calm before the storm

oh, mona lisa, i'd pay to see you frown.

- …that special smile she saved for him alone, that… Английский у Кейго хромает похлеще него самого после футбола в четвертом классе, но экзамены уже через месяц, и сенсей начинает волноваться – а выпустится ли Асано? Куда ему с такой успеваемостью? На сколько упадет средний балл класса из-за парочки оболтусов? «Оболтусу» плевать. Для онлайн игрушек его уровень английского идеален, а университет в современном мире совершенно не является признаком интеллекта. Кейго зевает и смотрит на часы над доской. Его дополнительное-занятие-а-не-наказание-Асано-кун закончится через двадцать семь минут, но сенсей ушла домой давным-давно, а значит и ему можно. «Человек, спасший Рождество» летит в сумку, сумка – на плечо. Судя по опустевшим обувным полкам у выхода из школы, почти все ученики уже разошлись. Сверху маячат одинокие черные лодочки Куниэды, которая с начала объявления экзаменов поселилась в комнате для дополнительных занятий, и стоящие вряд кроссовки членов баскетбольного клуба. В потертом кошельке уныло звенят монетки, оповещая, что ужин сегодня будет очень скудным. Кейго пытается вспомнить, остался ли сухой рамен в коробке под его кроватью. Если так, то можно будет купить какой-нибудь фильм в магазинчике по пути. Нос щекочет холодом ранней весны. Кейго чихает, пихает руки глубоко в карманы брюк и шагает к воротам. Или подождать еще и накопить на обновление давно издыхающего компьютера? У него в ящике для носков заначка в несколько тысяч – на новую видеокарту может и хватить. - Асано-кун? - Рукия-тян? Он знал, что она вроде как вернулась со своей братией крутых ребят с мечами и лазерами из ладоней, но вот пересечься как-то не удавалось. Они не виделись семнадцать месяцев страданий Ичиго и плюс еще пару-тройку недель, но Кучики не изменилась от слова совсем, разве что стрижку обновила. Кейго вдруг осознал, что это только ему и одноклассникам пубертатом стукнуло по головам и сгорбленным спинам. А Рукия-тян и парни в черных кимоно не меняются сколько? Лет пятьдесят? Сто? Двести? Сколько лет-то Кучики? Кейго обреченно выдыхает, словно думает над задачкой из углубленного курса математики. - Ты Ичиго ждешь, да, Рукия-тян? Так его нет здесь. У него курсы в соседнем городе. Аккуратные брови девушки взлетают вверх, она удивленно приоткрывает рот, после чего достает из кармана пальто телефон. Взгляд Кейго ловит окошко мессенджера и нестройную линию сообщений, часть которых написана заглавными буквами, будто собеседники кричали друг на друга. - Не говори ему, что я пришла не туда. Она смеется нарочито высоким смехом. Всего на секунду дольше, чтобы Кейго поверил. Губы девушки растягиваются в приветливой улыбке, и у него в голове вспышкой мелькает строчка из книги на английском. За время недолгого знакомства с Рукией, он видел десяток таких улыбок – смущенных из-под прикрывающей ладони, вежливых приветственных, радостных от его неумелых шуток и еще целый арсенал. Рукия-тян, у тебя есть какая-нибудь особая улыбка? Хранишь ли ты ее? Слова слетают с губ раньше успевшего сориентироваться мозга. - Я могу проводить. Мне по пути. Если я хочу попасть в час-пик, когда буду ехать в противоположный конец города домой. Вслух он, конечно, ничего не сказал. * На площадке перед поездом народу – тьма. Кейго даже рад, что им ехать всего две станции, потому что с четвертой после Каракуры начинается просто зомбилэнд с толпами спящих менеджеров и обеспокоенных длиной юбок школьниц. У турникета выстроилась очередь, люди подносят бумажные билеты к индикатору и проходят через автоматически открывающиеся двери. Кейго мнет между пальцев билет. Один. Их двое, а он один. Один на два без остатка не делится, на этот простой расчет ему мозгов хватает. Можно, конечно, посадить Рукию и сказать, где выйти. Да только она в школе ориентируется из рук вон плохо, что там говорить о поездке на поезде. А Ичиго человек непредсказуемый. Реакция на пропажу подруги по его вине может быть самой разнообразной – и при каждом из вариантов Кейго страдал нещадно. Очередь, тем временем, сокращалась. Перед ними топчется на месте бабуля в очках с линзами в сантиметр толщиной. Она возится с шайтан-машиной, щурит глазки через толстенное стекло на работника станции, который протягивает ей руку и помогает идти быстрее, чтобы не задерживать поток. Заранее предчувствуя коронный болевой, рука у Кейго заныла. Обхватить Рукию поперек живота и притянуть к себе ничего не стоит. Ну, не на глазах у Ичиго точно. Кейго поражается, что его врожденная криворукость не дает о себе знать, когда он спешно проводит билетом по индикатору. Турникет согласно чирикает, мигает зеленым, пропускает тесно прижатых людей как одного. Шалость и только шалость, честно. У него просто нет денег на второй билет. Девичье запястье костлявое, тонкое, все из углов. Он хватает его бездумно, пожалуй, слишком сильно и тянет за собой, пока офицер на станции не спохватился. - Ах ты…! Образ вежливой одноклассницы ретируется мгновенно, забирая с собой доброжелательную улыбку и смущенный смех. Рукия выдергивает свою руку и сжимает ее в кулак, замахивается. Она готова кричать, готова поколотить его – Кейго видит это, чувствует. От нее исходит то самое необычное нечто, которое появляется во время их с Ичиго перепалок. Уголки его губ тянутся вверх. - Ты хранишь для него не улыбку, верно, Рукия-тян? - Что ты несешь?! Он почти завидует сам себе и надеется, что удар у Кучики хоть немного, но слабее, чем у Ичиго. Да черта с два.