Зелёная трава

      Прежде чем идти на лекцию по Мировой художественной культуре, Стив должен был найти Старка. Или Пегги, что автоматически означало присутствие Говарда где-то поблизости. Словно опасаясь за своё место рядом с ним, Пегги никогда не отходила от него дальше определённого ею самой радиуса. Со стороны это порой выглядело забавно, если бы Стив не знал наверняка, как она права. Вокруг Старка дамочки вились, как пчёлы вокруг пьянящего пахучего цветка, а он был настолько любвеобилен, что, будь его воля, никому бы не отказывал. Впрочем, настолько же он был и несерьёзен в этом плане. Стив как-то услышал случайно, что Пегги и Говард на самом деле помолвлены едва ли не с рождения — неслыханная дикость по нынешним временам, но владельцы крупных промышленных холдингов не хотели рисковать. Им было выгодно иметь собственных детей в браке в качестве гарантии общей стабильности и процветания. Что за это причиталось Говарду и Маргарет (или Пегги в миру), Стив не знал. Но наверняка бонусы были недурными, раз Говард уже который год довольно тепло и даже нежно обходился со своей наречённой, а Пегги закрывала глаза на мелкие проколы младшего Старка. На самом деле они были отличной парой: сильная духом, с потрясающим чувством интуиции и высшим баллом по дипломатии волевая Пегги, и Говард с блестящим и тонким умом — дизайнер и проектировщик от Бога. Оба богаты, оба — дети родителей, занимающих высокое положение в обществе Нью-Йорка. И если бы не обручение, висевшее над ними дамокловым мечом, может, они и так бы сошлись и были бы вместе уже по собственному обоюдному желанию. О, эти двое на самом деле стоили друг друга.       Стив считал, что в их двадцать они уже имели всё то, о чём ему только мечталось. Деньги, много денег. Отличные связи, положение, родители, сдувавшие с них пылинки. «Ягуар» с откидной крышей, самые дорогие брендовые вещи. Они могли выбирать, чем заниматься в своей жизни, как зарабатывать, чем приумножать капиталы семьи. Стоило им только размечтаться, как тут же толпа специально нанятых для этого мамок-нянек начинала стучать молоточками, чтобы помочь превратить идею в реальность. Чтобы детям было, где реализоваться. Чтобы не скучали, не шлялись по дорогим клубам и не ширялись наркотой. Хотя поговаривали, что без этого у Говарда всё же не обходилось.       Но Стиву было плевать, плевать на всю эту мишуру. Со Старком его связывали сугубо деловые отношения и чёртово неконтролируемое желание понравиться, обратить на себя внимание этого всегда словно немного непроснувшегося, томного и уверенного в собственной неотразимости парня. Заинтересовать, произвести впечатление «не такого, как все». Иррациональное желание, тёмное. Стив сам не до конца его понимал, но оно не противоречило его собственным интересам и жизненному курсу, намеченному ещё в старшей школе, так что он просто не заморачивался по этому поводу. Уверенно шагал по выбранному пути с выражением скуки на лице, смотрел строго перед собой — и ни на кого конкретно, на приветствия отвечал неопределённым кивком головы. Тот, кто знал его лично, мог подойти и начать разговор безо всяких расшаркиваний, а чужих Стив близко не подпускал: слишком велика цена провала.       Старки учредили благотворительную выставку для юных талантливых художников Школы дизайна «Парсонс», в которой учился их единственный сын. Выставка проводилась раз в год в начале семестра, и студенты могли представить там наработанный за летние каникулы материал. Картины и проекты выставлялись в лучших залах нью-йоркской «Галереи», но и это было не самым главным. Граалем выставки был грант Старка: стопроцентная гарантия трудоустройства в одном из ответвлений «Старк Индастриз» с предоставлением годового контракта и всех социальных страховок и субсидий для трёх победителей выставки. Это бы решило все проблемы Стива, все проблемы их семьи, и… он просто не мог профукать такой шанс. Он хотел стать лучшим, намеревался выгрызть победу зубами, если это будет нужно. Говарду Старку не понять его решимость, просто потому, что он не знает, как это бывает. Не знает, что жизнь порой — беспощадная стерва.       Впрочем, Стив не ныл. В беззаботную пору своей жизни он тоже не знал, каково это — добиваться чего-либо только своими силами, без помощи и покровительства. Но однажды его жизнь круто поменялась, и пришлось выживать. Не безуспешно, как бы то ни было. И он не потерял человеческого вида, не то что этот… неандерталец из парка.       При воспоминании о недавнем происшествии в душе всколыхнулся отголосок утихшей было ярости. Стив одёрнул себя: Наташи рядом не было, и некому было бы вытаскивать его из дерьма, случись оно прямо в эту секунду. Он не должен раздражаться из-за какого-то незнакомого чувака. Это не его формат, правда, Роджерс, мелкий?       — Роджерс! — окликнули его, и Стив, возвращаясь из сада своих мыслей на грешную землю, обернулся.       Говард, сидевший в первом ряду в лекционном зале, улыбнулся привычной ленивой улыбкой и помахал ему рукой. Пегги, мило болтая с кем-то чуть поодаль, приветственно кивнула. Как всегда, Говарда окружали несколько красоток с его дизайнерского потока, и Пегги краем глаза следила, чтобы никто из девушек не распускал руки сверх меры.       И Стив, и Пегги с Говардом учились на последнем, выпускном курсе; и если раньше Стив только смотрел в их сторону и неловко здоровался, как со звёздами и знаменитостями, то в этом году решил стать смелее и брать быка за рога. Просто потому, что больше шанса ему не предоставится.       — Как твоя картина? — дружелюбно поинтересовался Говард. Это не было праздным любопытством — по распоряжению отца он курировал и оформлял выставку, об этом все знали. Говард обладал странным талантом помимо прочих: он как-то так умудрялся переключаться между людьми, что при разговоре казалось, будто весь поток ощутимого и тёплого внимания мигом окутывал его собеседника, обрушивался направленной волной, и счастливчик чувствовал себя ВИП-персоной в световом пятне яркого прожектора. Под томным взглядом карих глаз у Стива привычно засосало под ложечкой. Отчего-то он испытывал проблемы в общении с кареглазыми. Все его знакомые и друзья имели светлый цвет глаз: голубой, серый, зеленоватый. Он смотрел на Старка и словно не мог за тёмной радужкой разглядеть его суть. И это нервировало каждый раз при разговоре тет-а-тет.       — Стив?       — Э-э, да... Моя картина почти закончена. Осталась пара штрихов. Думаю, что отдам тебе её в начале следующей недели, после выходных.       Говард вздохнул:       — Ты ведь знаешь, что я иду тебе навстречу? Последним сроком сбора работ был понедельник на этой неделе.       Стив закусил губу и потёр переносицу под очками. Он знал, знал, конечно, но… у него были причины.       — Да. Конечно. Для меня очень важна эта выставка, Говард. Я внесу решающие штрихи, и утром понедельника картина будет у тебя. Моё слово. Я не подведу.       Говард мягко улыбнулся, а выражение его глаз под полуприкрытыми веками не сдвинулось, не изменилось. Вот поэтому Стив и терялся. Не знал, как себя вести. Но и взгляда от Старка оторвать не мог — разглядывал, безотчётно кусая губы.       — Хорошо, Стив. Выставка открывается в воскресенье. В пятницу вечером мы устраиваем большую вечеринку для участников в моей квартире на Манхэттене. Приходи обязательно, в девять, ладно? Можешь привести с собой кого-нибудь.       Он снова улыбнулся, но улыбка стала совсем другой. Тепло медленно отпускало Стива, сходило с плеч по рукам, пока не стекло совсем. Стив понял, что разговор окончен.       Он тоже улыбнулся как можно увереннее и попрощался. И едва только вышел из лекционной в коридор — побежал бегом на свой курс МХК. Он уже порядком опаздывал.       Вся правда была в том, что и Говард, и Пегги, хоть и не добились ничего сами, получив блага по праву рождения, всё же находились на своих местах. Наверное, и характер, и образование, и воспитание играли немаловажную роль в таких семьях, закладывались с раннего детства в особом окружении. А некоторые вещи типа этого ощутимого тёплого внимания впитывались не иначе как с молоком матери. Ни с кем больше Стив не испытывал подобного направленного участия. Он уже подходил к выходу, когда услышал за спиной удивлённое: «Что с твоими брюками?» Чувствуя, как жар ползёт откуда-то с затылка на скулы и шею, деланно безразлично бросил: «Всё в порядке, Говард, просто недоразумение».       Конечно, Старк не мог не заметить. Ходить по Школе дизайна «Парсонс», самому престижному арт-колледжу Нью-Йорка, в брюках с живописными зелёными пятнами было не принято.       Снова вспомнив невозмутимого мужика в перевязанных скотчем наушниках, Стив нахмурился, сжал кулаки и, извинившись, прошёл в аудиторию на свободное место, чтобы послушать лекцию.