Рагнарок Старшего Бога Евангелиона

Виктор получил вырубающий удар по затылку. Глаза закатились. Он успел почувствовать лишь то, что за спиной стоял всё-таки Альфа… Так как удар наносился с любовью, без намерения реально причинить вред, шестое чувство не смогло его предупредить. Потому у Альфы всё получилось — Виктор завалился и врезался лбом об пол. Северов пришёл в себя. Обнаружил, что связан. Руки и ноги растянуты посреди кровати, привязаны за запястье и щиколотки. Из одежды, как это ни странно, остались только трусы. — «Ну спасибо, что хоть не полностью голый!» — подумал Виктор, ворочая головой. Во рту — самодельный кляп, в смысле белое небольшое полотенце, которое ему грубо и до тошноты запихали в ротовое отверстие. У обычного человека после вырубающего удара наступило бы сотрясение, со всем из этого вытекающим, но у Виктора не случилось никаких симптомов подобного — наш человек в мире аниме чувствовал себя нормально, словно проснулся только что после обычного сна. — Ты очнулся? — Альфа поспешил войти в комнату. Блондин носил домашнюю одежду, на нём сейчас те же штаны, что и обычно. Виктор обращал внимание на эти штаны только потому, что они очень сексуально обтягивали ножки Альфы, как бёдра, так и голени, вплоть до босых стоп. Альфа совершил очень быстрое перемещение к кровати, золотые рожки дьяволёнка высветились над белобрысой чёлкой. Зелёные глаза играли вызывающим и сексуальным коварством, смешанным с похотью. Ладонь Альфы под его развратную улыбку протянулась к голове Виктора, встряхнула там тëмные, растрёпанные волосы, изящным пальцем обвела серые, пристально смотрящие глаза, игриво так коснулась мужественного лица. Белокурый погладил брюнету хорошо выбритую щёку. Виктора позабавило соотношение их роста — феминный красавец перед ним казался скромным в своих габаритах. Арийский мальчик согнул колени и прошёлся пальчиками через всю достаточно широкую грудь рослого мужчины, успел чуть коснуться сосков. Альфа припал к ним устами. Виктор почувствовал на себе его зубки. Это было не очень-то приятно, когда тебя фактически кусают за твои плоские, плотно прижатые к груди мужские титьки! Виктор чуть дрогнул бровью. Альфа следом сунул пальцы под трусы, потянул их… и с треском порвал ткань, отбросил разделённое напополам нижнее бельё в сторону — взял в рот член. Будь Альфа сейчас полностью обнажён, Виктор кончил бы минут через пять. А так он кончил минут через десять. Всё это время Альфа непрерывно сосал член, топил головку в своей теплоте и влаге. Виктор издал предельно глухой звук из-за своего кляпа. Альфа полностью проглотил сперму, после чего проницательно взглянул в глаза Виктора. Пощупал твердь его члена. И взялся теперь полностью раздеваться у него на глазах. Виктор после оргазма обычно чувствовал желание отойти на покой. После извержения цель ощущается достигнутой и потому не возникает желание продолжить. Но в это раз возникло, когда Виктор во всех деталях зафиксировал процесс обнажения. Перед рукой Альфы вдруг раскрылся розовый треугольник, белобрысый фашист-штурмовик вынул из него пистолет Виктора и направил ему пушку в лоб. Как же Виктор сейчас возбудился! Да, вот этот обнажённый, сексуальный, напал на него, связал, «орально изнасиловал» и наставил на него его собственный пистолет! Виктор словил прямо сладострастную дрожь от кончиков пальцев на ногах. От былого чувства успокоения тела после оргазма не осталось и следа. Альфа старался держать пистолет всё время направленным Виктору в лицо. Попутно блондинчик опустился к волосатым бёдрам, поцеловал их, провёл языком по мошонке, поцеловал Виктору колени, какое-то время щекотал языком ступни. Потом Альфа вытащил из портала смазку. У него не было никаких проблем с твердью в крупном члене своего мужчины. Половой орган вонзился, Альфа целиком насадил себя в одном развратное движение. Его скачка оказалась очень проникновенной, когда он держал пистолет направленным прямо на лицо Виктора, и совершал движения задом, поднимался и опускался. Так происходило какое-то время. Член самого Альфы торчал, но наездник почти его не дрочил. Наездник всецело увлёкся процессом езды вверх-вниз на стволе Виктора. Северов тут подумал. Он напрягался, шевелил пальцами рук и ног, привязанных к кровати, вёл бровями, смотрел энергично и в то же время задумчиво. По щекам разошлась краска. Кляп во рту ему надоел. Виктор в один момент совершил восстание, верёвки не смогли его удержать. Альфа не покинул его члена. Виктор завладел его стволом. Альфа ножками ловко схватился за Виктора, удержался. Так они переместились — Альфа на спине, захватывает его ногами, Виктор над ним. Русский какое-то короткое время избавляется от остаток верёвок, вынимает кляп. — Ах, ты маленький фашист-засранец! Ты напал на меня без предупреждения! Ты за это отвечать мне будешь! Виктор накрыл его собой, ноги Альфы высоко задраны, блондин энергично шевелит на них пальчиками. Брюнет совершал свои толчки, очень часто. Теперь он работает, а член Альфы торчит под ним. Виктор два раз разбавил процесс сношения страстными засосами рот в рот. Пистолет во время них плотно прижимался к виску Альфы. Потом Виктор сам сунул ему в рот кляп, перевернул Альфу лицом к кровати, связал руки за спиной. — Ну как тебе, маленький засранец?! — Альфа получил от Виктора хороший пинок ногой под задницу. Босой — потому не очень сильный. — Будешь знать, как нарушать пакт Молотова-Ребентропа! Фашист! Гитлер капут! Виктор согнул колено, поставил ногу на голову Альфы. Золотые световые рожки были задавлены пальцами ноги Виктора. Он энергично брал Альфу в зад и давил его лицо в постель. Глаза горели. Так оно продолжалось, пока Виктор не ощутил мощное сокращение ануса — даже без рук Альфа смог кончить исключительно от того, что Виктор добил ему на простату. И от всех этих игр, очевидно. Виктор не удивился, потому как успел хорошо узнать, каким садистом, мазохистом и извращенцем был Альфа, как легко его возбудить и заставить кончить с помощью всего жёсткого. Виктор сам получил хороший повод, чтобы кончить — во время оргазма Альфы кишка его так сильно и смачно сокращалась, что член Виктора, казалось, могло раздавить. Потому, как только Северов уловил первые сокращения, он просто толкнул себя как можно глубже. Сразу после этого, из-за сокращения, вынуть он уже не смог. Эти сжатия окончательно завершили процедуру — член достиг пика возбуждения, повалил спермой в жар этой норки. Виктор смачно залил своего возлюбленного. Экстаз испытали оба. Виктор аж сжал зубы, не отрывая взгляд от сосуда, куда взрывами удовольствия второй раз за акт вылетала сперма. — «Я не сникал! Мультиоргазм получился! Ничего удивительного — с ним его легко добиться!.. Альфа такой сексуальный! Такой офигенный!» Альфа кончал едва ли менее приятно, а то и более — в своём положении. Фашист что-то там стонал себе в кляп со связанными за спиной руками, с ногой Виктора на голове и под прицелом его пистолета… Вскоре пистолет лежал на краю кровати вместе с кляпом и верёвками. Виктор и Альфа расположились на боку друг перед другом. Золотые рожки уже угасли. Рослый брюнет перебирал эти белокурые, очень мягкие волосы, так похожие на шерсть барашка. Оба теперь пребывали в умиротворении… Неизвестная планета. Русский мужественный брюнет и сексуальный белокурый ариец спали на кровати, веки мягко закрыты. Кровать стояла посреди поля на этой чужой планете. Дом вокруг развеялся. Виктор лежал на боку, вытянув руку, его по пояс накрывало одеяло. Альфа на спине, затылком — на руке Виктора, мягкие блондинистые волосы слегка взлохмачены. Благодаря соотношению размеров, одеяло накрывало их обоих на уровне пупка. Планета стояла одной стороной к своей звезде, потому здесь не восходило солнце. Но нечто окрасило небо, сделав его подобием земного, утреннего. Виктора это заставило открыть глаза. Первым делом он, конечно же, увидел лицо своего мужа, и первая мысль, пришедшая в голову, вращалась вокруг того, чтобы взять блондина и как следует отработать в попку, а потом предоставить ему свою попку для тех же целей. Виктор услышал голоса — кто-то тихо шептался, похоже что какие-то студенты или малолетние девки. — А? — Северов, конечно же, взглянул на то, что происходило вокруг — О, проснулся! — прозвучал голос мальчика (или девочки?) саркастического тона. — Ого!.. — Виктор увидел, что дом пропал, небо стало как на родной планете, вокруг кровати находились десять молодых парней и девушек — Виктор сразу посчитал. Кто это такие, он понял сразу, так как уже видел их, когда находился под гипнозом. — Вы Бастер-легионеры?! Девять ребят носили униформу. Разного цвета, она включала в себя «шорты» (вернее комбинезоны, которые резко заканчивались прямо сразу отходя от таза), аккуратные маленькие красно-коричневые галстуки и меховые воротники у мальчиков. На каждом плече почти каждый из них носил одинаковый военный знак, похожий на жёлтый шар, от которого отходят назад, вверху, на стороне к спине три какие-то штуки, похожие на пальцы. В центре — чёрная сфера, по большей части занятая красным крестом-звездой, чьи окончания выходят за её пределы. У всех мальчиков вокруг воротников, прилегающих к горлу, присутствует слой светлого меха, у девочек — белый и широко ухоженный воротник. У мальчиков обнажены ноги, в том числе почти всё бёдра, вплоть до светлых носков; у них там обувь со сглаженными носками и высоким каблуком. У девочек обувь длинной близка колен, чулки доходят почти до таза, оставляя лишь очень небольшое расстояние голой кожи. У них у всех присутствуют перчатки и утолщения кистей, они объединены в одно целое с рукавами. Так было не у всех, он подробностях будет уточнено. Девять из них сидели на летающих металлических сферах, они бесшумно парили над коричневой травой вокруг постели. Десятый стоял в скафандре — о нём отдельно. — Мы самые, — ответил азиат в очках. — Ты — Виктор Северов, — назвала его по имени откровенно гламурная блондинка с большими губами. Она посмеялась. Особенно весёлыми выглядели она и какой-то девочкамальчик со смуглой кожей и низкого роста (Виктор не мог понять его пол). Его весёлость поддерживал низкого роста европеец с яйцевидным лицом и крупными змеиными глазами (змеиными — потому что они смахивали на них в смысле человеческих, а не в буквальном смысле — никаким рептилоидом этот парень не был). — Да, это, — Виктор взглянул на свою одежду, она лежала рядом. Он подумал, как ему встать, дойти до неё так, чтобы не попасть голышом на глаза всем этим. — Вы не могли бы отвернуться, я хочу одеваться? Сразу же со всех сторон полился дикий ржач — смеялись все десять, но особенно те трое, кого Виктор обозначил для себя выше — блондинка, смуглый коротышка непонятного пола и «рептилоид». Альфа проснулся в один момент с Виктором, но только сейчас убрал голову с руки возлюбленного, взглянул на компанию. — Рад что вы наконец здесь, — Альфа предупредил Виктора о том, что Бастер-легионеры должны появиться, — Виктор, хочу им представить себя. — А? Ну, я всё же хотел… не хотел быть голым перед… Виктор снова услышать всё тот же смех. Блондинка с большими губами о чём-то шутила, но она настолько сильно давилась своим хохотом, что Виктор не смог расшифровать её слова своим магическим переводчиком. — Боже, какой стеснительный мужчина! — высказалась очень красивая и сексуальная азиатка с заколками, похожими на сюрикены. — Да, разве ты не знаешь, что женщинам любо в мужиках именно тело! — сказала рослая и явно боевого вида бабища с волосами цвета красного дерева — она выглядела европейкой. — Виктор, зачем тебе одеваться? — спросил уже сам Альфа, вначале он просто не понял. — Хе-хе! — бесполого вида смуглый коротышка сорвал со лба свою магическую печать. Раз — там появилась белая точка, взмах рукой, одеяло Виктора и Альфы просто растворилась, теперь голых супругов созерцали все. — О, так лучше! — усмехнулась азиатка. — И мне тоже так больше нравится! — поддержала блондинка. — Ладно-ладно! Я понял, что все вы — люди очень свободные! — Виктор решил махнуть рукой на приличие. — Скажите, вы наверняка друг с другом все переспали?! — Да, конечно, — ответил рослый смазливый и смуглый брюнет. — Я — Николас Вашерон, — этот развесёлый ромалэ спрыгнул со своего шара, подошёл ближе к кровати. — Давай знакомиться. — Хорошо. Я — Виктор Алексеевич Северов — родился 26 ноября 1988 года от Рождества Христова. Ребята подумали над датой. — Из какой ты старой эпохи, — азиат в очках сообразил нечто конкретное. — XX век — по их стилю — это самое начало Войн за объединение Терры. — Да, я слышал, что в вашей временной линии блок НАТО победил Россию, Китай и Арабский мир, чтобы установить гегемонию, — Виктор всё же не мог игнорировать политический вопрос. Когда он его затронул, то все посмотрели на него так, как если бы он начал говорить что-то про Пуническую войну. — Слушай, можно не грузить мозги? — откровенно пренебрежительно заявил паренёк со змеиными глазами. — Никто из нас не учил историю. — Особенно — настоящую историю, — прямо сказал азиат в очках; кажется, он единственный из всей группы, кто интересовался вопросом и вообще производил впечатление начитанного человека. — Когда я лично спросил у Большого Брата, он ответил мне, что всё что сейчас известно об истории — это им придуманная ложь. — И Большой Брат тебе об этом прямо сказал? — удивился Виктор. — Саурон сказал мне: «Ты умный мальчик, мне нужны умные офицеры». — А можно мы не будем обсуждать политику? — вдруг предложил парень в скафандре. — Хорошо, — Виктор сразу смекнул, что это не очень безопасно для его новых друзей. — Ну я всё же задам один вопрос. Азиат в очках взглядом дал понять, что готов его выслушать. — Сколько людей Саурон уничтожил, чтобы создать единое мировое государство? Ну хотя бы примерно. — Когда я задал ему этот вопрос, то он мне ответил: «10%, за всё время ведения войн, длиною в несколько столетий». Так это абсолютно расходится со всей известной мне информацией, я понял, что любые исторические сведения на моей планете — это ложь, либо подтасовка. Могу предположить, что главными погибшими были русские, китайцы и арабы. Виктор промолчал по этому поводу, безрадостно вздохнул, после чего перешёл к другим темам: — Ну, ладно. Давайте знакомиться дальше — как вас звать? — Представиться по порядку, — приказал парень в скафандре. У них был какой-то свой заведённый порядок. Кажется, такой приказ был в тоне военной дисциплины и она не очень понравилась этим ребятам, они выглядели сейчас какими-то избалованными мажорами. — Гурка Куксис! — представился смуглый андрогин низкого роста, пожалуй, у него были черты лица индуса. Виктору казалось, что это всё-таки мальчик. Как потом стало ясно — не ошибся. Отчасти не ошибся. Цвет его одежды — светло-серый — Я — Пасика Песка Персикум, — дальше представилась та хохотушка-блондинка с очень светлой кожей, ясными голубыми глазами и пухлыми губами, то ли покрашенными, то ли естественно яркими, нежно-розовыми. Цвет одежды — фиолетовый, вместо стандартных шорт у него присутствует широкая, но короткая юбка. Шея оголена — Меня зовут Гойя Рейши, — это представился тот азиат в очках, худой и высокий — с острым лицом и аккуратными тёмными волосами. Кожа — самую малость чуть смуглая — или скорее даже желтоватая. Цвет одежды — зелёный. У него короткие «шорты». — Я — Нхан Нуок Чам, — назвала себя аккуратная брюнетка с длинными волосами, доходящими до поясницs. На вид — спокойная и ничем особенно не выделяющаяся, во всяком случае она пока ни чем особенно не запала Северову на фоне прочих. Цвет одежды — светло-серый. У неё, в отличие от прочих девушек, нет раскрытого воротника, вместо этого воротник, без меха, прилегает к горлу. Шейка у неё хорошая. — Я — Рой Аньян, — это был тот самый немного низковатый змееглазый с ровной чёлкой, имевшей промежуток над глазами. Его лицо создавало инопланетный вид. Особенно, если учесть, что Рой хитро ухмылялся. Цвет одежды — светлый оттенок серо-голубого. Виктор мог только гадать, это его странная внешность нечто естественное или он действительно наполовину какой-нибудь рептилоид? Шторы у него короткие. Дальше Виктор посмеялся: — Я — Картоффель Патата, — подставился полный парень, кажется, самый крупный тут, лицо — круглое и большое, уши, нос, глаза и рот — в контраст ей маленькие, голова — действительно похожа на какой-то овощ. Волосы — рыжие, торчат немного пучком. Цвет одежды — один из оттенков коричневого. — Ха-ха! Прости, Картоффель? — Для, краткости можешь звать меня «Карт», — серьёзно хлопнул он глазами. Ноги у него на удивление тощие, шорты очень широкие и длинной до колен. — Спасибо, Карт. — Я — Цитрон Лимоне, — представилась спортивная девица с красным волосами, гордой осанкой, достаточно сильная и высокая. Волосы — равномерно гладкие, на вид — обильно покрытые лаком. Их ещё поддерживает бандана. Цвет одежды — жёлтый. Шея оголена. — Я — Лу Сын, — то была высокая и бледноватая азиатка, которая сразу приглянулась Виктору. Волосы — иссиня-чёрные, собраны в пышный хвост за спиной. В них вставлены украшения-заколки. Брови покрашены в красно-розовый. Цвет одежды — тёмно-зелёный. Её шею закрывает, кажется, светлая рубашка, находящаяся под остальным костюмом. — Я — Василе Иванович, — а это прозвучал очень статный блондин с красивым лицом правильной овальной формы (оно было видно, правда, только наполовину), хорошая фигура, словом — человек без изъяна в плане внешности. Его волосы были аккуратно пострижены по краям головы, в центре же возвышался плотный и длинный локон. Цвет одежды — коричневый, меховой ворот (очевидно, декоративный, то есть не греющий) скрывал ему нижнюю часть лица. У всех присутствовал такой, но у этого парня — он именно натягивался на лицо. — Василе? — Виктор приподнял бровь. — Ты — русский? — Да — я из региона, который соответствует исторической России и исторической Польши, — Василе, кажется, испытал затруднение с тем, чтобы сформулировать эту мысль — кажется, он не был уверен, как соотносятся те или иные исторические реалии — его эпохи и какого-то там бесконечно далёкого XX века. Виктор же решил спросить: — У вас принято ненавидеть русских? — Нет, — кажется, сейчас Василе посмеялся, — у нас нет дискриминации. Ни по происхождению, ни по вероисповеданию. Я, например, христиан, католик. Нхан — мусульманка, Гурка — индуист, Вита — тоже христианка. Мой муж — иудей, — Василе взглядом указал на Карта (как, вероятно, подразумевалось, он был ещё и евреем). Виктор кивнул: — Просто мне показалось, что ты не совсем уверенно говоришь о том, что ты русский. — У нас не принято говорить о том, какой ты национальности. Отчасти, да, это носит политически неблагонадёжный контекст, — Гойя Рейши, похоже, лучше всех разбирался в политической обстановке (по крайней мере, он лично разговаривал с Сауроном). — У нас нормально говорить о происхождении, в смысле, из какого исторического региона ты родом. — А, ну да, если у вас единое правительство, то национальность для вас мало актуальна, — согласился Виктор. — Особенно неблагоприятно говорить о том, что ты — эстонец, — предупредил Гойя. — Да? Почему? Сейчас ответил уже парень в скафандре: — Мощный регион — пришедшие там к власти националисты объявили себя Эстонской империей, — осведомил он. — Это произошло тогда, когда возник риск перед вторжением рёвозавров с Марса. Армия Британского региона решительно выступила против мятежников. Во время боёв погибло много гражданских, начались репрессии против националистов всех мастей. — Не то чтобы говорить о своём происхождении преступно, но если ты обозначил свои националистические взгляды, то твоё поведение будет поставлено под вопрос — и тогда каждое твоё слово может служить поводом для репрессии, — потом Гойя обязательно уточнил. — Нет, тебя не казнят — просто могут задвинуть с должности или пригрозить. — Лично среди нас нет никаких националистов, — поспешил заверить Карт и, похоже что, искренне, — националисты, которые пытаются пошатнуть Земную Федерацию, по сути ослабляют человечество перед лицом инопланетных вторженцев. — Совершенно точно, — кивнул Гойя. Виктор не стал дальше развивать эту тему, в том числе он боялся, что вынудит своих новых знакомых озвучить что-то, за что им потом может прилететь от Большого Брата. Хотя эти ребята не выглядели так, словно очень сильно бояться его. Виктор уже начал подозревать о том, что они воспринимают тотальную власть Саурона просто в качестве данности и не обращают на неё лишнего внимания. — Я — Вита Нова, — представилась предпоследняя из компании — миловидная и стройная мулатка, губы нежно-розовые — небольшие, но выразительные. Волосы такие же, как у Цитрон, только ещё собранные в длинные дреды. В ушах — кольца-серьги. Цвет одежды — оранжевый, при этом руки и ноги обнажены полностью; кроме стоп — они обуты в мягкую обувь под цвет волос. Да, вместо шорт ткань напрямую подходит к тазу, оголены не просто бёдра, оголено всё выше. Фактически это какие-то трусы-плавки, которые соединяются с прочей одеждой. Купальник прямо. — А меня можешь звать Касио, — предоставился парень в скафандре. На фоне всех предыдущих красавцев, он выглядел очень несимпатично: просто некрасивое лицо, пухлый рот, какой-то намёк на рыхлую растительность на подбородке и столь же рыхлые бакенбарды, волосы — грязновато-светлые, кожа тоже очень светлая, голова покрыта повязкой из ткани. Он ещё носил очки — прямо под скафандром, чьи стёкла были какого-то коричневатого оттенка. На его лбу не было печати Гнозиса. — Как ты мог заметить, — продолжил он диалог, — я не Бастер-легионер. Когда-то я им был, но теперь я лишился сверхъестественных способностей, и просто служу инструктором, тактическим командиром и комиссаром в одном лице. — Комиссаром? Значит — ты по части пропаганды? Касио сейчас посмеялся громче всех: — Мы вне политики. Как организация. Мы на защите человечества — неважно, кто враг — Ангелы Апокалипсиса Валар или Апостолы Смерти Ньярлатхотепа. Бастер-легионеры встанут на их пути. — Мне нравится такая позиция, — Виктор искренне одобрил. Теперь, когда все представились, возник вопрос, что будет дальше. У Виктора крутилось много вопросов. Но сейчас всё пошло не об этом. Альфа вдруг обнял Виктора — просто обнял. — Слушайте, — начал Гурка (Виктор не уточнял, но пока решил, что-то это всё-таки мальчик), — мы спасли тебя… — Да, кстати, — перебил тут его Николас, — пока вы не украли у меня внимание — Виктор, я внёс главный вклад в твоё спасение. Саурон не приказывал нам следовать на планету Камазоц. Я решил поучаствовать в этом — потому что меня попросили близкие люди. — Он говорит правду, — подтвердил Альфа. — Я хочу, чтобы ты знал, что обязан мне. Я не боюсь быть тщеславным. Когда Николас об этом сказал, все посмеялись. Он явно выделывался. Виктор совсем его не знал, потому кивнул. — Спасение, если оно так, — на словах Северов был любезен, но внутри почувствовал происходящее как вызов своей личности. — Я ничего не прошу взамен, просто хочу, чтобы ты знал. — Хорошо, Николас. Так вы пошли меня спасать добровольно? — Верно, — ответил Касио. Остальные ответили это же. — Чем мне вас отблагодарить? — решил спросить Виктор. Ребята начали обмениваться взглядами, особенно девушки, они особенно смеялись. — Пожалуй, трахни сейчас своего мужа, — пошло попросил Гурка. — Я хочу на это взглянуть. — Я тоже, — подтвердила Пасика. — Да, это будет весьма мило, — Нхан даром что была мусульманкой — её тоже очень интересовал этот яой. — Да, я, пожалуй, буду не против глянуть на это, — поддержала Лу. — Мне тоже хочется на этот взглянуть, — Карт заинтересовался. — Ага, хорошо. Я как раз собирался это делать, — не стал скрывать Виктор, — проснуться и поиметь своего мужа, — он сейчас нежно рукой погладил своего возлюбленного по мягким белокурым волосам. — Но может, вы что-то ещё хотите? Ребята задумались с таким видом, что стало ясно — никаких особых идей у них нет. — Начни сперва с этого, — попросила Вита. — Потом мы продолжим… — Да, нам интересно познакомиться с тобой, как с мужчиной — довести девушку до пары оргазмов, а лучше — большего; вот чем ты можешь нас благодарить! — щёлкнула пальцами Пасика. Такое умонастроение, как кажется, разделяли вообще все девушки. — Ага, хорошо — я на это тоже согласен, — Виктор взялся сейчас за Альфу. Возлюбленные пососали друг другу рты — окружающие смотрели, никто не собирался отворачиваться, им это было, похоже, интересно всем. Виктор боковым зрением отслеживал их реакцию. — Как мило, — Нхан достаточно нежно улыбалась. — Чудесно, — Лу разделила её улыбку — на её красивом, но в остальном серьёзном лице, такая смотрелась особенно эффектно. — Да, очень милые, — кивнула с похожим выражением Цитрон. — Мне нравится, — одобрил Гойя. — Отлично-отлично! Я прямо хочу видеть, как Альфа будет выебан своим мужем! Хе-хе! — Гурка больше всех погрузился в это дело. — Альфа — очень красивый возлюбленный, — одобрил Василе. — Но ты предпочитаешь, когда парень снизу — пухлый? — спросил Карт. Василе посмеялся, смех доносился из-под закрытой части лица. — «Надо же — они все извращенцы», — подумал Виктор, пока он сосал язык Альфе. — Ладно, давай быстро. Я чувствую, на нас двоих сегодня наше бурное утро не закончится. Альфа выдавил себе смазку, отсосал у Виктора так, чтобы у того как следует встал. После этого блондин очутился в классической позе на четвереньках, мужественный брюнет драл в попку. Компания под это дело активно обсуждала, озвучивала многочисленные пошлости, девушки и Гурка начали уже прикидывал, кто из них следующий на очереди. — Девушек я люблю! С девушками займусь любовью! — Виктор решил уже полностью соответствовать здешним нравам. Он говорил об этом, имея Альфу. Такие слова вызвали восторг. Мужчины по большей части относились сдержанно, но все смотрели хоть с какой-то долей интереса. Чувствовалось, что все они лишены и доли отвращения к подобным отношениям. Впрочем, возможно, свою роль сыграли женственность и красота Альфы. — Эй, поставь ногу на голову Альфе! — вдруг попросила Вита. — Да, добавь доминантности! — сам Альфа сразу поддержал такую идею. — О’кей! — Виктор поступил так: изменил позу так, чтобы и иметь Альфу, и давить стопой на мягкие блондинистые волосы. Альфа в любом случае дрочил свой член. Они оба начали уже часто и звучно стонать. У Альфы горели рожки. Ребята начали активно ставить на то, кто первый из них кончит. Виктор уже привычно довёл себя до оргазма — он испытал типичное для себя, то есть очень даже удовлетворительное извержения в своего мужа. Он сообщил о том, что кончил, однако не стал прекращать иметь Альфу. Виктор теперь хлюпал своей спермой, чтобы заставить кончить мужа. Альфа закономерно озвучил особенно яркий стон, во время которого полетели светлые капли из его уретры. — Спасибо, — Альфа взял мужа за руку. — Я снова получил то, что хотел. — И что ты будешь получать от меня всегда, — схватил его за руку Виктор, — когда мы будем вместе! Супруги дальше сладострастно сплелись языками, и откинулись вдвоём посреди кровати. Виктор поспешил прижать Альфу к своей груди, обнять его. Все окружающих их хвалили, даже хлопали в ладошки, говорили, что у них вышло очень круто и мило. — Так, — Гурка снял печать — белизна разошлась от лба. Виктор узнал, какого он пола. Это был мальчик. Полостью обнажённый Гурка спрыгнул на кровать. — Виктор, Гурка — мой любовник, а также любовница Дельты, — Альфа очень любовно принял в объятия Гурку. — А также Гурка — мой теперешний любовник, — добавил Николас. — Угу. — Виктор обратил внимание, что о нём говорят в двух возможных родах. — А какого ты гендера? — Я — трансгендер, — Гурка разорвал поцелуй и объятия Альфы, после чего полез к Виктору. — То есть ты мальчик, но тебе кажется, что ты девочка? — Виктор разорвал с ним поцелуй. — Не совсем. Я ощущаю себя то мужчиной, то женщиной, потому меняю пол — в зависимости от ощущений. Я могу полностью сменить пол с помощью магии и технологии, — пояснил сейчас Гурка, находясь в объятиях с Виктором. — Дельта больше любит спать с Гуркой, когда он — женщина, а я — когда он мужчина, — пояснил Альфа, продолжая сейчас со своей стороны ласкать смуглого индийца. — А какого пола ты был при рождении? — спросил Виктор. — Не помню, мне было совсем мало лет, когда я начал менять пол. Я обычно меняю пол не реже четырёх раз в год. Виктор моргнул, ему потребовалось несколько секунд осмыслить. — О`кей, понял. Я даже не хочу спрашивать, что думали твои родители. — Я был не только мужчиной и женщиной, я был гермафродитом, я был человеком без гениталий — у которого всё выходит через анус, — вот что ответил Гурка. — А кем тебе больше заходит быть? — подумал спросить Виктор. — Мальчиком. Вся группа Бастер-легиона посмеялась. — А с кем тебе больше нравится спасть? — С девочками. — Угу… почти что нормальный человек… Виктор дальше поцеловал уж в губы этого субъекта. — Выебу тебя, если поднимешь мой хер. — Хорошо, — Гурка взялся делать минет Виктору — предварительно ствол последнего как следует вытерли влажной, пахнущей салфеткой. — Раз мой любовник в деле, то я тоже не буду стоять в стороне, — Николас избавился от одежды тем же волшебным образом. Виктор сравнил его и Гурку — лично ему Николас пришёлся по душе больше. — Ты тоже по мальчикам? — спросил Виктор. — Не очень — я больше по девочкам, но трахаю женоподобных парней вроде Гурки или твоего Альфы. Я сейчас Альфу хочу. Ты мне, Виктор, не интересен. — А, ну ладно, — Виктор взглянул на остальную команду, попутно поглаживая Гурку по голове. Гурка сосал всё это время ему член. — Так, а у кого из вас какие предпочтения? Виктор спросил таким тоном, каким командиры спрашивают своих солдат. Касио это уловил: — Отвечать по порядку, — и первым ответил сам. — Я — натурал, с парнями, конечно, пробовал, но мне не понравилось. Предпочитаю женщин. — Я натурал, — ответил Гойя. — Могу трахнуть парня вроде Альфы, но люблю женщин, особенно облизывать им подмышки. — Аналогично! — отозвался Рой. Виктор пока успел взглядом как следует обойти ещё всё группу. Сейчас он понял, что из парней очень хочет трахнуться с Василе — остальные его не волнуют. Вита, Лу, Цитрон и Пасика ответили, что они в целом по мальчикам, но могут переспать с девочкой. Первая ещё добавила: — Мне нравятся мужские ножки. — Я бисексуалка, думаю, мне одинаково заходят мужчины и женщины, — ответила Нхан. — «Так, но если тут такие мусульмане, то с христианами мне тоже повезёт…» Виктору повезло: — Я люблю больше женщин, но могу заниматься любовью с мужчинами. В таком случае я предпочитаю полных мужчин, — сообщил Василе о своих вкусах, после чего кивнул в сторону полного рыжего еврея. — Я состою в браке с Картом. — Да — у нас с мужем похожие вкусы: я предпочитаю женщин, но люблю, когда мне парни прочищают задницу. — Вы в браке? Вы любите друг друга? — Виктор пожелал узнать об этом побольше, так как ему понравился блондин. — Да, я люблю Карта, — ответил Василе. — Да, я люблю Василе, — ответил Карт. Николас в этот момент уже брал Альфу, хлюпал у него внутри спермой Виктора, ранее сброшенной в эту задницу. — Виктор, а ты хочешь что-то поделать с Николасом? — поинтересовался тут Альфа. — Скажу сразу — я не хочу ни трахать твоего Виктора, не давать ему в зад, — предупредил Николас. — А дать мне в рот? — Виктор понял, что вариантов немного. Впрочем, давать трахать себя в зад этому Николасу он не хотел — Виктор желал если и иметь с ним дело, то чтобы трахать. — В рот? Ну, давай, — согласился Николас. — Давай, Ник, смени меня, — Гурка оторвался сейчас от члена Виктора. Эрекция там поднялась нормальная. С таким орудием наперевес Виктор выпрямился, нацелился на глотку Николаса. Русский для начала засосал этого цыганского красавца рот в рот, прочувствовал его язык своим языком как следует. Можно сказать, исследовал шахту для своей ракеты. После этого он взял его за виски. Николас открыл рот — получил туда большой член. — Эй, — Виктор взглянул на Гурку, — ты можешь облизывать мне зад? — Ум, давай, — согласился Гурка. — Да… В результате Виктор стоял, держал Николаса, имел его в рот, Гурка облизывал анус Виктора. Альфа порой двигался назад, чтобы наседать так на член Николаса, пока тот занят минетом. Такое положение дел вызвало всеобщее одобрение. Виктор заметил, что Николас что-то не того, однако уж очень нашему русскому попаданцу в этот хентай захотелось сейчас кончить. И Виктор потому придержал любовника за голову, пока не извергся. Николас принял себе в глотку русскую сперму, очень приятно туда ушедшую. Виктор ещё держал его, пока не кончил полностью. Когда он отпустил голову, Николас начал кашлять, морщится и вообще состроил такое лицо, словно сейчас употребил очень крепкую водку. Судя по тому, что он ничего не выплюнул, смуглый пижон проглотил сперму, либо ему пришлось это сделать. — Уф! — Виктор выдохнул. — Прости, если слишком сильно… Вокруг смеялись и всячески подогревали процесс. Николас пришёл в себя. — Ладно, ничего… — Ник, скажи, это было жёстко? — взглянул на него Гурка. — Весьма, — после этого Николас навалился плотнее на задницу Альфы. Виктор захотел теперь сосать у Гурки. Самому Гурке поручили сосать у Альфы. В результате Альфа кончил первым — он не возражал, чтобы Николас закончил. В результате Гурка сплюнул сперму Альфы. Виктор оторвал тогда рот от члена Гурки и положил трансгендера перед собой, чтобы поиметь. Ребята вокруг делали ставки на то, кто кончит сейчас первым. Николас со стоном извергся в Альфу, после чего рухнул на него, вот так цыган и фашист лежали после этого без движений, если не считать их частого дыхания. Друзья Николаса вокруг постоянно это комментировали, смеялись и озвучивали самые грязные пошлости. Виктор же в это время лежал на боку с Гуркой, когда имел этого фембоя, то дрочил ему член. В результате Гурка издал стон, Виктор почувствовал, как ему в руку плещется сперма. — Во-о-от, ты кончил. — Спасибо большое! — Гурка следом поблагодарил Виктора поцелуем. Николас и Альфа, наблюдая такое, тоже пришли в движение на обратной половине кровати. Арийский блондин и смуглый цыган (Виктор подумал, что Николас — потомок современных цыган) слились поцелуем, после чего Виктор решил поцеловать Николаса. Он взял его за руку и прильнул губами к его рту. После этого поцелуя Виктор с одобрением понаблюдал то, как Николас и Гурка поцеловались, а потом — Альфа и Гурка. В общем, когда все со всеми поцеловались, Николас взял руку за руку Гурку и они запрыгнули на свои летающие шары, там сидели голыми (не считая печатей на лбу, которые они предпочитали не снимать большую часть времени). Виктор и Альфа остались лежать на кровати и отдыхать от полового акта. Николас сказал, что это было жёстко, когда его поимели в глотку — Виктор по поводу этого только приятно улыбнулся и сделал себе заметку: трахнуть в глотку этого цыгана ещё раз было бы очень к месту. Гурка был всем доволен и нахваливал член Виктора. — Что теперь? — спросил Альфа. — Теперь, — Виктор уже определился в эти минуты. Он в первую очередь метил взглядом в Лу Сын. Эта азиатка — как он узнал, китаянка, происходила из региона исторического Китая — эта женщина внушала ему самое сильное влечение. Её глаза окрашены в тёмно-розовый по краям от лица, чёлка прямо над носом содержала в себе промежуток, позволяющий всем видеть печать на лбу и удобно снимать её. Брови были длинными и хорошо выраженными. — Лу Сын, я хочу тебя. Все посмотрели на неё. — Хорошо, — она отнеслась к этому весьма приветливо. — Ой, я тоже хотела! — заявила Пасика. Виктор сразу подумал о том, что поиметь эту блондинку один раз в рот и один раз во влагалище точно стоит. — Тогда тоже можешь присоединиться, — Альфа скептически смотрел на все эти заигрывания с женским полом, сейчас слез с кровати и встал босиком на коричневую траву, — такие девушки — без меня. Все начали смеяться, включая самого Виктора. — Альфа любит безгрудых девушек, — смеялся Гурка. — Будь я девушкой, он бы со мной… — Я тоже люблю девушек с не самой большой грудью, — поделился своими вкусами Николас. — У меня не самая большая грудь, — обратила на себя внимание Вита. — Тогда я могу трахнуть тебя, — взглянул на неё Альфа. Дальше белокожий арийский блондин и насыщенная шоколадом мулатка начали обсуждать свои дела, Виктор сейчас отстранился от их разговора, полностью уделяя внимание Лу и Пасике. Две обнажённые девушки сейчас оказались прямо перед ним. Виктор с большим удовольствием обнял сперва одну, потом — другую, глубоко засосался с ними по очереди. — Виктор, пожалуйста, оближи у них там всё подмышками и подколенками, — попросил Гойя. — Хорошо, — Виктор поднял руку Лу, обнаружил там совсем немного волос, провёл языком, провёл он им по шее. Виктор ловко перевернул девушку. Пока он облизывал под коленками китаянки, европеоидная блондинка рукой дрочила ему член и брала его за яйца. Гойя сейчас очень возбудился от всего это. — Я с краю, — желтокожий азиат сейчас тоже избавился от одежды (в том числе от очков) и приземлился со стоящим членом. — Хорошо, будешь помогать мне пялить девок! — Виктор сейчас взялся облизывать влагалище Лу. Гойя облизывал подмышками и подколенками у Пасики. Альфа пока стоял в стороне, Вита рядом с ним. По итогам куни Виктор лёг, а Лу накрыла его собой. О, каковы же эти светлые груди с тёмными сосками! Пока девушка скакала, Гойя попросил её поднять руку и предоставить возможность облизывать подмышку. Виктор пока попросил Пасику целовать себя в рот. Сексуальная блондинка произвела несколько поцелуев своими пышными губами, потом накрыла лицо Виктора своим самым нежным местом — между ног. Таким образом Виктор делал ей куни, Гойя совал член подмышку то одной девушке, то иной. Внезапно Виктор почувствовал, что два языка облизывают ему пятки. Вита была большой любительницей мужских ног, потому сподвигла Альфу облизывать подошвы Виктора. Виктор ничего не имел против, разве что ему было немного щекотно от влажных и тёплых языков. Виктор завёл Пасику хорошо, после чего попросил девушек поменяться. Пасика очутилась на его члене, а Лу сперва пососала язык, после чего накрыла лицо влагалищем и начала тереться. Гойя от всего этого завёлся достаточно, чтобы кончить в подмышку Пасике — волоски блондинки обдал фонтан светлых капель спермы. Гойя вернулся на шар, а его место заменил Рой. Когда Виктор снова увидел свет, то его глазам предстало такое зрелище — немного жуткий обладатель змеиных глаз и яйцевидного лица захватывал руками груди Пасики. Потом Виктор познакомился с его членом — Рой сунул свой ствол во влагалище Пасики, куда уже входил член Виктора. Пасика дальше припала грудью к груди Виктора, сосалась с ним, они обнимались. Вита до сих пор обрабатывала ртом Виктору пальцы ног. Лу взяла руку Виктору, подставила её к своему влагалищу — пальцы русского стимулировали китаянке гениталии. Всё это продолжалось до тех пор, пока Пасика не кончила. Как только это случилось, Виктор потребовал Лу занять её место: — Хватит тебе, губастая! Пасика влезла. — Я больше всех люблю Пасику! — прозвучал Рой. — Хочу стать ей мужем! Виктор дальше положил под себя Лу, наконец с большим удовольствием накрыл собой эту китаянку и заработал тазом. Он прямо аж хлопал при движении. Рой сейчас продолжал трахать Пасику, он положил её параллельно Лу, имел её в такой же позе как Виктор. Он особенно отдавал предпочтение пышным губам. Ребята вокруг начали спорить — кто кончит раньше. Виктор держал себя на руках, он хотел видеть как можно больше тело своей любовницы. Грудь, титьки, лицо, окрашенные глаза, губы, узкий разрез глаз — она под ним. — О-ооо-ох! — Лу кончила. Как только Виктор почувствовал сокращения влагалища, когда оно обильно облилось влагой, то он следом спустил. — Ва-ах! — Виктор обдал спермой внутренности. Он видел под собой девушку и смачно кончал, заливал пещеру своим кипятком. Рой также извергся, кончил в Пасику и накрыл её собой. Он вот так лежал на ней, Виктор же быстро поднялся, покинул членом влагалище, бегло бросил взгляд на Виту и Альфу. Вита сейчас оголилась, опиралась руками на кровать, Альфа позади чистил ей вагину. Вита попросила Виктора приложить ей к лицу свои подошвы. Виктор сделал это. Пошло какое-то время, Вита, чьё лицо постоянно было прижато к мужским ногам, звучно кончила. Альфа вынул член — уточнил, что кончать не стал. — Тут слишком много смачных мужчин, чтобы я тратил сперму на женщину. Что дальше сделал Виктор? Лу, Вита и Рой вернулись на шары, а Виктор придержал Пасику. Брюнет решил ещё раз познакомиться с пышными губами этой блондинки. — Отлично-отлично! — Виктор понял, что точно сможет выжать из себя ещё порцию спермы на этот атрибут своей любовницы. Русский встал на колени, опустил девушку на четвереньки, вставила ей за щёку. Северов держал рукой светлые волосы, разил членом прямиком это влажное, тёплое слизистая нутро — по ту сторону этих пышных губ. В результате Пасика получила заряд спермы себе за щёки, Виктор озвучил очень энергичный стон. Его гениталии слегка, даже приятно побаливали во время извержения. Горячая сперма залила Пасику, она убрала лицо, в отличие от Николаса, сплюнула эту сперму. Виктор довольно усмехнулся, после чего раскинул руки и ноги на кровати. — Я хочу спать. Он зевнул. Все начали смеяться. Гурка вернул одеяло. Виктор попросил Альфу лечь рядом. Магия вернула им дом, они вот так довольно отдыхали. Бастер-легионеры в это время разожгли костёр перед домом, протянули стержни с зефиром, жарили его и обсуждали произошедшее. Виктор и Альфа уснули вместе, после чего проснулись через короткое время. Организм полностью восстановился, оба почувствовали себя свежими. В доказательство этому страстные супруги ознаменовали своё пробуждение интимными ласками. В первом очень блондин и брюнет легли в позе 69, сосали члены друг другу, пока те не восстали. Тогда, видя свою эрекцию, Виктор встал с кровати. — Так, — он выглянул из дома, — я уже выспался и чувствую себя готовым продолжить наше знакомство! Нхан, Цитрон, Карт и Василе — не считая Касио. Среди них Виктора интересовал главным образом Василе — Карт был мужчиной совсем не в его вкусе, а Цитрон и Нхан хоть и были симпатичны, но в них он не увидел ничего особенно. Как показали дальнейшие события — Ивановичу суждено было очутиться в объятиях Северова последним. Нхан и Цитрон обменялись взглядами. — В таком случае, — Нахн спрыгнула с шара. — Наша очередь, — Цитрон тоже с него спрыгнула. Две девушки подошли к нему, одежда с них исчезла. Виктор переключил внимание с Василе на них — да, тут было на что посмотреть. Если у Нхан (как он потом узнала, она была уроженцем территорий Вьетнама) были просто хорошие женские черты, то Цитрон могла похвастаться мускулатурой. Бандану она не стала снимать даже сейчас. Виктор кивнул им, потом взял их за руки. — Виктор! — Касио тут не выдержал. Он подбежал в своём скафандре. — Да? — Мы нашли способ, который сможет создать условия, пригодные для жизни простого человека под крышей этого дома, — сообщила далее Нхан очень научным тоном, указывая на здание. — Теперь я могу чувствовать в оргии, — довольно сообщил Касио. — Хорошо, но сразу предупреждаю — ты очень сильно не в моём вкусе! — Виктор смотрел на это мужское лицо внутри скафандра и прямо испытывал отвращение. — Не бойся, Виктор, ты меня не интересуешь, но я очень сильно возбуждён всеми твоими подвигами, потому не могу стоять в стороне! Я буду помогать тебе трахать Нхан и Цитрон! — Ну, если так… Альфа, услышав такое, отошёл в сторону. — Виктор, я могу заняться твоим задом, пока они будут?.. — Да, хорошо, Альфа. Блондин пока уступил место, дрочил себе член и метил главным образом на ягодицы своего мужа. Как только Виктор очутился посреди постели, Нхан и Цитрон начали ласкать друг друга, а не его. При этом с большим увлечением. Девочки даже не обратили внимание на мужское тело рядом. Это позволило Альфа сосать Виктору член. — Они — любовницы? — спросил Виктор у Касио, когда этот безобразный комиссар вытащил своё обнажённое тело из скафандра. Нхан сейчас с большим вожделением уткнулась лицом в груди Цитрон, по очереди сосала ей женские титьки. — Да — Нхан любят мужественных девушек, потому между ними есть взаимные симпатии, — довольно сообщил Касио. — Я буду ласкать Цитрон, а вы займитесь нашими влагалищами, — только бросила им Нхан, оторвавшись от груди любовницы. — Угу, хорошо, как хочешь… — Но не бойся, — усмехнулась Цитрон, заключая в объятия свою любовницу, — мы немного развлечём тебя. Цитрон ещё пососала титьки Нхан, провела два раза языком между её грудей. Дальше обе девушки, кратко посмеявшись с озорством, взялись почти синхронно целоваться с Виктором, гладить ему плечи. Трибады провели языками по его шее, потом сосали мужские титьки, потом поцеловали пупок, потом Альфа был вынуждены им с долей неохоты уступить член своего мужа. Альфа, оставшись без члена, обратил внимание на член Касио. Пока он делал ему минет рядом с кроватью, Нхан, поправляя свои волосы, и Цитрон совместно провели языками по торчащему русскому члену, чьи вены очень хорошо просматривались; потом они по очереди взяли его в рот. Нхан не прекращала при этом машинально поправлять свои волосы. Цитрон, пока она, например, поглощала член полностью, водила своим язычком по мошонке. Виктор кое о чем подумал: — Вы можете облизывать мне попку? — Да, — Нхан оставила его член, чтобы сказать ему об этом, — я могу — только не заставляй меня засовывать язык. Цитрон промолчала — очевидно, она была не готова на это. Виктор следом встал на колени посреди кровати, Нхан очутилась за ним, гладила ему руками грудь и немного массировать спину. Цитрон в это время продолжала облизывать член. Дальше Нхан опустилась ниже, раздвинула ягодицы и взялась водить языком по анусу Виктора. Цитрон в это время полностью приняла в рот его дубину. Виктор гладил ей голову. Альфа всё это время сосал у Касио, во время чего этот безобразный любовник издавал пошлые звуки. Дальше Нхан и Цитрон быстро договорились поступить следующим образом — Альфа оторвался от члена Касио, чтобы озвучить следующее предложение. В результате они легло все вот так легли: Нхан и Цитрон на боку лицом друг к другу, друга друга они постоянно поглаживают рукой. Виктор с боку прочищает Нхан, Касио — Цитрон, а Альфа стоит с угла кровати и, воткнув член в попу Виктора, исполняет супружеский долг. Обе девушки при этом поднимали по одной ноге. Вот так происходило, пока Касио не вынул член из Цитрон. — Так, — обратился он к обществу, — я, конечно, натурал, но предпочитаю кончать в того, в кого я меньше всего кончал. Так как в своих девок я кончал уже черт знает сколько, я сейчас хочу кончить в Альфу. Иди сюда, Альфа. Виктор где-то сейчас почувствовал, что готов кончить в Нхан. Цитрон тогда с помощью магии призвала двойной искусственный половой член-вибратор. Один его конец очутился у неё, Нхан накрыла её, член Виктора очутился в одном месте с концом искусственного члена. В результате Виктор трахал Нхан, когда Нхан накрыла собой Цитрон, упивалась поцелуями с ней. Одновременно с тем Альфа сейчас очутился раком под Касио. Последний наклонился, чтобы пару раз облизать шею белобрысому красавцу. Такое сочетание уродства и красоты составило потрясающий контраст. — У-у-х! — Виктор сейчас кончил внутрь Нхан. Касио в этот момент раскрыл свои пухлые, безобразные губы, как лягушка которая желала выстрелить языком. Он кончил в Альфу. Дальше Виктор сделал так — выяснилось, что призванный с помощью магии искусственный половой член с двумя концами очень хорошо гнётся. Потому Нхан легла на спину, Цитрон — спиной ей на грудь, девушек сейчас соединял тот искусственный инструмент. Виктор руками стимулировал груди Цитрон с одной стороны, с другой Альфа сунул член во влагалище Цитрон. Благодаря своей мускулистости, эта девушка в достаточной степени походила на мужчину, чтобы заставить фашиста сбросить в неё свой влажный заряд. При этом член Альфы достаточно хорошо разогрел клитор, чтобы Цитрон кончала очень звучно. Лицо её покрылось обильной краской, когда Виктор постоянно стимулировал ей пальцами груди, а Нхан руками гладила ей пупок и целовала в плечо и в шею. Все сейчас отдохнули и девушки, держась за руки, вышли из дома. Сейчас его развеивать никто не стал. Очевидно, ребята снаружи могли свободно наблюдать за тем, что происходит внутри. В свою очередь с внешней стороны такой дом создавал определённую интимную атмосферу. Поэтому ни Виктор, ни Альфа не спешили от него избавляться. Касио пока задержался на постели вместе с ними. — Слушайте, Касио, без обид, но ты не думал исправить свою внешность с помощью магии или технологии, которыми в вашем веке может пользоваться любой ребёнок? — спросил Виктор, пользуясь этим моментом. — Я не хочу менять свою внешность — меня она вполне устраивает. — Касио покачал головой. — Раньше я был могущественным пневматиком, я хотел, чтобы девушки спали со мной за это. Я не хочу, чтобы они велись на мою смазливую мордашку. Потому что это только внешность. Я хочу, чтобы они велись на мой статус. Сейчас у меня уже нет сил, но за мои былые заслуги девушки обожают меня. Во всяком случае у меня нет никаких проблем лечь с ними. Они вдохновлены моими успехами в прошлом. А больше я ничего не хочу. — Хм, интересно… Виктор над этим подумал. В следующий важный для нас момент сюда заглянул Картоффель «Карт» Патата. Ещё раз: что он собой представлял? Полный мужчина, носивший нечто вроде комбинезона, с широкими штанинами до колен. Лицо, таки да, отдавало чем-то еврейским. Брови — изогнутые, низ лица — полина круга, голова — немного как ведро. Волосы — кучерявые, рыжие. Кажется, в качестве украшения (или части техномагического оборудования) он носил какую-то прилепленную ко лбу линию — она шла от волос до волос, внизу огибала печать над носом. Глаза небольшие, низко посаженные, нос короткий. Лицо — немного волнительное, но в целом уверенное. Виктор быстро вспомнил, каких он сексуальных предпочтений, и догадался, чего этому потомку Авраама нужно. — Виктор, я хочу тебя попросить. — Ну-ну… Карт Патата. — Я хочу, чтобы ты пялил меня в зад. Я наблюдал за тобой, мне очень приглянулись габариты твоего члена. — Ха-ха! Ладно, хорошо, о’кей. Я это сделаю, но при условии, что… — Мой муж будет твоим следующим любовником? — Да. — Василе согласен. — Гм, хорошо. Виктор решил это сделать. — Если тебе не совсем по нраву моя внешность, — Карт растворил в белизне Гнозиса свою одежду, — ты можешь просто закрыть глаза… Виктор лежал рядом с Альфой. Упитанный еврей забрался. — Альфа, — Виктор решил уж оказать максимально возможное радушие, — простимулируй его как-нибудь. Белокурый ариец усмехнулся. Он пока любовно массировал плечо мужа. Сам Виктор обратил внимание на то, что инструмент, который болтается под животом Карта, очень далеко неплох по размеру. Карт начал с того, что занял позицию на кровати. Альфа принялся сосать у него член, завёл пухляка, потому взялся сосать Виктору, завёл и его. Блондин дальше использовал свой язык, чтобы смочить задний проход Карта. После чего рука женственного мужеложца вставила орган брюнета в задний проход рыжего. — Хотел мой русский хуй? Ну, получай, получай его, сука!.. — Отлично! Отличный у тебя хуй Пожалуйста, щипай меня! Виктор ущипнул ягодицы. Поначалу хотел щипать не сильно, но потом продолжил уже побольнее. — О-ох, о, да! Да! — последний был очень доволен этим. — Да, вот так! Кончи! Кончи в меня, умоляю! Упитанный еврей прямо-таки тонул в экстазе, когда мощный фаллос ритмично выжимал ему семя из простаты. — Хе-хе, как он балдеет, а?! Прямо как я! — посмеялся тут Альфа, находясь рядом с мужем. Пальчики блондина щипали жопу рыжему куда как больше чувствительно. Даже красные следы оставались. Карт даже попросил прекратить. — Хм, Виктор, я думаю, тебе сейчас будет к лицу вот это… Тогда белокурая арийская бестия проворно заняла новую позицию и подставила к лицу мужа свои белые ягодицы! — Бля, ну и подарочек мне! — Северов фыркнул. — Ну, давай, давай, — слова Виктора уходили в дырочку Альфы между ягодицами. Да, Виктор одновременно и имел Карта, и целовал или попросту втыкался лицом о ягодицы Альфы. — Альфа, — и хотя Виктора, несомненно, очень возбуждала задница мужа, он решил сейчас поменять её на другой предмет, — я хочу, чтобы ты меня целовал. Альфа развернулся — брюнет чмокал возлюбленного какое-то время. Виктор прочувствовал как следует жопу Карта, которую он потихоньку дальше щипал, понял, что внутри она очень даже неплоха. Очень свободная, по-своему это тоже приятно. Все прочие сейчас с интересом глядели за тем, что происходит. Особенно, кажется, Василе, которого взволновало то, как его пухлого мужа во так берут. — Виктор, щипай! Кончи, кончи в меня, пожалуйста! — умолял Карт, чьё лицо сейчас очень плотно залилось краской. — Эх! Ну хорошо!.. Альф, — Виктор подумал, попутно щипая задницу, которую он непрерывно брал, — войди в меня. И можешь тоже пощипать меня. — Как прикажешь! — Альфа мигом осадил мужа с тылу. В результате Виктор имел Карта, а за высокой спиной русского долбильщиком работал более низкий блондин. Щипки по заднице Виктора очень разнообразили ощущения, в первую очередь благодаря тому, что Альфа был талантливым палачом. Каждый его щипок отдавал в сознание острой болью. Рыжий толстый еврей впереди очень звучно стонал, призывал залить себе кишки. Виктор попросил остановить щипки. Он чувствовал, как под натиском члена Альфы его простата вся, можно сказать, натягивается, готовится кончить… Виктор вслушивался вместе с тем в свой член, в то, как он вбивает его в жар этого человека. — О-о-ох-ах-аа! — в какой-то момент Виктор почувствовал взрыв, внутри плоть пришла в движение, он брызгал телесной жидкостью. Экстаз закономерно всё там обхватил. Виктор балдел, ему особенно понравилось, что Альфа сзади не остановился: как только из нутра полетела первая капля, блондин за спиной продолжал засаживать, что называется, по самые яйца. Виктор продолжал бросать капли спермы, он очень хорошо сейчас кончал, хотя перед ним был парень вовсе не в его вкусе. Под конец постоянные движения Альфы из удовольствия всё же перешли в боль, потому Виктор приказал остановиться. — Займись дальше им, — Виктор поспешил сейчас вытащить свой член из нутра Карта. — Пожалуйста, не надо! — пухлый рыжий еврей немедленно запротестовал. — Пожалуйста, дай мне кончить! Карт в этом моменте продолжал себе очень отчаянно дрочить. — Хорошо, Альфа, помоги ему! Виктор продолжил двигаться членом, он чувствовал, как гоняет головкой свою горячую сперму внутри кишки. Попутно Виктор щипал бёдра, бока и ягодицы. Карт просил не прекращать это. Альфа в этот момент начал целовать Карт, щипать ему сиськи, потом дрочил ему… В результате Карт очень звучно извергся в руку Альфе. Виктор уловил, что сейчас нужно двигаться особенно сильно. Когда он сейчас месил глину, то заставил Карта стонать ещё громче. Одновременно пальцы Северова до боли сдавили кожу Пататы. — Спасибо! Спасибо! — жирный еврюга прямо изошëлся экстазом в момент выбросов спермы и вот таких вот щипков. Белокурый ариец очень довольно оторвал руку от его члена, показал, сколько много спермы белеет между пальцами. Виктор покинул потроха, озаботился сейчас тем, чтобы очистить свой ствол. — Пожалуй, — Виктор взглянул далее в очень красное лицо Карта. Получил от него поцелуй. Виктор чувствовал, что мужчина не его, но он счёл Карта по-своему симпатичным, так что никакого отторжения не уловил. Виктор даже с забавным выражением лица хлопнул по ягодице Карта, на что тот попросил ещё раз ущипнуть. В этот момент сюда прилетел Василе — этот белокурый ариец восседал на своём летающем механическом шаре. Нижняя часть лица скрыта, но очень живые глаза давали понять — Василе очень заинтересован в Викторе. — Ну привет. У тебя какой-то шрам на лице? — Э, нет, мне просто нравится так носить, — Василе обнажил лицо. — Прости, что не сразу снял — возможно, это не вежливо. Нет, не было никакого шрама — очень хорошее красивое лицо, без признаков растительности, прямо как с плаката Третьего Рейха. Очень хорошо выделялись брови. Разве что в профиле носик показался маловатым. Никаких некрасивых родинок на лице. Волосы — ещё белобрысые, очень светлые, прямо как у Альфы. Глаза — голубые, очень светлые. Опять же, особенно хорошо этому лицу идёт чуб этих волос, даже не чуб, а хохолок, длинный. Виктору сразу захотелось поцеловать этого красавца. — Мне понравилось, как ты удовлетворил моего мужа, Виктор, — очень вдумчиво и даже нежно заговорил Василе. — Так что я думаю, мы теперь можем провести время друг с другом, — сделал он верный вывод. Белизна проступила у него на лбу. Одежда исчезла — за исключением крестика на груди. Виктор весь оказался заворожён. Что за тело! Совершенно точно он видел перед собой мужчину с плаката Третьего Рейха! Очень хорошее тело, что самое главное, с минимумом растительности. Особенно Виктору понравилась тонкая светлая кожа, на которой волоски если были, то мягкие. — Василе, прямо тебе скажу, что ты мне очень нравишься, — Виктор почувствовал, как в приятном предвкушении забилось сердце в груди. Он обнял следом Василе, губы впивались в губы, мужчины крепко обнимались посреди кровати, два голых тела очень плотно сливались. Жар охватывал Виктора, весь рассудок захватил его новый любовник. Да, самое вкусное оказалось напоследок, на десерт. — Спасибо, я рад, что нравлюсь тебе, — Василе дарил ему сильное чувство счастья. И это парень, которого он впервые встретил! Сейчас Виктор забыл про своего возлюбленного, не обращал внимание на Альфу. Кажется, Альфа сейчас занят чем-то другим. — А я тебе? — Ты вполне себе ничего мужчина — правда, — Василе в это момент схватился за живот Виктора, — мне нравятся парням потолще. Они оба посмеялись. Члены у наших героев, естественно, налились кровью и сейчас вскочили. Виктор почувствовал такую страсть, словно он сейчас не занимался сексом. Он, однако, решил не кидаться с головой в это. Василе — интересный любовник. Нужно с ним предварительно поговорить. В этот момент Виктор обратил внимание на крестик. — Прости, ты же верующий? Разве тебе можно заниматься таким? Василе хлопнул глазами, стараясь осмыслить вопрос и ответ. — А, в твои времена Церковь осуждала геев, потому, возможно, тебя это удивляет. Но в мои времена прогресс взял своё, так что Церковь больше не осуждает однополые отношения. — Э-эм, — Виктор моргнул, — а как же Библия? Разве в Библии не написано?.. Василе в этот момент резко занял более удобное положение для того, чтобы что-то говорить и рассказывать: — Знаешь, религиозные идеи, как и всякие идеи, исходили не от дураков. Религия, как и наука, непрерывно развивалась. Павел из Тарса не похож на Эразма Роттердамского, а тот — на Клайва Льюиса. И то, Виктор, что мы в твои времена называли «христианством», включает в себя их коллективный опыт, их напряжённое и продуктивное мышление, их озарения. Те, в твоё время, кто не желали и просто не мог ничего добавить к тому, что у них было — так называемые «ортодоксы», они просто дураки. Понимаешь, нельзя быть «ортодоксом», не будучи отчасти еретиком. Потому что то, что сегодня составляет ортодоксальное религиозное учение, вчера создавали люди с острым умом, живым воображением и беспокойной совестью. И если ты сегодня без каких-то возражений, переосмыслений и поправок принимаешь то, что было сказано вчера, то это само по себе значит, что ты похож не на людей, от которых ты воспринял свою «ортодоксию», а на совсем других людей — на тех, которые вчера сегодняшних основателей религиозной ортодоксии не понимали, обвиняли в вольнодумстве и нередко просто ненавидели. — Да, я понимаю, что ты хочешь сказать, — Виктор вспомнил несчастного Павла, его также впечатлила подобная сугубо интеллектуальная возможность связать грамотные мысли. — Мы можем продолжить, если ты хочешь, — Василе был в высшей степени не только набожен, но и учтив. Он и Виктор в этот момент обратили внимание на то, что Альфа и Карт сосутся подле кровати. Изящный невысокий белокурый ариец сейчас смог очень живо руками и оральными ласками возвести фаллос пухлому рыжему еврею. — Вставь в меня без смазки, — Альфа повернулся тылом к Карту, как только убедился, что этот фаллос перед жопой торчит, налитый кровью. — Точно? Без смазки? — Карт надавил на жопу, которая его соблазняла, на дырку, между ягодицами. — Да, я сейчас хочу почувствовать это так… А-а-а! Карту пришлось с силой надавить, член прорвался в отверстие. Виктор в этот момент посмотрел снова на Василе. — Ладно, давай перейдёт к… — мужчины снова начали целоваться. — Я тебе какая позиция больше нравится? — Активная, — Василе рукой гладил Виктора. — Хорошо, я отдамся тебе, — Северов продолжал поцелуи. — Сперва я пройдусь по всему твоему телу, посмотрю его как следует. Наблюдатели активно шутили и комментировали по этому поводу. Виктор поцеловал Василе в титьки, в пупок. Гениталии пока оставил, потому как не уделял им внимание как таковым — он обычно ласкал их только для того, чтобы делать приятно партнёру. Сейчас Виктор хотел больше осмотреть Василе. Он поцеловал его лучше в бёдра, ему нравилось, что по своим пропорциям Василе как он сам, то есть как идеал Третьего Рейха. Виктор перевернул его на живот, посмотрел что там сзади. Ягодицы выбриты. — Твой муж не любит волосы на задницы? — Я тоже их не люблю. Виктор взглянул на Альфу, которого сейчас имеет Карт — без смазки. Чувствуется, что Альфе больно, но ему это нравится. Виктор сейчас начал целовать лопатки Василе, потом поцеловал ему шею, руками гладил живот. Василе отвечал тем, что нежно брался руками за руки Виктора у себя на груди, гладил их. В этот момент Альфа зубами впился в пятку Виктора. — А-а-а! Бляяя! Альфа, что за хуйня ебаная?! Виктор прямо вырвал ногу из зубов Альфы. — Прости, я хочу сейчас кусать. — Бля! — Виктор решил расположить ноги так, чтобы Альфа с той позы их не укусил. Он успел заметить, что на пятке остались следы зубов Альфы. — Бля, как кусал-то… В следующий момент Виктор обратил внимание на волоски на ногах Василе, они тянулись тонкими, светлыми волосинками от щиколоток. — Ладно, — Виктор полностью уже оценил обнажённое мужское тело перед собой и решил, что оно превосходно, — давай состыковаться. — Давай, — Василе приподнялся, обхватил вдруг его руками, начал часто целоваться. Виктор дал ему сосать язык. Кончики пальцев блондина впились в титьки Северова, потому рука Василе гладила шею. Виктор отвечал тем же, старалась массировать шею, приложил ладонь к гладкой щеке любовника. В следующий момент Виктор заметил движение Альфы — золотые рожки этого инкуба сейчас напоминали две раскалённые лампочки. Виктор захотел предупредить Василе, но ариец на свою беду плотно засосал язык Виктора. — Ва-ааа! — вопль Василе в следующий момент прямо ворвался в глотку Виктора. О, как это было! Как глаза раскрылись от боли пониже спины! Аж белизна Гнозиса проступила во лбу! Оба русских в этот момент обернулись. — Ай! — Карт прямо впился ногтями в ягодицы Альфы, чтобы удержать эту белокурую арийскую бестию. — Ха-ах! — Альфа оторвал зубы от ягодицы Василе. Виктор взглянул туда, увидел следы от зубов Альфы на ягодице вверху, там аж выступило немного крови. — Так, Альфа! — Виктор указал на механический шар. Карт следом занял его, голый, полный, рыжий любовник теперь сидел там. Альфа очутился на его члене, торс держал прямо. Ноги его отведены назад. Член был хорошо виден, было очень хорошо видно, как фаллос Карта долбится в дырку ниже яиц Альфы и между его бёдрами. Взгляд Альфы полон страсти, полон животного желания. Виктор и Василе какое-то время полюбовались этим. — Так, как ты хочешь? — спросил Северов. — Я хочу видеть твоё лицо, — взглянул на него блондин. — И я твоё, — Виктор со счастливым предвкушением откинулся на спину, поднял свои ноги, согнул колени. Русский смазал, вставил в дырку русского. Василе руками захватил ноги любовника. Виктор положил их ему на плечи. Член Виктора налит кровью, было видно, как он торчит к пупку. Василе трахал. Блондин взялся руками за щиколотки брюнета. Василе целовал мужские подошвы, то одну, то другую. — Любишь ножки? — счастливо улыбнулся Северов. Он наслаждался сейчас тем, как толчки такого красивого парня чесали, стимулировали ему нутро. После такого количества пережитых оргазмов оно не так сильно отзывалось, но всё равно было очень приятно, когда туда проникали толчки хорошего мужского инструмента. Это всегда приятно. Впрочем, Виктор не возбудился, не будь перед его взором такого красивого парня, такой хорошей мужской груди, такого сексуального мужского лица. — Да, я люблю немного ноги, — Василе прервался на этот ответ, когда раздавал поцелуи подошвами. — О, ну тогда возьми их, — Виктор направил свои ноги в лицо Василе, выдавил подошвы ему в лицо. — Наслаждайся, — Виктор счастливо глядел на всё это, — ах, ах! Он начал стонать от того, как его берут. В этот момент прозвучал крик Альфы. Русские повернули головы, посмотри на то, как извергается светлая сперма этого блондина, насаженного на еврейское дуло. Альфа спал. — Держи, его чтобы не кусал! — предупредил Виктор. — Угу. Альфа в этот момент просто взялся и схватил ртом член Карта. Рыжий и полный парень далее в сторонке имел в глотку невысокого блондина, впивался пальцами в его мягкие волосы, совершал толчки ему в глотку. Альфа покорно находился на коленях. Василе далее прекратил целовать подошвы, он сейчас продолжил какое-то время держать торс прямо, глядеть глаза в глаза любовнику и совершать движения. Виктор высоко задирал ноги. По ходу этого процесс русские одновременно по взгляду взялись за руки, сжали пыльцы. Крестик Василе болтался перед его сосками, перед этой сексуальной грудью. Какие красивые, сексуальные светло-голубые глаза! А эти выразительные брови! Вот так, держась за ручки, он продолжали. Пока Василе не пожелал продвинуться ещё больше. Они заняли миссионерскую позу. Василе водил языком по шее Виктора, бойцы личного фронта продолжали держаться за руку. Несколько поцелуев, после чего лицо католика очутилось у плеча попаданца. Василе чаще и чаще теперь двигался. Виктор держал за руку. Он повернул голову в сторону, увидел, как кончил Карт — в глотку Альфы. Виктор хорошо ощущал горячее дыхание Василе, слушал его стоны… Дальше Виктору очень понравилось, как ему внутрь впрыскивается горячая мужская сперма. Виктор сильнее сжал пальцами пальцы Василе. Он ответил тем же. Оба русских вот так крепко сплетались пальцами, пока извергалась и принималась сперма. Дальше они обменялись ещё каким-то количеством поцелуев. После чего просто замерли, какое-то время они лежали. Василе лежал на плече Виктора. В этот момент Карт и Альфа сели на кровать, тоже переводили дух. И Виктор захотел закончить всё. — Давай, — Василе попросил Карта лечь на кровать. Пухлый рыжий лёг на спину, белокурый ариец с голубыми глазами обхватил своего мужа, прижал лицо ему в торс. Можно сказать, закопался физиономией в этот жир. Виктор предоставил Альфе облизывать зад, в это время брюнет сам покрывал поцелуями ягодицы Василе. Как всегда Альфа старался впиваться в самый сральник. Совать язык в зад Виктор совсем не желал, но вот чмокать поцелуйчиками такие замечательные ягодицы, такие светлые и красивые он очень хотел. Всё это приятно томило его перед вхождением в них. Далее Виктор выпрямил торс, с большим удовольствием похлопал головкой члена по этим светлым ягодицам. — Очень круто, готовься… Виктор совершил вхождение в Василе. Головка уверено надавила на дырочку, прошла для вхождения. — Есть пробитие! — он чувствует себя уже внутри. Начинает двигаться. — Ты как? — Нормально, давай, — Василе в этот момент целовал полный живот своего мужа. Полные парни, как мы помним, служили фетишем для Василе. Виктор усиленно совершает движение, атакует это чудесное седалище, ощущает его пространство. Нормальное, не слишком широкая, не слишком узкая, но особенное возбуждение вызывает вид ягодиц — если на них постоянно смотреть, то ощущение внутри становится ещё более суперским! — Ещё одно пробитие! — Альфа тоже выпрямился и воткнул в кишки Виктора. Вот так содомиты совершали акт. Виктор был рад, что оставил такое чудесное седалище себе на десерт. После всех оргазмов только такой чудесный зад такого чудесного парня мог исторгнуть телесную жидкость. Альфа хлюпал спермой Василе позади, внутри. Виктор имел, пока через некоторое время не почувствовал… вот — всё! Внутри Василе был столь же хорошо, как и снаружи. О-о, светлые ягодицы! — О-ах! Виктор открыл рот, сперма вырывалась из него, внутри всё сокращалось, было очень приятно, когда член Альфы давит на простату в такие моменты. Жопа впереди приняла в себя порцию боезаряда. О, какая крутая жопа! Какая светлая, какая аппетитная! Несмотря на то, что попаданец совершил много оргазмов перед этим, этот чувствовался как очень приятный. То, что плоть накануне выбросила капель так много, вообще служило только дополнительным поводом для такого блаженства. Виктору нравилось, что у него там так всё тянет. — У-ух-х… Братство пневматиков облачилось в свою униформу. Нагой Виктор на их глазах снаружи дома принял освежающий душ — Альфа открыл над муженьком портал и пролил ледяную струю. — У-х! — Виктор обхватил себя. — Хо-олодно! Гурка и Пасика прозвучали смехом — эти пневматики напоминали Виктору каких-то школьников или студентов. Лу, Нхан и Цитрон просто мягко улыбалась. Карт читал что-то с голограммы, Гойя и Николас разглядывали этот текст с боков. Эмоции Василе сложно было прочитать за воротником. Касио, Рой и Вита что-то обсуждали. — Тебя согреть? — предложил Альфа. Белокурый красавец сейчас облачился в свою повседневную одежду — в свой наряд. — Да, — взглянул на него Северов. Блондин полыхнул сперва руками, после чего распространил с них жаркую ауру. Виктор полностью высох меньше, чем за десять секунд. Разве что кожа осталась слегка влажной от витающего вокруг пара. Он вышел из него, взялся за трусы и в первую очередь озаботился тем, что прикрыл своей срам. Гурка и Пасика пневматики сразу же попросили его это не делать. — Так, студенты, — Виктор взглянул на Братство, — сперва я хочу узнать, что вы можете. Мы с вами сражались, когда я был одержим тем ебучим надмозгом. Теперь я хочу сознательно с вами сразиться. Николас, Гойя, Касио обменялись взглядами. Где-то в их сторону посмотрели все остальные. — Хорошо, я буду первым, — Николас вышел с катаной, она материализовалась в его руке, как только он снял со лба печать. Виктор выступил без какого-либо оружия, кроме кулаков. Все взирали с ожиданием и живым интересом. У Гурки особенно блестели глаза. — Короче — ваша задача сорвать с меня эти трусы, — Виктор указал на них. Это были обычные тёмные трусы. Из-за этого Гурка и Пасика особенно заржали, их смех все остальные поддержали просто улыбками. — Хорошо, — Николас принял стойку с этой катаной. После чего вскинул её, она исчезла, улетев очень высоко. Виктор взглянул в небо — с него теперь сыпался целый дождь этих катан! — Твою!.. — Виктор вложил метафизическую волю в ауру уклонения. Все катаны вонзились в землю вокруг него. Николас после этого бросился к нему, схватил одну. Виктор выхватил из земли ближайшее такое оружие. — «А, ну да!..» — подумал Виктор, когда катана просто растворилась в воздухе при попытке скрестить её с катаной противника. — «Это же часть его магии…» Виктор хлопнул в ладоши, он заключил между ними катану Николаса. Ромалэ задвигался, вместе с напряжением на его смуглом лице очень чётко проявилась белизна Гнозиса. Виктор с холодной энергией в глазах просто стоял и держал эту катану. Николаса отбросило, легонько правда. Он взглянул на свою катану, на обломок точнее. Потом схватил ещё две. Виктор уклонился, Николас звучно разрезал воздух. Следующая попытка привела к отклонению: Виктор сам не двинулся, заставил лезвия пройти очень близко от себя. Потом резко топнул, сейсмическая волна вибрацией прошла через ноги. Он задрожал и оказался дезориентирован — Виктор кулаком попал по плоской стороне одного клинка, разбил его кулаком. Потом уже ногой поступил так с другим — тоже попал большим пальцем по плоскости, разбил меч. Металлические обломки сразу же исчезали, даже не успев упасть. — Виктор! — вдруг выкрикнул Альфа. — Снизу! Виктор в следующий момент почувствовал, как стальные зубы впились в пятку. — Ааааай! Бляяя! Николас обнажила улыбку. Виктор подпрыгнул на одной ноге, начал махать второй, пытаясь сбить с неё… пиранью, которая состояла из гибкого металла. — Ха-ха! — Николас коснулся лба, теперь все катаны вокруг превратились в металлических пираний, некоторые из которых прошли сквозь твёрдую материю, чтобы плыть в земле, как в воде. Виктор к тому моменту отбросил пиранью в самого Николаса. Она перешла в призрачную форму, когда пролетела сквозь его тело. — Ну и ну! — Виктор нос к носу встретился со стаей зубастых пираний. — Бля! Прокусить Виктора они не могли, зато сделать больно — вполне. — Виктор, — передал Альфа, — эти паразиты высасывают из тебя энергию и становятся сильнее! Виктор сконцентрировался. Пираньи летели на него. Он очень быстро врезался в морду каждого — кулаком попали в одну, отбросил её, он сокрушила ту, которая летела за ней. Таким образом Виктору потребовалось меньше атак, чем количество этих пираний. При этом он не забывал, что какие-то движутся под землёй. Виктор прыгал, как только чувствовал, что его кусают за пятки. Одна захотела укусить за резинку трусов, но не смогла угнаться. Виктор почувствовал, что вспотел, когда приземлился после того, как расправился во всеми. — Давайте не будем напрягаться, — Виктор прочитал в глазах Николаса, как он не рад поражению, потому русский пока просто демонстративно раскрыл ладони. Он постарался расслабить ситуацию. — Следущий. — Хорошо, — Николас всё равно почувствовал себя довольным из-за того, что заставил Виктора попотеть. — Теперь я, — Гойя вылетел верхом на шаре, спрыгнул с него перед Виктором. Азиат-очкарик вскинул руку, раскрыл пальцы: — Buster Bomber! Ослепительный белый луч, Виктор встретил его руками, закрыл лицо, напряг плечи… Натиск энергии бушевал недолго. Когда он спал — Виктор совершенно не пострадал визуально, Гойя призвал меч-пушку, очень плотную. Выстрел орудия, Виктор уклонился — позади как рванула гранта. Виктор следом выставил руку, поймал в неё попадание. Ощущение, словно граната рванула прямо перед лицом. Гойя, поняв, что этот дальний бой не работает, энергично побежал в близь. Виктор остановил руками его оружие. И следом же поднял — выстрел пролетел прямо перед лицом, аж растрепал волосы. Виктор стиснул зубы, выполнил движение ногой, пальцами выбил землю. Метафизическая воля занесла её в глаза Гойи, аж сбила очки. Виктор, пользуясь промедлением, выхватил ключевое орудие. Гойя свалился на попу. Гурка засмеялся. — Ну ты силён! — взглянул на него азиат. — А то: я из NERV, — Виктор с улыбкой протянул руку. Азиат вернул очки на глаза. Похоже, Гойя ничего больше не мог, после утраты своего ключевого вооружения. Гойя спокойно принял руку, поднялся на ноги. — Го, ну ты слил! Ну ты слил, ха-ха! — Гурка потешался над ним. — Эй, персона без точного гендера, почему бы тебе не прийти и не навалять мне, а? — вызвал Виктор. — Я? Я — парень. Хорошо, — Гурка спрыгнул со своего летающего шара. — Хорошо… Он убрал печать, Гнозис заставил появиться в разных местах тела небольшие металлические элементы, похожие на крылья космического истребителя из «Звёздных войн». После этого Гурка исчез. Виктор моргнул. И почувствовал, что его трусы тянут. — Ах ты! — Виктор махнул рукой. Гурка точно мелькнул за плечом. Виктор схватил воздух. Гурка появился теперь перед глазами. Попадание крылом заставило Виктора почувствовать удар в челюсть. — Эх! В ответ Виктор только кулаком пробил воздух. Гурка появился сбоку. Виктор повернул туда. Гурка пропал. — Телепортация, да?! — Виктор сконцентрировался. — А если так? Он развернул зону, где невозможна телепортация. Гурка, с очень довольной улыбкой, остановился перед ним. Виктор рванул к нему. Гурка пропал, во время бега заехал Виктору крылом по бедру. Русский споткнулся, смуглокожий Гермес врезал пинком под зад. Виктор проехал лицом по коричневой траве, на несколько секунд замер на животе. — Ва-ха-ха-ха! Виктор встал, обернулся, одновременно стирая рукой землю с подбородка. Гурка прыгал перед ним. — Это не телепортация, а суперскорость, — пояснил Альфа. — Я уже понял, — Виктор поднялся на ноги. — «Я не могу реагировать на его движения глазами. Надо действовать тогда на интуицию». Виктор сомкнул веки и махнул рукой раньше, чем Гурка оказался в той точке пространства. Виктор его поймал за локоть. Открыл глаза. Да, он вытягивал руку и держал Гурку. Паренёк попытался двинуться — ничего не вышло. — У тебя что, ничего нет кроме своей скорости, да? — Виктор снисходительно усмехнулся. Гурка подавил выражение стыда на лице, после чего посмеялся над собой. Виктор просто отпустил его: — Следующий. Пневматики теперь более тщательно начали выбирать, кто из них пойдёт. Вызвался Рой — с достаточно хитрым и уверенным выражением на лице. — Давай теперь я, — он снял печать, призвал перед собой небольшой пламенный портал, из которого выдвинулось дуло. В Виктора по прямой траектории полетел напалм. Он решил уклониться — не получилось: Рой вкладывал всю свою метафизическую волю в этот выстрел. Зажигательный снаряд угодил прямо в Виктора, охватил очень плотной аурой. Виктору стало горячо, он стал адаптироваться. Как только это случилось, температура выросла. Виктор попытался развеять руками ауру — не вышло, она не пропала. Он продолжал гореть. — Я могу жечь тебя сколько угодно! — Роя увеличил светимость Гнозиса. Виктор постоянно привыкал к повышению температуры. Он кинулся на землю, сбить это пламя, естественно, так оказалось невозможно. — Тогда будешь гореть вместе со мной, если не хочешь убрать! — Виктор рванул к Рою. Он в ответ выставил дуло, оно врезалось в Виктора по мере выдвижения из портала, после чего сработал выстрел. Рой усмехнулся — Виктора отбросило на насколько метров, его по-прежнему жгло, вынуждая сопротивляться каждую секунду. Виктор вкладывал свою метафизическую волю в адаптацию, потому не мог атаковать в полную силу. Он не мог даже нормально видеть сквозь оболочку из высокотемпературной плазмы. Вероятно, он мог бы победить, если бой пошёл не на жизнь, а на смерть. Он мог бы истощить волю Роя, если бы решил страдать и дальше какое-то время, возможно, очень долгое. Выходит, оставалось признать поражение: — Хорошо, — Рой накрыл Гнозис печатью, дуло из портала исчезло вместе с самим порталом, огонь вокруг Виктора угас. Боец выглядел красным, как из бани весь. Кроме того, его трусы сгорели. — Ты победил, Рой, — Виктор показал ему большой палец. Альфа открыл портал над головой Виктора, откуда излилась вода, с шипением и паром остудила голого мужчину. Когда Виктор получил новые трусы, бои пошли так: Лу Сын могла метать сюрикены, которые легко отводились аурой уклонения. Сложнее отводились какие-то металлические кнуты с вибрирующими конусами на концах, соприкосновения с которыми дробили материю. Они очень больно били Виктора, не подпускали к самой Лу, потому ему пришлось сдаваться. Он был рад — ему нравилась Лу, потому он хотел сделать ей комплимент. Карт Патата использовал пару ручных орудий, чьи выстрелы могли отбросить Виктора на несколько сотен метров. Он проверил. Виктор снова сдался — ему пришлось бы вложить очень много метафизической воли в то, чтобы на скорости поразить Карта. Только на рывке он мог бы победить скорострельность этих тяжёлых гаубиц. Но тогда он не мог бы ручаться за его жизнь. — Buster Electric! Вита Нова призвала Гнозисом цепи, которые били током. Виктор захвачен в них, ему пришлось каждый миг сопротивляться болезненному и парализующему току. Он проносился по нервам. В отличие от Роя, собственной метафизики у Виты оказалось меньше, потому мощным толчком от всех своих мускул, попаданец смог отбросить все цепи. Вита больше ничего не смогла. Николас прокомментировал, что она — новенькая в их элитном отряде, потому самая слабая из них. В бою она обычно ловит крупного и сильного противника, которого разом бьёт кто-то ещё и все силы врага идут на отражение этого натиска, а не электрических цепей. Северову осталось только привести в порядок свои наэлектризованные волосы. Пасика сотворила себе доспех и пошла махаться тупо в рукопашную. У этого облачения присутствовало множество усилителей, электрических штук и тому подобного. Виктору пришлось показать навыки рукопашного боя, во время которого он положил на лопатки таки эту гламурную барышню. Цитрон Лимоне. Виктор думал, как будет сражаться она. Спортсменка покрылась изумрудными линиями по всему телу, после чего она разделилась на части. Виктор аж испугался и испытал холодок по коже от того, что разные части человеческого тела зависли в воздухе. Каждая часть со стороны среза оказалась плотно покрыта волшебной зелёнкой, прямо из неё вышибал изумрудный бласт. Разные части атаковали с разных сторон, многое отводилось аурой отклонения. Когда Виктор пытался схватить какую-нибудь одну, другая заходила с тылу и била с боку. Кулаки и ноги пытались при этом пинать с тарана, ставить фингалы и хватать. Однажды Виктор оказался схвачен за запястье, рука Цитрон его протащила в то самое время, как происходило избиение под живот и в лицо. В общем Виктору удалось с себя всё это сбросить и раскидать. Ему удалось пинком или кулаком отбросить часть тела, заставить её упасть и пролететь по земле. Лицо Цитрон выразило боль. Виктор подумал, что её тело не разделено, а существует по-прежнему как одно целое, сам срез представляет собой некое магическое соединение. Цитрон собралась снова и признала своё поражение. Нхан оказалась от борьбы, не став объяснять причины. Василе вышел последним. Он предупредил, что не станет использовать свою основную атакующую способность, и слишком религиозен, чтобы применять её против человека. Так как Василе очень понравился Виктору, то он ожидал что-нибудь интересного. Блондин не подвёл. Он попросил его атаковать первым. Виктор сорвался с места, попробовал схватить за грудки. Пальцы не смогли уловить Василе — его просто обтекало. Виктор сквозь него прошёл рукой, ничего не почувствовал. Василе после этого ответил ногой — ботинок угодил в подбородок Виктора, его отбросило вверх. Он чуть не завалился на спину. — Хороший удар! Виктор запустил кулаком Василе в ответ, кулак пролетел насквозь. Нет, Василе не превращал себя в воду и не улетучивался в газ. Кажется, сами молекулы позволяли вот так пройти сквозь себя. Дальше сама одежда Василе выбросилась, подобие шарфов охватило Виктора. Руки оказались прижаты к туловищу. Виктор по очереди принял серию кулаков себе в подбородок, в виски, под горло. Василие ещё дал в живот. — Я могу сейчас сорвать с тебя трусы, — сообщил он посте этого, когда Виктор чуть не свалился на колени. Его достаточно прочно всё это держало. — Я как раз не против, — болезненно усмехнулся Виктор. — Будем считать, я это сделал, — лицо Василе скрывал меховой воротник, потому Виктор не видел до конца его эмоций, он мог судить о нём только по по-подлинно арийским глазам. Белокурый боец распустил свой хват. Виктор расслабил руки. — Ты в порядке? — далее задал вопрос Василе. — Угу, — кивнул он. — Я — в порядке. Теперь я бы хотел поглядеть на ваши мехи… *** Король и Королева — Хиро и Зеро Ту — прибыли в мобильную крепость NERV. Все вышли встретить гостей к гиперпространственным вратам. Появились девять человек: сами именитая чета, их свита — Зета, Тета, Эта, Девятые, Мицуру и ещё пара человек, которую в лицо из NERV никто раньше не встречал. Хиро и Зеро Ту — на них сидели костюмы пилотов, которые частично оголяли розовую сексуальную кожу. Серый и синий у мужа и красный и розовый у жены. Животы, плечи, бёдра и ягодицы обнажены у обоих. Пах, промежность и щель между ягодицами закрывались. У Зеро Ту грудь закрыта так, чтобы мячики бюста обнажались, но крест-накрест покрывались сверху, сходясь на титьках. Воистину — если бы Зеро Ту просто стояла голой, это вышло бы менее пошло. У Хиро вся грудь закрыта. Зато он, как обычно, босой — у Зеро Ту обувь с выраженным каблуком. Тройняшки Зета, Эта и Тета носили такой же наряд, какой носила Зеро Ту, только серого и платинового цвета. Хиро и Зеро Ту слезли с мотоцикла-Стрелиции и встали рядом друг с другом, держались за руки и улыбались. Розовые волосы, рожки и краски в уголках глаз у Зеро Ту, тёмные волосы Хиро и его синие рожки, глаза и краски их прекрасно сочетались с нежной, розовой, эротической кожей. Мицуру появился в несколько специфичной одежде — синяя тончайшая куртка, главным образом синего цвета, на ней присутствуют сине-зелёные и красно-розовые полосы. Она расстёгнута и под ней виден женский лифчик светлого цвета или некое его подобие, с молнией посредине. На шее — тёмная лента с ромбиком. Штаны и обувь — такого же цвета и стиля. Кто ещё появлялся с ними? Те, с кем раньше NERV напрямую не общались. — Кобаяши Йошио, — это был… клон Каору, выглядел это парень похожим на Каору. Красивое и тонкое лицо, азиат, альбинос: бледная кожа, красные радужки глаз, пепельные волосы, далеко не такие длинные как у Каору, причёска, конечно, совсем не короткая, но совершенно типичная для подростка или молодого парня. Возможно, Йошио на два года младше Каору. Очень худой, шея и запястья рук — тощие, ростом заметно ниже Каору; взгляд — совсем не улыбчивый, а очень серьёзный. Йошио казался куда менее ухоженным. Он носил простую тёмную куртку, очень тонкую, под ней — тёмно-синяя футболка, широкие и короткие тёмные шорты. Йошио не носил обуви, шагал босиком. Вероятно, как некоторые обладатели сверхъестественных способностей (будь то Кирби, Хиро, Симон в боевом облачении, Принцесса рёвозавров), он предпочитал взаимодействовать с мистической энергией планет. Это заметили Рэндольф, Рей и Айони — на курточке Йошио носил особенный значок — миниатюрный щит с парой букв, с серыми и синими цветами. — Это катана, которую Синдзи подарил Хиро? — Айони приподняла бровь. — Она стала сильнее… — Я — Ханасаки Кэнсукэ, вы можете звать меня просто «Хан». Это парень с долей азиатских кровей, обладатель очень выразительных голубых глаз и гладких каштановых волос, бодрый и симпатичный. Одет в некий очень парадный наряд красных и тёмных цветов, с парой сапог, очень длинных, доходящих до середины бёдра. У него много золотистых застёжек, есть тёмный ремень. Ещё тёмные перчатки, тёмная бабочка под горлом, там ещё виден белый воротник рубашки. На голове — капюшон, который Ханасаки сейчас снял. Ещё можно было заметить технарского вида очки на голове, ими можно было закрыть глаза. — Через сны и с помощью детей Серафима я уже сообщал вам о Йо, — напомнил Хиро. — Не мне. Я ничего не знал, — Сабуро сейчас подошёл к Мицуру, поздоровался с ним. Мицуру быстро поцеловал Сабуро в губы без лишних слов. — Да, расскажи, интересно, кто ты, — Надя подошла к Йошио. — Я реинкарнация Армароса, от которого, как мне сказал Хиро, вы натерпелись проблем, — серьёзно, даже немного с опаской посмотрел на них Йошио. — Если ты не помнишь, кем был Армарос, не имеет значения, что ты его реинкарнация, — Рэндольф постарался уложить этот вопрос. — Хм… — Зеро Ту, как обычно, сосала леденец, сейчас она нюхала воздух: — Я не чувствую Аску. — Да, её здесь нет, — взглянула на неё Рей. — В таком случае, — Зеро Ту внимательно осмотрела Рей, — заниматься сейчас со мной сексом будешь ты, Рей. Зеро Ту касалась розовым леденцом сексуальных губ. Рей носила рубашку и тёмные штаны, босая и с глубоким вырезом этой самой одежды на груди. — Хорошо, — Рей очень внимательно посмотрела на Зеро Ту, — я этого хочу. Она точно уловила в себе желание. Далее Зеро Ту взяла Рей за руку. Все смотрели на девушек. — Да уж! Вы только увидели друг друга, так сразу захотели секса! — прокомментировал Айони. Хиро, он всё это время приветливо улыбался, взглянул на Айони. Оба в следующий момент поглядели на то, как Тройняшки окружили Рэндольфа. — Ах, Зеро Ту! — подошла к ней Джессика. — Ты такая красавица! Я тоже хочу секса с тобой. Но не прямо сейчас, сейчас я удовлетворена. Немного потом. Все посмеялись: — Ох, Хиро верно рассказал мне о вас! — Ханасаки подошёл к Картеру, они пожали друг другу руки. — Я — детектив, в своё время я встретился с Йо, — улыбаясь, взглянул он на альбиноса, — и мы стали возлюбленными. Все собрались за столом. — Йо не способен широко контролировать свои способности, главным образом они появляются в виде «тумана» — силового поля, которое защищает его от любых угроз без прямой команды. Раньше, когда Йо не мог контролировать его, это сила представляла угрозу для окружающих. Сам Йо не мог есть горячую пищу, например, подносить к себе острые предметы и так далее. Но сейчас оно у нас нормализовалось. — Йошио, ты вооружён той катаной, которую тебе отдал Хиро? — Рэндольф указал на значок. — В некотором смысле. Это Безымянная глефа — оружие, которое Фэанор сделал на основе вашего, — Йошио коснулся щитка. — Фэанор отдал мне Чёрное копьё или Чёрный меч — оно может выглядеть и так и сяк — оружие, которым Мелькор погубил Древа Валинора, — сообщил Хиро. — Я думаю, Дети Шута уже передали вам о моей недавней встречи с братьями и сёстрами Мелькора? — Да… Но я хочу услышать её от тебя. — Хорошо, я расскажу… Только Рэндольф и Рей, как те, кто общался с детьми Шута были полностью в курсе всей ситуации, которая произошла с участием Хиро и родственников Мелькора: — Когда мы попрощались в последний раз, Архонты решили расправиться с Сауроном. Саурон наложил руки на метафизические ресурсы Ариэн, — Хиро взглянул на Ноно. — При этом это скорее была для них последняя капля — Архонтам этот самый Саурон давно надоел из-за своей способности постоянно мутить воду и создавать проблемы, потому они захотели его лично схватить за задницу. Саурон предвидел такой ход, потому заблаговременно окружил себя бойцами с достаточным уровнем сил, чтобы остановить Валар, — Хиро взглянул на Ларк, в сознании у всех, кто его слушал, появился образ Бастер-легиона. — Валар расположились в другой Брамфатуре. Сперва Архонты послали своего Герольда Эонвэ, он должен был решить вопрос. Чудотворец Оркус перенёс Ноно и её свиту — они очутились посреди туманного полотна, полного разноцветных звёзд. Эонвэ появился здесь. Ростом в четыре-пять метров. Его скрывает какой-то пышный наряд небесных тонов, на голове — капюшон. Лицо — как бы эльфиийское, но схематичное и ужасно отдающее зловещей долиной, оно чуть ли не утопает теперь в пространстве под капюшоном, и, кажется, представляет собой некую маску. На его одежде — многочисленные странные элементы, которые было сложно описать. Позади одеяния растянулись некие лучезарные придатки, чисто визуально похожие на схематичное изображение лучей. — Я хочу, чтобы Саурон добровольно сдался и вернул Сильмариль, если он этого не сделает — я уничтожу Землю вместе с ним. Все попытки уговорить Посланника Архонтов ни к чему не привели. — Я не намерен покидать планету и ничего отдавать ему не буду, — только заявил Саурон. — Когда-то я был добр, моя доброта привела к тому, что мне сейчас потребуется уничтожить вашу планету, — продолжил Эонвэ. — Когда я вёл войну с Мелькором на нашей родной планете, я потратил на это десятки лет и затопил целый континент. Сейчас я не буду столь деликатен. Прошу меня понять. Ноно начала заявлять, что нельзя — вот просто нельзя убивать Саурона такой ценой. И вообще нельзя никого убивать. — Простит ли вас Всевышний, единый на всех?! — Не знаю. Возможно, Единый Отец не простил мне моего милосердия, которое я оказал когда-то врагам, — заявил Эонвэ. — Как можно уничтожить Землю — такую уникальную?! — В иных таймлайнах ещё есть версии Земли, так что с гибелью одной ничего не убудет… — Эонвэ, я буду сражаться с вами! — указала на него Ноно и пообещала со всей присущей ей отвагой. — Вы сможете уничтожить Землю только через мой труп! — Я ценю твою отвагу, Ноно. Потому готов выбрать место, где мы сразимся, — пошёл на такие условия Эонвэ. — Я приведу туда свою армию, которую Владыки дали мне под начало. — Я тоже приведу туда свой Бастер-легион! — пообещала Ноно. — Я обещаю сделать всё, чтобы победить вас, но не убить! — Ноно, я не буду обещать тебе такого, — сказал Эонвэ, — хотя я хотел бы вообще никого не убивать. Ларк, бывшая рядом, подумала: — Простите, господин Эонвэ, но неужели ваши начальники, зная о вашем милосердии, отправили вас уничтожить Землю? Именно вас, а не кого-то ещё… — Владыки знали, что я милосерден, потому доверили мне операцию по войне с Мелькором там, где лишние разрушения были бы недопустимы. Кроме того, из-за Мелькора погибла моя возлюбленная, я сам вызвался. Мои Хозяева оказались действительно недовольны тем, что случилось после этого. Потому Владыки послали меня искупить мою ошибку. Потому, вне зависимости от моих личных желаний, я вынужден уничтожить Землю, — так изложил свои намерения Архонт. Ноно и Ларк переглянулись… Место для горящего боя было назначено. Визуально оно выглядело как космос, нарисованный художником, где зримо видны различные далёкие туманности. Это вокруг кляксами цветов и тонов раскидывалось, конечно же, Мнимое пространство. На фоне всего этого появился флот «космических рёвозавров» — Стражей Солнечной системы, по большей части красных и тёмных тонов, их тут собралось очень много, столько много, что совокупным количеством боевые полумеханические монстры могли бы покрыть собой поверхность планеты так, чтобы не было видно сквозь них ни единого свободного участка. Ноно мужественно держала руки на груди, облачённая в свой серый боевой доспех, генераторы квантового вырождения драгоценными камнями проступали в груди и на тыльных сторонах ладоней. Решительный взор закрывал прозрачный красный щиток. Длинные волосы струились лучезарной плазмой, словно солнечная корона. Впереди торчал клок антенн, своими резкими движениями туда-сюда дающий команды армии обороны Солнечной системы. Зрачки приняли форму крестов. Напротив всего этого роя Бастер-легиона возникла белая точка, она приближалась, тогда становилось ясно, что эта точка — примерно такой же по количеству рой космических кораблей. Они формой напоминали летящих птиц, широко раскрывших крылья, и были серебряных и белых тонов и цветов, визуально сочетали в себе стекло и металл, плавно переходящие друг в друга. У них впереди выступали острые клювы, украшенные драгоценными камнями, похоже, бывшими генераторами квантового вырождения. Отчасти такие корабли воинства Архонтов напоминали оригами. Они не все были одинаковыми — различались по размерам. Очень много среди них летело больших судов, похожих на вытянутые клинки, на изящные мечи, чья рукояти венчали «украшения» вроде железных цаплей или лебедей. В их множестве следователи в том числе корабли, очень смахивающие на буквальные суда парусной эпохи — только все они состояли из белого металла, их бока пестрили дулами орудий, палубы накрывали хрустального тона силовые поля, сквозь них можно было увидеть экипаж — многочисленные эльфы и младшие архонты в облачении того же духа, в каком были исполнены все остальные боевые единицы. Эонвэ стоял на гребне создания, похожего на стального орла с перьями-лезвиями, в их облике преобладали те же тона и материалы, что и в кораблях. Голова Вестника Манвэ напоминала крылатый шлем, также украшенный гребнями металлических перьев и лучезарными минералами. Позади расходились белые крылья, состоящие из «твёрдого света» и похожие более всего на лепестки растения. Тело ниже пояса походило на цветок, вместо ног клубился столб серебряных и белых частицы и искр. В сером панцире, который закрывал торс, присутствовало визуальное сходство с доспехом Ноно. Хиро сейчас использовал свою магию, чтобы открыть своего рода окно и наблюдать за этими событиями. Вокруг него находились все, кому подобное было интересно — от его собственной команды до отряда пневматиков — и они тоже вглядывались в те события. — Хиро, ты придумал, что мы будем делать, если Эонвэ победит? — задал вопрос Фэанор. — Не знаю… Мне хуже не станет, если союзник ВИРМ отправится в небытие. Мне нет дела до твоей Драгоценности, так что… Мне будет надо просто не вмешиваться. Я не могу рисковать членами своей стаи ради чужих, если для этого надо будет подставиться под Меч Манвэ, — пояснил Хиро. Его слова очень глубоко сейчас задевали сердца тех, кто принадлежал к числу землян, но они в общем-то его понимали. — Пожалуйста, Ангел-Принц, дай победить Ноно! — Ларк сейчас усиленно взывала к Небесам. Как и все остальные из числа Братства пневматиков. Бастер-легион и армия Архонтов начали поливать друг друга атаками — взрывы по обе стороны фронта за секунды поглощали и обращали в прах огромное множество боевых единиц. — Buster Beam! — Ноно запустила туда свой бластер, исходящий с рук, его сила когда-то разрубила на две части Меркурий и победила кошмарного Оярсу Переландры. — Келег Айторн! — Эонвэ рассёк мир оружием своего отца, подобным рукояти, бьющей чистым светом. Обе широкие линии разделили космические флотилии, обозначив частыми взрывами края разреза. Их атаки пошли через все толщи и скопища — Ноно положила своим Buster Beam примерно столько же архонтов, сколько Эонвэ уничтожил Бастер-машин. Это напоминало забаву двух детей, которые вышли на болото, где воздух полон москитов — и пустились широким лазером их нарезать. Архонты и Бастер-машины смешались — защитники Земли в первую очередь неслись в ближний бой, налетая с наскока и разя сами собой, как снарядами. Стрелки-копейщики — Бембастер-класс, что напоминали собой красноватые гвозди, били главным образом с налёта, предпочитая методичному расстрелу нанизывание противника на себя. Сарагоса-класс только тараном и воевали, для упрочнения выделяя вещества, чтобы покрыть свои зеленоватые тела-головастики оболочкой, внешне подобной бетону. Бокстер-класс работали плотными группами штурмовиков, кроя цели частым обстрелом, стараясь нанести побольше вреда именно при близком сближении. Страж Бабару-класса — что напоминали собой хвосты драконов с симметричными шипами на концах — на обрубках формировали выстрелы, коими били с наибольшей дистанции среди всех. «Жрецы» Парарагон-класса направляли волю всех Стражей на поражение целей телекинезом и магией. Тяжёлые бомбардировщики Сильверблум-класса — визуально похожие на скатов тёмных, грязных, красно-желтоватых цветов, с мощными точками света спереди и парой острых хвостов-копий позади — веерами раскидывали снаряды, которые деформировали и распыляли всё, что под них попадало… Разумеется — среди всего этого мельтешения миллиардов и миллиардов боевых единиц — Ноно нацелилась на источник наиболее сокрушительных вражеских атак — она устремилась к Эонвэ… Хиро не питал симпатии лично к Ноно. Но он не мог победить в себе то, без чего он бы не мог считать себя добрым — сочувствие. Когда Эонвэ рассказал о причастности Архонтов к нападению на его планету, наш герой окончательно представил себя на месте Ноно. И решил по крайней мере хоть так, но помочь ей. Потому Хиро вручил Ноно некоторые сферы из Радуги Мерлина. Он сделал это, никому не говоря и беря слово, что девушка об этом не расскажет сторонним людям. — Я делаю это потому, что сам пережил такое — уничтожение своей планеты ВИРМ. Я ненавидел свою планету. Но в то же время — любил. Это был мой дом и это была моя стая. Потому из сочувствия к тебе, Ноно, ты оказалась в моей ситуации — я помогу тебе. Хиро вложил ей в руку сферу индиго, что давала неуязвимость, в другую коричневую — сферу силы. Первая повышала прочность Ноно в разы. Ещё Хиро выдал малиновую — она дарует удачу. Меч Манвэ, конечно, был хорош — но сфера индиго из Радуги Мерлина, при пропорциональном усилении всего, чем обладает Ноно, и для него служила весомым дополнительным препятствием. Вокруг Ноно, к тому же развернулась аура поглощения — Люминесценция Клефшина ловила и выбрасывала мелкие вездесущие атаки в другое измерение. Эонвэ сконцентрировал теперь урон на Ноно — первые и слабые атаки оказались запросто поглощены Алой аурой гиноида. Ноно развернула у себя на пути микро-сингулярности — их возникла и сгустилась впереди целая россыпь. Они тоже поглощали в себя вражеские атаки. Сама Ноно выпустила у себя из ног боковые мини-батареи, дабы встречно крыть ближайших противников — рядовые архонты, космические корабли эльфов и стальные орлы Манвэ сплошняком разлетались в пыль. Некоторых Ноно уничтожала, просто через них пролетая: — Простите… — По правде говоря, я создал Ноно главным образом для борьбы с Валар, — пояснил Саурон, комментируя побоище в виде голоса из динамик (у него на тот момент не было персонифицированного облика). Он знал, что Хиро дал ей сферы Радуги. — Её Buster Beam — как вы могли бы уже догадаться — это копия Келег Айторна, которую я воссоздавал всеми силами. Потому я думаю, со всеми усилениями, моя дочь победит. По правде говоря, у меня в этом нет никаких сомнений. Эонвэ участил атаки — он разил теперь прицельно по чёрным дырам, что сгустились перед Ноно. Ему удалось уничтожать их своими хлыстами света, точки тьмы растворились в белизне его серпов. Яркие лезвия сыпались сплошняком — Меч-молния, способный разрубать миры, теперь нацелился предельно точно: Эонвэ больше не бил Бастер-машины, он разил только Ноно. Потому её дыры и аура уступили грому Манвэ. Ноно зато оказалась очень близкого от Эонвэ. Она пускала свои режущие лучи, от которых Архонт пока мог уходить. Ей удалось разделить напополам того гигантского орла, на котором Эонвэ находился. Но чем ближе они становились, тем сложнее противнику было уклоняться. Наконец-то враги оказались на расстоянии вытянутой руки — Ноно врезала ему кулаком о лицо-маску внутри шлема-капюшона. А враг смог пробиться сквозь Люминесценцию Клефшина — Меч Манвэ наткнулся только на защиту, которую даровал артефакт цвета индиго. — «Спасибо тебе, Хиро!» — Ноно поняла, что сейчас жива только благодаря этому подарку. Эонвэ отбросило её ударом, и следом же она сама долетела до него быстрее, чем он успел бы улететь на значимое расстояние, её рука схватила его кисть, прямо ту, из его которой бил свет Келег Айторна. Придатки-крылья Вестника Манвэ обхватили Ноно, сопла усиленно били плазмой из ног последней. Они боролись. Ноно получила коричневую сферу, которая усиливала физические атаки, потому могла серией ударов кулака пробивать своего противника очень чувствительно. Благодаря этому богиня-робот получила превосходство — и смогла своей кистью раздавить запястье Эонвэ, из него полетели чисто-белые плазменные брызги. Келег Айторн, единый с этой рукой, перестал бить молнией Манвэ. — Ты проиграл, я — победила! — отважно заявила ему Ноно, приставив своё лицо к его лицу. Часть шлема-капюшона столкнулась с прозрачным щитком перед глазами девы-робота. Плазменные волосы яростно струились позади. — Прости, Ноно, но тебе нужно будет убить меня, если ты хочешь спасти свою планету! — ответил ей Эонвэ. Ноно быстро подумала, после чего вдруг резко отпустила его, она вырвалась из хвата его придатков. Улетела на реактивных двигателях, резко двинула антенной-волосками. Существо, похожее на нечто среднее между фигурой в плаще, цветком и медузой, прекратило отлетать, оно выровняло собственное движение. Его проглотил один из монстров Бастер-легиона — Ноно хотела так его осадить. Она сложила руки на груди, взирая на это всё с большим беспокойством. Белые лучи Келег Айторна пронзили этого одного косморёва, разошлись дальше, уничтожая всюду остальных Стражей. Левиафан, сожравший Архонта, разлетелся на куски. Эонвэ вырвался к Ноно. — Я буду сражаться, пока я жив, — заявил Архонт, — я не могу нарушить волю моего отца — Манвэ! Его рука восстановилась, а сила Келег Айторна забила особенно ярко. Он яро предупреждал её: — Я буду использовать своё оружие на полную силу, как никогда раньше! Ноно, если ты хочешь выжить, ты должна убить меня! — Я поняла, Эонвэ! — Ноно теперь очень уверенно и нервно выкрикнула об этом. — Buster Beam! Её бластер и молния меча Манвэ сошлись друг с другом, два потока энергии встретились. И Эонвэ сразу пересилил — Ноно с ужасом поняла, что не может преодолеть это. Гиноид вообразила, как гибнет Земля, как молния Манвэ разделяет её планету так, как это сделала она сама с Меркурием. Страх прибавил некоторую силу, но Эонвэ теперь смог и это пересилить… — ВИРМ сейчас выложит козырь, — сообщил вдруг Саурон. Тот, кого он называл, появился рядом с Эонвэ. Последний вдруг перестал жечь из Келег Айторна. Это вынудило саму Ноно прекратить атаку. Она отложила бластер, опустила руки. Гиноид, Архонт и крестообразный ВИРМ зависли друг подле друга. — Ноно, мне стало известно, что ты реинкарнация моей возлюбленной — Ариэн, — обратился Эонвэ к ней с такими словами, когда бой между ними прекратился. Он продолжался вокруг — два космических флота в самом разгаре громили друг друга. — Я об этом не знала, — Ноно не показала никакого особенного удивления. — Расскажи о ней? Только давай сперва прекратим этот бой! Гибнут с обеих сторон! Она обратила самое живое внимание на идущую битву. — Ноно, в человеческом языке нет слов, призванных передать то, что мне нужно. — Эонвэ, не желая говорить не о чём ином, заявил ей следующее: — Ноно, я с удовольствием слился бы сейчас с тобой, но не могу. Это будет предательство. Я могу быть либо предателем, либо убийцей возлюбленной. Два начала внутри меня вступили в противоречие — общественное и личное. — Эонвэ показался сейчас очень печальным. — Из этого есть только один выход. Ноно сообразила очень быстро: — Эонвэ, стой, нет!.. Меч Манвэ полыхнул белизной, его сила вдруг оказалась направлена на самого владельца — Эонвэ был уничтожен во мгновение ока собственной же рукой. Ноно осталось только принять последний подарок от того, кто любил её — рукоять Келег Айторна. — Я мог бы попросить тебя любить меня, Ариэн. Тогда в следующей жизни наша общая сила любви с большей вероятностью сделала бы так, чтобы мы оказались вместе… Ноно вняла этой предсмертной мысли, с которой Эонвэ передал ей оружие — он был уже мёртв, когда она этому внимала. — Дурак, — заявил ВИРМ, — он не смог избавиться от скверны — от любви к кому-то другому. Любовь — это слабость. Это был достойный его конец. Дураки, любящие кого-то больше себя, недостойны жизни. Взгляни, как эгоистично подвёл он собственное общество. Теперь, когда Эонвэ уже оказался уничтожен, в дело вступил флот ВИРМ — фиолетовый и сиреневый рой обрушился на тучи серебра и белизны, а монстры Бастер-легиона преимущественно красного и тёмного цветов продолжали биться с армией Архонтов при помощи новых союзников. Эонвэ, конечно, приказал перед смертью своим силам отступать. Ноно и её Стражи остались здесь, а флот ВИРМ активно пустился преследовать отступающих. — Я тут подумал, что я бы сделал, будь я на месте Эонвэ, а Зеро Ту — на месте Ноно. Я прекрасно понимаю Эонвэ, я сделал бы тоже так, — уверенно заявил Хиро, бросив взгляд на свою жену — она сейчас хрустнула леденцом. — Я уверен, это доставило моему отцу Эру огромное эстетическое удовольствие, и Манвэ — тоже. Драма, которая берёт за душу — также служит для них источником удовольствия, — прокомментировал Саурон. Ноно не плакала — когда она встретилась с Ларк, то обнялась с любимой женой и сказала, что ей очень грустно — так грустно, как только вообще может быть. Ларк проронила несколько слезинок ей на грудь: — Надеюсь, Ангел-Принц поможет вам когда-нибудь встретиться… После Ноно с глазу на глаз вернула для Хиро все артефакты. — Спасибо тебе, если бы не твоя помощь, я была бы уничтожена. Я не смогла бы больше защищать Землю. — Пожалуйста… Хиро продолжал рассказ в реальном времени: — Саурон так организует ситуацию, что Эонвэ оказывается перед выбором — либо уничтожить свою возлюбленную, либо нарушить волю своего начальника, то есть Манвэ. Эонвэ выбирает третий вариант — такой вариант, при котором ему уж точно не придётся перед кем-то отчитываться. Манвэ от этого приходит в ярость. Он решает лично решить вопрос. Для этого Валар для начала используют непрямое вмешательство — они вызывают сторонним взаимодействием катаклизмы по всей планете — Манвэ обрушивает сверхмощные грозы, его брат Ульмо вызывает цунами, их сестра Йаванна делает так, чтобы младенцы в утробах матерей превращались в монстров, которые прогрызают путь наружу, и вообще заставляет биосферу всячески мутировать, Ниэнна насылает массовые ночные кошмары, в результате которых люди сходят с ума и превращаются в одержимых маньяков, Варда делает так, чтобы Солнце начало излучать сверхмощные вспышки. Для тех, кто не в курсе, уточню: Манвэ архонт ветра (включая метафизических аналогов, типа эфира) и молнии, Ульмо — воды и её абстрактных метафизических аналогов (то есть он способен управлять «жидким космосом»), Ниэнна — отчаяния и тьмы, Варда — астрологический архонт, управляет метафизическими ресурсами небесных тел, Йаванна — архонт витализма, живой природы, размножения и роста живых организмов и так далее, по сути она — кусок «жизненной» части Шуб-Ниггурат. На таком уровне, который я описал выше, архонты пока могут только это. — Я помолилась Господу в Мачу-Пикчу, чтобы Солнце смилостивилось — в результате жара и активность Солнца спали, — рассказала Ноно со своим неизменным позитивом. — А я ритуально трахнул сауронитку-ведьму в вагину, а рядом один хрен с тентаклем трахнул Зеро Ту туда же, — рассказал Хиро. — Это чтобы войти в резонанс с живительной частью Шуб-Ниггурат, которая даёт возможность защитить биосферу от негативных происков Йаванны. После этого столь же ритуально мы выебли в зад девок, чтобы воззвать к мертвящей стороне Шуб-Ниггурат, которая мешает Йаванне использовать живительные силы: Йаванна планировала терроризировать планету с помощью армии плотоядной и ядовитой саранчи, в размножение которой она вложила свою волю + банальные микроорганизмы и раковые клетки, после анального секса данные организмы утратили возможность жить и размножаться. Альфа в мире снов просто прогнал Ниенну с помощью Фонаря. Прочие войска Саурона при этом легко порвали на куски обычных архонтов, которые заняли более близкие позиции в Брамфатуре по отношению к Земле, чтобы трубить в горны апокалипсиса и лить чаши гнева. Саурон предусмотрительно кормил своих солдат клонированной плотью Иисуса Христа, которую он разводил внутри катарской Чаши Грааля, благодаря чему у них очень сильно развился онтологический вес — его легко хватает, чтобы крушить рядовых ангелов. Тогда Валар решили выйти на новый уровень. Саурон с помощью каббалистических таблиц просчитывает место, где архонты должны находиться, чтобы нанести удар, от которого не помогут все предпринятые ранее методы защиты. Это точка в одной из Брамфатур — туда Саурон посылал войска. Варда — супруга Манвэ — обладает способностью контролировать логосы небесных тел, если она окажется в этой самой точке, то сможет контролировать логос Земли — благодаря этому она сможет нанести удар по планете, где находится сам Саурон. На месте Манвэ решает держать Ноно, пока Варда достаточно настроится на метафизическую частоту Земли. Манвэ, Ульмо и Алуэ достаточно держат Ноно, чтобы она не могла помещать Варде завершить ритуал. В результате Варда сотворяет перед собой Землю-Вуду. Я не хотел вляпываться в конфликт с ещё одними инопланетными ангелами из другой вселенной. Но я не мог бездействовать. Как и рассчитывал Саурон. Наша Стрелиция, — Хиро взглянул на Зеро Ту, — с налёту прижимала к Варде Чёрное копьё, которое могло бы уничтожить её личность. Я потребовал от Манвэ именем Эру дать клятву, что он никогда больше не нападёт на Солнечную систему, иначе он никогда больше не увидит свою любимую жену. Саурон был в восторге от такого хода событий. — Я так полагаю, Манвэ не мог оставить всё это безнаказанным? — посчитал Рэндольф. Хиро моргнул перед тем, как ответить: — Он захотел со мной встретиться… Это случилось, когда Хиро и Зеро Ту праздновали свадьбу. Супруг наблюдал за тем, как жена отдаётся троим неграм, среди которых был выбран самый высокий. Он сделал предложение сочетаться узами брака. Она согласилась. Как только Зеро Ту отдохнула и вымылась, ей предложили облачиться в следующую одежду: белые чулки и белые перчатки, очень длинные; высокие каблуки на ногах. На Зеро Ту в таком виде набросили фату невесты. Голый негр провёл её в другое здание: — Любимый! — как же Зеро Ту пришла в восторг, когда увидела своего мужа, полностью голого, с повешенной на шею табличкой «куколд». Его глаза завязаны. Негр объяснил, что она должна встать на своего мужа, чтобы сравняться с ним по росту. Здесь присутствовал чернокожий заурядной внешности в облачении католического священника, само приятное помещение внутри выполняло роль церкви. Зеро Ту и её новый муж напротив друг друга, Хиро — между ними, на коленях, поник головой и опирается на руки. Когда священник говорит о том, что они могут поцеловать друг друга, Зеро Ту становится на спину своего мужа. Да, вот так Хиро безропотно выполнял в таком бракосочетании роль подставки и, несомненно, каблуки супруги очень серьёзно давили ему на голую спину. Хиро заговорил потом, что жалеет только об одном: Зеро Ту не может родить ему много маленьких негритят, чтобы он мог их нянчить. — Извиняюсь, что оборвал вашу брачную идиллию, — в дверях появился мужчина с пышной бородой, в пышной одежде — Оркус. Хиро и Зеро Ту взглянули на него. — Хиро, Зеро Ту, — он обратился к ним по именам, — я хотел, чтобы вы поговорили с Королём Эа. Хиро и Зеро Ту подошли к нему. — Я — чудотворец по имени Оркус. Вы обо мне слышали. — Вы один из агентов Черной Ложи, — вспомнил Хиро. — Кажется, вы один из архонтов-айнур. Эльдил, если по-нашему. — Да, но на самом деле я агент под прикрытием. Я не агент Саурона, я — агент Манвэ. Вернее не Манвэ даже, а самого Эру. Хиро приподнял бровь. — Совет Архонтов-айнур хотел бы увидеть вас. — Я могу отказаться от этого предложения? — Хиро, конечно, подумал о том, что это какая-то ловушка. — Конечно. Вы можете отказаться. Но вам же интересно? — Оркус их заманивал. — Вы можете узнать, где находится планета ВИРМ. Хиро и Зеро Ту обменялись взглядами. — Принимай решение только ты, любимый, — обняла его Зеро Ту. Хиро подумал, закрыл глаза, дал мыслям пробежать в уме. Он знал, что все будут предостерегать его. Но скажут это же. Решай сам. Хиро явил уверенные голубые глаза. — Я согласен на встречу. Стрелиция Апас рассекала космос близко от звезды Бетельгейзе: — Как провидел ещё в XX веке Дерлет, — уточнил Хиро, — там находится вход в царство «Старших Богов», «Первородной Расы». Стрелиция Апас выглядела как невеста в белом, с розовыми волосами, с копьём в руках. Взгляд её выражал эмоции Зеро Ту, сине-зелёные глаза водили взгляд то туда, то сюда. Хиро сидел в кресле, как «тычинка», сейчас в его кожу впивались некоторые провода. Зеро Ту находилась перед нем в позиции «руля». — Вы находитесь под защитой Йог-Сотота и Шуб-Ниггурат, — напомнил им накануне Оркус. — У Архонтов нет желания встревать в противоречие с их силой. Хиро закрыл глаза, вслушался в окружающий космос. И широко раскрыл их, он увидел нечто страшное… Огромное количество астероидов вокруг газового гиганта. Один его крупный спутник, подобный нашей Луне, с пыльными кратерами. Раз — над всем этим появился человеческий палец, подушечка, на ней рельеф, уникальный, для каждой подушечке человеческого пальца. Его громадная тень пала на поверхность газового гиганта. Два — человеческая рука легла на подоконник. Газовый гигант с кольцом очутился посреди фона космического пространства. Которое обернулось частью материала для трона. Впрочем, в следующий момент масштабы возросли и теперь материалом для трона послужило космическое пространство, включавшее в себя целые галактики. На троне сидел «человек» — в аккуратной светлой одежде, с кольцами на указательном и безымянном пальцах. С пуговицами на рукавах. Хиро не понял, что это такое сразу — в его веке обычные пуговицы давно вышли из употребления. — Наконец-то мы собрались, — прозвучал мужчина на троне. Одновременно с этим послышался звук воды — Хиро и Зеро Ту взглянули на цунами, буквально вода разливалась через космос, она разделяла его на две части. В этой воде плыли некие существа, похожие на рыб, на русалок, на морских животных, при этом они все оставались наполовину абстрактными — легко сливались с водой и вновь возникали из её волн. С одной стороны по это водное протяжение звёзды казались очень далёкими, а с другой стороны — напротив горели очень ярко. Раз — Хиро и Зеро Ту моргнули, увидели целиком наконец зал посреди космоса, в котором стенами, полом и потолком сложили сами участки свободного космического пространства, заполненного небесными телами и густыми облаками космического же газа — размеры, расстояния и перспективы тут при этом произвольно менялись. — Они такие большие, любимый! Они тогда мне казалось большими, — Зеро Ту вспомнила монструозный облик Валар и их бой с Дайбастер Ноно. — Но сейчас… — Эти демиурги наложили здесь, возле Бетельгейзе, свой высший многомерный рай на наш бренный космос, — Хиро цыкнул. Не требовалось говорить, что это ловушка. Голос верховного демиурга прозвучал следом: — Да, верно, Хиро. Я провёл вас сквозь Трансферные врата. Здесь возвышались восемь тронов, разной декоративной отделки. На шестерых восседали существа, чьи тела по своим размерам сравнились с галактиками. Седьмой трон сам был живым. — Здравствуй, Хиро — не бойся нас! Я буду называть тебя так — не «Ашкалун» и не «Код-016» или «Омикрон», потому что я обращаюсь к тебе как к личности, а не как к кому-то ещё. Европеец с длинными тёмными волосами, в светлом пиджаке, с галстуком — всё это выглядело вообще очень старомодно по меркам нынешней цивилизации. Цвет белого солнца, оттенки голубого, как возле солнца, за которым с детства наблюдал Хиро, красные тона по контурам одежды, как на небе далеко от светила. Герб с орлом изображён слева. Позади его головы находится центр яркой спиральной галактики, подобной Млечному пути. Он исполнил, вероятно, жест рукой, взор выглядел уверенным в себе. Глаза немного уходят в тень, но, как кажется, там блестит лёгкая лазурь — Хиро и Зеро Ту сложно рассмотреть его выражение. — Ну ладно. Пф! Да, здравствуйте, — отозвался Хиро, он находится в виде очень маленькой точки посреди зала. Троны окружали Стрелицию Апас. — Вы — Боги? — Мы не любим, когда нас называют богами, — мужчина рассуждал очень спокойно, по-человечески, без спешки и с чувством полного господства над ситуацией. — Мы очень уважаем нашего отца Эру Илуватара и отказываемся от божественных почестей и статусов в пользу нашего Творца, породившего нас из своих мыслей, размышлений и созерцаний своего сердца. Мы, Совет Архонтов, предпочитаем, когда нас называют «архангелами» или «демиургами», а лучше — Virtutes [1]. Хиро моргнул — дали голубых глаз блеснули догадкой: — Вы должно быть тот, кого принято называть «Принципат Манвэ»? — брюнет был в этом уверен. — Да — я Манвэ Сулимо, Владыка пространства, супруг Варды Элентари, — подтвердил он — тот, кто говорил всем это время. Спинка его трона оказалась прозрачной, она помещала в свою вершину массивное украшение, похожее на компас, направленный во все стороны света. Основание трона — яркий металл. — Я — Варда Элентари, Владычица всего, что содержит пространство, — она выглядела как женщина, очень властная, очень красивая, у неё чёрные волнистые волосы, доходящие до копчика. Хиро и Зеро Ту в первую очередь в глаза бросилась огромная грудь — огромная по женским меркам, обтянутая очень тонким белым материалом, от которого ещё отходили крылья. То есть у неё прямо от каждого мячика выходило такое украшение, как миниатюрные, ангельские крылышки, устремлённые вверх. Платье включало в себя белые, золотые и фиолетовые цвета. Хиро сразу вспомнил её менее человечный облик, состоящий из парящих друг с другом неорганических сегментов. Всё очень тонкое и действительно какое-то эфирное. Хрустальные туфельки на ногах. Неоновые радужки раскосых глаз, очень коварный и пристальный взгляд, серьги в виде серебряных звезд. Трон Варды состоял из какого-то светлого кварца, позади — прямая спинка. — Я — Алуэ Бартан, Владыка тонкой настройки, супруг Йаванны Кементари, — коротко стриженный брюнет, кажется — больше азиат, облачён в чёрную офисную одежду, держит чёрный портфель на коленях, чёрные перчатки. Взгляд — серьёзный и деловой, в то же время какой-то усталый. Фигура — плотная и мускулистая. Трон выглядит как свинцовый механизм с изобилием шестерёнок и циферблатов. — Я — Йаванна Кементари, Владычица единения духа и материи, — смуглая женщина, вроде индейца, полностью голая при этом. Волосы оттенка красного дерева, кучерявые. Красивая, глаза — нежные, разрез очень сглаженный. Грудь обычная по размеру, много волос на лобке, бёдра средних пропорций, на коже почти нет родинок. Трон выглядит, естественно, как сплетение живых веток с цветущими растениями и листьями, основа — клубни. — Намо Мандос, Владыка сохранения сознания, супруг Фуи Ниэнны, — он выглядит как тёмный балахон, под которым, казалось, ничего нет в области лица. Зато выглядывают его руки, в них Мандос держит хрустальный шар. Кисти выглядят так, словно состоят из разных красок, меняющих оттенки. В качестве трона у него фигурировала большая бархатная подушка фиолетовых цветов, на которой Намо Мандос сидел в позе султана. — Я — Оромэ Алдарон, Владыка защитной системы, — он выглядит как мужчина в тёмном офисном костюме, лицо скрывает маска, какая-то военная каска, где открыт только рот — и рта там не разглядеть, видны серебряные зубы, в обрамлении чего-то тёмного. Его челюсти шевелились, когда Оромэ Алдарон говорил. У него драгоценный камень в галстуке, чёрные перчатки. Хиро заинтересовался им, потому как раньше его не видел, но слышал о нём от Тилион. Оромэ восседал на футуристическом троне, похожем на боевое устройство. — Это, — Манвэ указал на двух оставшихся участников, которые, похоже, не могли представиться сами просто словами, — Фуи Ниэнна, Владычица негативного умонастроения. Фуи Ниэнны выглядела как негритянка в золотых и фиалковых карнавальных нарядах, она производила впечатление трупа в богатом праздничном наряде. Глаза — абсолютно белые, от них тянутся чёрные подтёки. Трон — черный, из оникса, спинка в форме острого листа. Под троном — провал в черноту, которая чернее космоса. Ближайшие небесные тела сползали в эту дыру и исчезали там! — Это, — Манвэ далее указал на трон, который выглядел состоящим из воды, он постоянно колыхался, как морские воды на ветру, — Ульмо Илмир, Владыка перемен. У него нет супруги и он, в силу концепции, не может ни принять постоянного облика, ни общаться словами. К трону Ульмо стеклась вся вода, которую Хиро и Зеро Ту заметили раньше. Кажется, по космосу двигался сам Ульмо в такой форме. Водоросли и глубоководные цветы чётко возникали «под поверхностью» этой воды. — Угу, — Хиро взглянул на восьмой трон — пустой, полностью золотой, объятый пламенем, он был наполовину разрушен на свободно плавающие в воздухе сегменты, проткнут мечом. Рукоять длинная, на самом её конце — ромб-навершие, гарда напоминает раскрытые крылья орла, длинный и обоюдоострый клинок у основания немного волнистый. — А Владыкой чего был Мелькор? — Владыкой основы — всего того, что собрало бы наше мироздание, — дал ответ Алуэ Бартан. — Курво говорил, что вас зовут «Аратар», «Превозносимые» — вы семь наиболее могущественных Архонтов, значимых для своего мироздания так, как для нашего мироздания значима Хаотическая Шестёрка, — прокомментировал Хиро. — Верно мыслишь. Этот вопрос мы решили — перейдёт к следующему, — продолжал Манвэ. — Хиро, скажи, как думаешь, мы обижены на тебя за то, что ты прижал к стенке мою возлюбленную и заставил меня дать клятву никогда не нападать на Солнечную систему? Манвэ положил ногу на ногу и сложил ладошки перед лицом. — Вы были в гневе, — вспомнил Хиро. — Да, я был в гневе. Но и ты был в гневе на Виктора Северова. Дело не в гневе, как таковом. — Вижу, вы изучили мою биографию, — обратил внимание Хиро. — Пока я не знаю, что у вас на душе. Я понятие не имею, кто вы такие. Единственное, что я могу сказать — вы пытались уничтожить Солнечную систему, вы напомнили мне то, как ВИРМ обрушился на нас, потому я ненавижу вас… — Ха-ха-ха! — Варда не скрыла смеха. — Отвечу, Хиро; я была инициатором нашей встречи. Я даже хочу сказать, что ты доставил моему возлюбленному супругу моральные страдания — Манвэ винил себя за то, что я попала в такую ситуацию. — Вы хотите мне отомстить? — напрямую спросил Хиро. — Нет, напротив, я хотела бы тебя похвалить за то, как ты нас разгромил, — ответила Варда. — Это доказывает твоё мужество. Твоё коварство. Я ценю оба этих качества. Хиро почувствовал, что ему приятно. — «Любимый, эта женщина хочет заговорить тебя», — а Зеро Ту почувствовала ревность. — «Кажется», — благодаря ментальному интерфейсу Хиро стали доступны её чувства, — «Зеро Ту, тебе плевать если меня хотят другие женщины, как сексуальный объект, но если их привлекает моя личность, ты готова ревновать!» — «Любимый, эта женщина — слишком властная. Я чувствую, что она хочет владеть тобой. Так мне говорит моё женское сердце», — так ответила Зеро Ту. — Зеро Ту, вижу, тебя беспокоит мой интерес с Хиро? — Варда уловила это. — … Откуда ты узнала? — после напряжённой паузы, Зеро Ту напрямую спросила. — Только мы с любимым можем общаться через… — Мы видим мир через дух. До нас ваши чувства и эмоции долетают, как импульсы звезды, — пояснила Варда. — Так что для нас ваши ауры — как мимика. После Мелькора, я лучше всех умею читать чужие души. Хиро и Зеро Ту восприняли всё это с достаточно глубоким пониманием. — В таком случае вам известны наши эмоции, но нам неизвестны ваши, — Хиро был этим недоволен. — Не нужно волноваться, — заговорил Манвэ, в основном говорить намеревались он с женой, — я ничего вам не сделаю. Обещаю. В этот момент Хиро понял, что это Варда пожелала его увидеть. — Варда, что вам от меня нужно? — Хиро, я хотела просто поговорить с тобой. Видишь ли, ты заинтересовал меня ещё тогда, когда я узнала о том, что Мелькор вернулся к жизни благодаря твоему слепку. Я поняла, что ты очень похож на Мелькора. Я и Мелькор были очень заинтересованы друг в друге когда-то, потому я решила просто поговорить с тобой после того, как убедилась в этом, — очевидно, Варда имела в виду их прошлую битву. — Хорошо, — Хиро свёл брови, — говорите. — У тебя есть вопросы, Хиро, — заговорил Мандос. — Будет лучше, если ты будешь их задавать. — Хорошо… Почему вы позволили Мелькору восстановить свою прежнюю личность, когда вы запечатали её после Войны Могущества? — спросил Хиро. — Потому что таков был Замысел Эру, — дал ответ Мандос. — Мне был открыт почти весь Замысел ещё в самом начале. Мелькор должен был с самого начала стать апокалиптическим маньяком, потому что Эру и Ньярлатхотеп заключили договор: Ньярлатхотеп не будет вмешиваться в Эа за исключением того, что он будет «играть королями». Самые великие в Эа были отданы ему, такие как Мелькор и Фэанор, например. Эа — это история о падении. Так решили Сочинители Повествования. Остальные мои братья и сёстры на тот момент не знали об этом, потому что они могли разочароваться в нашем Отце или поставить под сомнения Его решения. — Значит, ваш «добрый бог» Эру с самого начала отдал самых лучших своих детей во власть космического садиста? — Хиро глубоко возмутился. — Мелькор и Фэанор отреагировали бы точно так же, — обратила внимание Варды. — Как мне это нравится. Ваша реакция. Продолжай возмущаться — мне нравится наблюдать твоё возмущение. — Почему ваш Эру так сделал?! — спросил Хиро. — Потому что он хотел создать лучший мир, — дал теперь ответ Алуэ. — Это было возможно только, если ограничить влияние Безымянного Ужаса. — Двора Азатота, — уточнил Манвэ. — То есть Эру решил навязать Врагу игру по-правилам?! А откуда он знал, что Враг будет играть по ним?! — почти что выкрикнул Хиро. — Эру знает Ньярлатхотепа как облупленного, — Хиро показалось, Мандос сейчас усмехнулся у себя во тьме балахона. Во всяком случае там на одну секунду мелькнул белый человеческий череп, его костяной оскал. — Ньярлатхотеп — крайний эгоист, а потому — он раб своего эгоизма. Если увлечь космического садиста игрой, то он будет безукоризненно соблюдать все правила этой игры. Хиро сжал зубы. — Ты очень сострадательный. Ты ставишь себя на место тех, кого Эру сам отдал в руки страдания и сумасшествия, — назвала далее Варда. — Мелькор тоже был в гневе от этого. Он бросил все силы на то, чтобы изменить это. И понимая, что за всем этим стоит, его ждало совершенно искреннее отчаяние. К слову, я думаю, ни Курво, ни кто-либо ещё не могли бы тебе сказать это — но Мелькор достиг глубины отчаяния вовсе не тогда, когда понял, что «мир — это игра с нулевой суммой» — это он-то пережил, как пережили мы; нет, Мелькор впал в отчаяние, когда узнал, что сам Эру этого пожелал, наш Отец пошёл на это. Думаю, Хиро, если бы тебя подло и цинично предела Зеро Ту, ты испытал это же чувство. Когда Хиро осознал всё это, его по-прежнему охватывала злоба: — И вы приняли такой план этого вашего Эру?! План манипулятора?! План по отношению к самому лучшему из ваших братьев?! — Конечно. В этом мироздании царят ужас и безнадёга. Мир — это игра с нулевой суммой, кто-то может жить хорошо лишь благодаря страданям другого. В таком случае от отчаяния меня спасает только преданность Эру. Я готов убить всю мою семью, — Манвэ указал на окружающих, — если Эру этого потребует. Только по одному Его слову. — Безумный фанатик! — закричал Хиро. — А я — бессердечный циник, — прозвучал Мандос. — Эру избрал меня как того, кому он изложил весь свой план, а также открыл истину, что мир — это игра с нулевой суммой. Наше прекрасное творение Эа может существовать лишь благодаря страданию, а ещё лучше оно может стать только благодаря ещё большим страданиям. Узнав это в самом начале, многие из нас бы отказались от Замысла Эру или впали бы в отчаяние, как моя супруга. К счастью, я свободен от сострадания. Я никогда не сострадал. Потому мне можно было доверить план и не опасаться, что я пойду против него потому, что сочту его неправильным и предательским. — Мандос, почему вы верны Эру?! — Зеро Ту решила вот так задать этот вопрос. Она уловила в сердце Хиро такой вопрос. — Вы не похожи на маленькую обезьянку [2]. — Потому что у меня есть чувство справедливости. Я нахожу справедливым всё, что исходит от Эру, потому что Эру стремится к благу, к каким бы методам Он не прибегал. Да, я знаю, что это субъективно. Но я скажу вам вот что: я считаю, что Мелькор и Фэанор сами виноваты в том, что им предопределил Эру. Эру расставил фигуры, но выбор сделали они. Я считаю, что вся ответственность на них, а не на том, кто стоит за сценой. Мне нравится их осуждать. Хиро заскрипел зубами. Как же его охватил гнев! — Будь ты проклят, Мандос! — Ха-ха-ха! — когда Мандос смеялся, под капюшоном сверкал голый череп, он возникал при каждом «ха» и пропадал, слово кто-то включал и выключал направленный на него фонарь. — Мне редко хочется смеяться, но ты, Хиро, очень смешон. Тебя раздирает чувство вины за то, что ты готов принести в жертву всех своих друзей, свою страну, всех вокруг — ради спасения своей любимой жены. Тебя охватывает напряжение, ты в глубине души хочешь, чтобы тебя наказали за твой эгоизм. Мне смешно, когда такой, как ты, ненавидит меня. Хиро весь напрягся, Зеро Ту это прекрасно чувствовала. — Я тебя понимаю, Хиро! — вдруг впервые за всё это время прозвучал Оромэ. — Меня также охватывает гнев от того, какие методы использованы! Оромэ при этом дрогнул, стало ясно, что за его маской — действительно оскал гнева. Возможно, только поэтому он носил этот шлем. Чёрный дым вышел из его оскала. — Так почему ты не уйдёшь от них?! — Они — моя семья. Хиро, ты бы оставил своих близких? — Оромэ сложил руки на груди, перестал выдыхать дым. Кажется, под его военной маской теперь находилось томительное смирение. Хиро помнил, что Оромэ, он же Орион, был тем, кто выковал копьё, которым сейчас владеет Принцесса рёвозавров. Копьё, бросок которого всегда бьёт в цель. — Ты спроси, почему Зеро Ту не уйдёт от человека, который готов убить всех своих близких ради неё? Разве ты хороший человек? — вот так поставила вопрос Варда. Хиро получил жёсткий удар. — Любимый, если тебе не нравится с ними говорить, мы можем уйти, — обратила внимание Зеро Ту. Они-то чувствовала через ментальный интерфейс, что там у Хиро в сердце от такого. — Да, наверное, ты права, — решил Хиро. Брюнет-красавец подумал. Глубокой взгляд исполнился ненавистью. — Хиро, я вижу, ты больше всего ненавидишь моего возлюбленного Манвэ за его преданность Эру, — прочитала у него в сердце Варда. — Я хочу понаблюдать в тебе подобные проявления Мелькора. Может быть, ты хочешь вызвать моего мужа на дуэль? — Да, я хочу вызвать его на дуэль, — Хиро почувствовал глубокую ненависть к этому Манвэ. — Хорошо, я согласен бросить тебе печатку, — решил Манвэ. — Во-первых, я до сих пор хочу отомстить тебе за то, что ты меня посрамил. Во-вторых, ты ранил и угрожал убить мою возлюбленную жену — это в несколько раз увеличивает мою ненависть. Хиро, я не намерен тебя убивать. Я знаю, что Йог-Сотот не даст мне этого сделать, но я и сам не хочу убивать тебя. Я питаю ненавистью к тебе, но смерти твоей я не желаю. Я не хочу, чтобы твоё эго исчезло. Мне, чтобы удовлетворить мои чувства, будет достаточно поставить тебя на колени. Я правда от души милосерден. — Я провёл вас сквозь Трансферные врата ещё раз. Добро пожаловать в Ильмарин — мой Небесный чертог, который я предоставлю в качестве арены. Манвэ раскрыл руки, эфирное торнадо вобрало Варду, Хиро и Зеро Ту в другое место. Все провались сюда как сквозь грозовой шторм. Здесь со всех сторон простирается небо, на вид — почти земное, есть множество парящих среди чистого воздуха островов. Хиро и Зеро Ту в первую очередь увидели впереди то, как атмосферу пронзает лик некого ужасного существа, совершенно гигантского. Три больших глаза, три сферы — одна из которых, самая высшая, самая большая. Эти глаза выглядят электронными, а плоть вокруг них — как нагой мозг. Точки света вокруг этого существа, воздух — очень мощные и быстрые потоки ветра, движущиеся так, как в на поверхности газового гиганта. Кажется, Хиро и Зеро Ту увидели лицо Манвэ — в то время, пока он ужимал себя. Фэанор упоминал, что Великие Архонты далеко не всегда могут сразу быстро и эффективно превратиться в привычных гуманоидов. И так, Манвэ ужал себя до размеров совсем обычного человека. Он выглядел очень мускулистым, по-прежнему носил такую же одежду, в какой появился ранее на троне. В воздухе, в окружении стен из очень мощного ветра, парили островки земли, на каждом находилось какое-нибудь светлое строение, технологическое и одновременно фэнтезийное по виду. Они напоминали собой отчасти средневековые крепости, построенные в несколько этажей. Между островами зачастую протягивались цепи. Здесь пребывали создания с музыкальными инструментами. Хиро и Зеро Ту увидели зловещее существо в балахоне — его руки выглядели как переплетённые корни, он держал ими диски и стучал. Были там создания с трубами, один напоминал классического демона, второй — сатира, третий — просто осьминога. Были здесь чёрные и четырёхрукие создания — худые, с большим количеством локтей в руках, со шлемами, от которых отходили шланги — эти шланги подсоединялись к огромным духовым инструментам, каждый из которых ещё крепилась цепью к окружению. Сам Манвэ встал на парящий камень, позади него из потоков воздуха выходили громадные трубы, в них дули скрытые за ветрами музыканты, очевидно, ещё более странные. Хиро, Зеро Ту и Варда (размером также с человека) находились на противоположном летающем клочке земли. Молнии сверкали над всем этим, в такт им доносился грохот музыкальных инструментов. Топ — бледная босая ступня встала на светлый песок, устилающий ровную поверхность летающего островка. — Вы не против, если я наконец выйду из невидимости? — позади троицы появился Йошио, носящий, как обычно, тёмную курточку и широкие шортики, со зловещей глефой в руках. — Да, конечно, — Варда взглянула на него снисходительным тоном. — Мы непротив. Зеро Ту облизывала розовый леденец, стояла в одежде из красных элементов ближе всего к краю, за которым что вверх, что вниз падало одно небесное пространство. Ветер развевал длинные розовые волосы. — Зеро Ту, — Йошио с интересом обратил внимание на её выражение, — ты полностью уверена в Хиро? — Как видишь. Эти демиурги обещали, что бой не будет насмерть, потому что если они нарушают это условие, то Йог-Сотот и Шуб-Ниггурат обрушатся на них… И твоя Глефа, — Зеро Ту взглянула на Варду, — вы же помните, что она сможет убить вас? — Мы знали об этом, конечно. Саурон искренне хотел использовать этого мальчика против нас, и мы не намерены сейчас становиться под удар, — ответила Варда. — Зачем, если мы появились здесь только для общения, а не для серьёзной вражды? Мы изначально не были вашими врагами. В людской форме Варда была выше Хиро и Зеро Ту, не говоря уже про Йошио. — Если Хиро будет убит каким-нибудь фокусом, то я буду очень рада, что если Йошио поднимет Глефу: всё вокруг меня исчезнет — а потом, возможно, я смогу переродиться с любимым в новом мире, — Зеро Ту провела каблуком по песку. — Я готов, — Хиро в это время без лишних слов стоял и концентрировался на Чёрном мече. Это Чёрное копьё Мелькора, которым он поразил Древа Архонтов, сейчас оно приняло такую форму. Его клинок выглядел как тонкий прямоугольник, созданный как будто бы из цельного куска вулканического стекла, прямо как рожки Хиро. — Я тоже, — Манвэ показал джэдайский белый меч. — Думаю, моя супруга очень рада видеть в твоих руках именно это оружие. Эонвэ не зря отдал его Фэанору. — Я не останусь с хвостом ящерицы! [3] За спиной Хиро раскрылись металлические крылья, его облачение из серых и синих элементов, частично открывающее тело. Босые подошвы оторвались от песка. Манвэ был, понятное дело, выше Хиро, его аккуратные лакированные туфли оттолкнулись прямо от воздуха. Позади своего повелителя, особенно с напряжением зазвучали монстры-музыканты. Хиро аж бросил на них взгляд — это гуманоиды с масками, похожими на смесь противогаза с экипировкой средневекового чумного доктора; их «противогазы», со множеством чёрных отверстий на глазах, переходили в подобия громадных саксофонов, которые ещё дополнительно связывались трубочками с клапанами — с клапанами прямо на телах этих существ. Очень звучный воздушный хлопок от столкновения ониксового клинка с клинком-молнией — волосы обоих брюнетов сильно растрепались! Манвэ в светлом и Хиро в серо-синем застыли на миг посреди парящих островов. Зазвенели, протягивающиеся между ними, цепи. Множество ревущих труб возносилось к этой точке столкновения. — У вас, богов, какая-то мода, да? — Хиро, конечно, вспомнил про Двор Азатота. — Отец велел помнить свои истоки! — Манвэ махнул свободной рукой, Хиро получил почти что физической удар — его отбросило сквозь очень плотный воздух. Молнии сверкали вокруг. Манвэ резкое перешёл в защиту — Хиро почувствовал, что по характеру Высший Архонт предпочитает больше находиться в обороне. Хиро виртуозно вращался в воздухе. Он отдалился. Несколько резких скачков и перемещений в густом воздухе. Пока ещё розовые подошвы генерировали синие струи реактивного пламени — для ускорения Хиро, он пока не переходил в форму полноценного рёвозавра; такие же струи огня, только более тонкие и малые, вырывались по всему протяжению его металлических крыльев. Ноты и звук свиты Манвэ постоянно смешивались со звучанием его ветра и грохотом молний. Зеро Ту сжала леденец, Йошио ткнул острый конец Безымянной глефы в землю, Варда с увлечением дирижировала толпой слуг своего мужа — позади бил в барабан один обладатель множества рук, ещё один жал кнопки какой-то штуке, ещё один дул в загнутую трубу, направленную вверх. Манвэ решил перейти в атаку, всякое его нападение приводило к появлению ветвистых разрядов атмосферного электричества. Хиро теперь несло потоком почти чистого озона — и он принимал на чёрный стеклянный клинок попадания меча-молнии. В один момент этот меч поразил твердь прямо под подошвой Хиро — пальцы очень быстро отскочили от летящей каменной дроби; сжимая зубы, рогатый Хиро далее использовал ртутные крылья как режущие клинки-плоскости. Эти лезвия прошли сквозь Манвэ, как сквозь ветер. Хиро пронесло по поверхности острова, он выстрелил несколькими синими протуберанцами. Они слетали с пальцев рук Хиро, потом он резко согнул колени: — Daaku Faiyaa! — огонь сорвался теперь с подошв Хиро в виде быстро растущего китайского дракона, очень плотного. Манвэ не уклонялся, не отражал и не защищался. Все эти прямые попадания даже не заставили Манвэ защищаться — он смог выдержать всё это своей чистой прочностью. Ему можно было навредить только Мечом Мелькора. Клинки ещё раз скрестились — их владельцы после этого разлетелись. — Хо-хо, я узнаю Мелькора! Мне очень нравится видеть того, кто любил меня когда-то! — будь Варда более человекофицированной, она бы выпустила слезинку из глаза. Рядом с ней на виоле из обломанного камня играло какое-то страшилище, похожее на лешего с рожками и множеством светящихся точек по всему телу. — Эх! У-ф! — Хиро переводил дыхание, идущие паром пятки разместились посреди редкой плитки, сквозь которую прорастали растения — такова была поверхность одного из летающих островков. Манвэ вёл себя гордо, спокойно возвышался здесь и величественно чувствовал себя в этой дуэли. Его длинные тёмные волосы на этом ветру развевались мягко и даже как-то гладко, словно сам Манвэ давал ветру на то своё согласие — в то время как лохматые волосы Хиро бросало куда более аподиктично. Плечи напряжены, пальцы рук дрожат. Хиро сжался весь под весом таких ударов. Пот при этом не выступал. Ему не было жарко. Кусачий холод охватывал кожу. Постоянный вой стихии, да ещё эта ужасная музыка. Манвэ сделал несколько шагов, лакированные туфли не поднимали пыли, они бесшумно шагали среди невысокой травы. Голубые глаза Хиро полыхнули, вокруг него проявились сами собой грани кристалла. Хиро создал воздушный алмаз, который невозможно пробить грубым уроном. Эта защита — череда порталов, которая переводит атаку в другие измерения, дополнительные пространства. Хиро изменил геометрию реальности вокруг себя так, что пробить эту защиту можно лишь тонкой математической иглой… Манвэ заставил всё это исчезнуть следующим движением. Хиро только потом сообразил, что Манвэ сделал это даже не атакой, а движением. Самого его тело по сути было «воздухом» — Манвэ легко обтекал или наполнял собой все чертоги пространства вокруг. Ему не требовалось даже думать над тем, как пройти сквозь этот щит-кристалл. — Есть проблемы? — Манвэ остановился и указал на комнату в паре метрах: она появилась прямо среди всего прочего окружения: стояла роскошная постель по крайней мере на два места, с двумя подушками, огромное изголовье в форме сердца. За ней — прекрасные горшки с цветами с викторианском стиле; перед постелью ещё стояла комнатная ванная с поднятой над ней лейкой душа, заполненная чистой водой. — Можешь отдохнуть со своей возлюбленной; если ты уже устал, — предложил Манвэ. — Нет, спасибо! — Хиро уже на одних рефлексах тогда крепче стиснул свой меч, обернул клинок синей аурой своего гнева. В результате его собственное оружие сделалось похожим на двойную молнию — чёрную и голубую. Последующий бросок на Короля целой вселенной привёл к расколу островка, осколки посыпали. Хиро давил на вражескую молнию, Манвэ очень уверенно держал этот удар. — Неплох, — похвалил он после того, как Хиро отказался отброшен его ответным движением. — Признаться, по моим расчётам, ни одна твоя атака не должна была даже оцарапать меня. Тем не менее я чувствую, что в данной форме меня ты по крайней мере можешь ранить. Если Чёрный меч Мелькора попадёт, конечно. Манвэ взглянул на Зеро Ту. — Наверное, если бы я занёс молнию над ней, ты бы выдал нечто большее… Они оба сейчас стояли на обломках острова. — Даже не думай! — Хиро оказалось достаточно нарисовать в воображении то, как молния Манвэ испепеляет Зеро Ту, чтобы сделаться полностью синим от пяток до макушки, рога увеличились. Хиро непроизвольно, на одних эмоциях перешёл в полноценную боевую форму. По взгляду Манвэ он понял, что Владыка открытого неба желает посмотреть на его удар. Крылья преобразовались в четыре манипулятора, схватили меч в свои окончания, слились в один гибкий серый хвост с горящими неоновыми рисунками — хвост скорпиона, чёрное жало. — Получай! Прыжок поднял пыль, синие ступни Хиро снова обожгли всё там огнём. Лакированная туфля чуть дрогнула, тёмные волосы развивались. Солярная белизна костюма особенно обострилась, воздух пронзило очень звучно. Хиро сам уподобился синей комете, Манвэ встретил жало блоком своего меча-молнии. — Ты хочешь вмешаться? — Варда взглянула на Зеро Ту. — А ты как думаешь? — Зеро Ту держала во рту леденец. С начала схватки о себе не дали знать никакие сосательные движения. — В таком случае нужно поступить честно. Варда вскинула руку — в этот момент Хиро и Манвэ снова встали по разные стороны среди летающих островов. Жало Хиро обратилось в ртутного змея с неоновыми глазами — меч Мелькора превратился в пару ядовитых зубов из вулканического стекла. Ветренное небо Ильмарина над ними вдруг разразилось, разверзлось — пылающие скалы обрушились роем метеоров. Варда, похоже, как астрологический архонт могла воспроизвести любое астрономическое явление, от взрыва сверхновой и образования чёрной дыры до такой мелочи, на первый взгляд, ерунды. Впрочем, её метафизическая воля оказалась вложена в эту, на первый взгляд, малую по масштабу атаку. Потому Хиро пришлось помучиться среди взрывающихся островков разлетающихся на куски. — Хиро! — верхом на Стрелиции-мотоцикле, она рванула туда. Раз Варда нарушила дуэль, то она может вмешаться. — Зеро Ту! — Хиро испугался за неё, и испуг за возлюбленную предал ему сил. Варда же переместилась аккурат за спину Манве. Йошио внизу, на одном из бесчисленных летающих островков, особенно насторожился. — Я буду здесь, — перед ним появился Мандос, — чтобы ты не сделал глупость. Йошио сейчас держал своё оружие Судного дня двумя руками и был готов его использовать. Стрелиция в это время от своих фар развернула защитный барьер, он теперь стоял под натиском меча-молнии Манвэ. Зеро Ту преобразовалась в краснокожую и бледноволосую, выпустила из-за спины яркие крылья бабочки, вскинула руку с сапфировым эльфийским жезлом. — Moon Spiral Heart Attack! — теперь из-за плеча Хиро она выпустила атаку сердечками. Они пересилили сам меч-молнию! — Очень неплохо! — Манвэ на всякий случай закрыл собой Варду, начал принимать себе в раскрытую руку эти сердечки. Меч пока отдыхал. Хиро же сконцентрировался вокруг своего меча, он чувствовал, что эмоции Мелькора в нём ревут. Это оружие прямо взывает к удару во всю силу, чтобы показать Королю и Королеве Эа как с ними быть. Внезапно Хиро понял, что использовать это оружие, значит — умалять свою личность. — Им интересна моя личность только потому, что я напоминаю им их старшего брата, сошедшего с ума. Я не хочу быть живым призраком! Хиро и Зеро Ту вдруг резко взялись за руки, их прочее оружие утратило материальную форму. Крылья изменились — теперь вместо крыльев бабочки и крыльев стального дракона них выросли белые ангельские крылья. По одному на каждого участника пары. Манвэ и Варда стояли на воздухе друг с другом с выражением научного интереса. Йошио с напряжением глядел на всё это. Мандос, кажется, больше смотрел свой хрустальный шар, хотя буквально это невозможно было понять, если учесть, что в такой формы у него даже не было лица. Хиро и Зеро Ту направили руки в сторону пары противников… Шарахнуло достаточно, чтобы скрыть от прямого взора облик врага. Хиро и Зеро Ту замерли в ожидании. — Неплохо! — взмах меча-молнии Манвэ рассёк энергетическое облако. Он и его супруга стояли невредимыми, разве что показались несколько усталыми. — Очень неплохо для кого-то вроде вас! — Мы могли бы поразить Саурона! — закричала Зеро Ту. — И без помощи Чёрного копья! — Саурона? Он — микроб по сравнению с нами. Если бы мы хотели его уничтожить, мы бы давно это сделали, — заявил Манвэ, будучи очень уверен в себе. — Только соображения гуманизма вынуждают нас действовать осторожно, — добавила Варда, изящно двигая пальчиками. Хиро очень разозлился из-за упоминания тут гуманизма — он вспомнил о том, что ВИРМ на это ссылался, когда собирался насильственно поглотить всю его расу. — Что же — мы дошли до патовой ситуации: ваша Сила Любви позволяет вам бесконечно черпать энергию от Йог-Сотота и Шуб-Ниггурат. Полагаю, наша дальнейшая дуэль теряет смысл, — признал Манвэ. Йошио в это время взглянул на Мандоса: — Эй, пророк, что там видишь в своём хрустальном шаре? — Их дальнейшая битва становится трудно предсказуемой. Хиро и Зеро Ту приземлились верхом на своём мотоцикле, встали возле Йошио, посреди целого летающего острова. Музыкальный тон вокруг сменился с боевого на более мирный. Варда умилилась при виде воссоединившихся возлюбленных. Манвэ стоял позади на летающем обломке. Его пиджак немного обгорел, кажется, он только сейчас это заметил. — Я бы мог бить сильнее, но я настолько привык себя сдерживать, что страх эскалации конфликта не позволил мне вкладывать большую силу, — Манвэ развёл руками. У Хиро и Зеро Ту втянулись ангельские крылья в лопатки, цвет кожи сменился с синего и красного на обычный, уменьшились их рожки. Он и она, заключённые в объятиях, поглядели на Манвэ. — Не знаю, какие вы ощущение получили, — Хиро взглянул на Варду, — но, пожалуй, мы — домой. — Ты не хочешь узнать координаты планеты ВИРМ? — предложил тут рядом Мандос. — Да, это можно. — Наконец мы расстались с этими демиургами, — Хиро выдохнул. Он, жена и друг находились на борту Стрелиции, в очень просторной комнате. — Я очень рад, — улыбнулся он. Зеро Ту и Йошио улыбнулись ему в ответ. — Так, ладно, сейчас я должен как следует расслабиться. — Любимый, ты расскажешь им, чем мы занялись с Йо, — Зеро Ту любовно взглянула на своего супруга. — Расскажи, — попросила Рей. — Хорошо. Я расскажу, — Хиро взглянул на Йошио. — К тому моменту я много раз кончал в задницы Хана и Йо. Я больше люблю Хана. Потому вас не удивит, что я позволил себе в сексе с Йо… Хиро кратко передал в Солнечную систему о том, как произошла встреча, после чего сказал, что ещё намерен проверить координаты планеты ВИРМ. — Начнём, — сейчас все разделись и Хиро первым делом, конечно, взялся за свою жену. Пока он целовался с ней, Йошио дрочил себе, бледный его член с розовой головкой вскочил и крайняя плоть открыла его. Хиро, как только это увидел, так выпустил жену из рук и взялся за Йошио. Жена только развратно посмеялась и щедро похлопала своего супруга по ягодицам, когда он страстно целовал альбиноса в губы. Зеро Ту пощекотала Хиро задний проход, покуда жадно сливались юношеские уста. Так жена готовила любовника мужа к состыковке. В какой-то момент зад Зеро Ту предстал прямо у лица Хиро — тогда он вначале погладил его нежно и благоговейно, затем осыпал жаркими поцелуями. Йошио согнул колени и сосал член Хиро, смаковал за аккуратными бледными щёчками это орудие. Сцена продолжалась ещё несколько минут, после чего Хиро поменял жену с любовником — впился языком в дырочку Йошио. Зеро Ту орально смаковала жезл любви своего супруга. Её ручка при этом дрочила торчащий пенис альбиноса. Дальше Хиро овладел Зеро Ту, сношал ей влагалище, жена же производила отсос Йошио. Потом он заставил юношу содомировать её, худощавый гей трахал в жопу жену своего любовника. Она лежала на нём. Хиро охотно облизывал ей вагину, пил влагу, крепко заключал в объятия. Она заглатывала фаллос супруга. Йошио постанывал и хлопал Зеро Ту по розовой попке. Он потребовал Хиро подавить ему на простату. — Я хотел потянуть с этим, но если ты меня просишь, — лохматый голубоглазый брюнет, чей член уже рьяно торчал, выбрался из-под жены. Жопка Йошио привычно проглотила в себя жезл любви. Хиро, как обычно, очень быстро возбудился из-за этого мальчика. Его отверстие вышибло сперму. Да, Хиро аж со звуком сбросил семя в задний проход своего друга, который как раз наставлял ему рога. Йошио кончил следующим, своими брызгами заполнил попку девицы. Хиро пальчиками довёл Зеро Ту до конца, заставил её влагалище извергнуть очень пахучую жидкость. Зеро Ту, вся румяная, пережила щедрый экстаз такого смачного, обалденного оргазма. После непродолжительного отдыха, посвящённого взаимным нежным поцелуям и ласкам, троица возобновила свои занятия. Хиро сам вторгся в зад жены, одновременно прильнув губами к заднему проходу Йошио. Ранее, когда Хиро вынул член из задницы альбиноса, то обнаружил там немало дерьма. Это его вдохновило, потому Хиро заставил сейчас мальчика испражняться себе в рот. Зеро Ту ехидно это прокомментировала, сорвалась с члена возлюбленного, схватила плеть и обрушила порку сперва на розовую пару ягодиц мужа, а потом и на бедную задницу общего их любовника. Оба мужских седалища получили своё. Хиро, блестя зубами, принял в руку розги и довольно ощутимо выпорол жену и любовника. Йошио вручили розги, он достаточно долго обрабатывала ими красные ягодицы и бёдра Зеро Ту. Хиро в это время трахал жену в глотку. Потом Хиро сосал член Йошио, пока не получил себе в глотку горячую порцию горького мужского семени, и тискал пальцами ягодицы Зеро Ту. Жена кончила от работы вибратора, смачно огласила свой экстаз. Это придало ей желание с помощью искусственного члена раздолбать самого любимого в зад. Когда это происходило, Йошио у него сосал — тоже, под стон Хиро, принял за щёку извержение липкой горечи. Ещё через некоторое время Зеро Ту и Йошио окружили Хиро: она взяла в рот его член, воткнула пальчики в попку, трахала ручкой Хиро между розовыми ягодицами. Плутовка проворно щекотала Хиро яички. Йошио, оседлав его грудь, с ухмылкой на своём бледном лице прижимался анусом к губам брюнета. Хиро сейчас страшно пожалел, что ему уже скормили всё естественное содержимое этого места. Но даже так брюнет с синими рожками и синим цветом под глазами завершил эту процедуру в очень сильном возбуждении. — Любимый, — Зеро Ту увидела, как натянут член Хиро, и потому предложила, — давай повесим Йошио. — С удовольствием! — Хиро схватил любовника Ханасаки сперва за эту худую шею, надавил очень чувствительно. — Это за то, что ты сейчас не смог покакать мне в рот, понял?! Что может быть проще простого — насрать мне в рот?! Если бы я поел твоего дерьма, то залил бы лицо моей жены спермой так, что она бы никогда не отмыла! А теперь эта сперма будет в жопе твоего трупа болтаться в петле! Хиро дальше схватил тонкое запястье, с силой подвёл Йошио к петле, просунул туда его тощую шею, которую казалось, очень легко можно переломить с помощью такой жёсткой петли, и подвесил. Босые ножки, с вечно грязными подошвами, заболтались. Один такой вид уже привёл к первым сокращениям влагалища Зеро Ту. Хиро почувствовал, что ему стоит всего одно усилие для выброса спермы. Но член так напряжён, что, казалось, может рвануть от одного касания. Йошио раньше бы порвал петлю с помощью силового поля, но сейчас он контролировал его, чтобы создать трубку для пропуская воздуха в горло. Воздуху при этом поступало ровно столько, чтобы поддерживать жизнь, потому кислородное голодание всё же произошло. В этот момент случилось непроизвольное опорожнение кишечника — Йошио обгадился. — Ах ты гад! У тебя было дерьмо, но ты специально хотел, чтобы тебя в петлю засунули! Хиро вонзился в анус Йошио, едва успев нанести смазку. Прямо в грязный, да, и это только увеличило кайф Хиро. — Йо, притворись мёртвым! — Хиро хватило воображения, чтобы дорисовать гибель мальчика в петле, чьё тело он хватал руками и с остервенением трахал. Зеро Ту, сунув искусственный член-вибратор себе в вагину, рванула к Хиро. — Ва-а-а-а! — у мужа аж глаза полыхнули синим: рука жены впилась пальцами в яйца, наш брюнет пережил огромное удовольствие от извержения спермы. — Не зря говорят, — Хиро в сам момент извержения вцепился своей рукой в гениталии Йошио, — слаще этого нет ничего на свете. Какая хватка у мёртвого ануса! Вот что он выпалил, воображая, что Йошио болтается в петле мёртвым. Сам Йошио переживал экстаз от кислородного голодания. Хиро разгонял его, держась за член. Даже, когда Хиро извергся, то продолжил двигаться концом внутри очень сжатого ануса, рукой теребил Йошио. Худощавый альбинос брызнул свои капельки в руку любовника. Зеро Ту, наблюдая такую картину, довела себя до очень мощного оргазма с помощью искусственного члена. Потом Хиро вытащил Йошио из петли: — Он мёртв, Зеро Ту! Мы убили его ради нашего оргазма! Послушай его дыхания, он не дышит! — О, любимый, мне так это нравится! — Зеро Ту схватила руку Йошио и дрочила с её помощью свой клитор. — Ва-а-а-а! Именно от мысли, что перед ней труп, Зеро Ту пережила ещё один оргазм. Хиро, глядя на это, вернул Йошио в петлю, связал альбиносу для пущего вида руки худые за спиной, ещё раз трахнул его в таком состоянии, повторно сбросил ему в ягодицы очень мощный и насыщенный оргазм. Йошио в этот раз не кончил сам, но пережил не сильно меньший экстаз как от стимуляция простаты, так и от кислородного голодания. — Неплохо получилось, — голый Хиро раскинул руки и дал элементам костюма наползти на себя. — Давай теперь разведаем путь к планете ВИРМ. — Манвэ предупредил, — рассказывал Хиро в реальном времени, — что даже приближение к ней очень опасно — там сами измерения и плоскости бытия насыщенны враждебной энергии, даже для самих Архонтов путь туда послужил бы хорошей встряской. Зеро Ту облачилась в свою одежду, в свой яркий костюм на каблуках, который эротично открывал её розовую, нежную кожу. Кожа вскоре сделалась красной, волосы — седыми, рога выросли. Хиро принял форму полноценного синего рёвозавра, потому как путь пролегал непростой. Стрелицию Апас из формы Зеро Ту-невесты перестроилась в облик краснокожей Зеро Ту-демоницы. Йошио опорожнил кишечник от спермы, натянул шорты, накинул футболку и куртку со значком клуба мальчиков-детективов. Он разместился рядом с пилотами. — Старт! — Хиро выпустил струи синей плазмы из ног гигантской Зеро Ту-суккубы — ног, похожих на наконечники копий. Стрелиция Апас рванула сквозь измерения. Ярко-розовое гиперпространство, похожее на поле роз, чьи границы по краям неразрывно переходят друг в друга. — Если Манвэ прав, «Страна Света» ВИРМ находится в ста Брамфатурах от Осевого измерения, в которое мы успешно вышли. На пути должны лежать океаны предельно агрессивной и астральной эфирной среды, — Хиро бросал взгляды на показания приборов. — Если что, я думаю, моё силовое поле и Радуга неуязвимости смогут выдержать всё это, — взглянул на него Йошио. — Йо, обещал Хану не рисковать тобой почём зря, — напомнил Хиро. — Ты привык быть неуязвимым, но Манвэ предупреждал, что даже по его меркам здесь обитают опасные существа. Жёлтый, зелёный, фиолетовый, белый — туннель Осевого измерения вокруг Стрелиции менял свои цвета и оттенки. Раз — она вышла в полностью розовый космос, орбита ярко-рубиновой планеты, вокруг, по мере пролёта, какая-то каменно-синяя структура, похожая на клетку. Потом Стрелиция вышла ещё в другое изменение, пролетела сквозь синее небо, здесь росли гигантские голые каменные деревья, выходящие непонятно откуда. Ещё один переход — виден ярко-пурпурный горизонт, голубой диск газового гиганта, два серых спутника. Посреди чёрного космоса, где выступает россыпь белых звёзд, открывается новый зелёный портал, сквозь который прорывается Стрелиция. Она приземлилась на зеленоватом песке. Над головой — тёмные и немного розовые облака, вокруг очень густые облака, здесь падают радужные кометы. — Здесь очень высокий уровень энергии, — Хиро остановился, — пожалуй, большая часть нашей армии не могла бы здесь находиться. Вокруг Стрелиции росли какие-то уродливые каменные деревья, толщиной в километров десять, триста километров в высоту. Даже Стрелиция Апас выглядит обычной девушкой среди этого редкого леса. Компьютер вывел сообщения: — Эта Брамфатура — обитель многих высших демонов и дьяволов, прямо как Гадес, в котором мы были, — обратил внимание Хиро. — Ладно, давайте двигаться дальше. Золотая вспышка, розовый ореол за ней — на его фоне появился какой-то эльфоподобный гуманоид. Его торс целиком закрыт зелёной тканью, фиолетовые сапоги, почти впритык к тазу. Голая кожа между ним и краям сапог наводят мысль на тёмную эротику. Перчатки более короткие. Развевается белый плащ, ветер наполняет длинные белые волосы. Кожа обретает очень яркий фиолетовый оттенок от окружающих тонов. Лицо — сексуальное, но с очень злорадствующим выражением. — Привет! Я — герцог ада Ариох, Валет Мечей, Повелитель Семи Бездн! Многоликий и обманчивый на вид! — указал на себя этот тип. У него — ярко-красные глаза. — Вы видите перед собой облик одного из моих бывших рабов, я сейчас вышел встретить вас в его маске! — Вероятно, это Элрик из Мелнибонэ, — осознал его Рэндольф по этим описаниям. — Мне нужен новый раб! — продолжал Ариох. — Если вы проникли сюда, вы можете стать мне полезными рабами! Скажите, кто вы, откуда и зачем вы сюда пришли, в моё царство? Зеро Ту рассмеялась, лицо Стрелиции повторяло её эмоции и голос. — Ариох, как-там-тебя, ты думаешь, мы с любимым не насадим тебя на копьё, а? — Именно так. Не думаю! — Ариох сложил пальчики перед лицом. Позади Стрелиции прямо из поверхности сформировался металлический шип, очень длинный. Он пронзил копьём торс гигантской Зеро Ту, жёсткие эмоции выразились на двух одинаковых красных лицах. Зеро Ту испытала страх и боль. — Зеро Ту! — Хиро поначалу тоже оказался охвачен болью, потом, когда вспышка прошла, он очень очень разозлился. — Ты сейчас узнаешь, на кого напал, Ариох! Хиро, конечно, понимал, что дьявол концентрировал на них давление в одной точке. Он тут дома. Хиро решил попробовать более хитрый ход. — А?! — Хиро перенёс Йошио за спину Ариоха. — Silence Glaive Surprise! — альбинос с глефой махнул фиолетовой серповидной атакой. — Ва-а-а-ах! — несмотря на её мощь, которая заставила Ариоха застыть в бледном свете, он очень живо пришёл в себя — и поразил щит вокруг Йошио пурпурной плазмой, брошенной с рук. — Ха-ха-ха! Йошио отбросило, он выставил глефу, чтобы она держала удар. Сжал зубы. — Ха-ха-ха! Здесь я могу быть насколько угодно сильным… Ариох взглянул на то, как Стрелиция отрывается от земляного копья. Дыра затягивается. — Из вас получатся хорошие рабы! Ариох распространил вокруг себя розовую ауру, которая широко раскрылась, как ядерный взрыв, из которого сформировался, прямо вырос очень жирный и отвратительный гуманоид. Он выглядел теперь как по сути синий шар, который стоял на двух человеческих ногах; по всей поверхности этого шара выростают красные языки; посредине через всё брюхо тянется вертикальный зубастый рот, из которого торчит основной язык; у Ариоха в такой облик присутствует женская грудь, шеи нет, лицо находится прямо между грудями, оно как сползло туда. У Ариоха меч в руке, крылья с красной мембраной за спиной. У него через всё туловище тянется ремень, на нем висят чисто символические ножны. Всё это размером со Стрелицию. — Ты сейчас получишь, жирный! — Зеро Ту раскрывает силовое поле вокруг пика копья. — На колени, рабы! В своём измерении — я всемогущий! — Ариох из свободной руки стреляет токсично-зелёной плазмой, пробивает ею силовое поле, попадает в красное лицо Стрелиции; оно мутирует, выпускает из себя многочисленных мух, разлагается. — Ха-ха-ха, я же вам говорил, что здесь я, Валет Мечей, самый сильный! Я могу быть здесь буквально настолько сильным, насколько мне позволяет моё воображение! Ариох дальше сталкивается мечом с копьём… И Хиро резко открывает ещё раз силовое поле, на этот раз аура электричества охватывает Ариоха! Йошио, когда сейчас вскакивает с зелёной земли, собирается использовать глефу, но видит, как теперь уже сам стокилометровый дьявол кричит в агонии! — Может быть, я не смогу уничтожить тебя, но я точно могу тебя запечатать! — Хиро со вспышкой синевы резко стягивает Ариоха в одну точку на конце изящного Хрингхорни. — Ха-ха-ха! Посреди его синего лица обнажаются белые зубы с клыками, в глазах пробежали иероглифы. — Чья теперь взяла, Валет Мечей?! Хиро выдохнул. Ариох, весь в бешенстве, оказался скован внутри Хрингхорни. — Какой жирный кусок дерьма! — прокомментировал Зеро Ту, приходя в себя. Лицо Стрелиции Апас восстановилось после деформации. — Хо! Любимый, ты молодец! — Ты тоже! Именно наша связь даёт нам энергию побеждать всех этих инопланетян и демонов! Йошио вернулся сюда. — Ты намерен дальше двигаться? — глефа обратилась снова в значок Клуба мальчиков-детективов. — Давайте до следующей опасности. Я хочу сейчас пройти столько, сколько возможно. На том Хиро совершил ещё один скачок сквозь мембрану пространства. В белой ауре, Стрелиция возникла под очень мрачным, голубым небом. Серая, каменистая земля, где лежит тёмно-зеленоватая гора — очень странной формы. Она выглядит как нечто шарообразное, от которого отходят цилиндрические конечности, очень длинные. Белые звёзды, луны в небе. — Что это, любимый, это что-то опасное? — задала вопрос Зеро Ту. — Выглядит опасным, — Хиро по ауре понял это. — Раз мы появились перед ним, оно этого хочет… Прямо в центре открылся глаза, белок — белый, радужка — рубиновая, чёрный зрачок. Перед Стрелицией лежало существо, у которого глазное яблоко — туловище, щупальца-конечности отходят в разные стороны. — CCD! — появилась надпись на экране. — Бог Мифов Ктулху! Тут даже такое валяется на ходу!.. У Великого Древнего выходило шесть конечностей, они очень массивные, больше похожи на щупальца. В глазу — яркие сосуды. Взгляд его разумный и неприятный. Древний Бог сразу попытался вонзиться в сознание пришельцев. Хиро и Зеро Ту поняли, что это создание их удерживает. Они не могут телепортироваться отсюда. — Это был Шума-Горат, Ктума-Гурат, «Не Смыкающий Ока», «Извивающийся Пожиратель», — Хиро озвучивал имена и эпитеты этого Древнего. Рэндольф кивнул: — Богоподобный правитель сотен альтернативных измерений. Его око пыталось психической мощью подавить Стрелицию Апас. — Сражаться — так сражаться! — Зеро Ту устремила орудие. Удар синей плазмы, попал по веку. Никакого вреда. Щупальца пошли в ход, Стрелиция Апас пролетела сквозь их кольца. Она тактически удалилась в небо, чей окрас сменился на розовый, там пребывали оранжевая и бледная планеты. Взгляд Шума-Гората прищурился, потом широко раскрылся — пылающий пурпур выплеснулся сквозь сетчатку. Стрелиция Апас оказалась окружена золотой аурой, широко раскрыла руки. Хиро пустил в ход мощные магические формулы. Зеро Ту проскочила между несколькими агрессивными толстыми щупальцами, пущенными уже буйно извиваться в небе. Шума-Горат задействовал пурпурный прожектор прямиком из своего зрачка, весь глаз стал такого яркого драгоценного цвета. Стрелиция Апас закрылась сине-зелёным барьером, от свободной руки Хиро выпустил относительно тонкий белый луч, охваченный синими кольцами. Особенного вреда Древний не получил. Атака щупальцеи, Зеро Ту получила удар. Она полетела в падение, Хиро метнул неоновую молнию, в которую вложил достаточно много мощи. В результате щупальце Шума-Горат оказалось отсечено, оранжевая кровь полетела брызгами. Дальше идея пришла одновременно в умы Хиро и Зеро Ту. — Лови! — Зеро Ту выстрелила из копья оранжевый плазмоид, внутри которого находился сжатый Ариох. Бах — Шума-Горат отведал очень мощный удар, который его отбросил. Янтарь рванул, щупальца гневно забились посреди растущего взрыва-шторма. Хиро и Зеро Ту сразу же кинулись обратно, они выскочили из измерения Древнего. — Я думаю, мы могли бы достигнуть большего, если бы сражались в полную силу, — летел Хиро. — Но я думаю, что использовать самую большую силу тут — значит, привлекать внимание. Не хочу наводить шороху… — Увы, — Хиро пил сладкий чай, — сбежать так просто оказалось невозможно. Как только Стрелиция Апас пролетела сквозь ближайшие планы бытия в том же разноцветном туннеле, его порвало — выбрались щупальца Древних Богов! Хиро и Зеро Ту обнажили зубы, выдерживая столкновение с ними. Пенящаяся ультрамариновая завеса соткалась вокруг Стрелиции Апас — пилот-маг сотворил плотную защиту, способную легко отразить нападение всего Бастер-легиона, кроме Деус-машин. Зловонное дыхание Древних её сдуло. Вот так просто. Фиолетовые щупальца, некоторые из которых заканчивались прямоугольными листами, оплели руки и ноги Стрелиции Апас, удержали её. Она оказалась зафиксирована прямо перед громадной и очень зубастой пастью. Кажется, окажись она рядом, Стрелиции Апас, с её ста километрами ростом, оказалась бы на один зуб. Зубы все заточенные, белые, чрезвычайно острые. Идут они в несколько рядов. Масса вокруг них — коричневое дерьмо. Среди него — многочисленные чёрные глаза паука, на их сетчатке отражается красное свечение. Ещё там присутствуют зеленоватые глаза, но их меньше. Откуда-то с боку тянется оранжевая круглая пасть с руками по краям, с окончаниями в виде двойных когтей. Компанию всему этому злу составляют ещё щупальца, у одной из них по одной стороне тянутся чёрные круглые пасти, у другой — зубы; ещё здесь присутствуют скрученные серые штуковины — какие-то когти — пальцы — усики оранжевого цвета с ластами на концах… Всё это прямо перед Стрелицией. Хиро и Зеро Ту видели перед собой только это, но рядом есть ещё куча подобного добра, живёт и дышит посреди, насыщенного энергией, астрального вакуума. Древние Боги — Хиро уверен, что их сразу несколько сжалось здесь, либо они слились в одно целое — они пульсируют и выделяют смрадные испарения. Выстрел синевой вынуждает их лишь морщиться! Зеро Ту оскалила зубы от бессилия. Брошенные умом Хиро мистические абстракции, режущие геометрические фигуры просто разбились и исчезли о физиономии врага. — Хиро, сними печати! — Йошио указал на свою Безымянную глефу. — Дай мне попробовать!.. — Любимый, гляди! — Зеро Ту уловила следующее — откуда-то сверху, прямо к лицу Стрелиции протягивалось очень тонкое щупальце, настолько тонкое, что оно прямо могло бы потеряться. На его конце играючи шагала девочка в раскрытом дождевике. Она указала рукой на красное лицо гигантской Зеро Ту. Оно моментально пошло трещинами! Зеро Ту закричала от боли, Хиро свёл все силы на оборону. Древние Боги держали их. Хиро пригляделся — детская усмешка, жестокий взгляд, тело предельно сексуализированной девочки лет двенадцати. Талисман на груди, капюшон скинут, эротический лифчик, закрывающи очень малую часть груди ребёнка, и крохотные трусы, тапочки-вьетнамки на ногах. — Клиа Клиар! — узнал её Хиро. — Хе-хе! Я хочу поиграть с вами! — Клиа Клиар шагала к ним концу влажного щупальца. — Вы такие красивые! Вас будет интересно изнасиловать, хи-хи! Ей не хватило только выпустить несколько мыльных пузырей из ноздрей на своём по-детских глуповатом лице, как Клиа Клиар делала это обычно. — Клиа Клиар — одна из мощнейших слуг Ньярлатхотепа! — Хиро представил для Йошио эту особу. — Она дочь его Верховной ведьмы Сисификс и Армароса, тёмной стороны Каору! — Того, чьей реинкарнация я являюсь? Выходит, она моя дочь?! — Йошио взглянул на экран, где крупным планом показана Клиа Клиар. Сейчас, пока Древние Боги держали Стрелицию Апас, Клиа Клиар телекинезом била лицо гигантской красной Зеро Ту — потом прошлась по другим частям тела. Везде возникали трещины. И это, похоже, Клиа Клиар сдерживалась, воспринимая происходящее исключительно в качестве детского дурачества. Зеро Ту использовала атаку с рога — пылающая синева протянулась было лучом смерти. Увы, «было» — Клиа Клиар просто раскрыла свою ладонь — такая маленькая, она заставила о невидимый барьер разбиться всю атаку, она прошла крохотными синими лучиками вокруг неё, и там просто всё угасло. Атака не сработала; стало ясно, что атаки большей мощности не сработают тоже, если учесть — с какой лёгкостью Клиа Клиар заблокировала Стрелицию Апас сейчас! — Любимый, пусть Йо поприветствует свою Аи! [4] — потребовала Зеро Ту. — Зря ты что ли Йо синдзин меч давал?! Зря что ли Курво страдал, когда делал эту Глефу! — Хорошо! — Хиро опасался, что Йошио пострадает — только созерцание отвратительной физиономии Древних Богов и развратной малолетки, которая суть есть такая же хтонь, вынудило Хиро дать добро на Безымянную глефу. Древние Боги изнемогали от похоти, алча оттрахать Стрелицию Апас! — Эй! — Йошио проник на поверхность мехи, очутился на голове. Клиа Клиар увидела его: — Красивый мальчик! Батя Най правду сказал, что тут будут красивые мальчики! Вокруг девочки особенно развратно зашевелились мелкие щупальца! Хиро думал, ничего, кроме инфантильного лепета большого ребёнка это существо произнести не может. — Когда мы вас победим, мы сделаем из вас наших рабов! Вы будете долго жить. Мы будем вас насиловать, пока вас не станет среди вашего экстаза, ха-ха! Нам всем будет хорошо! Вы станете… телами, которые могут только наслаждаться сексом!.. Клиа Клиар энергично хлопнула в ладоши — сексуально озабоченный космический ужас в облике двенадцатилетней девочки весь был исполнен предвкушением и весельем: — Боритесь, сопротивляйтесь! Веселье уже начинается! Батя Най дал мне вас! Вот это внушило Хиро ужас. Он знал, что совокупление с Древними выглядит отвратительно, но субъективно доставляет огромное наслаждение. В этом наслаждение рабы и жертвы Тёмных Богов утрачиваю себя. — Death Reborn Revolution! — Йошио использовал более мощную технику. Это была ещё не максимальная сила, предположительно, способная погубить, если потребуется, всех Архонтов. Вокруг Йошио сконцентрировалась фиалковая аура, после чего она разразилась настоящим взрывом сверхновой. Во все стороны потянулись ленты, как кажется, сотканные их призрачной, яркой субстанции. — А-а-а-а! — Клиа Клиар так открыла рот, что, в сочетании с лицом ребёнка, Хиро и Йошио оно показалось более кошмарным, чем зубастые физиономии Древних Богов. Их отбросило — фиалковая звезда, струящаяся мириадами праздничных лент, угасла в следующий же миг после того, как космические ужасы отобрались в бегство. — Сила Йо отрицает их жизненную силу! — Хиро взглянул на окружающие данные. — Воистину мощь Ангела Смерти! Как бы я хотел, чтобы мы использовали её против планеты ВИРМ! — Любимый, если Йо доведёт это до конца, то он умрёт, — напомнила Зеро Ту — Я знаю, что если будет очень нужно, ты пойдёшь на это — не отрицай. Хиро ничего не сказал вслух по этому поводу. Он только устремил сейчас свою волю на то, чтобы втянуть в пределы Стрелиции Апас. Йошио очутился внутри, ему потребовалось отдышаться… Клиа Клиар напоследок очень зловещие взглянула из-под своего капюшона — с застёжкой над глазами; она вытянула руку, её ярко блестящие глаза и раскрытая ладонь пропали последними — её увлекло куда-то вдаль, в окружении многочисленных щупалец… — Интересно, — Хиро задался закономерным вопросом, — действительно ли Манвэ дал мне координаты планеты ВИРМ или хотел окунуть нас в этот похабный бар? — Хиро — Взрослым нельзя верить, — напомнила Зеро Ту. — Курво же тебе ясно сказал, что Архонты были их Взрослыми. — Хиро, — задала вопрос Джессика, — как Хан отнёсся к возвращению Йо? Стрелиция Апас благополучно вернулась обратно. Хиро решил вернуть Йошио лично в руки Ханасаки. Детектив с большим рвением начал допытываться, как там было по поводу личных ощущений. Хиро решил пока закрыть тему, потому выдал ему запись и попросил хотя бы разок воспользоваться задом. Ханасаки без проблем оголился и подставился. Зеро Ту придвинула влагалище к его рту. Пока голубоглазый Ханасаки сосал, Хиро совершил с ним акт содомии, попутно покрывал ягодицы паренька шлепками. Хиро с большой охотой желал извергнуться именно в этот зад. Йошио подстроился так, чтобы сосать член Хамасаки. Хиро извергся первым — жопе Ханасаки всё же не составило труда выбить фонтан кипящей спермы, этот оргазм случился даже слишком быстро. Хиро немного разочаровался, несмотря на мощный оргазм и наступившее следом удовлетворение. Зеро Ту сразу же после этого подставила своё влагалище под Ханасаки, она задрала ногу и легла на постель. Теперь сам Ханасаки совершил половой акт с женой любовника. Хиро в это время на коленях сосал член Йошио, сунул в его попку пальчики. Сперма полетела во чрево Хиро и в нутро Зеро Ту — Йошио и Ханасаки страстно прозвучали под крышей комнаты. Далее Йошио и Ханасаки ласкали Зеро Ту, Хиро сосал жене язык. Йошио трудился над влагалищем, его возлюбленный — сверлил языком анус у Зеро Ту. Она кончила, извергла женскую влагу в рот Йошио. Хиро выпустил язык изо рта Зеро Ту — супруги с большим удовольствием понаблюдали то, как Йошио и Ханасаки объединились своим поцелуем и первый передал второму через рот женскую влагу любовницы. — Я бы мог ещё поиграть с повешеньем, — шепнул Хиро на ушко Зеро Ту, — но что-то мне подсказывает, Ханасаки будет не очень рад такому. Потому — пошли. — Хо-хо, очень интересно, очень интересно во всех смыслах, — прокомментировала это всё так Айони. — Сабуро, у Йо отличный зад, — Мицуру предложил именно это. — Мицуру, ты соскучился по мне? — взглянул на него Сабуро. — Конечно. Я хочу воспользоваться твоим задом. Я перепробовал много задниц, я хочу вернуться к твоему заду, о котором у меня остались самые прекрасные воспоминания, — Мицуру очень довольно глядел на Сабуро. — Хорошо, я дам тебе твой зад и… — Сабуро взглянул на Йошио. — Я не против тебе дать, ты неплохо выглядишь, — пожал плечами Йошио. — Такой случайный секс — не совсем то, чего я хочу, но ты, Йо, похож на Каору, парня, в которого я влюблён. Так что от твой жопы я не откажусь, — принял решение Сабуро. — Я в таком случае займусь женщинами, которых я раньше не видел, — Ханасаки взглянул на Рей. — Признаться, я сейчас хотела бы провести время с Зеро Ту, — Рей взглянула на неё. — Ты — симпатичный мужчина, Хан но моё влечение к твоему полу уже было удовлетворено. Теперь я хотела бы поразвлечься с женщиной, а тобой чуть попозже займусь. Хан взглянул на Айони. — Ой, ну ладно, я могу дать тебе коснуться тела богини! — решила уж пойти она на это. — Ха-ха-ха! С кем я только не занимался любовь! Я каждый день кончаю в задницу Ангелу Смерти, — Ханасаки хлопнул по плечу Йошио. — Я хотел бы попробовать Рей, — высказал Хиро. — Рей, Зеро Ту всё же моя жена, потому, пока ты будешь получать кайф в её объятиях, я пристроюсь к тебе третьим. — Хорошо, Хиро, — согласилась она. — Нет проблем. Тройняшки смотрели на Рэндольфа — они ничего не говорили, им хватало одного только взгляда… Мицуру, Сабуро и Йошио уединились в одной комнате. Рей, Зеро Ту и Хиро — в другой. Рэндольф и сразу три Тройняшки нашли себе третье место. Айони и Ханасаки прошли в четвёртое, он очень рьяно улыбался и своим живым видом мог очаровать даже такую девушку, как Айони. Мицуру и Сабуро поцелуями и объятиями возбудили себя. Йошио подсел третьим. Ему уделили внимание, по очереди Мицуру и Сабуро заключали в объятия и сливались ртами. Члены встали у всех. Сабуро взглянул на задницу. — Йошио… Йо, а ты не бываешь сверху? Ты трахал Зеро Ту, — Сабуро получил возможность пощупать этот предмет. — Я предпочитаю быть снизу, — Йошио очень деловым тоном об этом ответил. — Можешь трахать мой зад в своего удовольствие. Я постараюсь кончить. — Я тоже — пасс, но тебя… думаю, тебя трахну, особенно если Мицуру-кун будет в моей попке, — Сабуро указал на свои ягодицы. — Да, давай, с удовольствием туда тебе вставлю и кончу, — Мицуру взял смазку. Он сам растянул по очереди Йошио и Сабуро. Йошио первым занял позицию раком. Сабуро дал ему перед этим крутом пососать свой член, далее пару минут трахнул в рот. Одновременно Сабуро взял в рот у Мицуру, сосал ему член. У всех всё встало. Сабуро совершил вхождение в Йошио. Мицуру поначалу вставил член в рот Йошио, трахал его и улыбался Сабуро. — Очень хорошо, очень хорошая попа, — Сабуро понравился. — Думаю, если бы мы стали постоянной парой, я мог бы ебать тебя целый день. Мицуру вынул из Йошио, подошёл теперь за Сабуро. — Да, твой зад такой же привлекательный, как я его помню, — Мицуру сладострастно ткнул свою головку в дырку Сабуро, она его проглотила. Мицуру это очень понравилось, он пустился совершать свои толчки. Вот так Сабуро толкал в Йошио, а Мицуру — брал Сабуро. Парни действовали паровозиком. Йошио ничего поначалу не делал, потом взялся рукой за свой член и начал себе легонько дрочить, постепенно набирал темп. Сабуро испытал особенно острые ощущения от того, что очутился в центре бутерброда, он первым покрылся потом и начал стонать. Первым кончил именно он. Мицуру очень быстро начал трахать Сабуро. Жопа Йошио перед ним, её нутро, эта частая обработка простаты — Сабуро кончил очень страстно и живо. Мицуру вынул член из задницы Сабуро, подрочил перед его лицом, выбросил капли спермы эмо-бою на волосы. — Потом я кончу тебе в зад, — рассмеялся Мицуру. — Когда оба сможет отдохнуть, мы ещё раз это повторим. Хиро, конечно же, испытал глубокое возбуждение и предвкушение от того, как Зеро Ту и Рей близко ласкали и целовали друг друга. Он, естественно, обнял жену и любовницу, поцеловал и ту и ту, пососал груди. Свою жену, которую он уже познавал много-много раз, Хиро сейчас пропустил быстро, а вот Рей он так насладился куда более продолжительно. Хиро опустился к её бёдрам, целовал их у самого таза, потом какое-то время смачно ласкал влагалище. Сама Рей в это время повернула голову к Зеро Ту, сошлась с ней губами, горячо обнялась, девушки обхватили друг дружку объятиями. Хиро оторвал свой рот от влагалища, положил Рей на спину и вставил ей член. Хиро трахнул её лицом и лицу. Зеро Ту в это время то ласкала Рей титьки пальцами, то сосала их, то накрывала лицо или груди своим влагалищем. Зеро Ту втирала себя в Рей этим местом. Хиро после этого всего велел Зеро Ту лечь на спину, он положил Рей так, чтобы она теперь сосала клитор жене, а сам по-прежнему трахал вагину. Потом Рей накрыла собой Зеро Ту — две девушки оказались заключены в объятия и слиты поцелуем, когда Хиро извергал сперму Рей в вагину. Клитор самой Рей от всего этого набрал полную эрекцию, достиг габаритов мужского члена. Тогда Рей сама, как мужчина женщину, взяла Зеро Ту. Трение, трах, охи и ахи завершились бурным оргазмом, во время которого влага расплескалась из женских гениталий. Первой кончила Рей, когда Зеро Ту располосовала ей спину во время приближения к собственному оргазму. Рей дальше призналась, что она забыла про Ноно, забыла про Аску, вот так ей хорошо с Зеро Ту! — Меня ты тоже забудешь, когда остынешь, — прокомментировала та. — Верно, но пока я вся в ударе! — Рей лежала на Зеро Ту и переводила дыхание. Они всё это быстро повторили — вагины у обеих женщин горели, они уже как следует раскалены — Рей сверху, обе в позиции 69. Хиро стирает в порошок белую задницу Рей, снова кончает в неё, получает ещё большее удовольствие, чем в прошлый раз. Рэндольф по очереди прочищает влагалище каждой из Тройняшек, и пока он покрывает одну, две другие без устали ласкают, стимулируют и сжимают яйца ему. Хан перешёл к сексу с Айони лицом к лицу, он всё сделал, чтобы ублажить женщину — долго ласкал влагалище, продолжительно пребывал в позиции 69, потом делал лицом к лицу и завершил собачкой, кончил только после оргазма Айони. Хиро выжал ещё один оргазм в анус Рей, после этого уже утратил к ней интерес. Хиро заглянул к Мицуру, познал там Сабуро, выбил этому эмо в нутро порцию своей спермы. Мицуру очень возбудило это, он дрочил своего малого, глядя на то, как один его любовник трахает другого его любовника. Как только Хиро вынул член из Сабуро, Мицуру набросился на освободившееся седалище, совершил с ним короткий акт содомии. Хиро, чей член ещё не опал, воткнул в Мицуру, надавил любовнику на простату. Из-за этого Сабуро почти сразу принял в себя ещё одно извержение спермы. Мицуру страстно кончил в центре бутерброда. Рей трахнула Зеро Ту в задницу помощью своего клитора, довела себя до оргазма, после которого разум прояснился и она уже не видела в Зеро Ту ничего такого. Потом Рей села с краю ложа и отдохнула. Зеро Ту в это время протягивалась на боку и думала. А вот Рэндольфу ещё пришлось напрягаться с тремя близняшками… *** — Симон, твоё общество может болезненно отнестись к тому, что их Короля ебут в жопу, — Синдзи потирал подбородок. — Интересно, а как в народе отреагируют, если чужестранцы тебя выпорют, а? — Пороть? Меня? А за что? — Симон оказался совершенно невежественным в вопросах БДСМ. Синдзи объяснил, что это очень приятно. Пилот Евы-01 попросил привязать себя к кресту и выпороть себя. Симон, немного подумав, принял плеть в руку. Синдзи оказался привязан, придвинут лицом к орудию истязания. Симон похлестал ягодицы и бёдра Синдзи. Потом совершил с японцем содомию, актив не кончил. — Давай, Симон, — Синдзи слез с креста, потёр себе запястье. — Кенске будет снимать это. Симон взглянул в сторону камеры, Кенске показал большой палец. — Ладно, о’кей. Симон оказался теперь привязан к кресту. Синдзи принял в руку плеть, озвучил комнату ударами порки. Синдзи от всей души выпорол ягодицы и бёдра Симона. Потом потребовал от своих друзей подходить и делать что-нибудь такое с ягодицами Симона: Каору вставал язык в анус Симона; Аска совершила несколько пинков; Тодзи просто подошёл, добился эрекции на эти ягодицы и совершил с Симоном краткий акт содомии без извержения; Мари вооружилась искусственным членом и овладела Симоном как мальчик девочкой, после воткнула вибратор так глубоко ему в зад, что он пропал там. Кенске помассировал яйца Симона, одновременно фиксируя это на камеру. Рей не знала, что сделать с ягодицами распятого Симона. Она стояла и думала, благодаря чему вызвала громкий смех в окружении. Рей просила подсказок, Синдзи запретил этого. Рей решила просто подойди и помассировать мошонку Симона, как это сделать Кенске. Рёдзи поцеловал ему ягодицы, потёр их, укусил за волоски. После этого вытащил вибратор, совершил содомию. Во время полового акта Рёдзи целовал спинку Симона, выжимал из себя сперму — и конечно, смог её выжать — извергся кипящей жидкостью в прямое отверстие в горячее нутро распятого любовника. Синдзи после этого наклонился перед Симоном, раздвинул ягодицы и, подобно Каору, воткнул язык в анус любовника, пробовал сперму Рёдзи. Синдзи принял в глотку всё, что ему удалось извлечь из нутра Симона. Этот факт возбудил Синдзи. К нему подошёл к Каору, обнял его и впился своим поцелуем. Синдзи передал Каору в рот часть спермы Рёдзи, которую он извлёк из Симона. Потом Синдзи дал Каору возбудить свой член до полного состояния. Синдзи одной рукой ещё раз прошёлся плетью по Симону, в том числе активно выпорол подошвы ног и спину, даже подрал немного плечи. Улыбчивый альбинос всё смазал, после чего воткнул в Симона это орудие. Синдзи пустился потеть, он энергично совершал содомию, покуда не изверг сперму в эту аппетитную задницу. Ягодицы Симона очень хорошо внушали Синдзи страсть. Каору после этого ртом высосал сперму из распятого любовника. Симона отвязал. Каору сразу же после этого поспешил слиться с ним поцелуем и, естественно, передать за щёки свою сперму. Симон с отвращением принял это вещество. Каору луково улыбнулся, после чего взял в руку член Симона. Во время стимуляции, Каору велел привязать себя и выпороть. Симон выполнил всё это — отстегал Каору с помощью многохвостой плети, разукрасил бледную кожу. Синдзи подсказывал, что Симон должен не забывать пороть спинку Каору и подошвы ступней. Симон, конечно, в первую очередь порол ягодицы и только немного отвлекался на бёдра. Дальше, пока Каору был привязан к кресту, Симон в таком состоянии совершил с ним акт мужеложства. Синдзи воткнул в Симона искусственный фаллос. — О-уф! — Симон довёл себя до чувствительного извержения в кишку Каору. Как только он вытащил член, анус распятого Каору оказался очень широко открыт, выглядел он очень хорошо. Светлая сперма вывалилась наружу. Синдзи с улыбкой стоял рядом и глядел на то, как это происходит, он обнимал Симона. — Молодец, Симон. Каору очень круто, хи-хи! Ребята сидели за столом в откровенных одеждах, описанных в самом конце прошлой главы. Все вкусно ели, пили и шутили, слушали музыку и рассказывали всякое. — Симон, ты просто чемпион дня! — Йоко показала, какие там шли обсуждения в сетях. — Полагаю, Росиу уже бьётся в ярости! Ха-ха-ха! Спасибо, Синдзи, я обожаю, когда Росиу недоволен! — Симон сейчас выглядел поистине счастливым. Пока шло обсуждение постельных похождений Симона, пришли следующие новости. Росиу появился с предельно мрачным видом, и все подумали, что его так опечалила выходка Симона. — Рыцари Аст Ахэ в ветке вещания, — Росиу включили телевизор. Все сразу напряглись. Камера показала Даэйрет, сидящую в типичной для местных одежде. То есть эта одежда вся яркая, включает в себя комбинезон, словно бы сшитый из разных материалов. Много украшений со вкусом. Молодая девушка с длинными, хорошими волосами разговаривает с ведущими, один из них, человек, представляет её зрителям: — Это — Даэйрет, медиум, которого мы пригласили, чтобы связаться с теми, кто безвременно покинул нас. — Как всем нам известно, — продолжал ведущий-зверянин, — братан Камина появился внутри Лабиринта бесконечных реальностей, чтобы вывести из этого плена Симона Проходчика. Это доказывает факт загробной жизни, но пока никто не мог ещё успешно перекинуть мост между мирами. Включая самого Симона Проходчика. — Я — Даэйрет — медиум, я могу общаться с умершими и попробую связаться с теми, с кем это будет возможно, — пообещала эта привлекательная девушка. — У меня погиб дед во время нападения Антиспирали, я хотел бы поговорить с ними, — начал ведущий-человек. — У меня погиб старший донор во время общественных волнений, — это был аналог отца у зверян, которые не размножались половым путём. — Убит во время массовых беспорядков. — Хорошо, я попробую их призвать… Даэйрет закрыла глаза, после чего заговорила словно бы чужим голосом, полностью выразила на своём лице нечто чужое. Она даже двинула ушами, как это было свойственно разновидности зверян, к которым принадлежал дух старшего донора. Ведущие оказались поражены. Они обменялись словами с теми, кто казался погибшими родственниками. Потом подошли другие участники студии — Даэйрет начала общаться с ними, также призвала каких-то умерших сквозь своё сознание. Ведущие заговорили: — Мёртвые существуют! Они живут где-то там! — Но почему Симон Проходчик не может открыть путь туда?! Ведь он же сам потерял так много тех, кто был ему дорог — его отец и мать, братан Камина, Киттан и наконец самую Нию! — Не говоря про погибших товарищей Гуррен-Дана! — Да! — С мёртвыми может соединиться, если совершить самоубийство, — вдруг заявила Даэйрет. — Смерть — великое благо, потому как позволяет освободиться от земных страданий. Страх перед смертью — результат невежества. — Выходит, я увижу своего отца… если сейчас выпрыгну из этого окна? — взглянул туда ведущий. — Совершенно верно. Такой ответ Даэйрет всех взволновал, но никто не стал против него откровенно возмущаться, ибо уж больно логично тот звучал. На студию начали звонить, начал спрашивать, могут ли они поговорить со своими близким. Даэйрет вежливо ответила, что может попробовать воззвать к любому умершему. Она взялась за первую просьбу. И заговорила далее от лица погибшей подруги одного из звонивших на студию. Когда Даэйрет таким образом произвела впечатление, один из ведущих, человек, попросил: — Мы можем получить от духов информацию от Рыцарей Аст-Ахэ? — Рыцари Аст-Ахэ — зловещие противники, служащие загадочному учителю Мелькору. Что мы о них знаем? — спросил второй ведущий, зверянин. Даэйрет закрыла глаза. — Я полагаю, — шептала она, — мне стоит поговорить с душами умерших, способных откликнуться на мой зов. — Нам интересно, неужели цели этих Рыцарей настолько ужасны? — спрашивал ведущий-человек. — Уничтожить саму жизнь! Если да, то зачем? Сразу же все почувствовали это противоречие: если там есть вечная жизнь, когда все близкие возле тебя, то зачем держаться за эту жизнь? — И кто такой вообще этот Мелькор? — задал вопрос другой, зверянин. Даэйрет начала передавать сведения из потустороннего мира: — Мелькор… Мелькор был одним из архангелов в свите космического демиурга Эру Илуватара, — с закрытыми глазами, Даэйрет рассказывала всё это. Все слушали это у экранов — пилоты NERV, Спиральные Рыцари, администрация Росиу. Симон чувствовал, как внутри у него кипит. Эта мелькорианская ведьма наступает на все больные точки. — Симон, она хочет взять в руки стрекало, которое движет тобой, — скромным тоном предупредил Дуглас. Симон пока сдержал себя, он опасался что-то предпринять. — Синдзи, Дуглас, я очень боюсь стать таким, как Лордгеном, — признавался он, — я очень боюсь стать тираном, я очень боюсь использовать свою силу, чтобы… Синдзи взялся его за руку: — Я тебя прекрасно понимаю, Симон, я тоже боюсь этого. — Зачем они всё это говорят? — спросила Киял, кажется, напуганная такими речами мелькорианской ведьмы. — Они хотят создать свою секту — культ Мелькора, но с двойной доктриной, — объяснил им Рёдзи. — Новобранцы и рядовые последователи культа будут думать, что если они покончат с собой, то их будет ждать новая прекрасная жизнь после смерти. Только внутренний круг культа будет знать настоящую доктрину — любая жизнь, что эта, что следующая, это — зло, спасение — только полное уничтожение сознания. Первый круг секты им нужен для того, чтобы предварительно подавить волю к жизни, чтобы появилась возможность кого-то приобщить к настоящей доктрине. Все культы смерти так работают. В нашем мире существует много религий, которые проповедуют, что жизнь после смерти будет лучше, чем жизнь нынешняя. Но все эти религии придумывают некое обоснование, почему бы сейчас не покончить с собой, чтобы попасть в рай. Христиане провозглашают земную жизнь божественном испытанием, буддисты и гностики утверждали, чтобы обычного самоубийства недостаточно, чтобы попасть в рай. Все эти обоснования и объяснения нужны, чтобы удовлетворить волю к жизни. В нашем случае, когда речь идёт о культе смерти, такое объяснение — это временная уступка главному греху с точки зрения их учения — воли к жизни. Все очень внимательно слушали то, что он говорил. — Культы Великих Древних построены по такой же схеме: для внешнего круга говорят какую-нибудь ерунду, лишь бы она была благозвучной и позволила полностью управлять адептами, — добавил Рёдзи. — Как думаете, — задал вопрос Кенске, когда Даэйрет начала рассказывать историю Мелькора, — они просто обойдутся пересказом известной нам истории или скажут что-то своё? — Послушаем — узнаем, — ответил Каору. — Значит, ты сторонник дать им слово? — Синдзи взглянул на мужа. — Я считаю, что правду никогда скрывать не следует. Все остальные пилоты подумали о том, что случилось, когда Синдзи с подачи Каору открыл миру правду о SEELE и о том, что происходит. — Могут ли на этой планете начаться какие-то безумства? — поднял вопрос Тодзи. — На этой планете все уже пережили войну с Антиспиральщиками, — обратила внимание Мари. — Здесь… Тут им стало известно, что вмешался Росиу: — Если вам известно, что эта медиум Даэйрет — Рыцарь Аст-Ахэ, то я полагаю, её следует заставить замолчать. Если враг говорит это слово, значит — оно нам во вред, — вот как рассудил Росиу. — Симон, а ты что думаешь? — спросил у него Киттан. — Не знаю, — Симон чувствовал сейчас желание принять какое-то решение, но не знал, как быть. Согласиться с Каору или с Росиу? — Я с ней разберусь! — вызвался Вирал. — Я, пожалуй, — взглянула на него Аска, — тебе помогу. Я хочу заткнуть ей рот. — Только осторожно! — сразу же предупредил их Даякка. — В студии же есть живые! На их сленге «живые» — общее название для людей и зверян. Естественно, антиспиральщики и мелькорианцы «живыми» не назывались. — Я не буду вам мешать, — взглянул на них Каору, попутно беря за руку Синдзи, — но в то же время я хотел бы дать им слово. — Не бойтесь, мы будем осторожны, — взялся за свой тесак Вирал. — Буто, ты с нами. Аска, Вирал и Буто исчезли. — Я пойду с ними, — решил Кенске. — На всякий случай… Он тоже исчез. Пятеро появились перед медиумом. Дуглас тоже исчез, но не появился зримо перед камерой. — Ты арестована за пособничество Аст-Ахэ! — сразу же объявил Вирал с таким видом, что собирался вот-вот зарубить медиума тесаком. — Спиральные рыцари! — присутствующих здесь ещё живые сразу же проявили глубокое почтение. — И Аска! — рыжая-бесстыжая превратилась часть своего комбинезона в кнут и указала на себя перед камерой. Кенске появился за её плечом. Их появление выглядело как очень скоростное перемещение сквозь стены, как если бы само пространство извергало их тела откуда-то издалека. Дугласа в кадре не было. — Пожалуйста, я всего лишь хочу донести до народа сведения об Аст-Ахэ! — Даэйрет, очевидно, не испугалась. — Обойдёшься, ведьма! — Вирал занёс руку. — Стой, Вирал! — Симон не появился там, но голосом прозвучал между ними. — Ты не можешь так просто убить безоружного! — Йа, Шуб-Ниггурат! Я бы снял с неё голову и дело с концом! — Вирал опустил тесак с очень большой неохотой. — Да, нас же дети смотрят, — Кенске взглянул на камеру. К тому моменту он уже уловил наличие вражеской метафизической воли в этих устройствах. — Мы не можем отключить камеры. Лохматый очкарик воспользовался своей собственной метафизической волей, чтобы вытеснить метафизическую волю Аст-Ахэ из окружающей электроники. Присутствующие гражданские волновались. Буто жестом указал им сидеть. — Всё в порядке! Предоставьте это дело профессионалам! — заявила им далее Аска. Её уверенный и сексуальный вид внушал всем надежду и успокоил. — Позвольте мне показать волю умерших! — глаза Даэйрет полыхнули белым. В этот момент оказалось, что все присутствующие в помещении одержимы духами. Аска, Буто, Кенске и Вирал увидели их смутные образцы, проступившие сквозь облик живых, материальных людей и зверян, но не решились атаковать, потому как могли повредить живым людям. К Аске потянула рука её мать, к Кенске — Маюми, к Виралу — Адине, Лордгеном на месте Буто. Эти образы выступили из ведущих и пары присутствующих помощников. Аска сразу восприняла происходящее как обман, приготовилась пустить в ход кнут. Кенске отдал приказ очкам анализировать то, что видят глаза. Вирал пытался полагаться на свои животные инстинкты. Буто вглядывался в лицо Лордгенома. — Адине, это действительно ты?! Адине была зверянкой почти человеческого облика — привлекательная женщина с длинными синими волосами, с большой грудь и вообще пышными формами. — Иллюзия! — Дуглас выскочил из ближайшего угла. Он держал в руке парящий меду пальцами Бронзовый лотос. Его лепестки разлетелись вокруг. Призраки близких сменились на призраки Рыцарей Аст-Ахэ: Тавьо появился на месте Адине, Артаир — на месте Маюми, Этиль на месте Кёко, Эрвег на месте Лордгенома. — Так и знала! — Аска пробила кнутом Этиль. — Я убила тебя — убью ещё раз! Далее конец её орудия оказался схвачен рукой Илльо. Полуэльф выскочил из группы зрителей, до того находясь в гражданской одежде и скрывая свою ауру и истинный облик. Он остановил прямо его перед лицом довольной Даэйрет. Вирал, Кенске и даже Дуглас в следующий момент оказались оглушены — призраки прошли сквозь них, исчезли, бойцы свалились на пол. — Стой! — Буто, как транслятор Спиральной силы, всё выдержал, теперь он остановил Аску, сковал своей аурой. — Ты можешь ранить!.. Он имел в виду тех, кто оказался одержим призраками Рыцарей Аст-Ахэ. — Тогда!.. — Аска дематериализовала кнут. — Пусть кто-то другой возится с ними! Синдзи, Симон, Йоко и Каору появились здесь. Синдзи и Каору — в женских одеждах, потому всё выглядит так, как если бы Симон появился с тремя девушками. Дуглас первым отошёл от столкновения с энергией призрака. — Скажи, Даэйрет, — обратился Симон к медиуму, пока Буто своей спиральной магией приводил в себя Вирала и Кенске, — ты действительно умеешь связывать с мёртвыми? — Я могу связываться с ментальными волнами, даже с ментальными волнами умерших людей, — перед тем, как Симон что-то ещё сказал, Даэйрет уверенно указала на него. — Если хочешь, я могу призвать его. Вытащить братана Камину из твоего сознания так, как я вытаскиваю своих погибших т’айро-ири из сознания своего Тано. Симон несколько секунд думал в молчании, взглянул на Синдзи, Каору и Йоко. — Это ловушка! — Йоко направила ствол на Даэйрет. — Симон, это может быть ловушка, но я думаю, ты будешь жалеть, если сейчас откажешься, — ответил Каору. — Симон, я буду рядом, — пообещал тут Синдзи. — Хорошо! — Симон обратился к ведьме. — Даэйрет, призови Камину! Дуглас помог Кенске и Виралу подняться на ноги. Последний едва сдерживался, чтобы не напасть на Даэйрет и Илльо. Симон спокойно прошёл перед ними, сел на ближайшее место. Даэйрет раскрыла руки… — Симон! — когда Камина появился перед ними, Симон не удивился. Высокий обладатель синих волос и красных глаз, в характерных татуировках выглядел недовольно. Камина почти всего щеголял с голым торсом. — Симон, ты позволяешь им срать тебе в уши! Симон, сражайся с ними! Не слушай, что они тебе говорят! — Призрак, в какой ты степени настоящий Камина? — Симон хранил сдержанный вид, он хмурился и не спешил признать в этом образе реального друга. — Да не знаю я! Симон, блин, ты думаешь, я в этом секу? Симон, ты должен найти в себе силы сражаться, иначе всё пропало! Если они загадят тебе мозги, то всё — трындец! Симон подумал, что ему иногда снился Камина. И он всегда тоже был недоволен. — Ты хочешь мной манипулировать! — Симон далее указал рукой на Камину. Кому-то внешнему показалось, что Симон предъявляет это Мелькору за спиритический ритуал, но сам Симон предъявил это настоящему Камине — Да, это так! — не стал отпираться Камина. Он держал руку на груди, как он любил. — Это так, Симон. Когда я увидел ганмен, я струсил. Я почувствовал, что я хочу его использовать, но боюсь. Симон одним только видом своего лица дал понять, что он очень сильно недоволен. Камина сейчас смотрел на него смело и без страха, но с полным желанием во всём признаться. Симон легко опознал этот взгляд: — Да, Синдзи, — повернулся он к другу и тихо сказал, — такое лицо при жизни части было у Камины. — Да, братан, у меня тоже были свои недостатки! — далее говорил с ним Камина. Его видел и слышал напрямую только Симон. Каору, Синдзи и Буто видели тень Камины, которая говорила очень тихо. — Я понял, когда ещё был очень маленьким, что если людям говорить то, что они хотят услышать, если им говорить об этом таким тоном, словно ты веришь в свои слова — они будут делать то, что хочешь ты. Симон подумал о том, чего тогда хотел он. Симон хотел, чтобы ему говорили, какой он молодец. — Ты хотел, чтобы в тебя верили, — далее говорил Камина, — а я хотел свободы и власти. Нет, не власти в деревне, потому что там было слишком много людей, желающих влачить своё жалкое существование. Я хотел последовать за своим отцом на поверхность, под небо. Когда я узнал о том, кто наш враг — Спиральный Король Лордгеном, я захотел ему отомстить. Я захотел стать таким, как он. Победа и власть — вот мои цели. Власть над своей собственной жизнью. Не власть над другими, нет. Симон аж скрипнул зубами: — Да, Симон, ты можешь сказать, что я тебя использовал. Что я не захотел сам сесть в Лаганн. Да, теперь я могу сказать, что я боялся. И я был готов внушать тебе, что бояться — самое последнее дело. Но знаешь, что, братан? — Не смей… — Симон уже не мог сдержаться. У него не было никаких сомнений, что он говорит сейчас именно с Каминой. Потому что Камина — да, жил в его сердце, да, он вышел из этого сердца. Синдзи в этот момент положил руку на кисть Симону, плотнее сжал. Симон закрыл глаза, он был готов заплакать. — Симон, позволь мне всё сказать, — Камина сейчас одним голосом заставил себя внимательно слушать. — Можно сказать, я использовал тебя. Но это только часть правды. Ещё я любил тебя. Правда, я боялся, что ты можешь погибнуть. Во мне боролось два желания — свобода, власть и жажда большего, и желание, чтобы с тобой всё было хорошо, но мечтал я о том, что мы или победим или погибнем вместе. Симон, после того, на что я тебя подбил, мы не могли уже так просто закопаться под землю. Если бы не я, человечество навечно осталось бы под зверянами! Симон шмыгнул носом, по его щекам текли слёзы. Он захватил пальцами руки Синдзи. Симон сейчас из-за эмоций не мог говорить. — Прости меня, Симон, если тебе так плохо, стоило тебе знать правду. Всё в жизни на самом деле с двумя сторонами. Ты можешь сам выбрать, какая из этих сторон тебе будет важнее. Для них, — Камина взглянул в сторону Даэйрет и Илльо, — важна только одна сторона, настолько важна, что они ненавидят всё, кроме неё. За эту вторую сторону они ненавидят всё на свете. Симон, я не хочу, чтобы ты был одним из них. Да, я врал тебе. В наших отношениях было полно лжи и манипуляции, но я надеялся, что правда уйдёт со мной. Симон… он чувствовал боль. А ещё любовь и ненависть к Камине, желание обнять и любить его, желание злорадствовать над тем, что он тоже боялся — всё это обернулось борьбой противоречий в сердце одного человека. — Достаточно! — Симон редко встал, указал Даэйрет рукой. Ведьма, как кажется, удивилась, после чего образ Камины исчез. — Уходите, — далее вымолвил Симон двоим Рыцарям Аст-Ахэ. Они исчезли, с точки зрения простого наблюдателя они просто пропали в воздухе, обладатели расширенных чувств могли уловить то, как они соткали из некой не совсем до конца материальной субстанции летающую тарелку с гербом Мелькора, на ней они улетели. Симон же исчез из студии. Синдзи далее наблюдал за тем, как его друг молчит. Симон сел на кровать, с собой он пустил только Каору и Синдзи. Дуглас молча стоял возле ближайшего угла. Йоко хотела появиться тут, но Симон попросил её пока побыть в стороне. — Синдзи, ты сам видишь, в каком я состоянии, — Симон вытирал слёзы. Каору и Синдзи обменялись взглядами, сейчас они молчали. Его хотел прерывать Синдзи, но Каору попросил взглядом дать слово ему: — Симон, если хочешь услышать моё мнение, то я вот, что тебе скажу. Симон, ты должен однозначно простить Камину за всё. Синдзи простил за всё меня. Если бы он этого не сделал, думаешь, наши отношения оставались бы такими чудесными и крепкими? Симон, ты можешь обрести душевный покой только, если сможешь простить Камину абсолютно за всё. — Легко сказать, — вспышка эмоций уже завершилась, Симон сейчас впал в печальную и задумчивую меланхолию, — но ты говоришь правду, Каору. Я не могу перестать любить. Я не могу вычеркнуть Камину из своего сердца. Потому что в моём сердце он только и живёт в какой-то степени. Симон изменил положение на кровати, он лёг, прикрыл глаза какой-то время пребывал в тишине. Синдзи сидел на кровати рядом с ним, Каору стоял возле. — Симон, — появился Росиу, — я намерен объяснить народу, что происходит. Росиу посвятил в подробности. — Я справлюсь, — Симон встал. — Ничего, я привык носить маску уверенности и спокойствия, так надо для общества. Он вышел и сказал: — Мы столкнулись с очередной диверсией наших врагов — Рыцарями Аст-Ахэ. Дальше Симон пересказал слова Рёдзи по поводу секты с двойной доктриной. — Не верьте ничему из того, что они вам сказали или показали. Симон находился сейчас в своей парадной униформе. Ему доложили, что Каминоград требовал сражения с Мелькором. Почему нельзя найти базу противника? Почему его нельзя поразить внутри его логова? Все надеялись на Симона! — Была ни была… Симон шагнул — планета Земля, Луна на её орбите, всё это осталось позади. Взгляд за очками предельно уверен в себе. — Мелькор, выходи! — закричал он, стоя посреди разноцветных галактик супер-космоса. — Выходи, пора решить наш вопрос! Я перед тобой — один! Мелькор появился — выглядел он как обычно. Высокий гуманоид с седыми волосами, белыми глазами, с чудовищной раной на лице. Его окружала лиловая аура. — Я благодарен тебе за то, что ты дал слово моим ученикам. Пора мне самому открыть своё Учение, — и Мелькор сделал жест перед лицом Симона. Веки героя широко распахнулись от такого изумления. Сердце бешено стучало. У Симона приоткрылись губы. Вопль боли, крик гнева, глас отчаяния… Симон совершенно чётко, абсолютно точно увидел то, как Камина кричит, держа в руках труп мальчика Симона. Белые глаза Мелькора открылись над всеми этим пейзажем. От них исходило созерцание этого глубоко духовного образа. — Это то, чего ты хотел. Узри своё сердце. Симон утратил возможность пошевелить губами и глазами. — И скажи: когда тебе открыта правда бытия, Сансара достойна бытия? Симон совершенно отчётливо осознавал, что это часть его желания. Он хотел, чтобы с Каминой стало так. Чтобы Камина, который его использовал, мог испытать то, что испытал он, Симон. Пусть даже такой ценой, ценой его, Симона, смерти. Это всё по отношению к тому, кого он считал своим героем. Диссонанс породил немой крик. Симон кричал в душе так, как голосил Камина внутри видения. — Симон! — Синдзи пригнал сюда на своих двоих. Он и Мелькор. Каору остался позади, тем самым давая понять, что он намерен отдаться всё в руки Синдзи, но вмешается, как только возникнет угроза непосредственно для возлюбленного. — Симон! Синдзи остановился перед своим другом, чей взгляд откровенно потупел. — «Загипнотизировал!» Синдзи подумал: — То есть ты хочешь сделать Симона своим подобием? — спросил он у Мелькора. — Ты спрашиваешь у меня об этом потому, что хочешь знать, осознаю ли я, в каком состоянии будет он пребывать, если я добьюсь успеха? — Мелькор, естественно, сразу понял, что стоит за этим вопросом. Синдзи мужественно кивнул. — Конечно я это понимаю. Это то, к чему я стремлюсь. Синдзи отвернулся от Мелькора и взглянуть на Симона. Состояние, в котором находился последний, кажется, представляло собой глубокую и болезненную прострацию. Кажется, душевная боль от смерти Нии, та самая, которая раньше его не оставляла, подавила всё остальное в душе. — Он терпит эту боль, — говорил Мелькор. — Ты понимаешь, что будет, когда он станет одним целым с этой болью. Синдзи осознал. И испытал ужас — правый кулак до боли сжался. Вечное пребывание в состоянии клинической депрессии, сопровождаемое жаждой разрушения мира — то самое состояние, в котором уже давно и безвозвратно пребывает сам Мелькор. — Ты говоришь, Мао [5], что твоя главная цель, это избавление от страданий, но между тем, ты сам активно умножаешь страдания, тебе так не кажется? — Синдзи обернулся теперь к Мелькору. — Совершенно верно. — Мелькор впервые за всё время моргнул, во всяком случае, сейчас его горящие белые глаза на одну секунду погасли. — Это диалектика. Её придумал Ньярлатхотеп. Я прекрасно осознаю диалектическое противоречие, но не существует другого способа выполнить то, что я задумал. Они находились посреди подобия космического пространства, где Мелькор раскинул руки. Его тёмная фигура с бледной кожей была очерчена каким-то лёгким лиловым тоном. — Чтобы существо хотело уничтожить всё мироздание, чтобы у него хватило духовной энергии на это, мотивации, такое существо должно постоянно страдать, пока страдания не оставят от него ничего, кроме желания избавиться от страданий любой ценой — и чистой ненависти к царящему порядку вещей за то, что он испытал эти страдания. Вот чего я добиваюсь как от себя самого, так и от своих учеников — постоянного страдания духом, постоянного стремления к уничтожению всего сущего, постоянной жажды апокалипсиса. Всё это во имя избавления от страданий вообще. Увы, пока мы существуем, мы вынуждены действовать по правилам диалектики. Пусть ненависть к диалектике только увеличит нашу ненависть к миру и придаст нам сил, — заключил Мелькор с каким-то по-своему благостным видом. Этот вид смотрелся особенно смачно, если учесть, что у Мелькора в нынешней форме отсутствовала часть щеки, его челюсть с одной стороны находилась в постоянном оскале. Синдзи сейчас задрожал. Он смог до конца понять своего Врага. Синдзи сейчас не стал ничего сдерживать — он просто испытал чувство ужаса — мальчик ощущал то, как оно растёт и заполняет его, заставляет зубы стучать. Это чувство ужаса было вызвано чётким пониманием того, в каком духовном состоянии находится Мелькор. В уме пульсировало слово «безумие», но Синдзи сейчас более всего понял, что «безумие» — лишь слово, а реальность, которую он сейчас осознал, выглядит гораздо хуже. Синдзи закрыл глаза, несколько секунд стоял вот так, он отдышался, пока ужас не спал и не уступил место твёрдой мотивации спасти от этого Симона. Потому Синдзи сейчас переключился на него. По Симону было прямо видно, как духовная скорбь съела его изнутри. Сейчас оставалась прострация. Симон мог с таким видом стоять, приоткрыв рот, пускать слюни. — Мелькор, — Синдзи решил ему сказать, — я сейчас благодарен тебе за то, какую ты мне придал мотивацию спасти Симона! — Если ты не сможешь спасти его от меня, — сказал далее Мелькор, — то сам ближе встанешь у грани, чтобы оказаться моей жертвой. Это если изъясняться твоими понятиями. — Мелькор, ты хочешь втянуть всех в своей персональный ад! — Синдзи разозлился. — Конечно, я сделаю всё, чтобы не дать тебе затащить туда одного из моих любовников! Сексуальное влечение — часть воли к жизни, потому Синдзи собрал всё своё романтическое чувство к Симону, и всё своё сочувствие по отношению к нему, чтобы сейчас схватить рослого юношу за руки и закричать прямо в лицо: — Симон, слышишь, я здесь! Я не дам затащить тебя в его ад! Посмотри — я здесь! Я перед тобой! Я здесь, чтобы вытащить тебя отсюда! Доверься мне! — Симон, — сказал Мелькор, — если ты будешь следовать за ним, то только сможешь оттянуть, но не избежать ада. Лучше стать частью ада. Прыгай в это отчаяние, упивайся им так, как им упиваюсь я сам. Сделай это. Симон сейчас, конечно, видел и слышал не только Мелькора. Он слышал и видел Синдзи, и именно его искренние слова заставили разум выйти из прострации и того гипнотического окружения, которое вокруг него соткали слова и мысли Мелькора. Каждая мысль звучала в сознании. Вообще он видел и слышал всё это на протяжении прошлого времени, просто ему казалось ужасно бессмысленным делать что-либо. Всякая мысль о том, чтобы что-то сделать приводила к чувству боли в душе. Ненависть к себе за то, что он оказался в итоге так слаб духом. Ненависть к Росиу за то, что он его предал. Бесконечная боль из-за того, что он утратил Нию. Ненависть к Йоко за то, что из-за смерти Киттана она сама оказалась подорвана и не могла поддержать его, Симона, — да, достаточно хорошо поддержать после окончания войны. Ненависть к себе за то, что он не стал таким, каким был Камина. Ненависть к самому Камине за то, что «братан» его использовал для личной мести за отца. Ненависть к себе за то, что он, Симон, желал, чтобы Камина страдал в момент, когда в той битве убили не его, Камину, а его — Симона. Часть души Симона желала заставить Камину страдать даже ценой собственной смерти — только лишь для того, чтобы доказать, что Камина не такой крутой, каким кажется. Ненависть к миру за то, что они оба, и Симон и весь мир, были лишь игрушкой космического садиста Ньярлатхотепа. Ненависть за то, что им, Симоном, с самого детства манипулировала воля злой высшей силы «сценариста». Ненависть ко злу — основа сознания, но в данном случае Симон лишился надежды на добро. Добро казалось жалким и немощным, и идея Мелькора, согласно которой добро — это ненависть к самой жизни и стремление всё разрушить, тоже убивала рассудок. И всё это сейчас резко отошло на второй план, когда Симон увидел яркое желание Синдзи помочь ему. — «Если бы Йоко была на его месте, я бы не отозвался на неё. Ведь я знаю, что она сама была подорвана смертью Киттана. Стало быть, едва ли она нашла достаточные духовные силы, чтобы так думать обо мне. Боже, какой же я негодяй, если в такой манере оцениваю то, как ко мне относятся другие люди!..» Симон был готов снова погрузиться в состояние ненависти к себе и ненависти к Йоко, если бы не настойчивость Синдзи. Да, его желание звучало настолько искренне, что оно смогло вытеснить скверну Мелькора и ту болезненную апатию, которая пеленой сковала волю и служила союзником Врагу. Симон не мог игнорировать голос Синдзи, ведь его желание помогать было направлено на его личность в самой глубокой степени. — «Ему нужен Симон! Ему нужен настоящий Симон, а не тот героический образ, какой знает толпа!» Симон в последний раз преодолел желание ненавидеть себя самого за то, что он не соответствует этому образу. За то, что настоящий Симон — отнюдь не рыцарь без страха и упрёка, а человек, павший в пучины депрессии и самоедства. Симон осознавал, что есть часть его собственной вины в том, что его утянула эту пучина. Но он не стал над этим думать. Симон уже понял, что если сейчас думать над этим — это значит, добровольно идти в сети к Мелькору. С таким же успехом он мог бы уже окончательно выкинуть из головы все иные мысли и склониться перед Врагом и называть его своим Учителем… Симон поспешил руками обнять Синдзи, прижать его к себе. Да, к нему вернулся контроль над телом — мрачный гипноз точно исчез. Симон чувствовал, как бегут по щекам слёзы, но едва ли сейчас обращал на них внимание. Потому что в этот момент он услышал, как плачет Синдзи. Если Симон сам плакал тихо, то Синдзи прямо сейчас разразился каким-то убийственным рыданием. Симона как водой из ведра сейчас облили — Синдзи, конечно, плакал не о себе, а о нём. Так насыщено, с такой отдачей, с таким желанием!.. — Спасибо, Синдзи! Спасибо за твоё отношение ко мне! — благодарил так сейчас Симон, будучи всё ещё под впечатлением. Симон почувствовал вместе с тем, как к нему вернулась способность двигаться, а эхо от слов Мелькора в голове сейчас замолчало. — Симон!.. — Синдзи заглянул ему под чёлку своим лицом, залитым слезами и соплями. — Симон, я люблю тебя!.. Я не отпущу тебя, потому что вижу теперь себя на твоём месте! Я так хотел быть на твоём месте, чтобы мне кто-нибудь помог в такой час, и вот я здесь, чтобы помочь тебе сам! Симон хлопнул глазами — сейчас он был уверен, что Синдзи любит его так, как любит самого себя. Такое глубокое духовное единение. Симон смог благодаря тому отстраниться от депрессии и почувствовал глубокое желание идти вслед за Синдзи — неважно куда, лишь бы за его любовью и заботой, за его душой и сердцем. — Синдзи!.. Прости, что я заставил тебя так… Симон наклонился к нему, потому как был выше ростом — они трое сейчас стояли как на невидимом полу посреди пространства, окружëнного галактиками — Симон хотел, чтобы его лицо и лицо Синдзи оказались ближе, и подальше от страшной, изуродованной физиономии Мелькора… — Не извиняйся, Симон-кун! Если бы что-то пошло не так, я бы не смог показать, как я хочу и могу помочь тебе! Я даже сам узнал больше о себе благодаря тебе! — Синдзи сейчас плакал сквозь свою радость. — И знаешь, Симон-кун, — продолжал пилот Евы-01, — я люблю тебя!.. — Я тоже люблю тебя, Синдзи! — Симон моргнул. Он понял, что Синдзи любит его не только в том смысле, в котором он, Симон, любит его в ответ. Потому Спиральный Мессия просто посмеялся над этим: — Синдзи, ты знаешь, я по девочкам, но за твою человеческую любовь ко мне, я готов отдаваться тебе как женщина или брать тебя как Нию сколько угодно, как ты любишь. — Спасибо большое, Симон, — Синдзи взял его теперь за руки, — я очень хочу твою задницу. Они оба кратко посмеялись об этом, потом стряхнули слёзы и взглянули на Мелькора с беспокойством — Враг всё ещё находился здесь. — Симон, пусть даже меня не будет рядом, — Синдзи ещё раз взглянул на него, — пусть моя любовь к тебе станет твоим оружие против него. — О, да, Синдзи, даже если тебя не станет, я буду помнить этот миг до конца жизни, и, возможно, у меня будет шанс, что я не стану таким, каким стал он, — Симон в конце фразы серьёзно указал взглядом на Мелькора. — Признаться, — читать его эмоции по лицу было физически неприятно, и не только по причине того, что оно было физически изуродовано, его полностью белые глаза, казалось, напрямую ничего не выражали, — вы меня удивили. Ваша способность сопротивляться воли к смерти и отчаянию, даже когда ваша душа забита верными порывами под завязку, меня удивляет. Мне даже кажется, что я сам бы так не смог. Конечно, это обусловлено ещё вашей физиологией, так что разгадка проста — все мы разные, но в то же время она меня удивляет. — Мелькор, — Синдзи сейчас держал Симона за руку — взаимно, последний также сжимал ему руку, — знаешь, я мог бы плакать также о тебе, но я не хочу. Синдзи свёл брови: — Потому что Симон-кун не хочет, чтобы каждого затянуло в его персональный ад. А ты, Мелькор, этого хочешь. — Да, я этого хочу, но только потому, что моя душа заполнена отчаянием и волей к смерти, — сказал Мелькор. — В свою очередь если бы ты, Симон, дошёл до моего состояния, то ты не смог бы не захотеть этого. Когда твоя душа исполнена волей к смерти и отчаяния, ты хочешь вывалить боль на всех. Тебе нет дела до них в этот момент. — Синдзи, если бы я стал таким, как он, возможно, я бы тоже стремился к тому, чтобы затянуть их в свой ад, — выдохнул Симон. Синдзи в этот момент ещё раз, но с иной стороны обнял Симона, на что последний охотно ответил на это. Вот так они обнимались и смотрели на Мелькора — Синдзи, естественно, попутно поспешил реализовать свой Эрос, противоположный Танатосу, трогая попку Симона, даже жамкая её пальцами сквозь ткань — потом Синдзи вообще просунул пару пальцев под штаны… Симон кратко ответил на это тем, что поцеловал любвеобильного Синдзи в губы, рот в рот, как своего любовника, пусть хоть сам Симон, в силу своей гетеросексуальности, не испытывал к нему преобладания сексуального влечения. Впрочем, как уже было ясно, Симон питал такое глубокое чувство безусловной любви к Синдзи, что благодаря этому секс с этим Синдзи был для Симона в большую радость. Было неважно, испытывал ли во время него сам Симон физическое наслаждение или нет, потому как удовольствие духовное во время общения с Синдзи превалировало над всем прочим. Сейчас, когда Синдзи и Симон пребывали таким дуэтом, их ментальные волны создали особую структуру. Мелькор, в отличие от людей, в первую очередь получал информацию из внешнего мира с помощью анализа ментальных волн других существ. Если переводить это на человеческие понятия, то можно было всё представить как цвет ауры или тематические музыкальное звучание. Разумеется, анализ этого «цвета» или «звука» мог сказать практически всё о данном существе. Его мысли, его память, его история, его карма, его прошлые жизни, его скрытые мечты и надежды, страхи и переживания, всё это отражалось в излучении. Ментальные волны также постоянно трансформировали окружающую реальность в нужном для субъекта ключе. Мелькор по характеру этой тонкой работы мог также определить содержание ментального мира субъекта. Вообще в своей естественной среде все айнур представляют собой бестелесных, с человеческой точки зрения, сущностей, где они общаются главным образом с помощью ментальных волн. Эти волны являются прямым и, можно даже сказать, непосредственным проявлением самого мышления, по этим причинам их невозможно скрыть. Одни существа могли найти мышление другого существа настолько великим и ужасным, что оно как процесс полностью подчиняло их, и тогда они становились придатками этого Великого существа. Подобно тому, как многочисленные немцы, слушая речи Гитлера, проникались им, подобно тому, как многие коммунисты, читая Маркса и Энгельса, проникались их ментальными волнами (так бы сказал один из айнур). Сам Мелькор был величайшим из айнур, то есть его ментальные волны, с точки зрения прочих айнур, оставались такими насыщенными, могучими и глубокими, что превосходили их собственные — его собраться выглядели светлячками на фоне солнца. С точки зрения подобных космических демиургов материального мира не существовало. Если смотреть на песок, можно заметить, что он состоит из песчинок, и если смотреть глубже, можно заметить, что все его крупицы бесконечно малы, и легко меняются ментальными волнами, возникают, пропадают и исчезают. Вот почему тела и материя для айнур казались сущей условностью — и он в первую очередь уделяли внимание структуре ментальных волн. Разумеется, с их точки зрения весь мир вокруг сам по себе был творение вездесущего океана живой мысли, в него вливаются воды всякого существа. С точки зрения айнур обычный человеческий язык простых смертных казался чем-то невероятно убогим, ведь они, айнур, напрямую передавали свои мысли друг другу через всё те же ментальные волны. Мелькор сейчас отчётливо видел, как в душах этих двух людей возобладала структура, противоположная его собственной структуре — той, которую он нёс в окружающий мир. У него это было желание лишить мир структуры. Что есть мир? Для айнур мир — это в первую очередь структура, некая структура. Мелькор ощущал как ужасное зло люблю структуру, как нечто, что страдает, и потому он отчаянно хотел её уничтожить, на что были брошены все его духовные силы. Невозможно представить фигуру без её протяжённости, невозможно представить мир без структуры, потому что мир и структура — в данном случае тождественные понятия. Лишить мир структуры — вот чего Мелькор так страстно желал. Эти двое сейчас желали пребывать в радости друг с другом, в радости, которую дарила им их структура, каждый из них был астрономической единицей. С точки зрения Мелькора — как представитель расы космических демиургов, он видел прежде всего в любых объектах астрономические единицы, даже в самых малых, коим людям не пришло бы в голову присваивать астрономический статус. Впрочем, конкретно Синдзи и Симон были людьми, чей естественный онтологический вес был многократно увеличен, сейчас они оба по своему онтологическому весу как раз были сопоставимы с макроскопическими космологическим структурами — по правда говоря, даже капля их крови весила капля больше, чем небесные тела. Но это всё — не суть. Мелькора сейчас увлекло созерцание самого осознания Симоном и Синдзи, что они уже достигли цели, что они уже вместе, оно владело ими. Это движение их душ полностью изменило прежнюю структуру отчаяния и воли к смерти. Всё, что было структурой страдания, структурой боли, структурой, которая заставляла забыть всю надежду и осознать всё это, как тщетную выдумку, всё это отошло на глубинный план, ушло в воду. Оно по-прежнему сидело там, оно не могло исчезнуть, потому как именно благодаря такому особенному строению души Симон и Синдзи вообще могли осознавать себя как те, кем они были. Мелькор видел, как Симон находился на грани, когда его отчаяние, такое чистое и прекрасное (с точки зрения Мелькора), собиралось вспыхнуть. И оно опустилось на глубину с поверхности воды, резко сменилось чем-то противоположным. — «Диалектика», — с ненавистью подумал Мелькор. — «Ньярлатхотеп, Бог борьбы и единства противоположностей, я знаю, ты хочешь издеваться надо мной. Ты хочешь увидеть моё окончательное отчаяние за гранью отчаяния! Но у меня есть вера, что борьба моя не напрасна — посмотрим, кто из нас будет в отчаянии, а кто будет в радости, когда я обрушу на тебя Конец всей этой мерзости!» Далее Мелькор, наблюдая за ментальными волнами Синдзи, смог предугадать дальнейшее развитие событий. Сами Синдзи и Симон подсознательно тоже улавливали ментальные волны Мелькора, потому чисто интуитивно понимали, как он будет действовать и как не будет. Сейчас они больше доверились своим сердцам. Синдзи наконец открыл портал и завёл Симона в Еву-01. Они очутились в капсуле. — Синдзи, ты намерен сражаться с ним? — Симон посмотрел на него отсюда. — Нет — сейчас я победил его в духовной борьба, а сражаться физически он совсем не намерен. Потому как в таком случае ему проще сбежать и напасть снова. Я сейчас хочу… — Да, Синдзи, я тоже этого хочу — хочу выбросить из головы остатки отчаяния, — Симон знал, что вся его боль навсегда останется с ним, она вечная часть его, но в то же время он понимал, что сейчас всё плохое уйдёт глубоко под поверхность воды. Будут зато иные чувства — любовь, радость и понимание того, что он нужен другому человеку. У Симона были иные любящие его люди, но между ними была преграда. Они видели в нём Мессию. Этот факт постоянно напоминал Симону о том, как он на самом деле внутри слаб и вообще виноват в том, что не может на самом деле полностью соответствует тому образу, который находится в головах у этих людей. Симон сразу же чувствовал, как его разит молния духовной боли. Эта молния утягивает его дальше в пучину прочих негативных мыслей, сомнений и страданий. Симон сейчас, конечно, верил, что научится контролировать собственные мысли, чтобы не дать некоторым из них утянуть себя так глубоко и надолго, утянуть себя на дно отчаяния, которое он так хорошо теперь знает. Синдзи, чьи искренне чувства вытащили его, Симона, со дна, этот андрогинный мальчик со странными узкими глазами голубого цвета, он сейчас стал главной звездой перед глазами — как Камина и Ния когда-то. Симон подумал, что будет если Синдзи тоже погибнет. Острая боль была готова пронзить его молнией, но Симон сейчас вовремя отбросил от себя эту мысль. Он вовремя ощутил её болезненное преддверие одним лишь краем своего сознания. Прямо так, как мы отбрасывает от пальцев слишком горячие предметы, которые причиняют нам боль и которые нецелесообразно брать в руки. Мелькор, конечно, уловил даже такое возмущение в ментальных волнах. Мелькор видел их и думал над тем, как меняется структура их души. Синдзи сейчас исполнился Эросом. Он целовал Симона, но быстро оставил это дело и прямо сказал: — Меня возбуждают твоё лицо, твоя грудь и твоя задница. — Сейчас, Синдзи, — щедро улыбнулся ему Симон, — будет тебе всё… настоящее мужское слияние! О, как они сейчас заржали — это было слышно на весь окружающий супер-космос! Они разделись. Синдзи сел в кресле пилота по жесту Симона. Член Синдзи очень живо вскочил, как только они скинули одежду. — Я хочу тебе подрочить, — Симон, заливаясь краской, глядел на член Синдзи. Его собственный член при этом только чуть-чуть приподнялся. Симон для начала взялся рукой, но ему мешала удобно сесть та пилотская штука, которая находилась перед креслом Синдзи. Тогда Симон взял смазку, сел на эту пилотскую штуку верхом. — Сейчас, Синдзи — у такой облезлой обезьяны [6] как я же есть не только руки, верно? Симон намазал себе подошвы ног, после чего как раз удобно смог схватить ими член Синдзи. — А-а-а! — Синдзи оценил, как быстро Симон работал своими ногами. — Какая хорошая моторика! — Хе-хе — чтобы работать в шахте, такая просто обязательна! — прокомментировал Симон. Синдзи изобразил сейчас очень дурацкую улыбочку. Японец сидел вот так с покраснением на щеках, а рослый Проходчик всё дрочил ему подошвами ног. Крайняя плоть Синдзи отступила, обнажила красноватую головку. Симон тогда придерживал головку одной подошвой, второй начал накрывать уже не с бока, а спереди — если смотреть от лица. Симон с бравым блеском улыбнулся, ему очень нравилась мысль, что он делает Синдзи хорошо. Симон старался как следует смазанными большим и вторым пальцами особенно стимулировать уздечку. Синдзи всё это очень даже зашло, как было видно по его лицу и слышно по его звукам. — Мне так уже делали… ох-ох!.. — Что, Синдзи? Я тебя так до кончи доведу?! — Симон ещё потёр его подошвой. — Спасибо, давай теперь переходить к главному меню, — решил Синдзи. — К настоящему мужскому слиянию? — Да, ха-ха-ха! Когда ступни Симона убрались от члена, то он разместился так, чтобы задница находилась у лица Синдзи. Так просил сам пилот Евы-01, кроме того, японец же попросил Симона смазать себе самому член и дрочить его. Симон испытал эрекцию. Эрекцию от того, что он делает это всё с Синдзи. Потому Симон дрочил себе с удовольствием. Особенно приятный, сладострастный трепет в душе и в теле у Симона возник, когда язык Синдзи — прямо без каких-либо церемоний — вот так вот просто и до конца впился в тёплый мужской анус. Да, настоящее слияние началось с этого. Симон прямо испытал мощный разлив крови по организму. Он яро дрочил себе, его собственный член торчал сейчас, головка просто вылетела из крайней плоти. Пока Симон так делал, Синдзи прочищал ему анус своим языком, попутно одной рукой дрочил и себе. Синдзи рукой жамкал и мял то одну, то другую ягодицу подле своих щёк. Потом он вынул язык из ануса Симона, не обращая вообще никакого внимания на запах, потому как его собственный дух сейчас победил всю эту мелочную брезгливость. Он был готов, если нужно, съесть кал Симона. Всё потому, что Синдзи сейчас достиг такого высокого духовного состояния, какого достигают индуистские сектанты, специально поедающие трупы с целью полного преодоления всякого отвращения и обретения просветления. Синдзи совсем не удивлялся такому резкому вниманию к заднице Симона. Синдзи всегда уделял внимание именно этой части тел своих любовников и любовниц во время ласок и секса. Задница Аски, задница Каору, задница Рей, задницы всех прочих — от Мисато и Рицуко до задниц Кадзи-сана и до задницы Хиро. Потому Синдзи привычно тешился с этим местом перед тем, как войти в него. Синдзи не стал тратить много времени на такую прелюдию, он, можно сказать, продолжил её, вернее совместил с подготовкой к основному акту, когда сунул палец — потом два — туда, где только что бывал языком, в жар и узость. Насколько всё там хорошо пахло и насколько всё было чисто, Синдзи совершенно не волновало. Симон начал по команде садится — Синдзи закончил подготовку на том, что прилично выдавил из тюбика туда смазки — и вот Симон спиной к нему уселся на этот член. Синдзи своей рукой впихнул его. Симон согнул колени, начал подниматься и опускаться, Синдзи помогал ему со свой стороны. Потом Симон больше держался руками за ближайшие элементы управления, а Синдзи брал на себя основную роль в толчках. Эти толчки были типичны, Синдзи держался руками за задницу Симона, испытывал увеличение страсти, когда жамкал пальцами эти полушария, между которыми в горячую тесноту, такую приятную, проходил торчащий член актива и ни на миг не замирал. Синдзи и Симон, конечно же, стонали, они по очереди дрочили член Симона. То сам Симон отрывал свою руку от того, на что он опирался, чтобы захватывать пальцами свой торчащий член и доставлять себе удовольствие, то Синдзи отрывал свою руку от одной из ягодиц Симона, чтобы просунуть её под него и с той стороны доставлять наслаждение тому, кто доставляет наслаждение ему с этой стороны. Симон сейчас настолько отдался всему этому процессу, что испытывал полноценное половое удовольствие, как если бы он был геем или бисексуалом, от частого давления члена на свою простату — и это ощущение выливалось в полноценное удовлетворение благодаря постоянной мастурбации. Симон понял, что он скоро так кончит, пока нарастает напряжение и удовольствие в той точке между фаллосом и анусом, который всё время стимулирует своими толчками Синдзи. — Синдзи, я хочу кончить вместе с тобой! — потребовал Симон. — Хорошо! Очень хорошо! — как же счастлив сейчас был Синдзи. Он блеснул улыбкой, когда прикладывал силы к тому, чтобы штурмовать далее потроха Симона. Мелькор наблюдал за ними. Разумеется, с сексуальной точки зрения, этот процесс интересовал его не больше, чем нас — спаривание игуан. Мелькор следил за всеми спектрами и оттенками или темами духовных волн. Сейчас они достигли наиболее глубокой формы противопоставления его собственной духовной составляющей. Эрос — антитеза Танатоса. — Симон, ты готов кончить? — Синдзи сейчас в последний раз оторвал руку от члена любовника, чтобы теперь обеими руками впиться ему в ягодицы. Синдзи не стеснялся поэтом слегка ноготками колоть ему кожу. Любя, что называется. — Да, Синдзи, давай! На счёт три!.. Симон чувствовал, что вот-вот оно из него выйдет. Синдзи тоже. — Раз! — озвучил Синдзи, сейчас достигая накала чистоты своих толчков. — Раз! — Два! — Синдзи закрыл глаза. — Два! — Симон дрочил себе член настолько быстро, насколько мог. — Три-и-и! — и сперма вырвалась из члена Синдзи — вырвалась она и из члена Симона. — А-а-х-х!.. — Синдзи не закрывал глаза, не задирал голову, японец открыл глаза, как только понял, что на следующей секунде случится извержение, и смотрел только Симона. Синдзи не фокусировал внимание на какой-то отдельной части тела, он смотрел на всего Симона, когда сперма извергалась. — О-ооо-х! — сам Симон в этот момент брызгал собственной спермой, ему очень понравилось и то, что сперма Синдзи сейчас горячим фонтаном омывает его нутро. — «Какая мерзость, Демон Жизни!» — Мелькор увидел запредельно высокую концентрацию Эроса. Она конечно пошла на спад, как только сперма закончила брызгать что у одного, что у другого. Синдзи сейчас откинулся в своём кресле пилота. Симон встал с его члена в этот же момент, он поспешил развернуться с улыбкой на лице. Синдзи сразу же снова оторвался спиной от кресла, чтобы обнять своего обнажённого любовника и впиться ему поцелуями в губы. Они совершили сейчас два поцелуя, после чего просто обнялись. Синдзи, как более крупному, высокому и широкому в кости парню, предложил Симону сесть. Он сел, сам Синдзи теперь сел ему на колени, оказался захвачен руками. — Мы будем сейчас одеваться?.. — Симон сейчас чувствовал, как из него выходит сперма. — Я испачкал твоё место. Ничего страшного? — Симон-кун, — Синдзи только одобрил такой поворот событий, — знаешь, я буду очень рад сесть своей попой на остатки спермы, которая выпала сейчас из тебя… Они сейчас очень счастливо и очень громко рассмеялись по этому поводу. Симон обхватывал его своим руками. Их любовное выражение, однако, быстро сошло, уступив место серьёзному. — Прости, Синдзи, ещё один вопрос — мы будем одеваться? — Одеваться? Ну, давай. Я, конечно, очень рад видеть твоё голое тело, но когда оно доступно всегда, взгляд привыкает. — Синдзи быстро подумал. — Я хорошо знаю, что можно одеться так, что это будет более бесстыдно, чем нагота. — Я готов так одеться… Мелькор сейчас обнаружил ровную и очень твёрдую структуру духа своих противников, похожую на гранëный и вытесанный алмаз. — Я теперь понимаю, — обратился он к ним, когда Синдзи и Симон обрядились в свои откровенные шмотки и были готовы его слушать, — почему мой уважаемый Отец использовал вас и подобных вам, как антитезу мне. Кажется, я начинаю это понимать теперь, после того, как прожил срок, который не уложится в ваших головах. — Синдзи, — Симону ужасно не хотелось сейчас вообще слушать Мелькора, потому, чтобы его не слушать, он решил ещё немного головой обратиться к мыслям о космологическом начале, противоположном началу Мелькора. — Если хочешь, я ради тебя могу всегда теперь носить стринги под нормальной одеждой. Такое предложение само по себе, как идеальная единица чистой информации, настолько вскружило голову Синдзи в определённом направлении, что Эрос подскочил до уровня, близкого к такому в момент самого оргазма. — Как ты думаешь, Симон, что я тебе хочу ответить? Они оба рассмеялись. Мелькор решил сейчас действовать. Нет, между ними был негласный уговор — он не пытается их напрямую атаковать физически, как и они его — потому просто стукать своих противников Мелькор не желал и не видел особого смысла. Он видел ментальные волны Симона, которые расходились на протяжении его недавней жизни. Они включали в себя два противоположных полюса, где в них мог обладать один на другим. Мелькор начал петь. Разумеется, «петь» — это лишь условное слово, призванное отразить то, что он делал. Синдзи и Симон отчасти могли слышать Мелькора и воспринимать это как пение. Это было воздействие своими ментальными волнами на чужие ментальные волны. Люди вообще из-за природного устройства мозга и органов чувств не могли напрямую воспринимать подобное, только психически чувствительные индивидуумы были способны испытать нечто вроде настроения и представления о том, что играет некая музыка и под неё звучит пение. Но это был не буквальный звук, это было только некое умозрительное представление, музыка, которая играет в голове. Тем не менее эстетические, религиозные и интуитивные чувства могли подсказать приблизительную природу этой темы. Симон не хотел её слышать. — Что он делает? — Симон очень не хотел выслушиваться и вникать в любую информацию, которую распространял Мелькор. Симон слышал, что поют про него, но вот что именно он не хотел знать. Вернее хотел, но лишь в том смысле, в каком важно для победы над Мелькором. — Э… — Синдзи попробовал вслушиваться. Ему нам ум пришла одна вещь. — Симон, кажется, я знаю, что сейчас будет… Под воздействием пения Мелькора на горизонте ближайшего космоса протянулась фиолетовая линия. Кажется, начала бурлить пена. И Симон, и Синдзи одинаково воспринимали пространства внешнего высокоразмерного космоса в качестве космоса обычного, но заполненного небесными телами гораздо плотнее и гораздо ярче. В основном в глаза бросались разноцветные галактики. Вот среди них протянулась эта линия. Из этой линии, словно из проруби, вылезла рука. Большая, страшная и уже знакомая Симону. — Это Гранзебома — Антиспиральный бог Гранзебома, — назвал он его. — Финальная меха Антиспирали, — смотрел на её Синдзи — Она самая, — чуть кивнул Симон позади него. — Я думал, — Синдзи моргнул, — ты её уничтожил. Симон немного подумал, пока Гранзебома переходил в гуманоидную форму. Он выглядел как отдельные элементы тёмного каркаса, окружённые и утопающие в бело-фиолетовой плазме, похожие на стальной скелет рогатого демона — с многочисленными гротескными красными-жёлтыми глазами, с грудью-пастью, похожей на оскал черепа, и с ещё одной головой на плечах, уже как почти чистый злой рогатый череп мертвеца-демона. У этой мехи были ярко выраженные наплечные элементы, от которых отходила вторая пара рук — наиболее гибких и вольных постоянно менять длину и пропорции. — У Гранзебомы — виртуальное квантовое тело. Фактически она является автономным пространством, которое подчиняется собственным правилам, диктуемыми лишь волей создателя. Я так подозреваю, она была создана путём наслоение мультивселенной. Когда я создал Сокрушителя Небес Гуррен-Лаганна, я использовал закрученные в спираль жизни и развития виртуальные миры-возможности, я создал робота, который объединил все бесконечные версии себя, Гуррен-Лаганна, а также других участников всей моей бригады. Гранзебома, вероятно, был сформирован из многомерного колебательного потенциала собственного мира Антиспирали, он сочетает способности всех прочих боевых машин Хан-Расен. — Да, — отозвался Мелькор, — а ещё Антиспираль оставила Гранзебому тебе. Первоначально Гранзебома представляет собой эгрегор отчаяния, которое племя Хан-Расен испытывало перед Престолом Азатота. Гранзебома оказалась интегрирована в твои ментальные волны — и в данный момент, как видишь, я её высвободил, — Мелькор бегло взглянул на эту здоровую штуку. Гранзебома сейчас стояла среди галактик, от чего они уплотнились вокруг. Антиспиральный бог напоминал собой пьяного алкоголика по части своих неуклюжих движений. Он шагал по россыпи туманности так, как человек шагал бы по пляжу, позволяя постоянно пребывающим в движении волнам омывать свои ноги. Казалось, он вот-вот упадёт от того, что перебрал и повалится на одну из ближайших разноцветных спиральных галактик. Сами галактики при этом двигались — летели и вращались — относительно друг друга и относительно самой Гранзебомы — какие-то быстрее, какие-то медленнее, какие-то вообще выглядели неподвижно. Разумеется, галактики — разноцветные и яркие спирали и эллипсисы — это то, как видели супер-космос Симон и Синдзи. Мелькор видел его совершенно иначе — как совокупность циркулирующих ментальных волн по принципу «приём» и «ответ». — Диалектика — оружие Ньярлатхотепа, но я могу её использовать для своих целей, — сообщил Мелькор. — Звучит диалектично. Когда теперь внутри у Симона преобладал Эрос, Мелькор получил возможность распаковать Гранзебому. Антиспиральный бог, чей размер с одной точки зрения мог составлять многие миллиарды световых лет, с другой — куда более скромное число, вытянул свои дополнительные руки. Схватил ими пару средних галактик — это сейчас они выглядели средними — он взял их так, как если бы они были твёрдыми объектами, после чего швырнул в Еву-01. С определённой точки зрения полёт этих галактик составлял миллиарды лет, с точки зрения Симона и Синдзи он составлял ровно столько времени, чтобы им хватило уклониться от достаточен быстро летящего сюрикена. Эта галактика потом вонзилась собой в другую. У Симона и Синдзи сейчас была свою темпоральная ось, с точки зрения которой всё происходило именно с такой скоростью. С точки зрения Высших существ ось обычных людей — одна из возможных точек зрения и очень убогая, прямо как органы чувств какой-нибудь бациллы. Синдзи сейчас бегло вспомнил рассказ Рэндольфа Картера о том, что всё зависит от этой темпоральной оси (можно придумать любой иной термин) — галактика может быть и большой и маленькой, это зависит от онтологической точки наблюдения (в свою очередь Йог-Сотот и его Архетипы, к которым восходят все вообще точки наблюдения, могут видеть всё и сразу). Мелькор через ментальные волны, естественно, получал и представление о том, как субъект видит реальность. Для айнур это было самое сложное — как видит реальность маленький человек? Вот эти вот звёзды в небе, горы на горизонте — ко всему этому требовалось привыкать, если появится нужда появиться среди таких существ. Разумеется, это сложное взаимодействие между осями наблюдателей служило частью общего фона ментальных волн, находящих друг на друга и изменяющих реальность каждый миг ну хоть немного. Бытие текло как река, где плещутся многочисленные рыбки. — Кажется, — Синдзи обратил внимание на то, что говорит бортовой компьютер Евы-01, — Гранзебома действует самостоятельно. — Верно, — подтвердил Мелькор, — он, кажется, реагирует на свою противоположность — в данном случае… — Понятно, мы его противоположность, — сказал Симон, — потому что сейчас — он моя тень! И Симон, и Синдзи сейчас понимали, что без направляющей воли Гранзебома — мало опасная и бестолковая машина. Сейчас мехой двигали отголоски ментальных команд покойного племени Хан-Расен. — Тогда эта игрушка может ориентироваться на свои ощущения! — подумал Синдзи. — Я не думаю, что у неё есть свои ощущения, — вслушался Симон, — скорее — только анализ компьютера! — Хочешь сказать — Гранзебома просто философский зомби? Тогда нам же лучше! Гранзебома не излучала своих ментальных волн и напоминала собой раковую опухоль Симона. Это было своего рода растение, чьи корни пили соки из души героя. Гранзебома начала обстрел красными стрелками из своих глаз — глаз у неё по всему телу было много. Ева-01 по большей части уклонялась — эти стрелки, разного размера, пролетали рядом и в стороны. — Синдзи, Антиспиральщик дал мне Код доступа, — осознал Симон, найдя таковой внутри своего сознания, — я мог бы взять под контроль Гранзебому! — Тогда нам надо сделать это! — Синдзи прилагал волю к тому, чтобы уклоняться и защищаться. Ева-01 сейчас выставила вперёд руку, раскрыла пальцы, сформировала барьер-многогранник перед ладонью. Попадающие в него красные стрелки по своим размерам выглядели не очень большими, относительно прежнего космического размера, само собой, и сейчас они отскакивали от него. — Синдзи, я боюсь! — Симон сейчас испытал огромное удовольствие от того, что мог вот так просто в этом признаться. — Так — и что нам делать? — в голосе Синдзи не звучало ни капли разочарования и ни капли упрёка. Гранзебома сейчас перестал стрелять и пошёл в ближний бой. — Если бы ты знал, Синдзи, как мне просто было бы порвать его на куски, будь он всего лишь врагом! — сказал Симон. — Но сейчас он — это тень в моей душе! Сражаться с ним — это как побеждать боль и страх внутри себя!.. После чего, чтобы не быть голословным, Симон распустил вокруг Евы-01 много зелёной плазмы, после чего привычно спиралью собрал её в бур, размером много выше самой Евы-01. И размеры этого бура также адаптировались в зависимости от точки зрения. Таковы были законы геометрии внутри супер-космоса. Зелёный бур Симона встретился с Гранзебомой, они сейчас поравнялись в размерах. Раз — от Гранзебомы остались только ноги, ноги — из чьих обрубков фонтанами била красная кровь, она падала стрелками красной плазмы так, как если бы в этом космосе был верх и низ. — Ого, Симон-кун, ты снова можешь использоваться Силу Спирали! — обрадовался Синдзи. — Благодаря тебе, — улыбнулся Симон. — И благодаря моему члену! — Настоящее мужское слияние! Они оба посмеялись. Мелькор снова запел. Из кровавых обрубков надулись пузыри, из них прорвалась материя, она восстановилась в полноценного Гранзебому! — Пока Симон жив, в его сердце есть «тень», а пока в ней есть тень — я могу сколько угодно эту тень призвать, — пояснил Мелькор. — Может быть атакуем Мелькора? — предложил Симон. — Боюсь, что не стоит — даже Каору не смог его победить в битве один на один. Конечно, мы может свести всё в ничью, но Мелькор это знает лучше нас, так что сам не атакует напрямую! — аргументировал сейчас Синдзи. Попутно он развернул позади Евы-01 крылья, эти крылья вытягивались на большую длину, чем само тело Евы-01. Она из-за этого казалась пауком-сенокосцем на фоне большого противника — Гранзебомы. Он всегда выглядел большим, несмотря на все эти постоянно меняющиеся размеры супер-космоса. Ева-01 перелетела за спину Гранзебомы, тем самым уйдя от удара гибкой увесистой лапы. На спине Гранзебомы тоже находились глаза, руки из плечевых элементов могли легко перекидываться в иную сторону. Сейчас эти руки потянулись вместе с глазными выстрелами. Ева-01 от врага отдалилась, одновременно развернув щит-многогранник. — Синдзи, я должен подчинить её, чтобы мы могли использовать Гранзебому против Мелькора! — решился Симон. — Ты сможешь превозмочь свой страх? — Если ты рядом — то да! — Я рядом! — Синдзи аж подпрыгнул попой на коленках Симона. — Пожалуйста, скажи мне об этом в слух, — они сейчас остановились. Во всяком случае всё сейчас выглядело как остановка. Гранзебома вскинула руки. Симон сформировал бур зелёной плазмы. Гранзебома схватила пару галактик над головой, после чего пальцами так пожамкала, чтобы они собрались в фиолетовую сферу. — Это Бесконечный шторм Большого Взрыва! — узнал эту атаку Симон. Гранзебома направлено высвободила из своей сферы струю, она пошла прямо на Еву-01, наткнулась на бело-зелёный бур Симона. Мелькор сейчас увидел нечто, по смыслу эквивалентное символу Инь и Янь. Широта струи позволила ей дальше уйти в супер-космос, по всей её широте улетали структуры, прохожие визуально на галактики, они возникали прямо внутри потока Бесконечного шторма Большого Взрыва. Дело в том, что с точки зрения привычной для нас наблюдаемой вселенной Большой Взрыв произошёл в каждой её точке, тем самым и позволив вселенной расширяться из каждой её точки, если прибегать к дурно звучащей тавтологии. С точки зрения же супер-космоса этот Большой Взрыв происходит в неких относительных пределах. Изнутри его струи могло показаться, что внутри её всё расширяется из каждой точки, но вот с внешний стороны всё казалось относительным и локальным. Мелькор сейчас воспринимал это взаимодействия ментальных волн между точками наблюдения, и больше всего его интересовало то, что происходит в головах Синдзи и Симона. — Симон, я с тобой! Я помогу тебе! Я обязательно тебе помогу! — Синдзи старался говорить это как можно более уверенно, впрочем, независимо от этого, истина этих слов звучала достаточно ясна и, можно даже сказать, всегда монотонно. — Синдзи! — закричал Симон. — Сейчас! Симон резко взял под контроль атаку Гранзебомы. Само по себе это было не сложно — за этой мехой не стояло никакой оформленной воли, а Мелькор напрямую не управлял Антиспиральным богом. Струя Большого Взрыва превратилась в зелёный плазменный бур, он закрутил в себя Гранзебому, вобрал в свой центр. Образовал коридор — по которому Ева-01 пролетела на своих крыльях, а потом врезалась в оскал черепа Гранзебомы. Симон задействовал наконец ключ. Он знал, что ему предстоит снова встретиться с той частью самого себя, которая чуть было не затащила его целиком в ад бесконечного отчаяния. Но пока рядом был Синдзи, Симон был уверен в нём. Именно в нём — не в себе. Он знал благодаря опыту собственной духовной боли, что находится внутри у него самого. Эта тень может быть более страшным врагом, чем враг внешний. Ведь от внешнего врага можно убежать, его можно убить, но от собственного ад сбежать нельзя. Можно только покончить с собой. — Симон, знаешь, ты ведь до последнего держался благодаря чувству ответственности за других! — заговорил сейчас Синдзи. В данный момент Ева-01 пронзала собой толщи плазмы — виртуально всё выглядело как погружение в недра некой белой звезды. — Да, это так! — ответил Симон. — А сейчас я испытываю чувство ответственности за тебя, — Синдзи сказал именно так — что он испытывает именно чувство, а не осознаёт просто сам факт. Так как осознание факта само по себе ничего не значит, без чувства, которое стояло бы за готовностью соблюдать свою роль. — Видишь, какая сила со мной. Со мной та сила, которая держала тебя, но только сейчас у нас намного, намного больше сил! — заключил Синдзи. — Какие прекрасные слова! — сказал сейчас Симон с блеском слёз в глазах. — В смысле, какое у тебя прекрасное сердце! Какие у него прекрасные чувства! И в таком восторге Симон направил свою волю. Синдзи тоже был с ним. Они начертили двойную спираль. Вокруг Гранзебомы пропала вся зелёная плазма. Цвет плазмы самой Гранзебомы никак не изменился — всё такой же бело-фиолетовый. Ева-01 сейчас — как капля из океана — вынула из головы Гранзебомы. Синдзи сидел в контактной капсуле теперь один. У него открылось теперь окно среди голограмм вокруг кресла пилота, через которое на него смотрел Симон. — Ну как? — спросил Синдзи. — Да ничего… Нормально — я узнаю это место, — Симон оглядывался по сторонам. Он находился внутри некого бело-серого пространство, где различалась поверхность и то, что было над ней. — Это Центральный терминал Антиспирали, либо, скорее, его копия, — Симон нафантазировал теперь далее себе привычную кабину вокруг, где он, покрытый в непристойное своё одеяние, размещался в кресле, вокруг отображались окна с базовой информацией. Он сделал движения — Гранзебома повторила его. — Цвет не изменился, — Синдзи обратил внимание на плазму. — Обычно зелёный отождествляется с развитием и оптимизмом, а фиолетовый — с отчаянием и пессимизмом. Мелькор мог бы это пояснить, но он решил обойтись фразой: — Сам догадайся. — Потому что мой пессимизм и моё отчаяние, а точнее та моя боль — они всегда со мной, всегда теперь во мне, — осознал Симон, сидя внутри Гранзебомы. — Антиспиральный бог — это же моя тень, верно? Вот он выглядит теперь как моя тень! Мелькор думал в молчании. Он мог бы победить, если бы отчаяние Симона возобладало. Тогда Симон стал бы Рыцарем Аст-Ахэ, то есть оказался бы навечно втянут в ад собственной боли и собственного отчаяние, которые, благодаря учению Мелькора, могли бы найти лишь один выход — в стремлении уничтожить всё сущее. Мелькор бы убедил Симона, что он, человек, есть нечто страдающее, а раз так, то нужно направить все силы на то, чтобы не страдать. Но с другой стороны заблуждение, отвратительная воля к жизни, желание сохранить себя, несмотря на окружающие страдания, всё это могли снова победить. Мелькора больше всего удивляло то, как Симон мог оставаться самим собой несмотря на такие наклоны из стороны в сторону. Кажется, Элу Илуватар был мудрее него. Мелькор не то чтобы удивился, он знал, что его Отец активно использует свой собственный жизненный опыт и что Он гораздо старше любого из своих детей. — Что ж — вы можете радоваться своей победе, — Мелькор развернулся. Он собрался коротким шагом преодолеть весь окружающий его супер-космос, чтобы исчезнуть из виду своих противников. Синдзи не собирался атаковать его. А вот Симон уж очень разозлился на Мелькора за то, что он пытался утянуть его в свой персональный ад. — Антисприальный прорыв гигадрели! — Симон вскинул руку. Он вложил боль и отчаяние в эту атаку. Как его попёрло! Гранзебома вскинула руки, в них из бело-фиолетовой плазмы сформировался бур, размером много больше мехи. Синдзи подумал, что сейчас лучше не провоцировать Мелькора. Всё же Апокалиптический Властелин — крайне опасный боец, чтобы атаковать его вот так. Мелькор, даже не оборачиваясь, что-то пропел. Симон в самом моменте концентрации почувствовал, как в голове киноплёнкой проносится его жизнь. Разумеется, всё самое плохое всплыло очень точно и подробно. Всё началось со смерти родителей, погибших в шахте под завалом, их съели и дали ему очень мало от этого. Симон наиболее ярко вспомнил свой ад, который начался после смерти Нии — заключение в духовном одиночестве, когда он сидит, бухает, спит с проститутками, но при этом вынужден на людях носить маску притворного благополучия, всем улыбаться и всем говорить, что у него всё хорошо. Йоко хотела ему помочь, но у неё не хватало слов, не хватало опыта, а ещё смерть Киттана подкосила её не меньше, чем его. К счастью, Йоко было не обязательно показывать всём, что у неё всё хорошо. Как говорил Росиу: «Общество требует от нас не оптимизма и веры в свои слова — общество требует от нас то, что делал Камина — театральной игры на публику. Король должен быть актёром». Как Симону было тошно носить маску человека, который без капли депрессии пережил трагическую гибель своей возлюбленной! Как же было ему тошно представлять себя тем, кто справился со своей болью в то время, как боль ест его душу в этот самый момент! — Симон! — Синдзи покинул Еву, очутился рядом с Симоном, обнял его. — Симон, я здесь! — Спасибо, Синдзи… — Симон сейчас свернул Антисприальную гигадрель, потому как потерял над ней контроль. Мелькор шагал прочь. — Мальчик, ты хочешь использовать против меня силу боли и отчаяния, но я больше всех знаю о боли и отчаянии, — на том Мелькор окончательно свалил из поля зрения (из поля зрения тех, кто мог обозревать супер-космос).