Черный Замок

Черный Замок Рианнон проснулась в Замке, в своих новых покоях. Эти комнаты разочаровали ее своими размерами, и даже обещания хозяина заменить их на более просторные сразу, как только для этого представится возможность, не утешили Темную Леди. Но, хоть комнаты и были небольшими по сравнению с ее прежними, оставшимися пустовать в Даркхарте, а самой Темной Леди, и вовсе казались нестерпимо тесными, повод для радости у нее все же нашелся: в этих тесных и обставленных не очень-то изящной мебелью комнатах не было Мариссы и ее омерзительных сынков! Рианнон улыбнулась. Она наконец-то была свободна! И теперь вольна делать все что захочет, а не то, что захотят старейшины ее клана, продавшие ее Мариссе. Рианнон поднялась с кровати, грустно вздохнула, отодвинув более чем скромный полог, и ступила босыми ногами на каменный пол. Она совсем не удивилась, когда почувствовала, что он теплый. Замок живой, а камень — его плоть. Ну и что тут удивительного?! А ковер все-таки надо будет попросить, но позже. Рианнон хотела подойти к большому, скрытому плотными шторами окну и распахнуть ставни. Просто, чтобы полюбоваться утопавшими в молочно-белом утреннем тумане Мертвыми Скалами. Это теперь ее новый дом и другого у нее нет, и, возможно, уже не будет. Но до окна она так и не дошла. Рианнон упала на пол и закричала. Ее голова раскалывалась изнутри. Никогда за свою, пусть и не очень длинную жизнь, не испытывала она такой боли. Она сжимала виски и каталась, завывая по полу. Остатки разума все же возобладали. Сквозь кровавый туман в глазах, она посмотрела на окно. И как только ей удалось сконцентрировать взгляд, Рианнон открыла окно, коснувшись его Тьмой. Морозный свежий воздух заполнил комнату. Боль не прошла, но казалась Рианнон уже терпимее. И значить эта боль могла лишь одно. Она перешла на Истинное Зрение и бездумно уставилась в широкий проем окна. Она увидела Даркхарт, да так, будто и не было всего этого огромного расстояния, отделявшего ее от родной страны. Она парила в небе, наблюдая Цитадель с высоты птичьего полета. Но затем Истинное Зрение увлекло ее дальше, и она не противилась. Она знала, что увидит после Цитадели. Родное поместье. Изящное, хоть далеко и не такое надежное, как Цитадель. Она оказалась в фамильной часовне. На алтаре из черного камня в агонии умирала смертная девушка. Рианнон лишь мельком взглянула на нее, ничего не почувствовав. Еще одна безымянная жертва. В центре часовни, рядом с алтарем, в ритуальных черных рясах застыли маменька и папенька. В руке папеньки она увидела ритуальный обсидиановый кинжал. Темный жрец, старый и сморщенный, нараспев читал заклинания, раскачиваясь из стороны в сторону в такт своему голосу. Своих многочисленных братьев и сестер, а также домашних слуг, боязливо жавшихся к стенам часовни, она разглядела немного позже и будто в тумане. Боль опять сделалась нестерпимой, и Рианнон потребовалось немало усилий, чтобы проигнорировать ее и не вернуться в панике в свое тело, все еще остававшееся на теплом полу ее новой комнаты в Замке. Если бы она поддалась боли, то проиграла бы, и ее родные смогли бы завершить ритуал. Она посмотрела на жреца. Сейчас, вне физического тела, ей было намного труднее управлять Тьмой. Но стены фамильной часовни были буквально пропитаны Силой, и уж она-то знала: не только Темной. Рианнон прошептала Слово Силы. Бесплотными губами. Ни звука вслух. Она увидела огненную руну, замерцавшую на древних камнях, из которых были сложены стены их фамильного святилища. Когда-то они были частью другого храма, разрушенного и давно забытого. Забытого храма, но не богов. Она ощутила жар, пробежавший по венам ее физического тела и снова едва не вернулась в него. В памяти, против ее воли появилось простое и совсем лишенное красоты лицо смертной женщины, ее няни, давно погибшей. Погибшей в пламени, ею самой и вызванном. «Спасибо», — зачем-то шепнула в пустоту бесплотными губами Рианнон. Теперь она видела жреца намного отчетливее: каждую морщину на его дряхлом, сморщенном лице, каждую складку на его черной рясе. Все вокруг померкло, затянулось серой дымкой, и остался лишь жрец. Его пение сделалось нестерпимо громким, и боль Рианнон усилилась. Тогда она ударила. Ее Тьма вырвалась на свободу и вцепилась в жреца. Пение мгновенно оборвалось, тело жреца, разрываемое Тьмой изнутри, разлетелось на куски, обдав всех присутствующих кровавыми брызгами. Тьма, и ее собственная, и убитого ею жреца, вернулась. Больше не было смысла оставаться здесь, вне тела. Да и делать это становилось все труднее, и Рианнон сдалась, позволяя воздушным потокам увлечь ее прочь. В ушах у нее еще звучали крики родственников, когда она влетела в распахнутое окно своей новой спальни, когда увидела себя на полу, все еще в длинной ночной рубашке, лежащую в позе зародыша на полу. Из-под век ее закрытых глаз текли слезы. Рианнон устремилась вперед, глубоко вздохнула… Следующий, шумный и глубокий вдох ртом, такой, будто долго пребывала под водой, она сделала уже физически. Рианнон пошевелилась. Боль прошла. Она… чувствовала себя замечательно — Тьма убитого жреца пришлась ей по вкусу. У кровати, на маленьком резном столике, лежал изящный, серебряный колокольчик. Рианнон намеревалась взять его, чтобы позвать слуг, но вдруг передумала. В комнате стало холодно и вовсе не из-за морозного воздуха из открытого окна. «Моя леди», — услышала она в голове древний беззвучный голос, — «впечатлен». «Что ж», — тоже беззвучно ответила она. — «Надеюсь, я выдержала ваш экзамен, мой лорд». И рассмеялась. «Я… пришел бы вам на помощь», — добавил Замок. Но Рианнон знала — не пришел бы, и ее родные лишили бы ее Тьмы, превратив в простую жалкую смертную. «Но вы и сами прекрасно справились». «Я ведь не пленница здесь?» — спокойно спросила Рианнон, возвращая бессмертное создание к более насущным делам. «Это зависит от вашего выбора, моя леди», — сообщил ей Замок. — «В любом случае, никто не посмеет причинить вам вред в этих стенах». Рианнон встала на ноги и гордо выпрямилась. «Я уже сделала выбор, мой лорд», — сказала она. По стене, не скрытой гобеленом, под камнем, становясь все более объемной и отчетливой, зазмеилась темно-красная вена. Рианнон быстро подошла, и, не давая себе времени передумать, коснулась ее. Она почувствовала, как кровь Замка, сквозь поры на коже, проникает в ее руку, навсегда изменяя ее природу. Она больше не будет только Темной. Она станет кем-то другим. Или чем-то? Рианнон почувствовала боль, но это было ничто по сравнению с болью от ритуала. Она не вскрикнула и не отдернула руки. Рэйвен Блад В Замке Рэйвен Блад праздновали семейное торжество. Младшей дочери графини исполнилось шесть. Маленькая леди Рианнон выглядела очаровательно в новом бархатном платье темно-синего цвета. На праздник прибыли благородные гости, владения которых находились достаточно близко с Рэйвен Блад. Рианнон буквально завалили подарками: фарфоровые куклы, которых маленькая негодяйка быстро разобьет и скорее всего в течении первой недели после торжества, музыкальные шкатулки, которые она разломает и украшения, которые она либо испортит, либо потеряет. Рианнон ерзала на стуле, слушая длинные, витиеватые и абсолютно непонятные ей речи гостей. Она, в очередной раз, нахально потянула руку к блюду с кремовыми пирожными. И почувствовала удар. Не больно, но хлестко. Это строгая мама. Это Тьмой. «Тебе уже хватит, дорогая», — беззвучно и абсолютно спокойно сказала мама у нее в голове. «Я хочу играть! Мне скучно!» — закричала Рианнон и тоже беззвучно. «Еще немного, дорогая. Надо побыть за столом. Невежливо уходить прямо сейчас», — голос мамы был спокойный и ровный, а значит — спорить бесполезно: она не разрешит и все. И Рианнон осталась сидеть за столом. Но никто не помешал ей скорчить гримасу. «Прекрати. Не позорь семью», — теперь отец. Да, лучше не спорить, а то накажет. Лакеи широко распахнули двери обеденного зала. — Леди Марисса Ла Морт! — громко провозгласил глашатай. И Рианнон задрожала от страха, хоть и услышала папино сердитое «прекрати!». Она никогда не видела леди Мариссу и никогда не слышала о ней, но она боялась ее, так же, как боялась хищников из папиного зверинца. «Улыбайся», — тихо сказала няня в ее голове. И Рианнон послушалась. Леди всегда должна улыбаться, даже если ей плохо или страшно. Прекрасная женщина в черном шелковом платье не вошла, а буквально вплыла в комнату, так, словно она передвигалась по воздуху. — Леди Ла Морт! Это такая честь для нас! — громко сказала мама. Лакей подвинул тяжелый стул с высокой спинкой, чтобы незнакомая леди смогла сесть за стол. У Рианнон был такой же стул и ее ноги не доставали до пола. — Благодарю, — красивая и пугающая, она двигалась красиво и пугающе. И Рианнон разглядывала ее во все глаза. «Прекрати так пристально смотреть на нашу гостью!» — закричала мама у нее в голове. «Рианнон», — папа ничего не сказал больше, но взгляд его был очень и очень… сердитый. А значит, можно и в карцер попасть. Рианнон уставилась в свою пустую тарелку. Скучный ужин, тянувшийся невыносимо долго, все же закончился. Но Рианнон не разрешили убежать в детскую. Когда мама и папа проводили всех гостей, когда разъехались экипажи, привёзшие их сюда, леди Марисса почему-то осталась у них дома. — Госпожа Ла Морт изъявила желание полюбоваться твоим мастерством, — сообщил, непонятно чему улыбающийся отец. Рианнон присела в реверансе. — Ты ведь покажешь леди Мариссе, на что способна? — строго спросил папа. — Конечно, папочка, — еще один реверанс. — У меня не так много времени, — произнесла прекрасная и пугающая леди. Рианнон не нравился ее голос. И вся она не нравилась. Уж больно красивая! А няня говорит, что очень красивые люди, очень хитрые и очень злые! Но мама и папа не разрешат убежать. Они спустились в подвал. Рианнон не любила сюда приходить. И очень боялась того, что здесь происходило. Но с мамой и папой нельзя спорить. Тяжелая дверь затворилась за их спинами. В подвале смертные, которые больше не годятся для работы. И папа с мамой находят им только одно применение. Рианнон задрожала, и это не укрылось от прекрасной леди. Марисса улыбнулась. И улыбка ее… показалась Рианнон похожей на оскал папиной самой злющей гончей. Хоть она и была прекрасна, как и все в этой леди. — Я прошу простить мою дочь, — сказал папа. — Она еще очень юна и не способна понять всю никчемность… наших мишеней. — Мой господин! Троль Дарко низко поклонился и захромал вперед своей тяжелой походкой. Темные последовали за ним. У стены, в кандалах, цепи которых были вмурованы в каменную кладку, бессильно повис исхудавший человек в грязных лохмотьях. Голова его свесилась низко настолько, что из-под грязных, спутанных волос невозможно было разглядеть лицо. Рианнон всегда очень хорошо их запоминала. А потом видела ночью в кошмарах. И просыпалась с криком. И няня поила ее успокаивающим травяным отваром. Но они все равно возвращались. Рианнон не забыла ни одного. — Итак, — ожидающе сказала Марисса и многозначительно посмотрела на нее. Рианнон позвала Тьму, спавшую внутри. Она представляла ее черной кошкой, свернувшейся в клубок. Дремлющей, но только и ждущей возможности поиграть. Звать становилось с каждым разом все проще. Черная кошечка охотно откликалась на зов. Подземелье исчезло, остался только умирающий смертный перед ее глазами. Но сегодня Рианнон не хотела слушаться родителей. Не хотела слушаться противную леди. Даже, если потом в карцер. Радуясь, что черная кошечка пришла столь быстро, она ударила по… Троллю Дарко. Он тоже противный и никогда ей не нравился. Тролль разлетелся на зеленые, вонючие ошметки и прежде, чем успел закричать. — Бессовестная! — сквозь сжатые зубы прошипела мама. — Мое лучшее платье… Платье, забрызганное зеленой кровью, было безнадежно испорчено. — Рианнон! — папа разозлился. Теперь точно карцер. — Не наказывайте дочь, — красивая леди улыбнулась и Рианнон захотела с криками выбежать из подвала. — Что ж, ты проведешь сегодняшнюю ночь в… — отец помолчал и Рианнон вся съежилась под его взглядом, — своей комнате. — Но обязана ты этим исключительно леди Мариссе! — истерично крикнула мама и Рианнон поняла, что она тоже боится прекрасную леди. — Я довольна тобой, девочка, — прекрасная леди склонилась к ней и Рианнон смогла разглядеть камни в ее маленьких сережках, они меняли цвет… часто-часто… Она моргнула, но леди не исчезла. — Знаешь, у меня есть сын, вы бы с ним подружились, — сказала Марисса и вот эти слова не прозвучали пугающе, — он как раз твоего возраста. — А почему… вы не привезли его с собой? — спросила Рианнон. — Какая наглость! — возмутилась мама. — Все-таки ты отправишься в карцер сегодня! — Ну что вы, леди! — оборвала ее возмущения Марисса. — Девочка не спросила ничего бестактного. — Он… живет далеко, — сказала она, — там, где мои враги не смогут добраться до него. Рианнон ничего не поняла, но кивнула. Будто это было само собой разумеющимся отправлять маленьких детей жить подальше от родителей. — Однажды, — Марисса склонилась к ней еще ниже и Рианнон испуганно отпрянула под негодующие вопли родителей. — Однажды, повторила Марисса, будто не заметив, — он вернется в Даркхарт. И ты, Рианнон, выйдешь за него замуж. Рианнон опять закивала, загипнотизированная глазами красивой и ужасной леди. Она поняла только одно — это однажды еще случится не скоро, а потому пока бояться нечего. — И тогда, — Марисса заговорила и один только ее голос зазвучал у Рианнон в ушах. — Ты станешь и моей дочкой, Рианнон. Она сняла бархатную черную перчатку и взяла ее за руку. Рианнон задрожала. А затем напугалась еще больше, когда почувствовала боль. С криком она отдернула руку. На ладони она успела разглядеть вспыхнувшую синеватым светом руну верности, ту, что сохранилась из Древнего Языка, но архаичную. Няня учила ее… Руна… исчезла под кожей. Но Рианнон была твердо уверена — никуда она не делась, просто увидеть ее больше нельзя. — Будем считать, что заключили помолвку, — сообщила Марисса ее непонятно чему улыбающимся родителям. В каменной стене подземелья открылась воронка портала, и ужасная леди уж было собиралась шагнуть в нее, но вдруг передумала, будто что-то вспомнив. — Ах да, — она рассеянно взмахнула тонкой рукой, уже снова затянутой в бархатную перчатку. Голова смертного, прикованного к стене, раскололась на несколько кусков. Рианнон затошнило, она согнулась и праздничный ужин оказался на платье и туфельках. — Ты слишком чувствительна, девочка, — сообщила ей ужасная леди. — Тебе придется… ох как много учиться, если хочешь стать моей дочкой! И она скрылась в портале. А Рианнон опять вырвало. Никто не ругал ее, но она громко и надрывно заревела. — Няня!!! — закричала мама. Из большого синего камня в кольце на ее руке заструился сиреневый дым, и когда он сгустился из него неуклюже вышла Рэбекка, смертная няня Рианнон. — Ах горюшко! Ах несчастье! — запричитала женщина и бросилась к рыдающей Рианнон. — Приведи ее в порядок! — бросила мама. Рианнон вместе с няней, как и много раз прежде, когда она устраивала истерики, шагнули в сиреневый дым и вышли из него уже в ее детской. Няня захлопала в ладоши и из стен и потолка посыпались шустрые маленькие демонята. Они быстро справились, хватаясь цепкими лапками за многочисленные крючочки и пуговки. Грязное платье, заколки и украшения куда-то уволокли, и Рианнон, поеживаясь, осталась стоять посреди детской в одной легкой сорочке. Плакать больше не хотелось. Маленькие прислужники всегда веселили ее. И сейчас, Рианнон, по обыкновению, засмеялась, глядя, как ловко потащили они ее большущее платье. А ванной уже булькала вода — проворные демонята успели и туда. — Няня Рэбекка, — сказала Рианнон, намереваясь рассказать ей обо всех своих сегодняшних бедах. — Немедленно мыться! — скомандовала Рэббека, оборвав все ее дальнейшие жалобы. Перед сном Рэббека дольше обыкновенного расчесывала ее длинные волосы. Она водила по ним гребнем медленно и осторожно, чтобы не вырвать ни один. Долго, пока они не начали звенеть действительно громко при каждом движении гребня. Тогда Рэббека остановилась. — Хватит, дитя! — сказала она, — а то матушка твоя услышит. — Сказку, няня! — завопила Рианнон, запрыгивая в кровать, с которой расторопныедемонята уже успели стащить бархатное покрывало. И няня рассказала ей очередную страшную и совсем непонятную сказку про древних богов. Рианнон забралась под одеяло и крепко зажмурила глаза, притворяясь, что засыпает. Няня Рэбекка сложила губы трубочкой и подула. И свечи погасли. Так няня Рэббека тушила так свечи только, если рядом не было никого из Темных родственников Рианнон. И девочка никому не рассказывала: это была их с няней тайна. Рианнон видела, что няня поставила у кровати ее сапожки для пеших прогулок, и Рианнон знала, почему. Сегодня ночью няня опять поведет ее куда-то. И это определенно будет очень интересное место. Рианнон прошептала Слова Старых Богов, которым учила ее няня. И услышала очень многое. Часовые, сменявшиеся на постах, разговоры ее родителей и прочих обитателей дома. Няня сидела на полу, рядом с ее кроватью. Она ждала. И вот, стало тихо, большая часть обитателей поместья заснула. А слуги, наконец, перестали бегать по тайной лестнице, скрытой в стене, рядом с парадной, той, что с золотыми перилами и мраморными ступенями, той что для господ. Рианнон больше нравилась та, что тайная. Узкая, темная, проходящая через весь дом. По ней Рианнон ходила вместе с няней, когда дом погружался в сон. — Пора, госпожа, — шепнула няня Рэббека и протянула ей теплую длинную накидку из меха демонов. — Но… — Рианнон удивилась, но накидку взяла. — Там, куда мы идем, госпожа, будет очень холодно. Рианнон надела накидку и мягкие сапожки, которые в отличие от ее модных туфелек не стучали по каменным ступеням. И когда часы в большой зале пробили полночь, они вместе с няней Рэббекой покинули детскую. Вход на лестницу был на каждом этаже. Скрытая портьерами маленькая дверь в стене. Даже рисунок шелковых обоев способствовал тому, что ее было не разглядеть, если, конечно, не знать, что именно нужно искать. Побывав на лестнице несколько раз, Рианнон поняла, что лестница перемещается, изменяет свою форму и направление ступеней в зависимости от того, куда необходимо попасть идущему по ней. Сегодня они поднимались все выше. Рианнон слышала, как снаружи меняются на постах часовые. — Но… — зашептала она. — Да, мы идем в заброшенную башню, госпожа, — сказала няня, — и тебе, маленькая госпожа, нечего бояться. — Зачем? — тихо спросила Рианнон. — Зачем нам туда, няня?! — Кто-то, а может и что-то, ждет встречи с тобой там. Рианнон не стала спорить и продолжила быстро подниматься по старым, истертым ногами бесчисленных слуг ступеням. Да, папа чинил башню несколько раз, когда они только въехали сюда. Но она опять приходила в негодность. В конце-концов, папа бросил ее чинить. Так и стояла она, заброшенная, да с разрушенной крышей. А слуги взяли за привычку стаскивать туда всякий хлам. Но оставаться в башне долго никто не мог — уж больно холодно было внутри нее. И вот туда-то вела ее няня Рэббека. Открылась еще одна дверь, и теперь они поднимались по винтовой лестнице внутри самой башни. В узкие окна без стекол проникал звездный свет. — А вдруг меня будут искать? — спросила шепотом Рианнон. — Не будут, — уверенно ответила няня Рэббека. И Рианнон поняла — без волшебных слов здесь не обошлось. Они остановились перед старой, запыленной дверью, ведущей на чердак. — Дальше пойдешь одна, — шепнула няня Рэббека. — Мне страшно, — сказала Рианнон, глядя только на дверь, которая, казалось, стала больше в размере. — Тебе нечего бояться, маленькая Темная госпожа, — няня Рэббека слегка подтолкнула ее вперед. — Тебя ждут… с той стороны. И Рианнон сделала шаг вперед. Один, затем второй. Дверь притягивала ее. Она хотела убежать и одновременно она хотела открыть ее, узнать, что же спряталось и дожидается ее за этой дверью. — Ну же, маленькая госпожа, — услышала она слова няни из-за спины, услышала и не обернулась: оборачиваться плохо, тогда можно и вовсе не вернуться. — Ступай, пока ждущие не передумали, госпожа. И она сжала маленькими пальцами огромную медную ручку огромной двери. Она потянула на себя и задрожала. Дверь поддалась, но не сразу. И когда щель была достаточно широка, чтобы маленькая худая девочка смогла пролезть, она пробралась внутрь. Дверь с грохотом захлопнулась у нее за спиной. Сквозь дыры в обветшавшей крыше башни в комнату проникал лунный свет. Некоторые дыры были настолько огромны, что сквозь них Рианнон смогла разглядеть усыпанное звездами, черное, ночное небо. Тишина внутри навалилась на нее, будто толстое, шерстяное одеяло. Она сделала еще несколько шагов вперед и остановилась, разочарованная до слез. На чердаке не было ничего, кроме старой, запылившейся рухляди. Но когда первые, горячие бойкие слезинки уже потекли по ее округлым детским щекам, в воздух поднялось облако пыли. Серебристой пыли. Или такой она казалась из-за лунного света. А потом, когда пыль осела, Рианнон увидела его… Старое, огромное зеркало в раме из черного дерева, на которой были вырезаны древние руны. Она опять захотела убежать. Но любопытство оказалось сильнее страха. «Только одним глазком! Только совсем чуть-чуть!» И Рианнон, утерев рукой слезы, посмотрела в зеркало. Сначала зеркало отражало только рухлядь, забытую на чердаке. Но и рухлядь в нем выглядела… очень красиво. Будто и не рухлядь вовсе. Рианнон стало страшно, очень страшно. Волшебство, демоны были в ее жизни и каждый день. Она и сама могла… творить магию. Но… то, что она видела в зеркале, пугало ее. Но Рианнон не могла отвести глаз от темной поверхности. Не могла сделать ни шага. Зеркало затуманилось, так, словно внутри него кто-то невидимый посыпал серебряную пыль. И когда пространство внутри прояснилось, Рианнон увидела уже не рухлядь, хранившуюся на чердаке. Нет, внутри зеркала она увидела скалы. Они все приближались. Так, будто Рианнон летела к ним. Она уже пробовала летать, пока без крыльев и совсем невысоко и только в присутствии мамы или папы. Но… если бы она поднялась так высоко, а она в тайне мечтала об этом: именно так выглядел бы мир внизу, все маленькое, будто игрушечное. И когда скалы были уже совсем близко, зеркало показало ей маленького мальчика с заплаканным лицом и в разорванной серой одежде. Мальчик с упорством лез на здоровенное бревно, висевшее в воздухе. Его черные, такие же как и у Рианнон волосы цвета воронова крыла, были перепутаны. Мальчик упал и на скальных камнях остались пятна свежей крови от его разбитых коленок. Он захлюпал носом и полез вновь. Рианнон посмотрела немного правее и зеркало переместилось чуть выше, чтобы показать ей наставника мальчика — строгого воина с серебристыми волосами, собранными в некое подобие конского хвоста. На воине была такая же одежда, как и на мальчике, но серого цвета. Рианнон пренебрежительно фыркнула, уж больно просто выглядел воин, хоть и принадлежал к благородному сословию. Серебряные приезжали с визитами к ее папе и ей разрешали присутствовать на званых ужинах и даже на одном балу, хоть и совсем недолго. Мальчик еще несколько раз упал, но затем все же смог забраться на бревно. Рианнон засмеялась, когда он замер посреди бревна, стоя на четвереньках. Бревно пришло в движение и мальчик отчаянно вцепился в него. Рианнон ни секунды не сомневалась, что это строгий воин двигает бревно. Бревно опять стало неподвижным, и мальчик смог, наконец, встать. Он осторожно, неуверенно выпрямился и сделал несколько шагов прежде, чем бревно опять пришло в движение. И Рианнон уже точно знала, почему зеркало показало ей этого мальчика и его строгого, простоватого наставника. Она слишком испугалась прекрасную леди, а потому и слишком хорошо запомнила ее лицо. И лицо мальчика… имело сходство с лицом прекрасной леди. Так вот где она прячет своего сына… Рианнон внимательно смотрела и сама не заметила, как начала ругаться… очень нехорошими словами. Няня говорила такие слова, когда сердилась и когда не знала, что Рианнон слышит ее. Рианнон сжимала в бессильной ярости свои маленькие кулачки. Как же хотелось ей пройти сквозь зеркало и… врезать… хорошенько врезать Наставнику Дэйя. Да, ее тоже учили. Ее учителя не отличались добротой, но они были всего лишь строгими, а не… жестокими, как этот… Серебряный демон! Вот кого бы она с радостью порвала Тьмой! И не сразу! И на мелкие кусочки! Она даже не заметила, что рыдает. И когда деревянный меч, послушный воле Серебряного Наставника вновь ударил Дэйя, Рианнон забыла об осторожности: она прислонила маленькие ладони к поверхности Зеркала. Она закрыла глаза, концентрируясь, позволяя Тьме свободно двигаться по ее худому, хрупкому телу. Сквозь него… И ее Тьма устремилась к Зеркалу. И была поглощена им. Рианнон не знала, отдаст ли Зеркало ее Темную Силу несчастному Дэйриилу. Но она сделала все, что могла. Она открыла глаза и увидела, что Дэй отбивает все удары деревянного меча и перебегает вперед и назад по двигающимся под его ногами бревне. Рианнон заулыбалась, а потом засмеялась, а потом начала танцевать вокруг Зеркала. И вовсе не степенные, приличные танцы, которым ее учили придворные учителя. Нет. Она неумело плясала что-то дикое, по памяти повторяя движения. Нечто подобное она видела на крестьянском солнцевороте в прошлом году, когда папа и мама решили навестить дальних родственников в их скромном поместье. — Достаточно, — произнес бесцветным голосом Серебряный Наставник. И Дэй спрыгнул с бревна, довольно неплохо спрыгнул. — Хорошо, брат мой Эйльрих! — радостно крикнул он. И все внутри Зеркала запорошило серебряной пылью. — Маленькая госпожа, — сказала Рэббека, приоткрыв дверь, — нам пора. Рианнон никогда не спорила с няней, а потому покорно поплелась за ней следом на тайную лестницу. Но, прежде, чем покинуть чердак старой башни, Рианнон оглянулась. Оглянулась через правое плечо, как учила ее няня. Темнота быстро заполняла комнату и очертания Зеркала расплывались в ее чернильной фиолетовой густоте. Зеркальная поверхность теперь не отражала ничего и выглядела просто… темной. Рианнон еще один долгий вздох не отводила взгляд и Зеркало… подернулось рябью, будто водная гладь. Засветилось серебром, а затем потухло и окончательно скрылось в сгустившейся темноте. — Няня, Зеркало подмигивает? — шепотом спросила Рианнон. — Возможно, маленькая госпожа, — тоже шепотом ответила ей няня. И на следующую ночь Рианнон тоже пришла в старую башню. Няня Рэббека осталась за дверью, а она одна отправилась на чердак. Рианнон видела, как маленький Дэй учился гасить свечу. Невольно она узнала еще одну тайну прекрасной леди Мариссы. Дэй владел не только Темной Силой, но и Огненной. А значить это могло только одно… — Няня, — заговорила она и почти шепотом, — мой жених… — Да, маленькая госпожа, — ответила няня Рэббека, — ваш жених — Дэйриил Ла Морт, сын леди Мариссы Ла Морт. — И его я вижу в Зеркале, — сказала Рианнон. — Возможно, маленькая госпожа, — уклончиво ответила няня, — Зеркало показывает вам то, что считает нужным. И неизвестно, прошлое это, настоящее или будущее. — Настоящее, няня, — самоуверенно заявила Рианнон. — Как будет угодно Темной госпоже, — уж больно поспешно согласилась няня. Постепенно мальчик из Зеркала полностью занял все мысли маленькой Рианнон. Не каждую ночь няне Рэббеке удавалось провести ее к Зеркалу. Иногда они спешно возвращались в детскую. И буквально чудом успевали до прихода матушки, захотевшей пожелать дочери спокойной ночи. Рианнон натягивала толстое одеяло до подбородка, глупо улыбалась и изображала зевоту. Няня Рэббека стояла, низко склонив голову и не приближаясь к ее кровати. Матушка, убедившись, что с дочерью все в порядке, удалялась в свою спальню. В такие ночи, не увидев мальчика в Зеркале, Рианнон горько плакала, уткнувшись в подушку и давясь рыданиями. А потом, уже успокоившись, уже смирившись, бежала умываться, чтобы маменька и папенька не заподозрили чего. И она жила надеждой, что позже, может и не в эту ночь, может, и не в следующую, но она увидит, обязательно увидит мальчика в Зеркале. Дэйриил очень старался, Дэйриил учился. Рианнон понимала, что только для того, чтобы его похвалил строгий Серебряный Наставник. О, если бы Рианнон была там, внутри Зеркала, она бы разорвала Серебряного Наставника Тьмой. Он бы сполна заплатил. За все обиды Дэйя, за каждую пролитую слезу, за каждую ссадину. А когда бы она разрешила ему умереть, Дэйриил бы обязательно подружился с ней. Еще бы! Ему бы больше не с кем было дружить! Как ж радовалась Рианнон, как смеялась и хлопала в ладоши, когда Дэйриил, пусть и случайно, бил Серебряного Тьмой, выбрасывал его из окон или ударял об скалы. И только потому, что не умел совладать со своей Силой! Но это было так весело! Рианнон в тайне молилась всем богам, чтобы однажды он не смог остановиться, чтобы расправился с Серебряным. Шли годы, и она росла, а в волосах няни Рэббеки становилось все больше седых прядей. И Рианнон по-прежнему был нужен мальчик в Зеркале. Теперь она начала лучше понимать его. И она радовалась его успехам, и вместе с ним горевала над его промахами. Стоило ей закрыть глаза, и она видела его перед собой. К маменьке и папеньке приезжали с дружественными визитами соседи и они привозили с собой сыновей. Рианнон на всех смотрела свысока: ни один не был таким же красивым, как мальчик из Зеркала. Она опять плакала по ночам, теперь и когда видела Дэйриила — тоже. Рианнон поняла, что он никогда не полюбит ее, какой бы красавицей и умницей она не стала, что бы не решила леди Марисса. Дэй… влюбился в проклятого Серебряного… и Рианнон страдала вместе с ним. Как же ненавидела она этого Эйльриха! Хоть больше и не хотела убивать его! Дэй никогда бы не простил ей! Но… если им все же суждено быть вместе, она хотя бы сможет довольствоваться дружбой, уважением. То, о чем говорила маменька, когда они вместе пили чай в ее роскошной гостиной. Маменька никогда не любила папеньку. Она мечтала выйти замуж за бедного дальнего родственника, служившего гувернером при ее младших братьях. Очень умного и очень бедного. Но дедушка и бабушка оказались достаточно мудрыми. Да и папенька маменьку не любил, возможно, виной тому оказалась актриса из столичного театра, очень талантливая очень красивая, но абсолютно безродная. Волю родителей оспорить не посмел. Маменька говорила, что такие глупости, как любовь, или страсть, скорее, помеха, хорошему браку, ведь они так быстро проходят. А вот если их нет, да и не было, а есть обязательства и порядочность, то семью точно ждет прекрасное будущее. В ту ночь Рианнон видела Демонову Дорогу, видела, как лихо пробежал ее Дэй. Рианнон чувствовала гордость за будущего супруга. А потом она видела их поцелуй. Не первый. Нет. Первый случился в ущелье, когда Дэй расправился с убийцами, присланными к нему Ла Мортами. Рианнон тогда молилась всем богам! Она бы отказалась от Дэйя! Лишь бы знать, что он жив! Что он продолжает жить, пусть и без нее! Она закрывала глаза и представляла, что это не Серебряного Охотника, а ее целует Дэй и в ущелье, и на Демоновой Дороге, это ее руку он сжимал, когда они, уставшие и счастливые, разлеглись на вершине прогретой солнцем скалы и уставились в безоблачное небо. Она бы согласилась прожить лишь один день рядом с Дэйем, а вечером — умереть. Но у нее оставалось только Зеркало. Жестокое Зеркало. Поверхность Зеркала затуманилась, и Рианнон закричала от восторга. Она и Дэйриил танцевали вместе в бальной зале Цитадели, которую она сразу узнала, хоть и видела ее лишь на гравюрах и картинах. А потом Рианнон увидела лицо Дэйриила. Пустое, лишенное жизни. Увидела отчаяние в глазах. Она разрыдалась и выбежала прочь, громко хлопнув старой дверью. — Мы больше не пойдем туда! — крикнула она няне Рэббеке сквозь рыдания, когда они спускались по потайной лестнице. — Да, Темная госпожа, как пожелаешь, — поспешно согласилась няня Рэббека. Рианнон удалось выдержать неделю. Она не видела Дэйриила в Зеркале, но и он, и Эйльрих приходили к ней в снах. Она вновь становилась свидетельницей их тренировок, их совместных трапез, их ссор, а иногда и поцелуев, объятий. Она не смогла бы с уверенностью сказать, видит ли она то что было или то, что еще не случилось. Предчувствие, что она скоро увидит Дэйриила в реальном мире, не покидало Рианнон. Но это было нехорошее предчувствие. Произойдет что-то плохое. При мысли о Дэйрииле ее сердце билось быстрее от предвкушения встречи, но затем — от страха за него. Она понимала, что если леди Марисса или кто другой из Ла Мортов расправятся с Эйльрихом, Дэй разделит с ним смерть, и так же, как делит жизнь. — Ты хорошо себя чувствуешь, дочь? — спросил ее папенька во время их совместного утреннего завтрака в большой трапезной зале. — Ты мало ешь, почти не разговариваешь и очень бледна. — Ну что ты, папочка! — как можно искреннее воскликнула Рианнон. — Я просто волнуюсь из-за своего дня рождения! — Да, шестнадцать, — матушка улыбнулась, но очень грустно. — Ты стала совсем большой, совсем взрослой, дочка. — И скоро приедет леди Марисса, — воодушевленно сообщил ей отец. Тьма внутри Рианнон пробудилась резко и внезапно. Затрясся, уставленный блюдами, огромный стол. Тарелка с любимыми мамиными пирожными разлетелась в осколки, которые, вместе с кусками пирожных и брызгами крема, полетели в сидящих за столом. Никто не пострадал: и Рианнон, и ее родители защитились от острых осколков защитными блоками, спасибо Тьме. — Слуги сейчас все уберут, — попыталась успокоить отца матушка. — Иди в свою комнату! — крикнул он съежившейся от страха Рианнон. — Ты ведешь себя… непозволительно! — Да, мой лорд! Прошу простить меня! — сказала она, встав из-за стола, выпрямив спину, сказала сквозь душившие ее слезы. Она присела в реверансе и без спешки, строго согласно этикету, покинула трапезную залу. Рианнон проснулась глубоко за полночь. — Няня, — тихо позвала она в темноту. — Да, госпожа, — Рэббека словно материализовалась рядом с ее кроватью. — Сегодня и сейчас, — прошептала Рианнон, — я обязательно должна его увидеть. — Да, госпожа, — голос няни звучал тихо и немного дребезжал. Даже в скудном свете ночного магического светильника Рианнон не могла не заметить, как изменилось лицо смертной. Глубокие старческие морщины избороздили его, глаза ввалились. Седые волосы безжизненными и спутанными космами обрамляли это некогда красивое лицо. — Няня?! Рианнон прекрасна знала, что жизнь людей коротка, но уж больно быстро старела няня Рэббека. — Да, госпожа, — сказала смертная и Рианнон услышала печаль в ее голосе. — Я выкупила свое время в обмен на возможность обучать вас Огню. — У кого?! — Не могу сказать, — няня посмотрела в пол, — но нам надо спешить, госпожа. Мое время заканчивается. Рианнон не стала больше ничего спрашивать — Дэй и только Дэй был важен для нее. В ту ночь она бежала по потайной лестнице. Бежала, спотыкаясь и перепрыгивая через ступени. Она буквально ворвалась на чердак и старая дверь захлопнулась за ее спиной. Зеркало уже ожидало ее. Оно стояло посредине комнаты, а запыленная рухлядь будто расползлась ближе к стенам. Скованная страхом, задыхаясь от быстрого бега, Рианнон замерла перед гладкой, пока еще просто темной зеркальной поверхностью. Зеркало ожило. Рианнон увидела Дэйриила, вошедшего в покои Наставника. Эйльрих, вопреки обыкновению, не накричал на него и не выгнал. Когда Дэйриил переступил порог его спальни, Рианнон покраснела от стыда. — Н-нееепоказывааай!!! — зашептала она, но Зеркало оставалось неумолимым. Она с ужасом слушала дерзкие речи Дэйриила, говорившего своему Наставнику непозволительное. Ревность и обида терзали ее девичье сердце. Почему?! Почему именно он?! Она знала, что Дэйриил не уйдет, что именно сегодня получит он Эйльриха, своего старшего Серебряного брата, своего Наставника. Она слышала будто сквозь плотный, кровавый туман. — Эйль… вот я… весь твой… «Ты лучший, малыш…» «Если захочешь, чтобы я остановился — просто скажи…» «Братишка… ты все еще можешь уйти отсюда… нетронутым…» «И не надейся!» Их слова, произнесенные вслух или нет, причиняли ей боль, она закрыла глаза, но она не могла не слышать. — Пожалуйста, — опять зашептала Рианнон, но Зеркало будто приблизилось к ней, стало еще больше. И Рианнон ударила по нему Тьмой. Раньше она и не знала, что может бить ТАК сильно. Конечно, она не причинила Зеркалу никакого вреда. А вот по стене за ним зазмеились трещины. Со звоном полетели вниз остатки старого витражного окна. Но Рианнон было уже все равно. Она принялась бить Тьмой по рухляди у стен. — Госпожа!!! — испуганно крикнула няня из-за двери. Но Рианнон не слышала ее. — Госпожа!!! От бессилия она разрыдалась. Громко. В голос. Уже не беспокоясь, что кто-то услышит. Краснея все больше, она продолжала смотреть на то, что происходило в Зеркале. Дэйриил в объятьях Эйльриха обнаженный, сладко стонущий от ласк. Побежденный, сдавшийся, смирившийся с неизбежным Эльрих, целующий его в приоткрытый рот, жадно прикасающийся к белизне его безупречной кожи, шепчущий на ухо милые глупости. Рианнон хотела отвернуться, закрыть глаза, убежать… Но продолжала смотреть. Они… были по-настоящему счастливы… вместе. И Рианнон поняла… что с ней Дэй не сможет испытать ничего подобного… И физическая близость здесь не при чем. Она смотрела в Зеркало и горячие слезы текли по щекам. — Прошу тебя, — шепнула она едва слышно, — будь милосердным. И Зеркало все же услышало ее. Его поверхность снова подернулась серебристой рябью. Рианнон вновь увидела спальню Эйльриха. Увидела двух Охотников, все еще обнаженных, лежавших, обнявшись, в огромной кровати. «Теперь ты только мой… навсегда…» Рианнон слышала, хоть Дэй и не произносил этого вслух. Она в ужасе закричала, когда почувствовала то же, что и Дэйриил. Невидимое и холодное, сковавшее его волю. Его Тьма, вырвавшаяся из-под контроля, пьющая Эйля. Раньше она бы наверняка обрадовалась такому развитию событий. Но не теперь. — Нет. Нет. Нет, — шептала она словно молитву. Она приложила ладони к Зеркалу и отдавала ему свою Тьму. — Помоги, — словно в бреду зашептала Рианнон. И словно в забытьи видела она то, что случилось потом. Мертвого Темного, защитившего Эйля блоком. Дэйя, ошалело хватавшего ртом воздух. «Ты должен уйти или однажды убьешь его!» И Рианнон не удивилась, когда Темные появились в проеме окна. Ла Морты. Она видела их лишь однажды, когда их семья выезжала ко Двору Государя. Но она не могла не узнать. Совершенные черты бесстрастных бледных лиц, холодная, совершенная красота. — Не ходи!!! — закричала Рианнон, но Дэй не услышал. «Тебе есть куда идти». «Мое имя Шейд». «Я твой дядя». «Ты опасен для него». «Я пойду с вами». Распахнутый темный зев портала перед окном. Все исчезло в серебряной мгле. И вновь бальный зал, и вновь их с Дэйем танец. — Госпожа!!! — няня Рэббека вбежала в комнату. Рианнон вздрогнула и лишь на мгновение отвернулась от Зеркала. Она почувствовала движение холодного воздуха, так, словно подул ветер. И когда она вновь повернулась к Зеркалу, то не увидела ничего, кроме разломанной мебели и ветоши. Разъяренная, она хотела выругать глупую няню, но не успела произнести не слова — дверь, отделявшая их от лестницы, разлетелась в щепки. — Смертная тварь! В комнату ворвался отец, а за ним — Темные воины-полукровки. Она шумела слишком громко — ее не могли не услышать. — Госпожа!!! Тьма Рианнон проснулась, она вцепилась в отца и в полукровок. Нет, она не разорвала их — Рианнон вовремя очнулась от оцепенения. Но, своей Темной Силой она удержала их, тем самым выиграв для няни несколько секунд… Для чего?! Все случилось быстро, настолько, что позже Рианнон не смогла вспомнить в деталях. Няня Рэбека, стоявшая рядом с ней, вспыхнула ярким рыжим огнем. Она не кричала от ужаса и боли, нет няня Рэббека улыбалась в момент своей гибели и будто помолодела: разгладились морщины, безжизненные прежде волосы густым золотым каскадом рассыпались по плечам и спине. — Чего вы ждете?! — закричал отец. — Взять!!! И тогда няня Рэбекка засмеялась и подняла вверх объятые пламенем руки. И полукровки мгновенно превратились в живые факелы. Они кричали и катались по полу, тщетно пытаясь сбить с себя колдовское пламя. Ничего больше не загорелось: ни деревянный пол, ни обломки мебели. А секундой позже и от няни, и от воинов отца остались только горсти серого пепла. — Прощай, госпожа, — слова, сказанные няней Рэббекой, повисли в воздухе, хоть и не кому было произнести их. Голодная, одетая только в рубашку для покаяния, Рианнон провела в карцере три долгих недели. Клановый жрец навещал ее вместе с отцом, а иногда один. Они увещевали ее раскаяться и рассказать все и о колдовстве няни Рэббеки, и о причине посещения старой башни. Но она молчала. Молчала, даже когда ее подвергли допросу Тьмой. Превозмогая боль, Рианнон спрятала за глухим блоком все свои воспоминания. Отец убедился в двух вещах: его дочь очень сильна и очень упряма. Рианнон продолжала молчать. Не рассказала она ничего и матери, умолявшей сознаться в преступлениях. — Он не убьет тебя, — повторяла родительница вновь и вновь. — Ведь леди Марисса выбрала тебя для своего сына. Наступил ее день рождения. Рианнон исполнилось шестнадцать лет. Темные леди могли вступать в брак начиная с тринадцати, но после венчания в этом возрасте они еще три или пять лет жили в семье мужа, не вступая с ним в физическую близость. Их Тьма питала клан, к которому они присоединялись после обряда обручения. Марисса не приехала и не прислала письма. — Мерзавка, ты все испортила! — кричал отец, когда слуги разорвали на ней грязную рубашку, когда защелкнули холодные стальные наручники на тонких запястьях. По ее бледной тонкой коже, под которой так легко было разглядеть синеватые змейки вен, побежали мурашки. В Зале Наказания всегда было холодно вне зависимости от времени года снаружи. Цепи, вмурованные в два огромных столба из черного камня, натянулись под действием магии. Бессильно повисшая между ними Рианнон вскрикнула от боли. Она увидела мать, безмолвно, подобно каменному изваянию, застывшую у входа в Зал. Засвистел, рассекая воздух, хлыст. И обрушился на ее спину, принеся с собой огненную, нестерпимую боль. Рианнон закричала. И снова. И снова. Но, после первых десяти ударов, когда на ее спине уже не осталось целой кожи, она, почти теряя сознание, вспомнила. Голос няни Рэббеки прошептал непонятное слово в ее голове. И она повторила. Беззвучно, с трудом шевеля пересохшими губами. Боль стихла или притупилась. Но она все равно продолжала кричать. Просто, чтобы обмануть отца. Дверь в Зал Наказаний распахнулась настежь, и леди Марисса влетела в комнату, не касаясь пола. Она взмахнула рукой, и каменные столбы, и цепи, и наручники на запястьях Рианнон рассыпались в пыль. Окровавленная, дрожащая и абсолютно голая, Рианнон упала на холодный каменный пол. — Так-то вы обращаетесь с моей невесткой! — громко сказала леди Марисса и засмеялась. Ее смех снова напомнил Рианнон лай отцовской охотничьей гончей, предвкушавшей скорую добычу. — Унести, — приказала леди Марисса своим слугам, судя по зеленоватой чешуйчатой коже, низшим демонам. Рианнон с трудом смогла удержать крик ужаса, когда их шершавые конечности, лишь отдаленно напоминавшие руки, дотронулись до нее, когда схватили, сжав до боли. Позже, когда смертные служанки были допущены к ней, чтобы отмыть грязь и обработать раны целебными растворами, Рианнон узнала, что отец разрушил старую башню лично, собственной Тьмой и запретил восстанавливать. Узнала она, что отец не смог никого покарать из семьи няни Рэббеки. Когда воины ворвались в их ветхое деревенское жилище, они нашли на полу лишь горсти пепла. А еще рассказали служанки о больших тяжелых сундуках с драгоценностями и золотом, которые привезла с собой щедрая леди Марисса, чтобы отблагодарить ее родителей, конечно же, уже простивших ее. Рианнон в тайне молилась всем богам, которых она знала и которых не знала, за Дэйя. Она не была уверена, что события, показанные ей Зеркалом, уже случились. Но то, что Зеркало не могло ошибиться, она знала точно.