Моя версия Death Note.

      Вероника с Лайтом вскочили на ноги и подбежали к Рюзаки. По очереди проверили пульс. Тишина. Ника приподняла голову детектива, уложила его ровно и принялась делать искусственное дыхание. Поначалу явно неправильно, но потом все лучше, восстанавливая по крупицам навыки с практических занятий в университете. Но тщетно.       Лайт с сочувствующим видом погладил ее по напряженной спине. — Саюми, успокойся. Рюзаки умер. Как бы это не было больно. Кажется, это сделала синигами… Пошли поищем ее, я уже вызвал скорую.       Он с трудом оторвал от трупа белую, словно снег, Веронику. Лайт хмурился и вел за руку несчастную Нику, которая все ещё пребывала в шоке. Она еле переставляла ноги, слезы упрямо отказывались увлажнять выпученные глаза, сердце стучало как бешеное, а руки похолодели, словно это она умерла, а не Рюзаки. Не Эл, не ее Эл… Шатаясь, она плелась за Лайтом, не в силах подумать, не в силах даже понять, что она чувствует. Перед глазами стоял образ бездыханного тела Рюзаки. — Тихо ты… — Лайт поймал падающую Нику. — Ты как? Может, посидишь тут, я пока сам поищу синигами?       Ника отрицательно мотнула головой и упорно зашагала дальше, пошатываясь из стороны в сторону. Хоть состояние у нее и было плачевное, сознание все ещё не в полной мере приняло случившееся.       В соседней комнате молодые люди обнаружили гору непонятного серого песка. Сверху лежала полусгоревшая тетрадь. Увидев прах синигами, Ника наконец очнулась и, не в силах сопротивляться нахлынувшему отчаянию, упала на колени и зарыдала в голос, крича и раз за разом ударяя об пол кулаком. — Не надо, не калечь себя, — пытался утешить её Лайт, приобняв за плечи.       На него уставились полные боли и ненависти глаза. Ника замолчала, но слезы продолжали катиться по ее щекам.       «Ненавижу! Я уничтожу тебя, Лайт!» — думала она, продолжав прожигать его глазами. Если взглядом можно было бы убивать, Лайт скончался бы сразу. — Саюми, пойдем…. И не смотри на меня так, словно я их убил. Я ведь рядом с тобой сидел, — обижено пробурчал Лайт, помогая Нике подняться. — Надо срочно позвонить команде расследования и отцу. Кстати, там уже Миса должна была подняться, и скорая приехать.       Кира с трудом изображал на лице печаль и сочувствие. На самом же деле хотелось смеяться и прыгать. Да, сейчас он был поистине на грани. Если бы не синигами, он бы пропал. Осталась последняя невинная жертва. «Уж прости, Саюми, ты темная и опасная для нового Бога этого мира личность», — подумал он, покосившь в сторону рыдающей девушки.       Лайт, не обращая внимание на вялые сопротивления Вероники, поднял ее на руки и понес. Она совершенно обессилила и не могла оказать достойного сопротивления, за что ненавидела себя ровно так же, как Лайта. Она только закрыла глаза руками и беззвучно плакала. Ягами оставил Нику в штабе на диване, а сам отправился встречать Мису и скорую помощь, приехавшую забрать тела. Вероника не осмелилась повернуться в ту сторону, где все еще лежало тело любимого. Она с трудом поднялась с дивана и побрела к себе. Последнее, что сейчас ей хотелось видеть — это медиков, забирающих трупы, и участливое выражение лица Киры.       Ника до сих пор не могла поверить в произошедшее. Вернее, у нее было чувство, что это все — розыгрыш, неправда. Он не мог так умереть, только не Рюзаки, только не L! Не ее Эл! Величайший детектив…. Этого просто не могло случиться….       «Рэм! Чудовище! Ты же знала, что я хочу помочь Мисе, ты обещала помочь нам в конце концов, почему сделала так?!» — сокрушалась Вероника. У себя на этаже она сползла спиной по стене, уставившись в одну точку и простонала: — Милый мой, любимый… Как? Почему? Почему ты бросил меня?!.. Идиот! Почему не послушал?! Я должна была стать приманкой, а не ты! — теперь гнев и ненависть заволокли всю ее сознание, не оставив ни единого светлого пятна. — Я НЕНАВИЖУ тебя! Не-на-ви-жу…       Ника упала в истерике на пол. Так встретил свой конец величайший детектив? Мир несправедлив? Нет, не просто несправедлив, он ужасен, весь этот мир достоин скорейшего конца света! А, в особенности, Ягами Лайт… — Падла! Я уничтожу тебя…. Я вырежу твое сердце и принесу его Мисе в подарочной обёртке! Я покажу вам новый мир! Ты почувствуешь то, что чувствую я, сучка! — бормотала она сквозь слезы, позволив вырваться наружу всепоглощающей ненависти.       Наверное, она долго валялась бы на полу в истерике, если бы не позвонил Лайт. — Саюми, ты как? Спускайся к нам, тебе нельзя сейчас оставаться одной, — услышала она его обеспокоенный голос.       «Да пошел ты к черту, говна кусок! — про себя послала его Ника. — Хочешь меня к Мисе выманить, ублюдок, знаю я… Сейчас ты у меня познаешь разочарование всей своей жизни!» — Иду… — прошептала Ника, так оскалившись, что, казалось, она готова прямо сейчас накинуться на объект своей ненависти и разорвать его в клочья.       Ника встала, прошла несколько шагов по комнате. Боль от потери была такая, что она с трудом держалась на ногах. Но сейчас нельзя было плакать. Только не при них. Не при убийцах. Они не должны видеть ее слабость!       Ненависть разъедала изнутри, застилала глаза, но, в то же время, помогала, придавала сил.       Вероника подошла к зеркалу, стала расчесывать волосы. И вдруг поняла, что на зеркале написано ее собственным блеском для губ: «Я жив. Потом все тебе объясню. Вспомни, что обещала мне утром». Руки Вероники затряслись. Она буквально прилипла к стеклу, слезы вновь хлынули из глаз. Только недавно такие разрушительные и бессмысленные, теперь, казалось, они вымывают всю боль и ненависть, что скопились в ее груди. С каждым вдохом ей становилось легче. Отчаяние отступило, надежда зажглась.       «Если это такой твой хитрый ход, Эл, чтобы привести меня на какое-то время в чувства, если это у тебя такие шуточки, и ты потом не объяснишь мне все это лично, я тебя убью! Я буду ненавидеть тебя оставшуюся жизнь, — думала она, пробегая раз за разом знакомый почерк на зеркальной поверхности. — Тебя, а не Лайта, потому что ты дал мне надежду… не смей забирать ее…» — Слышишь меня, Эл, не смей ее забирать… — прошептала Ника уже вслух, отнимая ладонь от зеркала.       Через несколько минут Вероника спустилась в штаб. Она ведь сама чувствовала, что Рюзаки не дышал, сердце у него не билось. Что значит «Я жив»? Неужели такое можно сотворить с собой, неужели можно прикинуться мёртвым так натурально? Замедлить пульс — да… но не убрать же его совсем! В голове не складывалась картинка. — Саюми… — печально позвала ее Миса. — Привет, Миса. — Ты, правда, не помнишь, что было в лесу? — Правда, — соврала Ника.       Пусть они оба узреют ее бесстрашный взгляд, когда запишут в тетрадь. — Иди сюда, Саюми, сядь, — приказал Лайт уже совершенно не тем голосом, каким просил спуститься.       Вероника повиновалась. — Ты всегда видела Рюка, не так ли? — спросил прямо в лоб Лайт, садясь напротив нее, но на достаточном расстоянии. — Ты о том чудище, что слонялось за тобой все время? Кстати, не вижу его что-то. Давно хотела поговорить с ним. — Почему ты видишь его?       Ника хмыкнула: — Если бы мы были друзьями, я смогла бы рассказать, а так, прости.       Лайт вздохнул. — Ты ведь знаешь, кто я, кто Миса? — Да. — И ты не расскажешь, как ты это поняла?       Ника отрицательно мотнула головой. Лайт с укором взглянул на Мису. — Ты такая дура, моя дорогая! Она чуть не погубила нас. Уверен, Рюзаки был уже в курсе и планировал загнать нас в угол. Не так ли, Саюми?       Ника демонстративно отвернулась, скрестив руки на груди. — Не скажешь? Что ж… тогда ты не оставляешь мне выбора. Прости, Саюми. Миса, дай тетрадь. — Ты же заставил спрятать ее от Ватари, Лайтик, — печально констатировала модель. — Ладно, я сам… — и Лайт открыл свои наручные часы. — Прощайся с жизнью, Саюми.       И он стал записывать на маленький листочек, вырванный из тетради. — Это он помог тебе избавиться от Хигути? — произнесла Вероника.       Лайт лишь зловеще улыбнулся. Впервые за несколько раз, что ее записывали в тетрадь, Ника не чувствовала страха. Она смотрела на них смело, с улыбкой. — Ты проиграл, Кира, — произнесла она.       Лайт несколько мгновений с сомнением смотрел на неё, а потом засмеялся. — Это говорит мне та, кто сейчас умрет, через полминуты. Ну-ну! Я позвонил домой, отец все еще отдыхает, никто не спасет тебя, Ве-ро-ни-ка.       Но Ника даже не дернулась. Она думала, что ей делать потом, когда Лайт поймет, что ее нельзя убить, записав в тетрадь. Скорее всего, он решит сделать это другим способом, ведь она слишком большая угроза. Она заранее приготовилась звонить Ягами Соитиро и краем глаза подметила путь к отступлению. Придется какое-то время поиграть в догонялки. — Время истекло, — известил Кира.       Но ничего не произошло. Лайт потряс часы и со злобой взглянул на Мису. — Ты предала меня? Это не ее имя? — Лайтик! Нет! — Миса чуть не плакала. — Она не предавала тебя, Кира. — произнесла Ника, воспользовавшись его замешательством и поднявшись на ноги. — Меня и правда зовут Вероника Воронцова. Но меня не убить с помощью тетради.       Лайт все еще соображал, а Ника набирала номер Ягами Соитиро, пятясь к выходу, как внезапно двери в штаб-квартиру распахнулись. К ним вбежал шеф полиции с пистолетом в руке. — Господин Ягами! — воскликнула Ника. — Отец… Ты же спал дома… — недоумевал Лайт. — Я все видел, Лайт… — произнес мужчина и выстрелил.       Два раза. Лайт и Миса свалились на пол. Ника вскрикнула. Ягами Соитиро с печальным лицом подошел к ним. — Что происходит?! — закричала на него Ника. — Никто не умер, Саюми. Это снотворное. — А Рюзаки? — Ника умоляющим взглядом уставилась на мужчину, забыв дышать. — Рюзаки жив, и Ватари с Богом смерти тоже. Мы подыграли Лайту, чтобы увидеть, где он прячет листок от тетради.       Вероника сделала несколько шагов назад и осела на пол. Потом вскинула гневный взгляд на Ягами. — А меня в известность поставить? Да вы понимаете, что со мной было?! Я чуть с ума не сошла, пока думала, что они мертвы! — Я могу представить, Саюми, но Рюзаки не хотел, чтобы ты волновалась. К тому же, твое волнение мог заметить Лайт и свернуть с намеченного сценария. — Но все равно! Это… это несправедливо…вы все равно могли бы… — Прости нас, Саюми. Рюзаки сказал, что ты должна будешь понять, и обещал оставить послание с намеком на случай, если не догадаешься. — Ха! — воскликнула она, вспоминая ту двусмысленную записку на зеркале.       Хотя, если подумать, никакая она не двусмысленная. Там черному по белому, вернее жирным по зеркальному было написано: «Я жив». Ника глубоко вздохнула. — А где Ватари и Рюзаки? Как, вообще, можно притвориться до такой степени мертвым? Ведь даже на шее пульс у него не прощупывался. — Им пришлось вколоть себе одно вещество, оно вызывает состояние, похожее на летаргический сон. Если ничего не делать, то человек через час впадает в кому, а затем умирает, но если вколоть антидот, просыпается сразу после инъекции. Они оба сейчас отдыхают на тринадцатом этаже, в медицинском отделе. С ними Уэди. Ника прослезилась. Взбучку нерадивому детективу она закатит, да еще какую, но, хвала всем святым, он жив! Только сейчас Вероника вдруг поняла, что у нее ведь глаза Бога смерти. Она до такой степени испугалась, что ее взгляд затуманился, и она не обратила внимание на дату над головой Рюзаки. Вот ведь эпическая дура! Рюзаки переживал за нее, что она станет излишне сильно волноваться с самого утра перед представлением, избавил ее от ожидания своей «смерти», а она даже не заметила даты над его головой. А еще над Мисой смеялась, что смогла ее обмануть, а сама оказалась немногим лучше. И Саюми засмеялась в голос. Ягами Соитиро ничего не сказал, кажется он начинал догадываться о причине такой бурной реакции Саюми. — Я отнесу Мису с Лайтом в их комнаты сам, можешь идти проведать Рюзаки, — произнес он, устало улыбнувшись.       Ника тут же вскочила и помчалась к лифтам.