Привидение

Рассказ Тсуны Последние дни Хибари с трудом удавалось сосредоточиться на своих обязанностях. Все мысли так или иначе возвращались к обитателю его дома, но Кёя, тем не менее, не позволял себе витать в облаках, и все судебные процессы с его участием благополучно завершались. Кажется, впервые адвокату хотелось побыстрее оказаться дома, чего прежде за ним не особенно водилось. Тсуна, несмотря на вполне состоявшееся знакомство, не рисковал часто показываться ему на глаза. Почти всё время он проводил в той же самой дальней комнате, и Хибари также не тревожил его. Хотя даже при таком, весьма ограниченном общении, он не мог не заметить, что призрак благодарен ему за такое понимание и снисходительное отношение к подобному соседству. В этот вечер было тихо, и брюнет решил, что Савада опять не появится, но телевизор хозяин дома включил достаточно своевременно. Oh my love, my darling, I've hungered for your touch...* Хибари неопределённо хмыкнул, но переключать канал не стал. Тем более, что через несколько минут рядом послышалось уже привычное хлюпанье носом, а потом Хибари разглядел и самого Тсуну, устроившегося на спинке дивана и утиравшего глаза прозрачным рукавом. - Может, лучше выключить? - любезно предложил японец. - Нет, я люблю этот фильм, - смущённо пробубнил Тсуна. - Помню, в первый раз так же разревелся при предыдущих жильцах, когда они сели его смотреть. Правда, после этого они съехали. Кёя сдержанно улыбнулся, и решил воспользоваться этим редким выходом в свет привидения. - Тсуна, расскажешь ещё о себе? Савада удивлённо взглянул на него, явно колеблясь. Но, решившись, согласно кивнул. - Что вас интересует? - Как с тобой произошло... Ну, сам понимаешь... Привыкшему к сухим, чётким формулировкам, Хибари непросто было быть поделикатнее с такой болезненной темой. Да и вообще, едва ли кому-то ещё доводился шанс поговорить о собственной смерти. При виде этого печального, детского личика с различимыми дорожками только-только вытертых слёз не хотелось быть тем беспристрастным, безэмоциональным человеком, каким требовалось быть адвокату, чтобы не отвлекаться от голых фактов. Да и у кого бы хватило совести поднять руку на это беззащитное существо? - Если вам и правда интересно... - Тсуна вздохнул и, подумав, начал свой рассказ.- Как я говорил, я умер в 1802 году. Я жил здесь с родителями и несколькими слугами. Хозяйство у нас было небольшое, однако нам вполне хватало на проживание. Но в тот год выдалась очень холодная зима, да и с урожаем нам не повезло, поэтому моей семье пришлось очень трудно. Сам я и до этого был довольно болезненным, а в последние свои месяцы и вовсе слёг. Сказывалось и недоедание, и отсутствие нормальных лекарств - денег едва хватало на самый минимум еды, который мы покупали в городе. А однажды отец из города так и не вернулся. Он взял последние деньги и здоровую лошадь, чтобы купить еды и хоть каких-нибудь снадобий для меня, но назад уже не приехал. Тогда здесь были сплошные леса, наш дом стоял в жуткой глуши, и добираться до городка нужно было долго. Скорее всего, отец попался какой-нибудь разбойничьей банде, которые часто промышляли у дорог и грабили таких вот путников. Это окончательно подкосило мою мать. Она и так уже потихоньку начинала сходить с ума от того, что я был при смерти, а тут ещё и исчезновение мужа... В конце концов слуги просто перестали подпускать её к моей комнате, чтобы не спровоцировать какой-нибудь опасный припадок. Её последний день я помню особенно хорошо. Она пыталась открыть мою комнату, но её всегда запирали. Тогда она начала кричать и бесноваться, слуги едва оттащили маму прочь, но сердце её уже не выдержало. Я ещё долго слышал её последний крик... Казалось, он так и будет звучать у меня в ушах, бесконечно... Я ещё был в сознании, и слышал, как после, похоронив мою мать на заднем дворе под вишнёвым деревом, наши рабочие думали, что теперь делать со мной. Ведь я тогда совсем один остался. Они хотели зайти, но обнаружили, что ключ потерялся, пока они пытались справиться с хозяйкой. Двери же были толстые, крепкие, их даже с топором едва можно было высадить. И тогда они гадать уже не стали. Один сказал, что ему жаль молодого господина, но я всё равно уже одной ногой на небесах, другой согласился, и в ту же минуту они собрали всё ценное, что могли унести и покинули дом, а я так и остался в комнате. Около двух лет моё тело так и оставалось в заброшенном доме, в моей комнате, как в склепе. Потом дом обнаружили мародёры, и всё-таки выломали дверь. Конечно, они не стали возиться с останками, а подожгли прямо там же и тоже ушли. К счастью, в ту ночь шёл сильный ливень, поэтому пожар довольно быстро погас, и почти весь дом уцелел. Я же так и оставался там. Сами понимаете, о каком упокоении может идти речь при такой смерти без должного погребения? Останки мои сгорели почти дотла, их даже не отличили от того обгоревшего остова, что остался от кровати. Не знаю, много ли прошло времени. Умерев, я почти перестал ощущать течение времени, тем более покинуть это место я не мог, а случайный путник сюда едва ли бы дошёл. Но однажды тут появился некий человек. Довольно странный и пугающий, и он первый, кто увидел меня здесь и при этом не испугался. Даже обрадовался. Я был жутко удивлён, но потом объяснение нашлось. Этот человек, по имени Верде, был некромантом, чернокнижником, который мечтал победить смерть и воскресить мёртвых. Не знаю, как сейчас правильно называются подобные люди. - Сумасшедшие. Продолжай, - недрогнувшим голосом сказал Хибари. - Он уговорил меня поучаствовать в каких-то непонятных экспериментах, но успеха не добился. Он пробыл здесь довольно долгое время, даже восстановил обгоревший участок дома, а потом ушёл, пожелав мне удачи. Мне было жаль отпускать его, но что поделать. Я по-прежнему был здесь, и всё чаще в доме появлялись разные люди. Кого-то я сумел напугать, кто-то вызывал священников, но никто здесь не задерживался. Никто не хотел мириться с тем, что рядом с ними живёт призрак. А ведь я старался никому не мешать, если уж и меня не тревожили. Общаться со мной всё равно было некому, Верде был первым и последним, кто не боялся меня и отнёсся с пониманием. Ну, и таким образом я и прожил здесь до настоящего времени. Понемногу узнавал, как развивается мир, хотя люди, говоря по справедливости, не слишком изменились. - Согласен, - задумчиво произнес молодой человек. Тсуна внимательно посмотрел на него. - Я тебя расстроил? - робко спросил призрак. - Знаешь, чаще всего мне хочется забить до смерти тех людей, которые мешают и вредят своим существованием другим людям. Поэтому я и выучился на адвоката, чтобы самому постоять за справедливость. Но люди действительно мало меняются. Одного мерзкого типа я упекал за решётку несколько раз, за одно и то же дело. Хотя его защита не слишком-то и старалась, всё равно всем и так было понятно, кто виноват. Савада с пониманием кивнул. И впервые Хибари увидел на бледном лице подобие улыбки. Слабой, горькой, но всё же улыбки. - Тебе стало легче? - с неожиданной и весьма непривычной для него мягкостью спросил Кёя подростка. Большие глаза растерянно моргнули, а затем пушистая головка снова утвердительно качнулась. - Да, и правда, - тихо сказал Савада, - Мне и правда стало легче. Спасибо. Продолжая неуверенно улыбаться, Тсуна уставился в телевизор, где ещё шёл фильм. Хибари последовал его примеру, но поймал себя на мысли, что чаще смотрит на призрачный силуэт рядом с ним. Не плачет ли снова?.. Но нет, Тсуна больше не плакал, а на лице появилось вполне себе человеческое и узнаваемое сосредоточение внимательного телезрителя, захваченного просмотром чего-то интересного. И от этого Хибари и самому стало немного легче. Глядя на расплывчатый, нечёткий контур хрупкого тела, брюнет машинально потянулся рукой к беспорядочному ёжику волос, поддавшись необъяснимому порыву пригладить их, но, вздрогнув и одёрнув себя, убрал руку. Ведь это странное желание было совершенно случайным и мимолётным, правда же?.. *Музыкальная тема из к/ф "Привидение"