Застывшие души

Избавление Саундтрек: MUSE – Exogenesis Symphony, part 3. Redemption Зимняя ночь окутывает лес бархатным пледом, среди стволов мягко мерцает цветок костра. Но видимая безмятежность обманчива. На рассвете решатся судьбы многих. – Я тебя никогда не благодарил за эту удивительную жизнь… Карлайл отвечает понимающим взглядом, положив руку на плечо Эдварда. Они оба смотрят на костёр, вокруг которого собрались друзья. Семья. – Я не могу отделаться от мысли, что они подвергают себя опасности, потому что я влюбился в человека. – Ты нашел свою любовь, Эдвард. И заслужил счастье. - Но какой ценой? - У всех них есть, ради чего сражаться. У меня точно есть. Сидящая у костра Эсми перехватывает взгляд мужа, светло улыбнувшись ему. – Она необыкновенная, – Эдвард смотрит мимо Карлайла. – Но Эсми – не он, верно?.. Лицо Карлайла неуловимо меняется, но голос остаётся спокоен. – Эдвард, я… – Прости. Не хотел тебя задеть. Я знаю, ты любишь её. И что ты готов на что угодно, чтобы защитить всех нас. Но завтра тебе, возможно, придётся сражаться с ним. Не делай этого, оставь кому-то другому. - Не волнуйся за меня. Надеюсь, мне удастся его убедить. Владыка сказал бы: ты наивен, Карлайл… Вольтури придут не убеждаться, слишком давно они ждали подходящего повода. И разве у него когда-то получалось убедить Аро? У него получилось только сбежать. Сбежать, чтобы мучительно вспоминать, день за днём, век за веком… Как будто он не был достаточно терзаем одной нестерпимой жаждой. И завтра они увидятся, чтобы попытаться убить друг друга. Нелепость… Безумие. *** Битвы не будет. Сегодня… Густой снег падает с неба, укрывая завесой две тёмные фигуры посреди бесконечного белого поля. – Зачем ты хотел говорить со мной, Аро? – Ты ведь понимаешь, что ничего не закончено, не так ли? Его голос медлителен и бесстрастен. И Карлайл опускает глаза. Холодный, надменный владыка стоит перед ним. – А вы хорошо подготовились. Открыли вампирскому миру столько талантов. – Ты готов убить каждого, кто помешает пополнить твою коллекцию? – Не тебе учить меня, Карлайл. Ты призвал мятежников, заключил союз с оборотнями, и при этом пытался уверить меня в своей преданности. – Всё, чего я хочу, это защитить свою семью. У меня никогда не было других намерений. – Позволишь убедиться? – владыка неспешно протягивает раскрытую ладонь, но Карлайл уклоняется от его руки. – Нет. Аро слегка усмехается тонкими губами. – Ты не защитишь их. И союз с вервольфами вам не поможет. – Всё дело в Элис? Ты хочешь её для себя? Но она никогда не станет Вольтури по доброй воле. – Что ж… можно и не по доброй. – Ты не был таким, Аро. Ты всегда был справедливым. Что с тобой случилось? – А ты не знаешь? – внезапно яростно бросает владыка, вплотную приблизившись к своему врагу. – Ты начал всё это! Твоя семья без тебя не представляла бы угрозы. – И всё же ты собирался убить их всех. – Конечно. Потому что я тебя ненавижу… – рубиновые глаза Аро сверкают бешеной злобой. – Мне нет дела до твоей семьи. Я пришёл, чтобы убить тебя! – Так вот я, перед тобой, – просто говорит Карлайл. Он спокойно разглядывает искаженное яростью лицо с полоской плотно сжатых губ, не испытывая ни страха, ни гнева. Только горечь сожаления и неодолимое желание коснуться смоляной пряди, на которой поблескивают лучи хрупких снежинок. И Аро вдруг отшатывается от его взгляда, заслоняясь дрожащей рукой. – Ты победил. Его упавший голос звучит тихо, словно осев в мягкий снег. Он отнимает ладонь от лица, когда ощущает бережное прикосновение пальцев к своим волосам. И тут же перехватывает руку Карлайла, крепко сжимая ее своей, и закрывает глаза. Когда он распахивает их, в его взгляде стремительно сменяются изумление, недоверчивая радость и боль. Потрясенный, Аро отступает назад. – Так значит, ты… Ты тоже… – казалось, он задыхается. – Тогда почему, почему ты тогда сбежал от меня? – Это было правильно. – Ты жалкий эгоист… Ты испугался. Того, что скажут о тебе другие, твой бог, чего? – Конечно, я эгоист. Я не согласился стать твоей очередной игрушкой. У тебя и без меня их достаточно. – Откуда ты знаешь?.. В его голосе звучит такое безнадежное отчаяние, что Карлайл теряется. – По словам тех, кто приписывает себе мою благосклонность? Тебе ничего обо мне не известно, Карлайл Каллен. – Ты никогда мне этого не рассказывал, Аро Вольтури. Лишь пытался манипулировать. А я… я не попытался разобраться. И к чему это нас привело? – Тебя – к победе. Сегодня ты свергнул власть злого короля. Так всё-таки тебе нравится чувствовать себя вождём?.. Сияющие золотистые глаза оказываются совсем рядом. – Перестань… Зачем ты говоришь мне всё это, если только что прочёл мои мысли? Аро растерянно усмехается, ощутив руки Карлайла на своих плечах. Молча поднимает глаза, испытывающе вглядываясь в его лицо. – Скажи мне, что я прочёл. – Это ничего не изменит, Аро. Ты вынуждаешь меня сказать то, что я не смогу доказать на деле. – Неужели хотя бы раз за свою вечность… – шелест голоса невесом, словно застывший ветер. – Неужели и теперь, в нашу последнюю встречу, ты так и не решишься мне это сказать? Моя власть кончена. Даже приговоренный к смерти может рассчитывать на последнее желание. Я хочу… я просто хочу это услышать. Но Карлайл молчит, и мучительные секунды белыми точками падают в снег. – Люблю тебя… Беззвучно… лишь слегка шевельнулись полуоткрытые губы. И Аро умиротворенно вздыхает. Но тут же порывисто приникает к этим гордым губам торопливым, жадным поцелуем. Не сдерживаясь, не боясь причинить боли, теряя рассудок от упоительного, жаркого ответа. Как же он тосковал по ним, украв тот единственный поцелуй… Как ревность сжигала его в пепел, когда он представлял, что их ласки достаются кому-то другому. Как он метался в беспомощности и злобе, подобно попавшему в капкан зверю. Только сейчас он безраздельно властвует над тем, что всегда должно было принадлежать ему. – Я помню твой запах… Шёпот тонет в глухом коротком стоне, безудержных, сумасшедших ласках. С треском рвется плотная ткань. – Подожди… – сквозь мучительно стиснутые зубы. Так нельзя… Судорожные мысли вспышками сверкают в мозгу. Элис видела это? Лес полон вампиров, сюда может вернуться кто-то из свиты, из семьи… – Не думай сейчас об этом, прошу тебя... Трепетный язык скользит по гладкой коже, вспоминая ее вкус, вспоминая вкус самой жизни, едва не утерянной четверть часа назад. Когда их обоих накрыла немая мгла, всё вдруг стало отчетливо ясно. Взору явственно открылось то, что важнее мести, важнее всего… Это было лишь видением, мутным сном прихотливо сотворенного будущего, – и отнятая одним яростным взмахом жизнь, и хрустальный звон раздробленной шеи. Вместо смертельного удара нетерпеливые губы покрывают её поцелуями. Вместо исступленного сражения не враги, но любовники задыхаются от близости друг друга, и белым пологом над ними стелется снег... *** – Что ты им скажешь?.. – Скажу, что угрозы нет…не знаю. Они оба сидят на замерзшей земле, словно две недвижимые статуи. Тёмный затылок покоится на плече Карлайла, и длинные волосы рассыпаются по мерцающей коже. Снег сыплется на лицо, но Аро будто не замечает. – Все видели, как я отступил. Наверняка кто-нибудь из них решит, что я слаб. Неважно. Ветер роняет на чёрные ресницы снежинку. Хочется осторожно подобрать ее, дотронувшись до закрытых век. Болезненный шёпот: – Теперь ты снова уйдешь? В ответ губы молча касаются лба у кромки агатово-чёрных волос, вызвав обречённый, отрывистый выдох. Аро поднимает голову и стремительно разворачивается к Карлайлу. – Если бы я отказался от власти… оставил их всех… ты бы пошел со мной? – пальцы до боли впиваются в изгиб мраморных плеч. – Это невозможно, Аро. Ты ведь знаешь, я не могу и не хочу оставлять свою семью. А ты сам разве способен бросить то, что создавал веками? И ради чего? Ради прихоти? – Позволь напомнить тебе, что этой прихоти уже триста лет. – А еще через триста – нет, гораздо раньше, – ты возненавидишь меня за всё, что потерял. Возненавидишь себя – за то, что поддался слабости. Ты не сможешь отказаться от всего, что было тебе дорого, и жить в глуши. Только не ради меня. Обрамленное смолью волос лицо вампира неподвижно. Он безучастно выслушивает убежденную тираду Карлайла, глядя куда-то вдаль, на чернеющий лес за густой пеленой снегопада. И бархатный голос вновь повторяет вопрос: – Ты бы пошел со мной?.. Эти рубиновые глаза, безжалостные и холодные, всегда светились неумолимой волей. Мерцали высокомерной насмешкой. Сейчас они распахнуты по-детски доверчиво, с затаённым страхом ищут ответ. Нервно вздрагивают губы, кривясь в вымученной улыбке. Он даже не пытается прочесть мысли. Или не может?.. Древний король беззащитен, словно дрожащий на морозе ребёнок. Всё, как той осенней ночью Вольтерры. Трудное «нет» сорвалось тогда в пропитанный грозой воздух, – тяжёлое, будто дождь. «Нет» – то, что нужно сказать и сейчас. – Да… Да, я бы пошел с тобой. Аро с облегчением прикрывает веки. Затем мечтательно улыбается и поднимает руку, бережно касаясь любимых черт. Словно рисуя незримой кистью, пальцы обводят высокий лоб, спускаются по вискам на скулы, очерчивают твердую линию губ. – Я сжёг твой портрет, – простодушно признаётся он. – Хочешь, я нарисую другой? *** Снегопад. Когда же он закончится? Снежная громада наваливается непомерной тяжестью на грудь, стискивая холодной тревогой. И Карлайл тяготится бессильным желанием освободиться от этого бремени. Письмо из Бразилии. В него вложены листки от Элис, от Ренесми и Эдварда. От Эсми. Все знают причину его ухода. Останься он с ними, и семья была бы обречена. Вольтури не простили бы их силы, союза Карлайла с другими вампирами. Но теперь у него нет семьи, он снова всего лишь кочевник. Он так решил за них всех. Они не осуждают, даже Эсми. Но строки письма звенят печалью, словно тонкие льдинки дрожат на ветру. Скучают. Он тоже. Нет, он безмерно тоскует – по тому, кто исчезает всякий раз, когда небо укрывает землю снежной завесью. Почему его нет так долго?.. К вечеру небо всё-таки проясняется. Искристый иней взвивается с ветки. Он здесь. – Тебе не стоит бродить одному. От волос Аро пахнет горьким дымом костра. – Боишься, что я сбегу, как ты от меня когда-то? – Ты так внезапно ушёл… – Открою тебе секрет, – прохладное дыхание касается виска. – Я всегда рядом. Я был здесь, просто молчал. А ты не видел меня из-за снегопада. – Не пропадай больше, пожалуйста. Не исчезай так надолго. – А ты ведь думал сейчас о своей семье, верно? Ты всегда тоскуешь по ним, когда идёт снег. Взор Аро вдруг каменеет, и он отворачивается. – Скажи мне… Ты бы остался со мной только затем, чтобы спасти их? – Конечно. Как же иначе. Карлайл не сдерживает улыбку. Он накрывает твёрдую ладонь Аро своей рукой, переплетая пальцы. Каменное лицо смягчается, и Карлайл видит кроткий промельк радости в оранжево-коралловых глазах. Скоро они станут золотистого цвета, как у него самого. Он близко, он здесь. И неправильное, безудержное счастье захлёстывает Карлайла. – Ты всегда будешь рядом, правда? Ему отвечает протяжный, внимательный взгляд. – Конечно, Карлайл… Конечно. Эпилог Саундтрек: MUSE – Blackout Мне всё никак не привыкнуть, что здесь столько снега. Жаль, что для тебя не выбрали скалистую гряду Апеннин. Мы бы встали на пути восточного ветра и глядели на зеленые долины Тосканы. Но зачем-то ты нужен здесь. А я просто не хотел снова быть далеко от тебя, мой светлый ангел. Знаю, ты простил меня, как всегда прощаешь. Простил за то, чего я тебя лишил. За то, что я забрал твою жизнь. Ты мог бы убить меня там, на поле, но твоя рука дрогнула. А моя – нет. Теперь мы оба здесь. Но мы не мертвы, ведь я вижу тебя. И даже говорю с тобой, а ты мне отвечаешь… Хотя мне кажется, ты так и не поверил до конца в то, что произошло с нами. Мы – две скалы в северных горах. Уже не те, что прежде, но всё так же тверды и бессмертны. Говорят, горы – это застывшие души ангелов. «Ангелов»… Кого ты просил за меня, Карлайл?..