Я просто тебя люблю...

Несмотря на то, что на дворе стоял сентябрь, на улице было достаточно прохладно. Мне в пальто стало зябко. Небо было всё серым, было такое чувство, что сейчас повалит снег, и сильно дул холодный ветер, который пронизывал своим холодом от головы до пяток. Я попыталась посильнее закутаться в пальто, но ничего не выходило, мне было всё равно прохладно. Да, сегодня явно очень удачный день выдался. Новый учитель по истории, которого я уже ненавижу всем сердцем, да ещё и моя мать подняла на меня руку… Я всего могла предположить, но такого точно нет… Я почувствовала, как мои глаза снова наполняются слезами. Черт! Мне ведь даже пойти не к кому. Машка мне ещё вчера сказала, что сразу после уроков уедет загород до самого вечера. И почему вся моя жизнь состоит из сплошного говна?! Неужели я где-то так сильно накосячила?! Я бродила по улицам, не разбирая дороги и не зная, куда мне податься. На улице, как мне показалось, стало ещё холоднее. Ветер дул прям мне в лицо, сильно обжигая щёки, которые ещё не успели высохнуть от солёных слёз. Блять! У меня даже шарфа и шапки с собой не было! Треклятый день! Треклятая жизнь! Треклятый мир! Ненавижу. Все. Всё. Вся. Я обессиленно упала на асфальт. Я устала. Устала от того, что родителям срать на мне, устала от того, что никто не обращает внимания, устала от того, что я ничто в этом мире. Я просто от всего устала. Хочу нормальной спокойной жизни, как у всех моих одноклассников. Я честно признаю, что я завидую даже той же самой Лириковой. У неё самая обычная семья. Мама, папа. Самое главное её родители не относятся к ней как к говну… Я уверена в этом. Но нет же, вся школа завидует мне. А чему, собственно, завидовать? Деньгам? Любви? Счастью? Заботе? Чем? Да, моя семья достаточно хорошо обеспечена, но ведь деньги не самое главное в жизни, по крайней мере, для меня. Деньгами не купить родительской заботы, не купить просто человеческого счастья, но, видимо, этого не кому не понять. Именно сейчас мне почему-то вспомнилась моя бабушка… Только ей я и была нужна… К горлу подступил ком, глаза снова заполнились слёзы. Я всё так же сидела на холодном асфальте, по щекам катились слёзы. Замечательная жизнь! Если сейчас не успокоюсь, то случится полноценная истерика, которую потом будет очень трудно остановить. Память услужливо подкинула момент, когда мама сообщила мне, что бабушка умерла. Она сделала это так спокойно, что… в тот момент мне стало не по себе. Я всхлипнула и закрыла лицо руками. Я рыдала в голос. Как же обидно, что я такая жалкая, что я никому не нужна. А-а-а-а… Наверное, проще умереть, я ненавижу себя за то, что такая слабая. — Девушка, с Вами всё в порядке? — до меня дотронулась чья-то рука, я еле разобрала, что спросил мужской голос. Я лишь помотала головой, и ещё сильнее всхлипнула. Это всё на что хватило моих оставшихся сил. Неизвестный присел на корточки рядом со мной и убрал одну мою руку от лица. Сопротивляться не было сил, да и не хотелось. Будь что будет, вот честно. Мне всё равно. — Юля? Березина? — спросил мужчина. А я узнала незнакомца. Наш новый учитель. Нет, только этого мне не хватало… Я бы сейчас с удовольствием встала и убежала куда-нибудь подальше, но не могу. Сил совершенно не осталось. Я по-прежнему сидела и ревела, ни на секунду ни прекращая. — Что случилось? — я так же мотала головой, не желая что-то говорить, — Юля? — он потряс меня за плечи. Я никак не отреагировала. Он тихо выругался себе под нос, я не обратила на это особого внимания. Сейчас он поймёт, что я не намерена с ним общаться, и успешно свалит. Мои предположения рухнули, когда я почувствовала пустоту под собой, только руки, которые меня бережно держали. Ну и хрен с этим. Надеюсь, он отвезёт меня в лес и закопает там, я наконец-то перестану мучаться. Спустя пару минут, я услышала звук открывающейся двери автомобиля, а потом меня так же бережно опустили на сиденье. На переднее или заднее — я не знаю, мне пофигу, хоть в багажнике. Я всё так же сидела с лицом закрытым руками, и тихо плакала. Я затуманено слышала, как Дмитрий Владимирович сел за руль, как машина тронулась с места, но мне вся было до большой лампочки. Где-то через пару минут, а может и через целый час, мы куда-то приехали. Меня так же выгрузили из машины, и зашли в подъезд. Наверное, в подъезд. Мой мозг всё так же отказывался воспринимать какую-либо информацию. Я упустила тот момент, когда мы вошли в квартиру, лишь почувствовала, как с меня аккуратно сняли пальто и усадили на что-то мягкое. Рада, что не оставили в подъезде, хотя нет, совсем не рада. Лучше бы я там, на улице осталась, но преподу всё равно спасибо. А я ведь его ненавижу до мозга костей. С утра таким грубым был, а сейчас и следа нет от этой грубости. Я откинулась на спинку дивана и откинула голову назад. Всё лицо горело то ли от слёз, которых слишком много, то ли от ветра, который резко обдувал их. Я не долго просидела в такой позе, Дмитрий Владимирович прервал моё одиночество. — Юля, возьми, я тебе чаю сделал, — я открыла глаза и с трудом подняла голову, чтобы посмотреть на Белинского и чашку в его руках. — Спасибо, — ответила я и тут же ужаснулась. Мой голос… Он был слишком хриплым. Я поднесла кружку к губам и отпила горячую жидкость. Чай приятно обжигал мои внутренности. — Может, расскажешь, что у тебя случилось? — он сел рядом со мной на диван и ожидающе посмотрел на меня. — Вас предавали родители? — тихо спросила я. — Давай на «ты», мне двадцать четыре, не пятьдесят. Родители? А знал ли я их? Они отстёгивали мне денег и благополучно обо мне забывали. Родительской заботы я не знал, знал лишь нянь и домработниц, которые со мной возились. И то, возились лет до десяти, а потом и вообще забыли и няни, и родители. Нет, они интересовались оценками, так уже решили после окончания университета посадить в их компанию, — он тяжело вздохнул, а я точно поняла, что у меня такая же история, — а у тебя что? Парень бросил? — горько усмехнулся преподаватель. Даже если бы меня бросил парень, которого я безумно любила, я бы не так убивалась. Парней много, а вот родители то одни. — Нет, парень тут не причём, — тихо продолжала я, голос так и хрипел, — знаешь, у меня точно такая же история, как у тебя. Родители не обращают на меня должного внимания, требуют от меня только золотой медали, а потом, после того, как я окончу университет, засадят в свою компанию. Моё будущее давно уже определено. Но только меня никто не спросил, хочу я этого или же нет. А сегодня меня вообще мама ударила по лицу, — всё рассказала как на духу. И почему я рассказала это человеку, которого знаю только один день?! И ещё, Олег ведь предупреждал меня, что лучше подальше от него держаться, но я ведь никого не слушаю. Я допила чай, а кружку поставила на столик, который стоял около дивана. — Спасибо, где тут ванная? — поинтересовалась я у учителя. Он встал с дивана и сказал, чтобы я шла за ним. Через пар секунд мы оказались у двери, которая была полностью из матового стекла. Я ещё раз его поблагодарила и скрылась за дверцей. Ванная была достаточно просторная. Около стены стояла столешница из мрамора, большое зеркало над ней, у другой стены стояла душевая кабина. Я глянула в зеркало и пришла в ужас. Глаза были красные, нос тоже. Туш благополучно размазалась вокруг глаз, И почему он не сказал, что я так ужасно выгляжу?! Я включила холодную воду и умыла ею лицо, которое по-прежнему горело синим пламенем. Попыталась хоть немного оттереть туш вокруг глаз, чтобы не так ужасно выглядеть. Ещё раз оглядев ванную, я увидела бритвенный станок. Не знаю, чем он меня так зацепил, но рука непроизвольно потянулась к нему. Я прекрасно знала, что лезвия сменные и их с легкостью можно вытащить. Так поступила и я. Господи, чем я сейчас думаю?! Явно не мозгами. Хочу порезать свои вены в квартире учителя. Безумие! Я вытащила лезвие и поднесла к руке. Знаете, мне даже не было страшно. Резко провела по руке, образовалась полоска из которой начала сочиться кровь. От небольшой боли я невольно вскрикнула, зря. Я не одна. Я тут же послышала шаги. В это время я уже сидела на кафельном полу, а около меня была небольшая лужица крови. Глаза начали потихоньку закрываться и закрылись бы, если бы не открылась дверь. — Юля? Чёрт! — он подлетел ко мне, схватил полотенце, которое висело рядом, и перетянул мне порезанную руку. Порез я сделала один, но получился довольно глубокий. Глаза медленно начали закрываться, и я ничего не могла с этим поделать. Дмитрий Владимирович подхватил меня на руки и вынес из ванной. Посадил на диван, а сам куда-то побежал. Честно, я в тот момент нихрена не понимала. Через мгновенье появился мужчина с аптечкой в руках. Он сел рядом и взял мою руку. Глаза я закрыла, больше не могла держать их открытыми. Я чувствовала, как Белинский что-то делает, но совершенно не разбирала. — Юля! Юля! Открой глаза! — он несильно бил меня по щекам. Я еле разлепила их. Вокруг всё плыло. Я повернула голову и взглядом наткнулась на взволнованного мужчину. Мы знакомы только день, а он уже успел спасти мне жизнь и так обо мне беспокоится. — Сп...ибо, — еле проговорила я. На мои слова он лишь прижал меня к себе. Какой приятный запах одеколона и табака. — Ты чего, чёрт возьми, творишь? А если бы я не услышал и не пришёл? Ты бы умерла у меня в ванной?! Знаешь, мне не жалко ванную, но зачем было резать то вены? — то ли взволнованно, то ли со злобой спросил он. Я не поняла. Отпрянув от него, я попыталась встать, но эта попытка не увенчалась успехом. Я плюхнулась обратно на диван. — Сиди! Я сделаю сладкого чаю, лучше станет, — Белинский поднялся и ушёл на кухню. Я осталась сидеть в гостиной, не пытаясь больше подняться. Хватит. Он вернулся достаточно быстро, с новой чашкой в руке. Протянул её мне. Я тихо поблагодарила его. Да-а-а, я натворила сегодня дел. В несколько глотков я выпила весь чай. — Ну, как ты? Лучше? — поинтересовался он. Я еле заметно кивнула головой. Сил всё так же не было, — а если бы я и правда не услышал твоего вскрика? Что тогда? — опустившись на пол, рядом со мной, поинтересовался он. Я безразлично пожала плечами. Мне нечего было ответить. О каких-либо последствиях я тогда не думала, мне просто было очень больно душевно. — Я, наверное, пойду. Спасибо большое, — я почти встала с дивана, но меня остановили. — Нет, ты останешься у меня…