Застывшие души

На грёзы о чуде Минуты не трать. Я уже слишком стар, Чтобы снова мечтать. Muse, Blackout Пролог Саундтрек: MUSE – Exogenesis Symphony, part 1. Overture Снег всё сыплется, неспешно и мягко застилает землю и скалы. И кажется, что легкий пух хлопьев заполнит весь лес, до верхушек деревьев, но снегопад не остановится. Снег будет идти и идти, засыпав всё вокруг, до неба. Заставит остаться здесь навсегда, затеряться в безвременье Скалистых гор. Здесь обитают лишь призраки прошлого. Безмолвная, снежная вечность. Но разве не этот холодный простор созвучен самому существованию вампира?.. Быть может. Не для меня. Тоска. Она точит, изъедает душу, словно ветер обгладывает кромку сухого льда на гранитном уступе. Нет, всё так… всё правильно. Моя семья теперь в безопасности. Я начал это, и со мной всё закончится. Так лавина, сорвавшись с вершины горы, набирает массу и мощь, но в единый миг разбивается миллиардами снежных брызг. Однажды так разобьётся моё бессмертие. Быть может, это случится здесь. Часть первая Генезис Двадцатое сентября, год тысяча шестьсот семьдесят третий. По небу тяжело плывут тучи. Стремительная мгла хищно надвигается на луну, поглотив ее своей рваной пастью, и с неба обрушивается дождь – неудержимый, яростный. Ливень хлещет по лицу и треплет плащ молодого вампира. Карлайл поднимает голову, всматриваясь в очертания башенного замка Вольтерры, проступающие в мутной пелене дождя. Лязг затвора кованой двери, извилистые тёмные коридоры. Карлайла сопровождает слуга-человек, и путь кажется долгим. В просторной зале едва ли светлее, мрак разгоняет тусклое сияние лишь нескольких оплывших свечей. – Карлайл Каллен… – откинув промокший капюшон, Карлайл поворачивает голову на этот протяжный, бархатный голос. – Мы очень рады, что ты смог принять наше приглашение и посетить нас. Но сейчас прошу меня простить, нам необходимо решить одно неотложное дело. А впрочем… невежливо даже не подать гостю руки. Гибкие пальцы мягко сжимают ладонь, и взгляд Карлайла чуть вздрагивает, затянутый вглубь пульсирующих зрачков, обрамлённых живым, вспыхивающим пламенем. Миг – и Аро отпускает руку. Обманчиво ленивый взор снисходителен и насмешлив. – Мы рады, – повторяет он, улыбаясь. Капелька дождевой воды срывается с мокрой прядки, и владыка увлеченно провожает ее глазами. – Добро пожаловать, Карлайл Каллен. *** Июльский полдень Тосканы так зноен, что плавится сам воздух. Багряное марево дрожит над черепичными крышами. Кажется, зной стекает алыми каплями по каменным стенам, струится по лицу, и Карлайл тщетно пытается заставить себя не думать о том, что происходит сейчас в зале внизу. Даже сюда, на самый верх башни замка, долетают крики боли и ужаса, а в воздух просачиваются тягучие испарения. Лишающая рассудка, разрывающая горло жажда… Карлайл бессильно роняет затылок на растрескавшуюся поверхность шершавого камня, напряжённо облизывая губы. Вампира не донимает жара, но под ледяными покровами тела будто пылают раскаленные угли. Он охотился только вчера, но кровь животных жидка и безвкусна, словно постный бульон. – Знал, что найду тебя здесь. Аро стоит у каменного зубца башни. Он промокает губы шелковым белым платком, на котором расплывается рдяное пятно. И Карлайл с усилием отворачивается. – Ох, прости, – изящным жестом владыка отбрасывает платок. – Но помилуй, зачем ты так себя истязаешь?.. Его голос сочувственен и мягок. – Никак не могу понять, неужели подобные страдания доставляют тебе удовольствие? – Жизнь состоит не только из удовольствий, Аро. – Она состоит из того, чем ты ее наполняешь, Карлайл. Ты отказываешься от естественного источника пищи, но ради чего? – Люди не заслуживают того, чтобы мы обращались с ними, как со скотом. Аро, мы ведь тоже были людьми! И каждый из людей способен однажды стать одним из нас. Ты ведь не считаешь за скот себе подобных? Лицо Аро не выражает ровным счетом ничего, но Карлайлу кажется, что в глазах владыки мелькает странное выражение. Искра смеха, изумление, интерес?.. Слишком мимолетно. – И всё же, как ты это делаешь? – Делаю что? – Как ты сдерживаешься? Ты недавно стал вампиром, и твоя жажда, должно быть, невероятно мучительна. – Я просто верю в то, что правильно. – Как же ты живёшь среди нас, чудовищных грешников? – Аро усмехается, устремляя взгляд на далёкие холмы Тосканы. – Если бы ты действительно считал питие человеческой крови грехом, то ненавидел бы меня. Ты сам запутался в навязанных тебе догмах, мой друг. – Мне ненавистен лишь сам грех, а не тот, кто грешит. Бог учит терпимости и любви. Если Он принимает наше существование, значит, мы способны стать лучше, чем мы есть. И я молюсь за наши души. За всех, кто живёт в этом замке. Аро изумлённо оборачивается. – Ты правда молишься за нас?.. И даже за меня? – Да. – Немыслимо… Над башней расплёскивается его по-детски непосредственный смех, но Аро тут же примирительно кладет руку на плечо Карлайла, видя, что тот хмурит золотистые брови. Верующий вампир… До чего же причудлива бывает природа разума. – Ты молод и прелестен в своей наивности, Карлайл, – владыка с удовольствием разглядывает его вспыхнувшее негодованием лицо. – И в своем праведном гневе, – с улыбкой добавляет он. – Но ты напрасно пытаешься спасти наши души. Ни у кого из нас её уже нет. *** Пальцы бережно касаются хрупких страниц. Редчайшая книга, один из тех немногих фолиантов, что не удалось уничтожить фанатикам, сжигавшим древнегреческие святыни. – Не понимаю, в чём провинились книги, – Карлайл произносит это вполголоса, словно говоря сам с собой. – Человеческая память коротка, - отзывается сидящий за холстом Аро. – Стоит лишь стереть любое упоминание о прежних богах, и сами боги исчезнут. Старайся не двигаться. Он рисует лёгкими взмахами кисти, и на холсте проступает портрет. Сияние ранней зари просеивается сквозь окно библиотеки. – Зачем тебе вздумалось рисовать меня? – Карлайл смущённо опускает глаза. – У тебя получаются чудесные пейзажи. – Не так хорошо, как у Джейн. Я слышал, вы с ней… пообщались, – короткий смешок. – И как оно? – Ощутимо… – И что же вы с ней не поделили, позволь узнать? – По-видимому, твоё внимание. Но я не собирался ни с кем состязаться. – Моя жемчужинка бывает порой весьма своевольна. Не сердись на неё. По сути, она так и осталась ребёнком. – Ты действительно отпустил сегодня этих двоих? – медовые глаза внимательно изучают увлечённого художника. – Их проступок не привёл к фатальным последствиям, к тому же они достаточно напуганы уже тем, что их привели сюда. Теперь они подумают трижды, прежде чем нарушить закон. – Не думал, что ты их отпустишь. – Ты полагал, что я безжалостный садист, отрывающий головы ради развлечения? – ровно произносит Аро, не прекращая плавной работы кистью. – Сожалею, если я тебя разочаровал. Карлайл улыбается. – Нет. Конечно же, нет. Раздаётся тихий звук открываемой двери, и вдруг буквы начинают расплываться перед глазами. Тяжёлый, дурманящий аромат человеческой крови вплывает в ноздри, чтобы жидким пламенем полоснуть по горлу, и Карлайл невольно оборачивается на запах. По каменному полу со странным, скрипучим стоном ползёт девушка в разорванной одежде, оставляя за собой широкий кровавый след. Заметив Карлайла, она пытается крикнуть, но слова булькают у неё внутри, и она закашливается кровью. Карлайл смятенно глядит на неё, не в силах двинуться с места. Добравшись до его ног, девушка смотрит ему прямо в глаза, умоляюще, отчаянно. Внезапно зрачки её расширяются… она понимает. Окровавленные губы шепчут что-то бессвязное, и она в изнеможении роняет голову на худенькие руки. Карлайл отшатывается, стискивая зубы, готовые вонзиться в нежную плоть, и словно сквозь багровый туман замечает пару глаз, которые внимательно и с интересом наблюдают за происходящим. Взор Аро светится искренним любопытством. Он приближается к девушке и приподнимает её голову за спутанные тёмные волосы. Встрепенувшись, та начинает слабо отбиваться, беспорядочно размахивая руками, но Аро без труда перехватывает хрупкие запястья. – Шш, тише, cara mia, - ласково воркует он, и девушка затихает. Аро склоняется над ней, с наслаждением коснувшись её шеи ледяными губами. Внезапно он оказывается рядом с Карлайлом. – Выпей. Тебе станет легче, - мягко произносит он, словно лекарь, предлагающий спасительную микстуру. – Это не грех, если ты прекратишь её страдания. – Это ты… – Карлайл старается не дышать, но густой аромат крови облепляет его со всех сторон. – Зачем?.. Аро непонимающе пожимает плечами. Тело девушки судорожно вздрагивает и обмякает. Пересилив себя, Карлайл опускается рядом с ней на колени, осторожно поворачивая её на спину. Руки девушки беспомощно обвисают, словно сломленные ветви. Мертва. Алое пятно медленно подползает к ногам Аро, и тот брезгливо морщится, отступая. Хочет что-то сказать, но Карлайл опрометью бросается из библиотеки. Аро задумчиво усмехается. – Что за упрямец… - довольно роняет он вслед. *** Подступающая к Вольтерре ночь дышит сладостью уходящего лета, сад окутывает пряный аромат розмарина и терпкий, смолистый запах можжевельника. В эту часть сада никто не заходит, она дика и неухожена, а на подступах угрожающе топорщатся острые можжевеловые иглы. Но Карлайлу нравится бывать здесь. Он осторожно разделяет рукой заросли, чтобы не обломать шипы, и садится у низких кустов, белеющих яркими звездочками жасмина. – Всё ещё сердишься? От увитой плющом стены отделяется тёмная фигура. – Нет. Но ты называешь меня своим другом, а сам постоянно провоцируешь и ставишь надо мной опыты, – не оборачиваясь, спокойно замечает Карлайл. – Наверное, правы те, кто называет меня твоей новой, но бесполезной игрушкой. – Полно, перестань. Я ведь уже извинился, - Аро садится рядом. - Я должен был увидеть, как ты это делаешь! – Надеюсь, ты доволен. – О, да. Это было изумительно! Я видел, как ты смотрел на неё, – глаза Аро блестят незамутнённым детским восторгом. – Как ты хотел её… как представлял, что горячая кровь струится по твоему горлу… И всё же удержался. Потрясающе! Твоя сила духа достойна лучшего применения, друг мой. – И какого же? – Ты мог бы стать отличным лидером, настоящим вождём. – Кого и куда я могу вести за собой, Аро? К тому же мне не по душе власть над другими. – Не по душе… – медленно повторяет Аро. – Ты по-прежнему веришь в бессмертную душу? И где же она – здесь?.. – твердая ладонь небрежно ложится на грудь Карлайла. – Или где-то ещё? – Ты просто насмехаешься над всем, что самому неведомо, – Карлайл встаёт, упрямо вскидывая голову. – Сомневаюсь, что тебе твой бог помогает проникнуть во все тайны мира. – Нет. Лишь познать собственную суть. И это не так уж мало. – Хочешь сказать, что ты знаешь себя? – Аро усмехается, поднимаясь и не сводя с Карлайла пристального, мерцающего взора. – Да, – убеждённо отзывается тот. – Да, - тише повторяет он, прислонившись к стене и глядя на россыпь звёзд на полотне ясного неба. – Хотя путь познания бесконечен, я знаю, чего никогда не сделаю. – Я не намерен отговаривать тебя от того, во что ты веришь, Карлайл. Просто я старше твоего пророка. А возможно, и твоего бога. Если бы ты видел то, что узрел я, если бы пережил всё, что довелось испытать мне, то познал бы и другую суть самого себя. Аро расстёгивает плотный воротник, и Карлайл видит грубый шрам, опоясывающий мраморную шею. – Тебя лишали головы?.. – Меня лишали веры, Карлайл. Его алый взор вдруг застывает, словно в глубокой задумчивости. – Ты другой… - Аро рассеянно улыбается. – Все лгут, даже зная, что я прочту их мысли. А ты всегда говоришь то, что думаешь. И, несмотря на это, я никак не могу разгадать тебя до конца. Он приподнимает его лицо за подбородок, слегка скользнув по нему изящными пальцами, и Карлайл невольно вздрагивает от этого ласкающего движения, слыша бархатный, вкрадчивый шёпот: – В тебе есть какая-то особая сила. И ты… так юн и невинен… Неожиданно Аро наклоняет свою тёмную голову, касаясь губами его рта, и это тихое, словно дыхание, бережное прикосновение заставляет Карлайла замереть в панике и замешательстве. Как такое возможно?.. Мысли смешиваются, он никогда не думал... Мужские ладони уверенно скользят по его животу, расстёгивая жилет. – Не надо… – наконец, потрясённо выдыхает Карлайл, но Аро кладёт пальцы на чувственные твёрдые губы. – Молчи. Аро срывает с его шеи кружевной воротник, и нетерпеливый поцелуй обжигает кожу, скользнув по ней язычком пламени. – Не сопротивляйся… – жарко шепчет он, крепче прижимая Карлайла к себе. – Жизнь – это не только путь страданий, который ты избрал. Позволь показать тебе… Он заглядывает в наивно распахнутые, растерянные глаза. Движения Аро сдержанны, ему не хочется испугать или причинить боль. Его руки спускаются ниже, но Карлайл, вдруг опомнившись, перехватывает их. – Аро, я не хочу этого, – твёрдо произносит он. И Аро останавливается. – Я вижу… И не стану ни к чему тебя принуждать, Карлайл. Я буду ждать, пока ты станешь готов. Ты всё решишь сам… *** Пронзительно белый всплеск молнии озаряет площадку на башне. Льёт дождь, но Карлайл не набрасывает капюшон, и светлые ручейки струятся у него по вискам. – Значит, так ты решил?.. – Да. – Но почему? Разве я плохо к тебе относился? – Дело не в тебе. – Не во мне… - Аро растягивает губы в едкой улыбке. – Действительно, какое тебе может быть до меня дело. – Аро, я не об этом. Я просто чувствую, что должен заняться чем-то… нужным. Наполовину правда – всё та же ложь. Но Карлайл делает этот шаг, потому что правда впервые невыносима для него. Признаться в том, что невесомые прикосновения заставляют разливаться по венам странный жар, чему он боится найти объяснение?.. Что теперь он не может взглянуть в эти глаза без жгучего чувства стыда?.. Нет, никогда, ни за что. – Так значит, ты уже отказался от мысли спасти мою грешную душу?.. – Я не могу сделать этого за тебя, Аро. – Останься. Ты и здесь сможешь быть полезен, если это так волнует тебя. Я могу показать тебе жизнь во всей её полноте и многообразии. Я, а не твой бог! Карлайл поднимает взгляд на его мокрое от дождя лицо. Нужно решиться. – Нет. Прости. Он надевает капюшон. Ветер распахивает его плащ, словно крылья, когда Карлайл устремляется вниз. Новый росчерк молнии разрезает небо, освещая фигуру, застывшую изваянием наверху башни. Белая ладонь исступленно сжимает гранитный зубец, пока камень не становится горсткой пыли.