Девять колец

- И что же произошло, когда вы уплыли с острова? Мужчина аккуратно положил планшет себе на колени. Полная тишина как толща воды затопила помещение. Даже ветер что обычно гулял в деревьях за окном, кажется, притих ожидая, когда продолжится история. Сидящая в мягком кресле девушка замолчала на долгих пять минут смотря в окно и дергая себя за сережку. Вздрогнув, от голоса своего собеседника, она лениво перевела на него взгляд, положила подбородок на затутуированную кисть и криво улыбнулась. Такой жест часто делают женщины кокетничая, более того, мужчина не раз был целью этого кокетства и всегда это казалось ему умилительным, но не в этом случае. Шрамы на ее лице стянули кожу делая ее выражение лица жутким, и она знала про это наслаждаясь реакцией окружающих, выпивая эти эмоции словно бокал дорогого вина. - Крах, - коротко сказала она, вдоволь насладившись увиденным и, словно тут же потеряв интерес, потянулась всем телом нашаривая рукой портсигар. Мужчина только нахмурился, он уже бросил попытки объяснить ей что курить в его кабинете запрещено. В прошлый раз это закончилось тем, что она потушила бычок, о кожаное кресло, сопроводив это странной фразой “Вы раните мое трепетное сердечко. Хотя у меня такого нет!”. Он вообще многое позволял этой девушке, что-то из-за бессилия предотвратить, что-то из-за хрупкой игры в доверие, в которой, как бы прискорбно не было, он не был ведущим игроком. - Лукерья, мы с тобой уже договорились что ты не будешь отвечать мне односложно, - Напомнил он, девушка тогда пообещала это перед “Святым орехом” и после этого держала слово. - А тут нечего сказать. После этого наступил крах. Крах самоуверенности нашей команды. Крах мировоззрений. Крах моей личности и морали и в конце концов моей жизни. Я не хочу говорить о тех временах. - Лука отмахнулась от него как от навязчивой мухи, опять уходя глубоко в свои мысли. - Ты же знаешь, что нам придется поговорить об этом? - Ты, Жора, заебал уже копаться в гнили, - взорвалась Лука прекрасно зная, как его коробит от отсутствия субординации. - Ты считаешь себя великим мозгоправом, но не представляешь, как легко вскрыть тебя самого. Залезть в голову и сломать так как мне того угодно. Мне даже касаться тебя для этого не нужно, ты уже дал мне достаточно информации о себе. Лука хрипло засмеялась, прицельно выкидывая окурок в окно. Он нахмурился, ее смех никто не любил, шипящий и тихий как у змеи. Уже не раз он просыпался ночью и ему чудилось это “Ши-ши-ши-ши” за окном. Тем временем она поднялась, пару раз ударила носками мягкий слипонов об пол и подошла к окну. Было видно, что она не хотела говорить или даже вспоминать про это. - С кое-какими заминками наш корабль отправился на архипелаг Сабаоди. По дороге встретили Кейми и Хаттянна. Рыболюди к слову страшные что смерть, русалки немного получше, но их слизкий хвост. Гадость в общем. Не понимаю как Санджи мог мечтать о встречи с ними. Да, я знаю, что это ксенофобия и расизм в чистом виде, но кому не посрать на то, что я о них думаю пока это остается только в моей голове, а я молчала. В любом случае та громкая полурыба и остолоп тентаклевый, радовались прибытию на остров как дети малые, хотя для них это даже комплимент. Знали же чем все может обернуться, но все равно поперлись, потакая своим хотелкам. В тот день я ненавидела их. Просто из-за их нерасторопности, из-за симпатии капитана к ним, из-за моего интереса к ним. Они мне были любопытны, и даже не смотря на мое отвращение к их внешности они были мне даже немного симпатичны. Но, простит меня Святой Орех, не будь там этих морепродуктов сраных, то никто из нас не пострадал бы. Не пришлось бы сражаться с сотнями дозорных, и прокладывать свой путь по головам поверженных врагов. Кстати, это была первая масштабная битва с моим участием, когда я была полезна. Я шла бок-о-бок с моими накама и с гордо поднятой головой даже выстояла против капитана дозора. Я стала сильнее, полезнее и чего уж греха таить, я возгордилась. Эх, как же мимолетно и глупо оказалось то чувство. Я же знала, что нас разбросают по разным уголкам мира, и, если бы не эти рыбы, мы бы двигаться после этого смогли бы без особой боли, не харкали бы кровью при каждом вздохе. Прошли бы довольно сложные испытания, и, о, Святой Орех, нам это было необходимо. Однако я не была готова видеть ужас на лицах своих друзей, слезы всегда веселого капитана, когда я исчезла с его глаз. Это было слишком... Кума свое слово сдержал, он спас нас отправив в полет, что что, а чувство долга у этой громадины работало отменно. Да, вполне возможно я причина их разлуки на два года, я это понимаю, но мне до сих пор кажется, что не только я туда так беспардонно влезла. Вы же не думаете, что какая-то девчонка могла своими словами подставить под удар мирового правительства самого Куму. В любом случае альтернативой был эшафот, так что я не жалею о таком своем решении. Меня закинуло на небесный остров к Революционерам. Говорили мы с ними тогда долго, и они мне тоже не пришлись по вкусу. Радикалы никогда мне не нравились, а эти еще и поголовно шляпы носили. Сборище умалишенных шляпников, честное слово! Уж не помню, что им рассказала, но одно я помню точно: именно эти ублюдки стали толчком к моему личному краху. Они подтолкнули меня к мести. Разожгли тлеющую ненависть в моей груди и направили ее на Мировое Правительство. Они, кстати, долго искали подобных мне - меченых. Конечно, ничего нового они мне не поведали. Все же для революционеров мы тоже были не более чем возможное оружие, или кладезь информации. В результате, все оставшиеся два года я как та гончая рассекала по миру и мстила. Они настолько промыли мне мозги что даже будучи в Маринфорде я проигнорировала своего капитана, я настолько была одержима, что копалась в документации пока погибал Белоус. Не только пытки научили меня манипуляции, ведь это намного более тонкое дело. Монстры, Жора, не рождаются в мире, их колыбель война и месть. Лука опять погрузилась в свои мысли. Гадкий ком стал собираться в груди. Отвратительно. То, как она позволяла вертеть собой до сих пор вызывало у нее тошноту. Сейчас, ей бы хотелось в это верить, она бы не повелась так легко на их слова. Хотелось бы ей на прощание съездить разок по их брезгливым мордам, когда она после изнурительного сеанса допроса отдавала перепачканную папку с информацией. Георгий сидел тихо в своем кресле наблюдая за невербальными реакциями девушки. Готовый в любое момент отреагировать на агрессию. Неприятные темы часто вызывают такие реакции. - Я уже не помню сколько людей полегло под руинами учреждений, ставших моей целью, и тем более не помню сколько полегло пока я искала информацию. Честно говоря, мне и сейчас плевать скольких я уничтожила. Эти твари, бездушные мразоты, они сделали это со мной, я сделала это с ними. Совесть меня не мучает, трупы не приходят ко мне ночью, но я помню жар их крови на моей коже. Помню, как было приятно слушать их мольбы о прощении, смотреть в их полные ужаса глаза, когда понимали, что быстрой смерти им не видать. Это было приятно, даже в какой-то степени возносило меня в эйфорию. А что касается заключенных... Я даровала им спасение. По крайней мере, они молили меня об этом. Сначала было тяжело. Я плохо сражалась, мало чего умела в бою. Единственное в чем я была сууупер - это пытки. Так что это и стало моей валютой в революционной армии, в обмен на ресурсы - информация. Те два года пролетели как один день и выделить ничего не смогу. Да и не хочу, но, к сожалению, полностью забыть не могу. Зато последний день... В указанное время я появилась на архипелаге. Погода тогда была необычайно хороша, лучшей и придумать нельзя было. Помню, как мы сидели с Френки на палубе Санни и он мне показывал новые чертежи для моих протезов. Его огромная железная рука все норовила растрепать мне волосы. Теплоту улыбки Санджи когда он давал мне подкурить. Мягкую улыбку Робин, когда она заметила, как я валяюсь по палубе вместе с Усопом и Чопером смеясь с ними. Рыжую волну волос Нами что сияла на солнце как пламя. Мелодию Брука, тогда он взял в руки гитару, а не скрипку, честно не думала, что он когда-нибудь отложит свой смычок. Ухмылку Зоро на мое хвастовство что стала сильнее. И как всегда самый прекрасный смех Луффи. Я никогда не забуду тот день. Это был последний день, когда я была так счастлива. Это был последний день, когда мне было немного стыдно и совестно за себя. Мы успели только сделать общее фото. Френки смастерил что-то вроде полароида. Для меня до сих пор загадка как он смастерил его. Хотя мой киборг мог смастерить из говна и палок хоть космическую ракету если дать ему достаточно времени и колы... Меня утянуло оттуда совершенно неожиданно. Подняло в воздух, превращая в дымку, так быстро что рука Зоро прошла сквозь меня. Последнее что я увидела это как капитан с улыбкой махал мне рукой. Я же надеюсь, что моя улыбка не была отчаянной, ведь тогда мне было далеко не до улыбок, но я должна была. Не знаю услышали ли они мое “прощайте!” или нет. И в тот момент, когда я оказалась в загаженной подворотне, среди мерзко ржущих ублюдков, я поняла, что моя жизнь подошла к концу. Девушка посмотрела на часы и хмыкнув пошла к двери, натягивая на лицо медицинскую маску, на которой маркером была нарисована показывающая язык улыбка. Григорий Мишуткин посмотрел на свои записи и направился к письменному столу чтобы внести их в карту пациента. Колош Лукерья Геннадьевна уже полгода была его пациенткой. И вот ему удалось услышать ее историю полностью. Это было хорошим результатом поскольку до этого она довела до нервного срыва шесть его коллег. Год назад после десятилетней пропажи она объявилась в городе избив до полусмерти компанию мужчин, попавшихся ночью ей на пути. Уже тогда было понятно, что она не в себе, все время срываясь с истерического смеха и слез на полную апатию. Это Мишуткину рассказал полицейский, приехавший на вызов. Мужчина так же говорил, что постоянно боялся, что она кинется и на них, да и как реагировать на ее: “У меня болезнь Не-могу-не-пнуть-этих-ублюдков”, они не понимали. Однако она относительно спокойно последовала за ними и вскоре нашлись ее родные. В дверь постучали и на пороге появился мужчина в летах. Он, опираясь на трость сел на кресло и ожидающе посмотрел на доктора. - Я еще не могу точно сказать подробностей того, что с ней происходило в те десять лет. Ее мозг блокирует эти воспоминания, подменивая их на историю, которую она читала ранее. Но теперь, когда я полностью услышал ее историю, я могу хотя бы вывести ее из депрессии, и уменьшить вспышки агрессии. Она сказала, что буйствовала перед тем, как ее нашли. Если это хоть частично правда, то она стала причиной сильных разрушений, можете проверить это? - Сделаем. Мы, кстати, нашли мастера что забивал ей тело. Он сказал, что его вызывали на дом, и с ней был мужчина. Высокий, широкоплечий, шатен и носил бороду, из особых примет тату по всей правой руке в виде цветов вишни. Надеюсь, хоть этот “свидетель” дал правдивую информацию. - Ну, по описанию это вполне может быть “Чоппер” из ее грез. Вы проверили больницы, он мог в них работать, - Мишуткин сделал пометку на полях чтобы не забыть внести прототип в карту. - Этот мужчина скорее всего был ее спасителем, так что постарайтесь быть с ним довольно снисходительным. Хотя не мне Вас, сыщика, учить. - Честно, док, еще немного и я действительно поверю в ее теорию заговора. - Вздохнул мужчина. Лукерья зашла в свою комнату, санитар, сопровождающий ее, скривился. Хоть это и было запрещено, но Лука как-то умудрялась протаскивать в свою комнату бутылки с колой, разбрасывая пластиковую тару по всей комнате как бы насмехаясь. Когда тяжелая дверь закрылась за мужчиной, девушка обвела взглядом свою скучную обитель. Решетки на окнах были выкрашены в белый, но это не спасало от ощущения темницы. Как и голые стены с одиночной кроватью. С улицы доносился смех и разговоры. В это время проводились групповые занятия на свежем воздухе. После двух побегов и трех припадков у пациентов ее отстранили от всех мероприятий. Ограничивая общение только санитарами и врачом. Умостившись на кровати, потянулась всем телом получая странное удовольствие от железных пластин, щелкающих в позвоночнике. Мечтательно улыбаясь, всматриваясь в кустистые облака, она перебирала девять разноцветных колечек в ухе посменно чувствуя охватывающий ее азарт, страх, беспокойство или веселье. - Я скучаю, - прошептала Лука ,прикрывая глаза.