По образу и подобию

Похороны Великого магистра джедаев прошли буднично. Неестественно усохший труп, рассыпающийся буквально на глазах, напоминающий древнюю мумию, траченную особо активной и прожорливой молью, запаковали в дюрасталевый тубус, поместили тубус в ракету, после чего выстрел послал скорбный снаряд в направлении ближайшей черной дыры. Вейдер даже приказал подлететь максимально близко, едва не дав пинка ракете для придачи ускорения. Ситх постоял, напряженно глядя на экраны, подспудно ожидая, что великий джедай со скрипом суставов и кряхтением выберется из гравитационной ловушки, помогая себе клюкой, не обращая внимания на непотребный вид собственного тела, но минуты шли, все было тихо, и со вздохом облегчения Вейдер отдал приказ возвращаться. Время развлечений закончилось, наступили суровые будни. Пора было уделить внимание пойманным повстанцам. *** Палпатин выслушал краткий отчет ученика, отправленный до ухода в гипер, после чего несколько раз просмотрел волнующую сердце и душу скупую хронику скорбного события, утирая белоснежным вышитым платочком слезу, откупорив на третий раз бутылку коллекционного «Альдераанского игристого» столетней выдержки. Под сыр с плесенью и мясную нарезку пошло на ура. После пары бокалов Император стал благодушен и бодр. Принятие на грудь отлично поспособствовало повышенной работоспособности и приступу неожиданного милосердия: Палпатин даже отменил пытки некоторых пойманных повстанцев, заменив их обычным расстрелом, сам удивляясь этому акту неслыханной щедрости. Ситх испытывал небывалое удовлетворение. Долгая многоходовая интрига увенчалась успехом, могучего врага удалось свести в могилу, что заставляло гордиться собой. Мужчина прекрасно понимал, что напрямую достать Йоду невозможно, но если нельзя в лоб, то можно опосредованно. Что он и сделал. Иссарды вычислили множество повстанцев, некоторых прикормили, сделав тайными агентами. Палпатин, после долгой медитации, выбрал парочку самых перспективных, которых только собирались обработать на предмет стука в нужную сторону, и принялся действовать. Двух человек пригласили на беседу в кантину, ситх не побрезговал лично поприсутствовать на встрече в замаскированном виде, тонко воздействуя на разум будущих агентов влияния. Несколько закладок, несколько навязчивых мыслей, заботливо подсаженных куда надо… Через недельку обработанные, вернувшись на базу повстанцев, начали действовать. Приступы лунатизма, во время которых был соответствующим образом запрограммирован дроид, который затем обработал еще одного дроида, к которому доставили несколько самых вроде бы обычных веществ, которые после термической обработки превращаются в гораздо более опасные вещи. Йода ел мало, но вполне определенную пищу. Водоросли. Грибы. Рыбу. Чай. В каждое блюдо добавили что-то одно. Затем обработали посуду. Хитрость состояла в том, что просто так эти вещества были безобидны, если сами по себе. Но в совокупности… Джедай съел грибы и водоросли с интересными добавками. Ничего страшного, но вилка была обработана третьим веществом, а чашка — четвертым. Чай довершил дело. Смешавшись в желудке, вся эта смесь превратилась в медленный яд со снотворным эффектом, который действовал настолько мягко и естественно, что сознание не успевало уловить неправильность, а тело — выработать иммунитет. Джедай вообще не ожидал такого финта ушами. Он рассчитывал на физическую атаку, погоню и бой, а получил совершенно другое. И поплатился за свою невнимательность. А доказать теперь причастность хоть кого-то к смерти Йоды невозможно. Дроид самоуничтожился, его предшественник стер себе память, лунатики-механики тоже не помнят, чем занимались изредка по ночам. Со всех сторон красота. И Палпатин радостно подмахнул распоряжение о выдаче Иссардам премии. Заслужили. Арманд теперь и не думал о вредительстве и саботаже, управляя СИБ на пару со своей дочерью, и Палпатин воспользовался плодами их трудов по полной программе. В результате последних усилий госаппарата Империи Альянс трещал по всем швам. Ранее эту разношерстную компанию сплачивала общая ненависть к врагу. Что бы ни говорили главари повстанцев, истина состояла в том, что они боролись «против», а не «за», и это стало для них роковым. Палпатин помнил, что последним толчком, объединившим неоднородную массу в единое целое, была гибель Альдераана. Такое не могло пройти бесследно, это и так понятно. Жить, зная, что в любой момент к твоей планете может подлететь маньяк на суперхрени и нажать на кнопку, распыляя не только тебя, но и твой мир на атомы… Никто не согласится. Ныне покойный Сидиус совсем с катушек съехал, если счел, что это нормально и террор обеспечит ему всеобщее повиновение. Да, некоторое время испуганные обыватели будут тихо сопеть в подушки, опасаясь возникать и хоть что-то бубнить, но рано или поздно паника закончится. Власть страха всегда коротка. Затем наступает момент, когда давление превышает все нормы, и терпение людей лопается. И тогда тирана не спасет никто и ничто. Его сомнут числом, задавят массой, те, кого он презирал и считал быдлом, поднимутся с колен и разорвут голыми руками кошмар своей жизни. Так и произошло в каноне, который Палпатин чем дальше, тем чаще вспоминал. Одуревший от жажды власти покойный Сидиус пошел по пути, проторенному длинной чередой предшественников: Аттилы, Александра Македонского и многих, многих других. Территория его государства, собираемая угрозами и давлением, тут же развалилась на куски, как только Сидиус умер, так как Император не позаботился ни о преемнике, который, возможно, смог бы немного продлить эту агонию, ни о том, чтобы у завоеванных территорий был хоть какой-то стимул держаться вместе. И как только появилась альтернатива… Какой бы ни была Республика, как бы ее ни хаяли и ни оплевывали в разговорах, как государство она простояла тысячи лет, и для ее развала потребовались усилия многих поколений ситхов, настойчиво расшатывавших устои. Республику объединяла выгода: самое мощное побудительное средство, какое есть во вселенной. Гиперпути, обмен товарами и знаниями, возможность свободного перемещения с места на место, единая валюта и призрак демократии. Да, была прорва недостатков, так что? Где их нет. Империя Сидиуса простояла двадцать лет. Ничтожный срок — с точки зрения государственности, а уж в сравнении с Республикой — так и вообще жизнь бабочки-однодневки. Империю держала только воля Императора, ее части сшивали воедино страх и террор, а также ужас перед возмездием, Палпатин вообще не мог понять, как его предшественник, умнейший интриган, допустил такую вопиющую ошибку. Теперь, анализируя память ситха, вселенец понимал, что жажда власти Сидиуса перешла все разумные и неразумные границы, а про безумие и говорить не хотелось. Именно память о приснопамятной саге, виденной когда-то мельком и одним глазом, и удерживала Палпатина от ходьбы по скользкой, проторенной ситхами дорожке. Да, власть — это хорошо, но не надо забывать о выгоде. И о своей, и о чужой. Поэтому Палпатин возобновлял старые связи, аккуратно налаживал мосты, потихоньку раскручивал пропаганду, пытаясь нивелировать ошибки и перегибы предшественника. И главной своей удачей он считал не только недопущение альдераанской трагедии, вскормившей целую прорву мстителей и борцов, но и привлечение на свою сторону одаренных всех мастей. Самое главное он сделал. Джедаи вновь объявлены легитимным образованием, так же как и другие Ордена. Теперь ориентация идет не на идеологию, а на поступки: вредят ли выкормыши государству или пользу приносят? Если первое, то пресекать. Если второе — то плюшки и бонусы. — Да не оскудеет рука дающего, — ханжески хихикнул Палпатин, окончательно приводя к единому знаменателю положение Одаренных в государстве. — Да не отсохнет рука берущего! Да, с Кеноби и его будущим детищем придется повозиться. Это будет нелегко: Оби-Ван тот еще жук, следить за ним придется во все глаза. Но это того стоит. Границы Империи уже пробуют на зуб вонги, там шебуршатся чиссы, под шумок рассчитывая оттяпать себе немножечко территорий, там куча всяких неожиданностей, и кто знает, что еще может всплыть с течением времени? Поэтому он будет умнее предшественника. Он соберет все и всех кого можно, чтобы обеспечить безопасность государства, и пусть джедаи хранят, ситхи будут защищать. А всех, кто несогласен, к стенке поставят. Но сперва придется разобраться с повстанцами. А пока Вейдер вез ему подарки, Император решил заняться мелкими текущими делами, до которых дошла очередь. *** Взбудораженные Тени собрались в тренировочном зале, предвкушая. Разное… Всякое. Император нашел время в своем насыщенном графике и решил побаловать подопечных тренировкой. Дамар озаботился всем необходимым: созвал подчиненных, в медцентре навели порядок, как следует пополнив запасы. Заодно новый бакта-танк поставили, и что-то подсказывало капитану, что тот явно пригодится. Люк, стоящий третьим в первом ряду, трепетал. Он уже видел, насколько искусным воином является его дед, и теперь готовился перенять от него частичку мудрости. Парня учили на совесть. Впрочем, он и сам рад был учиться. У приглашенных специалистов. У Вейдера, с которым начали потихоньку складываться хоть какие-то отношения. У Кеноби, оказавшимся невероятно знающим и умным. И, естественно, у Императора. Дед учил его всему. И искусству боя на сейберах. И интригам. И философии. Люк прекрасно понимал, что его обучение слишком разностороннее и специфическое. Он подозревал, что одиночные миссии вскоре перерастут в нечто большее. И ждал этого момента с нетерпением. Вошедший Император был одет в простую черную мантию с рубахой и штанами под ней. Сейбер выскользнул из широкого рукава в ладонь, мужчина встал в позицию. Тени приготовились. Зажглись клинки, на лице Императора расплылась хищная ухмылка, глаза заблестели. — Все вместе, — скомандовал ситх, и гвардейцы бросились. Мечи загудели, сталкиваясь с гулким треском, Люк метнулся вперед, напористо атакуя. Палпатин с легкостью удерживал бойцов вокруг себя, двигаясь с невероятной быстротой. Тени выходили из строя один за другим, с травмами разной тяжести, Скайуокер держался, но не слишком долго: воину такого уровня они все были не помеха. — Неплохо, — благосклонно уронил Император, поправляя густые кудрявые волосы, в которых ярко выделялись рыжие пряди. — Люк. Еще раз. Пика загудела. Вейдер, наблюдающий — с разрешения мастера — за боем, сжал в волнении кулак. Люк показывал неплохие при столь коротком сроке обучения результаты. Ситх внимательно следил, анализируя ошибки. Поправить работу ног, немного — положение рук. Слишком сильный замах… Есть над чем работать. Но его сын хорош. А станет еще лучше. Уж в этом он поможет — как любящий и внимательный отец. *** Мон Мотма уныло смотрела в стену камеры, раздумывая над своей дальнейшей судьбой, которая явно будет печальной. Женщина не знала, как так получилось, но захватили и Герреру, и Гарма… и ее до кучи. И спасти их некому: старый хрыч Йода умудрился окочуриться в самый неподходящий момент. Как он только посмел! Бывшая сенатор джедая не любила и зачастую вообще не понимала, но зеленокожий старец был надежной защитой от ситхов, а теперь этой защиты нет. Приговор уже вынесен, вскоре их всех ждет расстрел. Хорошо хоть не пытки: боли Мон боялась до умопомрачения. После многочасового допроса сильно болела голова. Женщина вздохнула, потирая виски. Что теперь будет с Альянсом? Кто станет новым лидером? И станет ли им хоть кто-нибудь?