Каждому дьяволу положен свой ангел.

      Все было уже потеряно. Ужасное, душераздирающее расставание разбило два сердца. Хотя, всему виною люди. Они разошлись, не дав настоящей, пылкой любви растопить перед ними огромную ледяную стену. Она в один вечер села у камина и сожгла все парики и идиотские, по его мнению, наряды дотла. Она выкрикивала все скверные слова, какие толтко знала, а все потому, что устала. Устала носить внутри этот груз, который не могла выудить изнутри. Он тянул ее на дно, как камень, привязанный к шее. Забудь его уже, Тринкет! Он плевал на тебя!       Закрылся ото всех в своем одиноком доме, перестал ходить на рынок за едой и даже алкоголем, еще больше возненавидел людей, которые желали ему добра, в нем проснулась небывалая агрессия. И все это последствия этой тайной, но такой страстной любви. Без любви, разумеется, наша жизнь была б проще. Но ведь без нее нет в ней смысла. У него началась страшенная ломка, которая заставала его, когда тот шел по коридору, скручивала втрое, заставляла рвать волосы на голове. Однажды Пит и Китнисс стали свидетелями этого ужасающего действа. Они зашли к ментору, чтоб занести еды. Тот открыл им дверь, ребята вошли. Вмиг его глаза стали пустыми, как у шизофреника; Китнисс быстро убрала из его поля зрения все острые предметы. Тело охватила ментора какая-то судорога, он начал махать руками, сжав кулаки, и заехал Питу по лицу. Парень не растерялся — схватил наставника, заведя руки за спину. Они оба оказались на полу. — Хеймитч! Хеймитч! — орал Пит ментору. Тот никак не реагировал, а только в порыве ярости вырывался из-под натиска. — Китнисс, принеси воды! — приказал пекарь, растерявшейся Сойке. Она быстро принесла с кухни воды. Китнисс стало жаль этого человека, который во многом помог ей, помог пережить самое трудное время. — Облей его! — продолжая сдерживать Хеймитча, на повышенном тоне сказал Пит. Та, не думая, выплеснула из кружки холодную воду на ментора, намочив и своего возлюбленного. Эбернети замер, затем его сердце стало успокаиваться. Пит, восстанавливая дыхание, откатился по полу в сторону. Китнисс опустилась на колени. Хеймитч лежал на животе с закрытыми глазами, он перевернулся на спину, распахнул глаза и уставился в потолок. Осознав, что больше не может сдерживать слез, накрыл лицо руками, сжав зубы до боли, дабы не выказать своей слабости. Китнисс с Питом переглянулись, и девушка, поняв, что должна выйти, покинула дом, направившись за алкоголем. — Ты можешь быть слабым, — произнес Пит, глядя на своего наставника. Хеймитч прекрасно стышал, что говорит Мелларк. Боль, словно кислота, выжигала все изнутри. Сердце сжалось в один комок, пропуская положенные удары. Слезы скатились из уголков его глаз, впервые за много лет он опять позволил проявиться слабости.  — Пит, — прохрипел ментор, — ты выполнишь мою просьбу? Он поднялся с пола, подойдя к столу, взял в руку нож с черной ручкой. — Какую? — Мелларк поднялся следом. — Убей меня, — безразлично произнес Эбернети, протянув парню оружие. — Ты сошел с ума, — не веря своим ушам, проговорил Пит, — Все наладится. — Заткнись! — прикрикнул тот, — Это моя жизнь, и я хочу, чтоб она закончилась сейчас! В этот момент в дом вошла Эвердин и застала эту картину. Ее глаза расширились от ужаса, она подлетела к ментору и одним движением выхватила нож, положив его на стол. — Идиот! — выпалила она. — Что ты из себя возомнила? — возмущенно спросил Хеймитч, разведя руками, нахмурившись. Она протянула ему бутылку виски, который удалось раздобыть. Эбернети отвернулся, поморщив нос. Его сознание помутнилось, голова закружилась, ноги стали ватными. Ребята подхватили мужчину под руки, когда его ноги подкосились. Они втроем обессиленые сели на диван. — Посмотри в кого ты превратился, — удобно расположвшись, сказала Китнисс. — Тебе-то что? — с привычным недружилюбием спросил Эбернети. Китнисс уже хотела съязвить. — Ты нужен нам живым, — опередил ее пекарь. — Вам? Губы ментора тронула ироничная улыбка. — Мне, Китнисс, — начал перечислять парень. — И Эффи, — закончила Сойка. Внутри все нервы, натянутые, как струны, оборвались в миг, когда ее имя прогремело в комнате, сказанное мяшким голосом девчонки. Хеймитч нахмурился, не сводя взгляда с тлеющих углей в камине. — Где виски? — поинтересовался он. Мелларк потянулся к тумбочке и взял с нее бутылку. Хеймитч резко скрутил пробку и сделал большой глоток обжигающего желудок напитка. Он поморщился, вдохнув воздух. Давно он не чувствовал этого прекрасного вкуса. — Так дело не пойдет, — произнес Пит, — Мы не будем твоими поставщиками алкоголя. — Умру от очередной ломки. Мечта, а не смерть, — «позитивно» отреагировал наставник. — Нет, — протянула Китнисс, — приведём тебя в порядок, и ты поедешь покорять Капитолий, ибо меня ее прильщает смотреть, как ты корчишься на полу. — Ты самая ужасная девчонка, которую я когда-либо знал, — сделав еще глоток, высказался Эбернети.

***

       Нам всегда приходиться выбирать. Каждый день независимо от нашего расположения, мы совершаем выбор, хотим того или нет. Вот и Хеймитч выбрал посетить Капитолий с визитом к одной особе, нежели терпеть капанье Эвердин на мозги. Он надел бордовый костюм, пиджак которого был вышит крупной клеткой с помощью белой нити, черные лакированные туфли, как в лучшие времена, купил большой букет нежно-розовых тюльпанов и вечерком прекрасного мая пришел по адресу, который узнал заранее у Хевенсби.       Эбернети подошел к двери, поправил черный галстук и нажал на фиолетовую кнопку звонка. Через пару мгновений дверь открылась, а перед ним оказалась женщина ослепительной красоты в легком весеннем платье с распущенными волосами, спадающими на оголеные плечи. Она с огромным удивлением смотрела на него, изучая каждую морщинку около губ, которые расплылись в довольной улыбке. Между ними повисло молчание с огромным напряжением. — Пустишь? — вдруг спросил Эбернети. Его голос заставил мурашки не то, что пробежаться по ее телу, а пуститься в пляс. Тринкет отошла, пропуская мужчину в квартиру. — Это тебе, — почти невозмутимо сказал Хеймитч, протянув букет цветов. — Спасибо, — выдавила Эффи. Она приняла цветы, поставила их в вазу, пригласив бывшего ментора пройти. Он снял туфли, расстегнул пуговицу на пиджаке, чуть ослабил обхват галстука и прошел в просторную квартиру, которая ничем ее напоминала об Играх. Он смотрел на Эффи, которая управлялась с цветами, и видел ту, кого любил все эти годы, по кому так душа страдала. Он подошел ближе к ней, плевав на личное пространство. Капитолийка оказалась зажата между ним и кухонным столом. Давно она не ощущала его так близко, не чувствовала аромат его одеколона и тепло тела. — Я скучала, — прошептала она. Хеймитч поднял ее милое личико за подбородок, чтобы смотреть в ее голубые глаза. — И я, — ответил он. После своих слов он моментально коснулся ее губ своими, вовлекая в долгожданный поцелуй. Эффи прижалась к нему всем телом, она ощутила его сильные руки на своей талии и поняла, что безумно любит этого алкоголика.       Капитолийка оторвалась от его губ, выскользнула из его оков и оказалась полностью свободна. Она взяла Хеймитча за руку, потянув на себя, когда тот сделал шаг, она отошла, введя мужчину в непонимание. Медленными движениями Тринкет двигалась в сторону своей спальни, поначалу Эбернети ничего не подозревал и даже несколько удивился. Когда пара оказалась в комнате, посреди которой стояла кровать, Эффи легким движением толкнула ментора, чтоб тот сел на кровать. Мужчина послушно выполнил этот сладкий приказ. Тогда женщина поставила свое колено между его ног, тем самым все сильнее заводя того. — С каких пор Вы позволяете себе такое? — ехидно спросил Хеймитч, проводя ладонью по ее стройному бедру. — Не хочешь — как хочешь. Эффи рывком убрала свою ногу и двинулась к выходу. Хеймитч резко схватитл ее за руку и потянул на себя, заставляя сесть к нему на колени. Капитолийке ничего не осталось, как подчиниться. Она свободной рукой обхватила его за шею и прильнула к его губам. Ментор нежно отпустил ее руку и переместил свои ладони на ее спину. Медлено поглаживая, он дернул за поясок ее платьица ослабляя его. Эффи приступила к пуговицам на белой, как первый снег, рубашке. Спустя некоторое время, они были повержены. Тринкет, аккуратно проведя по широким плечам и сильной спине, стянула с мужчины пиджак и рубашку, оголяя его торс. Хеймитч в этот же миг освободил ее от платья, под которым больше ничто не скрывалось от его глаз. Эффи сначала немного сжалась от неудобства этого момента, но сразу забылась, когда ментор одним движением положил ее на кровать, нависая сверху. Он провел рукой по внешней стороне бедра и разместился меж ее ног, чтобы стянуть эти сексуальные чулки. Целуя ее стройные ноги, Эбернети справился и с ними. Капитолийская принцесса потянулась к пряжке его ремня, в то время, как тот осыпал поцелуями ее ключицы и шею, оставляя незначительные засосы. Она помогла освободиться ментору от брюк, откинув их в сторону. Эбернети прикоснулся губами к ее упругой груди, провел руками по талии, ощущая, как она тает от его прикосновений. Эффи, чувствуя трение его разгоряченной плоти, считая уже тысячные поцелуи, заставляющие сердце сбиваться с ритма, выгибалась навстречу. Хеймитч, увидев в ее глазах мольбу о проникновении, освободил ее и себя от последних элементов одежды и резко вошел в нее. Тело охватило приятной дрожью, она извивалась под ним, то приподнимая голову, то откидывая ее назад, выгибая грудь. Хеймитч размеренно двигался внутри нее, наращивая темп. Ее стоны ласкали его слух и требовали продолжения. Он захватывал ее губы, слабо покусывя их. Эффи рисовала на его спине замысловатые узоры, изредко сильно надавливая ногтями, тем самым оставляя красные дорожки на его коже. Она чувствовала, как его щетина приятно касается нежной кожи у основания шеи. Это было лучшим, что она чувствовала за последние несколько месяцев.       Разрядка пришла одновременно к обоим. Первые несколько секунд мужчина не выходил из нее, просто замерев. Капитолийка обхватила его пояс ногами, подпустив еще ближе. Хеймитч лег рядом, восстановив дыхание, его сердце прямо выпрыгивало из груди. Эффи натянула на них тонкое одеяло, под которым теперь будет жарко, устроилась на его груди, слушая ритм жизни в нем, и закинула на него чвою ногу. Она закрыла глаза, почувствов себя так хорошо, как никогда раньше. — Все нормально? — обеспокоено спросил Эбернети. — Более чем, — ответила Эффи, наконец скинув горы с плеч. Хеймитч прекрасно понимал, что она — его жизнь, что теперь все будет по-другому и хватит скрывать то, что зверем рвется наружу. Его голова освободилась от всяких раздумий и воспоминаний. Для него весь мир сейчас заключался в этой изменившейся до неузнаваемости женщине. — Ты любишь меня? — спросила она, прервав тишину. — Ты даже не представляешь как. А ведь на самом деле каждая женщина нуждается в том, чтобы чувствовать, что она проникает в мужчину эмоционально так же, как он проникает в нее физически.       Завтра на закате он покинет этот ненавистный город, только на этот раз взяв ее с собой.