Королева в каждом дюйме

Осень в Лондоне была выматывающей и опустошающей, как будто на каждый дождь, на каждый листопад, после которого Виктория шла по парку, утопая в шуршащем золоте, на каждый утренний ветер с Темзы город вытягивал силы у жителей. Заставлял их сладко зевать по утрам в метро и автобусах, клевать носами над кружками с кофе и чаем, лениво и медлительно обмениваться новостями и лишь иногда встряхиваться, скидывая с себя сонный осенний дурман, наполненный запахами речной воды, мокрой пыли и сиропов от кашля. Или, может быть, все это Виктории только казалось. С началом осени ее жизнь стала куда сложнее, чем была раньше, и впервые в жизни Виктория почувствовала, как легко втягиваешься в монотонный ежедневный ритм, убаюкивающий, как колыбельная для ребенка. Ее личный ежедневный ритм был наполнен сменами в Старбаксе — несколько сумасшедших и веселых часов, когда руки машинально готовят напитки, губы улыбаются покупателям, голос предлагает им новые осенние вкусы («попробуйте обязательно, безумно вкусно и очень поднимает настроение!»), а сама Виктория отсутствует где-то очень далеко, совсем не в кофейне, совсем не в Лондоне, совсем не в Англии. Может быть, в каком-то идеальном несуществующем мире, где человек с кошачьими глазами улыбался только ей? Помимо работы ее заполняла учеба — ежедневные лекции и семинары, много новых и интересных предметов, иностранные языки, блокноты, заполненные мелким бисерным почерком с разноцветными рисунками на полях. В детстве Викторию считали лучшей по рисованию в школе, она очень гордилась этим званием и, хоть давно и не практиковалась, но все равно продолжала заполнять клетчатые страницы смешными мультяшными иллюстрациями. Иногда — очень редко — на задних страницах, куда обычно никто не заглядывает, она быстрыми штрихами набрасывала резкий профиль или насмешливую улыбку тонких губ. Потом обязательно вырывала и выкидывала. Не дай бог кто-нибудь узнает — засмеют. Вечерами, когда Виктория возвращалась домой уставшая и вымотанная после тяжелого дня, Альберт варил ей какао, Эрнест устраивался на диване рядом, и они болтали о всякой ерунде, смотрели сериалы, спорили о взаимоотношениях Кирка и Спока или о том, кто из спутников Доктора Кто лучше — Эрнест с Викторией настаивали на Донне, Альберт упрямо обожал капитана Джека. Виктории часто хотелось пригласить на эти вечерние посиделки Харриет — но что-то ее останавливало. Наверное, она просто боялась знакомить свою подругу с братьями — и в глубине души понимала, что рано или поздно это все равно произойдет. Даже странно, как они умудрились подружиться, такие разные, совершенно друг на друга непохожие. Виктория была резкой, упрямой и взрывной, вспыльчивой и эмоциональной, но вместе с этим не слишком стремилась близко общаться с людьми — ей прекрасно хватало общества братьев и немногочисленных друзей. Харриет же была общительной и легко сходилась со всеми, с кем ей приходилось разговаривать, но даже в близком общении оставалась рассудительной и спокойной. Они быстро сблизились, и иногда Виктории начинало казаться, что она знает Харриет уже много лет, с самого детства — так легко и просто они понимали друг друга. Поэтому, пожалуй, Харриет была первой, кто заметил то, что сама Виктория замечать упорно не хотела. — Ты знаешь, что у него нет любимчиков? — спросила она как-то у Виктории после лекции по политологии. Лекции были общими для всего потока, зал заполнялся быстро, но девочки всегда умудрялись приходить как можно раньше и занимать первые парты. — Разумеется, я в курсе, — пожала плечами Виктория, стараясь запихнуть в сумку толстенный талмуд, взятый в библиотеке. Талмуд запихиваться отказывался, — а почему ты считаешь, что меня должно это волновать? — Потому что ты… Давай сюда, я к себе, положу, ко мне поместится… Потому что ты смотришь на него так, будто надеешься, что он тебя заметит. У него еще никто не получал экзамен автоматом, и если ты хочешь этого… — Да плевать мне на экзамен! — Виктория так растерялась, что даже остановилась на несколько секунд, — просто предмет интересный, вот и все. — А если тебе плевать на экзамен, — тихо заметила Харриет, — тогда все еще хуже. И ты будешь дурой, если не начнешь этого замечать. После этого разговора они попрощались — Харриет спешила на дополнительные занятия в университетском театральном клубе, — но, шагая к метро, Виктория прокручивала в голове ее слова и недовольно думала, что подруга, пожалуй, права. Она столько раз — с самого детства — представляла, как когда-нибудь влюбится, мечтала о том, кто это будет, рисовала в голове образ идеального мужчины, рыцаря без страха и упрека, прекрасного и галантного, как из всех тех книжек про Викторианскую Англию, что она читала. Представляла, как будут смотреться на ней тяжелые бархатные платья с корсетами и нижними юбками, каким будет ее избранник, как нежно и трепетно он будет целовать ее руки… Но никогда в жизни не думала, что ее идеальный рыцарь будет старше ее лет на двадцать, а еще окажется ее преподавателем политологии — и не будет обращать на нее абсолютно никакого внимания. Нет, конечно, он улыбался ей, когда она приходила на занятия, и с удовольствием отвечал на дополнительные вопросы, и даже советовал ей книги, когда она подходила к нему после окончания пары — и этот несчастный талмуд ей тоже посоветовал он — и периодически Виктория встречала его в Старбаксе, куда он забегал выпить кофе между двумя лекциями, вечно куда-то спешащий, веселый и насмешливый. Она готовила ему кофе — всегда сама, не доверяя это важное дело никому другому — и украдкой наблюдала за тем, как он сидел в кресле, или говорил по телефону, или делал заметки в блокноте. Спрашивала у него что-то, иногда даже личное — а он всегда отшучивался, говорил что-то нелепое и несуразное, и эти его шуточки, вечные его насмешки вставали между ними стеной, и Виктория каждый раз чувствовала, как старательно он от нее отгораживается. И старалась отгородиться сама. Но Харриет была права. Можно сколько угодно бегать от самой себя — но рано или поздно придется встретиться со своим отражением. *** Это была, кажется, середина октября. Точно четверг — Виктория запомнила это, потому что в тот день у них были основы права, и их вел профессор Пиль, и он почти всю лекцию возмущенно рассказывал про правовую систему Викторианской эпохи. Он уважительно относился к монархии, но многие действия королевы откровенно осуждал, и Виктория тогда даже ввязалась в спор, чего обычно не делала на его лекциях. Они проспорили почти час, запланированная проверочная работа была сорвана, а после окончания занятия Виктория вылетела из аудитории недовольная и разгоряченная. Тогда-то ее и поймала Харриет. — Зачем ты с ним споришь? — укоризненно спросила она, — ты же все равно его не переделаешь, а сил на это тратишь море. Ну какая тебе разница, что он думает? — У него слишком много неуважения к королевской власти, — вскинула голову Виктория. — Ну, а тебе-то что? К тому же, не ко всей власти, он просто Викторию не любит. А тебе обидно, потому что она твоя тезка? Ну так ты ведь не королева, я надеюсь. Или я что-то о тебе не знаю? — Харриет подняла брови. — Не королева. Но могла бы ей быть! Вдруг я в прошлой жизни была Викторией? И теперь он меня оскорбляет — это просто отвратительно! — Виктория наконец-то рассмеялась и немного расслабилась. — Не знаю, насчет прошлой жизни, но в этой у меня к тебе есть предложение, от которого ты не сможешь отказаться… — голос Харриет стал вкрадчивым. — Мм? — Ты же знаешь, наш театральный клуб делает постановку про Викторианскую Англию… — Да, я помню, ты у меня еще книжку просила для сценария, правильно? — Ну да. Кстати, спасибо, книга классная. Но я не об этом. Нам немного не хватает людей… Ты очень занята по выходным? — Я пока не знаю, что у меня со сменами… — растерялась Виктория, — а что, вам не хватает какой-нибудь третьей горничной слева? — Нет, — хмыкнула Харриет, — нам не хватает королевы Виктории. Если бы Виктория в этот момент пила кофе — она бы точно подавилась. А так только вздрогнула и посмотрела на Харриет мгновенно округлившимися глазами. — Ты сейчас серьезно? — Совершенно. Не мне же ее играть, я вообще на Викторию не похожа. А у вас с ней есть некоторое сходство, и у тебя хорошо получится, я уверена. И ты хорошо разбираешься в тематике. А то найдем какую-нибудь корову, которая даже не в курсе про то, кем был принц Альберт. Нет уж. — Ну… — Виктория откровенно колебалась, — я никогда в жизни не играла в театре… — Ну вот и попробуешь! — радостно сообщила Харриет. Когда она говорила про театр, то глаза у нее мгновенно загорались. — А если я не смогу? — Да все ты сможешь, не глупи. Ну, пожалуйста, Вик. Если ты не сможешь, и мы не найдем королеву — придется закрывать весь проект, а я так долго писала этот сценарий, мы так долго все придумывали, и когда еще удастся выбить финансирование на подобные занятия… — Ладно, — вздохнула Виктория, спускаясь по скользкой лестнице в холл на первом этаже, — что с вами сделаешь… Только пришли мне сценарий. — Господи, Вик, ты чудо! Ты… ты самая лучшая в мире подруга! — Харриет кинулась обниматься, и девушки чуть не рухнули с лестницы, — а, да. Кстати. У тебя же брат на университетском радио работает, да? Я, вроде, слышала, что он немного музыку пишет… — Есть такое дело, — настороженно заметила Виктория. — Ты можешь попросить его помочь нам с саундтреком? Наши ребята говорят, что он не согласится, он такой… звезда универа, но ты же его сестра, тебе он не откажет. — Я не думаю, что это хорошая идея… — вздохнула Виктория, понимая, что согласиться все-таки придется. — Да-да, я помню, что ты про него говорила, что он бабник и все такое… Не волнуйся, если он попробует ко мне приставать — я тресну его по голове томиком Шекспира, — рассеянно отозвалась Харриет, которая в мыслях уже была где-то далеко, — в общем, я верю, что ты его уговоришь. Ладно, мне пора! Репетиция в субботу в три часа, я пришлю тебе сценарий. Удачи! — Подожди, — только сейчас спохватилась Виктория, — а о чем конкретно пьеса-то? — Про первую любовь Виктории! — сообщила Харриет, уже удаляясь. *** Честно говоря, Виктория очень надеялась, что Эрнест откажется от предложения написать саундтрек, сошлется на тысячу важных и неотложных дел — но он почему-то согласился. — Конечно, — сказал он за ужином, — я с удовольствием, у меня как раз появилось свободное время. Никогда не писал музыку для театра, но надо же пробовать новое. — Ты точно уверен? — кисло спросила Виктория, ковыряясь в овощном рагу. У нее резко пропал аппетит. — Я не понимаю, ты против моего участия? — театрально возмутился Эрнест, — какое предательство от самого близкого человека! И от кого? От моей обожаемой сестры! Какую змею я пригрел на своей груди! Какое… — Эр, заткнись, — флегматично попросил Альберт, не отвлекаясь от еды. Эрнест подавился остатком монолога. — Кстати, Берт, может ты тоже поучаствуешь? — перевела разговор на другую тему Виктория, — я так поняла, что людей сильно не хватает, так что твоя помощь была бы весьма кстати. — Он все еще пишет свою работу про влияние транспортных сетей на внутреннюю политику, — вмешался Эрнест, — гениальная работа, я же тебе говорил. И, помяните мое слово… — Эр, заткнись! — хором потребовали Виктория и Альберт, и Эрнест, надувшись, замолчал, уткнувшись носом в свою тарелку. — В принципе, я могу выделить немного свободного времени… — задумчиво сообщил Альберт, — театральная постановка — это интересно, я никогда в таком не участвовал. Так что я не против. Даже если просто буду помогать таскать декорации — я не уверен, что у меня есть хоть какие-то актерские способности… Виктория успокоено выдохнула. Если Альберт будет присутствовать на репетициях — за поведение Эрнеста можно не беспокоиться, а значит потом не будет мучительно стыдно за его идиотские выходки и фразочки. — Я слышал про эту постановку, — заметил Альберт и встал, чтобы достать из бара бутылку белого вина, — про нее много говорят, потому что они как-то умудрились привлечь к репетициям преподавателей. Мисс Портман, например. Впрочем, в том, что она согласится, я и не сомневался… — А, ну да, точно, — снова встрял Эрнест, отодвигая от себя пустую тарелку, — я тоже об этом слышал. Тогда еще удивился — неужели наш невероятный Лорд тоже согласился на такую авантюру, у него же вечно свободного времени нет, от него не ожидаешь… — Что-что? — перебила его Виктория. Сердце на мгновение остановилось и пропустило удар, — повтори еще раз… что ты сказал? — А Харриет тебе не сказала? — растерялся Эрнест, — я думал, ты поэтому и согласилась… Они пригласили Лорда на роль премьер- министра, видимо просто так, чуть ли не на спор — а он взял и согласился, сказал, кажется, что надо иногда развлекаться и заниматься чем-то, кроме своей работы. — Ну, он идеально подходит на эту роль, — уточнил Альберт, разливая вино по бокалам, — Вик, ты будешь? В конце концов, лорд Мельбурн и был примерно такого возраста, если я правильно помню… Виктория, я не ошибаюсь? Это же ты у нас эксперт в этой эпохе. — Ну, вообще-то ему было за шестьдесят… — расеянно качнула головой Виктория. Она все еще не могла прийти в себя. Значит, она будет играть королеву. А Лорд М. Ее мистер «кошачьи глаза и таинственная улыбка» будет играть ее первую любовь. И Виктория была уверена на все сто процентов, что кастинг на роль Королевы уже был, и даже были отобраны претендентки. Вот только ее подруга решила по-своему. Ну, Харриет. Ну… Лиса.