Мёртвый Лес

- Ммм… Неплохо, Мадара-тян, - заметил Наваки, отбивая удары девочки. Они находились на одной из полянок, приспособленных под полигоны. Сейчас они спарринговались… Вернее, Наваки неведомым образом вытащил Мадару на спарринг, а та старалась просто-напросто прибить своего оппонента. - Уже не так плохо, молодец! – чуть не получив по лицу, заметил Наваки. Взрыкнув что-то уже совсем непонятное, Мадара смогла нанести несколько чувствительных ударов по ногам и, повалив Наваки на землю, тяжело дыша, уселась на него. - Ты так рычишь, что мне кажется, что ты действительно хочешь меня убить… - обезоруживающе улыбнулся тот, глядя на с трудом дышащую девочку. - Я… Я тебя… Ненавижу, скот ты такой! - Ну-ну, успокойся. Я знаю, это был тяжелый спарринг и сейчас ты еще не пришла в себя, кх-кх… Руки Мадары переползли на шею Сенджу и крепко её сжали, из-за чего у последнего глаза вылезли из орбит и лицо стало приобретать какой-то синий оттенок. - Ай! – почувствовав щипок на попе, Мадара взвизгнула, вскочила и, зачем-то прикрываясь руками, отскочила на другую сторону поляны. Подальше от Наваки. - Вот блин, - ругнулся, потирая шею, Наваки, - Ты меня чуть не придушила! - Извращенец! Маленький, озабоченный чурбан! Я не хочу с тобой дружить! Отвали от меня! - Яре… Не надо так злиться, Мадара-тян, - замахал руками Наваки, - друзей вообще не выбирают, так что… Не отвертишься! А вообще, ты меня чуть не придушила! - Так тебе и надо, - вздернула носик Мадара, - Чтобы больше не лез ко мне! Хам! Развернувшись и взметнув свои длинные черные волосы, Мадара пошла к тропинке, провожаемая взглядом и улыбкой Наваки. - Ты все равно не отвертишься, Мадара-чан, - покачал он головой, - Мы уже друзья. Тебе стоило бы это признать. - Вот еще! Дружить с таким, как ты? Мне что, больше нечем заняться? – фыркнула Учиха, - И вообще, отвали от меня! Мне нет до тебя дела! - Конечно-конечно, именно поэтому ты списываешь у меня тесты… - И ничего я не списываю, ты, дурак! – вспыхнув, Мадара выкрикнула эти слова и покинула полянку, оставив хохочущего Наваки одного. - Ох… М-да… Какая же она цундере, я просто не могу, ха-ха… Успокоившись и положив руки под затылок, Наваки уставился на небо и облака, плывущие по нему. Думать не хотелось. Ну совсем. Хотя мысли определенного типа преследовали его с тех пор, как у него получилось подружиться с Мадарой. «А не повторится ли история…» Наваки гнал от себя эту мысль как мог, но рано или поздно она все равно раскаленным прутом проникала в его размышления, заставляя лицо морщиться, а разум судорожно просчитывать разнообразные возможности и шансы… И то, что он видел, ему не нравилось. Но, в конечном счете, он признавал, что легендарная история противостояния Мадары и Хаширамы просто-напросто застилает ему глаза. Словно темная повязка, она отсекает ему одно из чувств, что не позволяет видеть действительно всю картину мира. И это раздражало. Очень. Перевернувшись на бок, ребенок глянул на притоптанную траву и пару редких росинок, не высохших с утра. Те, мирно покоились на бутонах цветов, не собираясь ни падать, ни испаряться. Они, выжившие утром лишь по случайности, рано или поздно точно растают, либо будут унесены особо сильным порывом ветра. Словно приводя его мысли в жизнь, сильный порыв горячего ветра заставил цветок трепетать, его листочки задергались, а покоящаяся росинка разделилась на две части: одна, стекла между лепесточков, а вторая, подхваченная порывом, упала куда-то на землю. - Всё заканчивается… Главное, чтобы закончилось оно хорошо, - задумчиво произнесли губы ребенка. Словно соглашаясь с ним, ветер стих, а цветок снова выпрямился, поражая окружающих своей красотой и насыщенностью цвета. На него села пролетавшая мимо бабочка и, зашевелив крылышками, принялась за работу. Наблюдавший за этим Наваки застыл, пораженный картиной. Таким, застывшим, его и обнаружила Мадара спустя полчаса. - Ты еще не ушел, чурбан? - Не-а… - лежа на боку покачать головой не удавалось, так что Наваки пришлось говорить, - Тут такие красивые бабочки. - Бабочки? - Да. Ты только глянь – какой они затянули хоровод. Мадара посмотрела на полянку. Там, в оранжевом вечернем солнце, среди множества поднявшихся после тренировки цветков, парил десяток крупных бабочек, перелетая от цветка к цветку, совершая таким образом чудесный хоровод. Белые, желтые, леопардовые и черные - все они парили тут и там, меняясь местами. То быстро, то медленно перемещаясь, даря покой и наслаждение тем, кто наблюдает за этой картиной. - Красиво, - произнесли губы Мадары раньше, чем та сама сообразила. - Да, - согласился с ней Наваки, - Это стоило полчаса лежания на земле. Ох, как бы сейчас подняться? - Чурбан, - недовольно заметила Мадара, поглядывая на одноклассника, - Тебе помочь? - Да вот, уже почти, - сев на ноги, ребенок потянулся, немного похрустывая позвоночником. Мадара передернулась, давя как можно сильнее отвращение. Она терпеть не могла такой вот хруст костей, бррр. Какой же это противный звук! - Ха-ха, прости! – поднял руки Наваки, - Не ожидал, что у тебя фобия! - Фоби… Чего? – нахмурилась Мадара, соображая, не оскорбили ли ее сейчас. - Фобия. Сильный навязчивый страх чего-либо, неподдающийся логическому объяснению. - Это не страх. Мне просто не нравится звук, - недовольно заметила та. - А, ну тогда да, конечно, - усмехнулся Наваки, - успокойся, я не собираюсь над тобой смеяться. Мне тоже некоторые вещи не нравятся. Я, например, не люблю капусту. - Капусту? - Да. Она вроде и вкусная, но когда ее сварят или запекут – бррр! Такая слизкая и неприятная, что просто не могу. А как она хрустит, когда ее начинаешь рвать? Это же слушать невозможно! - Ха-ха-ха, Наваки боится капусты! – засмеялась Мадара, упав на землю. - Ну вот, я тебе, можно сказать, душу открыл, а ты смеешься! – надулся Наваки, отворачиваясь, чтобы та не заметила проступающую у него на лице улыбку. Мадара отсмеялась и замолчала, бросая на спину… Наверное, своего единственного друга, странные взгляды. То решаясь, то вновь впадая в состояние нерешительности и странного стыда, она открывала рот и захлопывала его. Наконец, долго собравшись с силами, она произнесла: - Прости… друг! - Да не за что, Мадара-тян! – весело ответил Наваки, разворачиваясь и одаряя вечно мрачную девочку улыбкой. - Ах, ты, обманщик! И поляна, как и ранее, снова увидела спарринг (ну не попытка же это убить) двух учеников академии. Таких разных, но одновременно таких похожих. Именно так зарождалась дружба Наваки Сенджу и Учиха Мадары. - Чтоб тебя, - пробурчала тяжело дышавшая Мадара,- Почему я никак не могу навалять тебе? В клане я одна из сильнейших! В академии нет равных мне! - Ну, я просто много занимаюсь, - пожал плечами Наваки, - А вообще, чего ты расклеилась? Нет ничего зазорного, чтобы проиграть сильнейшему. И если ты будешь называть меня Наваки-семпай, то я даже помогу тебе с тренировками… - Я тебя уничтожу!

***

На взгляд Наваки, в академии было непозволительно много свободного времени. Перемены, перерыв на обед, каллиграфия… Но кто он такой, чтобы начать критиковать это? В конечном счете, ему же лучше – дома он почти все время был чем-то занят, а тут просто море свободного времени. Можно отдохнуть, подумать о чем-то хорошем, помечтать… Вспомнить, например, сладкие округлые булочки Мито-сан! Какие они приятные на ощупь! Кажется, мягкие, но только возьмешь в руку – упругие! А какой на них прекрасный румянец! Наваки нравилось держать одну из них в руке. А когда у него были в руках сразу две, то его лицо тут же украшалось улыбкой, а глаза загорались лихорадочным блеском. Ах, как ему нравится их сжимать и разжимать! А пробовать поверхность булочек Мито-сан на вкус языком было просто бесподобно! И Цунаде-тян с этим соглашалась, сама присоединяясь к этому занятию. Порой, под странным взглядом мамы, они минутами просто трогали булочки Мито-сан или пробовали языком их на вкус. (Узумаки Мито, сидящая сейчас на одном из совещаний совета джонинов, вдруг почему-то зарумянилась. Она не совсем поняла почему, но ей на ум пришло имя Наваки.) Жаль только, что она готовит выпечку только по большим праздникам! Иначе бы Наваки каждый день кушал ее прекрасные творения! А какая только у них бывает начинка! Наваки был точно уверен, что Мито-сан использует какой-то секретный ингредиент. - О чем думаешь, Наваки? У тебя странное выражение лица, - спросил его Тода Нара, сидящий впереди. - Да так, ни о чем, - отозвался, вытирая слюну, Наваки. Сбоку явно раздалось "извращенец", и Учиха Мадара немного от него отодвинулась. Что не осталось скрытым от Нара. Тот долгим взглядом посмотрел на Мадару, перевел его на Наваки, после чего спросил: - Так вы… Ну... – он сделал жест пальцами, который означал "отношения". - Конечно же нет! – сразу вскочила со своего места Мадара, - Если еще раз скажешь подобное, то я тебя прибью! - Да я ничего… - сделал вялую попытку отмазаться Нара, но лишь добился гневного взгляда Учиха, - Да ты сама подумай, как это выглядит! Гневная Мадара покинула класс, оставив Тоду Нара потирающим голову. Удар девушки был достаточно болезненным и теперь Нара явно размышлял о том, что не стоило ему вообще говорить о чем либо. Было бы не так проблемно. - Вот же… проблемные женщины, - оставив последнее слово за собой, Тода повернулся и улегся на парту. А Наваки стал рассматривать одноклассника по-подробнее. Непривычная для Нара прическа – вот первое, что бросалось в глаза. Не было этого странного "ананаса" на голове. Впрочем, хвостик, торчащий прямо из макушки, был ничуть не лучше, чем «ананас». Темная кофта, шорты, красная майка с иероглифами «лес» и «звери», придавали ему вид… Ну, достаточно безобидный. По меркам академии, конечно. Были тут ребята, в чьей адекватности Наваки сомневался, ибо те цепляли на себя кучу разного барахла, и он сейчас не про одежду, а про разнообразное оружие, цепи и подсумки. Нет, у него, конечно, тоже были подсумки на ремешке, но там был только один тупой кунай, остальное пространство занимали другие вещи, вроде камешков, парочки пакетиков, часов и парочки надувных шариков – то упражнение с кручением воды в шарике, при подготовке Расенгана, оказалась на диво хорошим для контроля чакры. Что для такого мощного источника, как у Наваки, было явно не лишним. Но мы не об этом. А о том, что Тода Нара почти не походил на шиноби. И, как казалось Наваки, это значило, что тот определился со своей специализацией. Шпионаж. И его наблюдение за вроде бы спящим, но явно старающемся сдержать улыбку, когда они с Мадарой начинали спорить, лицом, явно это подтверждало. Вообще одноклассники ему попались интересные. Что Митсо Инузука, которому неприятно признавать свое поражение, но это выражено не так сильно, как у других Инузука. Он не альфа, а у них в семье это многое значит. Наваки даже слышал, что ему уже подобрали невесту, хотя в их клане все было как раз наоборот – парни сами выбирали себе жену после совершеннолетия. И характер у девчонки уже сейчас оставлял желать лучшего. И Наваки, кажется, понимал, почему Киба рос без отца: сбежал куда-то после его рождения. Двое Хьюга, вечно держащихся вместе – оба из главной ветви, но не из правящей семьи. Они вечно сухие и надменные, но недостаточно сильные, чтобы даже вместе подмять под себя весь класс, поэтому держащиеся в тени или за его спиной. Совсем еще ребенок по поведению – один из далеких родственников Сарутоби Хирузена, вечно веселый паренек, что так же потерял родителей и поэтому стоящий в клане на особом положении. Эдакий ребенок полка, вечно не унывающий и смешливый. Юхи, Курама, Абураме, Сенджу, Учиха, Хатаке, Шимура и еще представители парочки менее известных кланов – в его классе были все они. Со своими особенностями, недостатками, странным и не очень поведением… Просто отличный полигон, чтобы вырасти хорошим шиноби! Ну и, наконец, как вишенка на пирожном или начинка в булочках Мито-сан, Учиха Мадара – старшая сестра Фугаку Учиха. Не наследница, хотя и родилась в правящей семье. Названная в честь сильнейшего шиноби клана Учиха и величайшего врага и пугала всея Конохи. Как подозревал Наваки, в клане у нее друзей нет. А родственников больше занимает Фугаку, чем, по странному стечению обстоятельств, родившаяся раньше наследника девчонка. Вот и выросла она вздорной, гневной и искренне изо всех сил желающей добиться внимания и признания, хотя сама этого и не понимает. Она очень сильно нуждалась в друге, в близком человеке, хотя никому и никогда бы в этом не призналась. Ей была нужна отдушина. А Наваки был нужен человек, который не предал бы его никогда. И он, преступив самого себя, имея вполне корыстные мотивы и цели, решил подружиться с ней, склонить ее на свою сторону, пробраться ей в мозг и вбить верность и преданность лишь себе. И в такие моменты, когда он осознавал, какая же он на самом деле циничная сволочь, Наваки печально вздыхал и опускал взгляд. Возможно, она поймет его когда-нибудь?