Человек умирает столько раз, сколько раз теряет близких. • Публий Сир
В стране огня наступал вечер. Над Конохогуре-но-Сато заходило дневное светило и особняк семьи Намикадзе-Узумаки находившийся в двух кварталах от резиденции Хокаге словно замер в ожидании. Тишину, повисшую в доме, можно было увидеть или же даже потрогать изъяви кто-то такое желание. Она отражалась в неествественном поведение детей — в покорном спокойствии и собранности, в неловком молчании жены и в утомительной официальности гостей. Сам глава маленькой ячейки общества — хозяев дома, сидя на голом полу в традиционной позе был строг, спокоен и до зубовного скрежета официален. Иногда ему казалось, а с течением времени все чаще — теща прекрасно знает о его не любви к традициям и излишнему официозу, преувеличивая их важность для клана. Он даже пытался медитировать во время ужасающе длинной речи Узумаки Чи. По традиции гости говорили первыми, восхваляя хозяев и их гостеприимство. Но дух Минато утопал в смятении, какого прежде никогда не бывало. Все последние события, а особенно сегодняшнего дня, в голове сложились в устрашающую башню из догадок, предположений и вымыслов, украшенную маленькой толикой фактов. И тем неожиданнее было вспомнить встречу случившуюся одним днем в лесу…***
Утро в семье Намикадзе в этот день началось не привычно рано. Минато и Кушина обходили комнаты своих детей и помогали им проснутся. Особенно тяжело, ранняя побудка, давалась Ю. Он любил поспать, особенно в выходной день. — Папа, можно еще поспать? Сегодня же выходной, — сонным голосом бубнил в подушку младший отпрыск Минато мужского пола. Последние слова Минато и вовсе не разобрал, скорее догадался, ведь Ю снова заснул. Подавив тяжкий вздох, Четвертый решил применить свой козырь, который совершенно не собирался помогать отцу и с изрядной долей любопытства наблюдал за мучениями отца. — Рю, — как со взрослым, начал свою просьбу Хокаге. Он всегда так старался общаться со своим сыном, Рю терпеть не мог когда его принимали за ребенка. Минато отчетливо видел, ему нравится, что его считают за равного. Хоть тот и совсем мало эмоций демонстрировал своим равнодушным лицом. Но Намикадзе не смог бы стать тем, кем он является сейчас если бы не разбирался в людях. Так, что надеялся, что свою семью знает лучше всех. — Мне очень нужна твоя помощь, — с мольбой в глазах посмотрел на своего четвертого сына Минато, — ты же помнишь мы сегодня собирались в поход и… — Я могу тебе помочь, — перебил его четырехлетний Рю, — но с условием. Ребенок внимательно смотрел на всегда строго и серьезного отца, но сейчас он был не тем отцом, что сутками пропадает на работе. Или за пределами деревни и неделями не появляется дома. Всегда в окружении людей, всегда занят. Всегда незаменимый, всегда — Хокаге! Но сейчас, сегодня он принадлежал своей семье, только им. И именно поэтому Ю не хотел вставать, ему хотелось, чтобы отец упрашивал его еще совсем немного. Еще чуть-чуть, ведь это так приятно. Они еще вчера договорились об этом, Рю и сам был бы не прочь покапризничать, но это было слишком очевидно и четвертый сын своего отца продолжил играть свою роль. — Если ты согласишься потренироваться сегодня с нами, — под взглядом отца, столь замечательная идея уже не казалось гениальной как вчера азартно утверждал Ю. Да что там, сейчас перед лицом Минато она даже на сносную не тянула и хотелось провалится сквозь землю. Тем удивительнее показались слова отца после всех этих мыслей и чувств. Ведь он уже и не надеялся, Минато обычно чем-то занят. Не то чтобы он совсем не проводит время с семьей, но когда у тебя так много детей и целая деревня в придачу — времени катастрофически не хватает. — Ладно, я уговорю маму, ведь она очень настаивала, что сегодня только отдых, но тренировка — это же не работа? — наблюдая за удивительным преобразованием выражение лица сына с полного равнодушия на радостное равнодушие, Минато и сам не смог сдержать улыбку, — Но если Ю, так и продолжит притворятся, останетесь дома. Оба! Рю еще даже не успел ничего сказать, как увидел своего брата уже висевшего на шеи отца и радостно смеющегося. Он тут же последовал его примеру, ведь дурной пример заразителен, правда? И вовсе ему не хотелось сделать также. Замечательная картина открывалась для стороннего наблюдателя. Посреди большой светлой комнаты стоял молодой мужчина, а на нем как два экзотических фрукта висели мальчишки, дрыгая ногами и визжа в два голоса. А счастливый отец тепло прижимал к себе детей аккуратно поддерживая их двумя руками, то ради чего он жил. Свою семью. За этим представлением тихо наблюдала Кушина, сперва она хотела просто посмотреть чем занят Минато и почему его так долго нет. Поэтому подкравшись к комнате, незаметно подсмотрела, первым ее порывом было зайти и все бы получили по заслугам. Но сегодня был их долгожданный выходной и ей не хотелось портить его скандалами. Упустив момент, она уже не могла разрушить идиллию и тихое счастье, что воцарилась в комнате. «Можно еще немного подождать, ведь время еще есть, а Минато не так часто удается взять выходной. И то пришлось просить Шикаку заменить его, правда без его согласия. Но ведь он все же Хокаге? Можно иногда и попользоваться служебным положение». Тихо спустившись со второго этажа Кушина поспешила на кухню проверить собранные сумки, вдруг что-то забыли. А муж со старшим сыном сами соберут детей, девочек она уже успела разбудить. С каждой минутой проверки число сумок все увеличилось, грозя погрести под собой всю семью Намикадзе. Поэтому Кушина уже в четвертый раз за день возблагодарила предков и пожелала им легкого посмертия. За то, что они придумали печати, облегчающие жизнь всем последующим поколениям. Запечатав последнюю сумку в печать женщина поспешила к семье, которая собралась во дворе дома, дожидаясь только ее. Минато переместил всю семью с помощью техники бога грома. Пришлось потратить на технику много чакры. До этого незаметно для жены выкинув половины багажа. Хокаге не хотелось слечь с чакроистощением только из-за женского хапужничества. Маленькая вилла на берегу озера с песочным пляжем. Окруженный лесом уединенный уголок природы. Над озером поднимался туман, все было окутано белой дымкой. Проступая в траве и поднимаясь выше кромки деревьев. — Как красиво… Хотел бы сказать я если бы тут не было бы скрыто все туманом. — Таро, просто еще слишком рано. Скоро туман исчезнет. А пока нужно выбрать себе комнаты, — Минато с характерным спокойствием подкинул взрывоопасную идею. — Лучшая комната будет моей! — закричала Акане и быстро побежала к дому. Ее брат близнец молча последовал за ней. Таро подхватив младшую сестру на руки неспешно последовал за красным вихрем. Удобно устроившись на руках у брата девчушка уснула. Аккуратно убрав светлые пряди со спящего лица Таро улыбнулся родителем. — Эй, Рю! Не тормози, а то эта Акане займет лучшую комнату! — подпрыгивал от нетерпения светловолосый мальчуган, добравшись до крыльца. Минато и Кушина переглянулась, улыбки озарили их лица. Давненько они уже не собирались вместе, особенно на природе. Кушина взяла под руку мужа, а второй притянула к себе поближе оставшегося сына. Фудо не сопротивлялся просто следовал за родителями. Ему было безразлично какая комната ему достанется. Поэтому он совершенно не спешил. В доме раздавались топот и громкие крики, споры разносились по всей округе. Когда все угомонились, Кушина позвала всех пить чай на замечательную террасу. Туман уже давно рассеялся и солнце освещало воду озера, играя бликами. За столом была та самая особенная атмосфера семейного счастья — дети неспособные вести себя прилично, пытались хотя бы сделать вид. Но они прекрасно знали, что если не пересекать некую черту им все сойдет с рук. В какой-то степени. Кушина их понимала, вспоминая себя. Намикадзе резко встрепенулся и сосредоточился, закрыв глаза. Смена настроения Минато не укрылась от членов семьи. Первой не выдержала Кушина. — Что случилось? Минато предпочитал никогда не лгать своей семье. Максимум недоговаривать или просто молчать. Но ложь — никогда. Даже если дети еще слишком маленькие для некоторых сведений, пускай лучше знают правду. — Нарушитель, — тихо откликнулся Минато продолжая сидеть с прикрытыми глазами. Едва заметный очаг чакры пропал успев только на секунду попасть в область чувствительности, — нужно проверить. Никому не выходить. Переместившись к ближайшей возможной точке от засветки Минато прислушался к своим чувствам. Он был талантливым сенсором, способным обнаружить чакру на большом расстоянии. На более близком расстоянии Минато способен обнаружить присутствие врага, положив руку на землю. Но он все ровно ничего не чувствовал. Четвертый знал обо всех шиноби в радиусе трех сотен метров, более того, тех, кого встречал ранее, мог определить по чакре. Мужчина сразу заметил, как в зону действия его техники зашел тот самый человек. Узнать эту чакру он мог без проблем. — Не скажу, что рад встрече, но скучать мы не будем, правда? — Теперь все стало на свои места. Да, твою чакру спутать невозможно ни с чьей. Я допустил ошибку. В тот день, в тот день когда мы впервые встретились, мне следовало убить тебя! — О! Это было далеко не впервые! В лесу стояла абсолютная тишина, и лишь диалог двух шиноби перед боем её как-то разбавлял. Как и в прошлую встречу на шиноби были обычные черные одежды. Только в этот раз вместо маски АНбу была безликая белая. Наконец, после своих слов, Минато встал и повернулся лицом к оппоненту. Вытянув руку с кунаем вперед, он провернул его на указательном пальце, а после сжал в руке. — Это будет как и в былые времена, — вслед за этими словами, в область головы, а точнее лба, собеседника, полетел кунай, которым так легко до этого управлял Четвертый. — Ты уверен, что можешь тратить на меня время? Оставляя свою семьи без защиты, — неизвестный не решился ждать, пока кунай долетит и закончил атаку в зародыше. Он достал свой кунай, и сразу же бросил его навстречу. На расстоянии пятнадцати метров от мужчин, их оружие встретилось и, ударившись друг-о-друга, упало на землю. Человек в маске призвал двух теневых клонов. — Это угроза? — Лишь напоминание о настоящем положении вещей. Минато казалось, что оппонент тянет время. Но только для чего? Вмиг Четвертый кинул три куная в противника, затем использовал теневое клонирование оружия. Теперь кунаев было около тысячи. Чтобы защититься от такой тучи оружия, противник использовал массовую технику. Быстро складывая печати, а затем сделал резкий выдох. Порыв воздуха понесся вперед, и не только отразил кунаи врага, но и направил их в обратную сторону. Клоны продолжили складывать печати, после чего, выдохнули огнем на технику ветра, создав огромную огненную стену которая быстро добралась до местонахождения Минато. Но за несколько секунд до этого Намикадзе снова бросил свой кунай и переместился к нему избежав огня. И не только с помощью этого маневра Четвертый будучи сзади противника, расенганом нанесен удар в район лопаток. К несчастью, сработала замена, и четвертый угодил своей техникой прямиком в кусок дерева. А сам противник исчез. Не только из поля зрения, но и из восприятия. Резко присев Минато коснулся кончиками пальцев земли — ничего. С кунаем в руке, к которому он ранее и переместился, Минато обходил местность по кругу. Делал он это осторожно и оглядывался в ожидании неожиданностей. Углубившись в лес Намикадзе обнаружил место схватки. Па первому взгляду уже было понятно для чего тянул время человек скрывавший свое лицо. Создав двух клонов, сам Минато отправился назад к своей семье переживая о их безопасности. Одного клона он оставил на месте схватки. Второй же переместился в Коноху за подкреплением с приказом проверить все вплоть до того чтобы пересыпать всю землю чайной ложкой. Если это потребуется. Но поиски не увенчались успехом, ни следов, ни зацепок не было найдено.***
Намикадзе так сильно погрузился воспоминания, что почти забыл, что людям полагается дышать. Даже если они при этом находятся в медитации. Обычный человек может задержать дыхание на несколько минут. Сильный шиноби без последствий для себя вполне способен обходится без воздуха минут двадцать. Намикадзе Минато не дышал вот уже полчаса. Вероятно, хватило бы еще нескольких секунд и место Хокаге стало бы вакантным, однако своевременный толчок жены спас его не только от позорной смерти, но и от стыда, который он был уверен чувствовал бы и после смерти. На секунду даже мелькнула мысль о том, что старую лису Узумаки еще никто так не обламывал. Но он заглушил эту недостойную Хокаге мысль и постарался не заметно перевести дух, но кажется попытка провалилась. Потому как блеснули глаза тещи Минато понял: от внимательных глаз супруги главы Водоворота мало, что могло скрыться. Мужчина мысленно приготовился к скучнейшей лекции достойного поведения и хороших манер в исполнении своей любимой тещи. Определенно, Намикадзе был рад, что теща бывает только одна. Мир очень мало знал о Узумаки, практически ничего. На это были свои причины. И самая главная из них — безопасность. Этот клан не распространялся о себе, вернее, они физически не могли ничего рассказать. И даже если кто-то из них уходил в другой клан или семью — они изгонялись и так же не могли поведать ничего о клане. Но таких случаев можно пересчитать по пальцам одной руки, почему-то не выживали Узумаки без своего клана. И когда Минато хотел женится на Кушине он ожидал всякого, но что удивительно, уже принятое категоричное решение о запрете их отношений было пересмотрено. И его приняли в семью. И Минато догадывался кто ему помог, но терялся в догадках о причине в попытках обмануть самого себя, он догадывался, что причина проста — любовь к своей дочери. Странный народ островитян. Изолированный не только физически, но и духовно. Отдельный этнос, маленькое островное государство со своими законами, традициями и самостоятельной жизнью. Порой не похожие не только на обычных людей, но и на остальных шиноби. Чужие. Они имеют глубокие корни, а точка начала развития этого поселения уходит далеко в прошлое, которое не помнят и древние летописи. Ничто из традиций, обычаев, историй, легенд, поверий и ритуалов, культуры Узумаки ни при каких обстоятельствах никогда не покидает острова, наказание одно — смерть. Те три единственные женщины перешедшие в другой клан очень ревностно соблюдали этот закон. Распространять что-либо кому-либо об этом народе было строго-настрого запрещено. Красноволосые всегда защищали и отстаивали свою историю, культуру и самобытность, вплоть до полного искоренения «языков». Со стороны кажется, что в Узушиогакуре-но-Сато женщина фактически бесправна. Но это только видимость, мужчины этого клана практически боготворят своих женщин, почитая и восхваляя их как начало новой жизни, ибо это они носят в своём чреве дитя, они терпят боли рождения, они являются хранителями домашнего очага, они — воспитатели нового поколения, проводники будущего, они являются опорой семьи. Для этого есть причины, женщин в этом клане рождается намного меньше чем мужчин — на одну девочку приходится три мальчика. Это, кстати, еще один довод в пользу того, что из этого клана только троим разрешили покинуть клан через женитьбу. Так же эти моменты отражены в законах, как и некоторые другие — мужеложство, карается смертью, так же этой мерой наказания караются преступники опорочившую женщину — изнасилование. Похищение или же убийство женщин и детей, самый тяжкий грех для Узумаки, такие люди преследуются всегда и везде. Даже есть отдельный сборник законов, похожий скорее на список пыток. Именно поэтому о них ходит слава как о очень жестоком народе, все законы Узумаки столь же лаконичны. Минато уже давно выстроил план ответного потока словесных конструкций в голове и речь гостеприимного хозяина изобилующая хвалебными изысканными оборотами полилась из его рта почти без участия разума. В этот момент Минато сосредоточился на воспоминаниях всплывших из прошлого. Тогда он еще не знал, что это клан Курама помогает врагу, но в свете этого факта становится понятны причины их прошлой неудачи. Они не смогли найти ничего в том злополучном лесу. Рассеянный взгляд Намикадзе скользил по членам семьи: с жены, сидящую по левую руку от него, на пустую подушку наследника справа- отсутсвующего на миссии. Пробежался по двум рядам детей, напротив друг друга, девочки отдельно от мальчиков. И остановился на противоположном конце комнаты, где устроились гости. Впереди, как старший представитель рода — Узумаки Чи. Позади, справа — Узумаки Шиничи, сын и наследник. Слева, Узумаки Акако, третий ребенок правителя Водоворота. Нравы Узумаки весьма своеобразны и тверды. Особенно это касается официальных мероприятий. Каждый ребенок с молоком матери впитывает основы поведения. С взрослением тщательно продумывая, как себя вести, что говорить и как пользоваться своим положением, как внутри клана так и вне его. Внутри же семьи и близкого круга в этом вообще нет нужды, потому фамильярность и отсутствие официоза никого не удивляет, а наоборот — дает возможность почувствовать, что значит семья и дом. Поэтому Минато ни капли не удивился тому, что началось после последнего слова в его официальной речи. Дети за секунду преодолели расстояние и обнимались со своими родственниками. Так было всегда, семейные ценности не пустой звук для клана. — Как у вас дела? — Отлично, бабушка! Хор радостных голосов потряс потолок. Акане, Сора и Ю отдувались за всех внуков. Широ и Рю спокойно поклонились старшим. Шумное воссоединение семьи обошло стороной Минато, он почувствовал прибытие одного из АНБУ. Извинившись, он быстро покинул зал для церемоний. — Что случилось, Генма? Хокаге мог себе позволить называть свой личный отряд АНБУ по именам, своеобразная привилегия правителя. — Вас вызывает Цунаде-сама, — доложил джонин и добавил: — с супругой. Хокаге не стал ничего уточнять. Знал бесполезно. Подчиненный сказал все, что знал. И о цели приглашения можно было только догадываться. Хотя Минато доверял своей интуиции и она посылала ему определенные намеки. — Свободен. Ширануи Генма молча поклонился и исчез, оставив задумчивого Хокаге в одиночестве. Но это продлилась не долго, решительно раздвинув бумажные двери Минато обратился к своей жене: — Дорогая…***
Хокаге легко добрался до кабинета главы больницы Конохи, но открывать дверь не спешил. Он не был уверен, что действительно хочет знать по какому поводу его сюда вызвали. Такая нерешительность была не свойственна Намикадзе. Эту неловкую ситуацию разрушила Кушина в своей неповторимой манере прямоты, ей не терпелось закончить непонятное дело отвлекающие ее от встречи с долгожданными родственниками и она легким движением руки открыла дверь проигнорировав странное поведение мужа. — О! Вот и вы. Кабинет Цунаде напоминал о лаборатории, а личная лаборатория напоминала собой ее кабинет. Сенджу всегда совмещала несколько дел одновременно и отдавалась этому всем сердцем. Ее рабочий стол находился прямо напротив двери и падающий из окна свет обрисовывал ее сидящую фигуру затемняя лицо. Это был любимый ход Сенджу — заставлять собеседников чувствовать себя неловко в попытках разглядеть ее лицо и реакцию на свои слова. — Я провела анализы с кровью Намимаки Наруто. И получила результаты, его защита наполовину разрушилась и мы смогли кое-что узнать. На него была наложена еще одна печать, на этот раз это сделал враг и она спровоцировало частичное разрушение защиты. Но… Мальчик до сих пор не пришел в сознание. И мы не понимаем причины. — Сенджу замолчала давая собравшимся обдумать информацию. — Он что внебрачный? — неожиданно веско высказала Цунаде. Удивив этим присутствующих. — Не надо намеков, — Намикадзе даже не нашелся, что ответить, только подумал, что и сам не отказался бы узнать ответ на этот вопрос. — Минато! — Кушина явно хотела услышать продолжение. — Что за пошлость? Какие намеки?! Я говорю прямо — это ваш сын! И я хочу знать откуда он взялся?! — Ничего подобного! — открестился Намикадзе под пристальным изучающим взглядом супруги. — Минато!!! — Кушина Узумаки очень хотела знать подробности. В этот момент Минато понял, что врать придется много и быстро. И если и врать то правдоподобно. Но чувствуя атмосферу, он также понимал, что с этими женщинами врать не получиться — придется говорить правду. Рассказ занял некоторое время, но позволил развеять ярлыки навешанные ему женой и ее подругой. Но непонимание никуда не исчезло. Ведь Минато и сам не знал ответы на некоторые вопросы: «Откуда взялся этот ребенок?», «Почему его зовут Наруто?», «Мог ли он выжить?» и множество других. Кушина решила задать мужу интересующий ее вопрос: — Наруто… Тебе это имя не о чем не напоминает? Минато вспомнил о своей любимой книге, практически превратившуюся в настольную — «Повесть о бестрашном ниндзя», и он прекрасно понимал куда клонит его жена. — Так звали главного героя первой книги Джирайи-сенсея, — ответил Минато, обнимая жену и зарываясь лицом в ее волосы. — И так мы назвали… — Кушина прервалась, но затем дрогнувшим голосом закончила. — Возможно… Кушина резко оттолкнула мужа и сосредоточила все свое внимание на своей старшей подруге, прищурившись, она горячо заявила: — Прошу оставьте его на наше попечение. — Но, Кушина, я еще не все исследования провела. И он не приходит в сознание. Ему нужен уход… Уже долгое время Сенджу не чувствовала себя такой растерянной. Обычно все ее приказы и рекомендации больным отдавались со стальными нотками тирании и не терпели пререканий. Но не сейчас. Сейчас она прекрасно понимала свою подругу. Цунаде и сама еще не до конца пришла в себя после рассказа Минато, такое надо переваривать в спокойствии за бутылочкой саке, а то и не одной. — Я сама буду за ним ухаживать. И Рин-чан может проводить ежедневные обследования у нас дома, — продолжала настаивать на своем женщина, стискивая руки в кулаки. — Поддерживаю ее просьбу. Не волнуйтесь, — спокойно заверил Минато. Намикадзе не мог разобраться в своих чувствах, но знал одно достоверно в своей резиденции он может защитить деревню кем бы этот ребенок не был. — Поняла… — вздохнула Цунаде смотря на спокойного, как всегда Минато и невозмутимую Кушину, которая уже успела взять себя в руки. — Премного благодарен, — слегка поклонился Намикадзе.