Семь богинь Света

«В детстве мне часто снились кошмары, особенно после смерти отца. Каждый раз, просыпаясь в холодном поту, еле успевая перевести дыхание, я ощущал, как сердце схватывает от ужаса, словно кошмар все еще удерживает меня во сне, утягивает обратно во тьму. Но спустя пару часов страх отступает, остается лишь небольшой след где-то в глубине, а спустя несколько дней я и вовсе не помнил, что же заставляло мое сердце испуганно сжиматься и резко колотиться о грудную клетку. Но в этот раз все было иначе: как только моя голова соприкасалась с подушкой, а глаза устало слипались, передо мной тут же всплывало то красное видение, постоянно повторялось, снова и снова. И даже наутро, кое-как заснув, я не мог отделаться от душащей боли в груди, ужас, настойчиво сжимающий сердце, распространялся по всему телу дрожью. И даже спустя целую неделю с того происшествия с загадочной сферой Полюшки-сан я видел это фантомное видение так же четко и ясно, как и впервые. Как бы я не пытался себя убедить, что это всего лишь видение, блеклый оттенок будущего, которое может и вообще не осуществиться в реальности, страх сковывал тело плотными стальными тисками, стоило мне и на секунду задуматься о Люси. Именно этого я и боялся всегда больше жизни: что однажды воспоминания о ней будут приносить мне боль, а не тепло. Вспоминая о ней, я уже не мог контролировать дрожь в руках. Я был разбит и совершенно не знал, что мне делать. Этот ее непонимающий еле слышимый голосок, вопрошающий «Почему?» снова и снова, надламывал внутри меня что-то похуже костей». Приятно было ощущать теплое дуновение весеннего ветерка собственной кожей. Приятно было смотреть на улыбающуюся Венди, несущуюся вперед, с силой утягивающую меня за собой обратно в убежище богинь Света. Приятно было не напрягать мозг, оглядываясь по сторонам: каждый уголок леса всплывал в сознании сам по себе, мне не составляло труда вспоминать эти места. Приятно было думать о долгожданной встрече, несмотря на цепкие лапы кошмара, хватающие меня за плечи, как бы напоминая мне: «Ты что же, глупыш, совсем забыл? Ты опасен, опасен, опасен…» Но я был совершенно не в состоянии противостоять Венди, уверенно шагающей передо мной и крепко схватившей мою ладонь. «Может, обойдется» — вбивал я себе в голову, хотя глубоко внутри прекрасно знал, что это бесполезно: пока сердце испуганно сжимается от одной мысли о Люси, крики разума беспомощны. В воспоминаниях тут же проскочила маленькая деталь, хоть и на мгновение, но заставившаяся меня горько усмехнуться. В поле зрения попало то самое дерево, под которым я, распластавшись на свежей зеленой траве, лежал у Люси на коленях, чувствуя тепло ее руки, плавно поглаживающей мои волосы. В мыслях воспоминание быстро разлетелось эхом по всему телу, больно кольнув под грудной клеткой, и я, решительно отогнав эти мысли, продолжил следовать за воодушевленной богиней. А вот и та самая плакучая ива, закрывающая волшебный проход в глубокое ветвистое подземелье, где всегда пахнет сыростью и свежей выпечкой, которую Миражанна с таким обожанием готовит каждую неделю. Я будто собственным носом почувствовал этот жгучий аромат корицы, которую богиня Порядка так много сыпала, что даже чуть не чихнул. Все казалось до колик знакомым, заставляющим судорожно вдыхать воздух, помнящий и крики, и смех, и слезы всех, проживающих здесь. Стоило Венди приоткрыть деревянную дверцу общей гостиной, как послышался звонкий крик радости встречавших нас богинь. Пахло едой и светом. Тревога медленно отошла на задний план; блондинистой головы, из-за которой сердце стучало в первую секунду неровно и прерывисто, я не обнаружил, и смог, наконец, вздохнуть спокойно. Я дома.

***

Все, почему я так безумно скучал столько времени, перед моими глазами. Я чувствую приятный запах выпечки, легкое дуновение теплого воздуха от камина, огонь в котором был разведен мной в доли секунды; я расслабленно улыбался, позабыв о ненужных переживаний; Венди, сидящая рядом со мной в большом кресле, наивно пытается заплести свои длинные синие локоны в небрежные косы. Время от времени я усмехался собственной глупости и неуверенности: отчего-то, разговаривая с Лисанной и Эльзой, в последствие чего девушки поругались, я только и думал о том, как я вообще мог решить, что способен на столь ужасные вещи, которые я увидел в сфере. Хотя елозящее в груди ощущение чего-то неизбежного напоминало о себе каждый раз, стоило нашего дружескому разговору затронуть тему о Люси. На сердце было неспокойно, когда я иногда задумывался о ней: о том, какой будет наша встреча спустя столько времени, изменилось ли ее отношение ко мне, изменилась ли она сама? Множество вариаций этих мыслей буквально выбивали меня из колеи, а потому я постоянно переспрашивал и обрывочно отвечал на вопросы и восклицания разгоряченной богини Сражений. Вечер прошел именно так, как я и грезил все время обучения; даже Джувия вышла и добродушно улыбнулась мне, кротко коснувшись холодной рукой моего плеча. Ее кожа была всегда подозрительно и неестественно бледна и холодна, словно у фарфоровой куколки с большими глубокими глазами, полными печали. Я бы и рад узнать, отчего богиня так грустна и молчалива, но вряд ли она способна поделиться тем, чего попросту не помнит. Но мне нравилась Джу, нравилась, как человек и как друг, нравилась, как спокойный и невинный ребенок, нравилась, просто нравилась. Про себя решил, что обязательно заставлю эту девушку-дождь улыбаться, но сейчас все мысли были только о Люси. За весь день и вечер, что я уже отгуливал с богинями в общей комнате, она так и не появилась. Волнение росло с каждым часом, уходящим за горячим чаем и пустыми, глупыми, такими родными разговорами. Но, всматриваясь в лица совершенно беззаботных богинь, я не находил в них и тени сомнения или беспокойства, а значит, не стоило волноваться и мне. Давно перевалило за полночь, богини уже расположились возле камина, где кто мог: Венди примостилась на моих коленях, укутавшись в собственный плащ, Лисанна прислонилась к ножке небольшого столика и, в обнимку со Скарлет, дремала. Джувия, должно быть, уже давно посапывает в своей уютной комнате, прижавшись носом к прохладной траве, а Миражанна, бережно накрыв всех пледом и беззлобно помотав рукой по моим волосам, удалилась. Эвергрин я и вовсе не застал сегодня: богиня была вынуждена покинуть убежище и отправиться на далекий восток, где жгли леса порочные и злые люди. Выжидающе поглядывая на часы, медленно отстукивающие положенное время, я и не думал о сне. Только не сейчас, когда в голове столько разных мыслей, и каждая из них именно о Люси. Проведя весь день и вечер в компании беспечно празднующих мое возвращение богинь, я и думать забыл о том, каким чудовищем мог бы оказаться, стоило мне оступиться и на шаг. Наблюдая за мирно спящими богинями, я принял решение дождаться дорогую сердцу девушку в ее покоях, а потому, бережно перенеся головку задремавшей богини Небес на кресло, я накинул на себя плащ, натянул капюшон посильнее на надоедливо торчащие во все стороны волосы и, еще раз улыбнувшись, осмотрев идиллию возле камина, кротко покинул общую комнату. За полгода, а может даже чуть больше, проведенные у Полюшки-сан, я успел уже порядком и забыть, куда ведет тот или иной коридор, плавно растворяющийся в свете слабо горящих факелов. Каждый раз, заворачивая не туда, я мысленно, а то и вслух чертыхался, пытаясь найти ту самую дверь, выпирающую из каменной стены, но, отчетливо чувствуя тот самый, знакомый, терпкий, заставляющий руки в предвкушении дрожать запах лаванды с примесью чего-то пряного, я продолжал идти в раздражающей полутьме, словно слепой котенок, наслаждаясь каждой ноткой еле уловимого аромата, затерявшегося среди затхлого воздуха убежища. Неожиданно запах усилился, я непонимающе обернулся, на мгновение остановившись, вздохнул поглубже, и чуть не поперхнулся от внезапного толчка со спины. Чуть не запахав лицом по каменному полу, я сделал несколько шагов вперед, чтобы устоять на ногах. Позади послышался слабый стук каблуков по полу, а так же ненавязчивый, нежный, беззлобно насмешливый голосок. Я глупо усмехнулся, выпрямившись: мне не нужно было оборачиваться, чтобы узнать, чей этот сладкий для слуха голос: — За эти полгода ты совсем потерял бдительность, Драгнил, — я слышал, как она улыбалась, говоря мне это, отчего сам продолжал глупо улыбаться и наслаждаться этим трепетным биением сердца, так соскучившегося по ее улыбке, — Придется тебя поднатаскать. Я неторопливо обернулся. Сердце чуть не выпрыгнуло из груди, стоило мне встретиться с ее задорным, искрящимся счастьем и миллионами маленьких звездочек взглядом терпких, медовых глаз. Я решил немного поиграть с ней, раз уж моя обожаемая богиня так игриво настроена, плавно переминаясь с ноги на ногу, ожидая моего ответа. Я тут же вытащил клинок, прокрутил его в руке и томно проговорил, немного подойдя поближе к заметно покрасневшей Люси: — Хочешь проверить на себе мою подготовку? — я бы подошел еще ближе, заинтересованно осматривая легко одетую девушку, если бы Люси торопливо не выставила впереди небольшой кинжал, направляя его прямо на меня. Нежно коснувшись острием моего клинка, она игриво отбросила прядь светлых, так маняще пахнущих волос. Шутливый бой начался незамедлительно. Никто из нас, конечно, не хотел навредить друг другу, но и поддаваться Люси явно не собиралась. Мне все никак не удавалось застать ее врасплох; я был очарован ее легкими, невесомыми ударами, ее улыбкой: должно быть, она ждала этой встречи так же трепетно, как и я. Наконец, я, сделав резкий выпад, прижал ее к стене, вонзил клинок недалеко от ее лица в стену. Правда, меч, находящийся в нескольких сантиметрах от лица, ее совсем не интересовал. Она с радостью дала мне выиграть, опустив свой кинжал. Наблюдая за моими метающимися зрачками, Люси краснела с каждой секундой все сильнее; я же слышал и чувствовал ее напряженное дыхание, уже плавно приближаясь поближе к ее губам. Я был бы не в силах оторваться от нее, ее глаз, ее спешно облизанных губ, если бы всего на секунду не переметнул взгляд в сторону. Видя, как я все еще держусь за рукоять собственного меча, я словно почувствовал, или в бреду увидел, как по руке начала стекать алая, горячая кровь. Вновь вернувшись к глазам Люси, я ее не узнал: она выглядела совсем так же, как и в моем блекло-красном видении. Сердце тут же сжалось в истерическом испуге, но, стоило мне моргнуть, все было, как и прежде: моя богиня выжидающе и влюбленно глядела на меня, стараясь притянуть поближе за край плаща. Но сердце, колотящее уже теперь совсем не от близости с Люси, а от страха, заставило меня отпрянуть от явно не понимающей моей реакции Люси и, вытащив клинок из стены, тут же убрать его в ножны. «Не могу» — крутилось на языке, но видя, как богиня заметно погрустнела, я не решился как-то оправдать себя; глупо было оправдываться, если честно. — Спокойной ночи, — на выдохе сказал я и, резко повернув в сторону своей «красной комнаты», зашагал как можно скорее, пытаясь угомонить ненавистное мне излишне быстрое сердцебиение. Я чувствовал спиной ее непонимающий, расстроенный взгляд. Кто знал, о чем она могла думать в ту секунду, но я не был в состоянии говорить с ней, нет, только не сейчас. Единственное, чего хотело, хотя чего уж там, настойчиво требовало тело, так это укутаться в одеяло и провалиться в глубокий сон, по которому я безумно соскучился за время заточения в собственных воспоминаниях.