Черный Замок

      Дэй с тоской посмотрел на блюдо, полное серых клубней колдовской картошки. Как же он соскучился по стряпне Гертруд, а уж если бы Эйльрих взялся готовить… Даже это убожество имело бы все шансы превратиться в шедевр кулинарии. Но… Эйльриха здесь не было и Гертруд тоже. А Огненные, увы, предпочитали примитивную пищу. Рядом с безобразными картофелинами примостилось блюдо с искривленными колдовскими корнями, запеченными на углях и не сильно хорошо промытыми. А когда Дэй увидел куски криво нарезанного крестьянского хлеба из грубой муки — еле успел закрыть рот, прежде чем выматериться на демоническом. «Чертенок», — голос Эйля был строгим голосом Наставника — еще один повод разразиться матюками, да позабористей. — «Ты же лорд!» «Угу», — пробубнил Дэй. «А потому вежливо поблагодари за столь изысканное угощение», — как Дэй ни старался, ехидства или сарказма услышать не удалось — Эйльрих был абсолютно серьёзен. «Твои смертные родственники во всем стремятся к простоте». Ну, вот! Самое худшее: Эйльрих надумал читать ему лекции. Дэй вздохнул. «А вот и нет!» — и старший брат исчез из его головы. «Эээ… Благодарю за угощение, леди Уна», — достаточно громко и достаточно четко проговорил Дэй, ибо молчать дальше и тупо пяриться на смертных за этим убогим столом и на их не менее убогое угощение было уже просто неприлично. — Мы… рады услужить вам, Темный Лорд, — морщинистая, сгорбленная женщина, сидевшая напротив его, сказала эти формальные, строго соответствовавшие этикету слова максимально учтиво, но прозвучали они, будто оскорбление.       Дэй прекрасно понимал, что за этим столом, в этой комнате, ему не сильно-то рады и совсем не пытаются этого скрыть.       Кэвин и Хильда сидели по обе стороны от нее и тоже не притрагивались к скудной еде и буравили Дэйя одинаково мрачными взглядами. Их лица… Дэй смотрел на черты и будто видел себя в зеркалах. Кривых зеркалах. Как на магической ярмарке, на которую Эйль однажды привел его в детстве. Но тогда было весело и Дэй без устали кривлялся перед зеркалами, корчил безобразные рожи и едва не разревелся, когда Эйль все же уволок его обратно в Замок.       Это было не единственное его отражение здесь, кривое отражение. Еще два мрачных смертных устроились за столом. Их глиняные тарелки и чашки для травяного чая были пусты. А черты их лиц — знакомы. — Леди Уна, — сказал Дэй как можно учтивее, скрывая брезгливость. — Полагаю, вы желаете представить мне… — он замялся, подбирая слова. — Членов вашей семьи. «Слон в посудной лавке», — откуда-то издалека Эйль притворно скорбно вздохнул. — Это… — женщина говорила медленно и равнодушно, но Дэй знал, что за равнодушием прячется ненависть. — И твоя семья. «Дэй! Съешь хоть что-нибудь!» — шикнул на него Эйль. «Только не корни! В них наверняка песок и на зубах заскрипит!» «Тогда картошку!»       Эх, деваться некуда — Наставник приказал. Дэй поднял с помощью Тьмы самый маленький картофельный клубень с блюда и по воздуху переместил его к себе на тарелку. Волна теплого воздуха коснулась его кожи и по ней побежали мурашки. Большой, пузатый чайник приподнялся над столом. Уна улыбнулась, но радости не было в ее улыбке. — Это ваши сводные брат и сестра, — сказала она, и чайник подплыл лениво к чашке Дэйя, нагнулся и наполнил ее темным, пахнущим чем-то мятным, крепким травяным чаем. — Впрочем, вы ведь уже догадались. Дэй промолчал — он попросту не нашелся, что ответить. — Но… — Уна продолжила разливать чай по чашкам. — Я была второй женой вашего батюшки. До Дэйя не сразу дошел смысл ее слов. У… Замка не было никаких жен. «Твоего смертного отца, дурень!» — рявкнул издалека Эйль. — Его первая жена, Алика, — чайник вернулся на свое прежнее место — кривую стальную подставку рядом с блюдами. — Ушла в пламя. Уна уставилась в стол, на дырявую скатерть, а потом резко посмотрела Дэйю в глаза, и он спокойно выдержал ее взгляд. — Она не смогла простить ему… чувств к вашей Темной матери. Если она ожидала от Дэйя хотя бы тени раскаяния — могла бы прождать до Взмаха Вороновых Крыльев. — Это… очень печально, — за равнодушием Дэйя не скрывалось ничего. — Рован и Хэльд, — представила Уна, не поворачиваясь в сторону своих пасынков. — Эээ… — Дэй начал яростно ковырять несчастную картофелину кривой вилкой.       Он вдруг очень обрадовался, что на столе нет ножей. Он бы с радостью… Нет, не разорвал Тьмой эту семейку. Воткнул бы нож… В каждого из них. Рован улыбнулся и Дэй просто не мог не заметить кривых, желтоватых клыков. «Прекрати немедленно», — приказ Эйльриха звучал абсолютно без эмоций и этот его голос Дэй ненавидел. И всех этих смертных он ненавидел. Ведь из-за них Эйль говорит с ним… так. Холодно и отстраненно, будто с одним из многих своих учеников. Будто… они и не… Стол заходил ходуном. «Чертенок!» Дэй глубоко вздохнул. — Темный Лорд, — равнодушно произнесла Уна и придвинула к нему чашку с травяным чаем. «Они ждут», — прошептал Эйль в его голове. «Чего?!» — Дэй, не смущаясь, пристально посмотрел на своих смертных родственников. «Просто выпей чая и съешь кусок этой демоновой картошки!!!» — приказал Эйль. «А если яд?!» — Темный Лорд, — повторила Уна и еще ближе придвинула к нему чашку. «Ты невосприимчив! Да и травить тебя им незачем!»       В этом Дэй сильно сомневался. Но с Эйльрихом спорить не стал и, скрыв гримасу отвращения, крепко сжал чашку обеими руками и поднес ее ко рту. Уна улыбнулась, как показалось Дэйю, облегченно. Ее дети и пасынки остались сидеть за столом с каменными лицами.       Дэй только пригубил чай. На его вкус он оказался слишком горьким и чересчур крепким.       Смертные родственники тоже поспешно отпили из своих чашек и чересчур поспешно поставили их на стол. «Ешь!»       Дэй насадил на искривленную вилку кусок колдовской картошки. С трудом удержался, чтобы не зажмуриться и отправил ее в рот. Эта картофелина ничем не отличалась от замковых — а именно, она не имела вкуса. Никакого. Дэй с удивлением наблюдал, как смертные родственники быстро едят картофелины, корни и хлеб. «Сейчас», — предупреждающе шепнул ему Эйль, но Дэй уже знал. Стена огня устремилась на него. И Дэй так и не понял, каким образом смог остановить ее. А когда огонь исчез, он один остался за столом. «Пламя — часть тебя», — услышал мертвый далекий голос. В потом еще один, живой и ближе: — У тебя его руки, — шепнула исчезнувшая из комнаты Уна.       Дэй стыдился своих рук. И не то чтобы они плохо держали меч, но… Они не были такими же красивыми, как руки Эйля. Пальцы чуть короче и чуть шире, да и сама кисть — тоже. Тот, от кого ему эти руки достались в наследство, явно занимался тяжелым трудом, а не играл на клавесине, не сжимал перо редкой птицы, обмакнув его в дорогие чернила и лениво занеся над не менее дорогой бумагой, чтобы сочинить какое-нибудь глупое четверостишие для придворной кокетки, да и золотых приборов на званом ужине такими руками не касались. Скорее, это были руки человека, чьи предки поколениями занимались тяжелой работой и сам он последовал их примеру. Но, природное изящество Мариссы — Темные всегда славились двумя вещами: своей красотой и своим коварством — все же оставило свой след и потому, на первый, даже очень придирчивый взгляд, руки Дэйя все же выглядели… руками благородного дворянина. Увы, лишь на первый взгляд. «Ну наконец-то, бестолочь!» — грубо крикнул Эйль в его голове. «Чего?!» — не менее грубо. — «Кто-то сегодня огребет!!!» — беззвучно заорал Дэй и едва успел увернуться от хука правой. — Ты знал, нечестно, — Эйль, появившийся рядом со столом, блокировал его Тьму достаточно прочным блоком и Дэй не стал ломать его серебряную защиту. Хоть и мог. — Ты… здесь?! — озадаченно спросил он. Вместо ответа Эйль бесцеремонно сгреб его в охапку и поцеловал, оборвав все дальнейшие расспросы и ругань. Против этого приема Дэйю нечего было применить. «Я соскучился, радость моя», — услышал он сводящий с ума шепот в своей голове. Дэй сжал его в ответных объятьях и ошалело отвечал на поцелуй. Его сердце заколотило набат. «Вот и умница». Эйль прервал поцелуй и остановил Дэйя, потянувшегося к нему за новым. — Опять дразнишь!!! — У нас есть дела. — Это от тебя они все удрали?! — Ну, и от тебя тоже — не очень-то им приятно твое общество, бастард. Дэй сцепился с ним и они, опрокинув стол, покатились по холодному полу, смеясь, обмениваясь тумаками и затрещинами. Мгновением позже и стол, разбитые блюда, и безобразная еда исчезли в чернильной темноте, будто их никогда и не было здесь. — Веди, — прошептал Эйль, немного шепелявя из-за разбитой губы, которая, впрочем уже быстро регенерировала. — Куда? — Дэй все еще не был уверен: шутит он или серьезен. — К тому камину. — Чего?! — Ты там учился. — Но… — Просто думай об этом месте. — Но… — Ты теперь один из них. И Дэй не стал с ним спорить. Он как можно четче представил камин. В стене, с чавкающим звуком, появилась дыра. «Идем, чертенок».       Пещера казалась обманчиво пустой. Лишь казалась. Смертные родственники Дэйя прятались в густых зачарованных тенях. Оба Охотника чувствовали их взгляды, полные недоверия и опасений. Дэй хотел было съязвить и вслух, да погромче, но так и не произнес ни слова, услышав привычное предостерегающее: «Чертенок…» «Подпитай пламя, паршивец!» Огонь в камине давно потух, остались лишь тлеющие угли. И Дэй выполнил приказ Эйля. Только каким образом — и сам не понял. Он, в очередной-то раз, с изумлением уставился на весело танцующие рыже-огненные языки. Тени зашептались. Теперь негодующе. «Дурень!» — выругал его Эль и совсем беззлобно — вот что бесило Дэйя больше всего. — «Ты — один из них и всегда был, просто не догадывался об этом». Эйль… поклонился теням до пола. Так он обычно делал в храмах всевозможных божеств, в которых не сильно-то веровал, но не хотел оскорбить истово верующих прихожан. — Благодарим за гостеприимство и тепло очага, — выпрямившись, сказал он нарочито громко и толкнул Дэйя локтем в бок. Дэй, как мог повторил его поклон. — Благодарим, — невнятно промямлил он, а тени зашептались. Эйль уже прыгнул в камин и Дэй привычно последовал за ним.       «Нехорошо заставлять ждать леди Мариссу». Услышал он и почувствовал только приятное тепло, огненные языки взревели и скрыли пещеру.       А несколькими секундами позже они вывалились из другого камина. Дэй понял, где они находятся сразу, едва услышал звонкий смех. Только его мать могла смеяться так. Она смеялась бы так и милой невинной шутке, и предсмертным крикам своих заклятых врагов. — Вы испортили мне ковер.       Марисса подошла вплотную к Эйльриху и абсолютно неподобающим леди образом выставила стройную ножку, обутую в черную атласную туфельку. — Вот здесь, — она указала носком туфельки на золу, высыпавшуюся из камина. — Моя леди, прошу извинить нас за столь бесцеремонное вторжение, — Эйльрих ловко вскочил на ноги.       Марисса протянула ему для поцелуя руку, обтянутую черной, кружевной перчаткой. Эйль улыбнулся, посмотрел ей в глаза, а затем, строго согласно этикету, осторожно придерживая кончиками пальцев, поцеловал тонкую, изящную руку, едва коснувшись ее губами. Дэй заскрежетал зубами и неуклюже поднялся с ковра. — Здравствуй, матушка. — Не очень-то ты любезен, сыночек. Он встал рядом с Эйльрихом и тут же снова услышал предостерегающее: «Чертенок!»       Сверхчуткий слух Охотника позволил Дэйю уловить крики и бряцанье оружием, а еще он почувствовал Тьму, которую направляли на что-то уж очень быстрое и яркое, перемещавшееся внутри Цитадели.       Одхэн пробил дыру в дымоходе, обдал ожидавших его темных гвардейцев пламенем и вновь скрылся, едва увернувшись от разрывающих в клочья заклятий в развороченном их камине. Уже скрытый пламенем, он тихо рассмеялся. Защитная магия Мариссы действовала идеально. Да, Леди не подобает учиться такому волшебству. Он почувствовал еще одну вспышку огня — Гюнтер и Ольрик развлекают Темных на нижних, подземных этажах Цитадели. А вот и еще — Волар и Глэрдха запалили королевскую кухню. Еще вспышка — пожар в оружейной. Хальрика и Мэдвэл выполнили его приказ точно в срок.       — Огненные Братья, — Марисса улыбнулась великолепной светской улыбкой, — стараются отвлечь Шейда и его прихвостней. — И у них неплохо получается, — Эйль вернул ей улыбку. От магии у Дэйя отчаянно зачесалась кожа. «Не дергайся! Стой смирно!» — беззвучно крикнула мать у него в голове. Дэйриил не стал с ней спорить. Меняющее Облик Заклятье, увы, имеет такой неприятный побочный эффект. На мгновение кожный зуд сделался нестерпимым, а затем прошел и так же внезапно, как и появился. Мариса небрежно взмахнула рукой и Дэйю показалось, что широкие рукава ее шелкового платья похожи на крылья хищной черной птицы. «Чертенок…» Дэй спохватился и спрятал свои мысли. В стене, декорированной мозаикой из драгоценных камней, появилось огромное зеркало. Дэй и Эйль выглядели практически одинаково. Они стали ниже ростом, у обоих были темные волосы до плеч, перехваченные простыми серебряными заколками. Камзолы, кафтаны, бриджи, одинакового покроя и невыразительные, бледные лица. — Мои дальние, провинциальные родственники прибыли на бал по моему милостивому приглашению, — сообщила Мариса и Дэй, и Эйль уже знали о жизни Ланса и Жульбера Ла Мортов все, в мельчайших подробностях. Леди Марисса действительно владела заклятиями, которые Темной Леди, да и леди вообще знать не положено. Эх, вот бы научиться… «Чертенок», — в очередной раз одернул его Эйль. — «Может, столетья через два». Мариса еще раз улыбнулась. «Да, они… несколько тщедушны», — беззвучно прошептала она, — «но никого лучше не нашлось».       И Дэйриил услышал то, что она не сказала –Ланс и Жульбер действительно приехали в Цитадель по приглашению Марисы, только сейчас они… гостили у Огненных Братьев и в бессознательном состоянии, не без помощи Мариссы, разумеется. А на бал вместо них отправятся они с Эйлем. И поутру Ланс и Жульбер проснутся в комнатах, отведенных для них. И проснутся в полной уверенности, что всю ночь плясали на шикарном, Темном балу.