Судьбы хитросплетения

Скажи мне вот что, Пол. В этих твоих видениях — я тебя убиваю или нет?

      Зубы сводит от безысходности и ненависти, бурлящей внутри. Лицо Уилла мелькает перед глазами и его последнее: Я никогда не сдамся, глухими ударами стучит по вискам, эхом отдаваясь в уставшем сознании.       Джек жмурится, до боли в глазах смыкает веки и беззвучно кричит, когда голоса в голове набатом разносятся по камере, разрывая тишину на мелкие осколки разбитого времени.       Он слышит шаги ещё до того, как железная дверь с характерным звуком отъезжает в сторону, и на пороге показывается Пол Сайрин. Джек бросает на него хмурый взгляд и отворачивается в сторону, демонстративно и презрительно хмыкнув — ему нет дела до того, о чём Пол хочет с ним поговорить.       На перефирии слуха Джек улавливает едва слышный вздох после того, как бывший друг опускается на стул. Джойс ощущает на себе его взгляд и едва сдерживает себя от колкой фразы или попытки дать толстосуму по зубам. Минута проходит в давящей тишине, от которой хочется завыть волком, только чтобы всё это быстрее закончилось. Но Джек выжидает. Стискивает зубы и сводит брови у переносицы, продолжая сверлить белоснежную стену камеры пустым взглядом. И Пол сдаётся первым, прекрасно зная об упрямстве младшего Джойса. — Джек.       Голос Сайрина, к разочарованию Джека, звучит слишком мягко и понимающе, выковыривая из сердца волну щемящей тоски. Джойс сжимает ладони в кулаки, ощущая, как сталь наручников больно впивается в кожу. Эта физическая боль отвлекает от той, что сейчас разрывает его изнутри. Душевную боль ничем не заглушить. Она въедается в кожу, разливается по венам расплавленной магмой, оголяя каждый чёртов нерв. — Джек, — Пол не намерен сдаваться, не намерен уступить упрямству друга, который может всё испортить. — Зачем ты сдался, если не хотел этой встречи? — Вариант «набить морду» тебя устроит? — коротко бросает Джек, соизволив, наконец, посмотреть на Сайрина, который замечает, как голубые глаза напротив пылают нескрываемым презрением и…глубоко запрятанной болью? — А чего ты ожидал? Что я буду вести с тобой задушевную беседу после того, как ты убил моего брата?! — Хотел, чтобы ты всё понял, — Пол неотрывно смотрит на него и в этот раз Джек не отводит взгляд. — Мы можем вместе всё исправить. Спасти этот мир от гибели. — Только вот не нужно мне сейчас говорить про грёбаный благородный порыв, — Джек кривит губы, оставляя на них холодную усмешку. — Твои триста человек не спасут мир от Разлома и того, что за ним последует. — Протокол «Ковчег» будет запущен, с тобой или без тебя. — Скажи мне вот что, толстосум, — Джек ещё ближе подаётся вперёд, — неужели Конец времени так тебя изломал? Где тот Пол, которого я мог с чистой совестью называть лучшим другом? Где тот Пол, которому любая преграда была нипочем? Или ты настолько сломался, что готов окончательно порвать с прошлым? Да? Тогда тебе лучше сделать свой окончательный выбор, потому как выйдя за эту дверь, в нее ты больше никогда не войдёшь. — Где машина времени? — наконец интересуется Пол и Джойс безразлично пожимает плечами. — С этого и надо было начинать. Или думал, что я возьму и зарыдаю от умиления, услышав в твоих словах сожаление?       Пол Сайрин разочарованно вздыхает, когда осознание тщетности попыток переманить друга на свою сторону четким видением оседает в мозгу. Его не переубедить. Джек видит лишь черное и белое, не различая палитру других оттенков. Или не хочет видеть, позволяя обиде захлестнуть себя с головой. Пол понимает причину и на мгновение жалеет, что время не откатать назад, потому как оно всё равно замкнётся на себе же. — Я видел Конец времени, — Джек замечает, как на мгновение взгляд друга пустеет, а на лице оседает едва уловимая печаль. — Видел, чем всё кончится. И это неизбежно, что бы ты или я не делали. От воспоминаний не убежать, не скрыться. Время перестанет существовать. — Ты нахрен спятил, — едва слышно шепчет Джек и от этого Полу грустно вдвойне. Он не понимает. Не хочет понять. — Помнишь того бродягу? — едва ли не шепотом произносит Пол и Джек отводит взгляд — картинки того происшествия мелькают перед глазами, словно это случилось только вчера. — Ты тогда здорово испугался, увидев, как он падает с крыши. Пытался помочь, хоть и было всё зря. Я хотел его спасти, вернувшись в прошлое, но ничего не вышло. Прошлое не изменить, как бы я не старался. Как и не изменить запуск Ковчега. Мои видения четко об этом предупреждают. — А в этих твоих видениях — я тебя убиваю или нет? — холодно шепчет Джек и стискивает зубы, когда взгляд друга оказывается красноречивее всех слов. Джойс не знает и сам, какой ответ успокоил бы его сердце, бешено колотящееся о рёбра. Он молчит, когда Пол поднимается на ноги и, с печалью взглянув на друга, с надеждой бросает: — Если ты передумаешь, дай мне знать. И Джек заставляет себя замолчать, изо всех сил игнорируя эту обреченность в голосе Пола. Часы спустя, когда обшарпанные стены заброшенного бассейна станут немыми свидетелями их последнего разговора, Джек безуспешно попытается достучаться до друга, бессильно наблюдая, как тот погружается в пучину безумия, вызванного хроносиндромом. Слова не помогли, не вернули того Пола Сайрина, который всюду таскался за ним, поддерживал в трудные периоды жизни и оберегал от необдуманных поступков, о которых всегда приходилось сожалеть. И Джек не надеялся, что обретёт покой, когда на мгновение застыл в искажённом времени хронорывка, не решаясь нанести смертельный удар. Но он не смог иначе, остро желая, чтобы Пол, наконец, обрел покой.       Когда все закончилось, тело, лежащее у ног, больше не было его другом. Джек не двигался, позволяя боли оглушить себя хотя бы на мгновение, пока время ещё застыло на месте, не позволяя Уиллу увидеть сломленного брата. Эмоции захлестнули с головой и Джек упрямо стиснул зубы, когда горло перехватило судорогой и стало нечем дышать. Мир никогда не будет прежним для него. Краски выцвели, словно те старые граффити на стенах, оставленные погибшей Бет. Ничего уже не будет, как прежде. Пол умер, и Джек осознал, что часть его самого умерла вместе с лучшим другом, осталась там, в холодных и равнодушных стенах бассейна Бредбери, навсегда оставив на душе неизлечимые раны.       Годы спустя, когда время зависнет в своей окончательной фазе, он будет бездумно бродить по улицам застывшего города, в надежде, что какой-нибудь особенно безумный фазовик прикончит его. Но те не обращали на него никакого внимания, словно выполняли чью-то извращённую волю, которая не позволяла Джеку кануть в небытие.       И когда за спиной раздастся до боли знакомое и понимающее — «Джек» — он не оглянется и лишь облегчённо выдохнет, понимая, что мир вновь наполнился красками, отражаясь разноцветным переливом в осколках изломанного времени.