Граница между демоном и...

Габриэль создал самую лучшую демонскую ловушку, которую только смог выдумать, сковал Сэма так сильно, как никогда до этого, подготовил шприцы, звукоизолировал квартиру и достал человеческую кровь, благо, совсем недавно в его университете был день донора, и узнать, куда потом увозят запасы крови, оказалось не так уж и сложно. Он хотел было забрать свои вещи из хостела, но потом передумал. Потом. Когда все закончится. Ему неожиданно тяжело было обрывать ниточку с прошлым в этот раз. Очень уж неизвестное будущее лежало впереди. В суете этих дел ему было сложно всерьез задумываться о чем-то. Только в уголке сидела пугающая от своей фантастичности и сладкая, предвкушающая мысль: он увидит Сэма. Узнает, какой он на самом деле, какие эмоции сможет испытывать кроме тех, что доступны демону. Гейб даже сможет ощутить, как сильно пульсирует его душа. Всё внутри у него замирало от этого. Сэм же думал совсем о другом, судя по внезапному вопросу: — Ты позаботишься о том, чтобы я не попал в Ад после смерти? — Об этом придется заботиться тебе самому, — ответил Гейб, еще раз перечитывая итоговую краткую инструкцию, написанную четким почерком Бобби. Потом немного мягче заметил, отрываясь от бумаг, откладывая их в сторону и подходя к Сэму: — Я помогу тебе, конечно, но тебе самому придется делать выбор. Хорошо, что он у тебя вообще появится. — Не могу этого представить. У меня ощущение, что я умру уже сейчас, и на моем месте окажется кто-то другой. И уже ему придется делать выбор между спасением или утоплением котенка, или чем там люди занимаются… — Это не так, — Габриэль встал на колени перед скованным на кресле Сэмом, стараясь передать ему свою уверенность. Им всегда помогала близость друг к другу. — Поверь мне как архангелу, это не так. Ты останешься со мной. Уйдет только тьма. — Хорошо, если так, — буркнул Сэм. — Тогда начинай уже. Сколько можно ковыряться в бумажках, нет там ничего сложного. Гейб хотел бы сказать что-то ещё, но было и так понятно, что Сэм уже жалеет о том, что затеял. Жалеет, но молчит. Так что Гейб встал и наполнил первый шприц. Стянул руку Сэма жгутом, поднес иглу к сгибу локтя. Замерев, он сделал ровно три длинных вдоха и выдоха, прежде чем убрать её. — Я так не могу. Ты не хочешь этого. Херня какая-то, что мы вообще затеяли… — Эй, мы же уже всё решили, — возмутился Сэм, делая резкое движение рукой, забывая про цепи. — Видишь? Если бы я не хотел, я бы сюда не сел. — Ты делаешь это ради меня. Я не нуждаюсь в такой жертве, — упрямый Габриэль, избегая уговоров, не смотрел на Сэма. — Ты, может, и не нуждаешься. А мы — да. Гейб. Ге-е-ейб! — громче и настойчивей позвал Сэм, заставляя Габриэля идти на зрительный контакт. — Это нужно не тебе и не мне. Нам. Нам, понимаешь? Поэтому я тут сижу. Поэтому ты должен вколоть мне эту кровь и делать это до тех пор, пока не увидишь во мне человека. Габриэль продолжал стоять неподвижно, раздумывая и сомневаясь. Сэм не хотел и не мог больше ждать. Страх смерти и так сжимал ему все внутренности, и ему было тяжело продолжать настаивать, но то, что он всегда называл любовью, твердило ему на ухо, что он поступает правильно. — Пожалуйста, Локи. Сделай так, чтобы я больше никому не причинил боли. Особенно тебе. Он не отводил от Габриэля медленно чернеющих глаз вплоть до того момента, как его не затопила волна злости и он не стал одержимо рваться из оков. Габриэль понял, что остался наедине сам с собой и принимать решение придется ему одному. Отрешившись от рычания Сэма и от звонких ударов цепей о железное сидение стула, он медленно прокрутил в сознании всю их общую историю. А особенно — тот момент, когда всё вдруг пошло под откос. Он хотел бы винить во всём Дина. Но кое-что теперь не вписывалось в картину. А именно — признание Сэма там, около клуба, в том, что он хотел повторить то, что случилось на их свадьбе. Что он именно поэтому начал насиловать. Значит, Сэму нужен был только повод. Значит, это рано или поздно всё равно произошло бы. Значит, у них и вправду нет другого выхода. Кроме того, чтобы снова расстаться, но это было неприемлимо для Габриэля. — Сэм, я помогу тебе вернуться ко мне, — вслух произнес Габриэль, снова занося шприц над веной. Она четко выступала под кожей от усилий, прикладываемых демоном, чтобы вырваться. — Все будет хорошо. Игла вошла гладко, Габриэль даже не почувствовал сопротивления, и вот уже человеческая кровь смешалась с кровью Сэма. Тот замер, поняв, что вырываться дальше бесполезно — процесс пошёл. Пелена с его глаз спала, демонстрируя, что Сэм снова мыслит ясно, но в них плескался страх. Их взгляды пересеклись в напряженном вопросе. «Что-то изменилось?» Прошло три, пять, десять секунд. — Тебе не больно? — спросил наконец Габриэль. Он вдруг пожалел, что не потрудился ни разу встретиться с Кастиэлем — хоть спросил бы, как проходил процесс исцеления у Дина. Всё-таки одно дело — древние записки, другое — личный опыт. Впрочем, тогда всё прошло как надо, значит, Габриэлю тоже надо просто действовать согласно инструкции. — Нет, — Сэм нахмурился, сосредоточенно анализируя собственные ощущения. Спустя пару секунд он выдал вердикт. — Немного неприятно, но в остальном всё по-прежнему. — Хм, — глубокомысленно выдал Габриэль. — Значит, просто будем продолжать. Сэм неопределенно дернул плечом и закрыл глаза, не собираясь продолжать обсуждение. Габриэль оперся о стену комнаты. Им предстоял очень долгий день, но дороги назад уже не было. Всё шло тихо и мирно первые часа два. Но после третьего укола Сэм снова начал терять человеческий облик. Снова вырываться из пут, рычать, а под конец истекшего часа он намеренно начал выбивать шприц из рук Габриэля. Пару раз у него это даже получилось, несмотря на железные кандалы и силу архангела, но Габриэль был неумолим. После четвертого укола Сэм взвыл не своим голосом. А потом снова заговорил. — Ну вот зачем ты это продолжаешь это делать? Мне больно! Ты мучаешь нас обоих. Я ведь уже передумал, разве не видно? Прекрати. Мне уже достаточно человечности, нам хватит обоим с головой. — Даже не начинай. Я не то существо, которому демон может заговорить зубы. Габриэль был в этом свято уверен. Всё-таки он был архангелом, и ему не впервой было испытывать на себе всякие там демонские штучки. Так что если он и ступал на путь греха, то чисто по своему собственному желанию, а не по науськиванию всяких там черноглазых… Впрочем, Сэм всегда был исключением. — Ты пожалеешь о том, что сделаешь, — продолжил Сэм. Его голос был угрожающе твердым. — Ты пожалеешь, но пути назад уже не будет. Ты будешь привязан к бесполезному червяку, связанный своими обещаниями. Будешь смотреть, как он мучается ничтожно маленький срок своей жизни, а потом он умрёт, и ты никогда больше его не увидишь, потому что путь на небеса тебе заказан. — Бла-бла-бла, — меланхолично ответил Габриэль. — Можешь говорить что угодно. Ты сам попросил меня. И, очевидно, страх смерти тебя не остановил. — Потому что хуже всего в отношениях тому, кто потом останется один, — Сэм облизал верхнюю губу от пота, продолжая коситься на Габриэля, предпочитавшего оставаться сбоку, почти вне досягаемости от его взгляда. — И это будешь ты, а не я. — Переживу. — Уверен? А как же «Сэм, я не хочу, чтобы ты попал в Ад, ну пожалуйста, будь паинькой, как же я без своей игрушки!» — голос Сэма был ужасно противный, и очень похож на голос Габриэля, так что тот поспешил раздраженно огрызнуться: — Я переживал за тебя, а не за себя! — А сейчас? Сейчас переживаешь? Мне кажется, что моя кровь холодная. Я умираю. Мне это не нужно. Гейб, пожалуйста! — Мы приняли решение, и я не буду поворачивать на середине, Сэм. — Почему нет? Мне достаточно, правда. Этого хватит, чтобы мы смогли спокойно жить вместе дальше. Так долго, как сможем. Я уже почти человек. Тебе больше не придется волноваться из-за меня, я не сделаю больше ничего противного твоей природе. Габриэль… — Лучше сотня полноценных лет вместе, чем вечность по отдельности, — перебил его Гейб и резко взмахнул рукой, как будто обрубил канат. Сэм раздраженно замотал головой, пытаясь избавиться от чувства, что кто-то заморозил ему рот, от чего он не мог больше сказать ни слова. — Надо было это сразу сделать, — вздохнул Габриэль. Сэм так сильно дернул головой, что Гейб подумал, он сейчас себе шею сломает от усердия, и встал снова прямо перед ним. Сэм сразу замер. — Спокойно, спокойно. Я просто упростил нам обоим следующие несколько часов. Извини, Сэм, но никаких полумер. До конца, значит до конца. Это была хорошая идея — Габриэль больше не отвлекался на Сэма. Проблема оказалась только в том, что больше отвлечься в комнате было не на что, и теперь Габриэль вполне успешно грыз себя сам, без посторонней помощи. Ведь в чем-то Сэм прав. Когда-нибудь он умрет. И будучи человеком, это случится намного раньше, чем им бы обоим хотелось. Хотел ли сам Гейб, чтобы Сэм умер? Нет, нет и нет. Хотел ли он, чтобы Сэм попал в Ад? Тем более нет! Но вот он сидит и смотрит, как из Сэма по капельке уходит его почти бессмертное естество, и… всё равно был рад. — Во мне осталось больше от ангела, чем я думал, — сказал он вслух. По Сэму не было понятно, слушает он или нет, но Гейб все равно высказал свою мысль до конца. — Не нужно тебе было просить исцеления. Лучше бы ты промолчал. Нельзя просить архангела о пути к свету. Мы созданы, чтобы его освещать. Сэм просто продолжал смотреть на него. Возможно, Гейбу показалось, но после его слов его взгляд стал тяжелее. Благо, им осталось не так долго, утешал он себя. Он потерпит. Потерпит и Сэм. Сэму, в общем, только это и оставалось. Следующие несколько инъекций прошли похожие одна на другую — Сэм морщился, вырывался, раскрывал рот в беззвучном крике, но потом успокаивался и оставшийся час сидел в полуобмороке, закрыв глаза и тяжело дыша. Он обильно потел, и если в самом этом факте для Сэма не было ничего необычного, то в качестве пота явно было что-то не так. Он был густой, розоватого оттенка, как будто к нему примешивалась кровь, и его невозможно было убрать магически — он упорно лип к телу. Габриэль стирал его губкой, где мог, в то время как Сэм отчаянно рвался прочь от его прикосновений, отчего Габриэлю становилось по-настоящему больно. А ещё его все больше охватывал страх. Дело было в том, что уколов оставалось мало, а процессы в организме Сэма наоборот, как будто начали замедлятся. Гейб думал, что к этому времени он уже должен был увидеть душу Сэма, но всё еще видел мрак, в то время как Сэм продолжал испытывать боль, и с каждой минутой все более сильную. — Ну же, Сэм, — Гейб пытался держать веселый тон, но получалось у него плохо, — я знаю, что ты можешь долго не кончать и всё такое, но в данном случае нам таки надо быстрей заканчивать с этим. Самая тупая шутка, которую он выдавал за последнее время. Сэм его давно уже не слышал. — Может, это типа накопительный эффект, — бормотал Гейб уже скорей для себя, нервно поглаживая Сэма по волосам, прижимая безвольную голову к своему животу. — Я уколю последний, и бац! — ты резко станешь бабочкой. Сэм, понятное дело, молчал. Чувство одиночества, еще большее, чем за все последние месяцы, накрыло Габриэля с головой. — Ну пожалуйста, — прошептал он в воздух, еле сдерживаясь, чтобы не сжать руки сильнее, не повредить Сэму еще больше. — Господи, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… Габриэль надеялся вплоть до того момента, как сделал последнюю, восьмую инъекцию человеческой крови, а Сэм остался сидеть обвисшей тряпкой, пуская слюни себе на грудь. — Сэм… — Габриэль упал на колени. — Сэм! Очнись. Ну же. Никакие обычные способы не помогали. Тогда Габриэль попробовал дать легкий толчок своей магией. Он боялся вмешиваться в тот химический реактор, которым сейчас являлся Сэм, но еще сильнее, до дрожащих пальцев, боялся сейчас не привести его в чувство. — Я не знаю, что мне делать, мне нужна твоя помощь, — шептал он, вливая по капле свою магию. Сэм сжал веки, не желая возвращаться. — Ты мне нужен, пожалуйста! Сэм открыл глаза, и Габриэль сначала вздохнул с облегчением, выдавая нервный смешок и прислоняясь к коленям Сэма, зарываясь в них лицом. Он разом утратил остатки своего мужества, не боясь показаться перед Сэмом слабым. Он и так держался все последние часы, этого вполне достаточно, нет? Немного воспрявший духом, он поднял голову. Глаза Сэма были полны слез. Они держались на честном слове, на воздухе, на магии, но Сэм, поджимая губы, просто смотрел на Габриэля этими полными слез глазами, и в них было столько сожаления, боли и раскаяния, сколько тот не видел со времен Иуды. — Нет… — Габриэль протянул руки, не решаясь потревожить это равновесие, в ступоре от того, чего просто не могло, не могло быть. — Нет-нет-нет… — он еще не дотронулся до Сэма, а слезы у того уже полились, просто от чужого сочувствия, которое он впервые смог ощутить не только разумом, но и сердцем. Его рот приоткрылся, как будто он хотел что-то сказать, оправдаться. Габриэль поспешно обхватил руками лицо Сэма, как будто теперь это могло остановить слезы, быстро добежавшие до его пальцев, и снял заклятье немоты, но тот не собирался ничего говорить, он просто всхлипывал, ловя ртом лишний воздух. Габриэль беспомощно поглаживал щеки Сэма, и казалось, он должен сейчас же умереть на месте, потому что он идиот, потому что он загнал их в угол, потому что Сэм плачет навзрыд, всё еще будучи демоном, так что в нем, определенно, что-то поломалось, и никак нельзя сделать вид, что последних часов, попытки «исцелить» (серьезно? О чем они думали?) не было. У него, Габриэля, не получилось. Он облажался. Слезы Сэма быстро закончились, но их общее отчаяние никуда не девалось. Габриэль всё продолжал жаться к Сэму, как будто это могло что-то исправить, и не сразу заметил, как тот снова начал впадать в беспамятство. Сэм отчаянно пытался держать глаза открытыми, но было видно, что у него нет сил бороться. Гейб не пытался больше его будить. Он чувствовал, как жизнь уходит из Сэма, как будто слезы были только началом, пробившим плотину, сдерживающую процесс. Сэм — вот так просто, прямо у него на глазах — медленно умирал. Габриэль посидел еще немного, бездумно глядя на него. Но потом ему пришлось отлепиться от Сэма. Он был эгоистом, но он позвонил Дину. И ему крупно, очень крупно повезло, что трубку взял Бобби. Тогда он этого еще не понимал. В общем-то, ему было все равно, при ком посыпать голову пеплом, так что рассказал все как на духу, только услышав «Алло». Бобби же, не вникая в сопли, сразу словил суть и спросил: — Когда ты сделал инъекцию в последний раз? — Я… — Габриэль растерялся. Но послушно ответил, потому что в голосе Бобби была та самая нотка охотников, внушающая, что от этих слов зависит жизнь, или жизни, поэтому отвечать надо четко. — Час назад. Всего час назад. Ему казалась, что между теплившейся перед уколом надеждой и нынешней обреченностью пролегла вечность. — Ровно час назад или больше? — Больше. Но… — Слушай, — Бобби резко его перебил, нажимая голосом, — ты сейчас колешь еще. А потом звонишь мне, если будет не слишком поздно. Ты понял? — Но… — Сейчас значит сию секунду! — рявкнул Бобби и просто-напросто отрубил звонок, не давая Габриэлю больше возникать. — Ему же больно, — пробормотал тот и с тоской посмотрел на Сэма, выглядящего почти умиротворенно. Казалось таким кощунством его беспокоить. В голову Габриэля даже мысль не пришла, что укол может Сэму помочь — лично он его уже похоронил. Когда существо умирает, оно умирает. Можно воскресить уже мертвое, но нельзя остановить того, кто переступает порог. Но Бобби был таким уверенным, был так строг, а Габриэль совсем, совсем не знал, что теперь делать, поэтому он просто послушался приказного голоса. Подошел к чемоданчику, набрал в очередной шприц очередную порцию крови. Только колол почти нежно, как будто Сэм проснется, если надавить на поршень чуть сильнее. Как будто можно разбудить мертвого. Хотя… мертвому не может быть больно. Габриэль заторможенно наблюдал за тем, как Сэм стонет, снова открывая покрасневшие и запавшие глаза и смотря будто сквозь него. Гейб даже не успел сделать из этого выводы, как телефон в кармане зазвонил. Он ответил на звонок, все еще инстинктивно сжимая шприц в руке. — Он жив? — Бобби снова к самой сути. — Он жив… Бобби, как?.. — Задницей о косяк, — охотник выдохнул, очевидно, и сам успокаиваясь. До Габриэля медленно начало доходить, что он в этой борьбе уже не один. — Неси свою задницу к нам. Дин тебе вмажет, впрочем, и я разок, конечно… — К вам? — Габриэль не услышал никакой угрозы в этом предложении, всё еще заторможенно осознавая реальность. — Стой, Бобби, — он увидел, как тело Сэма снова покрывается потом, а глаза закатываются, отбросил шприц прочь и дотронулся до Сэма свободной рукой. — Ему опять плохо… Я не могу его оставить! Бобби так тяжело и протяжно выдохнул, что вызвал сильные шумы в трубке. — Ты ему ничем не поможешь до следующего укола. Слушай, Дин скоро вернется с охоты. Я просто не хочу рассказывать ему сам. Это твоя проблема, а не моя. — О, — выдавил Габриэль. — Я вообще так и хотел, когда звонил… — Я так и понял, специально под огонь пошел. Но сейчас уж постарайся думать больше о Дине, а не о себе. Ему и так нелегко будет. Я буду ждать внятного объяснения, зачем ты на это пошел, а не сопель. — Хорошо. Сейчас. Габриэль отключился и, напоследок сжав холодные пальцы Сэма «я ненадолго», перенесся к Бобби. Тот сидел за столом, отложив телефон и отодвинув книги, ожидая Габриэля. Гейб не знал, что ему сказать, а Бобби только оценивающе глянул на него и кивнул на стул. — Я… — заикнулся было Гейб, устроившись на нем, но Бобби перебил его. — Мы ждем Дина. — Сэм… — Понятия не имею, выживет ли он. Если он не обратился, очевидно, что-то пошло не так. Я только предположил, что требуется больше доз, и угадал. Но нужно ли больше доз, чтобы он загибался еще дольше и мучительнее, или это в итоге приведет к желанному тобой результату — я понятия не имею. Но у нас есть еще время до следующего часа, чтобы решить, что делать дальше. Поэтому мы ждем Дина. — У него было также? — Откуда ж мне знать. — Он не рассказал? — Никому. Габриэль решил больше ничего не спрашивать. Да и Бобби напоказ уткнулся в какие-то распечатки. Гейб не питал иллюзий — Бобби был отнюдь не на его стороне. Когда он услышал наконец, как машина подъезжает к дому, то даже обрадовался. Где-то там мучается Сэм. Если Дин что-нибудь знает, если он чем-нибудь поможет, Гейб готов был потерпеть упреки и удары. Да что уж там — все, что угодно, ради шанса для Сэма.