Мой Великий Гэбриель ван Хельсинг - 2

Юбилейная 100 глава + (предупреждение!) NC (куда ж без него в юбилейной-то главе?) ______________________________________________________

I cannot see you! I cannot feel you! I cannot sense the distance to you! (...at all)*

Почему он здесь? Почему не остался наверху, в ярко освещённых залах и комнатах вместе с друзьями? Почему снова блуждает во тьме заброшенного крыла, пытаясь найти нужный поворот и неприметную низкую дверь, которая всякий раз неприятно скрежещет ржавыми петлями? И почему уже которую ночь не может заснуть, а если это и удаётся, то пробуждение наступает слишком быстро, и виной тому омерзительные видения, наводняющие затуманенную усталостью голову? Отчего вдруг стало безразлично происходящее за пределами замка? И какова причина этой ужасающей тяжести на душе? Почему так сильно дрожат руки и бешено колотится сердце? На ум сразу же приходят слова графа, произнесённые незадолго до их самой первой встречи в замке Франкенштейна. «Я узнаю характер человека по биению его сердца, - произнёс он, стоя в тишине. – Когда я рядом, ритм такой, что чечётку танцевать можно. – Похлопывание ладонью об ладонь сменяется с быстрого на размеренное, когда он вглядывается во тьму. – А твоё сердце бьётся ровно». Он замолчал тогда, ещё внимательнее всматриваясь в тёмные ниши наверху, приготовившись к встрече. Что бы он сказал теперь, если бы услышал, как стук сердца великого Воина будто бы эхом отражается от стен узких коридоров, где факелы попадались всё реже, погружая путь во мрак и не позволяя разглядеть что-либо впереди. Как будто не тот путь. И где нужная дверь, пройдя через которую, попадёшь в небольшое ответвление коридора, в конце которого находится лестница, уводящая вниз? Десятки, если не сотни, раз он проходил этот маршрут, даже не глядя по сторонам, а теперь… Что-то путает, как бывает в непроходимых лесах, не пускает дальше, будто предупреждая об опасности… Да нет, вот же дверь! Хотя и не очень похожа на ту, через которую проходил раньше. Тихий скрип петель, как и то, что оказалось впереди, отвлекло от размышлений. Ещё одна дверь в конце небольшого отрезка коридора? Но прежде ничего подобного не было. Неужели и правда завернул не туда? Представив себе план замка, мужчина остановился. Возможно, он просто пошёл параллельным курсом, и конечная цель его пути совсем рядом, например, за этой дверью, которая могла оказаться запасным входом в подземелье, равно как и выходом из него. Мысленно попросив прощения за вторжение и собравшись с силами, он потянул за пыльную ручку. Заперто. Ещё один бесполезный рывок на себя, потом от себя. Ничего. Провёл пальцами по затянутым паутиной ржавым петлям. Складывалось впечатление, будто эту дверь не открывали много лет. Как и вовсе не посещали эти коридоры, о чём можно было судить по толстому слою пыли на едва различимом в полутьме мраморном полу. Сложно было представить, что находилось за этой дверью. Подземелье, ещё одно заброшенное помещение или вереница комнат, наподобие тех покоев на верхних этажах? Кулак стукнул по старым доскам. В надежде, что после этого с той стороны раздастся долгожданный скрежет ключа. Однако ответом была лишь тишина, обволакивающая подобно мокрому савану, пропитанному смертельными соками. Окружавшая темнота цеплялась за плечи, сжимала грудь, не позволяя сделать более глубокий вдох, ложилась петлёй вокруг шеи, стягивая, отчего руки начинали дрожать ещё сильнее. Слабость в ногах позволила сделать лишь один шаг назад и разворот лицом к пройденному пути. Спина коснулась безмолвной двери, глаза закрылись. Подтянув одно колено к груди и прислонившись плечом к выступу стены, Гэбриель судорожно вздохнул. Поднявшаяся вокруг пыль щекотала в носу и в горле, медленно опускалась на ресницы и волосы, неприятно скатывалась на ладонях. Мысли, разлетаясь, подобно этой пыли, на мгновение собирались вместе, являя внутреннему взору мрачные образы, состоявшие из воспоминаний, громких голосов и тёмных желаний. Внутренний взгляд на себя со стороны показал всю плачевность ситуации, всю её жалкость и слабость. Ничего больше не было, кроме всепоглощающей усталости от всего вокруг и неудовлетворённых желаний. Ничего от прежней сильной личности, наделённой властью карать, прикрываясь именем Господа. Только лишь боль и бесконечный беспричинный страх. Как наяву увидел вдруг себя в своих покоях, услышал собственный голос, произносящий в тишине дорогое сердцу имя, увидел, как рука медленно расстегивает ремень на штанах. То, что следовало после, не приносило ровным счётом ничего, а напротив, делало раздражительнее и агрессивнее. Если Он всё же был тайным свидетелем этим падениям, это было довольно скверно с его стороны. Бездействовать, оставаясь лишь безмолвным наблюдателем. Возможно, даже с усмешкой на лице. Слабое движение, поворот, чтобы прислониться щекой к шероховатым доскам двери. Рука касается дерева, пальцы скользят вниз и едва заметно вздрагивают, когда тонкая щепка вонзается в ладонь. Неужели этот приглушённый шёпот «прости меня…» может принадлежать некогда до безрассудства отважному Человеку? И с каких пор этого Человека стало пугать Одиночество?.. ...Что-то взметнуло пыль вокруг. В поле зрения возникла тяжёлая тёмная ткань, касающаяся пола, а на плечо опустилась крепкая рука. - Почему ты здесь? – Кончики пальцев невесомо касаются лица, стирая скатившуюся по щеке слезу. - …я шёл к тебе… - Голос будто принадлежит кому-то другому, жалкому, недостойному существу, наподобие тех, кого создаёт из подручных средств Франкенштейн в своей лаборатории. - Склеп совершенно в другой стороне, мой Охотник. Или за время моего отсутствия ты успел забыть дорогу туда? - …прости… - Довольно. – Руки сжимают плечи. Уверенный рывок вверх. Правда, ровно стоять на ногах удаётся с большим трудом. Пальцы путаются в волосах, а бездонные глаза совсем близко, отсвечивают в глубине кроваво-красным цветом, притягивая, заставляя погрузиться во мрак. Губы касаются губ в забирающем остатки воздуха поцелуе. Невероятная сила, с которой спина вжимается в старую дверь, успокаивает. Дрожащие руки обнимают в ответ, ладони ощущают гладкость тяжёлого чёрного шёлка, пропитанного могильным холодом, что вносит ясность в мысли. Голос, произносящий «Может, продолжим в другом месте?» слышится откуда-то издалека, как бывает во сне. А потом вдруг тело касается чего-то мягкого, что оказывается большой постелью под роскошным балдахином. Бархатный занавес, напоминающий исповедальню, падает, закрывая собой полную луну, льющую свой бледный свет в окна. Жаркий шёпот врывается в ухо, а по обнажённому телу пробегает дрожь в ответ на прикосновения холодных рук. Острые ногти чертят таинственные линии на груди, спускаются на живот, отчего хочется податься навстречу. Поцелуи становятся настойчивее, языка то и дело касаются острые клыки, оставляя после себя металлический привкус. Холод под коленями, - и ноги разводят в стороны, приподнимают. Влажное и невыносимо медленное проникновение заставляет сжать руками простыни. Боль, подобно молниям, пронзает тело, но приносит вместе с тем столь долгожданное Наслаждение. Прохладные губы спускаются на шею, кончик языка проводит линию к пульсирующей вене. Клыки, прорезав кожу, проникают к алому потоку. От боли, перемешанной с терпкой сладостью, возникшей во рту, с губ срывается громкий стон, пальцы проводят по бледной коже, очерчивая плечи. Движения становятся всё более резкими, почти грубыми, боль вновь пронзает тело, а из груди через мгновение вырывает хриплый вскрик, сменяющийся тяжёлым дыханием в попытке подстроиться под заданный ритм. Влажные губы вновь возвращаются к губам, заставляя вспомнить, какова на вкус собственная кровь. Очередной стон едва слышен из-за долгого поцелуя, терпкого из-за крови, а внутри будто растекается лава, заставляя податься навстречу, чтобы принять всё, без остатка. - О чём ты думаешь? – вампир осторожно стёр пот со лба мужчины. – Я уловил это странное желание в твоём взгляде. - Не понимаю… - дышать было тяжело, сердце бешено колотилось, не затихая ни на минуту. - Об этом. – Превращение, как всегда, было стремительным. Постель чуть просела под тяжестью монстра. Огромные крылья сложились, окружив человека наподобие уютного гнезда, которое могло защитить, уберечь от всего, что ему угрожало. Как в настоящем, так и в будущем. Пальцы с длинными ногтями провели по мускулистому телу и остановились на отнюдь не человеческом члене, медленно поглаживая головку. – Я начинаю чувствовать себя виноватым за то, что так надолго оставил тебя без своей любви. – Вампир хрипло рассмеялся. – Да и разве это долго? Всего-то несколько дней, а ты уже не находишь себе места. Гэбриель слабо улыбнулся в ответ. - Почему бы и нет, - он опустил глаза и, отведя в сторону руку монстра, провёл кончиками пальцев по тому, что ему предстояло испытать на себе. – Только без дегустации, - он перевёл взгляд на клыки чудовища. - Это само собой. Воображение рисовало поистине сюрреалистические образы, когда тела касались огромные ладони. Окружавший полумрак не позволял видеть всё детально, но да, воображение работало отменно, так, будто комната была ярко освещена. Казалось, что проникновение будет длиться вечно. Что боль никогда не отступит, как и Удовольствие, приходящее следом. Сдерживать крик не было смысла. Да и не хотелось. Возникало ощущение, будто с ним Наслаждение становится ещё более насыщенным. Как от того, что пальцы, сжимавшие плечи, крепко прижимали к постели, не позволяя сдвинуться с места, а только лишь приподниматься, подаваться навстречу, насаживаясь глубже. Перед глазами возникли образы из Прошлого. Дни казней. И те толстые грубо заточенные колья, установленные на площадях и холме у замка. Возможно, все казнённые в первый момент испытывали подобное, пока дерево не пронзало их насквозь. Что ж, наверное это было даже неплохой смертью, несмотря на то, что доставлять мерзавцам удовольствие в планы не входило. Вот теперь пришёл и его черёд. Податься вперёд ещё раз, с силой, стиснув зубы от боли и в попытке сдержать рвущийся из груди крик. Хриплый шёпот «не сдерживай себя» отдаётся жаром и дрожью во всём теле. Рука проводит по мускулистой груди, пальцы прикасаются к лицу, очерчивая отвратительные для обычных людей черты. Крылья, раскрытые вокруг, кажутся бархатистыми, когда касаешься их. И такими хрупкими. Но в то же время сильными, способными нести их владельца так далеко, как он пожелает. - …как же я люблю… тебя… - Голос срывался от стремительных проникновений. Пришлось вновь стиснуть зубы и ухватиться руками за крепкие плечи. Ещё одна волна, горячее прежней, устремилась внутрь, заставив застонать и крепко зажмуриться. - Не ожидал от тебя подобного, - монстр приподнялся, извлекая член. – Я и сам давно не испытывал такого Удовольствия, - он устроился рядом с мужчиной, накинув на того лёгкое покрывало. - …мне было нужно это… - Ван Хельсинг шумно выдохнул, осторожно приподнявшись, чтобы прислониться к подушкам. - Нам обоим это было нужно, - уточнил вампир. – Но теперь я, пожалуй, вернусь к себе прежнему. Наблюдение за тем, как монстр теряет свои черты, обретая другие, всегда завораживало. С наслаждением проведя пальцами по идеальной бледной коже принявшего человеческий облик вампира, мужчина улыбнулся. - Изящество статуй и полотен Эпохи Ренессанса меркнет перед твоей красотой, мой князь, – проговорил он. Взяв руку вампира в свои ладони, Гэбриель поцеловал прохладные пальцы. - Если бы я не знал, откуда ты прибыл, то решил бы, что ты просто ненормальный, фанатик, - граф усмехнулся. – Но, к счастью, всё в порядке, так что я принимаю твой комплимент. И предлагаю как следует отдохнуть. У меня есть к тебе серьёзный разговор. И о Вэлкане тоже. - Ты знаешь, что он здесь? - Разумеется. Правда, я ещё не успел повидать его. Из-за тебя опять-таки, - он снова улыбнулся и наклонился, чтобы поцеловать мужчину. – Отдыхай, - проговорил он, чуть отстранившись. – А я буду рядом. Как и обещал. _______________________ * OST Истории: Diary of Dreams «Drop Dead»