Welcome to my funeral

Лисбон дернулась и резко очнулась. Ей понадобилась всего пара секунд, чтобы шестеренки в ее голове заработали в ускоренным режиме и она смогла быстро осознать происходящие. В тело словно впилось бесчисленное количество иголок. Все болело и неприятно покалывало. Движения давались с трудом, так как мозг, накаченный какими-то наркотиками, слабо поддавался приказам и реагировал на них. Перед глазами резко все поплыло, вынуждая откинутся обратно на матрас. Помещение было погружено в слабый полумрак, создавая приятную темноту для воспаленных глаз. В воздухе витал неприятный запах дешевых сигарет, сырости, страданий и боли. Лисбон перевернулась в более удобную позу, давая себе шанс лучше осмотреться и отметить все детали. Бетонный пол был покрыт нескончаемым количеством грязи перемешенной с пылью и кровью. Сама девушка лежала на давно продавленном и грязном матрасе, брошенном в углу комнаты около тонкой заржавевшей трубы и неровной стенки, изуродованной какими-то иероглифами и длинными царапинами от человеческих ногтей. Лисбон зло зарычала, стараясь ослабить то, что так сильно сковывает руки, двигая запястьями в разные стороны. Материал незнакомый. Что-то затянутое так крепко, что врезается в кожу при малейшем движении. Женщина не обращает внимания на боль – времени не так много. Осмотреть руки нет никакой возможности, с ногами дело обстоит не легче. Где-то глубоко в подсознании Лисбон успевает отметить, что находится в запасной одежде, которую постоянно возила в багажнике своего автомобиля. На ней была простая белая майка, туго облегающие джинсы. Но само же мгновенье, когда она успела переодеться в это, в женской памяти не отпечаталось. Лисбон понятия не имела, что успело с ней произойти с того момента, как она запирала дверь своего кабинета, намереваясь покинуть здание. Наравне с неистовой яростью ее охватывает непривычная покорность судьбе; на глаза просятся слезы – расцарапанная кожа горит. Но позволить себе слабость снова женщина не может. Только когда руки начинают нещадно ныть, Лисбон прекращает бесполезные попытки. Остается скотч: избавиться бы от него и позвать на помощь. Но для этого слишком поздно. Лисбон не слышит, когда дверь открывается. В помещение проходит кареглазая брюнетка, аккуратно придерживая рукой белый поднос. Она останавливается в дверной проеме, бросая какую-то бумажку в мусорное ведро рядом, и обводит комнату равнодушным взглядом, встречается с большими зелеными глазами, полными ненависти. Ее рот растягивается в неестественной улыбке. - Уже очнулись, агент? - она презрительно хмыкает, ставя поднос около матраса. - Не удивляйтесь, это не от меня, - кивает на еду. - Была бы моя воля вы сгнили бы тут, не сомневайтесь. Тереза молчит. Она неотрывно следит за манипуляциями брюнетки, горя желанием поправить правильные черты ее лица гримасой страха и отчаяния, заменить выверенные, правильные движения трясущимися, нерешительными. Пока это неосуществимо, но незнакомка точно поплатится за то, что успела сделать. И за то, что еще сделает. Одним рывком брюнетка срывает скотч. Снова больно. Но стон удается сдержать. - Меня зовут Лорелия, если вам интересно. А вы агент Лисбон, верно? - она усмехается. - Или вы больше привыкли, когда вас называют Святой Терезой? Знакомое прозвище, которым решался называть ее только Джейн, больно бьет по ушам. Лисбон резко разворачивается, глаза снова пылают, а ноздри гневно расширяются, часто втягивая воздух. - Не смей называть меня так, - ее голос похож на змеиное шипение. - Или что? - бросает вызов Лорелия. - Не в вашем положении угрожать мне, агент. Я могу перерезать вам глотку в любую секунду, поэтому, будьте добры, держать язык за зубами. - Ты даже не представляешь, с кем связалась. - Тереза садится на матрасе. Она приближает лицо так близко, что Лорелия видит узор ее радужки. Угроза вовсе не кажется фальшивой . – Отступись, пока не поздно. Или я уничтожу тебя. Клянусь. В следующее мгновенье щека загорается от сильной пощёчины. Тереза вскрикивает, падая обратно на матрас. Резь пронзает так резко, что у Лисбон не получается справиться с ней и она зажмуривает глаза, пытаясь унять наступающую волну. В ушах звенит. В голове пульсирует боль. Яркие пятна тускнеют по краям, но агент не позволяет себе провалиться в темноту. - Моя команда скоро будет здесь. - тихо шепчет Лисбон. Комната снова наполняется женским хохотом. До такой степени неестественным, что агент чувствует как рвотные спазмы готовы подступиться к горлу. - Ваша команда сейчас будет занята кое-чем другим, - загадочно отвечает Лорелия. - Они будут готовиться к похоронам. Обе тяжело дышат и смотрят в глаза напротив с одинаковой ненавистью. - К чьим похоронам? Весь вид Лисбон говорит о том, что она не сдастся так просто, и пусть сейчас она лежит связанная – это лишь временное положение, которое в скором времени будет исправлено. - К вашим, - тихо отвечает Лорелия, максимально растягивая момент. - Они готовятся к вашим похоронам, дорогая моя. И только сейчас Терезе Лисбон наконец становится холодно. И страшно.