Моя версия Death Note.

       Откуда берутся синигами? Как они появляются? Ими становятся люди после смерти в наказание за грехи? Наказание за то, что при жизни человек пользовался тетрадью смерти? Или они бессмертны и появились с начала времен? Кто знает…. Но иногда богом смерти становятся еще при жизни. Побывав по ту сторону и вернувшись обратно, человек обретает свою будущую способность. Только влиять на судьбы людей он не может, но видит истинное имя каждого человека и знает дату его смерти.

***

       На вечернем обходе Ника прошлась по палатам и выполнила назначения. Это была работа медсестры, но ей нравилось общаться с пациентами. Конечно, не совсем то, что ей хотелось, но и не совсем плохо. Она в этом году закончила медицинский университет и теперь проходила ординатуру в психиатрическом стационаре. Вероника подавала в несколько направлений на бюджетные места, но поступить смогла только сюда. Быть психиатром не входило изначально в планы Вероники, но делать, как говорится, нечего. Семья была не в состоянии оплатить обучение на понравившейся специальности, а тянуть время и зарабатывать год или два на специализацию она тоже не хотела, вот поэтому теперь работала в одной из довольно-таки отстраненных от центра психиатрических клиник врачом-ординатором.       Она была не замужем. Из-за своих способностей видеть даты смерти, ей было трудно сближаться с людьми. Привыкала к ним очень долго, постепенно узнавая о них каждую мелочь, свыкаясь с мыслью, что знает, когда этот человек умрет. Ох, далеко не все молодые люди готовы были ждать, когда же эта своенравная и довольно старомодная в отношениях девчонка снизойдет до каких-либо близких отношений, подпустит кого-то к себе на расстояние ближе вытянутой руки.       Рекордом для нее были отношения в четыре месяца. Он был на удивление терпелив, но, скорее из-за флегматичности характера, нежели из-за любви к ней. Но тут уж не выдержала Вероника. С этим занудой даже поговорить толком не получалось, и она без малейшего сожаления избавилась от его общества. Большинство подруг и знакомых к этому времени уже были при мужьях, детях, или хотя бы стабильных отношениях. Но это не особо задевало Нику. До тридцати лет вполне нормально быть без мужа и детей по нынешним временам. Не писаная красавица, конечно, но вполне хороша и довольна собой. Она ни на миг не сомневалась, что нравится мужчинам и была уверена, что, когда ей захочется серьезно задаться вопросом семьи, у нее все получится. Правда, держала для себя запасной вариант на случай, если все же не получится устроить свою личную жизнь: просто пойти и взять в детском доме малыша.        А последнее время Веронику волновал совершенно другой вопрос. В клинику доставили пациента с диагнозом «шизофрения кататоническая форма в остром периоде». И ее интерес заключался в том, что к этому пациенту ни в каком виде почти не допускался персонал клиники. Пациент содержался в ВИП-палате, и только заведующая отделением приходила иногда на осмотр и назначила терапию. Медсестра вечером делала назначения. А каждое утро к нему в палату приходили трое мужчин или четверо, они везли его на коляске в подвальное помещение, где, по словам заведующей, проходило экспериментальное лечение с электрошоковой терапией и чем-то еще. Казалось бы, экспериментальное лечение — столько простора для диссертаций и воображения, но нет! Никто, включая заведующую, не присутствовал при этом действии. Ника со своим нездоровым интересом поклялась узнать в чем, собственно, подвох, но пока не представлялось случая, и она упорно занималась сбором информации и подготовкой.        Ближе к обеду пациента везли на каталке обратно в палату. Руки спокойно лежали на поручнях, он почти безжизненно опустил голову. Чёрные растрёпанные волосы свисали на пол-лица, мешая рассмотреть его. Нику просто раздирало любопытство. Мало того, что подобный диагноз она встречает впервые, она еще и ничего не знала ни о новых методах, ни о самом пациенте. Что это за вип-персона, вокруг которой сплошная завеса тайны?       Было и еще кое-что, беспокоящее Нику. Дата смерти этого пациента постоянно менялась. И это было более чем странно. Если она видела его издалека и не акцентировала внимание, то до момента смерти оставалось несколько дней, а если задумывалась о нем, то событие откладывалось на довольно откровенный срок в несколько десятков лет. Вот как тут не заинтересоваться?       На следующий день Вероника, наконец, решилась действовать и вечером подмешала лёгкое снотворное медсестре, дабы самой сделать назначение в ВИП-палату. — Не волнуйся, Марина, я все сделаю за тебя, а ты отдыхай, такое бывает, — проворковала Ника елейным голоском, укладывая напарницу на кровать в комнате отдыха медсестер. — Где у тебя ключи?       Напарница возражать не стала. Вот уже полчаса она тратила огромные усилия, чтобы не вырубиться прямо на посту. «Ника девочка хорошая, она все правильно сделает, — размышляла медсестра. — Все правильно сделает…»       Ника взяла коробочку в сейфе, на которой был написан номер той самой палаты. В коробочке одна ампула. Без названий, со стертыми номерами и датами. Только под ней бумажка: "в/в" (внутривенно). «Очень странно…», — подумала Ника, взяв ампулу в руки. Повертев ее, она набрала содержимое в шприц. Взяв все необходимое, направилась в палату. Внутри было темно. На кровати неподвижно лежал человек. Взглянув своим «другим» зрением, Вероника снова увидела, как дата смерти словно расплывается и меняется на другую. Такое бывает, когда кто-то вмешивается в судьбы людей. Например, синигами, или сами люди, внезапно спасая или укорачивая жизнь друг другу. Чтобы не шокировать больного, Вероника включает ночной свет и подходит ближе к кровати. И тут где-то в груди кольнуло сомнение, заставив пожалеть о чрезмерной любопытности. Да кто знает, что это, вообще, за больной? Отчего такой плотный ореол секретности вокруг него? Шизофрения? Да может быть, что угодно… Но отступать поздно, в любом случае, надо сделать все правильно и вернуть ключи, чтобы не досталось ни ей, ни медсестре.        Ника набрала в грудь побольше воздуха и решительно подошла ближе. Человек с растрепанными и черными, как смоль, волосами был привязан по рукам и ногам к кровати. Сейчас стало слышно, как тяжело он дышит. Страшно. «Наверное, он все-таки опасен, раз его связали. Надеюсь, не порвет верёвки. Ужас… Какие у него на запястьях ссадины… Наверное, вырываться пытается, бестолковый…. Стоп, никаких одержимых не бывает, хватит так трястись! Он связан в конце то концов!», — Ника почти закричала на себя в мыслях.       Собрав остатки спокойствия на лице, она подошла, закатала его рукав и обнажила полнокровные хорошие вены. Провела ватным шариком по локтевому сгибу, обрабатывая спиртом. Человек тихо простонал и сильнее повернул голову к стене. — Расслабься пожалуйста, я не больно колю.        «Зачем сказала? Кто его знает, как он отреагирует на мой голос, я ведь не в курсе, как с ним обычно себя ведут. Вот, что буду делать, если закричит?» — тут же подумала она. Перспектива быть замеченной в палате запрещённого пациента никак ей не улыбалась. Вероника вжала голову в плечи, с ожиданием и подозрением уставившись на парня. Но на голос он никак не отреагировал. Ника затянула жгут, уколола, постепенно вводя прозрачное содержимое. Но вдруг она услышала слабый хриплый голос: — Пожалуйста, хватит. От укола не могу нормально двигаться. Мне бы повернуться… Моя спина… Прошу….        Ника вздрогнула. — Доктор назначил вам эти уколы, никуда не денешься. А как вас зовут?       Ей до безумия хотелось с ним побеседовать, собрать анамнез, узнать его болезнь. — В истории болезни разве не написано? — тихо переспросил он, повернувшись к своей внезапной гостье.        Ника ввела остаток. — А сами вы не помните? — … — А помните, как оказались тут и почему?        Она снова рисковала пробудить в пациенте бурную реакцию и подставить весь план. Но, возможно, второго такого шанса у нее не будет. Так что, эх! Была не была! — Да, помню. Но почему вы спрашиваете? Ведь ни одному врачу тут нельзя говорить со мной.        Он знает об этом? Ника вполне понятно озадачилась. Но она решила поступить как истинный врач и проигнорировать вопрос пациента, продолжая гнуть свою линию: — Как вы тут оказались?        Больной чуть больше повернул голову на нее, со лба немного съехала челка. На Веронику уставилась пара черных глаз. «Он так молод… едва ли старше меня», — промелькнуло у нее в голове. — Помогите мне, прошу вас, — стал шептать он, умоляюще всматриваясь в лицо своей гостье. — Мне бы только связаться с одним человеком… Пожалуйста….       С каждым мгновением его слова звучали все тише, веки тяжелели. Лекарство начинало действовать. Уже почти собираясь уйти, Ника с подозрением оглядела палату и пациента. На запястьях все же слишком нехорошие ссадины, они не могли возникнуть от таких мягких веревок. Что за экспериментальное лечение? Теперь её следующей целью стало узнать, что именно с ним делают. Хоть бы одним глазком!       Все остальное прошло по плану, и ни одна живая душа не узнала, кто именно ходил сегодня в палату к тому парню кроме ее самой и уснувшей медсестры.       Веронике не спалось. Хоть она почти не говорила с ВИП-пациентом, но внутри засело некое странное чувство. Слишком подозрительным казался факт укрывательства. Да и на больного шизофренией он был мало похож. Картинка не складывалась, словно смешали пазлы из разных коробок. Пару часов Вероника металась из угла в угол в своей каморке, размышляя как же ей поступить, и, в итоге, пришла к выводу, что вариант у нее так или иначе один — узнать, что происходит. Иначе она просто не простит себе.        Завершив кое-какие приготовления в подвале, Ника прилегла отдохнуть. В шесть утра она была уже на ногах как бравый солдат Швейка и с энтузиазмом помогала медсестре. После врачебной пятиминутки снова появились странные мужчины в медицинских халатах поверх строгих черных костюмов, и Ника пробралась в соседнюю ВИП-палату, достала свой фонендоскоп, приложила его к стене. Звуки с трудом доходили до нее.        Какая-то непонятная возня, грохот, скрип каталки. — Мне интересно, как долго ты продержишься! — услышала вдруг Ника грубый голос. — Эй, не забудь кляп как в тот раз, или тебе понравилось заталкивать ему в рот свой галстук?        Ника с ужасом отпрянула от стены. Мельком проверила, закрыла ли она за собой дверь, чтобы никто из этих странных людей не додумался проверить соседнюю палату. — Галстук? Зачем забивать рот галстуком? Зачем, вообще, им кляп? Да что же они делают? — пролепетала она, обращаясь к стене и тихонько осела на пол.        Спустя несколько минут, Ника все таки заставила себя собраться и спустилась в подвал. Ночью она прикрепила на полу в косяк наружной двери мини-камеру для наблюдений. В саму комнату ей проникнуть не удалось. Конечно, вряд ли она сможет что-то нормальное увидеть сегодня с такой позиции, но потом что-нибудь придумает. Сейчас теплилась надежда увидеть хотя бы чуть-чуть, хотя бы обстановку внутри. Быстро спрятавшись в рабочей подсобке, в которой давно и ничего, кроме всякой рухляди, не находилось, она подключилась к камере. Что и следовало ожидать, на экране была лишь тьма и неясные звуки, доносившиеся с той стороны двери. Вероника просидела так почти два часа. После бессонной ночи она чуть не уснула прямо на полу, в пыли и старой мебели, как вдруг раздался щелчок, и дверь отворилась. Внезапный свет чуть не ослепил юного сыщика. К сожалению, кроме человека в черном костюме, что выходил наружу, ничего не было видно. Раздался голос у него за спиной: — Вот умничка, давно бы так! Себе же хуже делаешь своим упрямым поведением.       Внезапно человек в костюме отошёл и перестал загораживать обзор. На стуле посредине комнаты полуобнаженный с кляпом во рту и устрашающими ранами на теле сидел тот самый парень. Черные волосы взмокли от пота, его трясло мелкой дрожью, он тяжело дышал. Ему в руку всучили лист бумаги. — Давай, раскрой шифр, у тебя же мозги еще соображают?       Его правую руку освободили от тугого кожаного ремня. «Вот откуда у него те ссадины на запястьях…» — с ужасом подумала Ника. Она сидела, выпучив глаза и зажав рот рукой, чтобы ненароком не закричать. Такого она точно не ожидала! А, тем временем, пациент стал писать что-то на бумаге. Человек, стоящий над ним с нетерпением переминался с ноги на ногу. — Ну что? Все?        Он взял бумажку, пробежал по ней глазами и в гневе швырнул об пол. Занес кулак для удара по лицу, но потом плюнул на пол со злостью, поднял с пола какую-то палку и ударил его по ребрам. Раздался характерный хруст. «Пациент» согнулся в кресле, насколько это было вообще возможно и хрипло простонал сквозь тряпку. У Ники затряслись руки, а перед глазами замелькали мушки.       Изо рта парня вырвали кляп. — Какого хрена ты упрямишься? Ты все равно сдохнешь! Напиши шифр, и все закончится. Смысл скрывать эти деньги, если ты уже не сможешь ими воспользоваться. Тебе никто не поможет, никто! — Эти деньги принадлежат не вам… — прохрипел «больной-шизофреник». — Как жаль, что я не посадил его в той стране, где есть смертная казнь! — Да, это ты упустил, Рю…. Эй, кретин, чего дверь открыл, мы еще не поблагодарили нашего мальчика за насмешку!        Дверь захлопнулась. Экран на планшете Ники погас. Она еще какое-то время сидела неподвижно и молча, тупо пялившись в темноту круглыми глазами. «Что это, получается? Они хотят от него что-то и поэтому пытают? Почему тогда тут, в клинике? Почему не где-нибудь на заброшенном складе или как там в фильмах показывают… Они не трогают его лицо, не калечат, стараются скрыть следы побоев, судя по бинтам, что валялись на полу». Ника, наконец, смогла унять дрожь и выскочила из подвала, словно пробка из бутылки, чуть не сбив на лестнице санитарку из соседнего отделения.       Но она все ещё пребывала в смятении. Что сделать? Как поступить? Оставить все как есть? Тогда этот парень умрет через четыре дня. И теперь понятно почему. Или попытаться помочь? Тогда его жизнь будет долгой. Вот только вопрос: а насколько долгой будет ее жизнь, если влезет в это? «Нет, нет, нет! Это мафиози какие-нибудь, точно, вон морды какие страшные. Невооруженным взглядом видно – уголовщина! Про деньги что-то говорили… Нет! Я тут не при чем. Мало ли, кому сколько жить осталось. Не всех же спасать! В конце концов, сам виноват, что нарвался на неприятности…», — раздумывала Ника, подбирая «пациенту» в ближайшем к больнице магазинчике штаны и рубашку.        Дождавшись вечера, когда все, кроме дежурных разошлись, Вероника снова заварила свой фирменный чаек с приличной долей снотворного, уложила баиньки медсестру и направилась прямиком в палату, заранее прихватив с собой купленные в перерыв мужские шмотки. Не тащить же его в больничной пижаме по улице мимо камер.        Вошла, закрыла за собой дверь, включила снова ночник. Парень на кровати судорожно комкал простыню и стонал. Ника подошла ближе. Он проигнорировал её. Но когда стала развязывать его руки, резко оживился. — Я заплачу тебе, сколько попросишь заплачу, только, пожалуйста, помоги выбраться! — прошептал пациент с легким акцентом.        Его черные глаза смотрели умоляюще, он вцепился в руку Веронике так сильно, что она на несколько секунд замерла, раздумывая, а не привязать ли его обратно. Но, пришла к выводу, что это будет уже слишком глупо и жестоко, и продолжила свое действие, строго проговорив: — Тихо! И отцепись от меня, а то как я тебя развяжу?        Он смутился и ослабил хватку, все еще боясь отпускать полностью, вдруг она передумает и оставит его? Ника строго посмотрела, он неуверенно разжал пальцы. — Вставай, снимай с себя пижаму, надевай вот это, — скомандовала она, когда все веревки были сняты.        Тот подчинился. Приложив огромные усилия, чтобы встать, парень стянул с себя больничную пижаму, штаны. Почти все тело было обмотано бинтами, то тут, то там пропитанные кровью. Ника содрогнулась, представив, что там может быть под этими бинтами и отвернулась, собирая по крупицам свою смелость из пяток и других отдаленных от центра тела участков. — Мне бы сделать звонок…. — услышала она его голос. — Ты идти-то хоть можешь? Блин! Какая же я идиотка…. Возьми телефон, я пока принесу обезболивающее.        Ника про себя вспомнила несколько некрасивых слов в свой адрес и, продолжая холодеть и трястись, аккуратно вышла. Закрыв на ключ дверь, она спокойно пошла по коридору. Ну как спокойно… Скорее, одеревенев от страха, хотя в душе готова была лететь с криками: помогите люди добрые! Сейчас она предпочитала ни о чем не думать кроме своей цели — помочь бедолаге. А то, что она явно лезет не в свое дело, старалась, вообще, опускать из контекста. Набрав нужное лекарство в процедурном кабинете, Ника вернулась. Уже переодетый пациент сидел на кровати, обхватив колени руками и с нетерпением покусывал ноготь большого пальца левой руки. Телефон держал в правой.        Когда Вероника вошла и попросила снять штаны для укола, парень совершенно безропотно подчинился. — Так тебе будет легче идти, — пояснила Ника. — Ты дозвонился куда надо?        Пациент кивнул. Они вышли, выключив свет и закрыв двери. Ника приказала идти след в след и пошла по направлению к аварийному выходу. По той лестнице никто не ходил, она давно служила курилкой для врачей. Постояв с минуту на лестничной клетке, Ника стала спускаться. «Больной» шел следом, сильно согнув спину. С замиранием сердца, Вероника дошла до первого этажа, открыла защелку уличной двери и замерла, прислушиваясь к тишине. Ее воображение уже успело нарисовать банду мафиози, караулящую их во всеоружии за углом. Кое-как справившись с собой, она выглянула на улицу. Никого. Вероника, наконец, выдохнула и обернулась на пациента, который удивительно тихо и послушно плелся следом. Не жаловался, не летел бездумно, радуясь свободе, только поглядывал по сторонам и во всем подчинялся проводнику. «Умненький мальчик», — про себя оценила Ника и начала шепотом свой инструктаж: — Я понимаю, тебе больно, но, чтобы не привлекать внимание, постарайся выпрямить спину и иди рядом со мной, а не позади. И вот, на тебе шапку.        Она извлекла из сумки черную тонкую шапочку, сама запихала в сумку свой халат. Парень натянул шапку на растрепанные волосы. «А он ничего, не страшный», — машинально оценила Ника, подойдя ближе к нему и убрав под шапку торчавшие космы. Пациент внимательно наблюдал за каждым движением своего спасителя. — Спина. Помнишь?        Он кивнул и, немного сморщившись, выпрямился. Конечно, полностью это сделать у него не получилось, но выглядело уже более-менее естественно. Охрана на камерах не обратит внимания. Наверное...        Молодые люди прошлись по территории больницы до шлагбаума. В нескольких метрах уже стояло такси. Вероника с опаской оглянулась назад. Пока они проходили по больничной аллее, ее посетили пару раз слуховые псевдогаллюцинации в виде пистолетных щелчков и тяжелых шагов. В такси Вероника хоть немного расслабилась. Парень снова согнул спину и внимательно смотрел в окно. — Куда мы едем? — спросил он, повернувшись к Нике. — Ко мне домой пока. Ты же созвонился с тем, кто сможет помочь? Вот там его и дождемся. — Мы сейчас едем прямо туда? — настойчиво повторил парень.       Ника уткнулась в телефон, быстро напечатала в нем что-то и показала ему: «Мы сейчас до центра города, потом снова такси вызову, из другой компании, вдруг кто видел нас у больницы».       — Хорошо, — кивнул черноглазый.       В общей сложности, Ника прокатала на такси оставшиеся деньги, и около часа своего времени, но до дома добрались без лишних приключений. Вероника Воронцова проживала уже больше года в бабушкиной однокомнатной квартире, после того, как сама бабуля, жалуясь на слабое здоровье, перебралась к детям. Старшая же внучка решила воспользоваться ситуацией и попытаться начать самостоятельную жизнь. Долгую и счастливую, как предполагала она ранее.