Черный Замок

…Первая Охота казалась Дэйю необыкновенно легкой, даже скучной. Когда он выяснил, что Эйльрих не отпустит его одного, взбесился. — Гриммы — все равно, что бешенные собаки! — орал он на Наставника, позабыв о всяком почтении. — И это моя первая Охота! Кучка голодных псов! Да еще и с нянькой! Я стану посмешищем для всего Замка! Эйльрих не обращал на него никакого внимания и спокойно продолжал готовить оружие к предстоящей Охоте. Вот это-то его ледяное спокойствие и бесило Дэйя больше всего. Исчерпав все словесные аргументы, молодой Охотник полез драться. Против Эйльриха ему не удалось продержаться и нескольких жалких минут. Эйль повалил его на пол, его руки до боли сжали запястья Дэйя, лишая всякой возможности махать кулаками. Обездвиженный, Дэй со злобой посмотрел в смеющиеся синие глаза. — Все ждал, когда ты сорвешься, радость моя! — прошептал Эйльрих, низко склонившись над Дэйем. — Я уже начал скучать по нашим дракам. — Сукин сын, — прошипел Дэй. — Ты специально меня провоцируешь! Больше он ничего не смог сказать — Эйльрих заглушил его слова страстным поцелуем, на который Дэй просто не смог не ответить. — Гриммы опустошают деревни и вытаптывают посевы, а мы здесь… — наигранно укоризненно заговорил Дэй, когда Эйльрих все же смог от него оторваться. — Гриммы появятся после заката, а сейчас только полдень, радость моя. Эйльрих отпустил его руки и они сразу же обвились вокруг его шеи. — Эйль… — только и сумел выдохнуть Дэй, выгибаясь навстречу его ласкам. — Что, Эйль?! Его руки замерли на теле Дэйя. — Ты пойдешь со мной на Охоту, вздорный мальчишка? — в голосе Эйльриха слышался плохо скрываемый смех. Дэй попытался обнять его и прижать к себе, но это было все равно, что пытаться обнимать скалу. — Или я услышу твое да, или ты больше ничего не получишь! И Дэй в, очередной раз, сломался, уступил. — Да… — едва слышно прошептал он, чувствуя, как возбуждается его плоть. — Что, да?! — Да, я пойду с тобой на Охоту! — со злостью закричал Дэйриил. И больше он ничего не успел сказать — Эйльрих вновь заглушил его слова поцелуем. Дэй застонал, требуя большего и Эйльрих понес его на кровать. Когда смеркалось, они вылетели из окна покоев Эйльриха. Дэй все еще плохо владел своими крыльями — малейший порыв ветра и его сносило в сторону. Да и равномерные взмахи получались у него через раз. Кое-как выравнивая свой полет, он громко и забористо ругался, чем вызывал беззлобный смех Эйльриха. — А ведь однажды тебе придется охотиться на летающих тварей, радость моя. Определенно, встреча с тобой закончится для них смертью, умрут от смеха. Когда они добрались до разоренной деревни, стало совсем темно. Взошла растущая Луна. На небе не было ни облака и в серебре лунного света Дэй смог разглядеть ужасную картину во всех подробностях. Растерзанные трупы крестьян, разрушенные дома. — Почему Охотники не уничтожили гриммов до того, как случилось все это? — растерянно спросил он Эйльриха. Рука Наставника на мгновение сжала его руку. — Потому что местный феодал не позвал нас и не заплатил, — голос Эйльриха снова звучал спокойно и отстраненно. Дэй промолчал. — Почему ты думаешь, что гриммы все еще здесь? — снова спросил он, когда они летели совсем низко над развалинами домов. — Они вернутся, чтобы доесть трупы. Они всегда так делают, — все тем же спокойным голосом ответил Эйльрих. — И когда они придут, мы встретим их. Они испробовали свежей человечины, и будут убивать снова и снова, потому ни один не должен уйти. — Я думал, что гриммы безвредны, что они едят только трупы на кладбищах, — прошептал Дэй. Он не мог отвести глаз от растерзанных тел на земле. — Обычно — да, но иногда что-то происходит и они начинают охотиться на живых и тогда мы охотимся на них, — ответил Эйльрих. — Не позволяй укусить себя, их слюна ядовита, смертельна для людей, у Охотников вызывает сильнейшее отравление даже в малых дозах. — Я тоже читал Монструм! — сердито буркнул Дэй. — Волнуюсь за тебя, дурень! Это реальная жизнь и здесь все не так, как в учебниках! Потому смотри в оба! — Эйльрих все еще говорил шепотом, но Дэй почувствовал злость в его голосе. Он отказывался в этом признаваться, но был очень рад, что Эйльрих отправился вместе с ним. Они спрятались в руинах на окраине деревни. Едва они затаились и замерли среди обломков стен, Дэй услышал шорохи рядом. Его коснулась дрожащая окровавленная рука. Затем, среди теней, он различил и бледное, перемазанное кровью лицо, на котором лихорадочно блестели темные, широко открытые глаза. Молодой крестьянин, совсем немного старше Дэйя. — Помоги… — слова оборвались и он замертво рухнул на землю. Эйльрих убрал в ножны меч. — Но ведь он выжил! — Дэй с трудом сдерживался, чтобы не броситься на Эйльриха с кулаками. — Он был заражен ядом и все равно бы умер, — в голосе Эйльриха не было эмоций. Дэй ненавидел этот голос. — Но возможно… — Невозможно. Гриммы придут на запах свежего трупа быстрее. Дэй вздрогнул, но ничего не сказал. — Или ты хотел, чтобы я использовал его живым для приманки?! Дэй снова молчал — сказать было нечего. Прошло несколько минут, и они услышали вой. Дэй вздрогнул — так не выли ни живые собаки, ни волки. Эйльрих снова на мгновение сжал его руку. — Не думай. Просто убивай, — прошептал он. Черные тени крались по залитой лунным светом земле. В нос ударил запах гниющих трупов. Слишком много… А их — только двое. Вой стал перемешиваться со злобным рычанием — твари почувствовали их. Первого гримма Эйльрих убил в прыжке, когда тот пытался перебраться через стену, за которой они прятались. Эйльрих перерубил черное тело пополам и оно рассыпалось прахом. А затем началось безумие. Гриммы бросались на них со всех сторон. Меч Эйльриха был повсюду, мелькая серебристой вспышкой в свете Луны. Дэй растерялся, он зачарованно смотрел на Эйльриха. — Бей их! — рявкнул Наставник. Рука скользнула на рукоять меча. Движения Дэйриила были слишком замедленны, Эйльриху все время приходилось страховать его. — Бей! — закричал Эйльрих. — Или я зря учил тебя?! И Дэй бил. Он словно очнулся от сна. Он превратился в скорость. Меч разил темные, воющие и рычащие тени. Трупная вонь, извечный спутник сделалась невыносимой. Горящие, красные глаза смотрели на него не мигая из темноты. Но на страх не было времени. Острые когти впились в плечи и полоснули по спине. Дэй резко повернулся и не глядя рубанул по твари. Он услышал, как ударилось о землю тяжелое тело. Снова удар. Он отсек голову чудовища. Зубы успели клацнуть в непозволительной близости от его колена. Еще одна тварь перепрыгнула через стену и он вспорол ей живот. Трупы гриммов рассыпались в пыль. Он успел убрать ногу, и когтистая лапа только царапнула ее. Он отрубил лапу, а затем и голову. Рядом сражался Эйльрих. По сравнению с ним Дэйриил двигался, словно улитка. Молодой Охотник был готов упасть от усталости, когда твари вдруг перестали нападать на них. — Они поняли, что до нас не добраться! — крикнул Эйльрих, не оборачиваясь к нему. — Пойдем, надо добить тех, что остались. Они жрут трупы. Вокруг слышались рычание, чавканье и хруст костей. Они двигались быстро и бесшумно. На одного гримма Эйльрих не тратил больше одного удара меча. Некоторых он убивал серебряными дротиками, не теряя времени, чтобы приблизиться к ним. Дэй, едва живой от усталости, просто шел за ним следом. Начинало светать, когда твари побежали прочь от развалин. — В воздух, Дэй! — приказал ему Эйльрих. — Добьем их стрелами! Дэй подчинился. Он больше промахивался, чем попадал. Стрелы Эйльриха всегда достигали цели. Твари бежали к лесу. — Нельзя дать им уйти! — крикнул Эйльрих. Дэйю все же удалось поразить двух гриммов. Ему было безумно стыдно за то, что он впустую изводит стрелы, за то, что все еще путается в своих крыльях. Когда последний гримм рассыпался пылью, Дэйриил, не в состоянии больше оставаться в воздухе, устремился вниз. — Дэй! Нет! — закричал Эйльрих, но было слишком поздно. Едва ноги Дэйя коснулись земли, словно из ниоткуда, на него бросился рычащий гримм. Молодой Охотник замешкался всего на пару секунд, но и этого оказалось достаточно. Чудовище впилось в его правую ногу, чуть выше щиколотки. А в следующее мгновение гримм рассыпался пылью. Эйльрих поспешно убрал меч в ножны. — Твоя нога, Дэй! — Пустяки, лишь царапина! Эйльрих, не говоря ни слова, выполнил подсечку. Дэй упал на землю. Эйль распорол кинжалом шнуровку на его ботинке. — Что ты… — Помоги мне, бестолочь! Дэйриил стащил ботинок с окровавленной ноги. Эйльрих припал губами к месту укуса и начал высасывать яд. «Надеюсь, много не успело попасть в кровь…» — услышал Дэй в голове его голос. — Но ты… — заговорил он вслух. «Я древнее тебя, дурень! А потому то, что свалит тебя с ног на несколько дней, для меня не страшнее укуса комара!» Все поплыло перед его глазами. Дэй нырнул в милосердное небытие, успев еще раз взглянуть на темно синее, начинавшее светлеть небо. … Он очнулся в покоях Эйльриха, на кровати Эйльриха, в объятьях Эйльриха. — Вот теперь я точно посмешище для всего Замка! — прохрипел он. — Уж наверняка никто не упустил шанса поглазеть, как ты волок меня сюда, словно баранью тушу! Дэй попытался встать, но застонал от дикой боли во всем теле. — Тихо, дурень! — прошептал ему на ухо Эйльрих. — В твоей крови еще полно яда. Эйль поцеловал его в висок и крепко прижал к себе. — И если тебя, тщеславная бестолочь, так сильно волнует мнение других, то не беспокойся, никто не видел, как я принес тебя сюда, — снова зашептал он, касаясь губами его уха. — Был твоей радостью, а стал дурнем и бестолочью… — не мог не съехидствовать Дэй. — Кем бы ты ни был, я все равно люблю тебя! — губы Эйльриха снова огнем обожгли ему висок. — Первая Охота ни у кого не проходит гладко. — И у тебя? — Мне повезло меньше твоего — я охотился на оборотня, и убивать его пришлось в человечьем обличье. Я рыдал навзрыд, чем здорово повеселил своего Наставника и других Охотников. Моя первая Охота стала настоящим анекдотом для всего Замка. Дэй сердито заворочался, высвободился из объятий Эйльриха и перевернулся на спину. Боль была невыносимой, но ему все же удалось не застонать. — Ты все это придумал! — Мне нет смысла врать тебе, да я и не могу делать этого. — Почему? — Потому, что люблю. Теплая рука Эйльриха нежно коснулась его плеча, скользнула по груди и замерла на животе. На мгновение Дэй забыл, что ему нужно дышать. — Но… — Спи, тебе надо набираться сил. Я разбужу тебя, когда придет время пить отвар. — А из чего лекарь делает отвар? — Вот ведь любопытная ты тварь, Дэй! — Ну скажи! — И ведь не уймешься, пока не выведаешь, гаденыш! — Не уймусь! — Из крови Замка! — и… — И это все, что я знаю! А теперь спи! И Дэй снова провалился в небытие. Последующие дни были смесью бреда, сна и яви. Эйльрих все время оставался рядом с ним. Поил его отваром, говорил с ним в те немногочисленные минуты, когда он приходил в сознание. Он засыпал и просыпался в объятьях Эйльриха, он ел с его рук. — Ты все время со мной. Как же обучение других учеников?! Старейшины будут недовольны! — Пусть попробуют сообщить мне о своем недовольстве! Прошло еще несколько дней, и Дэй окреп настолько, что уже самостоятельно мог добираться до ванной. Эйльрих по-прежнему оставался рядом с ним. — Ты все время со мной, я сплю с тобой в одной кровати, и ты даже не пытаешься… — Трахать тебя?! — Да… После этого «да» Дэй покраснел до корней волос. — Я люблю тебя, дурень! И я не хочу просто иметь тебя! Дэй покраснел еще больше, хотя думал, что это невозможно. — Но я… — Что ж, раз твои скудные мыслишки заработали в этом направлении, ты определенно выздоравливаешь! А значит, пора возобновлять тренировки! — И… — Дэй смущенно потупил глаза в пол. — Забудь, пока не выздоровеешь! Но Дэй не забыл. Ночью он как можно теснее прижался к Эйльриху, словно случайно касался его кончиками пальцев. — У тебя ничего не выйдет! — прошипел Эйльрих ему на ухо. — Но я мечтаю о тебе с той минуты, как пришел в сознание! Ну пожалуйста, Эйль! Мой Эйль! — Развратник! — Кто бы говорил! Голова Эйльриха исчезла под одеялом и спустя невыносимо долгое мгновение, Дэй почувствовал его губы и язык на своей возбужденной плоти. Он громко застонал, перед глазами взорвались звезды. Эйльриху понадобились считанные минуты, чтобы довести его до оргазма. Дэй кончил ему в рот и мгновенно провалился в сон, на его лице расцвела блаженная улыбка. Эйльрих накрыл его одеялом. Эйль подождал несколько минут, любуясь своим лучшим учеником. Своим любимым учеником. Дэй нагло и безнадежно дрых, а потому придется помочь себе самому…