SUICIDE SQUAD

Джонни все не могла уснуть. Вертелась и даже ни на грамм не хотела спать. В комнату постучали. — Да! — Сразу ответила девушка. Дверь открылась, и в дверном проеме показалось заросшее лицо Бумеранга. — Не спишь? — Спросил мужчина. — Что-то не спится. — Ответила девушка, садясь в кровати. — Проходи. Бумеранг медленно вошел и закрыл за собой дверь. — Я тоже чего-то не могу уснуть. — Сказал Капитан. — Садись. — Джонни постучала рукой по пустой половине кровати. — У тебя нет?.. Ну… В общем… Снотворного… — Начал мямлить мужчина, присаживаясь рядом с Джонни. Девушка ухмыльнулась и встала с кровати. Подошла к коричневому шкафчику напротив кровати и открыла его. Это оказался мини-холодильник. Достала оттуда две банки пива и отдала одну Бумерангу. — Мог спуститься в гараж. Там твоя коробка. Там бы все нашел. — Улыбнулась девушка, пытаясь открыть банку, но ее красные ногти все никак не могли уцепиться за кольцо крышки. — Давай помогу. — Бумеранг отставил свою банку на прикроватный столик и открыл банку девушки, отдал ей. Оба сделали по глотку. — Не хотел хозяйничать в твоем доме. Джонни улыбнулась. — Милая пижамка, кстати. — Сказал Бумеранг, глядя на черную пижаму в белый горошек. — Я думал, что ты спишь в чем-то вроде пижамы с розовыми слониками или розовой пижамы с бежевыми мишками. — Нет. — Джонни рассмеялась. — Честно говоря, я не такая уж и беззаботная. — Нет? — Спросил Бумеранг, глядя на девушку. — Нет. — Улыбнулась Джонни Квин. — Мне показалось, что ты сумасшедшая. Джонни рассмеялась. — Нет. Я нормальная. Максимально, насколько можно быть, когда убиваешь людей. — Ухмыльнулась Джонни. — Жизнь заставляет носить маски. — Расскажешь? Я умею хранить тайны. Девушка вздохнула и поудобней села на кровати. — Мы с Харли два ребенка в семье. Наш отец был ужасным человеком. Но он всегда любил Харли. Я всегда училась почти на отлично, но была странной, как говорил мой отец. Харли училась лишь немного хуже меня, но всегда была прилежной милой девочкой. После окончания школы она поступила в Университет. После того, как она уехала, наш отец просто изменился. Он стал избивать маму, меня, и постепенно я стала жесткой и агрессивной. Я все чаще пропадала на улице, а когда приходила — постоянно ругалась с отцом. В один день я заявила, что не буду поступать в Университет как Харли и не стану хорошенькой дочкой ему на потеху. В тот вечер он избил меня до полусмерти. Мама выхаживала меня несколько дней. Как только я оклемалась, я ушла из дому на несколько дней. После вернулась, не могла оставить маму с ним одну. Он все сильнее и сильнее избивал нас с мамой. Это продолжалось на протяжении двух лет. Когда мне было пятнадцать, я стала давать ему отпор, и он перешел на новый уровень. Однажды ночью он приставил нож к шее мамы у меня на глазах. Я знала, что он может убить ее на раз. Я схватила лук, с которым всегда ходила на охоту с отцом, когда была маленькой, и выстрелила ему прямо в голову. Силы выстрела хватило, чтобы он упал. Но это его не убило. Стрела не cмогла пробить череп. Я добила его выстрелом в грудь. После этого мама собрала мои вещи и сказала, что я должна бежать. Вечером следующего дня я уже была в Готеме. Я просто зашла в один из проулков и спустилась по стене. Сил почти не осталось, очень хотелось спать и есть. Из дверей, которые оказались черным ходом в один из клубов, вышел на перекур мужчина азиатской внешности в дорогом костюме. Мне было больно. Я была обычной наивной раненой девочкой. И по глупости своей я ему доверилась и рассказала все. Это был Барт Чон. Он мне говорил, что понимает меня, поддерживал. Успокаивал, говоря, что убила я плохого парня и защищала мать, что у меня не было другого выхода. И сказал, что может предложить мне очень неплохую работу. Первое, что я сказала после этого, было «В эскорте работать не буду». — Джонни тихо засмеялась. — Он сказал, что ему нужен наемник. И сказал, что понимает, что я откажусь убивать всех, кого мне скажут. Поэтому пообещал, что это будут только плохие люди: наркоторговцы, торговцы живым товаром, хозяева публичных домов, педофилы и маньяки. Я согласилась. Он и сделал из меня народного мстителя Джонни Квин. Чон стал обучать меня всему, что сам знал. Через год я уже была профессиональным убийцей. Еще через год я стала миллиардершей, хоть и отдавала 25% всего заработка Барту. Еще через два года меня впервые схватила полиция. Но они все никак не могли доказать, что я и есть Джонни Квин. Я всегда зачищала следы. Еще со школы у меня была тяга к компьютерам. Я самостоятельно обучилась программированию, после кое-чему меня научили люди Чона. И я стала почти профессиональным хакером. Полиция вышла на меня из-за моего настоящего имени — Джоанна Квинзель. Но как доказать, что Джоанна Квинзель и есть Джонни Квин? — Джонни улыбнулась, обернувшись к Бумерангу. — Да никак. Они продержали меня в участке сутки, а после отпустили, продолжив поиски неуловимого Джонни Квина. И вот теперь, спустя год, я прибавила ко всем многократным статьям, которые мне приписывают, еще три: «Организация побега из тюрьмы», «Кража со взломом» и «Убийство полицейских при исполнении». Я просто молодчина. — Джонни рассмеялась. — Вот такая моя история. Бумеранг молчал несколько минут. — А макияж ты никогда не смываешь? — Попытался он перевести тему, глядя на размазанную тушь под глазами Джонни. — Смываю, но редко. В начале каждой недели я наношу макияж, а смываю только в конце. — То есть, ты постоянно накрашенная? — Да. — Улыбнулась Джонни. — Но почему? Джонни молчала несколько секунд. — В пятнадцать я услышала от отца, что я уродина. Это врезалось мне в память, и теперь я даже дома не хожу без макияжа. — Он был дебилом. Твой отец. — Это точно. — Джонни рассмеялась. — А почему ты в контрах с сестрой? — Честно говоря, я всегда считала ее виновной в том, что отец такой. Он никогда не бил Харли, любил ее, а ко мне относился иначе. При ней он и маму не трогал. — А к Джокеру как относишься? — Заметно, что я его ненавижу? — Джонни ухмыльнулась. — О да. — Бумеранг тихо засмеялся. — Он сделал из моей сестры психа. А она, наверное, была единственной полностью адекватной в моей семье. В отличии от меня. — Джонни ухмыльнулась. — Что ты имеешь в виду? — Знаешь, в двенадцать лет я написала считалочку. — Какую? — Спросил Бумеранг. — Нет. Ты не захочешь это слушать. — Джонни улыбнулась. — Говори давай. — Ладно. — Джонни смущенно посмотрела на мужчину. «Раз, два. Я иду играть с тобой. Три, четыре. Будешь плакать, мальчик мой. Пять, шесть. Выпущу в тебя обойму. Семь, восемь. Закреплю финал стрелою. Девять, милый, скоро я тебя повешу. А потом убью на цифре десять». Капитан Бумеранг громко рассмеялся. — Ты была добрым ребенком. — На самом деле да. — Джонни улыбнулась. — Убивать я начала лишь с шестнадцати. Просто в своем детстве я многого натерпелась от сверстников. Часто слышала о том, что я странная, сумасшедшая. Когда я придумала эту считалочку и говорила ее им тогда, когда они меня обижали, обычно они пугались. Мне это приносило удовольствие. Но, честно говоря, я никогда не могла подумать, что буду когда-нибудь убивать. Тем более за деньги. — А почему они считали тебя странной? — Я часто смеялась, причем громко и открыто. Для меня это была своего рода защитная реакция. Я всегда была мечтательницей, представляла себя героиней какого-то фильма или книги. Часто одевалась не так как другие. В общем, для людей я всегда была сумасшедшей. Хотя, честно признаться, я умнее и адекватней многих других. — Сумасшедший — это своего рода комплимент. — Улыбнулся Бумеранг. — Почему-то моей сестре ты это говоришь не как комплимент. — Ухмыльнулась Джонни. — Чиканутой? — Ну, вот видишь. — Джонни громко рассмеялась. — Я люблю ее. Это своего рода комплимент с моей стороны. Хотя раньше я ее любил цеплять, признаюсь. Но теперь я уже к ней привык. Да и сама ты не особо осторожничаешь с ней. Называешь ее «чекнутой», а ее дружка «психом». — Но это же правда. Бумеранг громко рассмеялся. — Так вы кто больше: кровные родственники или сумасшедшие враги? — Бумеранг ухмыльнулся. — Сумасшедшие кровные враги. — Ответила Джонни, и они громко засмеялись. — Тихо. Разбудим всех. Бумеранг улыбнулся. Они молчали несколько минут. — Ладно, Бум. Тебе, наверное, уже пора. Скоро обед будет. Нам хотя бы к вечеру проснуться. Да и Катана, если проснется и тебя не увидит, кипишь поднимет. — Джонни улыбнулась. — Плевать на Катану. — Сказал Бумеранг и ухмыльнулся. — Хотя выйдет и вправду некрасиво. — Вот. — Джонни улыбнулась. — К тому же, меня уже в сон клонит. — Тогда спокойно ночи, Джоанна. — Бумеранг встал и подошел к двери. — Спокойной ночи, Бум. — Улыбнулась Джонни. Бумеранг замер в дверях и обернулся. — Мне нравится, как ты меня называешь, малышка. — Он улыбнулся, подмигнул Джонни и вышел, закрыв за собой дверь.