Черный Замок

Эйль беззвучно выругался. Демонова Дорога под его ногами снова меняла направление. Подвластная воле Джоэля, она извивалась, подобно гигантской змее, щетинилась скальными хребтами или проваливалась в обрывы. Серебряный Охотник поскользнулся на обледенелых камнях и едва не упал, резко взмахнув руками. И он мог бы поклясться, что на камне не было льда, когда он наступил на него. Хорошо, никто из моих учеников не видит меня сейчас. Эйльрих уставал слишком быстро. Тьма, которая пропитывала Замок и Мёртвые Скалы теперь, когда хозяином здесь стал Джоэль, высасывала из него Серебро, и Эйльрих слабел. А рядом не было Дэйриила, чтобы подпитать его Тьмой, смешанной с другими Силами. Впрочем, теперь рядом с ним был другой Тёмный… Эйль поспешно вернулся мыслями к реальности. Камни посыпались из-под его ног. Дорогу прорезала огромная трещина. Эйль подпрыгнул и взлетел вверх. Он предпочёл обойтись без крыльев и не пожалел о своём решении. Мимо, со свистом рассекая воздух, пролетел огромный булыжник. Затем ещё один. Эйльрих метался, стараясь увернуться. Это удавалось не всегда. Он шептал заклятья, частично уходил в Межпространство, и тогда камни пролетали сквозь него. Все эти действия сильно выматывали. Эйль терял Силы. Трещина увеличивалась и вот он уже ошалело замер над пропастью. Джоэль, по какой-то одному ему ведомой причине, наконец, перестал закидывать Эйля камнями. Зимний воздух обжигал холодом разгорячённую после бешенного бега кожу. И это всё?! Вот… так просто?! Эйльрих услышал беззвучный смех Джоэля. Он рванулся вверх. Но слишком медленно. Из пропасти к нему устремились огромные щупальца. Очевидно, их обладатель был упрятан в недра живого камня, и Джоэль не позволил ему полностью освободиться. Одно из щупалец обвилось вокруг Эйльриха и начало сжиматься. Эйль с удивлением понял, что не может уйти в Межпространство, даже частично. Задыхаясь, он ударил по щупальцу сначала Серебром, потом Силой Замка, теперь тоже изменившей свою природу и ставшей почти бесполезной для него. Конечно же, оба удара не возымели никакого эффекта. «Просто попроси и в ту же секунду будешь свободен», — вкрадчиво прошептал Джоэль у него в голове. Хрустнули рёбра, и Эйль не сдержал крика боли. Но ничего не попросил у Джоэля. Уже теряя сознание, он услышал знакомые взмахи крыльев. И почувствовал Тьму, ударившую по щупальцу, чистую, не разбавленную другими Силами, Тьму. Щупальце задёргалось, сжало Эйля ещё сильнее, а затем отпустило и бессильно упало вниз, скрывшись в сером тумане, застилавшем дно пропасти. Падал и Эйльрих, беспомощно, подобно тряпичной кукле, кувыркаясь в воздухе. Но его падение длилось лишь доли секунды. Сильные руки схватили его. Сквозь тренировочную форму Эйль почувствовал тепло живого тела. И снова услышал знакомые взмахи крыльев. Сухие, тёплые губы приникли к его губам в торопливом, смазанном поцелуе. «Тебе не стоило вмешиваться», — беззвучно прошептал Эйль. «Не мог же я бросить тебя здесь одного!» — возмутился Алан. Взмахи его крыльев снова сделались равномерными — он выровнял полёт. Эйль посмотрел вниз. Они летели высоко над Мёртвыми Скалами, утопавшими в сером тумане, а вдалеке уже можно было различить остроконечные шпили Замка. Эйль поморщился. Боль от сломанных рёбер слабела. Алан лечил его так, как когда-то делал Дэй: Тьма смешивалась с его Серебром, Тьма меняла его. — Не трать на меня Силу, — прошептал вслух Эйль. — Герт приготовит отвар. — Отвар из Крови Замка, — тоже вслух ответил Алан, и голос его звучал немного грустно. — Только ты опять забыл, Кровь Замка тоже изменилась, а потому этот отвар вряд ли поможет тебе. На это Эйлю было нечего возразить. «Ты ведь понимаешь, почему оказался сегодня здесь, Серебряный Принц?» — беззвучно спросил его Джоэль. Ни Эйль, ни Алан не ответили ему. «Ты дал Дэйриилу уйти, и даже не пытался задержать его», — с укором сказал Джоэль. «И сделаю так снова», — ответил Эйльрих на его незаданный вопрос. «О, не сомневаюсь», — и Джоэль рассмеялся. — «Полагаю, правильным решением было бы вернуть тебя сейчас на Демонову Дорогу, у меня припасено ещё много фокусов». Эйль молчал. Он не собирался просить пощады, и Джоэль знал об этом. «Но… ты пока нужен мне живым». «Очевидно, чтобы натворить каких-нибудь мерзостей», — съязвил Эйльрих. «Или повеселиться», — парировал Джоэль. Эйль не вздрогнул и вообще никак не проявил свои эмоции, но по его молчанию Джоэль понял, Серебряный Охотник прекрасно знал, о каком веселье шла речь. «Помолчи, Эйльрих!» — беззвучно прошептал Алан. «И ведь он прав! Послушай своего любовника, Эйльрих!» — и Джоэль вновь расхохотался. По тишине, последовавшей за этими его словами, и Эйль, и Алан догадались, что Тёмный Лорд покинул их. — Зачем провоцируешь его? — спросил Алан, когда уже подлетал у Замку. — Из-за Дэйриила, — ответил Эйль. Алан сильнее прижал его к себе. — Он позволил Дэйриилу уйти и даже с Замковой водой, — сказал он через некоторое время. — И этому нет объяснений, — Эйльрих глубоко вздохнул, — лишь воронам известно, что он замыслил. Створки окна в спальне Эйльриха распахнулись настежь, и Алан влетел внутрь. Он осторожно положил Эйля на ковёр и за его спиной захлопнулось окно. В камине ярко пылал огонь, Герт не забыла о просьбе Алана. — Ни к чему было тратить столько дров, — Эйль пошевелился и почувствовал только усталость, но не боль. Его рёбра вновь были целыми. — Я люблю прохладу. — А вот и нет, — и Алан улыбнулся, но немного грустно, — ты жил с ним и научился чувствовать холод, и даже сам не заметил. — Ерунда! — вполне искренне возмутился Эйль. — Такому невозможно научиться! — Чувства и мысли одни на двоих, — тихо сказал Алан, — а потому его холод остался с тобой, Серебряный Принц. Даже после того, как он ушёл. — Ерунда! — упрямо повторил Эйль и сел на ковре. Он блаженно потянулся — тепло от камина было особенно приятно после пронизывающего, ледяного ветра, по-прежнему завывавшего снаружи. Алан прошептал Слова Власти, и изодранная форма сползла с Эйльриха одним тёмным сгустком и несколькими секундами позже впиталась в ковёр, словно жидкость. Замок проглотил им же самим созданную вещь. — Я… в порядке, — попытался возразить Эйльрих. — Вряд ли, — сказал Алан, подхватил его на руки и понёс в ванную. От горячей воды в мраморной ванной исходили пар и горьковато-пряный аромат травяного настоя. — Отличное сочетание, чтобы залечить раны и придать бодрости, — сказал Алан и помог Эйльриху забраться в ванну. Эйль слегка сжал его плечо. На мгновение их взгляды встретились. И память ожила… о любви, о запретной, невозможной страсти между сыновьями двух враждующих королевских семейств… о боли разлуки, о горечи расставания. Их губы встретились в страстном, жёстком поцелуе. Эйль потянул Алана к себе, и он не стал сопротивляться, а забрался в ванну в одежде, разбрызгивая воду. Не прерывая поцелуя, Эйль обнял его. Алан прикасался к нему, позволяя себе всё больше. Эйль на мгновение отпустил его, но лишь затем, чтобы снова жадно приникнуть к его губам. Алан услышал звук рвущейся ткани — Эйль рвал его ученическую рубашку. Трясущимися руками он развязал пояс и вскоре штаны последовали вслед за рубашкой. И снова были жаркие поцелуи и крепкие объятия, нескромные прикосновения и безнадёжно расплёсканная вода с целебным настоем — вокруг ванны уже растеклась огромная лужа. — Будто и не было семи веков, — прошептал Алан. — Будто и не было, — эхом повторил Эйльрих. Со столика рядом с ванной он взял флакон с маслом для смягчения огрубевшей кожи. И даже позволил неумолимой совести больно укусить. Это масло купил Дэйриил в одном из элитных парфюмерных салонов Мэйтиса. Алан потянул его к себе для нового страстного и долгого поцелуя. Эйль уронил флакон в воду, и они вместе, смеясь и проливая ещё больше воды, попытались достать его. Алану это удалось, но он снова уронил. И ещё раз. Эйльрих всё же сумел удержать флакон в руках и открыть его. Он вылил на руку масло. Скользкой рукой погладил по спине Алана, ненадолго задержался на пояснице и скользнул в узкую ложбинку между упругими ягодицами. Алан не сдержал тихий полувздох полустон, когда почувствовал в себе его палец, надавливающий на бугорок простаты. Эйль снова поцеловал его, жадно и нетерпеливо. Алан потянул его за руку. Эйль подчинился, когда Алан заставил его полулечь на спину. Эйль громко застонал пости закричал, когда Алан коснулся его, жёсткого и возбуждённого и направил в себя, жаркого, узкого и упругого. Эйль приподнялся, обхватил его за плечи и начал целовать. Алан насаживался на него резкими движениями, и Эйль срывался в наслаждение, словно с обрыва в пропасть. Он крепко обнимал Алана, терзая его губы в жарких, долгих поцелуях, в которых страсть смешивалась с саднящей болью. И снова его стоны переходили в крики, когда Алан разрывал эти поцелуи, чтобы вдохнуть немного воздуха. Алан двигался на нём, то постепенно убыстряя темп, то останавливаясь и напрягая мышцы, сжимая его. И тогда Эйль без слов умолял его продолжить, и Алан подчинялся ему, сводил с ума бешенной скачкой, чтобы снова остановиться и замереть на тягучее, полное сладкой пытки мгновение. Разрядка наступила неожиданно для них обоих. Не переставая целоваться, они на несколько секунд погрузились в горькую от лечебного настоя воду. Они захлёбывались, содрогались, словно в конвульсиях, не в силах перестать целоваться, сжимали друг друга в объятьях. Эйль, придерживая за плечи Алана, смог сесть, вжимаясь спиной в гладкую стенку ванны. — Я… надеялся, что ты вспомнишь, — прошептал Алан. — Я… никогда не забывал, — ответил ему Эйль, тоже шепотом. Уже темнело, когда они, наспех вытершись большими, зачарованными на тепло, полотенцами, вернулись в гостиную и принялись есть остывший ужин. — Добрая и понимающая Герт, — сказал Эйль и улыбнулся. — Да, всегда знает, что для тебя важнее ужина, — согласился Алан. А позже Эйль засыпал в его объятьях, под толстым и тёплым одеялом. — Я хочу только одного, — прошептал ему на ухо Алан, — чтобы ты был счастлив. — И я счастлив, — Эйль не стал врать ни себе, ни ему, — я счастлив быть с тобой здесь и сейчас, — сказал он, уже проваливаясь в сон. Алан только крепче обнял его и мимолетно коснулся тёплыми губами щеки. Он посмотрел на тлеющие в камине алые угли. Надолго ли всё это? Спящий Эйль улыбнулся. Неважно. Есть только здесь и сейчас.

***

Эйльрих проснулся довольно поздно, и очень удивился, что Джоэль не разбудил его ещё до рассвета, чтобы снова отправить на Демонову Дорогу. В постели, под тёплым, большим одеялом, он был один. Эйль сладко потянулся. Он сразу вспомнил прошедшую ночь. Сначала нахмурился, потом улыбнулся. Дэй. Сейчас один и неизвестно где. Громкие голоса, доносившиеся из гостиной, отвлекли Эйля от неприятных раздумий. — Да, фасон жюстокоров… э… Лорд ла Морт, несколько изменился, — голос был услужливо заискивающим. — Прошло… э… много времени. Но вам, достопочтенный лорд, очень идёт зауженная талия! И эти цвета чудесно сочетаются с белизной вашей кожи и тёмными волосами! Теперь Эйль точно узнал этот голос: Дункель, троюродный кузен Басилевса. Хитрец, наверняка, пытается всучить Алану что-то модное, дорогое и не практичное! — Что ж, зеркало не может врать, — после затянувшейся паузы Эйль услышал и голос Алана. — Я возьму вот этот из чёрного бархата с жемчужными пуговицами, и парчовый с рубиновыми. Эйльрих улыбнулся — такие подробности, определённо, предназначались для его ушей. Он глубоко вздохнул, стараясь унять странное, ни на что не похожее волнение. Эйль предпочёл остаться в спальне, чтобы не мешать Алану. И он не ошибся в своём решении. Алан купил и кюлоты, и несколько пар чулок. Эйль вновь улыбнулся, вспомнив, как часто он их рвал раньше. Вскоре к покупкам добавились и рубашки с кружевными воротниками, три пары туфель, ботфорты и сапоги для путешествий. Дункель, конечно же, нахваливал его безупречный вкус. Наконец, сделка была завершена. На мгновение Эйль ощутил холод — Дункель и Алан скрепили магический договор. Холод исчез, и Эйль услышал звон монет. Он немедленно вспомнил, что Алан привёз с собой из Даркхарта несколько сундуков с золотом и серебром, и Отец предпочёл оставить их в одном из замковых подземных хранилищ. За все эти семь веков он так и не потратил ни одной монеты из сбережений Алана. Теперь эти деньги пригодятся лорду ла Морту. — Благодарю за щедрость, — сказал Дункель, и Эйль без труда расслышал в его голосе разочарование, ведь Алан не стал торговаться, а просто заплатил запрашиваемую сумму, конечно же, во много раз завышенную. — Если пожелаете обновить гардероб чем-нибудь особенным, всегда к вашим услугам, достопочтенный лорд, — сказал Дункель. Эйль услышал, как громко затрещали горящие в камине дрова — хитрый леприкон предпочёл ограничиться уже полученной суммой и убрался восвояси. Стены и пол в спальне на несколько мгновений подозрительно задрожали. Эйль немного подождал и, когда они снова стали неподвижны, выбрался из кровати. Он надел свои любимые льняные штаны и рубашку, и, босой вышел в гостиную. А едва переступив порог, оказался в жарких объятьях Алана. — Доброе утро, любимый, — прошептал Тёмный ему в губы после жаркого и страстного поцелуя. — Доброе утро, — и Эйль поцеловал его в ответ. — Я позволил себе немного похозяйничать здесь, — и Алан очаровательно улыбнулся. Эйля очень позабавило, как он это сказал. — И в чём же заключалось твоё хозяйничанье? — насмешливо спросил Эйльрих, хоть уже и знал ответ. — Я попросил Джоэля добавить ещё одну гардеробную, — всё так же очаровательно улыбаясь, сообщил ему Алан, — твоей нам двоим, определённо, будет мало. Где-то далеко Эйль услышал беззвучный смех Джоэля.