Белый и пушистый

Наперекор всем законам романтического жанра, следующим утром именно Сокджин первым открывает глаза и скашивает подернутый сонной поволокой взгляд на расположенной на соседней подушке затылок с растрепанной копной светлых волос. У него есть определенная особенность - просыпаться практически мгновенно, растрачивая жалкие секунды на то, чтобы начать активную мыслительную деятельность. Что-то вроде мощного компьютера с высокой скоростью загрузки, жаль только, что работает исключительно в вопросах пробуждения. Сквозь задернутые шторы в комнату слабо пробивается холодный дневной свет, но даже так можно понять, что время неумолимо приближается к полудню. Обычно молодой человек встает около восьми утра даже в выходные дни, соблюдая режим не из прихоти, а по банальной привычки, но сегодняшний день можно без зазрения совести назвать особенным во многих смыслах. Джин поворачивается на бок и утыкается взглядом в голую спину с выпирающими крыльями лопаток и небольшими красными полосами от ногтей. На самом деле ему не требуется много времени, чтобы восстановить в памяти последовательность произошедших вчера (или правильнее сказать, уже сегодня) событий. Не смотря на то, что пил молодой человек много и практически на голодный желудок, в голове стоит лишь небольшой гул, а в теле слабости меньше, чем при походе в клуб. А вот с саднящей кожей между ягодиц и ноющими мышцами в ногах и пояснице не могут потягаться даже перегруженные работой с клиентами и документацией сутки. Сокджин неловко ёрзает, стараясь хоть немного приглушить непривычные ощущения, но, задев полувозбужденным членом поясницу Намджуна, тут же бросает эту затею. Будить младшего ему совершенно не хочется, ведь утреннее наваждение должно пройти с минуты на минуту, а пока у Джина есть возможность лениво поваляться в кровати, прислушиваясь к негромкому сопению, периодически срывающемуся на тихий храп. Устроившись поудобнее на нагретой за ночь подушке, он медленно начинает исследовать взглядом силуэт спящего парня. С правой стороны у линии роста волос, на щеке и под ухом словно случайные крохотные капли расположены родинки. Джин мысленно проводит линии и соединяет их в равносторонний треугольник, а потом глупо улыбается, радуясь, словно маленький ребёнок. Он медленно ползёт взглядом ниже по шее, ловит несколько бледных точек у лопаток и продолжает соединять линии в замысловатый рисунок. Широкий разброс делает это занятие более увлекательным, и Сокджин в прямом смысле спотыкается о край одеяла, прикрывающего поясницу и длинные ноги Намджуна. Получается нечто совершенно необычное, меньше геометрии, больше эмоций и чувств. Наверное, чуть позже Джин попросит своего парня прочертить эти линии смывающимся маркером или хотя бы тонким карандашом. Намджун всхрапывает чуть громче и Джин утыкается носом в приятно пахнущую ополаскивателем наволочку, чтобы не разбудить парня своим смехом. Настоящей загадкой остается то, как он смог проспать в таких условиях всю ночь, если обычно просыпается буквально от любого мало-мальски слышимого шороха. Чуткий сон приносит кучу проблемы, особенно когда ты спишь не один. Какой же на деле Сокджин влюблённый дурачок... После одной неудачи бегал от серьёзных решений словно от огня, а на деле оказался самым счастливым человеком на свете в крепких и заботливых руках. И так ли важно, кому эти руки принадлежат, если все штормы внутри Джина превращаются в лёгкий штиль от простого осознания собственной важности в любимых глазах? Намджун может быть и не идеальный, не ходячий стандарт красоты Кореи или крупная шишка с кучей денег. Он не самый социально продвинутый, да и просто неловкий, в какие-то моменты откровенно нелепый в своих решениях, бывает занудливым не хуже соседской аджумы. Но вместе с тем он добрый, спокойный, ласковый в словах и действиях, мягкий где нужно, а где требует ситуация настойчивый и сильный. Намджун по-настоящему стойкий. Рядом с ним Сокджин чувствует себя защищенным, словно за вековым дубом с широко раскинутой кроной. Одно лишь присутствие Намджуна рядом, на нужной стороне, помогает обрести веру в себя. Этот путь однозначно долог и тернист, но если Джун будет рядом, Джин готов пройти его до самого конца, пусть даже это будет означать битву с собственными принципами и убеждениями. Сокджин и дальше валялся бы на кровати, размышляя о будущих возможностях и предполагаемых трудностях, но против физиологии устоять не может никто, поэтому спустя пять минут он всё же выбирается из теплой постели и, неловко переваливаясь с ноги на ногу, направляется в сторону ванной комнаты. По дороге, конечно же, прихватывает рюкзак с вещами и щеткой, в конечном итоге он же не зря подготовился. С ощущениями, которые пронизывают тело, однозначно нужно свыкнуться, но это не так страшно и мучительно, как описывали некоторые парни на специализированных форумах. После всего произошедшего Сокджин в очередной раз удостоверился, что интернету можно доверять с приличной долей скептицизма и критики. Все же любят люди преувеличивать и травить байки там, где это совершенно не уместно. Особенно это касается различных интимно-личностных моментов. Принимать водные процедуры в чужой квартире немного неловко, даже если это просто поход в туалет и чистка зубов, даже если это дом твоего парня. В любом случае некоторое время уходит на адаптацию, привыкание к новой обстановке и новым правилам. И вроде как Намджун не говорил, что какие-то вещи лучше не трогать или определённые пяточки свободного пространства не стоит занимать, однако Сокджин всё равно пытается упаковать обратно все предметы личной гигиены сразу после использования. Щётка и бритва, конечно, мокрые, но с этим в принципе можно жить, особенно если лицо уже идеально гладкое, без намёка на легкую щетину, а изо рта приятно пахнет мятой и зелёным чаем. - И зачем ты складываешь всё в рюкзак? - сонно бормочет Намджун, бесхитростно обнимая Джина за талию своими крепкими руками. Его подбородок ложится аккурат на широкое плечо, а горячее дыхание с утренним душком щекочет чувствительное ухо, пуская стаю предательских мурашек вниз по позвоночнику. Старший от неожиданности совершенно не мужественно вскрикивает и роняет вышеупомянутую бритву на кафельный пол, не донеся какой-то десяток сантиметров до небольшой сумочки. - Ким Намджун, чёрт тебя подери! Зачем же подкрадываться? - Сокджин пытается толкнуть парня в бок локтём, но плотное кольцо из рук служит непробиваемым препятствием, и ему остается только возмущённо сопеть в попытки выбраться из захвата. - Пусти. - Я и не подкрадывался, - парирует Намджун, приоткрывая слегка опухшие после сна глаза. Его низкий и хриплый голос густым мёдом растекается в сознании Джина, однако этого недостаточно, чтобы полностью сломить оборону. Они брыкаются ещё несколько секунд, в процессе чего старший умудряется развернуться лицом к Джуну и напороться на его шкодливую улыбку. Почему именно шкодливую Сокджин понимает мгновением позже, когда весь такой сонный и разнеженный парень лезет к нему целоваться. - Нет-нет-нет! Сначала чистить зубы, - Джин закрывает ладонью губы своего парня и очень укоризненно смотрит в полные лукавой надежды глаза. Легкая игривость расслабляет его, прогоняя прочь ощутимую неловкость и лишние мысли о далеких решениях. В груди приятно греет такой желанный, долгожданный уют. Тот самый уют, который возникает только рядом с определённым человеком, понимающим, любящим и принимающим каждую отдельную грань твоей личности. Сокджину и правда не хватало этого: игривых препирательств, сонных объятий, совершенно детских выходок (вроде вымазывания пеной для бритья не только подбородка, но и лба "противника") и искреннего смеха. Сколько бы времени не прошло, сколько бы жизненного опыта не свалилось на его широкие плечи, но понятие уюта для Сокджина все ещё заключается в совместных бытовых мелочах. Это именно то, чем он дорожит больше всего, и именно то, чего так сильно жаждало его сердце весь прошедший год. Ведь вся наша жизнь по сути состоит из мелочей, так почему бы не выбрать самые важные именно для своей души. - Ну, а теперь то я могу тебя поцеловать? - посвежевший, но не растерявший своей сонной привлекательности, Намджун снова сцепляет замок из рук на поясе Джина и слегка поддевает чужой нос своим. В этот момент он похож на величественного в своём непоколебимом спокойствии медведя, способного укутать Сокджина в надежных объятиях на всю оставшуюся жизнь. От него снова веет той самой уверенностью без приставки "само", доброй, но внушающей уважение, и если находиться рядом достаточно долго, то частички этой уверенности начнут питать даже погрязшего в мучительных сомнениях путника. Намджун словно делится внутренней силой, оставаясь при этом в гармонии и равновесии с самим собой. Наверное, это можно назвать самой главной его силой, ни высокий IQ, ни способности к сложным наукам и высоко развитое во всех направлениях мышление, а глубокая уверенность в своих силах и согласие со своим внутренним "Я". Ну разве можно отказать такому человеку? Сокджин мягко прикасается к еще влажным после умывания губам и зарывается пальцами в растрепанную светлую шевелюру, позволяя Джуну самому углубить поцелуй. Под легкими поглаживаниями саднящей поясницы его прошибает на мелкую дрожь, которая однако не ускользает от чутких музыкальных пальцев, и дальше движения становятся совсем уж невесомыми. Между ними практически нет свободного пространства, но в этот раз едва ли страсть является причиной. Движения мягкие, нежные и в какой-то степени даже вялые, полностью передающие ленивый утренний настрой. В конечном итоге даже поцелуй превращается в теплые отпечатки дыхания на коже друг друга, несущие в себе пронизывающие мысли чувства. Они просто стоят там, посреди ванной комнаты, еле соприкасаясь губами, и смотрят друг другу в глаза. На периферии сознания мелькает мысль, что это становится своего рода их фишкой, маленькой тайной для двоих, когда можно просто выпасть из реальности на неопределённый срок и чувствовать только друг друга. Однако нужно помнить, что магия любого момента разрушается. Вот и сейчас Сокджин слышит, как настойчиво и гулко начинает урчать его живот в мягкой тишине ванной, в пух и прах разбивая весь романтический настрой. Намджун не удерживается от смешка, правда через несколько секунд его желудок не менее голодно отзывается на зов. В конечном итоге Джин неторопливо готовит им завтрак из омлета и риса с овощами, пока Намджун отважно воюет с недавно приобретённой кофеваркой. Легкий аромат свежесваренного кофе и жареных яиц заполняет небольшую кухню и обоим парням приходятся буквально подтирать сллюнки в предвкушении. Джин не уверен, от чего именно он так сильно хочет кушать: то ли дело в совсем легком вчерашнем перекусе, то ли в алкоголе, то ли в двух совершенно выматывающих оргазмах... О последнем, кстати, думать уже практически не стыдно, не после того, как Намджун пять минут отказывался надевать футболку, мотивируя это тем, что так следы на его теле выглядят гораздо сексуальнее, а потом... Просто взял и пролил на себя апельсиновый сок в попытке сделать глотки более соблазнительными. В конечном итоге было принято решение садиться за стол полностью умытыми и одетыми, да и красные пятна засосов ничуть не хуже выглядывают из-под ворота растянутой серой ткани. На протяжении всего завтрака Сокджин ёрзает на стуле, стараясь устроиться поудобнее, чем зарабатывает ещё один лукавый взгляд. Кажется, Намджуну нравится тот факт, что он самым прямым из всех возможных образов связан с нынешним состоянием своего парня, и понимающая улыбка, спрятанная за кружкой с кофе, только подтверждает данную догадку. Джин показательно фыркает, однако глубоко внутри чувствует необъяснимое удовлетворение. То, каким естественно-игривым становится этот парень, какие взгляды из-под прикрытых ресниц бросает, как закусывает припухшие от поцелуев губы, вызывает необъяснимое тепло внутри. Как два подростка, они препираются на уровне заигрываний, флиртуют друг с другом и никак не могут оторваться от созерцания нежности в глазах напротив. Но разве может их кто-то осудить? Разве есть кому-то дело до двух молодых парней, которые в это утро наслаждаются обществом друг друга? С Намджуном на удивление просто. Никаких неловких пауз или сожалений о произошедшем. Они просто делят на двоих поздний завтрак, шутливо сражаясь на палочках за последний кусочек омлета, пьют свежесваренный кофе и периодически сталкиваются коленями под столом. За окном уже во всю светит холодное зимнее солнце и стрелки часов подбираются к двум дня, когда, покончив с мытьем посуды и уборкой, молодые люди выходят с кухни. Намджун предлагает вернуться в комнату и посмотреть какое-нибудь развлекательное шоу на ноутбуке, и Джин с радостью позволяет утянуть себя на смятые простыни. Мягкая кровать и теплые объятия кажутся идеальным сценарием для ленивого субботнего дня. Они включают Knowing Bross с горячей новинкой Sky Castle, ноутбук занимает место на стуле, сбоку от кровати, чтобы обоим парням было удобно наблюдать за происходящим на экране. Сокджин ложится на живот ближе к экрану, мягко вздыхая от отпускающего напряжения в пояснице, а Намджун пристраивается сзади, осторожно перекидывая руку через широкую спину. Удержаться от прикосновений практически невозможно, словно первичная потребность находиться кожа к коже, вдыхать знакомый аромат и делить тепло на двоих. Заразительные шутки с экрана кажутся смешнее, а откровенно нелепые комментарии до безумия милыми. Намджун проводит широкой ладонью неровную линию от плеча своего парня до соблазнительной впадинки позвоночника и принимается осторожно гладить теплую кожу под задравшимся краем футболки. Он делает это без какого либо намёка, не настаивая на близости или ответных ласках. Просто любовно выводит невидимые замысловатые рисунки на светлом полотне, съезжая пальцами вниз то к бокам, то к бедрам. В этих прикосновениях столько заботы, что Джин в какой-то момент даже теряет суть происходящего на экране (кажется в этот момент Ким Сохён показывает Сугыну, как правильно растягивать мышцы с помощью тренажера для занятий пилатесом) и растворяется в ощущении тотального удовлетворения. Сильные пальцы осторожно разминают саднящие участки поясницы, невесомо проходятся по креплениям ребер к позвоночнику, нежно оглаживают напряженные бедра и вновь поднимаются выше по бокам. Наверное, будь Сокджин котом, мурчал бы уже во всю силу диафрагмы. Однако Сокджин не кот. Может быть, оно и к лучшему. Шоу окончательно забрасывается в тот момент, когда губы сталкиваются в ленивом мягком поцелуе. Намджун переворачивается на спину и Джин удобно устраивается сверху, плотно прижимаясь грудью к мерно вздымающейся грудной клетке блондина. Длинные пальцы всё ещё блуждают по теплой коже на пояснице, задирая края легкой футболки то с одного, то с другого края. Языки сплетаются лениво, словно и вовсе нехотя, но так правильно, словно всё, что было "до" не имеет больше никакого значения. Сокджин обнимает ладонями острые скулы и медленно оглаживает большими пальцами гладко выбритые щеки с соблазнительными провалами ямочек. В чуть прикрытых драконьих* глазах густой туман обожания с искрящимися точками счастья, темный зрачок топит столь уникальную радужку и гипнотизирует глубиной взаимопонимания. Джин практически задыхается от переполняющего чувства радости. Спокойствие и легкость укрывают его, точно взбитое пуховое одеяло. Фоновым шумом из динамиков доносятся шутки Кан Ходона, а в голове больше никаких тяжелых мыслей, только столь желанные ощущения на коже и привкус общего завтрака на языке. Намджун отрывается от влажных розовых губ с тихим чмоком и тут же прижимается долгим поцелуем к теплой, чуть розоватой от россыпи пометок шеи хёна. Внутри всё трепещет от столь целомудренного и в то же время обжигающего действия. Джин громко выдыхает, зарываясь пальцами в густые выбеленные пряди на затылке тонсена, и слегка изгибается под любовными прикосновениями. - Джун-и, имей совесть, - пальцы в волосах сжимаются чуть сильнее и, в противовес словам, тело подается чуть выше. - Я ещё после ночи не отошел... Намджун приглушенно бурчит что-то протестующие в нагретую от трения кожу и пускает легкую вибрацию вниз по позвоночнику любимого. Сил, как и желания, отрываться от столь манящего тела у него совершенно нет. Да и как, скажите, это сделать, если после пробуждения все мысли заняты одним лишь Ким Сокджином: его запахом, его вкусом, высоким звуком его голоса, мягкостью кожи на животе и бедрах. Намджун как дорвавшийся до живительного источника умирающий, хочет окунуться в него с головой и никогда... Никогда не выныривать на поверхность. Неожиданно из коридора раздается настойчивая трель дверного звонка. Джин инстинктивно дёргается от громкого звука и по чистой случайности заезжает левым локтем Намджуну по рёбрам. Это в той же мере смешно, в какой и глупо, однако они оба не могут распутаться ещё добрую минуту, пыхтя и крехтя под тяжестью испорченного момента. И даже за саднящий бок не так обидно, сколько за потерю тепла под кончиками пальцев. - Ты ждёшь кого-то? - настороженно уточняет Сокджин, ставя на паузу уже с пол часа заброшенное шоу. Не то, чтобы он был сильно против гостей в их совместный выходной, однако внутреннее напряжение непроизвольно колет расслабленное сознание забытыми страхами о неприемлемости и порицания всего происходящего. Однако Джин быстро отгоняет от сего все непрошеные переживания. Он учится справляться с собственными демонами, а рядом с любимым человеком это удается делать гораздо проще. - Вроде бы нет, - беззаботно жмёт плечами Намджну. - Мы же не заказывали доставку или вроде того... - Он медленно встает с кровати и еле передвигая ноги плетется в прихожую. Джин замечает, что тонсен потирает ушибленные ребра и не может сдержать короткого смешка от обиженно надутых губ и чуть нахмуренных бровей на чужом лице. Намджун, высоченный, давным-давно повзрослевший и заматеревший лоб, всем своим скуксившимся видом показывает, что происходящее его в корни не устраивает. У Сокджина на душе от этой картины становится невероятно легко, настолько комфортно, что он неосознанно встает с кровати следом и нагоняет младшего прямо у входной двери. Атмосфера в квартире и правда слишком спокойная, если не считать настойчивого гостя за порогом. Сокджин успевает лишь мягко коснуться пальцами ушибленного места и прижаться губами к теплой коже на открытом плече, когда дверь под очередной настырный звонок открывается. - Хён? - удивлённо восклицает Намджун, наклоняясь чуть вперёд. - Ба, да вы только посмотрите на них! - притворно морщит нос Юнги, - Отвратительно влюблённые и счастливые. Куда катится этот мир? Сокджин чувствует, как под тяжестью смущения нагреваются щеки и уши. Ему не совестно и не страшно, но волна легкого стыда быстро выступает красным румянцем на коже, особенно когда взгляд неназванного гостя проходится по меткам на шее и ключицах. Юнги лишь доброжелательно хмыкает, словно может прочитать мысли своего мягкосердечного хёна. Хотя особых усилий для этого и не требуется, Джину одновременно радостно и напряженно от присутствия тонсена, в голове сразу же всплывает их по истине провальный разговор в баре, и мысль спрятаться за спину Джуна уже не кажется такой глупой. - Какими судьбами? Зайдёшь? - Намджун делает пол шага назад, освобождая пространство перед дверью, однако Юнги на это лишь морщит покрасневший от холода нос и мягко качает головой. - И разрушу вам всю малину? Ну уж нет, Ким Намджун, я не такой подлый обломщик, как ты. - Хён! Это было всего один раз! И то, я не специально, ты же знаешь, - Джун снова обиженно хмурит густые брови и скрещивает руки на груди, словно бы защищаясь от несносного хёна. Сокджин не может сдержать предательского смешка за что тут же получает толчок в бедро. - Ладно, голубки, я по делу, - с этими словами Юнги присаживается на корточки и открывает все это время остававшуюся незамеченной перевозку. Намджун издает радостный звук и присаживается на одно колено, тут же раскрывая объятия для выбежавшего навстречу Мони. Пес счастливо виляет хвостом и коротко повизгивает от восторга, когда любимый хозяин принимается ворковать и почесывать волшебное местечко за ухом. Сокджин не может сдержать умилительного вздоха, ведь такой Намджун является самой большой его слабостью. Не сосредоточенный на работе, не дразнящий длинными ногами и очаровательными ямочками, а искренний в своих действиях и эмоциях. Джин поднимает взгляд и сталкивается с нежной улыбкой, слегка растягивающей губы Юнги. Очень редко на его лице можно увидеть столь мягкое проявление эмоций, и хотя они уже отдыхали всей компанией в расслабляющей дружеской атмосфере, настоящего Мин Юнги увидеть достаточно сложно. Почему-то старший чувствует благодарность за то, что тонсен позволил ему увидеть эту сторону себя. Когда Юнги уходит, предварительно наказав паре вести себя хорошо и не сильно шуметь перед четвероногим ребенком, в квартиру медленно начинает просачиваться привычное уже умиротворение. Сокджин наливает Мони свежей воды в миску и возвращается в спальню, где его уже ждёт поправляющий мягкое покрывало Намджун. Ленивые выходные в объятиях любимого человека, разве можно просить о большем?