В курилке развернулось удивительное представление: Крис, в развевающемся от встречного ветра алом пальто, ярким росчерком пронеслась через серость улицы прямиком к нам, а именно ко мне и Тиллю. Остановившись у Линдеманна, она вмазала ему в скулу, причем это была не пощечина, а настоящий удар кулаком. Девушка замахнулась снова, но Тилль крепко схватил ее за запястье. Крис, скинув сумку на землю, замахнулась другой рукой, но Тилль предупредил и этот удар. Все с тем же спокойным выражением лица он, мягко сжав ее в своих медвежьих объятьях, вывел подальше от лишних глаз из курилки. Сопровождалось все это её дикими криками, матом и обвинениями Тилля во всех смертных грехах. Неужели девчонка так втрескалась в него, что потеряла голову настолько, чтобы унижать себя здесь при всех? Хотя, чего я удивляюсь, я и сам голову от него потерял. Задумчиво докурив сигарету, я двинулся на пару.
– Ого, болит? – спросил я шепотом у Тилля, оглядывая его синяк.
– Да фигня, я и не такое переносил, сам знаешь, – отмахнулся он.
– И чего она так это болезненно восприняла? Что ты ей сказал, когда расставался?
– Сам не знаю, банальное «мы друг другу не подходим», и все. Видать, и правда влюбилась… – Тилль был явно расстроен. – Не хотел я, чтобы так все обернулось, точнее, я даже не ожидал, что для нее это серьезно будет.
– Забей, не расстраивайся, она красивая, быстро найдет себе другого. – Я попытался его утешить, но Линдеманн серьезно глянул на меня.
– Ты не понимаешь, Рихард, из-за любви люди способны на все, абсолютно на все! Они готовы переступить любую черту, понимаешь? Это не шутки. Самая непобедимая сила в мире – это сила любви. Все делается только благодаря ей! И если она и правда имеет место быть, то так просто ничего не решится.
– Ты имеешь в виду, что она может совершить суицид?
– Не знаю. Другой бы забил, но я не такой человек. Как бы ни была банальна эта фраза, но мы в ответе за тех, кого приручили. Я присмотрю за ней, и надеюсь, Крис ничего не натворит. – Тилль замолк, встретившись взглядом с укоряющим взором профессора.
Мы принялись записывать лекцию. Да, я сел рядом с Линдеманном, меня тянуло к нему буквально магнитом. Одновременно я и мучился от этого, все еще не представляя как с этим мне жить, но видимо, я оказался скрытым мазохистом, раз мне это нравилось. Сколько нового для меня открывается! Я прям не человек, а кладезь пизданутых странностей! Я писал лекцию и внутренне весь сжимался, когда Тилль ненароком прикасался ко мне. Все, приплыли.
Первые несколько дней я боролся сам с собой. Непривычно было, знаете ли, но как-то я даже втянулся… Так потянулась мучительная для меня неделя. Свыкнуться с этой мыслью было просто нереально, но постепенно я начал входить во вкус. Я постоянно находился рядом с объектом своего обожания, и это не могло меня не радовать. Я почти перестал общаться с друзьями. В универе я общался и садился за парту только с ним. Мы ходили по коридорам здания, словно два короля университета, две его звезды. У нас с ним оказались схожие музыкальные вкусы: Тилль тоже любил рок, причем преимущественно старый, как и я. Часто мы приходили ко мне, и он просил меня сыграть на гитаре его любимую песню, а сам пел. Его голос… Голос Линдеманна – это что-то за гранью понимания для меня. Когда он пел, я невольно замирал, только лишь перебирая струны гитары. Мощный, глубокий, иногда резкий, словно животный рык. Я был готов слушать его вечность. Бесконечно… И бесконечно смотреть на него…
В один из вечеров, когда Тилль участвовал в соревнованиях по плаванию между университетами, я спускался вниз после затянувшейся пятой пары один. Было не по себе, я привык покидать учебу с Тиллем. Вдруг я услышал шаги, вернее, топот множества ног. Из-за угла, почти перед самым выходом, показалась моя бывшая тусовка во главе с Максимилианом. Судя по их лицам, мне можно было и не надеяться на радостный прием.
– Привет ребят, вы чего еще домой не ушли? – наигранно беззаботно спросил я, ощущая, как внутри медленно, но верно начинает закручиваться тугая пружина.
– Хотим с тобой поговорить. – Макс кивком указал на выход. Ну все, раз меня хотят вывести из стен универа, значит точно – разборки. Надо как-то задержаться в универе, но как?
– Вы знаете, на самом деле я хотел бы зайти в библиотеку, кое-что уточнить по семиотике…
– Рихард, хорош заливать, ты в библиотеку ни разу сначала обучения здесь не ходил! – Ганс выдвинулся вперед. Нет, они меня просто так не отпустят. Но я не трус.
– Ладно, пошли.
Я двинулся на выход, вперед этой компашки. Они шли за мной, я буквально спиной чувствовал их ненавидящие взгляды, но что я мог поделать? Сбежать? Догонят, их много. Нет, нужно дать отпор, мне не привыкать. Я, конечно, отвык от этого, но… но самое время вспомнить старые добрые школьные годы. Мы зашли во внутренний двор университета, на ту сторону, где располагалась столовая. Там стояли мусорные баки, они отлично закрывали обзор из универских окон.
– Тебе не кажется Рихард, что ты зарвался? Нет? – Макс скрестил руки на груди и глянул на меня исподлобья. К чему он, черт возьми, клонит? – Или ты решил, что мы не достойны твоего о общества? И с чего это между тобой и Тиллем расцвели такие неожиданно теплые чувства, а?
– Что? Что за бред? Я по-прежнему к вам хорошо отношусь, просто с Тиллем у меня оказалось много общего, неожиданно для меня...
– Да, – прервал меня Ганс. – И для нас это тоже было неожиданностью. Но нам это не нравится, теперь в университете всего две звезды, а когда раньше ты делил этот престол и с нами…
– Да бросьте, что за чушь? Пора бы уже отойти от этих клише. Никакой я не король...
– Нет, ты король, а Тилль твой принц, и мы свергнем вас. Все, вы доигрались, – прошипел Макс, и они окружили меня плотным кольцом.
Их пятеро. Да, их ровно в пять раз больше меня, но в отличие от меня, мышцы у них накачаны тупо в фитнесс клубе, да и то не у всех. Сосунки, золотая молодежь, они не прошли ту школу выживания и унижения, что я. А я добился желанной формы путем многолетних тренировок на ринге. Я закатал рукава. Злость пробуждалась во мне. Как они смеют гнать на меня и на Тилля? Мы с ним и правда два короля универа, и никому не занять наше место. Один из них рванул ко мне первым. Я был готов. Встретив тараном, я сходу уложил его на землю и врезал ребром ладони в кадык, не сильно, конечно, но он тут же закашлялся. Так, один выведен из строя на время. На меня накинулись Макс и Геральд. Я зарычал и кинулся к стене, вдавив в нее парней всем своим весом. Кажется, Геральд сильно ударился затылком, во всяком случае, он затих и не шевелился. Макс вывернулся из-под меня и снова ринулся с кулаками, и не только он: сзади еще двое. Я перекатился в сторону, чтобы они меня не зажали. Черт. Силы слишком неравны. Один из них подрезал меня под ноги, я не удержал равновесие и упал. Этого было достаточно. Они навалились на меня и начали избивать. Мне только и осталось, что защищать голову руками и ждать, когда же им надоест, но один особенно точный удар кроссовком по голове отключил меня мгновенно.
Очнулся я от того, что было мокро. Где я? У воды. Так, стоп, у какой воды? А, это дождь. Я постепенно приходил в себя, попутно вспоминая, что было до этого. Ублюдки. Тело ноет от ударов, голова раскалывается – надеюсь, это не сотрясение. Я попытался встать. Ноги дрожали, перед глазами все кружилось. Было темно, неужели никто меня за все это время не обнаружил? Я достал телефон из кармана. Ого, уже одиннадцать вечера! И двадцать пропущенных звонков от Тилля… Я дрожащими руками нажал на его имя. Трубку он поднял уже после первого гудка.
– Рихард, черт тебя подери, ты в ад что ли провалился?! Где ты? – тут же взревел он, но я отчетливо услышал в его голосе облегчение.
– Я… Меня избили, Тилль. Макс и остальная тусовка, – нехотя ответил я. Молчание. – Тилль?
– Где ты? – тихий напряженный голос. Я огляделся.
– Так понимаю, я за универом, со стороны столовой.
– Жди. – Он тут же повесил трубку.
Я хотел было сказать ему, что дошел бы до дома сам, но слабость в ногах и головокружение отрезвили меня. От помощи сейчас отказываться нельзя. Я сел на один из закрытых мусорных баков и стал дожидаться Линдеманна. Да уж, этот человек перевернул мою реальность с ног на голову. До него я жил безмятежной жизнью успешного и любимого всеми человека, теперь же я – объект травли, ненависти, и я влюблен в парня. Ну, или не влюблен, я еще с этим не очень определился. Я злобно стиснул зубы. Если бы не Тилль, сейчас все было бы хорошо, но нет. Я поменялся местами с теми, кого раньше сам принижал. Вот она, ирония судьбы! А может, это карма, не знаю, но, что бы там ни было, во всем виноват Тилль! Лучше бы он не появлялся в моей жизни, честно! Но едва я только представил его, то все понял. Ну кого я обманываю? Эти глаза, эта улыбка, этот голос, эта душа… Он потрясающий, самый удивительный человек, который встречался мне когда-либо в жизни! Без него все было бы так же обыденно, тускло и безлико. Тусовки, клубы… Я бы зря прожигал жизнь, но он дал мне понять, что помимо этого в жизни есть учеба, цель, к которой стоит стремиться, что этот мир не так уж и безнадежен, просто я вел себя по-дурацки и видел все сквозь стекла розовых очков. Я осознал все это, и я был ему премного благодарен. Уверен, в будущем он станет великим человеком.
Звук приближающихся шагов заставил меня вздрогнуть и поднять голову. С противоположный стороны здания, оглядываясь по сторонам, шел Тилль. В полумраке я разглядел и испуганное выражение его лица, и накинутую нараспашку куртку. Увидев меня, он сорвался на бег.
– Риша, как ты? – Подбежав, он начал судорожно оглядывать меня и трогать, оценивая причиненный мне вред.
– Успокойся, все хорошо, бывало и хуже. Небольшое сотрясение и ушибы, фигня, – я старался говорить как можно безразличней. Тилль пронзительно глянул мне в глаза.
– Фигня? Ты свое лицо видел? Живого места нет. Господи, ну почему я сегодня пошел на эти треклятые соревнования?! – неожиданно воскликнул он, и в ярости пнул стоящий рядом мусорный бак, так сильно, что тот с грохотом упал на землю.
– Тилль, успокойся, пожалуйста! Прошу! – Я вскочил на ноги и попытался его утихомирить, но Линдеманн разошелся не на шутку.
– Ублюдки, твари! Я их заживо закопаю, удушу, сравняю с землей… – Тилль продолжал переворачивать мусорки, он метался как зверь в клетке.
– Тилль! – Я схватил его за локоть и дернул на себя, разворачивая. – Прекрати! Со мной все хорошо! Разве не видишь? Ушибы на лице заживут же! – Я должен был хоть как-нибудь успокоить его. Линдеманн внезапно схватил меня и заключил в крепкие объятья.
– Я испугался, я безумно испугался, Риша… А когда ты сказал, что эти выродки тебя избили я понял, что это все из-за меня, – зашептал он. – Я ненавижу себя сейчас! Ненавижу себя потому, что из-за меня тебе причинили вред. Я не хотел, чтобы так вышло, правда, не хотел.
– Тилль, что ты несешь? – Я оторвался от него. – Они просто тупые завистники, не более! Дело не в тебе, а наоборот, во мне! Все из-за моей слишком заметной персоны... Знаешь, в этот момент я ненавижу свой статус. Если бы я был обычным неприметным студентом – ничего бы этого не случилось. Так что не смей на себя наговаривать! Ты понял меня? – уже разозлившись, воскликнул я. Тилль не может винить в случившемся себя, нет! Он как-то странно глянул на меня, слабо улыбнувшись.
– Вот на самом деле какой ты, Рихард. Твоя душа все же осталась незапятнанной… Я рад этому, но ты должен этому радоваться больше: эта трясина не затянула тебя полностью.
Я ощутил, как в глазах защипало. Ну нет уж, только не слезы! Сколько уже можно реветь-то на этой неделе? Я как плаксивая девчонка становлюсь! Но, черт возьми, его слова такие трогательные!
– Все, хватит сантиментов уже! Пошли домой, есть хочу жутко. – Я улыбнулся, стараясь развеять его сомнения по поводу того, умираю я или нет.
– Да, ты прав. – Он хотел было взять меня под руку, но наткнулся на мой взгляд. – Прости, но ты бы видел себя сейчас, Рихард…
– Приду домой и увижу, а сейчас не надо надо мной порхать, будто я при смерти! – шикнул я. – Блин, вряд ли я сейчас вести смогу, а пешком тащиться так неохота…
– Я поведу. Водить я умею, думаю, полиция нам не встретится. Да и ехать-то тут минут пять, а дороги уже пустые. – Я, подумав, все же кивнул. Надеюсь, все пройдет гладко.
Доехали мы без приключений. Поднявшись в квартиру, я принялся зализывать раны.
– Ты уверен, что тебе не нужно показаться врачу? – Линдеманн нарисовался за моей спиной, когда я критически осматривал себя в зеркале, сняв одежду. Да, честно, зрелище жуткое, но это всего лишь синяки. И они могут зажить без вмешательства врача.
– Уверен, Тилль. – Меня уже немного начала раздражать его излишняя забота. – Все хорошо, можешь идти домой.
– Точно? – спросил он, продолжая стоять за моей спиной и смотреть на мое отражение. Конечно, я хотел оставить его у себя. Но… Это «но» четко говорит, что нет. Тилль не должен у меня оставаться, я не хочу давать вновь волю своим чувствам, а их все же немного притупило сегодняшнее происшествие.
– Точно. – Я развернулся к нему. – Иди, отдыхай, я сам за собой послежу. Кстати, как соревнования-то? – Я совсем и забыл про них.
– Я занял первое место. – Тилль улыбнулся.
– Ого, поздравляю! За это надо выпить, но ты понимаешь, что не сегодня. Молодец, Тилль, я был уверен, что ты всех порвешь там! – я искренне радовался за него. По-другому и не могло быть, Тилль – прирожденный лидер. Он всегда будет первым.
– Да, да.. Щуплые какие-то там ребятки просто были, хех! – отшутился он, явно смущенный. – Хорошо, я тогда пойду, а ты отдыхай. Завтра к тебе после занятий приду, идет?
– Да, давай, буду ждать! Пива приноси, отметим!
Я проводил его до входной двери. Едва за Тиллем закрылась входная дверь, я сполз по ней спиной и зарыдал. Горечь и боль выходили сквозь слезы. Я и подумать не мог, что, если свяжусь с Тиллем, мне будет настолько больно. Меня словно кинули в глубокую, холодную, черную яму, где нет никого. Где только я и мои неудачи, мое одиночество. В один миг я стал никем.
На следующий день депрессуха накатила, не заставив себя ждать. Я вот уже несколько раз, сидя просто в пустом джакузи, поставив рядом бутылку с виски, набирал номер мамы, но так и не решался нажать вызов. Я хотел, чтобы родители забрали меня отсюда, из этого серого Берлина, из этого университета, где я теперь никто. И от Тилля. Пускай приехали бы и насильно меня вытащили отсюда, потому что я настолько к нему привязался, что сам сделать это уже не смог бы. Я дал слабину, я прогнулся, и я это прекрасно понимал. Выработанный железный характер, отточенный принципами и самоконтролем, в один момент превратился в ничто, и все из-за одного-единственного человека.
Наверное, это все-таки любовь. Ни один из людей в моей жизни не заставлял меня переживать столько душевных страданий, как Тилль. Но неужели любовь состоит из одних лишь страданий? Я думаю, в моем случае – да. О каких счастливых отношениях вообще могла идти речь? Ох уж этот Линдеманн… Я отхлебнул из бутылки слишком много и закашлялся. Внезапно зазвонил домофон, но я никак не отреагировал. Маленькая коробочка у двери продолжала пиликать, а я все сидел в джакузи, вперившись в одну точку, в одной руке сжимая виски, а в другой телефон. Через некоторое время зазвонил и он. Дисплей отразил: «Тилль». Я зарычал и кинул его об стену. Айфон, скорбно пиликнув, замолчал. Я мрачно улыбнулся, довольный собой. Пошел Тилль к черту, я так больше не могу. Но как же теперь позвонить родителям? Я схватился за голову. Вдруг в дверь застучали, причем так сильно, что казалось, ее вогнет внутрь. А он упертый. Мое сознание, притупленное черной апатией, алкоголем и просто-напросто отчаянием, тормозило. Я все равно не шелохнулся, слушая мощные удары Линдеманна по своей двери. Пускай, он все равно ее не выломает. Целый час Тилль долбил мне в дверь и что-то кричал, но я не разбирал слов. Потом все затихло. А я свернулся калачиком на холодной плитке, прижал бутылку к себе и так и уснул.
Проснувшись ночью, я понял, что это предел. Меня накрыло, да так сильно, что я от греха подальше сторонился кухни, окон и ванной. Я сидел в гостиной, в полной темноте и понимал, что погибаю, точнее, погибает мое сознание. Я пустил все на самотек, расслабился и получил вот что: боль, тоску, отчаяние и депрессию. Надо позвонить родителям, иначе я тут сам себя убью от всего этого. Эта мысль билась у меня в мозгу. Мысль под кодовым именем «Тилль» я запер в сейф, стараясь забыть к этому сейфу код. Это было тяжело, я знал, что должно пройти гораздо больше времени, но сейчас... Как продержаться сейчас? Я был словно беззащитный одинокий котенок, выброшенный на улицу. Я был слаб и обессилен самим собой, своими душевными терзаниями. То, что меня избили мои же друзья, стало для меня сильнейшим потрясением. Теперь я по-настоящему понял, насколько Тилль сильный. И это не тело. Это душа. То, через что прошел он, оставшись самим собой, это просто невероятно. Именно для меня это непостижимо, нереально. Я так не мог. Я слабак.
Но внезапно я вспомнил, как он говорил, что моя душа не запятнана, что я все равно остался выше всех их. А сейчас получается, я признаю себя побежденным? Я зарычал, вскочив с дивана. Сквозь черноту, наконец, пробился яркий луч. Что я с собой делаю? Торчу тут, как чертов эмо и депрессую, на пару с виски. Внезапно внутри меня все похолодело. Тилль. Я так и не открыл ему. Что он мог подумать? А вдруг он что с собой сделал? Страх за него снял всю эту липкую депрессивную паутину мгновенно. Я будто проснулся.
Мгновенно одевшись, я выбежал из квартиры, машину я по ясным причинам не брал. Я бежал по улице, коря себя за то, что разбил телефон: наизусть я номер Линдеманна не помнил. В ночи я стремительно проносился по улицам, от бившего в кровь адреналина и страха абсолютно не чувствуя усталости. Буквально минут за десять я добрался до общежития. Я не знал, где конкретно жил тут Тилль, но я ведь находчивый, мать его, Круспе, это было мне под силу!
Я взлетел по ступеням и тихо зашел внутрь. Вахтерша уснула прямо за просмотром ночной мыльной оперы, и я без труда прополз под турникетом. Осталось найти тут кого-нибудь, кто тоже, как и я, бродит по ночам в поисках приключений, и эти личности не заставили себя ждать. На втором этаже два парня наблюдали, как ползет по стене таракан и что-то судорожно записывали в своих тетрадях. Я так понял, что это поехавшие ботаники, и лучше с ними вообще не связываться, но, как назло, пока мне никто не встречался. Я осторожно подошел к гикам, мне не очень хотелось прерывать их явно крайне важный эксперимент, но в данный момент меня слишком волновал Тилль.
– Доброй ночи! – окликнул их я. Гики дернулись и уставились на меня. Один – низкий в очках, другой – высокий с большой головой.
– Ты кто и что ты тут делаешь? – настороженно спросил высокий. – Лунатишь? Вампиришь? Или проводишь, как и мы, независимый эксперимент?
– Да успокойся, чего ты на него накинулся? – зашипел на высокого очкастый. – Извините, незнакомые люди просто его пугают. – Я понял, что нарвался на безнадежных психов, но делать мне ничего не оставалось, как пытаться узнать у них, где тут обитает Тилль. Я был уверен, что его столь колоритный типаж могли запомнить многие в этом общежитии.
– Ничего страшного, – отмахнулся я. – Я хотел у вас поинтересоваться. Тут живет парень, ну как, парень… – я вспомнил небритую брутальную мордаху. – Он очень по-взрослому выглядит. Щетина, высокий, накачанный, зачесывает волосы на бок и никому никогда не грубит. Знаете такого? – Я вопросительно воззрился на них, ожидая увидеть в их лицах хоть толику понимания того, о ком я говорил. Гики некоторое время задумчиво смотрели на меня. Высокий встрепенулся первым.
– А... Да, я знаю, о ком ты. Единственный из своей весовой категории, кто на нас здесь не кидается и даже иногда защищает.
– Да? – моей радости не было предела. – Не знаете, в какой комнате он находится?
– Кончено, знаю, мой новый знакомый, через которого попустили двести двадцать вольт. Я помню и знаю абсолютно все. В данном общежитии восемьдесят пять лестниц, триста десять комнат, девятьсот тридцать студентов, а нет, на той неделе двоих исключили за то, что они испытывали на кошке самоубирающийся лоток…
– Тот, кого ты ищешь, на четвертом этаже в сто пятой комнате, – прервал своего друга низкий, пытаясь заткнуть тому рот.
– Спасибо вам большое! – Махнул им я пошел лестнице. До меня донесся расстроенный голос большеголового: «Ну вот, а таракашка-то сбежал», но я уже выбросил этих чудиков из головы. Я несся к Тиллю.
Добежав до нужной комнаты, я нерешительно остановился. Определенно, он там не один. Если он вообще в этой комнате и в этом общежитии. Тилль мог спокойно кинуться искать меня по всему Берлину. Я все же решился и, осторожно повернув ручку, зашел в комнату. Как я и предполагал, она была очень маленькая. Около стен две кровати, у окна стол и компьютер, ближе ко входу – небольшой шкаф и стеллаж с книгами. Но я просчитался. Только одна из кроватей была занята, и на ней спал незнакомый мне длинноволосый парень. Я был в отчаянии. Ну где же мне его искать теперь? Видать, и правда Линдеман двинулся прочесывать весь Берлин. Надеюсь, с Тиллем все в порядке, иначе я никогда себе этого не прощу. Я подошел к парню и потряс его за плечо. Проснувшись, он испуганно дернулся, но я тут же быстро заговорил.
– Не бойся, я не вор и не убийца! Я одногруппник Тилля, я ищу его... Ты, случаем, не знаешь, где он? Уже ночь, а от него ни слуху ни духу… – Парень некоторое время таращился на меня, но потом все же сообразил.
– А-а-а... да. Он сегодня как ушел утром на занятия, так и не появлялся. Точно, после универа он не приходил. – Выслушав его, я в отчаянии опустился на кровать Тилля. Что делать? Где его, блин, носит? Остаться тут и ждать его прихода, или вернуться домой? Какой вариант лучше, я и не знал, но уж точно не бродить по ночным улицам – это бесполезно и просто опасно.
– Может, в полицию позвонить? – Парень протер глаза и вопросительно уставился на меня.
– Слишком мало времени прошло, они еще не будут организовывать поиски. Остается нам только ждать. Думаю, я останусь здесь, ты не против?
Парень был не против. Мы познакомились. Его звали Бернд, он занимался древними языками. Мы какое-то время обсуждали, где может находиться Тилль. Я не сказал ему из-за чего это произошло, слишком уж личное. Когда перевалило уже за три ночи, мы, наконец, улеглись. Измотанный за сегодняшний день, я сразу же уснул.
Разбудили меня отчетливые толчки в плечо. Спросонья не сразу сообразив, что происходит, я мычал и утыкался лицом в подушку. Мне казалось, что я еще школьник и меня безрезультатно пытается разбудить мама.
– Мам, ну дай поспать, а…
– Рихард, ты удивительный человек. – К моему удивлению, над ухом раздался не мамин голос, а родной и любимый баритон. Я резко раскрыл глаза и поднял голову с подушки. Рядом сидел Линдеманн и широко улыбался. Заметив, что кровать Бернда пуста, я тут же бросился Тиллю на шею.
– Тилль, черт тебя дери, где ты шлялся?! Жесть, как ты меня напугал, я места себе не находил!
– А ты на себя посмотри. Дверь не открываешь, на звонки не отвечаешь! Что мне по-твоему думать?! – Тилль нахмурился. – Но все равно я рад, что с тобой все в порядке. – И Тилль поведал мне о том, что, не достучавшись до меня, он и правда кинулся искать меня по городу, и бродил так до глубокой ночи, пока усталые ноги не привели его обратно сюда.
– Я, значит, вхожу в комнату, а тут наш Рихард. В одежде, царственно разлегся на моей койке и безмятежно сопит в обе дырочки, – закончил он свой рассказ. – Сильно ты меня напугал. – Тилль как-то сник и отвернулся, уставившись в окно, где только-только брезжил рассвет. – Я боялся, что никогда больше тебя не увижу… живым. – Он посмотрел мне в глаза. Я нервно сглотнул. – Боялся, что я столько не успел… – Тилль снова отвернулся, казалось, он разговаривает только со своими мыслями. – Столько не сделал…
– Чего-чего ты не успел? – тут же переспросил я.
– Да уже не важно. – Тилль снова заулыбался. – Главное, с тобой все в порядке! А ты чего творил? Играл в суицидальную девочку-подростка? – издевательским тоном спросил он. Я молча ударил его подушкой и встал с кровати.
– Очень смешно. Между прочим, мне сейчас не сладко. Я даже думал… Я даже думал бросить универ и уехать из Берлина, вообще уехать из Германии, к родителям. – Как только я произнес эти слова, Линдеманн вскочил с кровати и вытаращился на меня.
– Ты серьезно? Из-за того, что они сделали, да? – Он был испуган и зол одновременно.
– Ну, знаешь… Для меня это был сильный удар. Я их все же считал своими друзьями. А тут из-за нашей с тобой внезапной дружбы на меня все ополчились. В школе я уже это пережил, но сейчас… Сейчас больше нет сил.
Я, конечно же, смолчал о том, что основной причиной был сам Тилль, но как я ему об этом скажу? Правильно – никак. Я вновь запихивал эти чувства в сейф, глядя на изгиб его мощной шеи, на его ресницы, на обкусанные губы. Я отвернулся к окну, чтобы не видеть его красоты, чтобы не выдать свои чувства взглядом, который сейчас был определенно полон нежности и любви.
– Они поплатятся за это, Рихард, – раздался за моей спиной чужой голос. Таким голосом Линдеманн говорил впервые. – Я тебе клянусь. – Я резко к нему развернулся.
– Не делай глупостей! – испуганно воскликнул я. Тилль внезапно мягко рассмеялся.
– Я не ты, Круспе, глупостей не натворю. – Тилль вдруг широко зевнул. Бедняга же не спал всю ночь, точно…
– Ложись спать, Тилль, тебе сегодня приключений достаточно.
– А ты по Берлину бегать, плача и размазывая тушь, случаем, не собираешься? – Тилль кокетливо глянул на меня.
– Придурок, – шикнул на него я и толкнул плечом в бок. Тилль тут же, видимо, специально, упал на кровать и теперь насмешливо глядел на меня снизу вверх.
– Ты когда спишь, такой честный, – вдруг сказал он.
– В смысле? – насторожился я. Неужели я бормотал во сне его имя заодно со всякими непотребностями, которые стоит сделать с владельцем этого имени?
– Ну, в том и смысле, что честный. С самим собой, с окружающим миром, со всем, в общем. Лицо у тебя такое прям открытое. В состоянии бодрствования ты, наверное, никогда такой не будешь.
– У всех так, мы же, когда спим, не контролируем мимику лиц, – я попытался поспорить, отмечая про себя тот факт, что он наблюдал за мной, пока я сплю.
– Не-е-е… Тут другое. Эти люди и в жизни открыты, а ты нет. И даже со мной, хоть ты и раскрылся больше, чем всем остальным, но все равно будто что-то носишь в себе, оберегаешь… – Он что, гребаный экстрасенс? Как можно так точно охарактеризовать мое душевное состояние?!
– Чего это тебя на философские размышления потянуло? Спи давай, мыслитель, блин! – отшутился я, подавляя в себе дикое желание кинуться к нему на кровать и задушить в объятьях. Я застыл над ним на секунду, борясь с самим собой. Может, сделать так и правда? И будь что будет! Я посмотрел ему в глаза… Нет. Нельзя. Я заставил себя отойти к двери.
– Ладно, я пошел, отдыхай.
– Давай-давай, сегодня меня в универе не жди. Я буду сладко-сладко спать! – Тилль потянулся и снова зевнул, с клацаньем захлопнув рот.
– Я тоже думаю не пойти…
– Мы пойдем туда вместе. И никто не посмеет даже дотронуться до тебя или что-либо сказать, – ответил серьезно Тилль. Я кивнул ему и вышел.
***
К универу на следующий день мы оба подходили в мандраже. Кто знал, чего еще можно ожидать от бывших дружков? Вся банда стояла на крыльце и курила перед парой. Я покосился на Тилля. Линдеманн обещал мне сдерживать себя, но только лишь взглянув на него, я понял, что он не сможет. Взгляд его лучился доселе мне незнакомым, каким-то звериным гневом и яростью, губы стали совсем тоненькой линией, кулаки сжались. Тилль неожиданно укорил шаг и быстрее меня оказался около Макса и банды.
– Пойдем поговорим, – рыкнул он им.
– А кишка-то не тонка? – все же боязливо спросил Макс. Тилль не ответил и молча пошел вон с территории универа. Даже так?
– Тилль, забей, а? – я двинулся за ним. За нами – ненавистная тусовка.
– Как только вспоминаю, что они тебе сделали, извини, но я себя не могу контролировать, – бросил мне через плечо Тилль и еще больше ускорил шаг. Через некоторое время мы оказались на небольшом пустыре, окруженном дворами. Тилль все так же молча скинул с себя куртку, а затем и кофту, оставшись в одной футболке, после чего он закатал брюки, открыв нашему взору высокие берцы. Мне стало страшновато.
– Линдеманн, давай просто поговорим, а? – Макс, несмотря на то, что их было все же больше, не спешил ввязываться в драку. Что-то в Тилле пугало его, и не только его. Я видел через это вечное спокойствие и сдержанность настоящую силу и мощь, нечто первобытное, дикое…
– С Рихардом ты тоже только поговорить пошел, – ответил Тилль. – Я не знаю, что могло двигать вами, что вы избили своего бывшего друга всей толпой, но, ребятки, я этого не прощу. Вы оставляете нас в покое и пальцем к нему больше не прикасаетесь, а кто с этим не согласен – сейчас будет иметь дело со мной! Я ясно выразился?
– А чего это ты так его защищаешь? Он же над тобой вообще без причины издевался и унижал. С чего такая внезапная дружба, а теперь еще и забота? Влюбился в нашего мистера Совершенство? – подозрительно спросил Макс. Мои уши вспыхнули, благо я был в шапке, и этого не было видно. Тилль стоял ко мне боком, и мне отчетливо было видно, как его щека запылала.
– Вечно вы все извращаете, видимо, такое обычное явление, как дружба, вам совершенно неизвестно, – парировал спокойным хладнокровным тоном Линдеманн. – Не хочу тут болтать не по делу, отвечайте уже, вы отстанете от нас, или нет?
– В тебе слишком много гонору, и мне это не нравится, – вспыхнул Макс, чем предрешил исход событий. Началось. Тилль первым рванул к нему, никто не ожидал такой прыти. Подняв клубы песка, он подлетел к Максу и хотел было вмазать ему в челюсть, но на пути неожиданно нарисовался Геральд, и Тилль вырубил его. Максимилиан успел откатиться в сторону. Ганс и другой парень напрыгнули на него сзади.
– Тилль!! – взревел я, но у Линдеманна и так все было под контролем. Рванувшись в строну, он сбросил их с себя и ногами раскидал по сторонам; один схватился за ребра, другой за живот. Я хотел было вмешаться, но было незачем. Тилль раскидал их всех, словно щенков. Брутальный и мощный, он спокойно перекинул набросившегося было Макса через себя и добавил ему сверху по груди берцем; блондин тут же скрючился и больше не вставал. Последний парень и вовсе убежал без оглядки, разумно, скажу я вам. Линдеманн спокойно, будто не он завалил корчащихся на земле парней, прошел к своей одежде и начал одеваться.
– Надеюсь, вопрос решен, друзья мои? – спросил он у тел на земле. Тела более-менее связно простонали что-то утвердительное ему в ответ. – Вот и отлично. – Тилль накинул куртку. – Ладно, Рих, пошли на пару, мы еще успеваем на вторую половину. – Я улыбнулся краем рта и в шоке пошел следом.
В этот же день, после занятий, мы решили отметить победу Тилля на соревнованиях и его сегодняшнюю победу в драке с бандой Макса. Мы закупились пивом, всякой закуской и сейчас зависали у меня в гостиной. Каждый уже выпил по две бутылки, и в голове немного шумело. Это у меня. Тилль же держался бодрячком, не знаю, сколько этому громиле нужно выпить, чтобы опьянеть до моей кондиции.
– Я вот, кстати, хотел спросить... Когда на тебя набросились наши футболисты, ты проиграл, а сейчас один с пятерыми разделался влегкую. В чем секрет? – Я сидел напротив него, в кресле, заталкивая подальше мысли о моем к нему желании и прочую романтическую муть. Но какой он сегодня был в драке! Настоящий самец, прирожденный лидер… Поняв, что мои мысли вновь уносит не туда, я спохватился и отвел взгляд к окну.
– Ну, во-первых, все же по габаритам те футболисты были крупней твоих, далеко не спортивных, дружков. А во-вторых, стимул все же был весомый.
– Какой? Имеешь ввиду меня и нашу дружбу?
– Да, а что? Для тебя этого мало?
– Да нет, ты прав, ради этого стоит биться до последнего, я бы так же вышел за тебя, честно! – яростно воскликнул я.
– Знаю, Рихард, знаю… – Линдеманн отпил пива, но не рассчитал, и слишком сильно наклонил бутылку. Пиво полилось мимо рта, по подбородку, затем по шее и исчезло за воротом футболки. Что уж тут говорить мне дико захотелось подойти к нему и слизать эти капли с его кожи.
– Ну я и свинья все же, Рих, дай чем вытереться! – Я, явно тормозя, все еще в своих пошлых мыслях, встал с кресла и пошел за полотенцем. Пора бы прекращать и пить, и думать обо всем этом, а то фиг знает, как это все может обернуться! Я принес Тиллю полотенце и сел обратно, наблюдая, как он вытирает шею и лицо. Нет, ну какой же Линдеманн все-таки красивый, вот уродился такой на мою голову!
– Ты чего пришибленный такой, о чем все думаешь? – спросил внезапно он.
– Я? – вопросом на вопрос ответил я. Да уж, блин, как будто тут еще кто-то есть! Видимо, подумав о том же, Тилль насмешливо на меня поглядел. – Прости, чет я туплю, пиво дало уже немного, вот и залипаю.
– Понятно, тогда, может, не надо тебе больше?
– Нет, все хорошо, мне нормально! – Нет, Рих, тебе не нормально, если ты продолжишь пить, то рано или поздно выдашь себя! Отличная идея – бухать наедине с объектом воздыхания, лучше, блять, и не придумаешь!
Через некоторое время я перебрался к нему на диван, и мы начали смотреть какой-то фильм, детектив, Тилль их, оказывается, любит. Точнее, смотрел Тилль, а я тупо полулежал рядом, вытянув ноги и витал в своих мыслях, которые с каждой бутылкой принимали все более и более развратный характер. Конечно же, я исподтишка любовался им. Вот, например, то, как он зажал бутылку пива между ног, крепко обхватив ее рукой, навевало на меня жаркие воспоминания о бассейне. Я заставил себя оторвать взгляд от его руки и вперил взор в экран, хотя абсолютно не понимал, что там происходит, и тупо ловил кайф от того, что я представлял у себя в голове.
Наконец, пиво подошло к концу, я, заметно захмелевший, растекался на диване, вытянувшись и привалившись спиной к подлокотнику и курил. Тилля тоже пробрало: он лежал на другом конце моего огромного кожаного дивана и осоловело пялился в экран. Я же, уже не скрывая этого, смотрел на его могучую фигуру, видимо, пытаясь проявить экстрасенсорные способности и раздеть его силой мысли. От Тилля это не укрылось.
– Круспе, ты голодный, что ли? Чего меня взглядом поедаешь? – весело спросил он. С моего языка почти слетели те самые заветный слова, но… Но я не смог, мне все еще было страшно от его последующей реакции.
– Да просто так, думаю, как мне с тобой повезло… – ляпнул я, и запоздало понял, что именно. Брови Тилля поползли наверх.
– Даже так, Рих? Ну, спасибо. Приятно, не ожидал. – Тилль засмеялся и привстал, поставив пустую бутылку на журнальный столик. Некоторое время он сидел у меня в ногах, поджав одну ногу под себя, и смотрел в экран. Я же, приглядевшись, увидел, что его зрачки замерли, да и и вообще, взгляд его устремлен гораздо ниже телевизора. Замерев, я следил за ним дальше. Тилль снова повернулся ко мне, развернув уже почти весь корпус. – Ну что ты, как себя чувствуешь? Уж больно взгляд у тебя мутный.
– Да все нормально, Тилльхен! – Я принял горизонтальное положение, сев рядом с ним. – Ого, почти час ночи, спать ложиться будем, или что? – Я глянул на часы и потер глаза.
– Как хочешь, а меня пока не вырубает, – ответил Линдеманн. Снова, снова он был маняще близок. Своей кожей я ощущал тепло его тела, умирая от желания, но ничего не в силах сделать. – Пойду в душ пока что, а ты мне тут стели, договорились? – Он встал.
– А? Да, хорошо, давай. – Я тупил, явно не особо ориентируюсь в пространстве.
Сознание мутнело от пива и от чересчур близкого общения с Линдеманном. Тилль пошел в ванную, а я разложил диван и притащил белье. С каким удовольствием я бы сейчас устроился рядом с ним на этих простынях, стащил с него нетерпеливо одежду, жадно облизывал так давно желанную кожу… Я ощутил, что возбуждаюсь. Так, только не сейчас! Все, и правда надо идти спать, пока я держу себя в руках! Я закурил и подошел к открытому окну, стараясь себя успокоить, что через некоторое время все же удалось. Но, как оказалось, ненадолго. Внезапно в гостиную зашел Тилль, его бедра были обмотаны полотенцем. И все. На нем больше ничего не было. В нос ударил запах шампуня и мыла. Я отлепил свой взгляд от полотенца и поднял глаза на его лицо.
– Да я просто не люблю сразу после душа, на чистое тело, грязную одежду надевать, – оправдался Тилль. – А ты чего так смотришь на меня, неужели я тебя смущаю? – Он хитро улыбнулся. Нет, только не начинай снова, пожалуйста!
– Меня уже этим не удивишь после того, что в раздевалке было, – небрежно ответил я.
– Ты уверен? – Тилль вразвалочку подошел ко мне. Так, смотри ему в глаза, Рихард! Не на полотенце, не на тело. Только в глаза! Я программировал себя, чтобы хоть как-то сдержаться. От того, чтобы просто наброситься на него и повалить на диван, меня отделяла лишь пара малюсеньких толчков, и я это остро понимал. – Хватит меня уже стрематься, Риша, по-моему, тебе давно пора было бы к этому привыкнуть!
– К этому – это к чему? К твоему развратному поведению? – ощетинился я. Так мне легче закрыться, выставив вперед злость.
– Ты опять какую-то херню несешь, и откуда это в твоей глупой головушке берется?
Тилль поднял руку и шутливо постучал мне согнутым пальцем по лбу. Все еще играя в обиженного, я схватил его за руку и попытался ее вывернуть. Тилль, естественно, оказался проворней, или же это просто я подсознательно ему поддавался. Линдеманн подрезал меня под ноги, я потерял равновесие, и Тилль почти нежно уложил меня на диван. Вот я и оказался с ним там, где и мечтал. Можно петь и плясать.
– Чудной ты. Подраться захотелось? – он навис надо мной, и вода с его волос капала мне на лицо. Какой же мне чудовищной выдержки стоило не сорвать с него это треклятое полотенце и не обвить его бедра ногами, прижав сильное, красивое тело к себе.
– Захотелось, – рыкнул я, пытаясь рыпнуться. Но Линдеманн не отпускал меня и широко улыбался.
– Ты представь, как мы выглядим со стороны: я в одном полотенце, прижал тебя к дивану, за окном ночь... Романтика, одним словом, – насмешливо разглагольствовал он.
Вот и как с ним быть? Да он же по живому прям режет! От всего этого у меня зубы сводило, а в низу живота пекло аж до боли, так мне его хотелось! А он не понимает, для него это все шутки. Я из последних сил уперся руками в его грудь и попытался оттолкнуть.
– Очень остроумно, Линдеманн! – зашипел я, выцарапываясь из-под него. Тилль все же ослабил хватку и выпустил меня. С дивана я выскочил, словно ошпаренный. Взъерошенный и мокрый от воды, накапавшей с Тилля, который, видимо, не удосужился вытереться насухо, я смотрел на него и думал, а не является ли это все его чудовищным планом по совращению меня? Я же все-таки не такой дурак, чтобы пропускать мимо себя некоторые особенные моменты, например, такие, как этот.
– Да извини меня уж, я прикалываюсь, друг! – как ни в чем не бывало, сказал Тилль, стоя на коленях на диване и поправляя подушку.
– Ты знаешь, это меня задевает. Ладно, спокойной ночи. – Я, не дожидаясь от него ответа, выключил свет в гостиной и пошел к себе.
Но сон не шел. Да какой тут, к черту, сон? Через стенку от меня, на слишком широком для одного диване, лежит мой любимый Тилль, а я тут! Наедине со своими мыслями. Блин, и я, походу, опять резок был с ним. Так я проворочался примерно полчаса. Сверля глазами потолок, я все же решился пойти обратно в гостиную. Осторожно открыв дверь, я зашел и вперил взгляд в диван, напрягая зрение и пытаясь разглядеть, спит Тилль, или нет.
– Рихард, я говорил, что, если будешь лунатить, я тебе могу врезать? – вдруг спросили с дивана. Я даже подпрыгнул от неожиданности.
– Ой, ты не спишь. Да я это, чет сон никак не идет. Ты, кстати, прости, что я так резко ответил, знаешь же, что для меня это больная тема…
– Да боже мой, Рихард, я даже уже забыть об этом успел! Фигли ты тут тогда шляешься, как тень отца Гамлета, а? – Я наконец разглядел его во тьме гостиной: Тилль лежал, закинув руки за голову, из-под одеяла торчала его голая нога.
– Вот это сказать я и шел.
– Как говорил Станиславский: «Не верю!». Рихард, душа моя, давай колись!
– С чего ты это взял? – принял оборону я.
– А с того, что ты весь вечер сидишь с таким видом, будто хочешь что-то мне сказать, но в себя это запихиваешь, причем с таким скорбным выражением лица, что мне тебя становится жалко! Что-то стряслось? – Так, нужно срочно что-то придумать. Что же?!
– Мне... мне страшно.
– Страшно? От чего?
– Ну-у… Вот от всего этого. Как дальше ситуация развиваться будет? Вдруг на сторону Макса встанет больше народу, и нас вконец загнобят, и я все это не выдержу и мне придется уехать к родителям из Берлина. – Это и правда меня тревожило, но стояло на втором месте, после Тилля, естественно.
– Сядь. – Тилль указал на место рядом с собой. Я подошел и сел. Тилль принял более-менее вертикальное положение. – Послушай, вот тебе не все ли равно? Ты же со мной, или тебе меня мало и ты считаешь, что снова сможешь помириться с Максом и прочими и вновь стать любимчиком всех? Этого не будет, уж точно не будет. Ты показал им всем, какой ты на самом деле, а такой ты им не нужен, понимаешь? Смирись уже. Как будто тебе с ними так нравится проводить время. Неужели лучше, чем со мой?
– О нет, что ты! С тобой намного… лучше, Тилль. – Я повернулся к нему. – Спасибо, ты… ты успокоил меня, но все равно как-то сон не идет, – уже более смущенно добавил я, обращаясь к ковру. – Знаешь, надо мне еще ко всему этому привыкнуть, к своему новому положению. Я столько лет жил без забот, и вот сейчас это все нахлынуло, с твоим именно появлением…
– И ты не рад, что встретил меня?
– Очень рад, – снова ответил я ковру.
– Если тебе будет так спокойней, мой взъерошенный комочек нервов, можешь лечь со мной, диван все равно огромный, тут и трое спокойно уместятся. Если хочешь, конечно. – Тилль подвинулся ближе к стенке.
– Да, ты знаешь, думаю, так сейчас будет лучше для меня. – Раз сам предлагает, то почему бы и нет? Я лег на другой край. Хоть до Тилля и было далеко, но всей спиной я отчетливо ощущал его присутствие рядом. От этого и правда становилось спокойней. Как же хорошо. Я в блаженстве прикрыл глаза и почти сразу заснул.
***
Проснувшись на утро, я обнаружил, что Тилля рядом и нет, и что он готовит завтрак. Ну какой молодец, а! Не человек, а золото! С ним было так комфортно, так легко, ну вот что еще нужно для счастья? Я пошел в душ, а после сел с ним завтракать.
– Кстати, как там продвигаются дела с девушкой твоей мечты? – я внезапно вспомнил о той, о ком тайно вздыхает Тилль.
– Ну, ты знаешь, наверное, это безнадежный случай. – Тилль отхлебнул кофе и печально глянул в окно.
– Почему это? Ты сдаешься? – удивился я.
– Нет, конечно. Это не в моих правилах, но она слишком сложный человек. Ей нужно сначала разобраться в себе, а потом уже мне от нее требовать каких-либо отношений.
– Как у вас с ней все запутано.
– Ой, не говори… Жуй давай резче, а то опоздаем!
Вовремя прибыв на пару и зайдя в аудиторию, мы увидели там не только лектора, но и нашего декана. Интересно, что она тут делает? Когда все пришли и заняли свои места, женщина начала говорить.
– Дорогие студенты, наш университет решил сделать нам всем подарок! Хоть до Рождества еще больше месяца, но мы все равно решили вас порадовать. Наш университет организует экскурсию… – она взяла драматичную паузу. – В Москву! Руководство считает, что перед написанием диплома вам будет интересно ознакомиться с несомненно богатой культурой России! Вы рады?
Народ оживленно загалдел. Конечно, рады, и я особенно: ни разу там не был, но всегда хотел съездить. На нашем факультете изучали классическую русскую литературу, и я был от нее в восторге! А уж какая там архитектура…
– Круто, Тилль, да? – Я ткнул его в бок, но он не спешил радоваться.
– Я сейчас раздам вам программки, в них прописаны все экскурсии, которые вам обязательно нужно будет посетить, а цена путевки уже включает в себя дорогу, проживание с питанием и сами экскурсии. – Декан начала раздавать нам цветные книжечки. Я сразу пролистал в конец. Да... Цена кругленькая, Москва – город далеко не из дешевых.
– Расскажешь, Рих, как там будет? Мне это, понятное дело, не потянуть, – Тилль горестно вздохнул и отложил программку.
– Блин, Тилль, ты поедешь! Я тебе обещаю! – Как это, поехать туда без него? Смысл тогда вообще ехать?
– Смеешься, Рих? Как это устроить? Ты цену видел? – Линдеманн скрестил руки и исподлобья глянул на меня. Я не собирался так сдаваться. Схватив телефон, я быстро вышел из аудитории, уже набирая номер отца.
На следующий день пришла декан, чтобы огласить списки тех, кто точно уже едет в Москву. Услышав свою фамилию, Тилль хотел было поднять руку и возмутиться, сказав, что они ошиблись, но я схватил его руку и опустил вниз.
– Все хорошо, Тилль. Это не ошибка, – прошептал я. Линдеманн почти с ужасом посмотрел на меня.
– Рихард, только не говори мне, что ты…
– Да, я позвонил отцу, и он даст деньги на нас двоих. Можешь считать это подарком на Рождество. – Тилль в шоке открыл рот. Прозвенел звонок. Тилль почти за шкирку вытащил меня из аудитории и завел под лестницу, видимо, для разборок.
– Какого хрена ты за меня распоряжаешься? Я не хочу быть обязанным тебе, я всю жизнь добивался всего сам, и сейчас я… – мне пришлось заткнуть ему рот рукой.
– Тилль, позволь мне сделать это для тебя! Ты теперь мой единственный друг! Смысл мне без тебя в Москву ехать? Умоляю! Можешь отдать мне деньги, если для тебя это так важно, когда начнешь работать, но сейчас позволь мне устроить для нас это маленькое путешествие. – Я почти на одном дыхании выпалил все это. Линдеманн провел рукой по лицу в задумчивости. Я ждал его ответа.
– Хорошо, я согласен. Тогда, спасибо, Рих, очень неожиданно и приятно, правда. – Тилль все же улыбнулся. А как ликовал я, можете себе представить! Я чувствовал, что Москва расставит все на свои места.
