбросить Армандру. Жрица Плато приняла удар, и в ответ ещё сильнее врезала от себя, глубже вбивая противника в лёд. Ещё дальше пошли трещины. Мелкие фрагменты кристалла упали вниз с огромной высоты. — Верни мне их! Верни, если хочешь жить! Армандра взяла в обе руки Ятаган Барзаи. В этот момент физиономия Адрамелиха сменилось на лицо Табуко. — Мама!.. — Седна?! — Жрица помедлила с какими-либо действиями. Тогда Адрамелех открыл рот Седны, пальнул из него — всплеск алой молнии отбросил Армандру, к счастью, большую часть разряда она отразила плашмёй. Лицо Архангела сменилось на прежнее. — Похоже, по-хорошему ты не понимаешь?! — рыжая дева повисла в воздухе, Ятаган раскрылся веером. Она никогда не училась им управлять, это приходилось делать на одной интуиции. Несколько клонов орудия вылетели из набора. Адрамелех совершил прямой яркий выстрел — лезвие отбросило, Армандра уклонилась. — Получи! — Адрамелех выполнил движение рукой от неба до земли, и яркий росчерк откуда-то сверху поразил Армандру. Она падающей звездой устремилась к подножию горы, в которую обратились Огдру Джахад. Адрамелех налетел следом. Архангел ногой встретил полубогиню, когда она ещё падала, запустил так её быстрее. Дева Ветров врезалась в ледяной уступ с разгона. Рыжие волосы пали на кристалл, струясь огнём. Нога Адрамелах ударила её прямо по лицу, вбив в ледяные обломки ещё глубже. В ответ ногу обдал жар — яркий всплеск отбросил теперь самого маньяка, врезав его в уступ, пошедший паром. Среди испарений, Армандра поднялась на ноги, кровь струилась из носу. — Не смей меня недооценивать! Армандра преобразовала Ятаган в ножницы, срезала противнику руку. Она отлетела прочь. Плашмя долбанула врага в физиономию с боку. Следом Армандра схватила его рукой за морду, вломила спиной в лёд, потом ещё и ещё. А затем швырнула и дала пинка — враг пролетел по поверхности. — Гр… — Мама! — Адрамелех перевернулся на спину, опять показал лицо Табуко. — Хватит дразнить меня, злодей! Просто отдай мне мою дочь — мою Седну! И я обещаю, я отпущу тебя, если ты дашь слово больше не попадаться мне на глаза! — Мама, сзади! — прокричала тут Седна. — А?! Отсечённая рука Адрамелеха произвела всплеск — лицо Табуко тоже. С двух сторон по Армандре попало. Рука Адрамелеха вернулась на прежнее место… Следующий бросок захватил Ятаган, резкий удар энергией — оружие оказалось выбито и очутилось в руке у Архангела. Армандра врезалась в лёд, она выпустила разряды, враг впитал их в Ятаган, передал себе. Несколько вспышек — пущенные в разные стороны лучи и ветвящиеся разряды. Адрамелех телекинезом опять вбил Деву Ветров в преграду позади. Рухнуло несколько глыб льда, они обратились в крошку от соприкосновения со скрестившимися разрядами. Наконец Адрамелех собрался ринуться напролом с Ятаганом. — Ва-а-а-а-а! — внезапно он получил в рожу кулаком — ещё одна рука выросла прямо из его туловища! Следом за одной только рукой оттуда наполовину показался Тацуми. Очень разгневанный. — А ну прекрати! — потребовал Тацуми. — Ща я тебе!.. Он вырвался следом весь, попутно касаясь рукой Ятагана. От этого одна из его копий выпала из общего складного набора. Тацуми прыгнул на лёд. Он весь стоял обнажённый, за исключением той руки, которая первой вырвалась из Адрамелеха — её как браслет закрывали элементы изначального тэйгу. Кожа Тацуми отличалась несколько ненормальным красно-коричневатым оттенком с фиолетовыми прожилками. Рост и мускулы увеличены относительно нормальных пропорций. Тацуми мог выжить в местной атмосфере, непригодной для человека, не говоря уже про температуру. — Армандра! — крикнув ей, Тацуми напрыгнул на Архангела. Несколько обменов ударами — Ятаган нашёл на Ятаган. Армандра выбросила руку, полив энергией. Она попала в Адрамелеха, но он перенаправил её в Тацуми. Последний хотя и отлетел, но не сгорел, сама кожа впитала эти разряды. Во время отбрасывания, Тацуми смог в неоновой ауре выровнять своё местоположение и повиснуть в воздухе. Волосы встали ёжиком, аура искр и неона ещё ярче объяла его. Тацуми совершил выпад рукой с тэйгу-браслетом, белая вспышка — разряд угодил в самого Адрамелеха. — Глупец! — Архангел, однако, смог её поймать, просто сведя руки перед грудью. — Я — настоящий бог, а тебе просто дали поиграть со спичкой! — Иногда и спичкой можно сжечь хоромы Императора! — Тацуми бросился наперевес с Ятаганом. Армандра к тому моменту потратила время на то, чтобы освоиться с маской Локи. Она позволяет скрыться от взора противника. — Э-ах! — Армандра в невидимости заехала по Адрамелеху, врага отбросило особенно далеко. Сама Жрица, правда, после этого снова зримо появилась. Тацуми сразу же запустил по сволочи вслед протянутым лучом. Повалило много искр. Волосы Тацуми провели разряд, после чего с неба пошли удары грома, прямо по Адрамелеху. — Хватит, мы не должны перестараться и погубить Седну! — остановила его Армандра, вся находясь в беспокойстве за свою дочь. — А… Хорошо, прошу прощение, — Тацуми остановил бомбардировку с неба. Он парил вместе с Армандрой, оба в электрических аурах, он — голый, она — в потрёпанной рыжей одежде, в ряде местах оголившей тело. Тацуми взглянул на её вид и почувствовал, как член дёрнулся. Но сразу же отвлёкся снова на Адрамелеха… *** Итаква и Ева-01 разделились после столкновения, борьба аур отбросила каждого. Противники отдалились среди морозного тумана и роя ледяных обломков. И снова сблизились. За этим последовал быстрый обмен атаками — рапира на чёрные лезвия, выходящие из пальцев врага; Синдзи высвободил огненный луч из глаз своей Евы, такой же луч из глаз Итаквы отразил его — линии пылающих рубинов столкнулись, произведя мощный взрыв. Синдзи движением руки вызвал череду барьеров-многогранников, янтарные прозрачные щиты ударили Итакву. Он отлетел на фоне серо-синей мглы. В ответ резко удлинил пальцы, сделав их кнутами с косами на концах. Щит-многогранник отбросил их. Даль, где они очутились, состояла из холодного тумана, похожего на облик Афум-Заха. Вокруг разлетались целые скопления сгустков льда. Морозно-голубые точки сверкали вдали сквозь снежную пелену. Звёзды? — Где мы?! — поинтересовалась между делом Эсдес, верят головой. Итаква снова дал по ним ярким лучом, Синдзи заморозил его во времени неподвижной стрелкой. Тогда Итаква глубже скользнул в морозный буран, на ходу возводя кристаллические стены. Круша их вдребезги, Ева-01 прорвалась за ним в область, где особенно сильно бушевала метель. Земли не было видно. Синдзи быстро прочитал сообщение, которое вывелось рядом. — Эсдес, мы в Нифльхейме, это мир, где температуры могут быть бесконечно низкими. Относительно нашей вселенной. Если не ошибаюсь, в древние времена Мелькор создал этот мир и населил его хэалгайнами — элементалями холода. Афум-Зах был рождён Ктугхой от траха с одним из хэалгайнов. А род Итаквы, если не ошибаюсь, пошёл от траха Хастура с одним из хэалгайном. Так что, возможно, этот мир — дом Итаквы. Когда-то Старшие Боги истребили тут его род… — Ясно, Синдзи! Значит — это и моя прародина! Мир, где есть только холод и лёд! Итаква поначалу уходил от них, дав Синдзи время озвучить всё это, вслед чему вдруг резко развернулся, собрал в торнадо ледяные бури. Синдзи выставил барьер. Вспышки инея, резкое обращение всего вокруг в твердь. Ева-01 оказалась в центре постоянно стремящегося к уплотнению кристалла. Синдзи попытался остановить время для заморозки этого процесса. Некоторая борьба между ними — и прорыв ткани бытия. Снова падение в сингулярность. Резкий прорыв — осколки льда в великом множестве падают с ними на сей раз в пылающую глотку. — О, а это должно быть Муспельхейм! Огненный мир! Здесь температуры могут быть бесконечно большими. Под такие слова Синдзи, они выпали в среду, где Эсдес увидела нечто, что ей показалось набором кристаллов, самого разного размера, и все они тут закрывали окружение, точнее — только они одни и были этим окружением. И все они содержали в себе горящие звёзды, огненные извержения которых порой вырывались из них. Впрочем, не надо было долго приглядываться, чтобы понять — это не минеральные кристаллы и вообще не вещество. — Чтобы температура Муспельхейма не могла распространиться равномерно, здесь само пространство как нарезано кубиками, — пояснил Синдзи. — Они содержат разную температуру… Итаквы пока не были видно вблизи, но его присутствие ощущалось, он где-то затерялся среди этих «кубиков пространства». — Муспельхейм — родной мир Ктугхи, — продолжал Синдзи, также водя взором. — Здесь живые звёзды, состоящие из промаров — огненных духов, один из которых пребывает в теле Шончина. Ими правит великан по имени Сурт. — Ага… А я вижу Итакву, — мстительный взор Эсдес заметил папашу внутри одного из кристаллов. Ева-01 прорвалась туда, она очутилась среди полыхающей глотки, внутри настоящего ада, где выживать могли только они и Итаква. Последний бросился снова в ближний бой. Столкновение — всплеск, будоражущий пламя, трещины мерного кристалла и новый прорыв. Обмен рапирой и когтями, столкновение двух сфер мороза, чрезвычайно чувствительно нарушающих местную физику. Целые колонии промаров пришли в хаос и беготню. Увы, но таких низких температур не могло быть в Муспельхейме. Случился коллапс. Ячейка дискретного пространства треснула и разрушилась, само здешнее измерение не могло принять в себя подобного. Треск и падение. Осколки ячейки затянуло вместе с огнём звёзд Муспельхейма в новую дыру сингулярности. Снова минуя пламенную утробу, оба противника выпали в пустое пространство, где только вблизи парила некая планета. Прямо из поверхности этой планеты выходило иное небесное тело. Трещины в коре этого диска затягивались, обломки из космоса притягивались обратно, лава в точке взлёта остывала. — Так, похоже, мы попали в мир, где время течёт наоборот, — заметил Синдзи, когда бегло туда оглянулся. Итаква сразу был виден здесь. Последующее столкновение выкинуло их отсюда. Они пали в мир, подобный наложению друг на друга множества матовых, хрустальных коридоров, где протягивалось несколько линий времени. Потому Итаква и Ева-01 разбились на несколько двойников. Множество Ев-01 и Итакв боролись на глазах друг у друга внутри этих трубок, пока, сокрушив их границы, не сомкнулись все на одной точке, и на том случился новый прорыв, новое падение в пропасть мироздания: — Умри, отец! Ева-01 под решительный тон Эсдес опустила рапиру, Итаква закрылся когтями, они вновь просто стали достаточно длинными, чтобы веером лезвий заблокировать её атаку. Она хотела было врезать ещё, но тут сама Ева-01 об что-то столкнулась. Синдзи в это время хладнокровным аналитиком наблюдал за всплывающими сообщениями. Итаква, пользуясь этим, отдалился. Это дало Эсдес возможность осмотреть окружение. Они пали на поверхность некого водоёма. Он напоминал ночной океан, простиравшейся под куполом ярких звёзд. Звёзды образовывали эллипсы и спирали. — Галактики… — Эсдес узнала это слово, когда его озвучил сейчас Синдзи, поглядев в небо. Ева-01 пребывала по пояс в воде, кажется, слегка фиолетовой. Только эта вода была странной. Она ничего не отражала, сквозь её гладь ничего не было видно, она казалась мутной, а ещё по ней совсем не шли круги. — По крайней мере здесь можно сделать много льда, — заметила Эсдес. — Это не вода и не вещество вообще, — Синдзи взглянул на сообщение, — это жидкий космос. Буквально очень плотное пространство, настолько плотное, что для нас оно подобно жидкости… — Ну… — Эсдес показалась сейчас вдумчивой. — Если пространство может быть жидким, почему бы ему не быть твёрдым?! Ева-01 вскинула руку, из жидкого космоса вокруг поднялся айсберг, такой же над вид, только как бы кристаллический, однородный в отличие от льда и тех оттенков, какие ему давал тон неба. На фоне ярких и разноцветных галактик тёмная фигура Итаква растянула руки. Эсдес немедленно повалила по нему залпом пространственно-ледяных осколков. Итаква в ответ схватил ближайшую галактику. Поначалу могло показать так, что Итаква всего лишь пребывает на фоне чего-то огромного, но соотношение размеров в этом пространстве было таковым, что, похоже, даже такие манипуляции перспективой оказались возможны. Синдзи нахмурился: — Я точно видел это в одном аниме… Как мне надоело быть героем аниме! Ты бы знала! Я просто хочу спокойной жизни! Синдзи старался до того строить из себя крутого перед Эсдес, но сейчас озвучил своё настоящее отношение к происходящему. Под такое его ворчание, галактика полетела прямо в их сторону, впоследствии случился взрыв — сплошная вспышка прошвырнула Еву-01 сквозь глубины сверхплотного вакуума. Перед ней, разумеется, явственно проступил барьер. Итаква схватил ещё одну галактику, на этот раз эллиптическую. Внизу полыхнул крест — Ева-01 в окружении световых крестов выбралась из пучин жидкого вакуума. Позади распрямлялись янтарный крылья. Итаква бросил галактику, но на этот Ева-01 уклонилась. Галактика врезалась в жидкий вакуум, где случился взрыв, поднявший очень высокую волну. Она быстро осела. Эдес метнула кучу кольев в Итакву, он закрылся другой эллиптической галактикой. Атаки Эсдес застряли среди сверхплотного скопления звёзд. — Ну хорошо, — Эсдес подумала мгновение, воткнули меч в ближайшее скопление астрономических объектов, схватила галактику несколько вытянутой формы. Итаква взял свою галактику. Несколько столкновений, много маленьких и быстро гаснущих взрывов. Галактика застряла в галактике. Тогда Итаква их резко опустил, раскинул руки много длиннее своего туловища, увеличил пальцы, схватил когтями две иные ближайшие галактики и направил их друг на друга. — Я точно видел это в аниме! — указал Синдзи. — Он намерен вызвать Большой Взрыв! — Что такое «аниме»? — не поняла Эсдес. — Потом объясню… Столкновение галактик действительно вызвало эффект, подобный воспламенению, на Еву-01 полился жар. — Заморозка! — Синдзи активировал Часы, от этого яркий оттенок взрыва угас, он замер во времени. — Слушай, Синдзи, ты же волшебник, ты можешь что-нибудь ещё наколдовать?! — поинтересовалась Эсдес, наблюдая, как Итаква снова готовится сделать какую-нибудь пакость. — Хм… — Синдзи поднёс палец ко рту и задумчиво поглядел куда-то вверх, потом поводил взглядом. — Почему бы не выстроить звёзды этой вселенной в… гигантский крест, чтобы его жаром не попробовать сжечь Итакву?! — Делай! — одобрила Эсдес. — Только мне нужно придумать, какое у этого будет заклинание… — Синдзи нервно потёр пальцами подбородок. Итаква в это время толкал руками замороженный во времени Большой Взрыв, кажется, желая выбить его тем самым из стазиса. И по тому, как он содрогался, пилоты Евы-01 поняли, что ещё несколько толчков и заморозка времени рухнет. И Синдзи, быстро придумав, озвучил во всю голосом, стараясь звучать очень пафосно: —Sic itur ad astra! Sequere Naturam! [6] Небесные тела действительно устремились в слияние, из галактик они сформировали действительно достаточно большой крест, чтобы накатить так на Итакву. Это привело к масштабному взрыву, который залил всё вокруг. Следом Эсдес и Синдзи почувствовали себя в положении людей, упавший в реку. Их понесло потоком, вслед чему выбросило. Как она верно поняли, за пределы этой интересной вселенной. — Это место было трещиной в бране между десятой и одиннадцатой размерностью стандартной М-теории! — Синдзи тут указал на всплывшее сообщение, там отобразилась какая-то схема, но Эсдес не поняла ни её значения, ни того, что сказал ей Синдзи. Ты пойди объясни М-теорию Северной варварше! — Впрочем, забей! Я сам не очень понимаю суть этого… Но суть в том, что мы лишь случайно зацепились за трещину, когда упали в бездну мироздания! Сейчас мы сброшены и падаем дальше!.. — Вместе с Итаквой! — Эсдес взглянула вперёд. Они действительно куда-то падали, вокруг пролетело нечто, что было за гранью понимания. И вот их выбросило куда-то, после чего они, как прочувствовали, перестали падать. Место, где они оказались, содержало в себе фрактальные формы, идущие из низа и уходящие вверх, становясь больше и больше. Угловатые, вызывающие ассоциации с тором, но не более — то есть их нельзя было сравнить ни с чем привычно земным, чтобы достоверно описать. Кажется, они состояли из самого пространства, они буквально выступали как часть самого здешнего бытия. Здесь не было ни звёзд, ничего материально-привычного, этот мир утопал в сумраке. Сообщение Евы-01 дало некоторые пояснения. — Эсдес, я, кажется, знаю, где мы! — И где, Синдзи?! — Это Рупадхатру — Мир Форм! Место, где гигантские боги погружены в непрерывную медитацию, потому что только так можно надолго оставаться в этой сфере бытия! В это место стремятся монахи, чьи умы заняты медитацией, чтобы покинуть наш родной чувственный мир! Так Синдзи кратко изложил, что это такое: — Что ж, будем считать, этого пока достаточно, — улыбнулась Эсдес, хотя поняла не столь много. — Учитель говорил, этим местом правит Алетейя — Богиня Правды! Но не думаю, что ей и им, — Синдзи взглянул на ближайший гигантский фрактал, — есть до нас какое-то дело. У богов этого мира нет половых органов, они не страдают и они равнодушны к удовольствию. Всё, что ими движет, это постижение ещё более высших сфер бытия, чем эта!.. Короче, не думаю, что они даже обратят на нас внимание. — Синдзи сделал паузу, посмотрев на Эсдес. — Тем более, чтобы находиться здесь, надо отринуть плотские удовольствия. А я очень люблю плотские удовольствия, чтобы сделать это. — Я тоже! — тут Эсдес посмеялась. — Очень люблю делать себе приятно! В том числе с помощью мести! — она силилась всмотреться во фрактальную даль. — Где здесь Итаква?! — Знаешь, я не уверен, что мы сможем уничтожить его навсегда, если сами Старшие Боги не смогли сделать это… Ева-01 начала перемещаться среди фрактальных колоссов, они могли перемещаться вверх или вниз, тогда они встречали новый разворот этих созданий. — Возможно, — предполагал Синдзи, — та вселенная с жидким космосом и произвольной перспективой, где мы были, всего лишь случайное творение мысли одного из здешних богов; он мог быть раньше обитателем чувственного космоса, родом из которого мы, и эта трещина была его фантазией, которая материализовалась от поверхностных впечатлений. Потому вода и пространство там вели себя одинаково, просто в его голове ассоциативный образ океана обычного и океана звёзд наложились друг на друга. С земли звёзды кажутся маленькими, потому в его представлении так легко искажать перспективы… — Мне звёзды тоже всегда казались маленькими, — согласилась Эсдес. — Но они большие… — Насколько большие? Синдзи удивился: — Намного. Эсдес, на каком уровень развития находится твоя цивилизация? Смысл дошёл напрямую до ума Эсдес, она смогла воспринять его, но даже так ей оказалось сложно сформулировать ответ: — Ну… у нас есть ружья… — А самолёты, а корабли? — Ну… и это я тоже видела, но как-то мало. Я выросла в племени, которое считается диким. — Понятно… — на самом деле Синдзи было не очень понятно, но он решил не отвлекаться на вторичные темы. Он только понял, что Эсдес не из эпохи компьютерных технологий. — Где же Итаква? Синдзи, я так понимаю, тут нет ничего, кроме этих богов, занятых медитацией? — Эсдес действительно не видела ничего, кроме мрачного сумрака, среди которого неподвижно пребывали фрактальные гиганты. Они вызывали ассоциации с колоссальными сталактитами, свисавшими со сводов пещеры. — Говорю же, здесь не просто находиться, потому Итаква мог просто исчезнуть из этого мира, — рассуждал Синдзи. — Не говоря уже о том, что в сам момент падения в это измерение, наш враг мог бы просто свалить чёрт знает куда. Его могло бы выбросить в иную сферу бытия. Бездна же огромна. Пилот Евы-01 ещё подумал: — Мы могли бы спросить у Алетейи. Её разум, вероятно, способен охватить всё это измерение полностью. Она — Богиня Истины, ей должно быть известно такое. Эсдес тоже подумала: — А эта Алетейя не ударит нас, словно жалких мух? — Не обязательно, но это не исключено. В целом у богов Рупадхатру нет каких-то причин нас атаковать. Но да, они могу от нас отмахнуться как от мелких букашек, — не стал отрицать Синдзи. — В таком случае ты — прав. Не стоит ради жажды мести рисковать всем. Если нас раздавят, я не смогу отомстить Итакве за моё племя, — решила Эсдес. — Давай выбираться отсюда. Синдзи подумал. — Чтобы выбраться из этого места, следует отдаться чувственным удовольствиям. В таком случае мы станем ближе к нашему родному миру. — Я понимаю, о чём ты, — Эсдес с интересом изучила ту часть голого Синдзи, большую его часть, которую она могла видеть, сидя в кресле. — Покажи сиськи, — член Синдзи встал. Эсдес ещё немного взглянула в сумрак. — Знаешь, я не могу этим заниматься, никого не выставив в карауле. — Это не проблема. Ева-01 открыла у себя в груди красное ядро-сердце, кристалл, окружённый краями плоти древесного оттенка, и из него вырвалась кровавая субстанция. Из неё быстро сформировались боги-воины, похожие на саму Еву-01, но без брони, состоящие из голой плоти, похожей на глину. Весь их организм пестрил жилами, прожилками, связками, открыто видными мышцами и выходящими наружу костьми телесного цвета. У богов-воинов была очень развита верхняя челюсть, с неё спускались конусами острые зубы, по большей части закрывая челюсть нижнюю. Златое свечение широко и призрачно струилось позади и формировало шестистворчатые эфирные крылья, очень похожие на таковые у Евы-01, состоящие как из лоскутов северного сияния. И вот эта сила уплотнилась в руках у каждого воителя и обернулась, вытянулась и отлилась золотыми копьями. — Это боги-воины — дети моей Евы-01, они постоят в карауле, — кратко пояснил Синдзи, пока эти создания росли и размножались, новое существо выходило прямо из другого, они делились и набирались в росте, похоже, сами производя свою плоть. — У-ум… Раз так. Под надзором таких караульных, Эсдес начала возиться с одеждой, которая, надо сказать, сильно пострадала за время всего этого приключения. Синдзи протянул руку, перед ней появился небольшой портал, откуда волшебник быстро извлёк тюбик смазки, нанёс его себе на член и начал вздрачивать. Эсдес наконец показала Синдзи свои груди. Когда это случилось, он передал свой член ей в руки, а сам протянул свои к шарам Эсдес. Синдзи всячески брал, гладил и ласкал мячики Эсдес, торчащие титьками. Потом распутник пожелал взять их в рот, в каждом движении чувствовалось, как Синдзи интересно делать то, что он делает. Эсдес узнала разницу с Тацуми. Пока губы Синдзи были на соске, пальцы проникли Эсдес в вагину, там он трудился ими. Эсдес возбудилась, при случае она старалась руками завести орган любовника. Он восстал, торча в полную силу. Тогда Синдзи заключил фаллос между грудей Эсдес, он водил им, так себя услаждая. Потом пилот Евы-01 пожелал, чтобы любовница наконец дала ему войти. — Вот, входи. — Эсдес легла, на что тут оказалось возможно лечь, раскрыла влагалище перед любовником. — О, спасибо, — Синдзи ввёл головку в раскрытое лоно, член провалился. Любовник пустился работать тазом — толчок за толчком. Руки Синдзи легли на груди Эсдес, он видел перед собой её бледный торс, красивое лицо. Синдзи поработал так и потом пожелал в другом положении. Он раскинул ноги, а Эсдес воссела, чтобы трудиться наездницей. Синдзи улыбался, чрезвычайно жадно пожирая взглядом груди. Потом любовники сели так: Синдзи поместил задницу в кресло пилота, Эсдес села ему вагиной на член, спиной к нему — впереди могло быть видно, как ствол проникает ей в нутро. Эсдес и в такой позе активно и поднималась и опускалась, а Синдзи норовил одной рукой хватать груди, а другой — трогать вагину Эсдес, там, где края её детородного отверстия. Наконец Эсдес испытала оргазм, у неё содрогнулся главный исток женского удовольствия, спустил выстрел. Эсдес издала громкий стон. — О, спасибо, Синдзи! Спасибо! — Так, а теперь дай мне кончить, — счастливо попросил Синдзи. — Да, я хочу от тебя детей! — А я — нет. Эсдес, я хочу кончить тебе в задницу. Я люблю задницы, — потребовал Синдзи. — У-ух, хорошо, я согласна. Хотя я никогда туда ничего не вводила. — Ничего, Эсдес-кун, всё случается в первый раз. Синдзи поспешил поставить Эсдес возле сидения так, чтобы девица согнула спину. Синдзи смазал палец, просунул его в анус. Потом — два, после Синдзи наконец ввёл в прямую кишку Эсдес свой фаллос, налитый кровью, и начал трудиться тазом, посылая толчки в это тесное пристанище. — Такое чувство, что я хочу срать, — прокомментировала Эсдес. — Жаль, что у тебя нет простаты. — Синдзи быстро набрал обороты. — Как круто, ух!.. — Я знаю, я знала таких мужчин, которые так любят, — проговорила Эсдес. Ещё прошло какое-то время. Эсдес терпела ради Синдзи. — О-о, я сейчас кончу! — Синдзи запрокинул затылок, глаза закатились в совершенно животном выражении. — О-ох! О-о-ох! Эсдес почувствовала, как тёплые капли вырываются Эсдес в прямую кишку. — Дай угадаю! — после выпрямилась любовница. — Ты придумал всё это, ну, то, что мы отсюда выберемся, если ты меня трахнешь? — Да, это так, — кивнул Синдзи, — ну, точнее я думал, вот если ментально попасть в это место, то надо отрешиться от стремления к удовольствию. Но, похоже, мы попали сюда физически, потому так просто нам это место не покинуть. — Давай спросим Алетейю, где Итаква, — предложила Эсдес. — Если твой муж так потел, чтобы запереть его, то мой отец — и твой враг тоже. — Да-да, ты права, хорошо, я спрошу Алетейю… Синдзи сел в кресло и просто сделал движение с мыслью оказаться подле Алетейи. — Вообще в божественных мирах, чтобы что-то найти, надо знать, что ты ищешь, и чтобы тот, кого ты ищешь, не сопротивлялся этому. Я не думаю, что Алетейя будет сопротивляться… Ева-01 на таких словах сразу миновала несколько торов-фракталов, чтобы предстать перед странной, возвышающейся конструкцией. Она, словно спиральный рожок, восходила здесь ввысь. Она казалась металлической. Словно лес, её поверхности покрывали многочисленные руки, точнее, кажется, это были руки. На них раскрылись своего рода ладони, встречая гостей взором драгоценных очей. — Эм… Извините, Алетейя-сан, вы не подскажите, где нам найти Итакву? Синдзи спросил несколько робко. Руки с глазами указали направление. — А-э, спасибо… Ева-01 развернулась в ту сторону… *** Каору раскрыл глаза. — Кажется, мой муж наставил мне рога… Это вызвало дикий ржач у Булата. — Вы же друг другу постоянно рога наставляете? — обратил внимание Кирби. — Ага. Но в этот раз Синдзи согрешил с кем-то, вне привычного круга, по крайней мере я почувствовал это… — Каору поднял взгляд. — А вот теперь смотрите, что ещё мне стало известно… В этот момент окружающее пространство изменилось, показав изображение чего-то огромного и на первый взгляд неведомого. Одна гигантская сфера оттенка серебра заключала в себе Старший Знак. От неё протягивались многочисленные хрустальные спирали, достигая второй такой окружности, она содержала в себе яркий изумруд, в середине чем-то похожий на глаз. — Это боги — Пейгон и Нгир-Корат, — Каору не пояснил словами, где какой, но Булат и Кирби безошибочно понял, что первый серебряный — Пейгон, второй изумрудный — Нгир-Корат. — Нгир-Корат питает безудержное чувство сострадания к живым существам, потому хочет уничтожить их, чтобы избавить от жизни в Сансаре, неизбежно связанной со страданиями. Пейгон считает, что если живые существа не желают своей смерти, то их убийство недопустимо. Потому, хотя оба бога желают блага для нас, у них разные представления о том, что будет благом для нас. Потому Пейгон и Нгир-Корат — абсолютные антагонисты, хотя оба борются за добро. Пейгон заключил с собой Нгир-Кората в этих цепях, которые вы можете видеть. Похоже, наши враги закинули нас к ним из надежды, что я, когда буду вырваться, смогу разрушить цепи. Пейгон и Нгир-Корат равны друг другу, потому стороннее вмешательство позволит одному сбежать из оков, если чаша весов хоть немного склонится в чужую стороны… Говоря это, Каору воплотил в руке гребешок-расчёску и передал Булату: — На, причешись. — Спасибо. Но Итаква же не думает, что мы будем помогать этому Нгир-Корату? — за этим вопросом Булат принялся восстанавливать свою фирменную причёску. — Нам достаточно просто начать вырываться из ловушки, чтобы дать шанс Нгир-Корату вырваться на волю, — обратил на это внимание Каору. — Это усложняет дело. Каору, ты можешь телепатически позвать кого-нибудь из Старших Богов? — предложил Кирби. — Они-то заинтересованы в том, чтобы вытащить нас, как и в том, чтобы Нгир-Корат не мог сбежать. — Я хочу поговорить сперва с Азати. Есть у меня одна мысль, — Каору немного подумал об этом. — И какая? Мне не терпится узнать, — Булат держал руки на груди. — Рыцарь-дракон Люцифер был создан Старшими Богами и изначально включал в себя Азати, дружественного нам, — пояснял Каору. — Я думаю, Булат, уговорить этого Азати перебраться в Люцифера заместо моего Ангела. Шехзаде-демоны вполне могут быть дружелюбными, если говорить с ними по-хорошему. — В таком случае, говори, — одобрил Булат. — Тебе виднее, как вести дела с такими, как он. — Из всех возможных решений, — улыбнулся Каору, — я предпочитаю выбирать самое доброе… Изображение вокруг сменилось — Рыцарь-дракон и Марк-06 пребывали теперь возле Азати, он сейчас напоминал нечто среднее между звёздной туманностью, раскинутой на весь небосвод, и морским чудовищем, похожем также отчасти на растение. Шехзаде-демон клубился, охватывая собой прозрачный пузырь, в котором находились пленники. Его аморфное тело отразилось в глазах Каору, вслед сему он вновь заиграл Музыку Эриха Цанна. Азати заколыхался в такт теме, и заструился по направлению к Люциферу. Предварительно Ангел в виде уже знакомой формы чёрных шнуров с красными обрубками на концах, покинул Люцифера и вернулся в Марк-06. Как хвост, Азати поник в пузырь, который содержал в себе, и стал вливаться в боевую меху, где находились все трое. *** Тацуми и Армандра окружили Адрамелеха после того, как его хорошенько побили. — Ваша дочь была со мной, когда мы оказались в его чреве! — сообщил Тацуми. — Если ты выбрался, моя Седна тоже сможет! — Армандра тут взглянула на врага. Встала ему ногой на лицо и воткнула руку прямо в его брюхо. — Верни мне Седну! Если не хочешь, я сама её вырву из твоего поганого брюха! Шончин наблюдал за этим с мостика «Спасения». Позади опять появились Ученики Мелькора. — Если они победили, то я смогу победить вас! — бросил им Шончин. — Как бы не так, человек! — Элхэ первой бросилась на него, окружая себя при этом барьером, чьим источником служила Драгоценность фэйри на груди. Как бы Шончин не старался, но мощь артефакта оказалась много больше всего, что он мог бы пустить в ход. Шамана отбросило в сторону внешней оболочки кокпита. Элхэ времени зря не теряла — она схватила Богоубийцу. — Не вздумайте стоять на пути у нашего Учителя, пришедшего спасти всех нас из Сансары во имя любви и сострадания ко всем существам! — безумная фэйри вырвала это оружие, позволив Мелькору снова действовать. Ардмандра в это время за руку ухватила свою дочь, её бледная кисть показалась прямо из раны в брюхе, и так мать вырвался Табуку из чрева Адрамелеха. Как только девушка вырвалась и окончательно материализовала тело, Дева Ветров гневно раздавила голову Адрамелеха своей ногой. — Сдохни, ублюдок! Будешь знать, как нападать на мою семью! Мозги Архангела расплескались в разные стороны. — Мама! — голая девушка общалась с ней, потом она обратила внимание на того, кто ей помогал. — Тацуми! Она тоже его обняла. — Да-да, хорошо, что вы победили!.. — Ещё нет, — рядом показался Мелькор, держа за руку обмякшего Шончина. Все трое ненавистно взглянули на Врага. Тогда над всеми ними появился огненный шар — идеально гладкий, освещающий всех своим равномерным заревом. — Это Зиндарак! — приняла от него телепатический сигнал Армандра. — Огненный дух, которого нам прислал Каору! Он должен отдать нам свою силу! — Так отдай! — вскинул к нему руку Тацуми. Мелькор не только бездействовал, более того — он отпустил Шончина, позволив шаману присоединиться к ним. — Мне резонно потолковать с ним, — очевидно, Мелькор имел в виду Каору, — потому, так и быть, я поиграю с вами. Зиндарак распался на пять частей, четыре из них вселились в Тацуми, Армандру, Табуко и Шончина. Пятая часть попала в обезглавленный труп Адрамелеха с дыркой в животе. Он тотчас обратился в пепел, который закружился вокруг Тацуми и сформировал вокруг парня доспех, похожий на изначальную форму этого тэйгу. Только более стройный и равномерный — Тацуми обзавёлся наголенниками, его пах закрыл щиток, как и грудь выше, на руках появились перчатки с открытыми пальцами и особенно плотные наручи. Весь металл этого тэйгу отдавал серым и фиолетовым. Татуировки, похожие на языки огня и стилизованные руны молний выступили на коже паренька в различных местах. На лбу появился обруч со стилизованным украшением в виде зигзага. Ангелы-частицы, до того составлявшие комбинезон Шончина, скрытые под одеждой из шкур, роем перекинулись на Табуко и скрыли её наготу облегающим комбинезоном, тем самым, видимо, усилив её способности. Особенно славно это облачение демонстрировало большие груди молодой девушки. Оно очень тонко обтягивало тело. Её волосы, до того распущенные в беспорядке, вновь свились в пару больших хвостиков. — Каждый из нас взял по оружию, возьму и я… — с такими словами Мелькор поднял руку, в ней заструилась чёрная плазма, она затвердела, воплотившись в массивный молот — точнее в гибрид молота и булавы. Учитывая габариты Врага Мира, он мог держать его одной рукой. — Мой Гронд, — представил Мелькор своё оружие. Пятеро против него одного. Они немного выжидали, выжидал и Мелькор. — За вашу доброту, я первым пойду в атаку! — наконец решил Тацуми. Босые стопы под наголенниками охватила плазма. Парень сорвался с места — Ятаган Барзаи столкнулся с Чёрным молотом-булавой. — Спасибо за храбрость! — Мелькор врезала кулаком в щиток на груди. — Ва-аг!.. Тацуми отбросило — из носа брызнула кровь. Он, однако, не отлетел, а замер, расширяя свою ауру: — Ярость бога грома! Лучи выжигающей белизны полились на Мелькора сверхплотной стеной. В ответ он поднял руку, развернув сумеречный щит, похожий просто на зону затемнения, где свет отступал. Атаки Тацуми угасали во тьме, пропадая тонкими точками. — Вперёд! — поспешила Табуко. — Почему только Тацуми должен сражаться?! — Да, Седна! Тут ударили Армандра и Табуко — первая кинула свой плазменный бумеранг, вторая зашла с кулака — он сопроводился проявлением щита-многогранника прямо на границе столкновения руки девушки с Мелькором. Его взгляд сперва пал на неё, дочь опередила атаку матери по скорости. — Как быстро… Гронд разбил щит на мелкие осколки — они угасли вслед за отбрасыванием Табуко. — Но я — сильнее! Мелькор следующим же движением Гронда отбил плазменный бумеранг: — И быстрее! — Седна! — тут Тацуми подхватил Табуко, отброшенную Мелькором. — Я в порядке!.. — отозвалась девушка. — Я прикрою! — Шончин в этот момент закончил формировать световые луки — парящие в воздухе призрачные руки натянули стрелы, обрушив их против Мелькора. В ответ он раскрыл пальцы свободной руки — струи холода сорвались с них, они прошлись по рою стрел, погасив сперва их, а потом накрыв своих врагов. Шончин материализовал стену лавы перед собой, она сразу же угасла; Табуко закрыла себя и Тацуми бесплотным щитом-многогранником, струя развеялась о него. Армандра выпустила из рук и от волос струю жара, она попыталась пересилить Мелькора, но его холод оказался сильнее и Армандра замерла в ледяном кристалле. — Мама! — Табуко сразу же вслед за этим вновь прыгнула на Мелькора. Их столкновение вызвало многочисленные щиты-барьеры, она и Мелькор отлетели. Под ногами у последнего сильнее вышибли струи чёрной плазмы. Гронд разбил барьеры, Табуко перескочила в бок — нанесла удар кулаком, отчего случился крестообразный взрыв. Он вырос высоко в небо. Мелькор и Табуко оказались по обе стороны от него. У первого под ногами возник целый сгусток пылающей тьмы. У второй проявились лучезарные эфирные крылья, по три с каждой стороны. Армандра в это время извергла зарево, что разбило ледяной кристалл. — Я помогу своей дочери! Меня не остановят твои льдышки! Тацуми не стал спрашивать в порядке ли она — и поспешил на подмогу Табуко. — Пришествие Громовержца-Императора! Неоновый всплеск накрыл Мелькора — он опять выставил против него заслон сумрака: — Ты готов биться до конца? — Спрашиваешь ещё?! В этот раз Враг Мира не только защитился — сумрак соткался в набор челюстей и острых лопастей. Нечто, вроде хищной глотки, заскрылось перед Тацуми. — Берегись! — Табуко отвлеклась на то, чтобы вытащить его — пинок девицы сокрушил челюсти мрака. — Ну держись! — Армандра к тому моменту подняла целый вихрь, коронованный молниями. Но прежде, чем Дева Ветров успела что-либо сделать — на неё пали лучи холода. — Не смей мешать Учителю! — слетела Элхэ, падая на крыльях феникса и кроя магическими атаками. — Армандра, у неё очень мощная защита! — Шончин призвал массивные руки из лавы, чтобы они схватили Элхэ. Это, однако, не увенчалось успехом, потому что мёртвый король фэйри — Аргон своим леденящим мечом перерубил одну из этих кистей, отчего она утратила жар и просто разрушилась в прах. Щит восьмилучевый звезды перекрыл павшего некогда воителя от молнии Тацуми. — Что бы тебя! — Тацуми ударил следом ногой по барьеру Элхэ, что привело к высвобождению столба сжигающей белизны. — Ха! Тебе не пробить Величайшую Драгоценность нашего народа! — и Элхэ нагло повисла над глубочайшей пропастью, оставленной от безуспешного нападения Тацуми. — Чёрт! О, Эру, помоги! — острые волосы Тацуми провели ещё ток. — Бесполезно! — раскрыла руки Элхэ. — Невежественный Демиург Эре не поможет тебе! Учитель дал нам знание, как стать выше него! — Мелькор! — Армандра повалила всеми разрядами против Врага. Он в ответ направил леденящие плети — его молнии холода гасили её молнии огня. Следом за ним соткался мрак — глубины тьмы глотали всё, что Армандра туда бросала. — «Я должен ей помочь!» — взглянул туда Тацуми. Табуко в этот момент пролетела мимо, атакуя Элхэ. Шончин внизу обрушал очередную стену лавы на Аргона. — Адрамелех: Козырь — Живая молния! Тацуми охватила плотная электризация — она сам полыхнул белым, обернулся живой молний и ниспал на Мелькора. Несколько последовательных столкновений — Мелькор раскрытой ладонью и Гродном принимал броски одного и тот же, постоянно отлетающего и нападающего заряда. Он вслед тому остановился подле Армандры, принял вид Тацуми, всего объятого электризацией. Армандра и Тацуми к тому моменту несколько отдалились от битвы между Шончином и Табуко против Аргона и Элхэ. Мелькор поднял руку и начал громкую, раскатистую песнь, полную ярких и трагических чувств. От этого белый пар и лёд выбросились столбами перед Тацуми и Армандрой, из этих гейзеров возникли чудовища, пышущие холодом. Вместе с ним лава, огонь и камень также вознеслись на ту же высоту, воплотив каких-то не совсем чётких созданий из живой тени и языков плазмы, вооружённых кнутами или бичами из расплавленного металла. Ледяные и теневые элементали дружиной бросились в бой. — Ах! — прямо перед Шончином Аргон разрубил стену лавы, отчего она угасла и распалась в чёрную пыль. Уходя от удара, шаман быстро пропал в розовом треугольнике. Он появился в другом месте, посылая световые дротики. А ещё он шептал заклинание. Когда Аргон, приняв на щит его атаки, прыгнул к нему, то маска, что закрывала лицо, резко треснула — шаман выполнил ритуальный жест, отчего она окончательно разрушилась. — Пора бы твоей душе найти покой… Аргон пал перед ним на колени, вскинул серое, сухое лицо, на котором широко раскрылись серые глаза, в них что-то ещё блестнуло. — На тебе! — Табуко серией барьеров отбросила Элхэ, та врезалась прямо в своём пузыре в останки одного из Огдру Хем, оставшиеся тут с момента боя Евы-01 и армии отродий Семи Джахад. — Получи! Табуко посыпала бластами энергии, от которых десятки крестообразных взрывов накрыли Элхэ. — Ты единственная, — вдруг просто появился за её спиной Мелькор, — кто хотя бы теоретически опасен для меня. Табуко изумилась, полуоборачивая голову. Рука Мелькора схватила её за конце эфирного крыла — бросок запустил девицу в ледяную гору, которой стали Огдру Джахад, как и ранее Адрамелех, Табуко впечаталась в инистый кристалл, распустив трещины от точки столкновения. — Нужно что-то с тобой сделать, — Мелькор направил на неё руку, материальный сумрак начал сползаться к Седне, обнажая хищные зубы. — Ублюдок! — Тацуми в этот момент буквально молнией шинковал ледяных и онгенно-теневых элементалей. Армандра поливала их лучами плазмы. — Не тронь её! Тацуми в форме живого разряда настиг Мелькора — чтобы оказаться отброшенным от точного удара Грондом. Армандра бросила сразу рой пылающих серпов, на что Мелькор лениво прошёлся по ним морозными струями, погасив сразу все. Сумеречная паутина объяла Табуко. Впрочем, она вырвалась из неё следующим рывком, просто став чистым и белым светом, и в такой форме резко появилась перед самим Мелькром. — Глупо пытаться схватить меня этим! — материализовавшаяся Табуко надавила плотным щитом-многогранником. Мелькор в ответ воплотил перед собой стену чёрной магмы, так давя преградой о преграду посреди воздуха. — Ты легко можешь преодолеть одну мою стену, но что если их будут тысячи? — Мелькор на таких словах обратил свой щит в облако чёрной пылевой бури, оно плотно объяло Седну, затем уплотнившись просто гранитовым шаром. Внутри Табуко стала со всей силой бить по ловушке. Она чувствовала, как щиты сокрушаются под её кулаками и пинками, но за каждым слоем такой паутины из скользкой нефти — только ещё один! — Полетай, — Мелькор просто жестом выкинул Седну с поля боя в такой форме. — Ах ты! — на него в ярости взглянул Тацуми. — Не бойся, с ней всё в порядке, я не хочу вас сейчас убить. Я же добрый, — искренним тоном заверил Мелькор. После чего меланхолично взглянул на торнадо, в которое Армандра затянула рой ледяных и тёмно-пламенных демонов. Там она уклонялась от морозных пик и раскалённых бичей, постоянно сталкивая воздушной стихией врагов друг с другой и осыпая их взрывающимся градом и плетьми молний. Дети Мелькора гибли один за другим. — Когда-то я был Творцом до того, как понял, что Творение — это Первородный грех. Но я до сих пор помню радость Творчества… Пусть теперь я могу творить лишь орудия убийств. Мелькор вновь запел. От этого порода внизу под Тацуми начала собираться в нечто, похожее на ящерицу, колоссально-хтоническую, понятное дело. Она стала поднимать голову, голову, сотканную из твёрдой породы, где в жилах-расщелинах сочилась магма. — Нет уж! Я заткну тебя! — Тацуми решил не обращать внимание на шестёрки и крыть ослепительными всполохами самого Певца. Это оказалось не очень удачной затеей, ибо рой морозных элементалей сразу же закрыл своего Творца зеркальными щитами, от которых атаки Тацуми вдобавок отлетали обратно. — Блядь! Он решил молнией врезаться в эту воздушную панцирную пехоту, но тут его в спину огрел хвост каменного дракона. Большой бескрылый ящер низверг Тацуми на землю. Вслед чему ещё быстро переместил лапу к нему, надавил, вмазал в грунт. Порода и магма окончательно преобразились в плоть. Если так можно было сказать — всё равно плавленый метал струился меж его красно-медными чешуйками. У него поднималась достаточно длинная шея, длинная, как и всё его туловище с хвостом и не самыми мощными лапами. Голова отливала грязно-зеленоватым, у него выступало несколько роговых выростов позади. Взгляд пал следом на Шончина. Шаман в ужасе схватился за голову, принимая на себя псионический натиск — проникающий в душу убийственный взор василиска. — Это Глаурунг — первый стихийный дракон, дракон Земли, которого я создавал в ту дальнюю пору и теперь призвал из Сансары, — пояснил Мелькор. — Ещё до того, как появиться на свет драконом, он был одним из моих братьев. Он пал в бою и я вернул его душу из Сансары, дав вторую жизнь. — «Вот откуда у него такая спиритуалистическая мощь!» — подумал шаман, терпя натиск. Глаза, полные яростного золота, пытались изнасиловать душу Шончина, прорываясь через все возводимые им защиты. Шаман ставил одни заклятья за другими, они прорвались, обрушились, как стены домов на пути у цунами. — Чёрт! — Тацуми пытался развернуть шире и мощнее электрическое поле, чтобы отторгнуть красно-медный конец когтя Глаурунга, но не мог этого сделать — всего лишь конец когтя, похожий на скалу, твёрдо прижал обладателя силы Адрамелеха к породе. Искры Тацуми только зря плавили и стирали в прах грунт вокруг. — Проклятье! На его отчаянное стремление отозвался ледяной кентавр — один из тех, кого сотворила Эсдес. Так как сама она любила Тацуми, ледяной голем помчался на врага, стремясь пронзить дракона своим тяжёлым морозным копьём. — Интересно, что Эсдес и Карачун приходятся мне далёкими потомками, — отметил Мелькор. — Думаю, её сила творить от меня. Глаурунг дыхнул таким жаром на кентавра, что он, разумеется, растёкся, хотя и смог метнуть своё копьё. Оно раскрошилось в полёте, пав жалкими кристалликами перед лицом беспомощного Тацуми. — Эй! — Армандра громыхнула раскатом позади бури и плотного града. Перед ней рухнули и обратились в прах последние демоны с угасающими бичами. — Выходит — я твой последний враг! — Я не сражаюсь с вами, я просто разминаюсь, — обратился к ней Мелькор. И запел. От этого ураган позади Армандры вышел из-под её повиновения. — Что?! Ты направил против меня воздух! — она отчаянно обернулась к своему вихрю, что протягивался на многие километры. — Мелькор — бог, — появилась тут поблизости Элхэ, безопасно паря внутри лучезарного пузыря, — не будь с вами сущности Зиндарака, одного из детей Ктугхи и потомка Мелькора, кстати, вы бы просто погибли от одного присутствия Учителя. Потому что только лишь частичка божественной сущности даёт вам выйти на тот уровень, чтобы хотя бы одно касание Учителя не могло бы убить вас. К слову, мы хоть и не боги, — Элхэ взглянула на приспешников Мелькора, — но присутствие Учителя также делает и нас немножко богами. Его аура наполняет нас высшей субстанцией, позволяет даже нам — простым драконам и духам — встать над тварным миром. Если обычная материя и простые смертные — тени мира богов, то в лучах Учителя, мы можем стать предметами, отбрасывающими тени! Ведь когда мы сражаемся, сражается наша мысль, наш дух и сражается наша краска, изливаема на холст мира теней. А все эти молнии, огонь и лёд, не более, чем визуализация. Теперь ты понимаешь, почему вам никогда не победить нашего Учителя? Потому что Он — неизмеримо ярче и глубже вас! Пока она говорила, а Армандра внимала ей и отходила хоть немного от прошлого боя, вихрь, коронованный громом, уплотнился до того, что обрёл плоть. Вышина и корона стали головой. Позади распрямились крылья. Над ними возвысился очередной хтонический дракон — много больше Глаурунга, но и много меньше Огдру Джахад. Его чешуя сияла каким-то удивительно тёмным серебром, это был великолепный цвет, божественный, призрачно-чёрный — и не чёрный, и не серебряный, но сочетающий в себе свойства и того и иного. Глаза лучились каким-то глубинно-болотным огнём, зеркала чешуи ловили и отражали любой свет, так непревзойдённо играя, что все хотя бы секунды две-три засмотрелись на эту дивную игру. — Это Анкалагон Чёрный! — с воодушевлением представила его Элхэ. — Один из драконов Воздуха! Тогда Армандра резко издала крик, такой громкий, что от него пришли в беспокойство воздушные дали высоко над ними. Сила, что она ненавидела, заструилась в её жилах, вызывая рост — Армандра распрямилась в виде женственной фигуры гиганта, подобного Итакве, чтобы мрачным полубогом восстать на фоне Анкалагона Чёрного. Веера её чёрных когтей рассекли его чешую, брызнув тёмной драконьей кровью. Рёв чудовища расколол небеса. — «Мы проиграли и ей осталось войти в такую форму, более не думая о нашей безопасности!» — оценил Тацуми, лёжа под когтём Глаурунга. — «Но бесполезно, ей не победить Мелькора, даже если ей хватит сил совладеть с этим Анкалагоном!» — Да, это бесполезно, — прозвучал в голове у Тацуми голос Глаурунга. — Всё бесполезно. Пора бы вам уже принять космический рок… Глаурунг вдруг поднял лапу и позволил Тацуами перевернуться на спину. Взгляд дракона заглянул прямо в лицо парня. — Бесполезно сопротивляться, всё обречено. Мы — все игрушки рока… Табуко прорывалась сквозь барьеры. — Ну же! Ещё чуть-чуть… Вдруг за очередным барьером перед ней появился Тацуми. — Тацуми! — Табуко обрадовалась. Но получила от него всплеск электричества. — Тацуми?! Конечно, она закрылась щитом-многогранником. Следом в него угодила лучезарная стрела. На пару с Тацуми там появился Шончин. Взгляд у обоих выглядел стеклянным, а по ту сторону их бессмысленного выражения на Табуко взирали струящиеся золотом глаза Глаурунга. — Всё бесполезен… мы лишь жертвы рока! — Тацуми и Шончин повторяли это, осыпая щит Табуко своими атаками. — «Ими управляет эта мерзкая ящерица!» — встала в блок Табуко. — «Что же делать?!» *** — Вот ты где, проклятый Итаква! — Эсдес увидела своего отца, также блуждавшего среди фрактальных обитателей Рупадхатру, словно одинокий путник в глубокой пещере, полной сталактитов. Итаква взглянул на Еву-01 и её выводок богов-воинов. Он пустил ледяные клинья и воздушные водовороты. Световые копья богов-воинов полетели в него. Они посталкивались. Рапира вновь нашла на клинки скрещённых когтей. В этот момент с разных сторон исчадия Евы поразили врага своими лучезарными пиками. — Так тебе! — добавил Синдзи. Потом он пустил в ход какую-то свою магию, чтобы ещё больше навредить Итакве. Итаква в ответ на это, начал раскручиваться чёрным вихрем. А дальше он втянул в себя Еву и её детей. Веера когтей нарезали последних, они били отовсюду — из каждой точки пространства, оставляя после себя лишь разлетающиеся ошмётки. — Ещё сопротивляешься, папаша! — встречала Эсдес. — Ублюдок! Тогда с виду Итаква, вместе с теми, кого он вобрал в себя, стянулся до точки и прорвал в очередной раз ткань реальности. — Опять! — воскликнул Синдзи. — Опять нас вышвырнуло! Еву-01 материализовало посреди белого и чистого листа. Итакву чёрной полоской или змейкой после этого удрал куда-то в сторону. Сама Ева-01 и её уцелевшие дети с копьями выглядели так, словно их нарисовали карандашом на бумаге. — Где это мы?! — Эсдес с долей изумления огляделась. — Я знаю, что это за место… — Синдзи не требовалось в этот раз читать сообщения, он по ощущениям определил саму сферу их места нахождения. — Оно называется Арупьядхату — «Сфера отсутствия форм» или «Мир Не-форм». Тот уровень бытия, который начинается вслед за Рупадхату. Это место не описать словами, так как здесь нет пространства в нашем понимании. Я был здесь несколько раз до этого — в прошлых инкарнациях. Постоянного места пребывания здесь хотят добиться те существа, которых мы встретили в Рупадхату. Этим измерением управляет сам Йог-Сотот. Синдзи немного призадумался. — Сейчас я покажу, что всё это значит на деле… Синдзи чрезвычайно быстро превратился в рыбу — раз и он уже не юноша, а водный обитатель размером с юношу, про этом парящий в воздухе. Далее Синдзи всегда парил во время последующих трансформаций. Рыба преобразилась в зелёный листок, только что сорванный с дерева, он стал улиткий и закрутился двойной спиралью ДНК. Она стала трилобитом, а он перекинулся в ленточного червя, потом в яйцо. Оно раскололось, породив бледное летающее существо, и затем вместе с осколками яйца оно стало крестом, что воспылал, и из его пепла Синдзи снова воссоздал себя. — Вот видишь, — слегла улыбнулся он изумлённой Эсдес, — здесь можно делать такое. Здесь нет ограничения формы тела. Но я советую тебе не пробовать такое без подготовки, иначе рискуешь стать чайником или поленом, лягушкой или птичкой навсегда… Это место — буквально мир отсутствия форм. — Интересно, очень интересный… мир. Но нам надо искать Итакву! — поторопила Эсдес. — Да, конечно… Ева-01 развернулась туда, сюда, ещё куда-то посреди белого полотна. — Думаю, тут нужен низ… Чёрная линия потянулась под ними своего рода горизонтом. Ева-01 ногами встала на неё. И побежала. — Вот так мне нравится больше… — Мне тоже, Синдзи. Итаква показался бегущим впереди в привычном облике чёрного гуманоида с красными глазами-звёздочками и большими когтистыми ступнями-ластами. Ева-01 погналась за ним. Итаква обернулся назад. Вдруг нижняя линия закрутилась лентой Мёбиуса, Итаква с неё сбежал, а вот Ева-01 очутилась в ней, лента стала колесом, внутри которого фиолетовый гигант теперь бегала, крутя спицы. — Вот блин! Не только мы, но и он может тут выдумать что угодно и стать кем угодно! — разозлился Синдзи. — Тогда давай спрыгнем с этого колеса… — Да! Они выпрыгнули из него. Итаква остановился перед Евой. Он превратился в чёрную линию, которая начала с другого угла белого полотна избивать их собою. Ева-01 поначалу отбивалась как обычно, но потом сама стала такой линией. После некоторой продолжительности борьбы, они свернулись в окружности и начали теперь так биться друг о другом, как пара мячей. Потом скрутились цепочками ДНК. Противники претерпели ряд иных сюрреалистических трансформаций, пока не залили всё фиолетовыми и чёрными чернилами, как краски покрывают холст, и принялись пытаться вытолкнуть друг друга с полотна. Полотно переворачивалось и утратило всякий покой — всякая его точка пребывала в столкновении и давлении. Два фронта метались из угла в угол и бились друг об друга, стремясь пересилить. Тогда Синдзи вспомнил одну известную игру. Он превратился в ножницы, которые разрезали сам холст… Из разрезанной бумаги вдруг вырвался некто, кто выглядел как система из десяти окружностей. — Древо Сефирот! — узнал Синдзи. — О нет! — он испугался. — Это сам Йог-Сотот! Окружности резко втянули Еву-01 и Итакву через щель. Круглый портал раскрылся и исторг из себя обоих. В этот раз противники выпали посреди вполне привычного, снежного, земного вида лесостепи-полутундры. Ева-01 поднялась после приземления. Итаква устремился в привычную стихию — в снежные облака, подсвеченные солнцем. Синдзи хотел было броситься за ним в погоню, но тут взгляд Эсдес зацепился кое за что. — Синдзи! — Что?! Эсдес звучала чрезвычайно обеспокоенно. Синдзи повернул туда голову. Он увидел какую-то деревню, осаждаемую неприятелем. — Это моё племя! В день, когда посланцы Итаквы вырезали мою родню! — Эсдес хватило одного усилия воли, чтобы просто исчезнуть их капсулы Евы-01 и возникнуть посреди поля схватки. — Стой, подожди! Эсдес без своего плаща принялась рапирой нарезать врагов пламени, а в тех, кто находился подальше — швыряться ледяными стрелами. — Хватить, Эсдес! — но её почти сразу за руку схватил Синдзи, он появился, обвязанный вокруг бёдер плащом Эсдес. — Это всё не правда! Это всё иллюзия! Синдзи, чтобы убедить Эсдес, подумал о кое-чём своём. Потому весь пейзаж преобразился, они очутились на склоне горы, наблюдая отсюда город, хорошо знакомый для пилота Евы-01, он прозвёл впечатление на Эсдес, чья родина находилась на аграрном уровне развития: — Это Токио-3 — город из моих воспоминаний, — спокойно пояснил Синдзи. Солнце ныне находилось в другом положении на небе, освещая высокие горы. — Но он не настоящий. Это место — сплошные иллюзии. Здесь нет живых людей. Не дай чарам себя одурачить. — Что ж… — Эсдес взглянула на свою рапиру, с неё исчезли признаки крови только что убитых врагов. — Спасибо большое за предупреждение… Синдзи немного подумал, потом пояснил: — Это Антивселенная, лежащая за Вратами Гафа. Она соединена с чревом Шуб-Ниггурат. Если не ошибаюсь, это место, где Старшие Боги содержат свои сокровища. И их сокровищницы обнесены Лабиринтами бесконечных возможностей. Это целые миры иллюзий, призванные заморочить головы незваным гостями и поймать их тут навсегда. Я думаю, мы сейчас должны найти четырёх Архангелов, которые охраняют это место. Они, понятное дело, тоже враги Итаквы. Они шагали по улицам городка, куда отец однажды приводил маленькую Эсдес. Здесь возвышались крепостные валы, по обе стороны деревянные дома с плотными соломенными крышами, много где растут зелёные деревья, по улицам бегают цыплята и куры. — Я прямо вспоминаю, как мне рассказывал Учитель: иногда развитые цивилизации создают себе многочисленных игрушек, они оживляют их и играют с ними. Низшие существа иногда находят эти игрушки и думают, что это нечто… настоящее, прямо как то, что мы сейчас видим, — рассказывал Синдзи. Сейчас он выглядел так, каким был лет в четырнадцать, мальчик шёл в сандалиях, шортах, в футболке и в картузе, он не носил косички и сейчас был очень худым. — На вкус оно как настоящее, — Эсдес пробовала мороженое в рожке, которое ей передал Синдзи. Сейчас она выглядела на такой же возраст и была одета в то, что Синдзи определил как одежду «североамериканских индейцев». — Это зависит от твоей головы, от того, сколько веры, впечатлений и эмоций в это вложено, говорю же… Двое поднимались на лифте — часть его была стеклянной и позволяла лицезреть со стометровой высоты огромный металлический город. Как называла его Эсдес. — По сути любой магический акт совершается через разум. Все остальные средства, лишь способ для разгона твоего разума. В этом Лабиринте не надо делать такой разгон, чтобы твоя голова оказала влияние на реальность. В этот раз Синдзи выглядел старше и носил более опрятную одежду. Затем — обширный грот — изображение галактики на своде, Ева-01 спрыгнула в янтарную жидкость, из которой выходили ледяные скалы. Железный корабль плавал здесь, он сильно покачнулся на волнах от приводнения фиолетового гиганта. — Это место из моих воспоминаний, — Синдзи говорил по мере движения. — Здесь хранили богиню, из ног которой сделали Еву-01… Богиню звали София. Точнее «София» — её имя до воплощения, а после воплощения её зовут Ахамот. Но мне она больше известна как Лилит, Второй Ангел Апокалипсиса (первый — мой муж). Лилит — Ангел Чёрной Луны. Мать демонов. Мать людей. — Мать людей, которые по сути есть демоны, — такой ход мысли понравился Эсдес. — Как интересно ступать по логову демона, который дал нам души. Они шли по тёмному коридору с каким-то блеклым, красным освещением, по территории достаточно просторной, чтобы Ева-01 не сгибала рогатую голову. — Мой муж всегда называл людей «Лилим» или «Лилин». Да, это место — Чёрное Яйцо Лилит, источник душ для тех, кому суждено воплотиться, как её детям. Вернее будете сказать, — Синдзи поправил себя, — это воссоздание данного места из моей памяти. Я был в нём раньше. Они вошли в очень обширное помещение, до того перед ними поднялась массивная железная дверь, и за ней, прямо в центре, возвышался гигантский красный крест, на котором была распята Лилит. Грудь пронзало Копьё Лонгиния. Кровь медленно стекала. Итаква встретил их здесь, чёрный исполин сидел в тени креста, и теперь выпрямил спину, протянул руку к Божественному копью. Красные глаза блеснули. Владыка Ветров точно надеялся на оружие, коим пронзили Мать демонов. — Вот он! Что, папочка?! — кровожадно усмехнулась Эсдес. — Некуда тебе бежать?! Итаква стал вытягивать Копьё из тела распятого божества, его наконечники оказались очень длинными. — Что это?! — Эсдес почувствовала опасность. — Это тэйгу?! — Одно из Копий Судьбы, оружие для убийства Богов… Но оно не должно быть настоящим! — но Синдзи всё же испугался. Итаква вооружился. И бросил — оружие вонзилось в щит-многогранник, он замерцал, прорвался. — В сторону! — Эсдес озвучила это после того, как Ева-01 перескочила в бок. Итаква настиг Копьё Судьбы, оно немного пролетело дальше. Древний Отец парировал выпад рапиры, заставил отступить и встал с Копьём в позе, говорившей о самой первой готовности. Эсдес заморозила кровь богини под ногами, чтобы шагать в бок по твёрдому янтарю. Синдзи же быстро подумал: — Похоже, эта сокровищница содержит бесплотные, но объективные идеи Богов, в том числе такие, какие могут воплотиться из моих фантазий! Вот почему Копьё Судьбы стало реальным! — Синдзи быстро нашёл этому объяснение. — Оно мощное?! — спросила Эсдес. — Не знаю, насколько это мощное… Итаква, в типичной своей манере, выжидал, действуя на нервы… *** Табуко-Седна распространила лунное сияние своих призрачных крыльев — как их продолжение. Их концы объяли головы Тацуми и Шончину, прояснив взор — золотые глаза Глаурунга болезненно закрылись. — Нам надо вырваться отсюда! — заявил Шончин. — Табуко, дай свои силы моему Звёздному духу! Они развернули треугольный портал и появились снаружи ловушки, сумев пройти через те измерения, которые не мог своей мглой запеленать Мелькор. Сам он обратил на это внимание. Но прежде, чем он наколдовал нечто своё, его отвлекли — в плоть Врага Мира вонзился леденящий меч. Чёрная кровь брызнула их раны. — Надо же… у тебя хватило воли поразить меня?! — искреннее удивился Мелькор, опуская взгляд на Аргона, чьё лицо исполнялось ненависти, его руки сжимали рукоять Рингиля. — О, мой заклятый враг… Табуко, Тацуми и Шончин втроём обрушили единый шквал энергии аккурат по Мелькору. Взорвалось так, что Глаурунг улетел куда подальше. — Учитель?! — Элхэ чрезвычайно взволновалась, наблюдая столб измолотой в прах породы, вулканическим гейзером выброшенной над тем местом, где находился Мелькор. — Спокойно, Элхэ! — но в следующий же миг сам Мелькор лёгким движением руки отогнал от себя дым и пыль — он тёмной звездой парил над кратером. — Для меня — это не угроза… — Да как же тебя убить, блядь?! — разозлился Тацуми. — Для вас — никак. — Мелькор держал за руку обмякшее тело Ангора. Элхэ подлетела к нему. — Возьми, закрепи маску контроля как следует… — Да, Учитель… — И возвращайся на «Спасение». Думаю, пора завершать дело. Мелькор тут в очередной раз поднял руку, отчего мрак покрыл небеса, сгущаясь выше облаков. — Я ожидаю, пока появится твой отец, Седна, он должен появиться в последний момент, потому, думаю, мне стоит его приблизить… Я обрушу Фронт Ночи, который сотрёт с лица Вселенной весь этот мир. Словно тёмная краска, колоссальная волна мрака чернела высоко над ними, приготовившись пасть и накрыть целый континент. Глаурунг перевернулся на брюхо и вытянул голову к тем троим, кто парил над ним. — Всё бесполезно, — его золотые глаза в наступлении этой угрозы, смогли проникнуть в души всей троицы. — Вы ничего не сможете сделать… Вы… — Наконец-то… — прошептал Мелькор. Глаурунг резко обернулся в другую сторону. — Привет! — мощный удар от небольшого крылатого противника перевернул всего Земляного дракона. — Что?! — Тацуми узнал этот голос, что столь ясно прозвучал. Он появился под грохот Глаурунга и под отзвук битвы с его братом в небе. — Скажи «привет» старшему брату, Тацуми! — радостный Булат приземлился прямо перед ним, с блеском улыбаясь и расправляя позади крылья металлического оттенка. Его доспех Инкурсио эластично облегал тело, являя в своём строении черты мускулов — и в данный момент открывая голову, а также дополняя общий вид средством воздушного маневрирования. Ноги в таком виде завершались набором железных когтей, а хвост, похожий на металлический позвоночник, переходил в конец массивного копья. — Булат! — Тацуми весь ощутил сильный порыв радости. — Но откуда ты тут, старший брат?! — Я проделал ради тебя долгий путь, младший брат! — Булат тут взглянул на Глаурунга, встающего снова на брюхо, очень свирепого. — Если ты — всё подкрепление, — взглянул на него Земляной дракон, — то… Вдруг золотые глаза расширились в ужасе. Неизмеримый гигант белого света встал рядом с ним, чуть ли не давя его, как маленькую и жалкую ящерицу. Чудовищная аура обрушилась с неба, и если бы она сама себя не сдержала, то Глаурунг был бы стёрт с лица Вселенной за один миг. Эта сила Света была равна силе Тьмы, которую заключал в себе Мелькор, две ауры встали друг напротив друга, сойдя на этот несчастный мир. — Булат-кун не один, — улыбнулся Каору, появляясь между Глаурунгом и остальными. Альбинос носил облегающий комбинезон и плащ и сейчас парил в паре метров над землёй. — Простите, что задержался! Табуко посмотрела на него — и кинулась: — Папа! — Ах, я чувствую себя так неудобно, что впервые вижу тебя вживую только сейчас… — Каору позволил дочери обнять его. Хотя из-за того, что они были богами, оба выглядели ровесниками. — О, ты такой красивый, папа! — Седна-Табуко быстро обернулась назад. — Скорее, папа, помоги маме! Армандра в небе боролась с Анкалагоном. — Ей поможет её брат… Кирби налетел чёрным гигантом, подобным Итакве, и с ноги сбросил Анкалагона с небес — крылатый левиафан рухнул посреди разгромленного ландшафта, а брат и сестра тёмными фигурами остались вдвоём посреди воя воздушной стихии. — Итаква?! — удивилась Армандра. — Нет, другой… Облик гигантов спал — Армандра приняла обличье голой девушки с рыжими волосами, струившимися плазмой, кожа ниже пояса стала красной, стопы обернулись ластами, руки ниже локтей выглядели также и по окончанию её пальцы завершались когтями. Кирби принял такую же форму, только ниже пояса и ниже локтей юноша был чёрным — под цвет своих длинных волос, также бешено развивающихся в порывах ветра. Они оба взглянули на Мелькора. — Я дождался твоего появления, Альбедо Агатодемон [7], — обратился Мелькор к Каору. — В прошлый раз мы не смогли поговорить… — Боюсь, мне с тобой, Великий Червь, не о чем говорить, особенно после покушения на мою семью, — при этих словах Каору посмотрел особенно недоброжелательно. — Тацуми, сейчас большие боги будут бить друг другу морды, нам лучше не стоять у них на под ногам, — Булат взял его за руку. — Нам надо уходить… — Да, Армандра, Табуко, — бросил на них взгляд Каору. — Уходите, мы закончим без вас наши дела… — Как скажешь, — Армандра приземлилась подле них. — Каору, ты должен знать, что Синдзи… — Я об этом знаю, — Каору задрал голову и взглянул на дыру во времени-пространстве высоко над ледяной тюрьмой Огдру Джахад. — Если хотите, можете отправиться к ним. Вы им нужнее, чем мне… Зиндарак имеет связь с Афум-Захом, чья сила в Эсдес, дети Ктугхи помогут вам встретиться. Каору взглянул тут на Табуко, обратил внимание на её комбинезон. — Табуко-чан, передай моему мужу его костюм, он любит щеголять голым, но я думаю, вам двоим нужны комбинезоны. На таких словах указанное облачение Каору распалось на рой мельчайших частиц, влившихся в ткань Табуко. Каору остался хотя и голым, но накрыт плащом, так что его интимные места оказалась скрыты. — А как же ты, отец? — Меня не ужасает этот мир, дочь, — улыбнулся Каору, — я обнажён, как разящий меч! — перевёл он взгляд на Мелькора, совершенно его не опасаясь. — Я и есть ужас!.. — Классно сказано! — Булат запустил воздушный поцелуй. — Альбедо Агатодемон, я не хочу с тобой сражаться. Конечно я добр, во всяком случае считаю себя таковым, но если ты готов сражаться — что ж, придётся поговорить с тобой во время боя, — на таком закончил своё слово Мелькор…