Лебон

POV Hyungwon К концу ноября в Лебоне стали происходить страшные вещи. На границах ситуация окончательно пошатнулась, число погибших в столкновениях стало расти изо дня в день. Если раньше за неделю с каждой стороны умирало максимум три человека, то теперь в день число погибших доходило до пяти. По слухам и по тому, что мне удалось узнать, Хену и Минхек объявили временный альянс, чтобы захватить один из транзитных участков, по которому Шин получал оружие, план провалился, так как доносчики есть у всех глав в каждой банде. В ту ночь в перестрелке погибло 37 человек, включая главу безопасности Минхека. Хену стал пропадать сутками и срочно укреплять границы, ожидая объявления войны. Его отсутствие, конечно же, меня радовало, правда, возвращался он просто озверевшим, такая обстановка закончилась для меня двумя сломанными пальцами руки. Войну Шин объявлять не стал, как говорили на улице, Хену откупился. Войну в Лебоне за всю историю последних трех глав объявляли пока только один раз, закончилась она страшным кровопролитием и перекройкой территории. В той войне победил Шин, и поэтому большая часть Лебона и самый большой доход в городе сейчас у него. После перемирия ситуация медленно стала возвращаться в нормальное русло, улицы стали поспокойнее. Хену не появлялся дома почти неделю, я сам тоже никуда не выходил. Чангюн, с которым мы постоянно общались по телефону, особо в курс дела меня не вводил. На шестой день Хену объявился. Я находился на заднем дворе, когда услышал шум и суматоху внутри. Едва войдя в дом, я столкнулся с ним. Хену был не один, а с красивой блондинкой, которую я видел впервые. К моему удивлению, блондинка рядом с ним держалась достаточно уверенно, и, как только я вошел, она бросила на меня оценивающий взгляд и даже недовольно фыркнула. Несколько секунд мы стояли и молчали, потом Хену прошел к бару и, даже не поворачиваясь ко мне, в процессе наливания виски сказал: — Пошел вон. Я подумал, он опять привел девушку, чтобы развлечься, и двинулся в сторону кухни, на что он, наконец-то повернувшись, проорал: «Пошел вон из дома!» Первые пару секунд я стоял в замешательстве, не зная, как мне поступить. — Я возьму вещи, — прошептал я, не поднимая глаз, и сделал шаг в сторону коридора. В этот момент буквально в нескольких сантиметрах от моей головы пролетел стакан и разбился о стену. — В чем есть, в том и убирайся, смотреть на тебя не могу, — прорычал он и направился ко мне. Я решил не испытывать судьбу и побежал к входной двери. Не оборачиваясь, я пересек ворота и выбежал на улицу, ни один из охранников даже бровью не повел. Не останавливаясь, я продолжал бежать до проезжей части. Наконец выдохшись, я просто сел на тротуар и решил обдумать, что мне делать дальше. У меня не было ни квартиры, ни денег, ни работы. Все, что у меня было — это мобильник и одежда на мне. Долго думать не пришлось, ибо не о чем, поэтому первым делом я решил вернуться в Хейджен. Я взял такси, решив оплатить по прибытии, и поехал к Чангюну. Надо отдать ему должное, встретив меня у дома, он молча оплатил поездку и провел меня внутрь. На предложение Чангюна выпить кофе я попросил пива. После третьей бутылки, выпитой в тишине, меня словно прорвало. Если не считать слез от физической боли, то за весь период «отношений» с Хену я так и не смог ни разу выплакаться. Вся эта боль собиралась комом в горле, но глаза словно высохли, поэтому, почувствовав пусть и небольшое сочувствие со стороны Чангюна, мои слезные железы наконец-то вспомнили свое предназначение. Я рыдал навзрыд, словно боялся не успеть все выплакать, я аж захлебывался своими слезами. Полночи мы сидели на полу в гостиной, я так и заснул с головой у него на коленях. Можно сказать, впервые за всю свою жизнь я почувствовал, что кому-то я и мое состояние небезразлично. Я прожил у Чангюна месяц. За этот месяц я успел вернуть себе работу (спасибо Чангюну, которому в Хейджене не отказывают) и нашел новую квартиру. Также в мою жизнь вернулась Бора, мы даже ходили обедать несколько раз. С помощью, опять-таки, Чангюна я теперь мог посещать и особняк. Минхек почти не фыркал при виде меня, вопросов он тоже не задавал. Но я его такую рассеянность связывал с тем, что, по словам Чангюна, дела у них шли совсем не хорошо и Минхек был слишком загружен, чтобы думать о такой «мелочи», как я.

***

«Какого черта я не могу найти место во дворе?!», — мысленно возмущается Хенвон, войдя в дом. «А, понятно, следовало на номера глянуть», — тихо выговаривает он, замерев прямо у входа в гостиную. В принципе, дальше двигаться-то и некуда. Большой зал первого этажа особняка клана Ли забит охраной Шин Хосока, который, к слову, стоит прямо напротив старшего брата Хенвона, Минхека. Позади Минхека стоит его правая рука Чангюн, сестра Бора и немногочисленная охрана главы клана Ли. «На полу никто не валяется, следов крови нет, значит, пока все нормально», — машинально думает Хенвон. Хотя шестое чувство подсказывает ему, что обстановка в комнате настолько напряжена, что все может взорваться уже в следующую секунду. Хенвон пытается пересечь гостиную и пройти мимо этого сборища прямо в сторону двери, которая выходит во двор, мол, я тут ни при чем и это не мои разборки. Он и вправду ни при чем, в грязных делах своей семьи, в частности, своего брата, он не участвует. Но удача сегодня не на его стороне. Ибо тот, кто сейчас прожигает его взглядом черных глаз, вдруг поворачивается к своему главному головорезу Ли Джухону и что-то у него спрашивает. Единственное, что смог расслышать Хенвон — это четкое «младший брат» из уст Джухона. Когда Хосок вновь поворачивается к Хенвону и, чуть наклонив влево голову, оценивающе проводит по нему взглядом, Хенвон понимает, что все пошло к чертям. — Я-то думал, что ты просто шлюшка Хену, а ты, оказывается, еще и принадлежишь клану Ли, — четко проговаривает каждое слово Хосок и ухмыляется. — Он не принадлежит моему клану, — с отвращением в голосе выговаривает Минхек. — Значит, не сработал план? — ухмыляется Хосок, — Брата под него подложил, а все равно за бортом, что же ты и сестру не добавил, может, шансов было бы больше? И вообще, я слишком много времени потратил на вашу блядскую семейку. Считай, это было мое последнее предупреждение, — говорит он и идет в сторону выхода. Но, к удивлению Хенвона и всех присутствующих, Шин резко останавливается напротив парня и, окинув его с ног до головы презрительным взглядом, произносит с насмешкой в голосе: — Не отрицаю, тебе очень идет роль невинного мальчика, но не стоит изображать невинность в борделе. Придумай новое амплуа и помоги Минхеку, ему сейчас любая помощь буквально жизненно необходима. — Можно было бы и без оскорблений, — не прерывая зрительного контакта, отвечает Хенвон. На что Хосок, продолжая улыбаться, подходит к Хенвону вплотную: — Можно было бы, но я предпочитаю говорить с каждым на их языке. Далее Хосок медленно опускает взгляд на губы парня, стоящего напротив, чем очень сильно его смущает. Хенвон от растерянности машинально облизывает нижнюю губу. Начиная с этой секунды, воздух в комнате для двоих парней словно потяжелел и дышать с каждой секундой становится всё труднее. Наконец-то оторвав взгляд от губ Хенвона, Шин пристально смотрит ему в глаза. Темные глаза Хосока сверкают от плохо скрываемого желания, и еле заметная улыбка трогает уголки его губ. От настолько откровенного взгляда краска начинает заливать лицо Хенвона. Но уже в следующую секунду, бросив «Уходим» Джухону, Хосок покидает особняк, следом сразу же уходят все остальные. Как только гости выходят за дверь, Минхек хватает графин со стола и швыряет об стену, следом он переворачивает журнальный столик и, крикнув «Совещание», скрывается в кабинете. После того случая в особняке Хенвон перестает на время там появляться и видится с Борой только в городе. Разрыв Подземная парковка на территории Меннама. Парковкой это место называется официально, неофициально — это одно из любимых мест для осуществления казни клана Шин. Только оказавшись на территории паркинга, потенциальная жертва уже начинает испытывать страх из-за яркого освещения прямо по центру и полного мрака по краям паркинга. Именно из-за странного освещения попавшему сюда кажется, что из темноты по углам в любой момент может выползти чудовище, протянуть свои щупальца и забрать провинившегося в ад. Правда, чудовище тут одно, и зовут его Ли Джухон. И это чудовище так легко своих жертв в ад не отпустит. Сперва он должен наслушаться истошных криков, насладиться мольбами о пощаде и, конечно же, разрисовать бетонную землю незамысловатыми красными узорами, которые потом долго, ноя, будут смывать «чистильщики» клана Шин. Сам Джухон бы эту кровь не смывал, оставлял бы, как напоминание каждому новоприбывшему. Засохшие и почерневшие следы крови нагоняли бы еще больше ужаса на тех, кому не повезло тут оказаться, ибо живым отсюда пока никто не выходил. Просто Ю Кихен, стукач и главный секретарь босса, помешан на чистоте, и после каждой казни Ю лично, маниакально следит за наведением чистоты, словно готовит брачное ложе, а не место для очередной казни. Спорить с Ю себе дороже, правда, Джухон пытался пару раз выпросить у Хосока разрешение запретить Кихену присутствовать на казни, но бесполезно. Мелкий подлец безумно любил вид крови и вообще человеческие страдания, хотя сам непосредственного участия в процессе никогда не принимал, а если Джухону хотелось побыстрее прикончить жертву и недолго издеваться, Ю сразу же докладывал все Хосоку, который мог бы усомниться в профессионализме своего палача. Ибо для Хосока первое, что должны были чувствовать люди вокруг — это страх. Пока, правда, Джухон усомниться в своем профессионализме повода не давал. Вот и сегодня с утра позвонил Ю, сказал, что везет очередной подарок, только на этот раз «Надо сперва выбить инфу, а потом убить». Следовательно, ночка будет долгая. Облокотившись на свой форд мустанг, Джухон курил уже третью сигарету и придумывал, как изощренно и с какой радостью он бы казнил эту рыжую крысу, Кихена, за опоздание, когда парковку ослепил свет фар. Три внедорожника клана Шин остановились прямо по центру напротив мустанга. Из внедорожника посередине выпорхнул Кихен и с криками «Джухони, я такую лапочку привез» полез обниматься. — Быстрее начнём, быстрее закончим, — аккуратно подвинув Кихена, отвечает Джухон и начинает снимать любимую кожаную куртку, чтоб не испачкать.  — Тащите его, — пищит Кихен и хлопает в ладоши. Джухон мечтает привязать Ю к стулу и пообрубать ему конечности, сантиметр за сантиметром, настолько эта рыжая бестия выводила его из себя. Из последнего внедорожника двое охранников тащат парня с мешком на голове. Джухон начинает закипать изнутри, так как очень не любит, когда жертву трогают до него, а судя по тому, что «новенький» не мог передвигать ноги, Кихен уже постарался. Охрана с жертвой останавливаются перед Джухоном, и он приказывает им отпустить его. Стоит им убрать руки, как парень оседает на землю. На голубых джинсах узника начали проступать пятна крови, указывающие на то, что били его скорее всего чем-то наподобие железной биты. — Снимите мешок, — говорит Джухон и достает из кармана зажигалку. Но поднести ее к сигарете и прикурить ему не удается, ибо, сидя на земле, снизу вверх на него с испугом и в то же время с надеждой в глазах смотрит тот, кого он наедине называет не иначе, как «Мой малыш».