Зелёная трава

      Птицы взбудораженно перелетали с места на место в ветвях с желтеющими пятипалыми листьями, гомоня на все лады. Им тоже не нравился въедливый резкий шум и запах бензина.       Стив вдохнул поглубже осеннего прелого аромата и сделал очередной глоток имбирно-тыквенного латте — его любимого. Из-за этого сезонного рецепта он и ждал осени так сильно. Ещё, конечно, из-за потрясающей красоты, начинающейся в Центральном парке. Из-за безумия жёлтого, красного и оранжевого, из-за цветных лиственных бабочек, плавающих по поверхности спокойного, как зеркало, большого пруда. Из-за поэтичных задумчивых листопадов. Из-за пряного влажного запаха, чёрт бы его побрал, от которого в носу чесалось, и вдохнуть хотелось поглубже, а ещё глупо и безвольно улыбаться всем вокруг.       Стив прятал выползающую на губы улыбку, грел тонкие худенькие пальцы о горячий стакан и старательно хмурился, глядя чуть в сторону. Там, между кучами сметённых, но ещё не убранных в мешки и не вывезенных опавших листьев зеленела трава — наглая, по-весеннему изумрудная и давно нестриженая. По ней медленно топтался мужчина в затасканной форменной одежде и с газонокосилкой. На его голове красовались перемотанные посередине скотчем крупные наушники. Судя по всему, шум собственной адской машины его не особо волновал.       — Посмотри на этого неандертальца, — неприязненно выдохнул Стив, чувствуя, что раздражение набирает обороты. Он позвал Нат в небольшой парк за колледжем именно потому, что здесь было малолюдно, тихо и очень красиво. Всё лучше, чем толкаться локтями и задницами внутри «Старбакса» — преступление в нынешнюю сухую и солнечную погоду. И такая подстава. Стив снова тяжело вздохнул. — Как думаешь, он голову вообще моет?       Наташа хихикнула, совершенно не по-дамски хлюпнув остатки кофейной пенки соломинкой.       — Какая тебе разница, Карандаш? Он просто делает свою работу.       Стив уже давно не обращал внимания на своё прозвище. История его возникновения, и вообще их с Наташей знакомства была не слишком приятной, поэтому они никогда, даже выпив, не предавались ностальгическим воспоминаниям о том времени. Оба помнили, и наружу это не вытаскивали. А вот чёртов «Карандаш» у Наташи прижился, и если первые месяцы Стив откровенно бесился, то после, смирившись с неизбежным, немного поостыл и даже привык. Было в Наташином тоне и взгляде что-то непривычно тёплое и даже милое, что-то личное и в целом Наташе не свойственное, когда она его так называла. Стив давно решил, что это как метка отличия для их почти что дружбы. Про себя он порой называл её "Рыжей" или "Исчадием". Любя, конечно. В конце концов, они, хоть и очень разные, с бывшей русской девочкой Романовой были в чём-то похожи. Аутсайдеры, успешно пускавшие пыль в глаза и ставшие в итоге одними из местных знаменитостей.       Жаль, что газонокосильщика планы Стива посидеть в тишине, попить кофе с Наташей и посозерцать не волновали. Он упрямо двигался по лужайке неровными концентрическими кругами, пока не оказался к ним очень близко, и Стив, потеряв терпение, не спрыгнул с невысокого декоративного ограждения, на котором они с Наташей мостились, прямо перед ним. По какой-то причине мужчина не остановил машинку сразу и… окатил новые модные фиолетовые брюки Стива россыпью безобразных зелёных плевков.       — Да какого же чёрта! — подпрыгнул Стив от такой вопиющей наглости, смял пустой стаканчик, замахнулся и кинул им в газонокосилку.       Именно в этот момент мужчина снял защитные очки, спустил наушники на шею — в них играл неопознанный жёсткий рок — и уставился на него нечитаемым взглядом. Глаза серые, стальные даже. От этого холодного цвета Стив почему-то мигом пришёл в себя.       — Что ты делаешь? — спросил мужчина. Его голос был совершенно спокойным и хриплым, как у заядлого курильщика. — Я мог не успеть остановиться вовремя и укоротить твои ноги ровно на стопу.       Стив сглотнул. Когда он прыгал, кипевший праведной яростью, с твёрдым намерением попросить косить траву в другом месте, об этом он не подумал.       — Тебе обязательно стричь траву именно здесь, именно сейчас? — спросил он, хмурясь. Решил держаться до конца и не выставлять себя психованным идиотом. Он себя таким и не считал. Просто что-то… в голову ударило? Не иначе как имбирно-тыквенный латте.       Он наблюдал, как брови газонокосильщика медленно поползли вверх под его длинной сальной чёлкой. А потом на его скуластом лице вдруг появилась улыбка. Из-за которой настроенный по-боевому Стив совсем смутился — ну какой мужик такого бомжеватого вида будет улыбаться на подобное?       — А, хм, где мне стричь? — спросил он, уже откровенно улыбаясь. Стив вдруг понял, что тот забавляется. Словно Стив выкинул что-то уморительное.       — Сейчас в колледже обеденный перерыв, — чётко и грубо сказал Стив, — и многие в парке отдыхают и едят. В тишине. И покое. И этот шум, знаешь, очень раздражает.       — О, — мужчина провёл пятернёй по волосам и убрал нависшие на лицо пряди назад, открывая три глубоких морщины на лбу. Он выглядел озадаченным. — Я об этом не подумал. Прости, у меня почасовая оплата, и я почти закончил. Так что придётся ещё немного потерпеть. И прости за штаны. Если замочишь их перед стиркой в растворе поваренной соли, пятна от травы сойдут без вреда для ткани. Они дорогие, да?       С этими словами он поднял и спрятал в карман смятый Стивом стаканчик, снова улыбнулся, и натянув очки и наушники на их законные места, терпеливо подождал, пока Стив не отступит от газонокосилки на безопасное расстояние. А потом снова врубил свою адскую машину и как ни в чём не бывало двинулся дальше. За ним оставалась неширокая полоса чуть примятой подрезанной травы.       Стив с досады пожевал изнанку щёк и повернулся к хихикающей в шарф Наташе.       — Чего ржёшь? — хмуро бросил он ей, и подхватив свой тубус и портфель, потянул с изгороди за руку. — Пошли отсюда.       — Тебя уделал газонокосильщик с немытыми волосами.       Стив угрюмо фыркнул.       — В поношенной форме, — добавила Нат, чуть прибавляя шагу и заглядывая ему в лицо. Рыжие волосы разметались по плечам и блестели в лучах спокойного осеннего солнца. — Неандерталец. Очень симпатичный неандерталец, между прочим. Ну, если иметь фантазию и представить его вымытым, выбритым и в цивильной…       — Конечно, Нат, твоя поддержка как всегда неоценима.       Теперь пришла очередь Наташи фыркать. Правда, после этого она взяла его под руку и весьма миролюбиво прижалась своим тёплым боком.       Стив чувствовал себя расстроенным и на самом деле уделанным. И не потому, что надеялся, что его просьбу удовлетворят, а потому, что уже остыл и считал свой поступок глупым ребячеством. Это было бессмысленно и нелепо — идти на поводу у раздражения. Стив долго и упорно боролся со своим взрывным характером и почти победил в неравной битве. И что это было только что? Позор, какой позор.       — Слушай, расслабься уже. Подыши. Нам сейчас в колледж идти, а ты на взводе. Так не пойдёт. Ты же рванёшь от любой ерунды, и вся репутация к чёрту.       Стив остановился и кивнул — то ли Наташе, то ли своим мыслям.       — Он этого не стоит, — уверенно и тепло сказала Наташа. — А ты стоишь многого. Забудь. Подыши воздухом — он тут тоже вкусный. И пойдём внутрь.       — Ты права.       — Я права, Стиви.       Наташа обезоруживающе улыбнулась и потянула его за угол, к дверям, рядом с которыми ещё курили группы знакомых и не очень студентов.       Стив вспомнил, зачем всё это нужно. Контроль, холодность ума и никаких вспышек ярости. Через неделю конкурс, и если он выкинет что-нибудь этакое в стенах колледжа, не видать ему выставки как своих ушей.       Почувствовав, что успокаивается, он отпустил руку Наташи — всё-таки они не встречались, незачем плодить слухи — и, надев маску надменности и пофигизма, пошёл за ней внутрь. Он сразу ощутил на себе десятки взглядов. Любопытных, безразличных, завистливых. Светлых и тёмных. Но почти каждый из них или давил, или жёг.       Конечно. Он же местная знаменитость. И почему он всё время забывает?