***
Я молча взирал свысока на заходящих в аудиторию студентов и сам себе казался пугающе-зловещим: весь в черном, безумный блеск в глазах и траурное выражение лица. Охренеть, я превращаюсь в гота! Ко мне подсели дружки, я подвинулся с явной неохотой. Я жаждал одиночества. Раньше для меня это было бы безумием, так как находиться в центре внимания было моим всем. Сейчас же я противоречил сам себе, разбивал свой же шаблон поведения в универе… Просто-напросто я начал вести себя соответственно тому, какой я есть на самом деле, без масок и лжи. В аудиторию вошел Линдеманн. Я побагровел и уткнулся в телефон, но все равно мой взгляд соскальзывал на него. Тилль сидел на первом ряду и уже с кем-то разговаривал и шутил. Ладно, не постоянно же ему одиночкой ходить, пускай… – Рихард, ты меня пугаешь! – шепнул Максимилиан. – Я что, похож на призрака, чтобы пугать? – не смотря на него, пробурчал я. – Ты странный, резкие перемены в настроении для тебя, знаешь ли, не свойственны. – Ничего не резкие, просто.. просто забей и все, ладно? У меня все хорошо, – я улыбнулся ему. Друг с сомнением хмыкнул. – Кстати, все в ахуе от Линдеманна; явился при параде и хоть бы хны на тот позор у тебя дома… – Я это уже понял, похуй, мне надоело с ним возиться, пусть живет, – тихо сказал я. – Сдаешься? – удивился Макс. Я поежился. – Нет, ты бредишь! Просто не вижу дальше смысла: его хоть в дерьме изваляй, ему насрать будет. Непробиваемый тип. В нашем случае будет умнее забить на него, и все, и жить себе спокойно дальше, он же нам не мешает! – рассудил я. – Да-а... Надеюсь, не помешает… – протянул Макс, потягиваясь. Мне не понравился его тон, да и сама эта мысль меня немного пугала. Я до сих пор ведь видел в Тилле конкурента… На пару по физкультуре я шел лениво и без настроения. Раньше я бегал, прыгал, в общем, паясничал и веселился со всеми, демонстрируя свою мускулатуру девчонкам. Сейчас мне было все фиолетово. В раздевалке я понял, что физра у нас спаренная с в дружественным факультетом – иностранных языков – там учились самые красивые девчонки нашего универа. Я глянул еще раз на себя в зеркало. Моя майка удачно обтягивала мышцы, хотя, да... Честно, в последнее время я позабросил качалку, мышцы были не такими рельефными, как раньше. Критично скривив край рта, я поправил «ежик» и направился в зал, где уже разминались остальные. Подойдя к дверям, я застыл, пораженный увиденным: Линдеманн стоял и чеканил мяч посреди зала, обнаженный по пояс. Вокруг стояла куча девчонок, и с моего факультета, и с соседнего. Его словно высекли из камня: точеная мускулистая фигура, широкая грудь, мощные руки. В ярком свете ламп, наш бог просто блистал. Хотя, в полумраке свечей он смотрелся эротичней… Едва только поняв то, о чем я сейчас подумал, я решил пойти и побиться головой о стену, чтобы прийти в себя. Злобно кося на него взгляд, я прошел в другой конец зала. Тилль загадочно поглядывал на девушек из-под своей длинной челки, и от этого они млели еще больше. Я небрежно стянул майку, досадливо припоминая, что я не в такой прекрасной физической форме, как Линдеманн. Тилль глянул на меня и, усмехнувшись, резко бросил мне мяч. Слава Богу, я сориентировался и поймал его. – Не удалось, Линдеманн, – фыркнул я, оставляя мяч себе. Он пожал плечами. К нему тут же подбежала хорошенькая брюнеточка и подала новый мяч, как бы невзначай проведя рукой по его бицепсу. Линдеманн смущенно поблагодарил её. Я готов был грызть пол от злости. Вот так деваху он себе отхватил! И как я раньше не замечал её? От греха подальше, точнее от Тилля, я удалился в другую часть зала и начал бросать мяч в кольцо. Раньше все бабы всегда вились вокруг меня, а теперь, гляньте, да он новый секс-символ прям! Я раздраженно кидал мяч в корзину, пока не пришел тренер и не построил нас в шеренгу по росту. Обычно я стоял третий или четвертый, а сейчас меня поставили сразу за… Тиллем. Я нехотя встал рядом, ощущая своим плечом его, мокрое и горячее. Я слышал его тяжелое дыхание. От Линдеманна пахло потом и чем-то еще, каким-то одеколоном, вперемешку с которым получавшийся запах приятно щекотал ноздри. Я фыркнул, пытаясь отделаться от него. – Ты что, лошадь, Круспе? – серьезно спросил он. – А ты что, тупой, раз такие глупые вопросы задаешь? – в тон ему ответил я. Он промолчал, думает наверное, что я вечно взвинченный законченный псих. Пускай. После разминки нас разделил на две команды и мы начали играть в волейбол. Конечно же, Тилль был в команде соперника. Надо сказать, он отлично отбивал мяч, почти не пропуская, ну и отвлекая внимание девчонок, так как все они буквально ели его взглядом. А раньше они так пялились на меня! В общем, эта физкультура обернулась для меня сплошным кошмаром. Выдержать еще одну пару с Линдеманном я не мог, поэтому предложил своим друганам прогулять и пойти в бар. Они радостно зашумели, мы подхватили девчонок и свалили из универа немного раньше положенного. Полумрак, мой опьяненный мозг, электронная музычка в ушах и сексуальная телочка под боком почти вернули меня в свою колею. Линдеманн отошел на второй план, и я снова наслаждался жизнью. Меня все любили, я снова был в центре внимания. Как же хорошо. – Друзья мои! Я хочу сказать тост! – прокричал я, вскидывая рюмку. – Я рад, что вы у меня есть! За вас! – И мы тебя, Рихард! – проорал Ганс. – Ты крутой чувак, Рихард! – подмигнула мне Софи. – За Рихарда! – прокричали все. – За меня! – я засмеялся, ощущая себя самым счастливым. Мы пили, затем я переключился на Софи, сидящую рядом. Мы страстно целовались, я вовсю лазил у неё под майкой, понимая, что на сегодняшнюю ночь она моя. – Ого, смотрите, это же Тилль! – удивленно выдохнул Макс. Я отдернул руку от Софи и повернулся на все сто восемьдесят градусов. – ГДЕ?!! – взревел я. Только, блять, не это, нет, ну что за хуйня?!! – Вон! Ого, сколько с ним телок! – воскликнул Макс, указывая в сторону входа. Проследив направление, я увидел Тилля в окружении пяти красоток и за ручку со все той же брюнеточкой, он стоял и выбирал, куда бы им сесть. Я с негодованием заметил, что по случаю он оделся очень даже неплохо... – Ой, там же моя сестра! – встрепенулась Софи. – Лина-а-а! Лина!!! – начала орать она, яростно махая рукой им. Я готов был заткнуть ей рот её же трусами. Компания Тилля нас заметила и двинулась к нам. Я отметил, что Тилль желанием не особо горел, но что он мог поделать против толпы обезумевших девчонок, которые явно не желали упустить счастье провести этот вечер не только с Тиллем, но и со мной. – Всем привет! – махнул нам рукой Линдеманн, явно пребывая не в своей тарелке, но держась достойно. Все помнили тот вечер у меня, но под общий веселый настрой решили об этом не упоминать. И мне глупо сейчас будет разводить очередную с ним перепалку: все подумают, что я элементарно завидую тому, что он приперся сюда с толпой сногсшибательных красоток. – Ну, здравствуй! – ответил я. – Присаживайтесь! – Они начали размещаться. Тилль сел по ту сторону стола, прямо напротив меня, брюнетка же словно приклеилась к нему. – Тилль, расскажи, откуда ты? И вообще, ты что, спортсмен? Тело у тебя потрясающее! – начала одна из блондинок. Тилль смущенно прикрыл глаза. – Спасибо, Лина. Я из Шверина и, да, я спортсмен, я профессионально занимаюсь плаванием с двенадцати лет. – Вот она, разгадка широченной спины, из-за которой сейчас эти телки готовы трахнуть его прямо здесь. Нет, конечно, он хорош не только фигурой. Лицом он тоже вышел: подбородок у него волевой, четко очерченные губы, прямой, истинно арийский нос, ну, и глаза. Да, и его глаза, очень выразительные. Такими с легкостью можно и очаровывать, и гипнотизировать, и убивать на месте... Я красивее? Изрежь мое лицо! Снова всплыли эти строчки. Подонок хорош собой, это факт. Я сжал стакан с виски. Cейчас внимание всего женского коллектива было направлено только на Тилля. Сукин сын, ненавижу его, он постепенно забирает у меня ту жизнь, что по праву принадлежит мне. Сидит такой скромняжечка, челочку поправляет, интеллигентно к своей девушке никуда не лезет, а друзья мои даже смеются его шуткам. Я почувствовал, как кровь застучала в висках. Да уж, захотел побыть, блять, без Линдеманна, и вот, получите! Целый вечер мук с этим придурком! Между тем я понимал, что пора бы прекращать уже его ненавидеть, тем более, он мне нравился, я хотел с ним дружить. И в то же время, меня что-то толкало к агрессивным действиям, я не мог себя пересилить. Я не знал и не понимал почему так. Моя дружба с ним? Это нечто из разряда фантастики. Я закурил и глянул на Линдеманна именно в тот момент, когда он смотрел на меня. Долгий, тяжелый, изучающий взгляд вдавил меня в диванчик, почище, чем стотонная плита. Я не растерялся и ответил фирменным презрительным взглядом, задрав подбородок. Тилль улыбнулся мне и снова отвернулся к своей брюнетке, одаривая ее поцелуем, глубоким и страстным. Меня тут же бросило в пот, во рту пересохло, а сердце зашлось в груди. Это было для меня так неожиданно, что я даже испугался. Это было похоже на ебучую паническую атаку. Все, пора валить, пока не поздно… – Народ, я чет неважно себя чувствую, кажется, простудился, пойду я уже! – с этими словами я резко встал из-за стола. – Уже?! С ума сошел? А мы текилу заказали… – расстроено начал Макс. Остальные тоже возмущенно загудели, но как-то не слишком расстроено. Конечно, ведь Тилль оставался, а значит, и без меня всем заебись! Не смотря на другой конец стола, где сидел Линдеманн, я рассеяно со всеми попрощался и пулей выскочил из клуба, только на улице вздохнув с облегчением. Добравшись на такси домой, я снова достал бутылку и упился чуть ли не вусмерть, заснув прямо на полу.***
Утром я пришел к выводу, что если я буду себя вести так после каждого общения с Линдеманном, то сопьюсь окончательно. Я выпил таблетку от головы, по привычке выполнил ритуал «душ – кофе – сигарета», даже толком не посмотрев как выгляжу, напялил на себя какой-то растянутый балахон и джинсы и поехал на учебу. Да-а-а... Так я давненько не хандрил, точнее, никогда до того самого… Пока не встретил на своем жизненном пути Тилля. Ублюдок, я готов убить его голыми руками, ненавижу его, люто ненавижу! Подъехав, я припарковался и подошел к своим друзьями, которые, как я понимал еще с вчера, остались в клубе с Тиллем. Как назло, распогодилось, тепло светило осеннее солнышко, а я, словно вампир, прятался от солнца, накинув на голову капюшон болохона и щурясь. Гребаное солнце, погода абсолютно не отражает моего душевного состояния! – Ну, как вчера посидели? – поинтересовался я, подойдя к друзьям и сумрачно зыркая из-под капюшона. – Отлично! Мы потом пошли к одному чуваку в дом, закатили классную вечеринку! А еще, прикинь, Тилль прям там трахнул Крис, причем она так орала, что весь дом слышал! Вышли оба довольные, как слоны. А Крис поведала своим подругам, а подруги потом уже нам, что это был самый потрясающий секс в ее жизни. Ну, Тилль жжет! – восторженно рассказывал Ганс. – Смотри не обожгись, – буркнул я. Заебись. Линдеманн теперь секс-гигант еще в добавок. – А у тебя, я смотрю, совсем видок неважный… – Иветта смерила меня сочувствующим взглядом. – Так теперь модно, изображать депрессивного замкнутого в себе чувака, – съязвил я. – Опа, а вот и они! – воскликнул Макс. Я сразу понял о ком он, можно было и не спрашивать. Нехотя обернулся… И меня снова будто молнией поразило. В центре толпы девчонок за руку с Крис шел Тилль Линдеманн. В темных очках, волосы зачесаны на бок, черные брюки, изумрудного цвета рубашка, брутальные ботинки на рельефной подошве. И я, в растянутом пыльном болохоне, с краснющими глазами и бледный, как труп. Это нокаут. – Здорова, ребята! – весело поприветствовал он всех, крепко пожимая каждому руку. Я демонстративно смотрел в сторону, оставив руки в карманах. – Рихард, все нормально? Вид у тебя какой-то болезненный, – участливо поинтересовался Тилль. В его голосе сквозила даже искренняя забота. Но мне было плевать. Я был готов прямо сейчас убить его на месте. – Все заебись. И без тебя, холоп, разберусь, – все так же не смотря на него, ответил я, понимая, что в глазах других веду себя глупо и по-детски, так как все, и мои друзья тоже, приняли Линдеманна. Но я не мог. Просто не мог. Толпа недовольно загудела. – Рих, мне кажется, пора сбавить обороты… – примирительно начал Макс. Я вскинул на него дикий взгляд. Он отшатнулся. – Не-е-ет, не пора... – прошипел я и перевел взгляд на Тилля. Он снял темные очки и внимательно смотрел на меня, ослепляя окружающих своей красотой и популярностью, а раньше это делал я. В горле снова защипало. Обида удавкой захлестнула меня, гнев пеленой накрыл глаза. Заметив, как я переменился в лице, Тилль снова заговорил. – Я не понимаю, честно, за что ты меня так ненавидишь? Что я тебе сделал? Ты можешь нормально объяснить? Я даже простил тебе ту выходку на вечеринке у тебя дома! Объяснить ему, почему я его ненавижу? Кстати, почему? За то, что он отнял у меня жизнь, которой раньше жил и я? А нет. У меня по-прежнему были и девушки и друзья, меня по-прежнему уважали… Тогда что же? Я просто не мог стерпеть второго такого же популярного парня, как и я. Я ненавидел его потому, что это был второй я. И Тилль это сразу увидел, он знал с самого начала, еще когда написал свой гребаный стих. А я понял только сейчас, но с этим я не смел мириться, в этом я не смел признаться. Признаться – это значит признать свое поражение. – Что бы ты ни напялил на себя, ты все равно останешься деревенским чудачком, который пишет свои странные стихи, словно ебанутый шизофреник. Ты здесь все равно никто! Не обольщайся, но все именно такого о тебе мнения. Я тут правлю балом, а ты – так, моя жалкая тень, вылез из своей лесной глуши и думаешь, все тебе на шею кинуться просто так? Это суровая правда, Тиллюша, заруби себе на носу! Ты здесь никто, и зв… – не дал мне договорить кулак Тилля, выброшенный мне в челюсть, тут же меня настигла его коленка, и мой нос взорвался болью. Я зарычал и кинулся с кулаками на него, но он с развороту врезал мне ногой по ребрам. Мне тут же перебило дыхание. Я рухнул на землю как подкошенный и больше не вставал, переводя дыхание. Челюсть болела, носа я вообще не чувствовал, а при каждом вздохе в ребрах отдавалась боль. От боли и унижения сами по себе потекли слезы. Я уткнулся лицом в землю, чтобы их никто не видел. – Идите, я с ним наедине лучше поговорю! Все нормально! – раздался надо мной решительный голос Тилля. Я слышал, как гомон постепенно удаляется. Вот и остались мы с ним вдвоем. – Прости, пожалуйста, я не хотел! – тут же он кинулся ко мне. – Просто ты обладаешь даром выводить людей из себя. Извини, Рих! Сильно болит? – он опустился на колени рядом, прямо на землю, и осторожно попытался перевернуть меня. Я еще сильнее отворачивался, чтобы он не увидел моих слез. – Рихард, я ведь хочу помочь тебе. Я знаю, что ты плачешь, но это от боли, организм так реагирует, в этом нет ничего постыдного. – Он все же подхватил меня под руки и помог подняться. Я закашлялся и тут же поморщился, схватившись за ребра. – Ты мне их сломал, придурок… – Не думаю, это просто сильный ушиб. Обычно, когда я бью, я рассчитываю силу. Дай я взгляну на твой нос. – Он взял мое лицо в свои руки и внимательно в него вгляделся. Я уставился на него ненавидящим взглядом. – Если он останется кривым, я найму киллера, и он тебя застрелит, клянусь, – пробурчал я. Он засмеялся. – Все хорошо с твоим носом, не думаю, что он сломан. И форма осталась прежней. Такой же симпатичный и аккуратный нос, как и был… – он осекся, наблюдая, как я вытираю рукавом болохона слезы и кровь. – Прости меня, пожалуйста, еще раз, Рихард, но уж больно меня твои слова задели. Я не понимаю, к чему была вся эта травля?! Я просто хочу вписаться в коллектив, понимаешь? Знаешь, как плохо быть одному? Тебе не понять, ты крутой, ты вечно в центре внимания… – Теперь ты крутой и в центре внимания, не волнуйся, а я никто. Плюс, ты меня еще и избил на глазах у всех. Мне остается только пойти теперь и повеситься. – Я окинул взглядом двор в поисках походящего деревца. – Хватит нести ахинею, ты слишком болезненно к этому относишься! Относись ко всему проще, и люди к тебе потянутся! – Ага, тут жестокий мир, а не твоя деревня… – он внезапно схватил меня за плечо и грозно наклонился к самому лицу, так, что я даже мог разглядеть расширенные поры на его носу, больше похожие на шрамы, и жесткие волоски его щетины. – Не смей так говорить о моей родине, может, там и была раньше деревня, но сейчас там город! Не такой, конечно, продвинутый, как Берлин, но все же город! Ты понял меня? – вкрадчиво проговорил он мне прямо в лицо, обдавая мятным дыханием. Я молча кивнул, и он отпустил меня. – Ладно, поеду домой, зализывать раны, а ты иди и наслаждайся лаврами славы, – я махнул ему рукой. – И не собираюсь, Рихард. Нам просто нужно получше узнать друг друга, и тогда ты поймешь, что я не такой уж плохой… – он склонил голову набок и задумчиво поглядел на меня. Я кивнул ему, накинул капюшон и пошел к машине. Придя домой, я первым делом метнулся в ванную. Нос и щека был слегка припухшими, козел… Я достал из морозилки пакет со льдом, приложил к лицу и пошел за комп. Зайдя в фейсбук, я тут же принялся искать Тилля. Как оказалось, его уже успели подобавлять себе мои друзья. Предатели… Так, состоит в отношениях с Крис Клейн, учился в институте в Шверине, тоже на факультете филологии. Я залез в альбомы. Последние добавленные фотографии были с вечеринки. Мда, теперь Линдеманн был в центре внимая, хотя я все равно заметил, что от этого всего ему явно не по себе. Вот я бы наслаждался этим вниманием, а он смущенно лыбится и поправляет свою челку. Дальше шли более старые фото. Видно, это когда он еще был у себя на родине. Фотографии с плавательных соревнований, с кем-то из семьи. Довольно мило. Этакий добрый, семейный великан. Я фыркнул. Надо проигрывать достойно. Он мне не по зубам, пора это уже понять, пока я не поставил себя в еще более дурацкое положение. Я разделся, болохон сразу же отправил в мусорку и пошел в душ. Завтра я должен выглядеть на все сто! Но на утро я обнаружил, что припухлости на моем лице все еще заметны и немного болят, поэтому я решил еще денек посидеть дома. Мои дружки мне даже не звонили за все это время! Хоть бы один звякнул и поинтересовался, как я после избиения Линдеманном. Я валялся весь день на диване в гостиной и смотрел телек. Ближе к вечеру в дверь зазвонили. От неожиданности я тут же упал с дивана. Так, это либо родичи, либо воры. Но зачем ворам звонить в дверь? Тогда и родителям тоже незачем – у них есть ключи. В таком случае, кто это? Я на цыпочках подошел к двери, которая продолжала разрываться от звонка, и глянул на экран наружного видеонаблюдения. Линдеманн! Какого черта он здесь забыл?! Я остановился в замешательстве, думая, открывать или нет, но любопытство пересилило. Скривив недовольную рожу, я все же открыл ему дверь. Увидев меня на пороге, он тут же облегчено вздохнул и заулыбался. – Фу-ух, слава Богу, Рихард, с тобой все в порядке! А я-то уж думал, что что-то серьезное приключилось, все же хрен знает, как я те там врезал. Ну, ты как? А то тебя второй день подряд нету, вот я и заволновался. – Я отодвинулся, давая ему зайти в квартиру. – От этой квартиры у меня, конечно, не очень радостные воспоминания, но что поделать? – он нахмурился, но почти сразу снова заулыбался. – Главное, с тобой все хорошо, выглядишь лучше! – Да уж, – я смущенно почесал в затылке, глядя на него, такого радостного и с какими-то пакетами в руках. – Все со мной, как видишь, хорошо! – Я рад! Вот, держи, это тебе! Я уже настроился на худшее и купил тебе вкусноты всякой, чтобы ты поправлялся! – он протянул мне пакеты. Я сунулся в них. Фрукты, сок, печенье, всякие шоколадки… Обалдеть… – Э-э-э.. Не стоило, Тилль, я же знаю как у тебя с финансами, на стипендию особо не разгуляешься... – начал я, но он жестом остановил меня. – Забей, Рих, это фигня на самом деле… – Я поглядел на его улыбающуюся мордаху и кивнул в ответ. – Так, ладно, раз с тобой все хорошо, то я пошел. Кушай гостинцы и поправляйся. Жду тебя в универе! – он развернулся было к выходу, но какой-то неясный порыв заставил меня схватить его за руку. Не мог я так просто его отпустить, сам не знаю почему… Он удивленно вскинул на меня глаза. – Это будет с моей стороны полным свинством, не пригласить тебя к себе! Так что давай раздевайся и проходи. – Я решительно начал стаскивать с него куртку. – Рихард, вовсе не обязательно! Я не напрашивался, а просто пришел проведать! – Да, но ты большой молодец, что навестил меня. Да... Только ты один и пришел, – уже тише закончил я. Мы прошли в гостиную, Тилль сел на диван, а я пошел на кухню готовить чай. Разложив на два больших блюда шоколадки, печенье и фрукты, я поставил все это на столик в гостиной. – Благодаря тебе у нас прям пир! А то я который день подряд питаюсь только кофе да виски. Вообще, я люблю готовить, но в последнее время как-то надоело. – Я принес чашки с чаем и уселся на большое мягкое кресло, наблюдая за ним и потягивая горячий напиток. Тилль вел себя как-то сковано, сверля взглядом ковер. Видно было, что воспоминания того вечера накатили на него с новой силой. – Я тебе удивляюсь, – начал я. – После всех моих выкрутасов и издевательств, ты пришел. Честно, я сильно удивлен. Я перегнул палку тем вечером, конечно, извини меня. Границы дозволенного я увидел не сразу. – Я посмотрел на него. – Все нормально, Рихард, я понимаю, что ты сильно подвержен влиянию других. Большинство своих поступков ты делаешь не для себя, а именно для окружающих. Ты – толпа. А толпа требует травли. Вот на меня и обрушилось все это. Ты сам не плохой, я заметил это тогда, когда ты вправил мне руку. На крыльце никого не было, и ты повел себя так, как сам этого хотел. Ты желал мне тогда добра. – Он посмотрел мне в глаза. Я сглотнул. Видел он меня насквозь, даже лучше, чем я сам себя. – Честно, я почти поверил тогда на вечеринке, что ты хочешь со мной подружиться. Ты отличный актер, скажу я тебе! – Да, знаю. Чтобы держаться там, где я сейчас нахожусь, без этого никак… – Не надоело? – Что? – Притворяться? Я задумался. Да, мне это осточертело! Но грех жаловаться, любой мечтает оказаться на моем месте. – Надоело, но мне это, знаешь, жить не мешает и вполне все устраивает. – Тилль промолчал, отхлебывая чай. – Расслабься и угощайся! – я махнул рукой на стол, решив как-то разрядить обстановку. – Спасибо, Рихард. С твоей стороны для меня такое гостеприимство неожиданно. Я ожидал, что ты молча возьмешь пакеты и выпрешь меня из квартиры. – И, думая так, ты все равно пришел? Хм, он почти прав… – Ну да, такой ты человек, что же теперь поделать, но я хотя бы убедился, что с тобой все в порядке. – Он отхлебнул чай, а я уставился в свою чашку, не зная что и сказать. – Я смотрю, ты одеваться нормально начал? – фыркнул я, разглядывая его сегодняшний прикид: джинсы, майка и черный пиджак – все отлично сочеталось. – Да, я нашел место, где можно стильно и недорого одеться, все-таки нужно этому городу соответствовать. – Да-а... – задумчиво протянул я. – Ты изменился с первой нашей встречи в лучшую сторону. – Спасибо, стараюсь! – он мне улыбнулся. – Хочешь, я попрошу удалить те фотки с вечеринки, где ты, ну, где… – Да ладно, не надо! Девчонки говорят, мы там с тобой отлично вышли… Насчет себя не знаю, но ты вышел бесподобно… От этих мыслей, я даже покраснел. Черт, черт! – Тебя это смущает? – видно, он заметил, что я превращаюсь в долбанный помидор. – Эм, нет… Просто, мы там выглядим, как два педика! Типа, я твой хозяин и все такое, и к тому же ты полностью голый! – я покраснел еще больше, да что за дерьмо?! Тилль как-то странно на меня посмотрел и внезапно засмеялся. Я недоуменно вскинул брови. – Что смешного, Тилль, в этом? – злобно осведомился я, наблюдая, как он перестает смеяться и внезапно становится серьезным. Глядя мне прямо в глаза, Тилль ответил: – Скорее, я бы был твоим хозяином. – Он клацнул зубами и снова засмеялся. Я, честно, не знал, как на это реагировать, но эта его фраза пробрала меня до костей. – Да шучу я! – весело сказал он, звонко ставя чашку на стеклянную поверхность столика. – А-а-а... – протянул я, все еще смущенный. – Ну и шуточки у тебя, Линдеманн. – А ты слишком серьезно к этому относишься! Ты по-прежнему думаешь о том, что подумают о тебе другие. Мне на всех все равно, поэтому я спокойно явился в университет после того казуса. И тебе советую относиться ко всему попроще. Ладно, не буду злоупотреблять твоим гостеприимством, пойду я? – он выжидающе глянул на меня. Я внезапно замялся. – Э-э-э… Да, иди, если хочешь, но я тебя, как бы, не гоню, решай сам, в общем… Идти или не идти, вот в чем вопрос… – пробормотал я сию околесицу и заткнулся, воззрившись на Тилля сдающимся взглядом. Ну что этот человек со мной делает? Я мямлю, как тряпка, при нем, не могу держать себя в руках и вообще нахожусь в постоянном напряжении! Тилль подошел ко мне. – Ничего страшного, я все же пойду. Но обязательно загляну к тебе в следующий раз, идет? – он мягко улыбнулся. Я нервно кивнул и проводил его до прихожей, с некоторым сожалением наблюдая, как он обувается. – Давай, до завтра! – Тилль накинул куртку и пожал мне руку. – Пока! – он вышел, и я закрыл за ним дверь, с содроганием понимая, что что-то со мной не так…***
На следующий день первой парой была физкультура, поэтому я особо не торопился. Я приготовил себе омлет, успел прочесть первую полосу новостей в свежей газете, неспешно собрался и наконец-таки вышел из дома, кутаясь в кожанку от промозглости осеннего утра. Когда я вошел в раздевалку, она уже пустовала. Из-за двери в зал слышался гомон и свист тренера. Естественно, ведь я опоздал минут на сорок. Я сел на одну из лавок и начал переодеваться. Стянув с себя джинсы, я внезапно заметил на соседней скамье сумку Тилля. Она была приоткрыта, а из нее торчала та самая тетрадочка со стихами. Я не смог перебороть свое врожденное любопытство и свою скотскую натуру. Оглянувшись на вход в зал, я быстренько подбежал к сумке, достал тетрадку и начал спешно читать. Наткнулся я сначала на это: Нагнись Твое лицо мне не интересно Двуногое нагнулось В дрожащем свете Я показываю ему, что нужно делать И я улавливаю плач Двуногое бормочет молитву Из страха, что оно меня разозлило Попытайся нагнуться еще ниже Слезы текут высоко по спине Нагнись... Нагнись, я тебе повелеваю Убери от меня свое лицо Твое лицо мне безразлично Нагнись еще раз Нагнись Вот это жесть. Я еще раз судорожно оглянулся на дверь и снова начал листать. Сердце опять пустилось вскачь, но мне было дико интересно изучить содержимое тетради дальше: Там, где умерла сладкая вода, Испортив себя солью, Там я привожу маленького принца в чувство. Король без королевы. Где-то во мне заблудилась женщина, Поэтому понятный мир запутывается. Мужчина с мужчиной - Моя кожа принадлежит господам. Мужчина с мужчиной - Подобное с подобным охотно соединяется. Я с шумом втянул воздух. Так, этому должно быть какое-то объяснение... Я еще несколько раз перечитал стих. Он что... гей?! Внезапно, в раздевалку вошел Тилль, мокрый, с тяжело вздымающейся грудью. Его глаза удивленно округлились, едва он увидел в мои руках свои стихи. Я же в страхе начал пятиться назад, подальше от него. – Рихард, – начал Тилль спокойно, хотя от его этого спокойного голоса мне стало еще более жутко. – Ты знаешь, любопытной Варваре на базаре нос оторвали? Вот и я тебе кое-что сейчас оторву, но это не нос. – Тилль, я… Просто стало интересно твое творчество. И тут два твоих стиха, они.. они меня немного обескуражили. Ты… ты гей, скажи честно? – выпалил я прежде, чем осознал, что сейчас у него спрошу. Он в замешательстве остановился, переводя взгляд то на меня, то на тетрадь. Затем он так улыбнулся, что я чуть не умер. – Так-так… Значит, ты думаешь, что я педик, да, Рихард? – тихо произнес Тилль, начиная надвигаться на меня. – Но твои стихи, там так написано! Выглядит это именно так! – воскликнул я, пятясь от него. Страх ледяными щупальцами обвивал мой мозг, туманя сознание, сковывал движения, сбивал сердечный ритм. Я вспомнил о развлечениях у него на родине. Если я его реально разозлил, то меня уже ничего не спасет! Линдеманн продолжал надвигаться на меня. Я кинул взгляд на спасительную дверь. – Даже и не думай, Риша… – предостерегающе прошипел он, и стремительно рванул ко мне. От страха и неожиданности я запутался в собственных ногах… и не успел. Тилль с грохотом впечатал меня в железный шкафчик, едва не вышибив дух. – Значит, ты все никак не успокоишься, да? – рыкнул он мне в лицо, заламывая мне руку так сильно, что от боли у меня на глазах выступили слезы. – Рыпнешься – сломаю, – буднично сообщил он. И я был уверен, что сломает. Я перестал вырваться и затих, в страхе ожидая продолжения моих мук. – Значит, я гей, да? Хочешь, я тебе докажу, что все как раз таки наоборот? – Что?! – выдохнул я. Тилль смотрел мне в глаза, медленно приближая свое лицо к моему. – Ты сумасшедший что ли? – закричал истерично я, понимая, что у меня сдают нервы. Линдеманн рванулся вперед и прокусил мне губу до крови. – Еще раз закричишь – второй пирсинг сделаю, – спокойно сообщил он, вытирая лицо свободной рукой. Я в шоке слизывал кровь с губ, умоляя про себя, чтобы кто-нибудь зашел в эту треклятую раздевалку. Тилль сумасшедший, больной… – А сейчас я тебе все же докажу, – ухмыльнулся Линдеманн. Я зажмурился. Удар сердца. Его рука гладит мои бедра. Второй удар. Тилль сжимает мою задницу. Как на зло, я был без джинс. Еще удар. Касание его шершавых губ моей шеи. Удар – кровь тяжелым напором устремляется к вискам. Он прижимается своими бедрами к моим, я все слишком отчетливо чувствую. Сердце колотится где-то в области горла. Его тяжелое дыхание прямо у моего уха, его зубы сжимают мочку. Кровь бежит по венам еще быстрей. Тилль трогает кончиком языка мою прокушенную губу. Я дышу его дыханием. Рука проскальзывает под футболку, ногти как бы невзначай царапают твердые соски. Удар сердца – кровь устремляется вниз. Нет, только не это! Смешок Тилля, он отпускает мою руку и отходит. Я приоткрыл глаза. Линдеманн, довольный, смотрит мне на трусы и широко ухмыляется. Я проследил его взгляд и стек вниз по стенке шкафчика. Мой здоровенный стояк отчетливо виден. – А ты говоришь, я педик, Круспе. Все как раз наоборот! А если еще раз ты полезешь в мою тетрадь, я тебя… – Тилль взял зловещую паузу, – изобью, – закончил он. Я почему-то был уверен, что он скажет нечто другое, хотя, по сравнению с этим, избиение все же лучше. – А сейчас отдыхай, красавчик, блин. – Тилль засмеялся и пошел обратно в зал. Я диким взглядом проводил его удаляющуюся спину, продолжая прижиматься спиной к шкафчику и ощущая тяжелое буханье в груди. На оставшуюся часть пары физкультуры я, естественно, не пошел. Я пошел в один из двориков, находящийся недалеко от универа, купил пивка и попытался трезво оценить ситуацию. Тилль меня отлично развел, просто молодец! Господи боже мой, как же стыдно, Рихард, ты опозорился по-жесткому!!! Я уже всерьез думал о том, чтобы переехать в другой город. И как это объяснить? Выходит, я действительно гей? Но в моей жизни мне ни разу не приходила мысль о том, чтобы в сексуальном плане увлекаться парнями. Может, просто долгое отсутствие секса сказалось, да и Тилль элементарно воздействовал на эрогенные зоны, и все. Утешай, утешай себя, Рихард, а Тилль, блин, монстр, прищучил тебя одним махом. В жизни мне так стыдно не было! Конечно, я с тетрадью перегнул, любой бы взбесился, может, извиниться перед ним? И, надеюсь, он никому о моем унижении не расскажет? Какой кошмар! Я обхватил голову руками, зарывшись пальцами в волосы. Я боюсь даже смотреть на него теперь. Неужели я гей? Нет, это бред! Геями не становятся, а рождаются. Но, черт возьми, мне было приятно от этого! Я готов был сам себе признаться в том, что мне было безумно классно, когда меня касался Тилль! Отрицать – глупо, я это понимал. Нет, это все же не показатель. Просто у меня воздержание тянется уже недели две, а у Тилля неожиданно оказались умелые руки и язык. Я облизал припухшую губу и поморщился. Зараза, болит. А он сам тоже хорош, ну какой нормальной ориентации парень будет такую херню творить? Но я заметил, что у него не стоял. Или я просто не в его вкусе? Я засмеялся. Все, я брежу. Не пойду сегодня я больше на учебу. Хватит с меня на сегодня! Я допил пиво и двинулся пешком домой.***
Как я, в общем, и предполагал, на следующий день я так и не смог заставить себя отправиться в универ. Ну не хотел я снова встречаться с этим извергом. И на следующий день тоже никуда не поехал. Я наслаждался своим одиночеством и отсутствием Линдеманна. Искренне надеясь, что он не заявится ко мне, как в тот раз, я вздрагивал от любого шороха, раздававшегося за дверью. Так я пропустил целую учебную неделю. Я то торчал дома, то шлялся по Берлину, один, но неимоверно счастливый! Я уже позабыл, как была прекрасна жизнь, пока в ней не появился Тилль. Но учебу никто не отменял. В воскресенье вечером мое настроение начало потихоньку ползти вниз. Завтра я вновь встречу его – кошмар своих учебных дней, ужас, сковывающий меня по рукам и ногам, то бишь Тилля Линдеманна. Надо бы его просто игнорить, терпеть и пропускать мимо себя эти его извращенские шуточки. Вновь натянув на себя надменную ледяную маску я вошел в универ, содрогаясь от того, что где-то здесь бродит это исчадие ада. – Ну как поездочка, проведал родаков? – спросил Макс. Своим друзьям я наплел, что ездил к родителям на неделю. – Да, здорово! Это все-таки классно, когда о тебе заботятся и готовят всякие вкусности, – искренне соврал я. – А у вас тут чего нового? – Да в принципе, ничего. На той неделе осенний концерт был, ну ты помнишь, типа, конкурс талантов. Так вот, Тилль на нем был, стихи свои читал. Все просто обомлели. Он теперь звезда. За ним бабы табунами ходят, типа, он этакий черный романтик с извращенными наклонностями, но гениальными мыслями. – Да ты что? Какой он молодец, поздравляю его, – буркнул я. Может, Линдеманна еще и президентом страны выберут, чего уж там мелочиться? – Вот пришел, вроде, недавно совсем, а уже как поднялся, парень к успеху идет, – продолжал разглагольствовать на неприятную мне тему Максимилиан. Я слушал его вполуха, внимательно сканируя окружающее пространство на предмет новоявленной звезды-поэта. – Ты меня слушаешь вообще? Ты последнее время какой-то странный, Рихард, сам не свой… – С чего бы это… – пробурчал я. – Да нормально все со мной, пошли в кабинет уж. – Я не любил сидеть в обычном классе, тут сложнее уединиться, чем в огромной аудитории, поэтому лучше всегда приходить в класс первым и забивать места сзади. Но мы опоздали. Точнее, я. Макс шустренько шмыгнул на единственное место на «камчатке», а мне пришлось довольствоваться второй партой, которая пока что пустовала. Лениво достав блок и ручку, понимая, что придется сегодня пописать, я с радостью заметил, что Тилля в классе нет. Пока… – Извините, можно войти? – на пороге нарисовался мой ночной кошмар. Я посмотрел на Линдеманна и ощутил, как руки начинают потихоньку дрожать. Я вновь ярко вспомнил его прикосновения и его шаловливый язык. Недолго думая, Тилль сел на свободный стул рядом со мной, обдав меня запахом своего терпкого одеколона и сигарет. – Здарова, ну ты как? Как к родителям съездил? – шепотом спросил он, тихонько пожимая мне руку, и начал выкладывать на стол ручку и тетрадь. Придав своему лицу полное безразличие я небрежно ответил: – Замечательно. Я смотрел на учителя, но не слышал, что он говорит. Всем своим нутром я ощущал близкое присутствие своего мучителя и внутри меня тяжело извивалась ледяная змея страха. Внезапно он наклонился к моему уху; я еле сдержался, чтобы в ужасе от него не отшатнуться. – Ты, кстати, прости меня за ту выходку в раздевалке, у нас в Шверине это обычный прикол. Я ничего такого о тебе не думаю, мало кому удается сдерживаться, так что не ты первый на это попался, – горячо зашептал он мне в ухо. Я только кивнул. Ничего себе у них шуточки! Да он мне чуть психику не поломал, шутник херов! – Может, погуляем сегодня по Берлину, покажешь мне город, как те идея? – продолжил он. Я молчал. – Рих, я за тетрадь не очень обижаюсь, просто, понимаешь, нужно было тебя как-то припугнуть. Уж больно ты наглый парень, а с таким как ты эта фишка на раз-два прокатывает! Ты же ведь больше не хочешь лезть читать мои стихи? – осведомился Тилль, заглядывая мне в глаза. Я живо замотал головой, продолжая молчать и хранить скорбный и обиженный вид. – Вот видишь, как всегда, действует! Ну так что, пойдем прогуляемся? – Ты знаешь, я сегодня занят… – решился отлепить я одеревеневший язык от нёба. – Чем же? – Я не успел придумать и в ступоре молчу. – Тебе нужно проветриться, Рихард, и развеяться, я ведь знаю, что ты не ездил к родителям, а целую неделю торчал дома, изредка прогуливаясь. – Откуда ты знаешь? Следил, чокнутый… – в ужасе зашипел я, резко обернувшись. Тилль мягко мне улыбнулся. – Дурачок ты, и причем сам заложник своих же маний и страхов. Нет, просто пересекался с тобой частенько, общежитие как раз находится в твоем районе, а ты даже меня не замечал. Ходил как зомби и курил. – Я сидел и переваривал услышанное. – Никому не говори, – напряженно произнес я. – А я похож на того, кто будет трепать? Успокойся, Рихард, приятный дружеский вечер в моей компании быстро поставит тебя на ноги. – Ага, дохуя дружеский. – Откуда такая уверенность? – Я просто это знаю. – Он подмигнул мне и стал записывать за преподавателем, так как тот уж очень выразительно на нас поглядывал. Мне тоже пришлось взять ручку и начать писать. После учебы Тилль ждал меня на крыльце. – Куда пойдем? – буркнул я, нарисовавшись незаметно у него за спиной. – Лицо попроще сделай, Рихард, не на войну отправляешься, а со мной прогуляться. – «Хм, а что хуже?» – задумался я вполне всерьез. – Хорошо, пошли уж куда глаза глядят. – Я двинулся вперед, он поспешил со мной. Мы побрели по улочкам, вдыхая сырой осенний воздух, иногда толкаясь в толпе спешащих прохожих. – Ты, кстати, почему не доучился у себя, а к нам переехал? – спросил я. – Да я же говорил, с отцом у меня, мягко говоря, недопонимание. Я не мог больше всего этого терпеть и решил свалить из дому во чтобы то ни стало. Пусть я даже жил бы в шалаше на улице, все же лучше, чем там, – Тилль помрачнел и закурил. – Но и учебу бросать не хотелось, поэтому постарался перевестись сюда. – Понятно, – только и ответил я. Мы шли молча, а у меня в голове все стояла та сцена в раздевалке. – Слушай, я, конечно, понимаю, что там на физре это была такая шутка, но уж очень она… специфичная. Как бы, парни так обычно не прикалываются, ну.. с нормальной ориентацией. – На душе скребло от всего этого и я должен был узнать от него истинную причину произошедшего. Он весело посмотрел на меня. – Расслабься, Рихард! Да, это такая шутка, немного дикая, но ничего такого я и не думал. И не гей я, успокойся уже! Или ты гомофоб? – Нет, просто ты… Да это вообще жесть какая-то была. И... и ты чуть ли не засосал меня! – Но не засосал же! У нас в Шверине своеобразный юмор, это для вас, городских, такое кажется чем-то из ряда вон выходящим. Успокойся, я же никому не расскажу, все останется между нами! Обещаю… – он протянул руку. – Мир? – Мир, так уж и быть, – более-менее успокоился я, кутаясь в шарф. – Знаешь, как-то ебано на улице, вся эта слякоть и сырость, может, в каком-нибудь кафе посидим? – предложил я, остановившись. Тилль замялся. – А я надеялся, что мы просто пройдемся… – начал он. – Я знаю, что у тебя нет денег. Пошли, угощаю! – я потянул его за собой. – С чего бы это? Ты же меня ненавидишь, – с иронией сказал Тилль. Я застопорился. – Не ненавижу, просто никак не могу к тебе привыкнуть. Свалился как снег на голову, утер мне нос дважды, да еще и стал новой звездой моего универа… – Ах, твоего? – брови Тилля поползли наверх. – Ну, до тебя, все там обожали меня, а теперь я делю с тобой популярность. – Тилль хмуро глянул мне в глаза. Не знаю, как это он так делает, но такое ощущение, что прям в душу смотрит. – Иди в кафе один, и извини, что забрал у тебя популярность. А я к себе пойду. – Линдеманн развернулся и пошел обратно, засунув руки в карманы и немного ссутулившись, я даже ничего сказать не успел. А надо ли? Давно пора было дать ему понять, почему мне он так неприятен. Теперь он знает все, и, может, не станет совать нос куда не надо. Но, глядя на его удаляющуюся спину, я почувствовал, как становится невероятно погано на душе. Ох, да что со мной этот чертов Линдеманн делает?! Я рванул за ним, разбрызгивая лужи и толкая прохожих. Тилль удивленно обернулся на мой топот. – Прости, я не должен был так говорить… – выдохнул я, запыхавшись и оперевшись о его плечо. – Да, я надменный засранец, но ничего не могу с собой поделать. Ты не виноват, что так вышло. Просто ты сам по себе… классный парень, вот ты всем и понравился. – Выпалив это, я вдруг понял, что только что выдал ту самую правду, которую заталкивал с самого моего знакомства с ним куда-то вглубь. Мне не хотелось признавать то, что кто-то может быть лучше меня. – Ты правда так считаешь? – Тилль смотрел на меня, как на призрак. – Нет, блин, я это так, для красного словца сказал. Да, считаю! Может, не будем стоять посреди дроги и выяснять отношения, как поссорившаяся парочка, и пойдем куда-нибудь посидим? – Хорошо… Рихард, а ты случаем головой не бился недавно ни обо что? – Язви-язви… Напишешь потом в автобиографии как в этот день великолепный Рихард Круспе признал свою неправоту. Пойдем уже, я нуждаюсь в кружке горячего кофе, и немедленно, Линдеманн! – Ну ладно, великий Рихард Круспе, так уж и быть, пошли… – Тилль двинулся за мной. Мы выбрали самый дальний столик у окошка. Я заказал латте, а Тилль пиво. – Не любишь кофе? – спросил я. – Люблю пиво, – он, не скрывая усмешки, посматривал на меня. – Чего ты все лыбишься? – Да кто бы мог подумать, что, чтобы сбить спесь, тебя нужно облапать в мужской раздевалке. – Тилль засмеялся. – Да пошел ты. Смешно ахуеть как. И можешь, пожалуйста, мне больше об этом не напоминать, а? – прищурившись, злобно зыркнул я. – Хорошо, больше не буду, Риша. – Тилль отхлебнул пиво. – Спасибо, а то мне это скоро в кошмарах будет сниться… – Это? – он эротично слизал с губ пенку. Я ощутил, как мои уши запунцовели. – Я же просил, Линдеманн! – вскипел я. – Все, прекращаю! Просто ты такой забавный, когда злишься. – Тилль развалился в кресле, положив ногу на ногу и нагло меня разглядывал. Я снова сощурился и продолжил пить кофе. – Меньше кривись, а то морщины раньше появятся. – Кстати, где Крис? Почему ее гулять не позвал? Тилль, смотря в сторону, ответил: – Да занята она сегодня. – М-м-м... – многозначительно протянул я. – У вас с ней не очень складывается? – Как тебе сказать... Это не то, чего я хочу. – Тилль отпил пиво и уставился в окно. Мне неожиданно стало интересно. – А чего ты хочешь? К тебе столько красавиц клеится, и что? Никто не нравится в универе? – Тилль неопределенно пожал плечами и продолжил пялиться в окно. – В универе есть та, кто мне нравится... – вновь размыто ответил он. – Ого, и кто же она? – Это предел мечтаний, думаю, у меня ничего не выйдет, – грустно ответил он. – Почему? Ты хоть пытался? – удивился я. Мне кажется, ему сложно отказать. Линдеманн тоскливо глянул на меня. – Мне кажется, она боится меня, но своих чувств ко мне боится еще больше. Это еще более все усложняет. – А как хоть предел твоих мечтаний зовут? – мне стало просто дико любопытно, кто же та роковая девушка. – Я не хочу тебе говорить, пока не хочу… Ладно, не обидишься? Просто не хочу, чтобы ты вдруг чего-нибудь не испортил, если захочешь нас свести. Я сам разберусь. Хорошо? – попросил он. Я закивал. – Да, конечно, я все понимаю. Как что начнет получаться, скажешь хоть? – Тилль улыбнулся одними лишь глазами. – Обещаю, ты узнаешь об этом первый!