***
Антона, Марго и ещё шесть учеников оставили на репетиции вместо уроков. Дима уже отписался другу, что за каждый «прогул» урока, даже из-за репетиции, — письменное домашнее задание почти от каждого учителя. «Вот и спел я свою песенку», — грустно думал Антон, в тот момент, когда читал какой-никакой сценарий. Девятый, десятый и одиннадцатый класс решили поставить сценку о нелёгкой жизни учителей и учеников, разыграть несколько бытовых и жизненных ситуаций под необычным углом — взглядом учителя, и ученика. Отрепетировать это решили после. Задачей сейчас было пролистать сюжет, найти в гугле нормальные стихи, песни и минусовки к ним. На первой большой перемене после второго урока в зал заглянул Дима и тут же подошёл к другу. — Как процесс? Движется? — спросил он и опёрся руками о сцену. — Да не очень, — кисло сказал Антон, сидя на полу. — Ничего нормального нет, говно какое-то. Да и к тому же, блин. Я последний раз нормально пел на выпускном в музыкалке несколько лет назад. — Ой, вот не надо мне тут заливать, я тебе сам что хочешь залью, — отмахнулся Поз. — Ну спой прямо сейчас что-то. Может, не получится? — Да получится, я вчера зря что ли весь вечер голосил на балконе? — улыбнулся Антон и сел боком за пианино, стоящее у левой кулисы. — Э-э, слова почти народные, а поёт чучело огородное. Дима не удержался и прыснул от смеха. — Ну да, тот ещё подарочек. Давай, хоть что-нибудь, а то у меня скоро перемена кончится. — Буду я, я из более прочного теста, я достоин занять это место, — протянул почти каждое слово Антон, несколькими пальцами нажимая на клавиши под ритм, чтобы создать хотя бы иллюзию звука, — я многое делаю лучше… Она плавает в формалине, несовершенство линий, — Антон взял намного выше, вытягивая слова. Пальцы неторопливо бегали по клавишам, — движется постепенно. У меня её лицо и чёто-там ещё есть, совершенно не помню я текста, ключи проверяю в кармане. Дима смеётся. — Ты умудрился спеть даже вымышленные строчки в такой же тональности, что и первые, браво! Вообще, я думал, что ты в фальцет уйдёшь после первых слов. — Не знаю, что такое фальцет, если честно, но это было безумно красиво, — за спиной Димы раздался голос Арсения Сергеевича. Антон повернул голову на звук и откинулся от пианино на спинку стула, закинув ногу на ногу. Ему пришлось признать, что учитель появлялся всегда очень неожиданно и сумбурно, что иногда выводило из равновесия. — Правда, очень красиво, — мужчина сел на сцену около стоящего Димы и посмотрел на Антона. — Споёшь ещё? — Только в рамках концерта если, — нервно улыбнулся парень и поднялся с места. Он не понимал, что так заставляло его нервничать. И это пугало. — Как скажешь, — легко согласился Арсений Сергеевич. — Нашёл песню? Неожиданно прозвенел звонок. — Ой-ой-ой, опаздываю на геометрию, до свидания, — Дима пулей вылетел из зала. Последние слова он прокричал уже за дверью. Антон усмехнулся. — В процессе. Ничего толкового пока нет. — На, — химик протянул ему несколько листков, — вот тут несколько, должны подойти. — Спасибо, — улыбнулся Антон и стал вчитываться в текст.***
Репетиция пошла быстрее. К двенадцати дня окончательно были выбраны стихи, песни, поставлен танец — типичный школьный вальс под «школьные годы чудесные». Петь, естественно, нужно было Антону. — Надеюсь, я не расплачусь. Будет совсем несмешно, — хмыкнул он, стоя примерно на том же месте с листками. Спать хотелось ужасно. — Ну песня-то трогательная. А как я буду на выпускном плакать. Наверное, это вообще фонтан будет, — кисло улыбнулась Марго, стоя около него. Антон кивнул. Он всегда был слишком чувствительным, и даже на последнем звонке в девятом классе расплакался от трогательных стихов и песен, залив красный, между прочим, аттестат слезами. Парень прекрасно помнил, как Дима с Серёжей его успокаивали, сами чуть ли не рыдая. — Кстати, на последнем звонке у нас опять ученики с учителями танцевать вальс будут, — улыбнулась девушка. — Так происходит на выпускных и на днях учителя. Танцует один преподаватель и один ученик. — Забавно, у нас такого никогда не было, — задумчиво произнёс Антон, надеясь, что танцевать ни с кем не придётся, иначе он повесится. — Хватит там базар разводить, ребят! — крикнул им Арсений Сергеевич из зала. — Марго — за кулисы, Антон — на своё место. Антон задумался. Что было его местом? Арсений Сергеевич выждал несколько секунд, а потом, вздохнув, полез на сцену. Это выглядело как минимум забавно — человек в пиджаке и рубашке забирался на сцену не через лестницы по бокам, а прямо так, тупо поставив ногу на неё, а потом подтянув вторую. Он подошёл к Антону, одной рукой взяв его за предплечье, а второй за талию, и потащил чуть вперёд, к краю сцены около занавеса. Антон смутился от таких прикосновений и опустил голову, чтобы не столкнуться со взглядом голубых глаз. А также ему стало стыдно за его выпирающие рёбра. Учитель поставил его на нужное место и перевёл другую руку на другое предплечье. — Вот тут будешь стоять. Руки держать вот так, — он слегка подвинул его запястье. — Всё, дерзай. Шастун наконец поднял голову и увидел ободряющую улыбку Арсения Сергеевича и его голубые глаза. Улыбнувшись в ответ, парень перевёл значок «выкл/вкл» на микрофоне вверх. — Давайте тогда прогоним хотя бы танец. В песню подглядывать можно, — химик взял с пианино листок со словами и торжественно вручил Антону. — Я пошёл. Он спрыгнул со сцены и вернулся на своё место. «У него руки такие нежные», — неожиданно подумал парень, сжав пальцами несчастную бумагу. «Чего-о-о? Руки у него нежные? Шастун, ты совсем с катушек поехал?», — внутренний голос дал ему нехилую пощёчину. Антон помотал головой и вновь встал так, как его просил учитель. — Давайте, в прямом смысле, в темпе вальса, — улыбнулся учитель.***
Антон был свободен к седьмому уроку. Им оказался английский и, грустно вздохнув, парень поплёлся именно туда. — Извините, можно войти? Я на репетиции был. Павел Алексеевич оторвал голову от журнала и посмотрел на Антона. — Ну коль не шутишь — проходи, садись. Шастун смято кивнул и протиснулся в дверь, заприметив Позова. Серёжа, к их сожалению, был в первой группе, поэтому видеться на этом уроке никак не удавалось. Их разделили по фамилиям, первую половину алфавита — до буквы «Н» — отправив в первую группу, а остальных — во вторую. — Как всё прошло? — спросил Дима у друга, как только тот приземлился на соседний стул. — Ну такое, — пожал плечами Антон. — Ещё много всего делать нужно. Завтра, кстати, со мной репетируешь. — Я ждал этого двенадцать лет! В Азкабане! — Дима с чувством посмотрел в потолок, заставив Антона тихо рассмеяться. — Эй, вы, на третьей парте, — Павел Алексеевич посмотрел на них. — Вы не думайте, что я вас не вижу. Если хотите поговорить — идите в коридор. — Может, пойдём выйдем? — тихо шепнул Дима улыбающемуся Антону. Тот кивнул. — Я рад, что ты завтра со мной будешь репетировать. Мне будет не так скучно, — Шастун улыбнулся. — И вообще, я сегодня достиг достижения года — меня потрогал за талию Арсений Сергеевич. — Серьёзно, что ли? — шокировано посмотрел на него Дима. — В любом случае, не говори девочкам из нашего класса, они ж кипятком ссаться начнут от такой новости. Антон хихикнул в голос и тут же закрыл рот рукой, увидев, как взгляд Павла Алексеевича приобрёл садисткий характер. — К доске, Шастун, к доске.