Стая

      Она долго смотрела на закатное зимнее солнце, неторопливо уплывающее за горизонт, прячущееся за острыми кронами елей. Небо окрашивалось густым красным светом, заливая покои прощальным пламенем дня. В комнатах горел очаг, наполняя воздух, пропитанный терпким запахом смолы и свежеструганного дерева, уютом и теплом. Тихо падал снег, безмолвно опускаясь на двор Винтерфелла – гордого и вечного. Война окончена. Свершена месть. Но стало ли Сансе легче? Когда псы рвали тело Рамси, она, казалось, не чувствовала ничего. Ни ужаса, ни ликования. Словно ее душа опустела, сердце оледенело, а кожа превратилась в сталь. И это принесло долгожданный покой… силу…уверенность…безопасность. Именно об этом она мечтала так долго. Страхи, будто умерли. Растворились в пустоте. Провалились в небытие прошлого, ушедшего навсегда. Винтерфелл снова принадлежал Старкам, и колыхающиеся на ветру знамена согревали Сансу сильнее огня.       «Это наш дом. Больше никто у нас его не отнимет» - сказал ей Джон, осторожно целуя ее в лоб, и девушка смогла улыбнуться. Впервые за долгое время. Джон был последней ниточкой, связывающей ее с навсегда ушедшим детством. С той прежней Сансой Старк, которая жила когда-то в ее теле. Маленькая, хрупкая девочка, что больше никогда не станет смотреть свысока на своего сводного брата. Она просто не сможет…       - Король Севера! – кричали лорды, подняв в воздух свои мечи. Джон стоял перед ними на помосте. Он улыбался ей, словно мальчишка, и в его глазах читалось лишь удивление и гордость, лишенная пустого тщеславия. Он, словно просил ее поддержки, и Санса одобрительно кивнула в ответ, улыбаясь уголками губ. Джон заслуживал быть лордом Винтерфелла – он – последний сын Эддарда Старка. Кому, как ни ему, должен принадлежать Север? Она – лишь хрупкая женщина, бремя власти для которой непосильно. И Санса знала, что Джон никогда не обидит ее. Знала, что он всегда будет рядом.       «Он – просто бастард, рожденный на юге» - скрипнул в голове голос Мизинца, и девушка напряглась, найдя глазами Бейлиша в дальнем конце чертога. Эмоции сошли с ее лица при виде его. В запутанных планах Петира Санса должна была стать хозяйкой Винтерфелла, а Джон – превратиться в пыль во время Битвы Двух Бастардов (как ее окрестили), и она знала это. Что-то подсказывало ей, что именно поэтому Мизинец медлил, не решаясь отпускать войска в бой, хоть они и стояли неподалеку. Осознание вызвало в Сансе ярость, и она почувствовала, что готова вцепиться ему в горло, если тот попробует навредить ее брату. Пусть сводному, но единственному, что у нее остался. Санса боялась Мизинца больше, чем готова была показать. И боялась она не за себя.       Чертог гудел и ликовал до самого утра.       Она покинула пир за полночь, оставив свое место рядом с Джоном на помосте, и поднялась в темные покои лордов, которые приготовили для нее по распоряжению брата. В них было тепло, очаг горел с самого вечера, и постель ее родителей была свежей и чистой, а подушки и одеяла - хорошо взбиты.       Санса остановилась в дверях, устало глядя на огромную кровать с резным изголовьем, устеленную шкурами, и вдруг снова подумала о Джоне. Невинная мысль, ничего не значащая. Он ее брат, и она радовалась за него сегодня, перед началом пира, однако сейчас… ее голову посещали совсем другие...странные размышления.       «Он – король. И он станет лучшим из королей, которых я когда-либо знала, не считая Робба», - думала Санса, невольно поддаваясь слепой власти ненужных мыслей, разливающихся в ее разуме, словно вышедшая из берегов река. – « Он - больше не тот угрюмый мальчишка, которого я когда-то старалась избегать, он стал мужчиной… сильным и надежным. Любая женщина была бы счастлива с таким мужем...».       От последних слов в ее груди отчего-то легонько кольнуло. Ей почему-то не хотелось представлять его рядом с невестой, стоящим под густой кроной чардрева... Одна мысль о другой женщине, которой Джон станет искренне восхищаться и о которой станет заботиться, пробуждала в ней холодное и липкое чувство. Что это? Ревность? Санса попыталась одернуть себя, но взамен лишь поймала себя на том, что хочет немедленно видеть его здесь, в этих покоях. Хочет поговорить с ним... обсудить прошедший день... Подумала, как было бы хорошо, если бы он пришел к ней после пира и осторожно поцеловал в щеку, когда она уже заснет... Все это было нелепо до безумия.       Совсем как в детстве, когда Санса вместе с Джейни Пуль мечтала о сказочных рыцарях и представляла в подробностях свою свадьбу, мысли о которой особенно волновали ее воображение. Но Джон - не тот рыцарь из песен. Он - не тот, кто когда-нибудь станет ее мужем. Он - ее брат. Ее семья!        На миг она закрыла глаза, и пред ними, как назло, возник яркий образ того, как Джон целует ее. Невинно, в лоб, по-братски, но отчего-то одна лишь мысль о прикосновении его губ к ее коже захватывала дух. Санса ужаснулась собственным порывам. Наверное, в ней говорило выпитое вино или радость победы, а, быть может, желание почувствовать себя защищенной, каковой она ощущала себя только рядом с Джоном.       «Какие глупости!»,- шептала она себе. – «О чем я только думаю?!».       Санса с содроганием поняла, что часто смотрела на своего сводного брата, вовсе не так, как должна смотреть сестра. Их разделяло многое, но сплотила общая цель. И сейчас им обоим только предстоит привыкать друг к другу, словно искупая все те годы, когда они жили вместе, но старались избегать совместного времяпровождения. Как бы Санса ни пыталась, она до сих пор видела в Джоне кого угодно: бастарда, защитника, спасителя, воина, короля… мужчину. Но не брата. Ему никогда не заменить собой Робба, Брана и Рикона. Наверное, для Джона Сноу в ее сердце отведено иное – совсем другое место, и от осознания этого ее снова бросило в дрожь.       Зажмурившись и покачав головой, Санса попыталась еще раз прогнать навязчивые мысли, быстро сняв с себя плащ, платье и сапоги, и, забравшись под одеяло, укуталась с головой, словно ей было холодно.       «Это неправильно… неправильно», - твердил внутренний голос, и ей отчего-то вспомнилось прекрасное, но жестокое лицо Серсеи Ланнистер, победно улыбающейся и протягивающей к ней руки. Сон не шел долго, безжалостно топя ее в волнах размышлений.       Санса не могла ответить, когда именно это началось, но что-то подсказывало ей – задолго до той ночи после пира, в которую она впервые неосознанно позволила себе подумать о Джоне, как о мужчине.       В детстве она старательно не замечала его, считая, что благородная леди должна быть выше общества какого-то бастарда. Тогда она не могла и предположить, что Джон окажется единственным ее спасением. Тем, кто сделает ради нее все. Тем, кто станет защищать ее до последнего вздоха. Тем, кому она сможет по-настоящему довериться, когда весь остальной мир объявит на нее охоту… Совсем как благородный рыцарь из баллад, которые она когда-то так любила… Ни один из мужчин, кем она восхищалась, не делал и половины того, на что пошел ради нее Джон. В конце песен прекрасная леди дарила свою любовь рыцарю и клялась принадлежать ему навеки… вот только любовь Сансы Джону, который видит в ней только свою младшую сводную сестру, не нужна. Ему достаточно ее благодарности, и от этого вкус пепла оседал на ее языке.       Она все чаще избегала его, проводя долгие дни в богороще, сидя у холодного глубокого пруда на коленях и задумчиво вглядываясь в скорбный лик чардрева, крепко сжав губы и не в силах произнести ни одной молитвы. Как можно просить Старых Богов об исполнении греха, за который боги проклинали? Наверное, они уже прокляли ее за глупость и наивность, поселив в ее сердце запретные чувства, рвущие ее изнутри.       Джон замечал ее холодность, но о причинах он и не догадывался. Санса была рада, когда Петир Бейлиш и рыцари Долины покинули Винтерфелл, и знаменосцы тоже начали степенно разъезжаться по своим замкам, но вместе с радостью она ощущала тревогу. Когда они останутся одни, Джон призовет ее к ответу, и она не сможет сказать ему правду. Меньше всего Санса хотела, чтобы между ними царила недосказанность, вырастающая ледяной стеной на пути их взаимного доверия, но не могла ничего поделать.       - Санса? – она не обернулась, продолжая сидеть на толстом корне дерева, поджав ноги. Она знала, зачем он пришел. Слышала его шаги, и скрип снега под тяжелыми сапогами. Призрак возник безмолвной тенью на другой стороне пруда и, уставившись на нее красными рубинами глаз, наклонил морду и принялся лакать темную холодную воду. Санса видела отражение Джона, расплывающееся рябью на зеркальной глади. Он возвышался над ней, и на миг ей почудилось, будто она видит не себя и Джона, повзрослевших и изменившихся под жестокими ударами судьбы, а призраков далекого прошлого. Свою мать, леди Кейтилин, и молодого угрюмого отца. Санса не знала времен, когда они только поженились, но хорошо представляла себе, какими они были тогда, оттого по ее спине пробежал холодок.       - Что с тобой такое? – тихо спросил Джон, садясь рядом с ней, и девушка вздрогнула, отведя взгляд от воды.       - А что со мной? – резко спросила она, собираясь встать и уйти, как вдруг рука брата остановила ее, легонько сдавив тонкое запястье.       - Постой. Мы должны поговорить, - мягко произнес он, и Санса закрыла глаза, ощущая настойчивое желание вырвать свою руку из капкана его пальцев, но в то же время ей горячо хотелось, чтобы он держал ее вечно.       - О чем? – в ее голосе звякнул лед, и Джон поднялся следом, отпустив ее. Краем глаза она видела, что ее поведение сильно расстраивает его, но брат был тверд в своем намерении выяснить отношения.       - А разве не о чем? – спросил он, прищурившись, - Ты сама не своя с тех пор, как лорды признали меня королем. Санса, я хочу, чтобы ты понимала. Винтерфелл твой по праву рождения. Я не собираюсь отнимать его у тебя. Если ты злишься из-за этого…       - Нет, Джон, - выпалила она жестче, чем хотела, и осеклась, боясь, что этим криком выдала свое отчаянье. – Ты заслужил этот замок. Север твой, и лорды признали тебя своим королем. Я знаю, что ты никогда не причинишь мне зла.       - В чем тогда дело? – спросил он, непонимающе глядя на нее, и Санса ответила первое, что пришло в голову и показалось наиболее правдоподобным:       - Мизинец. И все эти лорды…Я не хотела их видеть, - Джон кивнул ее словам, хотя девушка сомневалась, что он ей поверил. Ей было больно оттого, что она сознательно создает между ними пропасть, становящуюся с каждым днем все шире, но другого выхода у нее просто не было. Призрак бесшумно скрылся в тени елей, и Санса проследила за ним блуждающим взором. Где-то в раскидистых ветвях чардрева каркнул ворон и вспорхнул в воздух, стряхивая снег с кроваво-красных листьев, создающих поразительный контраст с окружающей белизной.       - Мне нужно многое обдумать, - Санса услышала собственный голос, звучащий отстраненно. – Я каждое утро прихожу сюда и пытаюсь молиться, хотя давно утратила веру в каких-либо богов, - подобрав юбки, она вновь опустилась на толстый выпирающий из земли корень, на котором часто сидел отец, говоря со Старыми богами и натачивая Лед.       - Я понимаю, - отозвался Джон. – Не стану тревожить тебя. Я хотел сказать только… - он сел рядом с ней, и взгляд его устремился к лику на белоснежном и гладком стволе дерева. Санса с тревогой наблюдала за его профилем и видела, что брат тщательно подбирает слова.       - Что ты хотел сказать? – терпение изменило ей, а пальцы в перчатках едва заметно задрожали от волнения. Она не верила, что Джон мог принять какое-то решение, связанное с ее судьбой, без ее ведома, но все же…       - Мизинец предложил мне выдать тебя замуж за Роберта Аррена. Утверждал, что союз с хранителем Востока будет весьма выгоден для нас в войне с Ланнистерами, - ответил брат, и сердце Сансы замерло, пропустив болезненный удар.       – Я отказал ему, сказав, что ты вольна решать сама, и я не вправе распоряжаться твоей судьбой, - добавил Джон, искоса взглянув на нее. Казалось, он опасался ее реакции. – И, честно говоря, после того, как он продал тебя Болтонам, я, скорее, предпочел бы лишить его головы, чем снова отдать ему тебя. Санса заметила, как брат сжал и разжал ладонь, покрытую давним шрамом от ожога. Он делал так всегда, когда злился, хотя лицо его оставалось спокойным. Она смогла улыбнуться, и, поддавшись внезапному порыву, протянула руку, осторожно коснувшись его предплечья. Джон повернулся к ней, словно удивившись, и Сансе стоило нечеловеческих усилий, чтобы тут же не отдернуть ладонь. Но беспокойство и благодарность были сильнее нелепого смущения.       - Ты все сделал правильно, - проговорила она на выдохе, мягко убрав руку от плеча брата. – Но он…не оставит это так.       - Он не сможет тебе навредить, - заверил Джон.       - Ты не понимаешь… - тут же отрезала Санса, плотнее кутаясь в теплый меховой плащ. Ей до сих пор было стыдно за свой внезапный порыв. – Я обещала дать ему то, чего он хочет, в обмен на помощь лордов Долины…И я не сдержала обещание. Он – очень страшный человек, Джон… Он не забудет обиды.       - Я его не боюсь, - твердо и спокойно ответил брат, и Санса в этот миг была готова броситься к нему в объятия. Его голос внушал уверенность и в нее, и она в который раз убедилась, что чувствует себя в безопасности только рядом с ним. – В стенах Винтерфелла он не доберется до тебя, а лорды Долины не пойдут на нас войной по собственной воле. Мы должны опасаться только того, что движется на нас с Севера. Всех остальных врагов одолеть мы сумеем.