***
Он был никем. Без имени, без цели, даже рождён был искусственно. Эксперимент. Первые воспоминания несли в себе фрагменты лаборатории, затемнённой колбы, зеленоватой жидкости. За стеклом иногда бегали люди. Он отчётливо помнит человека, определённо мужчину, довольно невзрачного внешне. По крайней мере, всё, что Он запомнил из его облика — тёмные одежды, белый плащ, очки, за бликами скрывающие глаза, и большую реацу. А потом Его выпустили. Он ощущал дуновение ветра, слышал шум листьев на деревьях, тихие разговоры редких людей. Была ночь. И был голод. Сосущая изнутри пустота, что буквально разъедала изнутри. Когда Он потянулся лапами к ней, то вместо дыры обнаружил что-то мягкое. Дыры не было, но лишь внешне. Он чувствовал её. И тогда Он начал пытаться заполнить её различными душами, пустыми. Одна, вторая, третья… десяток, другой. Бесполезно. Он злился и ненавидел. Прекрасно понял, что ни одна душа не заполнит несуществующую дыру в груди. Но это и вовсе не мешало уничтожать их. Потому что какое право они имели радоваться жизни, когда Он такой возможности не имел?.. Другие пустые, примитивные и презренные, страдали за компанию. Осознавать родство с такими тварями и вовсе не хотелось. Было противно. Он был выше них. Разумнее, сильнее, лучше. И тем омерзительнее было осознавать, что Его что-то с ними объединяет. Роднит. Ставит в один ряд, Его с этими тварями. Пустота. Он ненавидел их за это. Своего создателя ненавидел — создал с этой дырой в груди и выбросил. Души ненавидел за то, что они имели шанс на нечто большее, шанс на то, чтобы не ощущать пустоты, чтобы жить без неё. И людей Он ненавидел за это же. Он ненавидел всех. Следствием его ненависти стали шинигами. Души с одуряющим запахом, преисполненные реацу, желающие его уничтожить. Ха! Они охотились на Него, не подозревая, что это Он заводит их в ловушки, уничтожает сначала поодиночке, а потом уже жрёт целыми кучами. Он выбрал себе город и решил, что отныне он — Его территория. Ни пустым, ни шинигами, ни душам не было позволено здесь находится. Он уничтожит каждого, кто вторгнется в Его город. Зато это была возможность развиваться. Стиль боя у этих мешков реацу был хорош. И его можно было использовать. Наблюдая за ними, сражаясь с ними, Он учился. Учился лучше убивать и побеждать. Он должен был учится — те, кто этого не делают, быстро дохнут. Слабаки, что мнят себя сильными по праву рождения. Бред. Он быстро понял, что мало быть сильным. Силу надо развивать и тогда сможешь стать самым сильным. Уничтожал Он не сразу всех, был осторожен, просчитывал свои шаги, наращивал силу. Выслеживал добычу, учился получать удовольствие от охоты. Загнать жертву в угол, чувствовать её страх и питаться им, наслаждаться, как лучшим лакомством в мире. Он ощущал их страх, первобытный ужас и, казалось, даже пустота в Его груди ненадолго отступала перед азартом хищника. Так Он выслеживал непонятных существ. Они были похожи и на обычных людей, и на шинигами. Но не были ни первыми, ни другими. Сильными, атакующими из непонятного оружия, но не «очищающим», как мечи шинигами, а уничтожающим. Это было интересно. И стоило того, чтобы понаблюдать, изучить, а потом сожрать. А потом пришел шинигами. Этот человек был не таким, как остальные. Сильнее, намного сильнее. Но к тому моменту Он уже осознал свою силу, нарастил её, натренировал. Он мог с ним справится. Мог поиграть с ним, мог заставить чувствовать ненависть и страх. Ведь Он уже понял, что те, кого он убивал раньше, были просто слабым мясом, они служили кому-то и этим «кем-то», видимо, был этот шинигами. И теперь этот человек злился, желая разобраться с Ним. Он не понимал, что ему дела, до таких бесполезных созданий. Именно поэтому Он никогда не уподоблялся некоторым другим пустым, что в страхе создавали группы, боясь выступать в одиночку. Но это было понятно. Ничтожества, равные друг другу, сбивались в кучу, ими правил кто-то такой же ничтожный, лишь немного сильнее или умнее других. Почему же этот шинигами и рядом не стоящий с тем мусором, причислял их к «стае» было непонятно. Ведь именно поэтому Он всегда был один. Не было никого равного Ему в силе или уме. Рядом с Ним все остальные были ничтожествами, жалкими червями под Его ногами. И Он никогда не опустится до объединения с подобным. Он и так сильнее всех. Этот мужчина исключением не оказался. Он почти победил его. Хотя и лишился одной руки в процессе. Но вмешалась одна из непонятных существ. И эти двое смогли одолеть Его. Почти. Он был в ярости. Он ненавидел их. И совсем не хотел умирать. Именно тогда в Его голове появилось знание, как это сделать. Заразить женщину и самоуничтожить это тело. В конце концов, Он получит более совершенное и сильное, с большим потенциалом. Так и получилось. Он был почти рад, ведь всё шло по плану. До тех пор, пока тот, второй, ненавистный шинигами, не сделал что-то. Что-то, что заставило остановится пустификацию, чему Он не мог сопротивляться. Он был в гневе, в ярости! Он ненавидел их! Он хотел жить! Он был сильнейшим, заслуживал этого, Он не хотел умирать от рук тупых шинигами, как тысячи других пустых. Только не стать вровень с этими отбросами! Но сделать Он уже ничего не мог. И Он заснул, думая, что умирает, чтобы однажды очнуться вновь.***
Зангетсу. Это слово впечаталось в Его сознание. Он был никем и всем сразу. Он помнил, кем был когда-то, но не мог понять, кем является сейчас. Что-то менялось. Вокруг. В нём. Он спал, но всё время что-то узнавал. И не мог понять что. Он знал что оно есть, но не знал, как его найти, как извлечь это знание, как пробудить сознание, как понять, кто Он такой?. И всё, что Ему оставалось, — барахтаться в этой вязкой темноте, дожидаясь случая.***
Всплеск реацу. Резкая волна силы, ударившая по голове. Пробуждение. Зангетсу очнулся в тот самый момент, когда его носитель оказался напорот на меч шинигами и пробудил свою духовную силу. Пробудила. Говоря откровенно, ему было дерьмово все следующие несколько дней. Информация в голове мешалась, всё тело, само сознание, словно болело. Причину этому он нашел, как только оклемался — долбанная чужая сила, что стала толчком для пробуждения. Она словно перебила их собственные, сделав омерзительно слабыми и вялыми. А его хозяйка даже не подозревала об этом. Хозяйка. Это слово ударило по мозгам, заставляя взреветь в ярости. Нет! У него нет хозяев, он сильнейший, он никому не подчиняется! И он не может принадлежать тупому шинигами, которых всю жизнь уничтожал. Ярость плещется в нём, жаждет найти выход, но со временем затухает, уступая место разуму. Думать стало проще. И теперь он, Зангетсу, знает что делать. То же, что планировалось изначально — он просто захватит тело этой шинигами. Над ним никогда не было господ и не будет.***
Новым неприятным открытием стало то, что в этом мире он не один. Был ещё один сгусток силы, который обитал здесь. И если он, как занпакто, отвечал за силы шинигами у этой девки, то этот, видать, достался от той квинси, которая породила его будущее тело. Долго не думая, бывший пустой решил его прикончить. Лишние соперники ему ни к чему. И каким же шоком и унижением для него стало то, что этот огрызок смог его уделать. Победить и спеленать своей силой, поставив на колени. — Я хочу защитить Ичиго и ты не помешаешь мне, — заключил этот тип, стоя над ним. Целый и невредимый, в то время, как он, сильнейший, извивался в духовных путах и рычал на него. Зангетсу был в ярости. — До тех пор, пока не придёт время, я займу твоё место. Я стану Зангетсу, её мечом, что защитит Ичиго от всего. В ответ на это он мог только зло рычать, пытаясь вырваться и вцепиться зубами в глотку этого самозванца. Но не смог. Его снова оставили без имени. Снова сделали Никем.***
Его будущее вместилище было редкостно тупым созданием — она лезла всюду, подставляя их жизнь и тело под смерть чаще, чем можно было вообразить. Защищала тупых людишек, доказывая, что она полная дура. Единственное, за что Пустой мог хоть как-то её уважать — это жажда сражений, такая знакомая ему, наслаждение от них и полное неистостовство в битве. Это было ему близко, понятно настолько, что он пару раз даже не смог себя удержать, переживая эти моменты вместе с ней, разделяя и поддерживая. Тогда она впервые услышала его. Разделила все чувства и желания. На какой-то миг Пустой стал с ней единым целым. Его впервые услышали.***
Эта дура чуть их не угробила. Какое-то ничтожество чуть не убило их! Перерубило все их источники реацу и оставило истекать кровью! Ярость, замешанная на диком страхе выводила его из себя. Им повезло — они выжили, но прошли по такой грани, что Пустой нервно трусился. Только не смерть, только не снова! Он не хотел умирать! А для того, чтобы не сдохнуть, зная характер этой девки, им придётся дать ей силу, когда она придёт за ней. Его, правда, никто не спрашивал — он всё ещё ничего не мог сделать самозванцу и был вынужден только скрежетать зубами, так как решения принимал тот. При мысли о том, что эта «хозяйка» будет называть самозванца Зангетсу, его именем, хотелось разнести всё вокруг. Почему-то было гадко. Или больно.***
Она припёрлась к ним в своём репертуаре — наглая, самодовольная и совершенно уверенная в своей победе. Рыжая стебала старика, обещалась придумать ему имя и что-то внутри противно скрежещало — ведь она же с самого начала поняла, что именно он — Зангетсу. Но какого-то хера ему приходилось играть по правилам самозванца. В который раз эта девчонка доказала, что упряма до одури — она смогла освоить ту пародию на банкай, которую предоставил ей самозванец, умудряясь ругать того за всё на свете. Даже к нему за помощью обратилась, надо же. Он её почти ненавидит за то, что стал пленником её внутреннего мира, что вынужден делить мир с самозванцем, что эта дура поверила лжи этого типа, что его сделали частью презренных им шинигами. Но что-то в этой Куросаки есть.***
Эта идиотка прётся в чёртово сердце всех шинигами, чтобы спасти какую-то дуру и весь оплот этих шинигами, которые хотят её убить. Пустому очень хочется материться и вопить, в чём он себе не отказывает. Но королева не так уж и тупа — она за один день одолела двоих, даже не применяя свой недо-банкай. Она сражается не так уж и плохо и после очередного боя он выдёргивает её во внутренний мир. Куросаки любит с ним разговаривать, гораздо больше, чем с самозванцем. Она не зовёт того «Зангетсу» почему-то, лишь «Старик» и он охотно перенимает это обращение. А ещё это чокнутая даёт ему имя. Широсаки Хичиго. Не просто имя, как у занпакто, не глупые прозвища, как у пустых, а имя и фамилию, как у людей и шинигами. Это его почти бесит, но имя нравится. Оно подходит ему, отображает его суть, оно только его. Хичиго устраивает ей внеплановую тренировку, хохочет, обещает однажды захватить её тело, — а она только смеётся. Его Королева — долбанутая на всю голову. И ему это почти нравится.***
Его Королева, долбанутая на всю голову, сражается с капитаном — этот Зараки неплох даже по его меркам, особенно с учётом того, что у него не то что банкая, даже шикая нет. Ичиго сражается с ним на равных, Ичиго побеждает — они побеждают. Впервые они сражаются настолько абсолютно вместе, ярость Куросаки даёт ей толчок, он этим пользуется, она не сопротивляется, лишь тянется в ответ, за его силой, а не самозванца. Она делит с ним инстинкты, ярость, азарт, жажду крови и битвы, стремление к победе. Впервые в жизни он с кем-то делит весь тот кайф, который получает сам от сражений. Впервые в жизни, Широсаки Хичиго, не чувствует ни одиночества, ни пустоты в груди. Он чувствует себя цельным.***
Сразу после их первой битвы эта ненормальная срывается снова, чтобы выступить против того, кто чуть не убил их в прошлый раз. О-о, вот его убить Хичиго хочет до чёрных пятен перед глазами, — растерзать, разорвать, утопить в агонии из боли и страха. Этот жалкий шинигами осмелился поднять меч на Его Королеву, он решил, что имеет право оборвать их жизнь! Хичиго как никогда хочется убивать и он предлагает Куросаки дать ему этот шанс. Широсаки, признаться, не сильно верит, что она доверит в его руки своё тело. Он не раз и не два предупреждал её, что хочет его захватить. Да и сейчас говорит об этом. Провоцирует. Хочет узнать — доверится ли, несмотря ни на что. Ведь всего пару мгновений назад они были единым целым, сражались в унисон, не разделяя кто есть кто. Почувствовала ли она это? Поняла ли? Что он — он! — а не самозванец, делит с ней всё, даёт ей силу сражаться и побеждать. Что именно с ним у неё одна душа на двоих. От её ответа зависело всё. И Королева без сомнений уступает своему Коню, говоря три простых слова — «Я тебе доверяю». Тело хозяйки не выдерживает, не позволяет сражаться дальше, они почти проигрывают, но не умирают. Это бесит, чертовски бесит, но не является самым важным. Широсаки Хичиго преклоняет колено не только в теле Королевы, но и во внутреннем мире. Он признаёт их победу и его поражение. Он проиграл свою собственную битву, выиграв эту жизнь. Хичиго, Зангетсу, защитит эту дуру от всего. Ведь она — его Королева.***
Куросаки отказалась тренировать свой «банкай» со Стариком, заявив, что тренироваться будет только с ним. Она поняла. Просто взяла и сказала ему в лицо, что не чувствует самозванца, в отличии от него, потому что он, Хичиго, часть её души и перепутать это невозможно. Ичиго поняла это ровно в тот же момент, что и он осознал, что это значит — быть занпакто. Ощутила это так же остро, так же необходимо. И он, наверное, мог бы плюнуть на все слова и планы Старика, мог бы наконец полностью слиться с Королевой, открыть их истинную мощь… но её тело к этому было ещё не готово. Оно бы просто не выдержало и начало бы сопротивляться вываленной на него мощью, мучая Куросаки болью. И Хичиго говорит, как есть, но в своей манере, что она ещё слабачка, не способная выдержать всей его мощи, чтобы полноправно зваться его Хозяйкой. Ичиго обижается, бросается в очередной бой, но он лишь ухмыляется в ответ — однажды она поймёт. Королева всегда его понимает. Рано или поздно.***
Иногда Хичиго задаётся вопросом, почему в жизни его Королевы вечно творится какой-то пиздец. Внятного ответа он на это так и не получил, но догадывался, что рыжая девица просто не может их к себе не притягивать. Потому что стоило лишь вытащить тупую шинигами, которая решила остаться с теми, кто пытался её убить, как они столкнулись с кучкой подделок. Вайзарды, арранкары… он ощущает их недоделанность и если первые почти не бесят, потому что идут на пользу его хозяйке, то вторые… он хочет уничтожить их всех. Они слишком напоминают его. Того, который был когда-то. Кто убивал и жрал всё, что движется, лишь бы заполнить пустоту внутри. Они слишком на него похожи. А он прекрасно знает, кто и для чего его создавал. Ощущения того, что они — более совершенная версия него-прежнего, вид того, сколь они жалки в своём стремлении стать цельными, осознание того, что Он, Зангетсу, Широсаки Хичиго, когда-то был таким же неполноценным… бесит до красной пелены перед глазами. Но Хичиго себя почти контролирует. Ведь теперь он — лучше. Он — цельный, он — нашёл себя, пустоты, вечно голодной и сжирающей изнутри, у него больше нет. Он не безымянная тварь, у которой нет цели для существования, кроме бесполезных попыток унять голод. Он — сильнейший занпакто сильнейшего из когда-либо существоваших существ. Ведь Ичиго не слабый человек, чьи души он жрал, не квинси, которая однажды стала его вместилищем, не шинигами, которых он ненавидит и не пустой, которых он презирает. Нет, его Королева — всё вместе и нечто принципиально другое. И Широсаки точно знает, что однажды, когда она сможет взять в руки настоящий Зангетсу, она станет на вершину пищевой цепочки и не останется никого, кто смог бы им противостоять. Тогда они будут сильнейшими и никто никогда не посмеет даже заикнуться об их слабости, как делают это сейчас. Просто нужно время. Которого у них вечно почему-то нет. Потому что долбанную подружку-принцесску Куросаки спёрли эти отбросы. И они, ну конечно же, прутся в долбанное Уэко Мундо. Хичиго это, на самом-то деле, бесит. Ведь Королева никогда не думает о себе, лишь об этих жалких существах, что недостойны и капли её крови, которую она проливает за них литрами. И она почему-то искренне считает, что он должен разделять её стремления. Вот только он ненавидит всех, из-за кого Куросаки вынуждена рисковать и подставлять себя. Но его, конечно же, не спрашивали. Не тогда, когда стоит на кону жизнь этих людишек. В этом вся Куросаки Ичиго и ему, как её занпакто, её мечу и её душе, приходится с этим мириться. В конечном итоге, именно такой она ему и нравится. Именно такой она — остаётся собой, становясь сильней с каждым днём. Сильней настолько, чтобы однажды назваться Его Хозяйкой. А куча арранкаров поработают прекрасным пушечным мясом, благодаря которому его Королева сможет стать ещё сильнее. Равных им там всё-равно нет.***
Они умирали. Просто, блять, умирали от долбоебучего, жалкого, Улькиорры. Арранкара, подделки, тупой твари, что проделала им в груди дыру. Перед глазами Королевы всё темнеет, внутренний мир рушится, Старик замер в ужасе, который ощутим даже на расстоянии. А он орёт, кричит в ужасе, в страхе, в ярости. Нет, нет, нет! Они не могли! Не могли проиграть! Не могли не уберечь свою Королеву! Не могли позволить ей сдохнуть! Ведь они же лучшие, они же сильнейшие, они же лучше-лучше-лучше! Хичиго в ужасе, он рыдает, он не может так, так глупо позволить ей умереть. Куросаки Ичиго — его Королева, его душа, его смысл жизни. Смысл, который он искал с момента своего создания. Единственная, способная заткнуть пустоту в его душе, унять вечный голод, заставить чувствовать что-то кроме пустоты. Его Королева не может умереть. Но их мир разрушается, всё темнеет, плывёт, пока не исчезает вовсе. Они проиграли. А он — не уберёг.***
Он снова открывает глаза, снова чувствует, снова живёт. На секунду страх захлёстывает его с головой, вызывая скулёж. Жить без своей Королевы он не сможет, снова быть тупым пустым без цели существования и без души, просто не сможет. Хичиго лежит на очередной высотке, сжавшись в комок и улавливает отголосок Её мыслей. Жива. Она жива. Где-то рядом, он чувствует, ошивается кошак-арранкар, девчонка из того же племени и их принцесска. В этот момент Широсаки вынужден признать, что она и этот кошак не так уж плохи, они живы, а это главное. В его мысленном списке «Неприкосновенных» к семейке Куросаки и очкастому прибавляется рыжая человечка. В конечном итоге, она почти боготворит его Королеву и способна вытащить её с того света. Полезный кадр, как ни глянь. Особенно для долбанутой Куросаки. Кошак тоже в его глазах уже не так уж плох — он спас их жизнь, пусть даже ради своих целей. За это он согласен его не убивать, а просто отделать. Хичиго понемногу успокаивается, приходя в норму, когда снова появляется четвертый. Истерика и страх затапливают его новой волной — нет, нет, нет, они ещё не готовы! Надо ещё немного, боя с Кошаком как раз хватит, чтобы Ичиго снова шагнула за пределы своих возможностей, подготовит её тело к тому, чтобы принять хотя бы его силу, как пустого! Но им снова везёт и Джагерджак избавляется на какое-то время от опасного Эспады. Это прибавляет в глазах Коня ему ещё пару очков. И он даже не возражает, когда в конце боя Ичиго не добивает его, а тащит с собой, велит принцесске его подлечить. Правда, дальнейший её мысленный спич об их похожести изрядно его подбешивает. Сравнивать его — Его! — с каким-то отбросом Айзена. Но и не признать правоту Куросаки, перед самим собой, он не может — он тоже был когда-то пустым, который видел смысл своего существования только в сражениях и победе. Как там сказала Куросаки? Король, который вечно одинок? Да, таким Королям, как они — с брезгливостью приравнивает себя к Кошаку — светит только вечное одиночество. Именно поэтому он без сожалений променял свой титул Короля на Коня, при своей Королеве. Потому что он-то это понял, прочувствовал всем своим естеством, когда впервые смог разделить счастье битвы с кем-то на двоих. И чувствует до сих пор — когда Куросаки упрямо и искренне заявляет, что нихера он не оружие в её руках, а часть её души. Именно поэтому оно того стоит.***
Они легко и играючи, уделывают того, кто посмел оборвать жизнь его Королевы. Ичиго всё ещё не понимает этого, не понимает его мотивов и причин, но однажды поймёт. И, не смотря на это, без сомнений пускает его «к рулю», позволяя уделать чёртового, ненавистного арранкара. Закрыв этот должок, Хичиго наконец-то окончательно успокаивается. Теперь всё будет хорошо.***
Хорошо почему-то нихрена не было, потому что целая куча капитанов-шинигами не смогли расправиться с одним-единственным мудаком, даже когда он не вошел в силу. Это в который раз подтверждает его мнение, что все они — бесполезная кучка слабаков. Но и Королева пока не готова его сразить. Широсаки думает, каким образом им это сделать, ведь эта ненормальная точно не отступит. Это не в их правилах. Пока он думает, Старик ответ уже знает. — Она придёт к нам. Придёт за тем, чтобы получить Завершённую Гетсугу Теншо, — говорит он. И Хичиго хочется завизжать, заорать и накинуться на него. Потому что он выступает «за» эту идею. Конечно же, говорит он, не просто так, Ичиго должна прочувствовать всю тяжесть этого решения и прочее пафосное бла-бла-бла. Хичиго снова хочется его поглотить и заставить хотя бы на время заткнуться. Но — не сейчас. Он мог бы дать Ичиго их истинную силу и она бы уделала этого недо-Божка под чистую, а мог бы просто запереть во внутреннем мире, чтобы выйти из него и Сенкаймона она смогла лишь тогда, когда всё закончится и будь что будет. Но он точно знает, что их сила практически убьёт Куросаки на том уровне, что есть сейчас. А если просто не дать ей вмешаться… это убьёт её не физически, но морально. Широсаки принимает решение, соглашается со Стариком, но смириться с ним не способен. Поэтому — бой они ведут жесткий, почти жестокий. Его Королева не понимает, почему он против. Не понимает, почему отказывает её в силе именно теперь, когда она так необходима, когда всегда с радостью ею делился. А ответ у него, в действительности, один. Потому что они все — недостойны. Недостойны того, чтобы его Королева жертвовала ради них тем, что является частью её. Кому, как не ему, её части, половине её души, знать, как сложно и больно будет утратить Ичиго силу, которая с ней была с рождения. А она о себе — даже не думает. Только о них, бесполезных и слабых тварях, что даже кучей «сильнейших» не способны одолеть одного мудака, которого сами же и взрастили в своём Готее. И даже когда она, Его Королева, всё понимает, опускает оружие, обнимает его, игнорируя его меч в своей груди, он не способен с этим смириться. Хичиго цепляется за неё, рыдает, потому что смысл его жизни, сама его жизнь — это она. Её защита. Всё — ради Королевы. Всё — ради Куросаки Ичиго. А в ней эгоизма, кажется, ни на грамм всё ради других, даже жизнь, даже силу. И, опять, когда она узнаёт, что станет ценой за победу, думает не о себе, а о них — тех, что были рождены ради того, чтобы защищать её. Куросаки, кажется, совершенно непрошибаемая идиотка. Они почти лежат на одной из высоток, он облакачивается на выступ, а Куросаки сидящая в паутине его рук и ног — на него. Их конечности переплетаются, пальцы Ичиго сцеплены в замок с его собственными. И что-то во всей этой позе, в самом прикосновении, успокаивает его и примиряет. Он даст ей эту силу. Она вырвет эту победу. И они оба заплатят эту цену. В конечному итоге, что бы ни произошло — они будут вместе до конца. Две части единого целого. Даже когда Куросаки не сможет услышать его, он будет рядом, а когда вернёт себе силу — а в этом он даже не сомневается — обматерит её, как последнюю идиотку. А до тех пор, у них ещё есть время — и на победу, и на ликование, и на сожаления. Время, которое они проведут вместе, чувствуя и слыша друг друга.