Лебон

POV Hyungwon Начиная с того дня, Хену стал приходить, когда ему вздумается. Я лишь молча шел в спальню и раздевался. Все, что я чувствовал в постели с ним — унижение. Страшное чувство унижения. Но я не смел сопротивляться, хотя иногда все-таки не выдерживал. Любое сопротивление или даже попытка отвернуться от него во время того, как он пытался меня поцеловать, сопровождались побоями. Ни разу моя ночь с Хену не заканчивалась без рукоприкладства. Правда, он перестал бить меня по лицу, но теперь мне доставалось по животу или спине, я даже два раза лежал в больнице со сломанными ребрами. Через месяц таких «отношений» он заявил, что я больше не работаю и отныне буду жить у него в особняке. Теперь я проводил большую часть суток с ним, ходил с ним на все его тусовки и пьянки. Когда его не было, рядом со мной крутился приставленный ко мне охранник. Сон купил мне новую дорогую машину, кучу одежды; у меня было все, чего не было с самого рождения, но я не мог ни к чему этому притронуться, ибо чувство отвращения сжирало меня. Даже за руль подаренной им машины я садился только тогда, когда ехал на встречу с ним, иначе бы он и за это меня избил. Мне нельзя было ни с кем разговаривать и ни на кого смотреть, при этом Хену постоянно приводил девушек и парней в особняк, и это считалось нормальным, в такие вечера я прятался на кухне и благодарил Бога, что он не зовет меня участвовать в своих оргиях. Самые страшные ночи были, когда он накуривался, в такие ночи от моих криков могли бы разбежаться соседи, только их у нас не было. Любой человек бы задумался, почему не положить всему этому конец, почему не наложить на себя руки, зачем я все это терпел… Мне было больно, было страшно… но, видимо, было не так больно и не так страшно, ведь впервые я задумался о самоубийстве только тогда, когда полюбил его. Как оказалось, хотеть умереть от той огромной и безответной любви, которая разрывала меня на части, было куда естественнее для меня, чем умереть, чтобы не чувствовать постоянного унижения и физической боли. Первый раз я встретил его на ежегодном собрании глав кланов в Меннаме. Так как по территории, живой силе и финансово Меннам был самым крупным районом, то собрание всегда проходило там. Собрание состоит из двух частей: официальная часть проходит за закрытыми дверями в фешенебельном ресторане Меннама, и там присутствуют только главы и их приближенные, неофициальная проходит в самом большом и люксовом клубе Лебона TheHills, принадлежавшем Шин Хосоку. За день до собрания меня поставили в известность, что в этот раз я тоже буду присутствовать на неофициальной части. Хену даже не обращался ко мне, он просто сказал охраннику, что в полночь машина заберет нас. Ровно в 12, одетый в костюм цвета бургунди и черную рубашку, я стоял во дворе и курил. Машина приехала, приставленный ко мне хвост со мной не поехал. Я, можно сказать, не заметил дорогу, так как все время смотрел в окно, особенно когда мы въехали на территорию Меннама, я просто не мог оторваться от ярких огней, красивых зданий, фонтанов с подсветкой, и вообще, Меннам как будто находился не на территории Лебона. Это был абсолютно другой мир. Первое, что привлекло мое внимание, когда мы подъехали к клубу — это его расположение. Огромнейшее здание замечательной архитектуры возвышалось над окружающей застройкой, так как буквально стояло на холме. Вблизи невозможно было все охватить взглядом, но я насчитал пять этажей. На первый взгляд и не скажешь, что это клуб, со стороны здание напоминало что-то вроде дворца, во всяком случае, дворцы я представлял себе именно такими. Радовало, что у входа меня никто не встретил, и я медленными шагами направился к парадной двери. У меня никто ничего не спросил, и мне просто молча открыли двери. Кажется, я никогда ранее не видел такого большого скопления людей. Кое-как пробив себе путь, я дошел до барной стойки и заказал коктейль с блю кюрасао. Допив его, я решил прогуляться по клубу, так как меня никто не искал, и я не увидел ни одного знакомого лица. Я обошел только половину первого этажа и уже решил вернуться в главный зал, пока не понял, что вряд ли у меня это получится, так как я заблудился. Я помнил, что шел по главному коридору, потом где-то свернул, теперь мне опять нужно было выйти в главный коридор, который вел в зал. Свет в коридорах был сильно приглушен, людей почти не было, и все это затрудняло мои поиски. Так я и петлял по коридорам, пока в одном из них случайно не натолкнулся на очень интересную пару у стены. Пара была настолько занята, что меня и не заметила. Я, наверное, повернулся бы и ушел, если бы в одном из них не узнал Им Чангюна. Оба парня стояли ко мне спиной, и тот, кого я не узнал, сейчас размашисто и со вкусом втрахивал Чангюна в стену, чему Чангюн, судя по стонам, был очень даже рад. Я так и застыл на месте, не решаясь двинуться, во-первых, чтобы не нарушить эту идиллию, во-вторых, как это было ни странно, но картина такого страстного секса стала меня возбуждать. Одной рукой парень водил по члену Чангюна в такт своим толчкам, а второй прикрыл его рот, как я понял, чтобы приглушить его стоны. Я и не думал, что Им так по-блядски стонет, мне нереально хотелось присоединиться и почувствовать, каково это, когда ты получаешь удовольствие, потому что все, что я знал о сексе — это обязательно боль и мучения — спасибо за это Хену. Кое-как взяв себя в руки, я тихо повернулся и ушел. Через минут пятнадцать скитаний я все-таки нашел главный зал, но картина из коридора никак не вылетала из головы. Я вернулся к барной стойке и выпил еще два коктейля, мысленно поблагодарил диджея за отличные треки и уже хотел перейти к чему-то крепкому, как ко мне подошел знакомый охранник и приказал следовать за ним, мол, босс ищет. Охранник привел меня на третий этаж и остановился перед массивной дверью. Кинув мне «Дальше идешь один», он ушел. Только я тронул ручки двери, как она сама открылась нараспашку. Я вошел в хорошо освещенную комнату, напоминающую сигарный клуб. Посередине стоял низкий дубовый стол, заставленный различными бутылками, бокалами и не только. Вокруг стола стояли кожаные кресла и диваны. Это была единственная мебель в комнате, не считая бара справа и большого аквариума слева. Огромные, на всю стену, панорамные окна завершали картину, представшую перед моим взором. Но куда интереснее были люди, собравшиеся в этой комнате. На одном из кресел сидел мой брат, который, взглянув на меня разок, сразу отвернулся. Позади него со скучающим видом стоял Чангюн, увидев меня, он открыто мне улыбнулся. Напротив него, на диване, сидел мой личный кошмар — Сон Хену, позади которого стояли два его пса. Лицом к двери на кресле, облокотившись на свои колени и рисуя мизинцем по рассыпанному по столику белому порошку, сидел красивый парень, которого я сразу узнал, так как его лицо мелькало на всех экранах постоянно, и имя Шин Хосока в Лебоне знал каждый. Рукава темно-синей рубашки были закатаны, обнажая забитые непонятными мне узорами руки. Позади него, скрестив руки на груди, стоял высокий парень с зачесанными назад волосами и «лисьими» глазами. Я чуть не прикусил язык, когда узнал в этом парне того, кто минут сорок назад с остервенением втрахивал Чангюна в стену. Заметив, как он украдкой бросает взгляд на Чангюна, я окончательно убедился в том, что не ошибся. На другом диване сидели невероятно красивые девушки и мило щебетали, что, честно говоря, не совсем вписывалось во всю атмосферу комнаты. Хену подозвал меня к себе пальцем и усадил рядом на диван, таким образом я оказался прямо напротив Минхека. Как только я сел, Хену по-хозяйски положил руку на мое бедро, второй рукой он притянул меня к себе за шею и прикусил за мочку уха. Случайно встретившись взглядом с Минхеком, я почувствовал себя так, как будто на меня вылили ушат грязи. Я старался не шевелиться, чтобы не провоцировать Хену, но в то же время сгорал от стыда. — Интересная у тебя игрушка, — вдруг обратился Минхек к Хену, смотря мне в глаза. — Ты не представляешь, насколько она интересна, когда без одежды, — грязно ухмыльнулся Хену. Мне просто хотелось провалиться сквозь землю, я пытался думать о чем-то абстрактном, даже попробовал потолок рассмотреть, но в следующий момент рука Хену на моем бедре поползла вверх, и он сжал мой пах, при этом продолжая общаться с Минхеком, будто его рука жила отдельной жизнью. Неожиданно даже для самого себя, я дернулся и резко соединил колени, именно на этом моменте я случайно встретился взглядом с Хосоком, который смотрел на меня с…интересом? Было такое ощущение, что он пытался прочесть по моему лицу, что я чувствую, и хотел посмотреть, что я буду делать дальше, но я, видно, ошибся, так как он вдруг резко обратился к Хену и предложил всем отправить своих пассий поразвеяться, а самим обсудить какой-то канал трафика, я не совсем понял, какой. В следующую минуту все главы со своими псами покинули комнату. Посидев еще 10 минут и немного придя в себя, я решил убить в себе чувство публичной униженности и пойти вниз напиться. Я только взял в руки бокал с виски, как почувствовал, что кто-то навалился на меня со спины и этот кто-то поставил свой подбородок на мое плечо. — Им Чангюн, отцепись, ты мне не нравишься, — выдал я и получил в ответ грустное выражение лица и «Ну куда мне до твоего ебаря». Я даже пожалел, что расстроил его. Было в нем что-то детское, или все, что я выпил за вечер, пробудило во мне такие нежные чувства к нему. — Ну и каково это с Хену? Просто по тому, что я видел сегодня, мне показалось, тебе не совсем это нравилось, и, кажется, я начинаю верить тому, что ты говорил в ресторане тогда, — Сказал он и отпил из бокала невероятно оранжевый коктейль с кучей нарезанных фруктов сверху.  — Херово, если хочешь начистоту, особенно когда видишь, каково это у других, — сказал я и подмигнул ему. За секунду на его лице сменилось сразу несколько эмоций. Было ощущение, что он пытается подобрать слова, но безуспешно. Поэтому я продолжил: — Все нормально, расслабься, подумаешь, ну нравится тебе тот странный парень, то есть секс с ним. — Ничего тут нет нормального! — неожиданно громко выдал он, и схватив меня за руку, потащил по коридорам. Он затолкнул меня в туалет, предварительно тыкнув в лицо пушкой двум парням пришедшим туда, видно, по нужде. Прокричав им вслед, что женский туалет пустует, пусть валят туда, он запер дверь изнутри. Меня вся эта ситуация ужасно смешила, «Надо прекращать пить», — решил я, — «На сегодня — как минимум.» Повернувшись ко мне лицом, он резко прижал меня за шею к зеркалу: — Слушай меня внимательно и запоминай, никто не должен узнать про меня с Джухоном. Ты не представляешь, в какой я теперь заднице, я же ему сказал: «Давай в машине, давай зайдем хоть в комнату», этот дебил никогда меня не слушается, — выговорил он мне в лицо и, отпустив меня, начал носиться по туалету. Чангюн метался от раковины к раковине, то открывал, то закрывал краны с водой и смотрел на меня умоляюще. Я попытался его успокоить, но безрезультатно. Если бы я знал, что у него будет такая бурная реакция, я бы ему не сказал, что видел. Просто так хотелось его задеть за то, что он говорил мне тогда, когда мы столкнулись у особняка Минхека. Потом Чангюн сполз по стене вниз на корточки, опустил голову и начал медленно говорить: — Послушай меня, Шин Хосок — это не Хену и не Минхек. У него свой свод законов и правил. Он никогда не позволит никому из своих, тем более Джухону, спуститься до кого-то из ниже стоящих, то есть до меня, — Тут его голос дрогнул, — нижестоящие это все, кто не принадлежит клану Хосока, все, кто не живет на территории Меннама. Для него мы все — отбросы, мусор, который следует истребить, что, кстати, он и планирует сейчас. Хосок не простит такого Джухону никогда. Мне не страшно, понимаешь, мне не страшно, что он убьет меня. Он приговорит Джухона к казни, понимаешь? К публичной казни, за то, что осквернил клан, потому, что никто не смеет нарушать долбаные правила долбаного Шин Хосока. Уже были такие прецеденты в Лебоне. Хенвон, ты многого не понимаешь, ты вообще далек от всего, но для меня это очень важно, я не могу позволить поставить под угрозу жизнь Джухона, потому что… потому что я люблю его, — закончил Чангюн. Последнюю фразу он проговорил очень тихо, но я ее расслышал.