Каждому дьяволу положен свой ангел.

      События этого вчера можно перечислять безустанно. Тур Победителей завершился широкомасштабным празднованием в Капитолии. Никто из победителей не знал, что будет теперь, потому что Сноу остался так и недоволен действиями Китнисс и Пита. Хеймитч и Эффи помогали, чем могли, но и они не смогли ничего предпринять. Ментор говорил с Плутархом — новым распорядителем — но он тоже ничего ему не подсказал. Никто в этом мире не знает Сноу и то, что у него на уме. Ребята тоже проявили непредсказуемость, решив пожениться, однако президента удивить не удалось. Он, когда все смотрели на шикарный салют, дал Китнисс знак, что Игры еще не закончились.       Эффи с Хеймитчем пришли в Тренировочный центр уже за полночь. Эбернети, разумеется, хорошенько выпил, и его уже покачивало. В принципе, для Тринкет это было не нонсенсом. Она, хмыкнув в его сторону, подняла подбородок и пошла к своей спальне. — Аккуратно, не зацепи потолок, — кинул ей вслед Хеймитч. — Что прости? — остановившись, она развернулась и пошла к нему. — Ты слишком сильно подняла свой нос, мне показалось, что ты вот-вот заденешь потолок, — скрывая веселье, объяснил ментор. — У тебя в глазах двоится? — спросила сопровождающая. — Ну, уж нет. Две Тринкет в одном помещении это слишком. Издав смешок, мужчина направился в бар, чтобы опустошить еще одну бутылочку горячительного. — Ты куда это? — поинтересовалась Эффи. Она всегда была против, чтобы Хеймитч пил. — Выпью бутылочку для хорошего сна, — пояснил он и наигранно улыбнулся, как это делала всегда Тринкет. — Прекрати, Хеймитч, — приказала она, встав за его спиной. Мужчина кинул пиджак на спинку кресла в гостиной и открыл бутылку. Его голова потихоньку опустошалась от мыслей, которые загоняли в какие-то рамки. — Что именно, куколка? — сделав большой глоток, спросил ментор. — Спаивать свой мозг, — ответила она. — И с чего это так тебя заботит? — С того, что у тебя ум стратега, а ты просто убиваешь его. — Это мое дело, — невозмутимо произнес Эбернети и сделал еще глоток, раздражая Эффи, — Я и так получше некоторых соображаю. — Ты считаешь меня полной дурой, так? — начала распыляться она. — Нет, — отрицательно выразился Хеймитч, — фигура у тебя хорошая. Мужчина начинает смеяться, глядя в глаза женщины, в которых бушует буря злости. — Ты сопьешься, — упрекает эскорт. — Ого! — театрально восклицает Хеймитч, — Правда? Слушай, Тринкет, это мое дело. Так что, не беси меня. Он разворачивается к ней спиной и идет в сторону дивана. — Нет, слушай меня, Эбернети. Хеймитч разворачивается, отпивает виски и тяжело вздыхает, обращая свое внимание на эту зануду. — Только не нуди, — нахмурившись, просит он. — Знаешь что, дорогой мой? Я не особо хочу прийти однажды в пентхаус и увидеть тебя мертвым или узнать, что ты не приехал в Капитолий, потому что умер от цирроза печени или чего пострашнее. Я больше всего, чтоб ты знал, боюсь смерти. — Именно поэтому ты работаешь сопровождающей, ага, — перебил ее ментор и сделал глоток. — Не перебивай меня. Так вот, я не желаю твоей смерти. А ты вечно травишь себя этим недолгим удовольствием. В чем толк его, Хеймитч? Все мы испытываем боль, но нужно учиться с ней жить. Внутри у Эбернети закипала злость, потому что она вовсе не понимала, о чем говорит. Не может человек, который не испытывал такое, говорить, что нужно учиться с этим жить. Ей незнакома горечь потерь, она не имеет права упрекать его. — Ты и так невыносим, но ты не представляешь, что такое терпеть тебя пьяного. Ты становишься более грубым, задеваешь меня тем, что делает мне больно. Твои руки распускаются, ты вовсе не контролируешь себя в этом состоянии. Хеймитчу изрядно надоела эта тирада и он, не долго думая, плеснул на Эффи из бутылки. Виски растеклось по ее шее, попало на лицо и потекло в зону декольте. Она отпрыгнула назад от неожиданности и замерла на какое-то время. В пентхаусе повисла приятная слуху тишина. — Ты идиот, Эбернети? — выпалила сопровождающая, разведя руки. Хеймитч молча наблюдал как её платье пропиталось виски, и с его подола начали капать частые капли. — Ты совсем ума лишился? — выкрикнула она, почувствовав, как грудь стала мокрой от алкоголя. — Ты выбесила меня, — невозмутимо ответил Хеймитч и поднял бутылку на свет, чтоб увидеть сколько там осталось. Он сделал последний глоток и поставил бутылку на стол за ненужностью. Ментор подошёл ближе к Тринкет, чувствуя запах её духов и виски вперемешку. Идеальное сочетание. Он бросил взгляд в сторону, рассчитывая расстояние до тёмного коридора, ведущего к спальням. Коридор всегда был темным, свет в нем подразумевался, там были лампы, но никто ими не пользовался. — Не трогай меня, — выставив руки вперёд, попросила Эффи. Эбернети был уже изрядно пьян, он подошёл так близко, что её руки дотронулись до его груди. Сквозь рубашку и чёрный жилет Тринкет почувствовала его сердцебиение и отвергла факт, что его у него нет. Хеймитч без напора сделал ещё шаг вперёд и ощутил, как её руки невольно согнулись, подпуская его. — Хеймитч, я прощу тебя, только не заставляй меня, — прошептала она. — Я хоть раз заставлял тебя? — так же тихо спросил он. Она отрицательно помотала головой и зажмурилась. Её тело пылало, казалось, что платье сейчас уже высохнет. — Почему ты боишься меня? — поинтересовался ментор. — Я не знаю, чего от тебя ждать. Тело капитолийки пробрало дрожью. Она сжала холодные пальцы в кулаки и сделала шаг назад. Хеймитч к ней. В пентхаусе никого, слуги прибрали после ужина и удалились, только Китнисс с Питом, но они у себя. Эффи почувствовала страх, а потом подняла взгляд; он устремился в его губы. Она поймала себя на мысли, что, если бы действительно не хотела его видеть, убежала б в свою комнату. Виски сделал её кожу липкой, впитался. Эбернети прикоснулся своим лбом к её, положил руку на талию, другой взял её за руку и уверенными движениями завёл в тёмный коридор. Он прислушался и понял, что Китнисс с Питом либо спят, либо делают вид. Ментор открыл дверь своей комнаты и закрыл её, как только они вдвоём вошли. Он прислонил Тринкет к стене, прижимаясь всем телом к её влажному, особенно в районе груди, платью, и, сковав все её движения, стянул парик. Эффи хотела высвободить руки, но попытки оказались тщетны. Мужчина прильнул губами к её шее, слизывая виски, оставлял влажные поцелуи, выпивая её полностью. — Я ненавижу тебя, Эбернети, — выдала Эффи и откинула голову назад, предоставив его губам поле деятельности. — Я знаю, принцесса, — ответил ментор, — но не пропадать же добру. Его горячее дыхание обжигает её кожу, она вдавливается в стену от его ласок. Продолжая собирать с неё алкоголь, Хеймитч рассправился с туго затянутым корсетом. Развязав шнурки на её спине, Эбернети стянул платье, которое скрывало соблазнительное тело сопровождающей. Эффи не знала, куда ей деться от его похотливого взгляда. — Мне нужно в душ, — проговорила она, отцепив его от своего декольте. — Пойдём. Ментор подхватил её на руки и понес в ванну. Эффи вскрикнула, прижавшись к нему. — Тише, детка, — шепнул Эбернети, попутно целуя ключицы. Он посадил её на стол, в который была встроена раковина, раздвинул ноги и встал между них. Его руки ласкали её спину, нащупав застежку бюстгальтера, ментор вмиг распрощался с ним. Невысохшая капелька виски скатывалась меж её грудей, ментор ловко поймал её языком. Эффи прогнулась, зарывшись пальцами в его светлые волосы. Эбернети притянул её к себе за поясницу, она обвила ногами его торс. Стоны начали отрывками срываться с её губ. Хеймитч, сжав её возбужденную грудь руками, накрыл её губы своими. Эффи, сама не заметила как, прикусила его губу почти до крови, затем раскрыла губы, издав стон. — Хеймитч, прошу не надо, — взмолилась она, — я не могу терпеть, они услышат нас. — Точнее тебя, — поправил её ментор, оторвавшись от ее груди. — Я не хочу сегодня секса, — еле слышно сказала Тринкет, опустив голову. Ментор резко перестал ее целовать, нахмурился и поднял на нее взгляд, заглянув в светящиеся голубые глаза. Он временами не понимал ее желаний, ее саму не понимал. Он посмотрел на нее несколько мгновений и спросил: — Чего же ты хочешь? — Я хочу просто любить тебя. Завтра вы втроем уедете в Двенадцатый, а через полгода я увижу только Китнисс и Пита, но не тебя. Я хочу запомнить тебя, — объяснила она и опустила глаза в пол. — Хорошо, я понял тебя, — произнес он и поставил ее на кафельный пол ванной. Мужчина снял черный жилет, туфли и, открыв прозрачную дверцу душа, протянул Эффи руку, призывая зайти к нему. Она, прикрываясь одной рукой от его похотливого взгляда, зашла к нему. Хеймитч быстро настроил теплую воду, которая в момент полилась сверху. Его одежда моментально намокла и прилипла к телу. Тринкет было не по себе: она никогда не находилась в такой ситуации. Хеймитч смотрел ей в глаза, проводя руками по спине, смывая остатки алкоголя. Он притянул ее к себе, чувствуя, как ее грудь прикоснулась к нему, улыбнулся. Сопровождающая засмущалась и уткнулась носом в его плечо, а руками обвила шею, проведя по мокрой рубашке. — Ты сумасшедший, — произнесла Эффи. Ее голос приятно слился с шумом воды. — Разве не поэтому я тебе нравлюсь? — иронично спросил ментор, смутив ее. Тринкет ничего не ответила, просто подняла лицо и прикрыла глаза. Эбернети заметил, как она расслабилась рядом с ним, и вовлек ее в долгий поцелуй. Женщина нежно провела по его шее, дотронулась до намокших волос и ответила ему всей взаимностью. Струи воды давно смыли с ее милого личика все слои макияжа, ей было уже плевать, в каком виде он, она. Ей было просто хорошо с ним и тепло.       Выйдя из ванной, ментор выдал ей полотенце, а сам переоделся в сухие пижамные штаны. Эффи закуталась в одеяло, спрятавшись под ним от всего мира. Хеймитч лег рядом с ней, притянув к себе, и вдохнул цветочный аромат ее золотистых волос. Его пыл утих, а на смену страсти пришло необычное нежное чувство, которого не дарил просто секс. В комнате было темно, но они четко видели черты друг друга. Эффи слышала его дыхание и хотела его слышать всегда. Она и впрямь боялась смерти, но не такой, как ее принято представлять, она не боялась встретиться с ней. Тринкет до жути не хотела вдруг увидеть бездыханные тела тех, кто стал неотъемлемой частью ее жизни. — Знаешь, — начала шепотом женщина, — ты единственный мужчина, которого я когда-либо любила по-настоящему. Может, потом я пожалею об этом, но сегодня я хочу, чтоб ты знал. Она принадлежала ему не физически, а морально. Все ее тайны, чувства и эмоции были открыты перед ним. Хеймитч же считал себя неспособным любить, каждый раз, когда счастье блистало на горизонте, он недоумевал от его появления. И счастьем была эта до чертиков правильная капитолийка с прекрасной душой, не такой, как у всех. — Увы, я не могу сказать тебе того же, — тяжело вздохнув, сказал Хеймитч, глядя в потолок, — но ты полностью изменила мою жизнь. С алкоголем тебе бороться бесполезно, но я не чувствовал подобного лет двадцать. Его голос стих, смешиваясь б с шумом дождя за окном. Он сам не знал, почему был с ней, просто лежа в кровати. Он же на дух её не переносит, а сегодня это казалось лучшим завершением дня. — Больше всего на свете я не хочу отпускать тебя, — призналась Эффи. — Это не наша прихоть, — оборвал ее он, — ты отпустишь меня и будешь счастлива. — Предлагаешь мне забыть того, кого сердце выбрало? — дрогнув голосом спросила Тринкет. — Сердце. Вечно из-за него проблемы, — произнес Эбернети. — Ну, у меня вечно проблемы из-за тебя, — выдала женщина, чем вызвала улыбку на губах ментора.       Они лежали так всю ночь, наслаждаясь друг другом и тишиной. Эффи понимала, что ей никто так не нужен, как этот алкоголик, никому она не сможет так открыться, как ему. Она чувствовала его рядом и не могла поверить, что это и правда он. Хеймитчу в первый раз хотелось ее защитить от всех, но он понимал, что Сноу достанет ее ото всюду, если узнает про них. Но про них никто ничего не узнает, потому что их никогда и не было. Ментор лежал, обнимая ее, ему показалось, что она смогла тронуть лед в его душе. И все, что он ощущал внутри, не проявляя наружу, приносило что-то новое и неописуемое. Это было лучше выпивки и беспамятства. Ощущение ее своей дарило то, что в разы было лучше, чем просто секс.