Граница между демоном и...

Позже они узнали, что в тот день Кастиэль прекратил сражаться, приказав своим ангелам перестать патрулировать Землю. С небес снова спустились воины Майкла. Увы, они довольно быстро вышли на Сэма — через скудную информацию об убитом когда-то охотнике Дине. К тому же, Сэм и сам за последние годы наследил довольно много. Его фотографии были на книгах, методичках, иногда мелькали в обзорах журналов. У него даже была страничка на википедии. Спокойная жизнь закончилась. Им пришлось бежать, прихватив с собой собак, оставив дом, в котором они прожили больше полувека. Сэм воспринимал это веселее, чем ожидал Габриэль. Как какое-то приключение. Он только улыбался, когда обеспокоенный Гейб в очередной раз брал его за руку и уносил в другое место. — Как в старые добрые времена, Гейб. Разве нет? Он даже сумел спровоцировать Габриэля на несколько сеансов секса. Хоть сам он не утруждал себя даже снятием одежды, зато искренне наслаждался тем, что Габриэль все еще не мог устоять перед звуком его голоса. Что дало Габриэлю полное право обзывать его старым извращенцем. Просто демон внутри Сэма не старел. Сэм снисходительно позволял Габриэлю делать то, что тот считал нужным — жить в отелях, заброшенных домах, запутывать следы, проводить какие-то дополнительные ритуалы… Но его силы и энтузиазм иссякали, и однажды он покачал головой, не приняв руку Габриэля. — Это конец, Гейб. Надо остановиться. Мне осталось мало, а я не хочу умереть в небе. В конце концов, если я все сделал правильно, я и так там окажусь, поэтому позволь мне отдохнуть немного напоследок. — Что ты имеешь в виду, Сэм? — Бункер Бобби — самое надежное место на земле. Там нас не найдут. По крайней мере, надеюсь, уж несколько месяцев мне дадут. Или недель. Тебе видней, в общем, сколько мне осталось. Габриэлю было виднее. Именно поэтому ему пришлось согласиться. Гарт долго качал головой. — Габриэль, я знаю, что вы оба отказались от этого, но откуда я могу знать, что вы не передумали? — Делать мне в старости нечего, пытаться придушить демоницу. Думаешь, меня радует мысль, что умирать мне придется бок о бок с самой великой сучкой этой вселенной, — проворчал Сэм, которого Гейб опустил в кресло, скрипучее и старое. Впрочем, весь этот дом был достоянием старины. — Слушай, Гарт, из этого дома я выйду уже только вперед ногами. Твой выбор заключается только в том, чтобы либо оставить меня здесь, где меня найдут меньше чем за час, либо все-таки запечатать меня в более надежном месте. Габриэль может дать тебе по голове своим волшебным кулаком, но я за мирное решение проблемы. Дай нам всего пару дней. Габриэля ударило под дых. Он сделал большое усилие, чтобы промолчать. — Юрист, сразу видно, — хмыкнул Гарт. Потом вздохнул. — Хорошо, я пущу вас туда. Но глаз с вас не спущу. И собак оставьте здесь. — Ангелы отлично знают этих собак. Их они тоже найдут. — Нет, вы серьезно? — простонал охотник. Все было достаточно серьезно, и в итоге Сэм оказался лежащим на кровати в камере, обитой железом, рядом с закованной по самые глаза Лилит. Габриэль не особо церемонился с ней, не желая терять драгоценное время, отвлекаясь на нее. Стояла тишина. Все собаки были достаточно умны, чтобы понимать, что происходит с их вторым хозяином, и вели себя достаточно тихо. Гарт сидел в углу, пытаясь деть глаза куда-нибудь. Разговоры Габриэля и Сэма его смущали, но он старался не спускать глаз с Лилит, выполняя долг, возложенный на него Бобби. Сэма покинули силы так резко, как будто он только и ждал, когда же они выйдут на финишную прямую. Он больше не пытался встать с кровати. — Я не хочу растягивать прощание надолго, — прошептал Сэм на следующий день на ухо Габриэлю, оставляя некую видимость интимности. Гейб лежал рядом, поглаживая кожу, давно переставшую быть упругой, и слушая, внимательно слушая Сэма. Но тут еле смог удержаться, чтобы не закрыть уши руками и не сбежать от таких разговоров. — Да и не с кем мне больше прощаться. — А как же Джессика? — Она умерла месяц назад. Эпидемия какой-то очередной дряни. — Я не… Я не знал, — Габриэлю стало неловко. Джессика стала первым человеческим и самым лучшим другом для Сэма. Она была единственной, кому Сэм рассказал про наличие у себя мужа, единственная, кого он приводил домой. Габриэль сдуру ревновал сначала, но Джессика была слишком открытой и искренней, и потом он начал стыдился своих подозрений. Увы, жизнь отнесла Джессику далеко от Сэма, и последние года они только переписывались, но все еще были очень близки. — Тебе было не до этого, ты пытался спасти мою шкуру, — покачал головой Сэм. — Теперь знаешь. Я пережил их всех. Нечего больше тянуть. Да и не очень-то пристало бывшему демону умирать от старости, как думаешь? — Чего ты хочешь? — сдался Габриэль. — Ты поможешь мне уйти? Я ведь знаю, ты все равно химичишь со мной, когда я сплю. Наверняка без поддержки твоей благодати я умру прямо на месте, верно? Не в бровь, а в глаз. Гейб нервно хмыкнул: — А ты против? Хочешь побыстрее избавиться от меня? — Нет, что ты, — улыбнулся Сэм. — Будь моя воля, я бы держал тебя за руку вечность. Но я не особо вижу смысл в жизни после того, как больше не могу встать перед тобой на колени. Гейб не удержался от смеха. — Слышали бы тебя твои бывшие ученики. — О, я вполне могу успеть позвонить им и похвастаться своей богатой личной жизнью. Но, боюсь, они не очень поймут, про какого такого святого Габриэля я говорю. Гейб улыбался, слушая это. Но грусть все больше давила на него. — Мне всегда нравилось зависеть от тебя, Гейб. Не знаю, хорошо это или плохо. Умереть от твоего слова было бы мне приятно, правда, я серьезно. — Ты перестал зависеть от меня, когда впервые набрал свои сто очков. — Честно говоря, последующие игры в сто очков мне нравились больше. Обсасывать твои пальцы намного интереснее, чем чистить зубы. — Ты что, можешь думать сейчас о сексе? — Увы, только на думать меня и хватает, — улыбнулся Сэм. — Интересно, в раю можно трахаться с приходящими гостями? Я бы ждал своего секса день и ночь. Или какой там отсчет времени на небесах. Габриэль посерьезнел. — Если бы я мог, я бы пришел, ты же знаешь. Но меня пустят туда только после смерти Майкла. А если такое произойдет, боюсь, это будет значить, что вся наша затея с отсрочкой апокалипсиса провалена. — Почему бы и нет, — сказал вдруг Сэм. Тихо, так тихо, что даже собаки не услышали. Гейб нахмурился. — Что ты имеешь в виду? Сэм наклонился к его уху, выдыхая два слова: — Убей её. Габриэль отстранился, в замешательстве смотря на Сэма. Что заставило Сэма это сказать? — Я не думаю, что мы совершили ошибку тогда, но другого выхода для тебя нет, — уже достаточно громко, но туманно пояснил Сэм. — Я посплю, пожалуй. Габриэль слушал удары изношенного сердца, удивляясь этим словам. Разум Сэму никогда не отказывал, но ведь это было бы нормально для умирающего? Утром Сэм показал, что его слова вполне серьезны: — Я правда считаю, что так правильно. Тебе нужно идти дальше, Габриэль. Вспомнить, кто ты. Помочь Кастиэлю. — Этим я ему не помогу. И никому не помогу, — качал головой Гейб. — Для меня твой брат… твой запертый брат — нечто страшное. Ужасное. Но ведь не для тебя. Я не понимал этого раньше, но…, наверное, я все-таки поумнел за эти годы, — Сэм говорил, закрыв глаза, тихо Габриэлю на ухо, задевая его сухими губами. — Я не могу просить тебя, не имею права. Просто, пожалуйста, подумай об этом потом. — Ладно. После того, как Гейб, уговорив себя, что это не имеет никакого значения сейчас, пообещал принять во внимание последнюю просьбу Сэма, они больше не заговаривали об этом. Сэм смотрел на Габриэля, держал его за руки, порой давал собакам полизать свои пальцы. Было тихо и спокойно, и Габриэль старался, старался взять от последних часов как можно больше. Но все равно следующее утро наступило слишком быстро. — Я готов, — сказал Сэм. — Правда, я забыл кое-что. Передашь Кастиэлю, что Дин его любил больше жизни? Мне кажется, он все еще сомневается в этом. Габриэль заверил, что передаст. Сэм улыбнулся. — Надеюсь, ты не заведешь себе гарем из молодых демонов после моей смерти. Я хочу быть твоим единственным. — Не думаю, что найду такого второго, — покачал головой Гейб. — Мне нравится, как ты это говоришь. Но твой век долог, Гейб. Пожалуйста… Пожалуйста, свети. Мерцающий свет красивый. Правда. Я не хочу, чтобы ты страдал так, как Кастиэль. — Если во мне и есть настоящий свет, то его оставил там ты. Можно было сказать много, много красивых слов еще. Сэм получил «отлично» по ораторству в университете. Габриэль умел заговаривать зубы почище настоящего Локи. Но сейчас истинная правда была не в словах, а в молчании и взгляде, связывавшим два любящих сердца. Наконец Сэм кивнул. Гейб поднял пальцы и коснулся лба Сэма. Тот закрыл глаза, глубоко вздохнув. — Пусть покоится твоя душа с миром. Выдоха не последовало. Габриэль не хотел смотреть, кто придет за его любимой душой, не хотел видеть, как небрежно заберут ее чужие руки, переложат в чемоданчик, деловито унесут прочь. Он закрыл глаза руками, отсчитывая секунды, прошедшие после конца света, который наступил у него внутри. Через минуту он встал, бережно взял на руки всё, что осталось от Сэма, вышел из камеры, подозвал собак и переместился к кладбищу, на котором покоился Дин. Он похоронил его сам, самостоятельно выкопав могилу и дотла спалив тело, чтобы никто и никогда не смог воспользоваться тем, что принадлежало только ему. Механическая работа помогла отодвинуть пустоту еще на некоторое время. Но этого было недостаточно. Пустота ни в какое сравнение не шла с тем, как он представлял ее себе раньше. Она пожирала окружающий его мир. Все сильнее палило солнце, и скулящим собакам становилось жарко. Гейб знал это, но не мог заставить себя отойти от могилы. Отойти — это значило бы признать, что он остался один. Что их связь разорвалась. Кто-то положил ему руку на плечо. Габриэль узнал Кастиэля почти сразу. — Он передал тебе, что Дин всегда тебя любил больше гамбургеров, а ты дебил, раз до сих пор в этом сомневаешься, — слова сорвались так гладко, как будто он только что жарил картошку, а не прощался с целой вехой своей жизни. — Я завидую вам. Перед тем, как Дин умер, я поругался с ним. Вы же с Сэмом до конца были вместе. — Смысл сравнивать, если в итоге мы оба стоим над их прахом, Кастиэль? Какой смысл в жизнях, которые уходят так быстро? Папа был не в своем уме, когда создавал их. — Наверное, смысл в том большом следе, который они оставили у нас. Несмотря на то, что у нас были разные истории, след был достаточно сильный, чтобы мы оба страдали над могилами людей. Людей, Габриэль. Просто вдумайся. — Я не хочу вдумываться. Я хочу попросить тебя убить меня моим же клинком. Единственное, что меня останавливает, это то, что рая мне не светит. — Как и мне, — Габриэль повернулся, вглядываясь в глаза брата, наполненные абсолютно такой же тоской. — Будь проклят этот гнилой мир, — выплюнул Габриэль. — Присоединяйся к нам, Габриэль. Возможно, так у тебя появится какой-то смысл. Ты будешь не один. — В вашей деятельности нет никакого смысла. Я лучше заделаюсь уличным фокусником. Так хоть весело будет. Извини, собаки устали. Габриэль подозвал животных и пропал. Кастиэль смотрел на то место, где он только что стоял. — Не заделаешься. Не сможешь, Габриэль. Вопрос в том, что ты все-таки можешь, — он перевел взгляд на могилы, а потом на небо, такое чистое и высокое, щурясь от яркого солнца. — Увидимся завтра, Дин.

***

Когда начали умирать те собаки, которые были с ним со смерти Сэма, Габриэль не стал брать из приюта новых. Домашние питомцы были связаны с временем, наполненным Сэмом, а Габриэль и без того жил сплошными воспоминаниями, упиваясь ими днями и ночами. Когда умерла последняя, он, отдав ее на кремацию, не поехал обратно на квартиру. Он присел на ступени ветеринарной клиники и впервые подумал о словах, сказанных Сэмом перед самой смертью. Убей её. Сейчас это не казалось ему такой уж страшной идеей. Люди умирали. Умирали в войнах друг с другом, от демонов и монстров, обнаглевшими сверх меры. Ангелы умирали в каше не состоявшейся Кастиэлем революции. Отец, где бы он ни был, продолжал молчать. Надо было признать — своим решением тогда, много лет назад, они вчетвером загнали мир в логический тупик. Кто-то найдет Лилит. Рано или поздно. И скорее рано, судя по всему. Никакой Гарт им не помешает. И если так… Если так, Габриэль хотел быть первым, кто найдет Люцифера и поговорит с ним. Он не знал, что будет говорить, и помогут ли его слова. Но впервые за многие сотни лет он подумал, что поговорить и вправду стоит. Признал, что Люцифер достоин этого разговора. Все меняются. Все. Он изменился после встречи с Сэмом. Сэм прошел долгий путь после решения провести ритуал. Скала под названием Кастиэль дрогнула от соприкосновения с душой Дина. Дин терпел пытки ради человечества, которое ненавидел не так давно, и ради борьбы ангела, которого ранее мечтал убить. Границы тают быстрее, чем меняются поколения людей. Габриэль встал, впервые за долгое время материализовал в руке клинок, вспоминая, какого это — держать в руке оружие. Ему придется испытывать муки совести перед усыпленным Гартом, искать способ пробраться без чужой помощи в защищенную когда-то им же самим камеру, смотреть в глаза Лилит, утапливая клинок в ее груди. Ему много чего придется сделать и у него будет мало надежды на то, что он всё сделает правильно. И пусть сейчас перед ним стояли другие задачи, он знал, что в глубине сердца всегда будет отсчитывать секунды до того момента, когда сможет наконец распахнуть дверь личного рая с табличкой «Сэмюэль Винчестер».