Неправильный демон

Тощее полупрозрачное тело с оглушительным грохотом выбило небольшие — всего в три метра высотой — тяжелые серебряные створки дверей, загораживающие единственный проход дальше. Не успел оголенный череп состоящего из подобия эктоплазмы существа подняться и угрожающе защелкать в сторону, откуда оно прилетело, разрушив металлическую преграду, как волна изумрудного пламени затопила половину открывшегося помещения. Миг — и словно бы ничего не произошло. Из-за разрушенных дверей послышался размеренный, медленный и отбивающий однообразный ритм цокота шагов приближающегося гостя. Не обращая на выгнутые в другую сторону двери, мгновенно застывшую магму под ногами от ледяного морозного воздуха Хельхейма, в частично разрушенный мимолётной вспышкой адского пламени — в буквально смысле огнём преисподней — огромный зал (от чего помещение было поделено на две диаметрально разные части) вошёл невысокий молодой человек. Его можно было бы принять за простого смертного, если бы не пара нетопыриных крыльев за спиной, которые за каждый шаг совершали один почти неслышный взмах, отсекая очередную полупрозрачную голову или руку. Стоило гостю ступить на разрушенную им же часть зала, которая, словно изуродованная шрамами половина лица, нераздельно соседствовала со своей прекрасной частью, как он остановился. Незаметным глазу движением он вскинул руку в сторону, сжимая шею одного из многочисленных образов пропащих душ, что неистово и бездумно пытались убить живого, идущего по пустым коридора огромного замка внутри самой большой и высокой горы мира мертвых. Твердыни не захудалого феодала, а самой Хель. Той самой Хель, что расслабленно, вольготно, с ленцой восседала на своём троне, в зоне нетронутой разрушением половины зала. Вычурный пол, гобелены, ледяные и каменный статуи вместо колон, что будто держали мир своими руками в виде огромного кристалла на потолке. Эта помпезность и роскошь резко контрастировали с уродливыми замерзшими лужами магмы, стекающими по стенам потоками камня, с за мгновение образовавшимися на потолке сталагмитами от невероятного жара посетившего этот зал пламени. Нельзя было придумать два более чуждых антипода: женщина в почти несуществующем платье, сотканном из тончайшей паутины, что смотрела перед собой, сидя на троне, с ленцой и каплей интереса, и молодой парень в изорванных одеждах, которому даже стоя на месте нужно было отбиваться от нескончаемого потока обезумевших потерянных душ. Секунду хозяйка тронного зала и незваный гость смотрели друг на друга, прежде чем вошедший сломал линию их взглядов, повернув лицо к пытающемуся укусить его призраку, которому никак это не получалось из-за слишком сильной и неудобной хватки на шее. Миг, другой — и разглядывающий духа, словно опытный энтомолог насекомое, вошедший затопил того волной огня, созданной у себя на ладони. Убийством только одной души пламя не ограничилось; оно росло, ширилось и, словно дикий голодный зверь, неудержимым потоком затопило сперва коридор позади своего создателя, а после устремилось дальше. Каждый коридор, каждая комната, каждая трещина в стенах огромного дворца-горы были затоплены волной густого ядовито-зелёного пламени. В тот миг со всех уголков Хельхейма можно было наблюдать, как самая древняя, самая могучая и самая холодная гора во всём этом пустом мёртвом мире взорвалась, словно вулкан, столбами и потоками густого зелёного огня. Буйство стихии продолжалось недолго, не более десяти ударов сердца, но за это время на километры вокруг, впервые со времени существования, с места обитания Хель пропали любые следы льда и снега, заснеженная гора больше не была заснеженной, красуясь своей темной каменной верхушкой. Такова была мощь освобождённой яростной огненной стихии. — К тебе сложно попасть на аудиенцию, Хель, — после того, как рукотворный неестественный огненный ад стих, прозвучал мягкий, глубокий бархатный голос юноши у порога в тронный зал богини смерти, сдобренный хрипотцой усталости с ноткой отдышки, ибо путь до зала отнял у него немало сил. -Только незваным гостям, мальчик, только им, — тонко улыбнулась ничуть не впечатленная или озабоченная уничтожением своего дворца богиня. Слегка приподнятые уголки её губ и легкий прищур глаз слишком легко заставляли верить, что каждое её слово произнесено с насмешливой иронией. — Заполучить приглашение на бал или банкет практически невозможно, — с мягкой улыбкой на лице признал гость, умело игнорируя тот факт, что его вообще никогда не ждали и даже не подозревали о его существовании, до этого момента. — Не может быть! Но ведь у меня такие прекрасные балы, вечерники, банкеты и фестивали! Грех не посетить хотя бы один. Побываешь раз, и уже не захочешь, не сможешь вернуться назад. — О да, могу подтвердить — радостная атмосфера непрекращающегося хоровода торжеств и празднеств затягивает с головой! Не ровен час, можно ненароком душу отдать, чтобы остаться подольше, и это говорю я — дьявол, как разумом, так и во плоти. -Я польщена столь высокой похвалой от заслуженного критика, — богиня изобразила бурные рукоплескания, вот только в пустом помещение не прозвучало ни единого хлопка. Оба говоривших замолчали, лицемерно-вежливо сверля друг друга своими змеиными глазами. Острые улыбки и ровное дыхание, они были столь похожи внешне и столь отличны разумами, что было удивительно, как они могли сохранять эту лживую видимость приличий и не вцепиться в глотки один другому до сих пор. — Не интересует, — вежливо улыбнулась богиня, после шестой минуты молчания в абсолютной тишине. — Неужели Локи настолько безынтересен тебе, что ты даже не хочешь слышать моё предложение? — выгнул бровь юноша. — Локи — плут, каких поискать нужно, — пояснила владычица мира мертвых со всё той же опасной вежливостью в голосе. — Те, кто его схватил, лишь думают, что они сумели пленить его. Не удивлюсь, если в то время, как ты пытаешься продать мне его освобождение, он спокойно пьёт вино в своих покоях, наслаждаясь теплом очередной соблазнённой им за пару минут дурочки. Так что, маленький наглый дьявол, можешь уйти обратно и сдохнуть в ледяных пустошах, пытаясь покинуть мой мир, — впервые богиня смотрела на нарушителя своего покоя с густой смесью злого наслаждения, капли презрения и предвкушения хлеба и зрелищ. -Ясно, — грустно вздохнул дьявол, его плечи опустились в поражении, осанка осунулась, а тело сгорбилось. — Значит убедить не вышло, — в голосе были нескрываемое огорчение и досада. — Ну-ну, только не плачь, мальчик, не люблю вид слёз на лицах не повзрослевших сопляков. -Тогда, думаю, выбора у меня нет, — полностью признал своё поражение гость. Вот только его слова разошлись с последующими действиями, медленно подняв лицо обратно, он встретился взглядом с черными глазами богини мертвых своими пылающими изумрудами. — Чт… Увы, для богини было уже поздно. Тронный зал захлестнуло, подобно цунами, густой, как кисель, аурой. И вот до этого сгорбленный от признания поражения молодой дьявол ныне стоял властно и гордо, смотря на замершую на полуслове богиню, словно на мелкую букашку. Та же застыла на месте с вмиг остекленевшими глазами, не реагирую больше ни на что. А меж тем густая аура продолжала изливаться волнами изумрудного сияния из начавшего неспешно приближаться к богине дьявола. Он никуда не спешил, прекрасно зная, что спешить сейчас некуда. Его присутствие подавляло, одурманивало ум; его присутствие и изливающаяся из него сила лишали шанса на какое-либо сопротивление. Он уже победил. Сломать волю не заподозрившей ничего странного и необычного богини было слишком просто не только потому, что его силы многократно увеличились с момента как его нога ступила в ледяной мир. Но и потому, что ранее он пользовался тончайшими ювелирными инструментами, а теперь взял в руки тяжёлый кузнечий молот. — Если ты не хочешь слушать моих слов добровольно, тогда… — дьявол наконец поднялся на последнюю ступеньку перед троном, на котором застыла подобно ледяной статуи госпожа Хельхейма и положил обятую зелёным огнём руку той на голову, — я заставлю тебя! — На его лице была крайне злая и наполненная долей безумия улыбка. Разум богини не был открыт маленьким драгоценным ключиком… О нет, прекрасные тонкие золотые дверцы в её разум были выбиты ударами разрушающего бетонные стены молота! Он не сдерживал себя, не скрывал, впервые с момента своего рождения не пытался ограничить себя и использовал всю мощь его ментальной магии, чтобы разрушить сопротивление чужого разума, а после подчинить до степени, что даже дыхание без его прямого приказа будет невозможно. Тринадцать секунд — вот столько продержался разум древней богини под напором воли одержимого своей целью дьявола. -Какое разочарование, — он как собаку погладил прекрасную женщину по щеке, а та в ответ, как всё та же собака, радостно потерлась о его руку в ответ, глядя на стоящего перед ней поработителя её разума с безумной, безграничной любовью, преданностью и жаждой. — Неужели это было всегда так легко? — сам себя спросил он на ходу изменяя личность тысячелетней женщины, превращая её уже не в покорную ему богиню, а в домашнее животное в оболочке когда-то могущественной богини, пока та продолжала тянуться к его прикосновениям, получая от них невозможное физическое и моральное удовольствие. -Хах, я могу привыкнуть к этому, — сказал он, садясь на трон, с которого за секунду до этого встала Хель. А стоило ему сесть, как та тут же упала на колени устроившись у его ног, припав к ним лицом с глупой влюблённой улыбкой на лице. Она действительно стала его игрушкой, зверюшкой с которой он мог сотворит что-угодно, а та и рада будет, столь глубоко и кардинально он изменил личность, что когда-то господствовала в прекрасном женственном теле. — Ты же исполнишь для меня парочку трюков, ведь так моя хорошая? — дьявол улыбался, глядя в лицо поглаживаемой им по голове богини, а та, забывшись в ощущениях его прикосновений, была способна лишь глупо кивать. — Хорошая девочка. С рукой на голове женщины у его ног возле трона, он откинулся назад и глубоко вдохнул, да протяжно выдохнул. Пускай не так как он рассчитывал изначально, но его план продвигается вперёд. А Хель? А кто такая теперь Хель? Что же, душу бога или богини всё равно так или иначе пришлось бы добывать, так что его новое любимое домашнее животное выполнить сразу две роли. О да, кого-то ждёт крайне неприятный сюрприз. — Посмотрим, как тебе понравиться армия Рагнарёка на твоих землях, Аид, — и будто дожидаясь именно этого огромная птица, гигантский зверь, непризнанный дракон на вершине горы-дворца взревел рёвом, что услышали в каждом уголке земель Хель. Петух Хельхейма издал свой крик, оповещая всех в мире мертвых о немедленном сборе для великой битвы.