to the Limonium

Снова он. Его зовут Тайрелл Уэллик. Конечно же я знаю его имя. Тайрелл Уэллик — старший вице-президент технологического подразделения Корпорации Зла. Ходят слухи, что на самом деле он сам руководит техническим отделом. Не удивительно — его босс глупый, высокомерный придурок, который пользуется блэкберри и думает, что это самый подходящий телефон для технического директора Корпорации Зла. По правде, больше нечего сказать. Что ж, возвращаемся к Тайреллу Уэллику. У меня нет с ним ничего общего. Мы из разных миров. Он носит голубое. Я черное. Что бы он ни делал, он ведет себя так, что при одном взгляде на него вам будет казаться, будто он какой-то принц из Северной Европы. Дело не в одежде. Дело в его глазах, прическе, выражении лица — в том, как он преподносит себя. Он «принц» с головы до пят. В то время как все, чем я когда-либо был и буду — это антисоциальный торчок, который держит цветочную лавку. Да, точно, у меня есть цветочный магазин. Не то чтобы я прям таки горел желанием. Этот магазин принадлежал моему отцу, и, когда он умер, все перешло ко мне. И я сохранил его, потому что я хорош в этом. Я знаю значение каждого цветка: маргаритки — невинность, фиалки — скромность; как их комбинировать (маргаритки и лаванда будут выглядеть вместе лучше, чем маргаритки и фиалки) и какой тип букета подойдет определенному человеку (пожилому мужчине, который приходил сюда за букетом для своей возлюбленной, больше подходил букет пионов, нежели петуний). Я разбираюсь в них. В цветах. В людях. И тут появился он, Тайрелл Уэллик. Полная загадка. Сначала я думал, что раскусил его. Типичный джентльмен-снаружи-сноб-внутри. Он выглядит как приличный, добрый мужчина, но у него фальшивая улыбка. Я сделал ему большой букет из роз и гвоздик — для его жены, насколько я понял по кольцу из белого золота на безымянном пальце его левой руки. Он поблагодарил меня с натянутой улыбкой на своем аристократическом лице. Я отрывисто кивнул на кассовый аппарат, протягивая ему сдачу. — Оставь себе, — холодно сказал он своим бархатным голосом перед тем, как развернуться и выйти за дверь так, будто эти деньги были всего лишь мелочью. Трудно было назвать их мелочью. Он дал мне стодолларовую купюру. Пафосный хер. Но затем Тайрелл Уэллик вернулся сюда снова через неделю, через неделю после этого и через еще одну. Он возвращался сюда каждую неделю на протяжении двух месяцев, и с каждым разом я понимал его все меньше и меньше. Первые три недели он просто просил что угодно, что будет уместно, не говоря ничего больше, а на четвертой неделе он начал уточнять. Красные гвоздики, пурпурные лимониумы, астры, гортензии, нарциссы. Я думал, он завел любовницу. Или пытался наладить отношения с женой. В любом случае покупать букеты каждую неделю на протяжении двух месяцев — странно. Люди покупают цветы только в особых случаях или когда им что-то нужно. Неужели его партнеру так трудно угодить? Как бы то ни было, меня это не касается, и я должен перестать думать о том, сколько у него любовниц или о том, насколько требовательна и обидчива его жена. Это не имеет значения. Важно лишь то, что он платит хорошие деньги и приходит сюда каждую неделю. Это все. Но иногда его манера поведения не такая холодная, как обычно, когда он приходит сюда. Тогда он выглядит уставшим, будто не спал несколько лет, и что-то давит на него, но на его лице всегда эта фальшивая улыбка. Она никогда не затрагивает его глаз, и я ненавижу это. И сейчас он улыбается так же, подходя ко мне. — Желтые циннии, пожалуйста, — вежливо говорит он. Я чертовски ненавижу эту улыбку. — Сейчас. Он стоит в тишине, пока я иду в другую часть магазина, достаю несколько желтых цинний, подрезаю их, затем распыляю на них немного воды, аккуратно заворачиваю в крафтовую бумагу и обвязываю бумажной лентой. Он, как обычно, платит стодолларовой купюрой. Я прекратил отдавать ему сдачу. Нет смысла пытаться достичь чего-то, делая вещи, которые приносят тот же неудовлетворительный результат снова и снова. Но перед тем как развернуться и выйти, он внезапно спрашивает: — Как тебя зовут? Я смотрю на него и после долгой паузы говорю: — Эллиот. Неужели. Фальшивая улыбка исчезает. Дерьмо. Теперь он просто… улыбается. — Бонсуар, Эллиот. — Добрый вечер, — автоматически отвечаю я. Он кивает, разворачивается и грациозно выходит за дверь. В этой улыбке было что-то не так. И этой ночью мне впервые снится Тайрелл Уэллик.