***
- Чем скорее ты вернёшься в норму, тем лучше для нас обоих. Возражения? – Акутабэ закончил расставлять шеренгу из бутылок. Пиво, саке, вино… Должно хватить. Сакума, жизнерадостно някая, кружила вокруг и принюхивалась. Для удобства Акутабэ решил сразу расположить всё на полу – едва ли Ринко усидит за столом. - От тебя требуется собрать мозги в кучку и вспомнить вещи, которые ты никогда бы не решилась сделать в трезвом уме и ясной памяти. Это, - Акутабэ сделал широкий жест в сторону бутылок, - пусть послужит стимулом для генерации идей. Сам он снял пиджак, ослабил галстук и сел напротив, опершись спиной на локотник дивана. Чтоб градус не понижать, начнём с пива не хватало еще, чтоб Ринко стошнило на кавролин. План только на первый взгляд казался абсурдным – демоны растрепали, что подвыпившая Сакума сильно меняется, так что, если напоить и без того развязную кошку-Сакуму, возможно, на поверхность всплывёт что-то интересное. Чем, кстати, потом можно будет ее шантажировать, а то в последнее время фотки с косплеем перестали действовать. Первый стакан Сакума опрокинула с профессиональной сноровкой – только кончики ушей порозовели. - Чего Сакума стесняется, ня? – переспросила она, заглядывая в бутылку, - петь в караоке. Друзья говорят, когда Сакума поёт, в баре стаканы трескаются… - Слабовато для снятия проклятья, - Акутабэ флегматично допил свой стакан. - …и когда месячные пришли, а Сакума в белых брюках. - Вот этого я тем более знать не хочу. Пришлось разлить по второй. Кажется, Сакуму повело – все движения у нее приобрели более широкую амплитуду. - И когда соседская болонка ногу обнимает… Когда Сакума села на лавку, а потом прочла, что она покрашена. Когда Сакума прыгала в бассейн и потеряла купальник. Когда Сакума уступила место беременной девушке, а она оказалась не беременная… Короче в течение следующего часа Акутабэ довелось выслушать марафон «неловких моментов Сакумы». По мере увеличения в крови процента алкоголя Ринко перешла от невинных случаев, вроде громкой икоты в автобусе, к историям типа лопнувшей резинки на трусах во время прогулки в парке. Акутабэ только молча удивлялся, когда с ней успело столько всего приключиться. Видимо, это была своеобразная форма отдачи – таким образом вселенная взимала с девушки плату за ущерб, наносимый миропорядку манипуляциями с нечистой силой. А еще Акутабэ беспокоил туманный взгляд, который то и дело бросала на него подчиненная. Это, в общем-то, ничего, если бы самому Акутабэ с каждой минутой не было все труднее отводить взгляд от нескрытых свитером частей тела Ринко. И от скрытых тоже. И толи он потерял хватку и захмелел раньше времени, толи движения Сакумы вдруг стали очень эротичными... - А еще… - медленно протянула Сакума после продолжительной паузы. - Ну что еще? – раздраженно переспросил Акутабэ, глядя на часы, - Давай договаривай и пора закругляться. Всё равно это оказалось бесполезно. - Еще… - девушка покраснела и отвела взгляд, - Сакуме стыдно трижды отказывать в свидании парню, хотя он очень хороший. - Ну надо же, - не без сарказма изрёк Акутабэ, сдвигая ногой пустые бутылки в сторону, - Спрошу только из вежливости, почему это? - Просто… уже есть кое-кто, кто ей нравится, - и тут Сакума аж задымилась от смущения, что уже было странно для ее теперешнего состояния. Акутабэ насторожился. Неужели наконец-то что-то дельное? - А поконкретнее? Сакума уставилась на него – теперь краска доползла у нее и до ушей. - Это вообще-то секрет, но… Она повела лопатками, как кошка, готовая прыгнуть на мышь, и мгновенно оказалась на коленях Акутабэ. Пальцы вцепились в ткань рубашки, и губы девушки лишь на один быстрый миг коснулись губ мужчины. В следующую секунду, когда Акутабэ моргнул, она уже отстранилась, хотя рук с его плеч не убрала, и выжидающе уставилась. Он невольно усмехнулся. - И только-то? И из-за этого ты столько мялась? Кажется, обиделась. - Для Сакумы это много значит! Как же бесит эта ее новая манера говорить о себе в третьем лице! Впрочем, не это сейчас главное. Судя по дрожащим губам Ринко готова расплакаться. Это, конечно, трогательно аж до тошноты. Хотя можно было догадаться, что этим всё кончится. И что это заведомо сопряжено с проблемами. И… Акутабэ чуть откинулся назад, чтоб увидеть картину в комплексе: бирюзовые глаза на мокром месте, поникшие уши, дрожащие плечи, и нежная тень шейной впадины. К черту, если бы он боялся проблем, то не стал бы демонологом! Акутабэ собственнически взял Сакуму за подбородок и притянул лицо девушки к себе. - Как всегда, чуть что – и реветь! – еще раз усмехнулся и поцеловал ее. В первый миг всё ее тело напряглось, наверно, от неожиданности, а потом руки соскользнули с плеч Акутабэ, но только затем, чтобы начать на ощупь расстегивать пуговицы рубашки. Акутабэ свободной рукой прошелся от теплой шеи, вниз по ее спине, вдоль позвоночника, пока не наткнулся на хвост. Памятуя последний опыт – не стал резко дергать, а только вкрадчиво провёл рукой по всей длине, с удовольствием услышав сквозь поцелуй сдавленный стон, и только после этого скользнул рукой под свитер. Сакума судорожно вдохнула, переводя дыхание, и теперь уже она целовала его, со всем накопленным энтузиазмом. Кажется, в ней стало меньше кошки и больше прежней Ринко... Прежнюю Ринко пугала собственная напористость, но кошка-Ринко уже вовсю шарила под распахнутой рубашкой Акутабэ – по груди, через солнечное сплетение к плотным мышцам пресса и обратно. Не верится, что дьявол на работе, одним движением раскраивающий черепа демонам, сейчас такой тёплый и позволяет ловить и прикусывать свой язык. Сакума вздрагивала, чувствуя прикосновение к хвосту – почему-то от этого всякий раз по телу пробегала щекотка, а потом наступала томящая слабость. А тут еще Акутабэ резко одной рукой сжал ее бедро, а другой – грудь. И рывком поднялся, держа ее на руках. - Пол грязный. Лучше на кровати. Сакума могла бы поспорить, пофиг, где, лишь бы поскорее. По дороге опять целовались, Ринко, наконец, стащила с него рубашку вместе с галстуком, но при этом они задели шеренгу бутылок и чуть не упали, в последний миг уцепившись за стену. У Сакумы сбило дыхание, когда ее впечатало между стеной и Акутабэ, зато она успела обвить ногами его талию и, оценив ощущения, сделать себе зарубку в памяти, в следующий раз обязательно попробовать у стены. Потом была приятная прохлада простыни и… И Ринко пересмотрела своё первое впечатление – Акутабэ оставался самим собой. Во всех его действиях было нечто, что заставляло чувствовать себя абсолютно беззащитной. Но это и возбуждало. Первым же резким движением он стянул с нее свитер, который едва не треснул по швам, а когда Ринко хотела инстинктивно перевернуться на бок, защищаясь, он схватил ее ногу под коленом так, что, наверно, останутся синяки, а другой рукой прижал запястье, распластав под собой, как бабочку на булавках. Навис, с весельем наблюдая за ее испугом. Ух, ну и улыбка – «Челюсти» отдыхают… Неожиданно откидывается назад и резко поднимает ее ногу. Скользит губами по внутренней стороне бедра, останавливаясь где-то на грани, оставляет засос – ее всю трясёт, хочется податься навстречу и в то же время страшно. Его глаза мерцают красным в темноте – и Ринко вдруг понимает, что он этим «лазерным» взглядом даже в темноте видит ее насквозь. И, наверно, поэтому выбирает самые чувствительные места – внизу живота, под ребрами, сбоку… и не целует – кусает, оставляя отметины острых зубов. Добирается до груди, чертит влажную дорожку языком вкруг соска, а потом зубы его сжимаются, и пальцы одновременно сдавливают другой. Ринко вскрикивает, но он не отпускает, запускает руку ей под лопатки и сжимает, приподнимая навстречу себе. И она протягивает руки, обхватывает его плечи, скользит пальцами по спине, щекоча и царапая, пока он прихватывает ее кожу над ключицей и кусает до крови, чтобы потом, скользя губами вверх по шее, оставить красный след. Теперь они смотрят друг другу в глаза, Акутабэ сжимает ее грудь – ему нравится, что она так удобно помещается в его ладони. А Сакума обнимает его шею, приподнимается и ластится по-кошачьи, носом и губами утыкаясь в нос, в скулы, в волосы, пахнущие углём. Кажется, в красном отблеске его глаз мелькает удивление. Тут она, наконец, ловит губы, целует жадно, глубоко. Он накрывает ее всю, он горячее, чернее, и эта темная тяжесть его тела заставляет вдруг почувствовать себя в безопасности. Но эта безопасность обманчива – все равно, что прятаться от бури в тени дремлющего вулкана, теплого, большого, но полного кипучего жара и готового в любую минуту безжалостно опалить все окрест. Но это именно то, что она давно хотела. И укусы, и болезненное удовольствие тоже. Звякает пряжка ремня. И все-таки ей немного страшно – между прочим, у нее год не было секса. Сначала на личную жизнь времени не хватало из-за кучи работы в агентстве, ну а потом… Акутабэ целует и входит в нее одновременно – ее крик заглушается, лишь на излёте она отрывается, но все еще чувствует боль и вцепляется зубами в его предплечье. Теперь на губах у обоих кровь друг друга. И она чувствует его в себе с каждым толчком сильнее, и это длится долго, пока она обессиленная, не откидывается назад, повисая на его руках. Лихорадочно цепляется за простынь – та приятно льнёт к пальцам, контрастируя с жаром от соприкосновений внутри и снаружи. Акутабэ закидывает ее ногу к себе на предплечье, направляя ее и свои движения, скользит рукой вдоль поясницы, собирая пот. Оба почти на пике. Сакума, чувствуя, что теряет опору, цепляется за него – его кожа тоже влажная и как будто наэлектризованная, на глазах тень от волос. И выражение лица какое-то непривычное. Сакума отбрасывает темную прядь и вглядывается – так и есть – глаза Акутабэ прикрыты, сквозь зубы прерывисто выталкивается воздух, а в линиях лба что-то совсем человеческое, уязвимое… Но удивление от этого открытия тонет полностью в волне наслаждения, в крике и стоне. Акутабэ еще удерживает содрогающуюся и стонущую девушку, пытливо вглядывается в нее. - Ч…что? – спрашивает Сакума, еще не отдышавшись. - Уши и хвост еще при тебе. - Но я – это я! Кажется… - Верно. Ты стала собой еще до того, как мы добрались до кровати, - Акутабэ располагается рядом, опираясь на локоть, и смахивает с лица влажные пряди волос, а потом машинально протягивает руку и оправляет волосы Сакумы. - Может надо подождать? Может проклятье сходит не сразу… - Что, как кожа после загара? Сакуме становится холодно,… да и немного неловко – от прищуренного взгляда Акутабэ и его насмешливой зубастой улыбки. Но даже это уже не кажется ей настолько устрашающим, куда сильнее смущения сейчас – сладкая немота, разливающаяся по телу. Она делает мысли вязкими, отдаляет привычные страхи, погружает разум в теплое оцепенение… И Сакума для себя решает, что, возможно, реальность пока еще не вернулась в привычную, жесткую колею, и она может себе позволить просто отложить проблемы до утра и свернуться калачиком, упираясь коленками в теплый бок Акутабэ и чувствуя его дыхание на своей макушке.***
Блаженное безвременье длится недолго – Ринко кажется, что она всего на мгновение прикрыла глаза, а уже в следующую секунду в глаза бьет яростный дневной свет, а в уши – резкий голос, словно разрубающий сам воздух на части. И ее голову вместе с ним. - А-а-а… что? – Сакума поднялась, осторожно придерживая гудящую голову, и поморщилась от наждачной сухости во рту. Кажется, она вчера перебрала… Сильно. Резкие звуки все еще ввинчиваются в уши, но Ринко пока не может уловить смысл, мучительно трет виски…и понимает, что кошачьи уши исчезли! Рука дергается под одеяло, ощупывает крестец! И хвоста нет! Неужели она свободна от заклятья Нэкоматы? Но как… - …блюдок мелкий... Наконец-то шум обретает смысл. Вместе с ворвавшимся в комнату Акутабэ. Демонолог и в своей привычной ипостаси внушал иррациональную жуть, но сейчас он вовсе перестал походить на человека, и куда больше – на демона, черно-белого, мечущего жуткий алый пламень из глаз… И самым странным, абсурдным, но в то же время завершающим штрихом были острые аккуратные уши, торчащие из растрепанных, искрящихся током волос. И хвост, мечущийся словно хлыст. - Ой, - только и смогла вымолвить Сакума, во все глаза уставившись на беснующегося шефа, - Так оно что ли … на вас перекинулось? Эта реплика странным образом успокоила Акутабэ. Алое пламя в его взгляде перешло от полыхающего к медленно тлеющему. Он посмотрел на помощницу, робко сжавшуюся на его кровати среди простыней. - Демоны. Все-то у них с подвохом. - Но вы…ты э-э… - Сакума замешкалась, пытаясь оценить, насколько произошедшее этой ночью влияет на регламент их отношений, - …говоришь как обычно. Вместо ответа Акутабэ оскалился. И Сакума сочла это исчерпывающим объяснением. - Нэкомата, значит, - шеф детективного агентства небрежным движением провел рукой по волосам и повернулся, вдруг разом уподобившись крадущейся пантере, - Из-под земли достану…***
В эту же самую секунду где-то в далеком-предалеком краю демонический кот Нэкомата ощутил чувство смутного дискомфорта в районе собственных чресел. Нечто подобное испытывают земные коты, заметив, как хозяин достает переноску и что-то говорит о ветеринаре. Земные коты тут же бегут прятаться под диван, но Нэкомата не был земным котом и списал неудобство на плотный завтрак. Очень и очень зря.