Singular tastes

      Мальчишка ёрзает совсем немного на сиденье, то и дело поворачивает к нему, Джеку, голову, и вновь пялится в окно на пролетающие мимо улицы. Джек по-прежнему сжимает пальцы на его бедре и поглаживает джинсу большим, не в ласке даже, а для того, чтобы Риз не забывался, куда и для чего они едут. Джек украдкой его рассматривает, и не может не признать, что он смазлив до неимоверности. Ровные брови, длинные ресницы, правильный нос и чётко очерченные губы. Мягкие даже на вид тёмно-русые волосы вьются, спадая на щёки и уши, и Джеку нестерпимо хочется вцепиться в них и сжать в кулаке, оттягивая голову мальчишки назад до тех пор, пока он не начнёт задыхаться от неудобной и неестественной позы. Но потом, всё потом, он, может быть, даже сверху ему несколько десяток накинет — если будет хорошо себя вести и не рыпаться. После тяжелого рабочего дня, когда его мозг жестоко отымели все, кто только мог, Джеку хотелось отыметь — уже не морально, конечно же, — кого-нибудь так же жестоко. Чтобы компенсировать.       Джек гладит ногу Риза, обводит и щекочет пальцами острое колено, затянутое в так модно сейчас потёртую ткань, и ему даже любопытно посмотреть, как выглядят эти ноги обнажёнными, и как они будут смотреться разведёнными в стороны так широко, что резко очертятся сухожилия у самого паха. Джек скользит ладонью меж ног мальчишки, а тот напрягается судорожно, дёргается в сторону и смотрит испуганно, удивлённо, на что мужчина только коротко смеётся и снисходительно треплет его по щеке.       — Не здесь, детка, у нас ещё будет время. Раздвинешь свои ножки чуть позже.       Машина едет ровно, быстро, пробка наконец-то разбивается, и дорожный поток возвращается к своей обычной скорости. Джек всё так же держит ладонь на ноге Риза, в пальцах же второй руки сжимая недопитый ранее бокал с виски. Джек не знает, зачем вообще взял этого мальчишку с улицы, когда у него есть вполне себе проверенное агентство, в котором он давно прослыл постоянным клиентом. Он даже не знает, что будет с ним делать, — справка о состоянии здоровья у него вряд ли есть, список того, на что он согласен, а на что нет, тоже явно отсутствует, и вообще для Джека он полнейший незнакомец. Но обратного пути нет, машина отъехала достаточно далеко от места, где он его забрал, да и деньги уже уплачены, так что придётся расспрашивать обо всём по ходу дела.       Спустя пару минут дорогой автомобиль подъезжает к автоматическим воротам, фары выхватывают из темноты массивные стальные прутья и крепкие колонны, а также неясные очертания огромного дома чуть вдали. Джек открывает дверь со своей стороны, смотрит на то, как вылезает Риз, и кивает Вильгельму, что он свободен. Водитель и, по совместительству, личный охранник коротко кивает в ответ и сдаёт назад, отъезжая, чтобы поставить машину в стоящий тут же, неподалёку, гараж. Джек оборачивается на замершего мальчишку, поражённо рассматривающего дом, и окликает его, показывая, чтобы тот шёл за ним.       — Нравится? — с неприкрытым самодовольством спрашивает он, смотря на то, как Риз во все глаза рассматривает подсвеченные небольшими прожекторами довольно устрашающие садовые статуи и давящий массив мрачного, но богатого дома.       — Да, — отвечает Риз, глазея во все стороны, но разве что только с Джеком взглядом не встречаясь. Неужели стесняется, неужели это первый его вызов? Не может этого быть. Джек усмехается, беря его за запястье и увлекая за собой, вынуждая идти чуточку быстрее. Дверь открывается, как только он прикладывает свободную ладонь к датчику, а свет в просторной прихожей включается, как только они вдвоём делают первый шаг за порог. Джек видит, как Ризу хочется повертеть головой, рассматривая всё вокруг, но всё же он сдерживается, позволяя себе лишь украдкой бросать быстрые взгляды на довольно… специфичные украшения на стенах. Джек веселится от одной только мысли о том, что мальчишка вот только что пожалел, что приехал сюда с ним. Потому что звериные черепа, развешанные на стенах, словно охотничьи трофеи, не могут не напугать неподготовленного человека.       Мужчина тянет Риза за руку наверх по лестнице, почти заталкивает в свою комнату и усаживает на застеленную тяжёлым тёмно-бурым покрывалом двуспальную кровать, а тот идёт послушно, даже руку вырвать не пытаясь. Джек довольно улыбается про себя.       — Значит так, Риззи, — Джек становится напротив него и скрещивает руки на груди, внимательно смотря исподлобья, — сначала ты идёшь в душ — это вон там, за дверью, не ошибёшься, — тщательно моешься, возвращаешься в комнату и ждёшь меня на кровати. Одежду можешь оставить в ванной, она тебе не пригодится. Всё понял? — И он с удовольствием смотрит на то, как робко кивает мальчишка и как он смотрит своими блестящими в полутьме глазищами почти испуганно, но отчего-то в то же время уверенно и упрямо.       — Можешь начинать, — кивает Джек на дверь в углу комнаты и не уходит до тех пор, пока не включается, зашумев вода. И только тогда он, усмехнувшись, вновь спускается вниз, чтобы повесить в гардероб в прихожей пальто и закрыть входную дверь.       Обратно наверх он поднимается, уже расслабив галстук и расстегнув несколько пуговиц рубашки. Дверь открывается совсем бесшумно, и так же бесшумно Джек заходит в комнату, широко, хищно затем улыбаясь при одном только взгляде на кровать. Риз, полностью обнажённый Риз лежит, чуть присогнув ноги и стыдливо прикрывшись ладонями. Его тело изумительно контрастирует с тёмным покрывалом, и Джек не может отказать себе в удовольствии рассмотреть мальчишку с головы и до поджатых пальцев ног. Тельце у него приятное, тут уж не поспоришь. Длинные ноги, подтянутый живот, аккуратные розовые соски и острые ключицы. Риз смотрит на Джека пару секунд и вдруг неловко заваливается набок, странно вытягивая ноги и устраивая локоть на собственном боку, отчего мужчина сначала непонимающе приподнимает бровь, а затем начинает совершенно беззастенчиво хохотать. Мальчишка только что неумело и весьма нелепо улёгся в одну из тех поз, в которых фотографируют моделей на развороты журналов для взрослых.       Наконец отсмеявшись, Джек делает шаг в сторону кровати, попутно окончательно уже развязывая галстук и отшвыривая его куда-то в сторону. Риз наблюдает за ним неотрывно, не отводя взгляда, даже, кажется, не моргая совершенно. Его, кажется, даже трясти начинает, когда мужчина присаживается на край кровати и проводит по его абсолютно гладкой голени ладонью, скользя затем выше, к бедру, и сжимая на нём пальцы.       — Ты боишься меня, Риззи? — обманчиво-ласково почти мурлычет Джек, смотря мальчишке в глаза. Тот коротко мотает головой, отводит взгляд и сам подаётся ближе, неловко переползая и сбивая задницей покрывало. Джек чувствует исходящий от него запах геля для душа и улыбается довольно и сыто, как наевшийся до отвала хищник. Риз сглатывает и также растягивает губы в вынужденной, вымученной улыбке.       — Правильно, ты ведь уже достаточно большой мальчик, чтобы не бояться страшных взрослых дяденек. — Джек поощряюще похлопывает Риза по колену и вальяжно усаживается на кровати, расставляя ноги и выразительно кивая на место меж собственных коленей. — Раздень меня, сладкий.       Риз закусывает губу, скатывается с кровати совершенно не изящно и послушно усаживается в ногах мужчины, несмело стягивая с него сначала носки, а затем принимаясь за ремень брюк. Джек смотрит за его стараниями сверху-вниз, надменно, довольно улыбаясь, но никак не поторапливая — пусть морально подготовится, пусть осмыслит в полной мере то, что произойдёт дальше. Мужчина наслаждается лёгкими прикосновениями пальцев к собственной коже, когда Риз расстёгивает ему рубашку, а затем помогает спустить её с плеч. Заметно, что он старается не смотреть на обнажённого Джека, но нет-нет, да и поднимает на него голову, цепляется взглядом за грудь и кубики пресса, за сильные руки и тёмную дорожку волос, уходящую от пупка ниже, под резинку боксеров. Джек доволен этой реакцией, он всё так же жестом показывает мальчишке подняться с колен, а затем, рывком поднимаясь уже в свою очередь, заваливает его, тихо вскрикнувшего, на кровать. Он похож на безвольную, совершенно безэмоциональную куклу, и мужчина недовольно кривит рот. Так неинтересно.       — Скажи-ка, милый, а какие у тебя правила?       И Риз сначала смотрит на него недоумённо, а затем всё же начинает неуверенно перечислять:       — Никаких засосов, синяков и царапин, никаких поцелуев, всегда использовать презерватив и не соглашаться на еду или выпивку.       Джек усмехается. Вот оно как, значит.       — Ещё один вопрос, кексик: ты здоров?       Риз вновь удостаивает его непонимающим взглядом, а затем тянет:       — Д-да, мы проходим обследования каждую неделю, а что?..       — Ничего-ничего, милый, — вслух говорит мужчина. Но на уме у него совершенно другое.       Риз смотрит подозрительно, но ничего не говорит, только поднимает руки и несмело кладёт их на шею Джека. А тот растягивает губы в ухмылке, подхватывает ноги мальчишки под колени и забрасывает их к себе на пояс, заставляя буквально обнять. Риз жмурится мгновение, выдыхает и уже смелее смотрит на мужчину, даже, кажется, улыбаясь немного заигрывающе. Получается плохо, но это уже хоть что-то, — на смазливом личике наконец-то проявилась хоть какая-то эмоция.       Джек гладит и гладит его ноги одной рукой, пальцами второй толкаясь внутрь тугого входа резко и быстро, глубоко, отчего Риз болезненно морщится и кусает губы, умильно поднимая брови и постанывая тихо и почти что неслышно. Джек рычит и вздёргивает его выше, заставляя приподнять задницу, упирается собственным членом меж ягодиц и медленно входит, отчего Риз сначала замирает, перестав дёргаться, а затем коротко ахает, пытаясь оттолкнуть мужчину. Раз.       — Ублюдок! — шипит он, вырываясь и пытаясь пинаться, а Джек на это только смеётся, вжимая худое тело в кровать, наваливается всем своим весом и шепчет в самые сердито поджатые губы мальчишки.       — Я здоров, тыковка, можешь не волноваться. Слишком хочется спустить в твою задницу, уж прости.       — Ты не можешь этого гарантировать! — почти истерично вскрикивает Риз, извиваясь и пытаясь выбраться из-под сильного Джека. Но тот не сдвигается ни на миллиметр, лишь плотнее вжимаясь и хватая строптивого парня за запястья, чтобы тот не смог ударить его.       — Расслабься и получай удовольствие. Так уж и быть, можешь представить своего дружка. — Джек скалится и двигает бёдрами, отчего Риз проезжается спиной по покрывалу. — Каково это, когда он трахает тебя? У него большой? Как он любит — лицом к лицу или…       — Заткнись!.. — бессильно стонет Риз, сжимая пальцы в кулаки и закрывая начавшие щипать от обидных слёз глаза. А Джек только усмехается и склоняется ниже, чтобы затем впиться губами в тонкую кожу шеи и сжать её зубами, сильно, так, что Риз вздрагивает всем телом, напрягается и пытается отвернуться. Два.       Мужчина с оттяжкой входит в Риза, растягивает его, ухмыляется злорадно и крепко сжимает чужие запястья так, что кончики собственных пальцев белеют. Ризу, кажется, уже давно всё равно. Он лежит, безвольно смотря в потолок и даже не пытаясь проявить хоть какую-то инициативу; он лежит смирно, уже даже вырываться перестав, и Джеку кажется, что он представляет то, какой нагоняй получит за нарушение сразу двух правил. Джек довольно улыбается и прижимается к приоткрытым губам Риза в жесте словно бы издевательском, но тот не реагирует и на это, безразличный, кажется, уже совершенно ко всему. Что ж. Три.       Отстранившись, Джек с удивлением чувствует на языке сладковатый фруктовый привкус и осознаёт, что у мальчишки всё это время губы были накрашены бальзамом с лёгким оттенком, потому что когда он смотрит на безучастное лицо Риза, то понимает, что что-то изменилось. Губы стали не такими яркими, а контур оказался вроде бы даже размазан. Спуская, как и обещал, в задницу Риза, Джек не обращает внимания на его слабые возражения, крепко удерживая за ягодицы и отпуская только тогда, когда член полностью обмякает и становится слишком уж чувствительным.       Джек довольно разваливается на кровати, пока Риз спешно уходит в ванную мыться, и сам вытирается салфетками, лежащими тут же, в ящичке под кроватью специально для таких случаев.       Когда Риз возвращается, он специально включает яркий верхний свет, чтобы посмотреть на его лицо.       Его волосы взъерошены и просто лохматы, от ровных гладких завитков не осталось и следа, на шее красуется пока что алая отметина, а на запястьях уже начали расцветать голубоватые синяки. Его брови оказываются светлыми, светлее, чем даже сами волосы, и совершенно обычными, даже неровными слегка; ресницы на самом деле в тон волос, а под глазами залегли серые круги — неужели не смог до конца смыть тушь? Джек усмехается, переводя взгляд на губы парня. Они бледны и совершенно непрезентабельно искусаны, от чёткого контура не осталось и следа. А на скулах у него — едва заметные веснушки, и на кончике носа — красное пятно. У этого Риза нет ничего общего с тем смазливым мальчишкой, которого Джек посадил к себе в машину.       Джек дотягивается до собственных брюк, достаёт две смятых сотни и, встав с кровати, подходит к Ризу, заталкивая затем купюры ему в карман джинсов.       — Купишь себе нормальную косметику и, — Джек красноречиво указывает взглядом на кончик его носа, — что-нибудь от прыщей.       Риз шарахается от него, быстро сбегает по лестнице вниз и направляется к выходу, попутно доставая из кармана не самый дорогой телефон и набирая чей-то номер.       И Джек даже догадывается, чей.       Последнее, что он слышит перед тем, как мальчишка выходит за дверь, это его дрожащий голос:       — …ст? Забери меня отсюда.