Зелёная трава

Стив пробирался со своим ланчем на улицу через толпы студентов, намеревавшихся поесть в длинный перерыв в столовой университета. В помещении ещё оставались несколько свободных столиков, но Стива тянуло на улицу: осень только вступала в свои права и была ошеломительно, сладостно прекрасна. Самый первый знак её для Стива был не цвет и не медленное вальсирующее падение листьев. Менялся цвет неба и — самое главное — запах. Воздух вбирал в себя совершенно иные краски и тона, и даже сквозь флёр загазованного мегаполиса он неумолимо пробивался нотками прения, влажной земли и ещё какой-то составляющей, для которой у Стива не было названия. Каждую осень он становился невообразимо романтичным и немного капризным. Сердце часто сладко-больно щемило, когда по утрам, прогуливаясь от квартиры до кампуса, он вдыхал этот осенний воздух до дна лёгких. Голова немного кружилась, в груди начинало жечь — и Стив каждый год вольно или невольно, но переносился назад на несколько лет, вспоминая того — прежнего — себя. Даже спустя столько времени события не забывались, становясь словно ярче в его памяти, оставаясь самыми яркими, нелепыми, волнующими в его жизни. — Мистер Роджерс, — услышал он знакомый голос откуда-то сбоку. — У нас свободно, если желаете присоединиться. Стив обернулся. За уличным столом под деревом сидели трое его студенток и, улыбаясь, о чём-то переговаривались. Точнее, девушки были с курса мисс Поттс, но Стив много раз вёл у них живопись и натуру самостоятельно, готовясь к собственной педагогической карьере. Возможно, уже в следующем году ему — с рекомендации профессора Поттс, конечно, — выделят собственный класс по натуре или живописи. По крайней мере, Стив лелеял эту надежду в своём сердце. Пеппер много раз говорила о невозможной на неё нагрузке и о том, что Стив — её персональный Ангел-Хранитель, когда речь шла о практических классах. Пеппер отвечала за все теоретические лекции своего курса, Стив же помогал с практикой, и их тандем оказался невероятно успешным во всех смыслах. Профессор Поттс уже не раз поторапливала Стива с официальным завершением его образования, чтобы она могла передать ему практику официально. У него отлично получалось ладить со студентами, которые были совсем немного младше его самого. При этом Стив безукоризненно соблюдал чётко проведённую им черту между им-Профессором и своими студентами. И если в начале года многие с его курса ещё пытались пробиться за неё, то к зимним каникулам, как правило, сдавались даже самые стойкие. Потому что Стив был твёрдым и непреклонным, как скала. И после разговора с Пеппер, и по собственному разумению, это был единственный способ сохранять рабочую атмосферу во время практики и не наживать себе проблем. Конечно, девушки были первокурсницами. Хорошенькими, юными, смешливыми, с горяще-говорящими глазами. Они всё ещё лелеяли надежду если не «захомутать» «невероятно горячего ассистента профессора» — это были самые мягкие и приличные выражения, что эхом докатывались до Стива шепотками и слухами, — то хотя бы просто снискать его внимание и расположение, просто затем, чтобы потом хвастаться этим фактом подружкам с других курсов. Стив знал, что многие из них запросто пошли бы и дальше, если бы он хоть раз дал послабление в своей каменной непреклонности. Но Стив, как бы это неприкрытое внимание ни волновало и заставляло нервничать по началу, сейчас уже привык и совсем не реагировал. Оставаясь, впрочем, подчёркнуто вежливым и справедливо-строгим. «Профессиональный педагог, — говорила Пеппер, — это не только тот, кто помогает пройти своим студентам путь по усовершенствованию академических навыков. Но это ещё — и это даже важнее, — маяк для юных душ и тел, чтобы они не потонули в океане собственных страстей. Юность, гормоны, ты и сам это понимаешь, Стив. За тобой будут бегать толпами, но цель педагога — научить их, что значит соблюдать моральные границы и придерживаться собственных убеждений. Если оступишься хоть раз — стая этих молодых голодных пираний сожрёт тебя и твою карьеру за считанные дни.» Мысли пронеслись роем, но Стив уже направился к их столику. Это был единственный вариант поесть на улице, наслаждаясь тёплыми лучами солнца в антураже ранней нью-йоркской осени, и при этом успеть к следующему занятию, что начиналось в соседнем корпусе. — Мистер Роджерс, как здорово, что вы присоединились! — вдохновлённо сказала рыжеволосая Лайза Саммерфилд. — У вас двойные порции? Я бы никогда не доела всё, что у вас на подносе, — добавила Эмма Штефф, с ассиметричной короткой стрижкой на тёмных волосах. Стив помнил, что девушке отлично удавалась графика, и у неё явно был в этом потенциал. — А можно называть вас Стив? — подключилась ангелоподобная Анжела Клемент, девушка с яркой фигурой виолончели и длинными, очень длинными пшеничными волосами. Все три призывно улыбались и только что не заглядывали ему в рот, и Стив мысленно отругал себя, что надо было просто отойти подальше и расположиться на траве. Но на нём были светлые кремовые джинсы сегодня, и такой роскоши он не мог себе позволить. — Не стоит, — мягко улыбнулся он, начиная вмешивать заправку в свой зелёный салат с авокадо и яйцом. — Предпочитаю оставаться мистером Роджерсом. — Ох, — протянули девушки. — Вы такой строгий. Вы же старше нас всего на несколько лет, разве не лучше быть на одной волне со своими студентами? — О, я на одной волне, поверьте. Но тем не менее я преподаю у вас и предпочитаю придерживаться субординации. В любом случае, я всегда с удовольствием поддерживаю любые, кроме личных, тем. — Мистер Роджерс, у вас есть девушка? — Может, ваша девушка слишком строгая, вот вы и такой напряжённый? — Держит вас на коротком поводке? Стив закатил глаза и рассмеялся. Знали бы они, на каком. И Стив обожал этот поводок. Порой даже мечтал затянуть его потуже или обновить на более прочный. Последние пару лет они с Баки так углубились в собственные дела и заботы, что Стиву начало ненавязчиво казаться, что они отдаляются. Нет, они до сих пор совершенно точно любили друг друга, и Стив чувствовал каждый вдох и выдох рядом с Баки наполненным чувством и смыслом. Но они проводили всё меньше и меньше времени друг с другом, и это отдавалось болью в сердце и неудовлетворённостью. Не физической — секс у них оставался таким же страстным и сумасшедшим каждый раз, как они были близки. Но ему не хватало Баки ментально и морально, Стиву казалось, что они проводят недостаточно времени вместе, словно ужин и постель стали единственными местами, где они встречались. Недавно Стив придумал решение — обедать вместе, когда Баки заканчивал с утренней работой садовника в его старом колледже или доме престарелых, где Баки волонтёрил по собственному желанию и приезжал в университет, чтобы вести занятия стрелкового клуба. Но и это решение работало через раз: как сегодня. Бак иногда не успевал приехать вовремя, и Стив ел свой ланч без него. В который раз. Кажется, им нужно было серьёзно поговорить. Раздался звонок с мелодией, которую Стив давным давно поставил на Наташу. Он доставал свой смартфон с удивлением — обычно подруга никогда не звонила ему во время обеда, они созванивались всё чаще по вечерам или выходным. — Карандаш! — раздался взволнованный почти что крик в трубке, когда Стив принял вызов. Девушки, явно услышав женский голос, с любопытством навострили ушки. — Я не знаю что делать, я в полном шоке! Я сделала уже двадцать тестов, наверное, я не понимаю, как это произошло! — Нат? — Стив негромко извинился и встал из-за стола, чтобы отойти подальше от любопытных девушек. — Что случилось, сбавь громкость и объясни спокойно, что за тесты? Что у тебя стряслось? — Чёрт, мне же всего двадцать пять, как так вышло? — тихо всхлипнула Наташа в трубке. — Да о чём ты говоришь? — не выдержал Стив, начиная злиться. — Я беременна, Рождерс! Беременна! Каким-то невъебенно фантастическим образом, но это случилось! У меня на носу огромный проект по внедрению новых робо-технологий, расширение фабрики в Нью-Джерси, мне совсем никак нельзя сейчас, понимаешь? Как так вообще вышло? Стив на какое-то время совершенно потерял дар речи. Нат — беременна? Кажется, заветная мечта Клинта наконец осуществилась. Что же он может сказать на этот счёт? Так, поддержать. Надо поддержать её, это во-первых. Чтобы успокоилась и не натворила глупостей. — Окей, хорошо, детка, а теперь возьми где-нибудь водички, попей и постарайся дышать, — как можно мягче сказал он в трубку, хотя у самого сердце неслось вскачь. — И где я возьму водички, сидя в кабинке женского туалета? Я вообще-то на работе. — Ты делала тест прямо на работе? — Да, чёрт возьми! Я сделала несколько вчера вечером, потом ещё утром и не удержалась сейчас, чтобы снова не проверить! Я в полной заднице, Стиви! Думала, просто на нервной почве задержка в связи со всем рабочим авралом, что на меня навалился, но прошло уже почти три недели! И я поняла, что что-то не так… когда вчера утром меня ни с того ни с сего вывернуло от запаха любимого кофе. — Ох, Нат, — Стив громко вздохнул, запуская руку в волосы. — Давай встретимся на неделе? У меня голова кругом, сложно представить, насколько ты ошарашена, только, пожалуйста, не пори горячку. Ничего не делай, просто пей воду и отвлекись на работу. Как думаешь, справишься? Наташа всхлипнула в трубке, заставляя сердце Стива сжаться. Он почему-то чувствовал себя очень обрадованным, а ещё сильно тревожился за нервное состояние подруги. Не натворила бы она дел, пока не успокоилась. — Что мне делать, Карандаш? — тихо спросила она. — Я вообще не представляю, что мне теперь делать. Мы же… предохранялись. Кажется, я как-то пропустила таблетку, но с утра выпила сразу две. Неужели, одного пропуска хватило? Почему я такая удачливая? — Я не знаю, детка, правда… я думаю, главное, что тебе нужно сейчас — это успокоиться. Это уже произошло, и это сродни чуду, раз все переменные совпали, и вы сделали ребёнка. Я понимаю, что тебе кажется, что ты не готова. Но это ведь ты, Нат. Ты уже столького добилась, ты успешный индустриальный дизайнер, креативный директор своего отдела. Ты невероятная, сильная и смелая, и ты не одна. У тебя есть Клинт, и я с Баки, и моя мама — мы все за тебя горой. Вам нужно поговорить об этом с Клинтом, самое главное. Он имеет право голоса, как минимум, как думаешь? — Конечно, он будет охуенно счастлив. Я не шучу, он давно хотел детей, но я не прогибалась и отвечала, что я начну думать об этом не раньше тридцати — и вот на тебе… — Просто поговори с ним. Только вы можете решать, как быть дальше. Тебе нужно время, чтобы всё обдумать, Нат. Не оставляй себя без его поддержки. Я тоже с тобой, мы все с тобой, что бы вы ни решили. Знаешь, мне кажется, мы с Баки неплохо справимся с ролью чудаковатых дядюшек, которые балуют и подбивают на всякую фигню. Наташа тихо фыркнула, и этот смешок теплом согрел трепещущее стивово сердце. — Мы договорились, Нат? Никаких резких движений, пока не успокоишься и не поговоришь с Клинтом. — Да, конечно… спасибо, Стиви. Я просто понятия не имела, что делать, но мне необходимо было выговориться. Спасибо, что выслушал. Я пойду умоюсь и вернусь к работе. Может быть, встретимся в пятницу? — Конечно, я освобожу вечер. Не забудь сама с вашими вечными авралами и дедлайнами. Я напомню в четверг. И дай знать, как всё пройдёт с Клинтом. — Хорошо, Стиви. Обещаю. Ладно, увидимся, целую тебя. — Целую, — Стив улыбнулся и убрал телефон с потемневшим экраном в карман джинсов. Вот это новости. Надо будет рассказать Баки, вот уж кто точно офигеет. Стив вернулся к совсем остывшему ланчу и с любопытством зыркающим на него девушкам за столиком. — Всё в порядке, мистер Роджерс? — У вас щёки раскраснелись… — Ваша девушка звонила? Стив улыбнулся и покачал головой. Собрал свой поднос и, попрощавшись, решил вернуться в столовую — основной поток уже схлынул, и он намеревался по-тихому доесть свой салат и запечёную куриную грудку со шпинатом внутри здания, хотя бы курицу и салат, потому что холодный шпинат он терпеть не мог. Телефон снова зазвонил. — Привет, милый. Как ты там, у тебя обед? — раздался голос мамы. На заднем фоне слышно было, как лает Джек, бегая за Элис. Марго уже получила бакалавра в айти и этим летом устроилась в серьёзную крупную компанию. Они со своим школьным ещё парнем Эдвардом уже несколько лет жили вместе, отдельно от мамы. Элис же выпускалась в этом году и пока не собиралась никуда поступать. Пару лет назад она неожиданно открыла у себя талант к шитью и сейчас создавала и шила современные эксклюзивные мужские и женские рабочие костюмы и платья на заказ. Стив не ожидал, но дело пользовалось большим успехом, и Элис уже два года как неплохо зарабатывала, с упоением после школы просиживая сначала за недорогой, а потом круто-навороченной машинкой, которую сама себе и купила. Она единственная ещё жила с мамой и Броком в одном доме, но все они собирались на ужин с ночёвкой каждую субботу, благо, в огромном новом доме было четыре спальни. — Да, мам. У меня осталось всего пять минут, и я очень сильно хочу доесть свою несчастную курицу. — Хорошо, ешь её, делай счастливой, и слушай меня. Брок собирается устроить тако-субботу с кучей разных вариаций из мексиканской кухни, так что ничего не приносите. Если только вина или выпивку на свой вкус. С нас — еда и семейный фильм, но выпивку каждый приносит сам. Хорошо? — Да, мам, — пережёвывая салат и курицу, неразворчиво ответил Стив. — Тогда, в субботу, в три, и не опаздывайте. — Так точно, мэ-эм, — прогундосил Стив. — Люблю тебя. — Люблю тебя, милый. Стив положил телефон рядом на стол экраном вниз и продолжил ускоренно есть. Если через пару минут он не встанет и не пойдёт к соседнему корпусу, он опоздает. А Стив страшно не любил опаздывать на свою практику по натуре. Телефон снова зазвонил, и Стив, сдерживая ругательства, приложил его к уху. — Мам, я думал, мы обо всём договорились, — сказал он и услышал голос Пеппер: — Не уверена, что ты хотел сказать это мне, — с явной улыбкой произнесла она. — Всё в порядке, Стив? — Да, Пеп, просто пытаюсь доесть свой ланч, и звонки сыплются как из рога изобилия. — То ли ещё будет, когда станешь преподавать в полную силу, — усмехнулась профессор. — Но я по делу. Макс отзвонился, сказал, что приболел и не приедет сегодня. — Чёрт, — выругался Стив. Класс натуры без натурщика, очуметь можно. Если заболел, мог бы позвонить вчера, чтобы они нашли замену. Наверняка, просто не отошёл после развесёлых выходных, как обычно. Хотя, для студента-атлета со спортивной стипендией Макс был ещё ответственным. — Но я уже всё разрулила. У тебя будет натурщик, просто другой человек. Стив выдохнул. Одной хорошей новостью больше. — Спасибо, Пеппер. — Просто будьте готовы к занятию, он может немного опоздать. Стив сбросил вызов и с невыразимой печалью посмотрел на недоеденную курицу, а потом встал и направился с подносом у мусоркам. Его тело до сих пор требовало повышенного потребления протеина, но Стив знал, что один недостаточный обед не должен привести ни к какому недомоганию. Когда он дошёл до своей аудитории, его класс по натуре уже расставил стулья и мольберты полукругом от подиума в центре зала. На нём обычно позировали натурщик или натурщица. — Здравствуйте, мистер Роджерс, — поздоровались его студенты вразнобой. — Всем привет, — Стив махнул рукой, поправил свой портфель через плечо и принялся пробираться между мольбертов к своему столу с компьютером — нужно было отметить присутствие в онлайн таблице. К нему ходило двадцать три студента, тринадцать девушек и десять парней, и их всех нужно было отметить в общей для всех преподавателей «Таблице посещаемости». — Макса сегодня не будет, но у нас будет другой натурщик. Так что готовьте материалы как обычно. Карандаш или уголь — на ваш вкус. Студенты, замершие на время его речи, снова начали лениво перемещаться по аудитории. Понедельник всегда был таким — неторопливым и немного ленивым, и Стив был совсем не против. Лучше так, чем быстро и нервно. Стив устроился за столом, скинул портфель и открыл свой ноутбук. Он успел отметить присутствие и зарылся в почту, успевшую нападать за время его обеда. Эта сортировка важного от неважного, срочные ответы, отчёты и планирование занимали большую часть его личного рабочего времени, которое он не тратил со студентами во время практики. За несколько лет в качестве ассистента он успел усвоить, что именно преподавание занимает хорошо, если хотя бы половину его рабочего времени. Остальную часть Стив недолюбливал, но делал, потому что находил удовлетворение от порядка и точности в собственных бумагах. Он так зарылся в почту, что когда хлопнула дверь аудитории, только сказал, не отрывая взгляда от торопливого ответа декану: — Здравствуйте. Можете раздеваться там, — и продолжил печатать. Ответа он не услышал — да и не пытался, стараясь не сбиться с мысли. А когда, наконец, отправил письмо и поднял глаза, натурщик сидел на резном стуле на подиуме и медленно расстёгивал свою рубашку с длинными рукавами. При этом смотрел на него, не моргая. А поймав взгляд, невинно улыбнулся. — Что ты… Что ты делаешь? — громко спросил Стив и хотел было встать, но Баки, когда хотел, производил совершенно убийственное впечатление на его организм. В своих тёмно-синих тесных джинсах, в кожаных мотоциклетных чокерах и полурасстёгнутой белой рубахе, со своей этой ненавязчивой сексуальной лёгкой небритостью и чуть отпущенными после ленивого лета волосами — он был не просто горяч. Весь его вид кричал, что он здесь, чтобы выебать. Как минимум — в мозг. — Мистер Роджерс, — это прозвучало так, что дёрнувшийся стивов член теперь встал колом под тугой ширинкой, — вы сами сказали мне раздеваться, — Баки мило улыбнулся и расстегнул ещё одну пуговицу. Теперь в разрезе рубахи были видны его рельефные грудные мышцы и волоски на коже. Атмосфера в аудитории накалилась до температуры плавления металла, а Стив точно не был железным. Он услышал, как в плотной, наэлектризованной тишине кто-то уронил карандаш. Стив тряхнул головой — и обвёл взглядом аудиторию. Все его студенты как заворожённые лупились на Баки, словно никогда в своих жизнях не видели горячего мужика. — Почему вы его не остановили? — спросил он. — Вы же знаете, что натурщики раздеваются за ширмой в углу, а не в центре подиума? Аудитория безмолвствовала. Но потом вдруг подала голос Эмма, и, похоже, выразила «мнение зала»: — Мистер Роджерс, да мы просто дар речи потеряли. Когда ещё такое… такого… увидишь. Раздались редкие смущённые смешки, и Стиву показалось, что воздух в аудитории стал чуть полегче, не такой напряжённо-грозовой, как минуту назад. Баки продолжал смотреть только на него и, кажется, бесстыдно наслаждался ситуацией. Они договорились не афишировать свои отношения в университете — просто чтобы избежать неловких ситуаций со своими студентами. Чаще всего встречались только поздно вечером, когда Стив завершал свои «бумажные» дела, а у Баки заканчивался клуб. И если ребята из клуба уже знали Стива и то, что они с Баки вместе — ведь они не прятались, — то студенты Стива были в полном неведении отношений своего педагога. И Стив точно не хотел, чтобы завеса тайны спала именно таким образом. Чего Баки вообще добивался? Надо было что-то срочно придумать… А ещё срочно позвонить Пеппер, чтобы задать пару вопросов. — Минутку, — Стив облизнул губы и вытащил телефон, набирая последний вызывавший номер. Баки взялся за следующую пуговицу, и Стив вспылил: — Пожалуйста, не нужно тут раздеваться. Я же сказал, минутку. Баки пожал плечами и продолжил на него смотреть, нежно улыбаясь. Гудки сменялись гудками, а Пеппер так и не брала трубку — наверное, у неё тоже была лекция. Чёрт, и как это вообще понимать? Она-то ведь Баки отлично знала, и про их близкие отношения тоже. Что это вообще за подстава? Разве Стив мог разрешить Баки раздеться и позировать для всех, если даже полурасстёгнутая рубашка ввела аудиторию в транс? Или это не планировалось? Что вообще Пеппер от него хотела? Стив сбросил вызов и прикрыл глаза: плотоядный, даже через веки чувствующийся взгляд Баки заставлял его голову кружиться. Надо собраться с мыслями. Наконец, Стив незаметно поправил неудобно загнувшийся под ширинкой член и поднялся со своего кресла, ненавязчиво прикрывая пах наспех взятой со стола бумажной папкой. — Ребята, прошу простить, но натура сегодня отменяется. Я поставлю это занятие вместо пленэра в четверг, когда Макс поправится. А сейчас берите переносные мольберты и акварель, задача — одна зарисовка кампуса. Срок сдачи — завтра. Здесь можете ничего не убирать. Всем всё понятно? — и он постарался дружелюбно улыбнуться, чувствуя, как пожаром горят щёки. По аудитории пронёсся разочарованный вздох. — Я буду оценивать сегодняшний акварельный набросок, поэтому лучше займитесь делом. Увидимся завтра на живописи, — Стив махнул свободной рукой, выпроваживая лишившихся клубнички студентов и одним жестом показывая, что разговор окончен. Через пару минут аудитория опустела. Баки, усмехнувшись, спустился с постамента и, подойдя к двери, закрыл её на замок — Стив всегда закрывал дверь, потому что так просили натурщики. — Ну и что ты тут устроил? — с облегчением выдохнул Стив, убирая папку обратно на стол. Он совершенно не стеснялся своей реакции — Баки каждый раз был счастлив видеть её. Он сел сбоку на край стола и смотрел, как Баки идёт к нему от двери, лавируя между расставленных мольбертов. — Сорвал мне занятие по натуре. — Пытался протянуть руку помощи, — усмехнулся Баки, приближаясь наконец вплотную и обвивая крепкими руками, прижимаясь твёрдым к твёрдому. — Видишь, я знал, что ты будешь рад меня видеть. — Я собирался пообедать вместе, вообще-то. — Я не успел, прости, — повинился Баки, — и тут же поцеловал, накрывая губы своими, властными и жёсткими, а через мгновение словно мягкими и податливыми, скользя языком по языку. Стив застонал в поцелуй и тоже обнял Баки, притягивая теснее. Это был первый раз, когда Баки пришёл к нему в аудиторию, и Стив соврал бы, если бы сказал, что никогда не имел грязных фантазий с участием Баки в этом зале. Он просто не мог понять, как это всё сегодня взаимосвязано. Им ещё предстоит серьёзный разговор с Пеппер… впрочем, все лишние мысли вылетели из головы, когда Баки потёрся о его ширинку своей, а затем подхватил за задницу и усадил на стол, сметая уложенные с краю папки. Стив, сбивчиво дыша, оторвался от чуть пахнущих сигаретами губ и спросил: — Ты просто решил устроить сессию экстремального секса на рабочем месте? Пока он говорил, Баки целовал и покусывал его шею, и Стиву казалось, что он просто не может сердиться. Как минимум, не сейчас, когда мозг буквально вытекает розовой патокой от невозможно приятных ощущений и предвкушения. Баки щекотно фыркнул и хрипло ответил, забираясь руками под строгую футболку-поло, дотрагиваясь до сосков: — Не только. Стив взрогнул — от прикосновения и от ответа. А для чего ещё? Что вообще происходит? Он дёрнул Баки на себя за шлёвки джинсов, а потом крепко обхватил за задницу. Было жизненно необходимо сейчас чувствовать, как сильно Баки хочет его. Под пальцами в заднем кармане джинсов прощупывалось что-то твёрдое. — Что это? — спросил Стив, отвлекая Баки от своего уха. Он принялся ощупывать края предмета, но это казалось просто небольшой коробочкой. Или, возможно, свёрнутой пополам пачкой денег. — М-м, ты нашёл, — Баки оторвался от уха и снова поцеловал, влажно и страстно, прикусывая нижнюю губу. — Хочешь посмотреть? — Не знаю, — отрывисто произнёс Стив. — Хочу? — И я тоже не знаю, — вздохнул Баки и чуть отстранился. — Но решил узнать, потому что больше нет сил ждать. Сегодня пять лет, как мы встретились. — Сегодня? — удивился Стив. Они обычно не отмечали конкретную дату, устраивая что-то вроде годовщины в середине сентября. — Сегодня, — Баки улыбнулся и, коротко поцеловав, отстранился. А потом стёк на колени, оказываясь преступно близко к ширинке Стива. При этом, он смотрел в глаза — и вся эта ситуация страшно возбуждала. В его руке оказалась небольшая плоская серая коробочка. Со своей позиции Стив хорошо видел грудь Баки, замершего меж его разведённых коленей, но не руки. Он вообще не понимал, зачем понадобилось прерывать их горячую игру на показ неведомо чего. Баки открыл коробочку. На чёрном бархате лежало крупное серебристое кольцо. Стив почувствовал, словно у него в голове что-то застывает, а потом с ледяным треском взрывается, отдаваясь иголочками онемения в затылок. Кольцо? Стоп. — Выходи за меня, Стив? — просто сказал Баки и протянул коробочку Стиву. Тот ошарашенно открыл рот, чтобы что-то сказать, но ни звука не выдавил. Баки звал замуж? Его Баки? Господи… не то, чтобы Стив не верил в институт брака, просто он почему-то думал, что они всё решили между собой или решали по пути, когда было нужно, и что Баки это совершенно не интересно. Они были вместе, они были друг друга — и на этом точка. А тут… Хотел ли он сам замуж? Стив никогда не размышлял об этом серьёзно. Он привык к мысли, что живёт с мужчиной, а значит, свадьба им вроде как не особо положена. Вроде как… зачем? И тем не менее, увидев кольцо на чёрном бархате и услышав слова, что-то внутри Стива дрогнуло, сдвинулось, подсказывая, что нет. Именно этого ему не хватало для окончательного принятия истины, как же много они друг для друга значат. И насколько Баки, до него не веривший в возможность хоть насколько-то долгих и серьёзных отношений с парнем, принимает его, любит, хочет в своей жизни. Это было серьёзно. Это было… словно удар под дых. — Стиви? — в голосе Баки звучала растерянность, а во взгляде, ещё минуту назад горящем жаждой, проступила тревога. Стив съехал с края стола и завалил Баки на спину, крепко обнимая, целуя в губы и куда придётся. Коробочка, прижатая Баки к груди, больно кололась, но Стиву нравилась эта боль. Она напоминала, что даже в любви, даже тесно спаянные друг с другом, люди причинаяют друг другу боль — но это ничего. С этим всегда можно разобраться. Он втиснул руку и нащупал зажатое между их телами кольцо. — Конечно, я выйду за тебя замуж, Баки Барнс. Может быть, стать мистером Барнсом была моя влажная мечта все последние годы? — и он натянул севшее как влитое кольцо на безымянный палец. Улыбку Баки и его взгляд, когда он сделал это, трудно было описать. Стив понял вдруг, что вот так Баки точно никогда ещё на него не смотрел. — Значит, я просто обязан успеть трахнуть тебя на профессорском столе, пока ты ещё мистер Роджерс, — жарко выдохнул Баки и притянул Стива за голову в жадный, собственнический поцелуй. Зазвонил оставленный на столе телефон. Стив знал, что это наверняка Пеппер — и решил не брать. В конце концов, острота актуальности разговора с ней таяла с каждой секундой — и с каждым движением Баки, стягивающего с него рубашку и пытающегося наощупь справиться с ширинкой. Стив понятия не имел, как они собираются заниматься сексом здесь и сейчас, но решил просто расслабиться и довериться Баки. И то, что он научился это делать искренне, доставляло им обоим потрясающее удовольствие, и в постели, и вне её. * Они лежали на полу, залюбленные друг другом и влажные, в круге собственной неряшливо раскинутой одежды. Стив медленно возвращался в реальность, понимая, что у него другая лекция через полчаса. Он боялся подумать о том, какой запах сейчас стоял в аудитории, даже после того, как Баки узлом завязал использованный презерватив. Стиву казалось, что он весь — и мир вокруг него — пропахли сексом и его собственной спермой. — Что же, я теперь всегда буду вспоминать об этом, когда буду работать в этой аудитории, — вздохнул Стив. — На это и был рассчёт, — мягко фыркнул Баки, и Стив услышал эхо слов в его груди, к которой прижимался щекой. — Чтобы ты думал обо мне, и никакие молодые студенты не смущали твой разум. Стив тихо рассмеялся. Он никогда бы не подумал, что Баки его ревнует. Оказывается, тот просто старался это не показывать. — Можно, я сам закажу кольцо для тебя? — спросил Стив. — Конечно, — Баки мягко поцеловал его в волосы. — Мы правда поженимся? — спросил вдруг Стив. — И будет прям настоящая свадьба? С танцами и тортом? Ох чёрт, это я должен буду с Броком танцевать? Баки рассмеялся, отчего всего Стива мягко закачало. — Будет, как мы захотим. Хоть с танцами, хоть без. Если не передумаешь. Стив приподнялся, опирая голову на локоть, и посмотрел Баки в глаза. — Ну уж нет, Баки Барнс. После такого предложения ты точно ни в жизнь от меня не отвяжешься. Баки потянулся за поцелуем, и на лице его цвела мягкая улыбка уверенного во всём на свете мужчины. — Кстати, у меня тоже есть новость. — М-м? — Нат беременна. — Что?! * P.S. Стив и Баки поженились в январе следующего года, по негласно установившейся традиции устроив пляжную свадьбу в Майами — потому что беременность Наташи протекала непросто и та просила их придумать что-то без перелётов. Стив был счастлив, и даже танец с Броком и чуть не перевернувший тележку с тортом Джек не испортили их свадьбу и настроение. Они оба были ошеломительно красивы в своих белых смокингах, А Питер с Говардом напомнили, что бежевый и в блёстках пошёл бы ему лучше. Стив и Баки продолжили жить в небольшой квартире неподалёку от университета, что они совместно купили в кредит. В их квартире было две спальни, но одна всегда оставалась гостевой. Стив каждый год обновлял картины, которыми они с Баки увешали гостиную и столовую, продавая свои работы через благотворительные аукционы — все, кроме самых любимых. Наташа родила двойню — мальчика и девочку, совершенно рыжих, как и их мать, — в мае. Их назвали Вероника и Роберт. Наташа смогла высидеть в декретном отпуске, куда без разговоров отправил её Старк, только три недели. После этого она собрала подгузники, бутылочки, молокоотсос и планнеры со списком дел и проектов, оделась в деловой костюм и с детьми вышла на работу. Так произошёл первый выход Бартонов-младших в свет. Наташа и Говард сначала поругались, а потом сошлись на том, что Наташа найдёт няню, которая будет присматривать за малышами, пока Наташа работает. Но чаще всего с малышами сидел Клинт, ставший брать меньше ночных смен. Он обожал Наташу всегда, но после рождения детей стал буквально боготворить. Они поженились через три года — просто потому, что раньше Наташе было не впихнуть торжество в и без того перенасыщенный график. Она снова была на втором месяце. После рождения третьего ребёнка — младшего сына Артура, — Наташа сказала своему доктору, чтобы тот «перевязал ей всё что нужно там перевязать на хрен», потому что «с неё хватит». Говард и Питер расширили бизнес на всё восточное побережье, до самого Бостона. Помимо коммерческих проектов, они вели благотворительный, позволяющий выдавать ежегодную квоту механизированных протезов для детей совершенно бесплатно. Их, конечно, всё равно не хватало, но всех своих подопечных Питер курировал лично, что исключало проблему возможных махинаций. Как ни странно, в какой-то момент к благотворительному проекту подключилась Старк Индастриз. Это можно было считать началом примирения отца и сына. Спустя несколько лет Говард озадачил Питера вопросом детей. Через ещё год обсуждений и горячих споров они прибегли к суррогатному анонимному материнству. Выбирая только по внешнему описанию и данным здоровья женщины, они нашли маму для своих детей. Ни она, ни они не знали имён друг друга, чтобы исключить проблемы безопасности. Говард и Питер совместно подписали бумаги, что независимо от того, кто отец, все родившиеся из вживлённых эмбрионов дети будут считаться общими, и вопрос отцовства никогда не будет подниматься. Через время Питер с Говардом стали отцами двух очаровательных девочек и одного мальчика. Стив плохо помнил, как они с Баки добрались до дома после вечеринки в честь рождения детей Старков. Потому что они с Баки тогда ну очень много выпили. Марго стала Марго Гарретс, когда вышла замуж за своего ещё школьного парня Эдварда через два года после свадьбы Стива и Баки. Они купили небольшой дом неподалёку от родительского и теперь могли не ездить, а ходить на субботние встречи пешком. В тандеме с мужем они создали независимую онлайн-программу для трекинга и прогнозирования торнадо. Качество и аккуратность её были настолько высоки, что вскоре все государственные структуры стали использовать её официально. Гарретсам предлагали контракт военные, но Марго сразу отказалась, несмотря на все бонусы. Она сказала мужу, что «их семье пора навсегда разорвать этот порочный круг». Стив потом не раз думал, что же это значило. Когда Элис выпустилась, она отказалась куда-либо переезжать от мамы. Как-то раз, в приватном вечернем разговоре со Стивом после бокала вина у бассейна она призналась, что ей кажется, маме станет грустно, если она тоже уедет. Стив понимал её — в свои восемнадцать его младшая сестра совершенно не нуждалась в деньгах, отлично зарабатывая своими пошитыми вручную эксклюзивными нарядами. Её комната в родительском доме была одной из самых больших и напоминала швейный цех. Когда Элис исполнилось двадцать, её заметил частный Нью-Йоркский модельер Джек Эван с небольшим домом мод на Манхэттене. Этот успешный молодой мужчина добивался участия капризной и талантливой Элис в своих проектах больше года — а потом ещё столько же добивался её руки. Элис отказала Джеку, но они всё равно стали встречаться. Страсти между этими двумя кипели такие, что и Рамлоу, и Гарретов, и Барнсов лихорадило от долетавших отголосков. На очередном семейном обеде Элис объяснила, что не хочет становиться тенью талантливого мужа и не хочет, чтобы про её работы судили по его связям и возможностям. Хочет добиться успеха со своей линией одежды сама — а поэтому не собирается выходить за Джека. Элис выпустила свою первую линию женской и мужской офисной моды с невероятным, ошеломляющим успехом. Она умудрялась работать на «два фронта», помогая своему мужчине — и разрабатывая собственные наряды. Через год после этого Джек едва не погиб в автокатастрофе, когда ехал по скоростной трассе в дождь. Элис пришлось взять оба их модных дома в свои руки и параллельно помогать Джеку, который заново учился ходить. Реабилитация Джека заняла полтора года, после которых он снова сделал Элис предложение. И та, наконец, согласилась. Стив стал самым молодым профессором кафедры изящных искусств, когда ему исполнилось двадцать шесть. Через несколько лет совместной отличной работы, Пеппер сказала, что возвращается в Лондон. Что соскучилась по родной земле, сырости и туманам. В общей сложности, она провела в штатах десять лет. Стиву пришлось самому тянуть кафедру, и очень скоро он понял, что не справляется. Он пригласил двух ассистентов, готовящихся к педагогической карьере, — Мелиссу и Роджера. В первый год своей профессорской работы, когда уехала Пеппер, Стив однажды признался Баки, что если бы не помощь Роджера и Мелиссы, он наверняка ушёл бы из университета и преподавания. Слишком это было нервно, и дома он только ночевал. Их брак с Баки начал трещать по швам из-за психического состояния Стива, но они это пережили. Стив навсегда усвоил урок, как важно не откусывать больше, чем в состоянии проглотить, и как правильно делегировать обязанности. С этого момента Баки стал главным по мытью грязной посуды. Баки продолжал работать газонокосильщиком и садовником, потому что это был его способ борьбы со стрессом. Он контролировал каждый шаг этого процесса, а если вдруг что-то ломалось — то он всегда знал, как это починить — и продолжить. После того, как в его жизни появился стрелковый клуб, он стал только больше нуждаться в стрижке газонов. Впрочем, очень скоро и стрелковый клуб из «лишней головной боли» и «кола в моём заду» стал любимым ребёнком Баки. Мало-помалу, ночные кошмары отпускали, и даже стрельба в клубе не возвращала их. Зато возвращала бакино упорство и любовь к состязаниям. Всего через три года после начала работы обычный стрелковый клуб на двадцать человек силами Баки разросся в стрелково-спортивный центр с несколькими тематическими залами и отдельно построенным новым амбаром для суперсовременного лазертага. Именно этот амбар очень быстро не только окупил сам себя, а стал полностью оплачивать нужды команды и его любительской части. Как и премии Баки. Томас Курк не мог на него нарадоваться, и если им со Стивом приходилось случайно встретиться в кампусе, тот всегда подходил и крепко жал руку, всегда просил «как следует заботиться о Джеймсе». Что бы это могло значить, Стив предпочитал не думать. Баки пришлось нанять себе пару помощников просто потому, что он сам не мог находиться в трёх разных местах одновременно. Сэм и ещё один бывший сослуживец Баки пришли ему на помощь, и теперь Баки тренировал команду, Сэм возился с любителями, а Тчала отвечал за амбар с лазертагом. И везде у Баки наступил порядок. Им со Стивом не было просто и легко. Иногда они ссорились. Иногда это было очень больно. Но у них получалось каждый раз вытягивать друг друга из разных жизненных ситуаций и состояний, после чего крепко обнимать. В один прекрасный день Баки понял, что это, наверное, и есть любовь: несмотря ни на что возвращаться друг к другу в объятия.

========теперь точно THE END :)========