Каждому дьяволу положен свой ангел.

      Октябрь. Золотая осень. Льёт проливной дождь, ещё сильнее омрачая дистрикт Двенадцать. Неправильная по капитолийским меркам Эффи Тринкет вышла из поезда и, шмыгнув носом, села в чёрное такси. Её волосы завились в аккуратные локоны из-за влажности, а сумки промокли насквозь. Она наблюдает за серыми каплями, катящимися на перегонки по стеклу, и думает о встрече с любимыми победителями. Жизнь без них стала ну слишком угрюмой и пустой. Сердце год без устали ныло, скручиваясь от боли. Глаза Тринкет вновь наполнились слезами, но она не позволила тем покатится по щекам. Взяв небольшой чемодан, женщина покинула машину с мыслями о нескольких днях, которые определённо станут лучшими за этот год.       Эффи перебежкой оказалась в небольшом ресторанчике около её отеля. А помещении горит тёплый свет, интерьер выполнен в винтажном стиле, на окнах гирляндой висят небольшие лампочки, а каждый стол освещает свеча. Она расстегнула пальто и села за столик, держа в руках меню в коричневой кожаной обложке. Её взгляд невольно забегал среди столиков, рассматривая людей, которые её не узнавали без броского макияжа, безумного платья и парика непонятного цвета. Сидя у окна, она внезапно приметила знакомую фигуру за столиком в углу в компании симпатичной дамы. Это был, к её сожалению, Хеймитч Эбернети. Он сидел со стаканом жидкости карамельного цвета в руке напротив той милой незнакомки и слушал, что она говорила, жестикулируя руками. Женщина та, и впрямь, очень красива: карие тёплые глаза, яркие губы, румяные щеки, длинные ресницы, каштановые чуть вьющиеся волосы. Не возникало даже вопросов, почему она понравилась ему. А он непривычно безмятежен, чрезмерно далек от Эффи и близок той даме. Хеймитч внешне выглядел как раньше: двухдневная щетина, руки в знакомых шрамах, губы в родной улыбке, морщинки около серо-голубых глаз и их бесконечная глубина. Все это теперь чужое. Женщина смеётся с его слов, как раньше Тринкет, смущается и чувствует себя расслаблено. Капитолийка смотрит на него и видит незнакомца с совместным прошлым. Душа Эффи падает ниже плинтуса, сворачивается в клубок, начинает грызть землю, рвать волосы на голове и просто сходит с ума, шарахаясь по пустым коридорам любви, ударяясь о стены. Тринкет, не решая что-либо заказывать, мигом вылетает из заведения и под сильнейшим дождём, что скрывает её слезы, бежит в отель. Сердце разрывается на части и задыхается от горечи. Перед глазами лишь встал его образ с той женщиной и ничего кроме. Образ счастливого Хеймитча с другой. Образ счастливого Хеймитча. Образ Хеймитча с другой. С другой. Этого достаточно, чтоб провести ночь в слезах.       В обед следующего дня Эффи приходит в тёплый дом Китнисс и Пита. Здесь нет места слезам и кошмарам, ссорам и крикам — здесь только любовь и понимание. Ребята невообразимо рады приезду бывшей сопровождающей. Пит испек рыбный пирог, а девчонка запекла индейку с сыром и яблоками в собственном соку. От одного лишь запаха слюни текут. Каждая частица дома наполнена уютом и радостью, незнающей границ. В камине горит огонь, сжигая бревна, за окном вновь дует ветер и идёт дождь, а тут так тепло, что это место кажется раем. За обедом Эффи рассказывает, почему отказалась от всяческих столичных причуд и чего ей это стоило, она говорит, как сильно скучала по своим победителям и снова скрывает разочарование и грусть за нежной улыбкой. Победители не скрывают своего счастья: рассказывают ей, что решили пожениться, на что Тринкет реагирует радужным всплеском эмоций. — Эффи, а ты не замужем ещё? — с улыбкой на лице спросил Пит. — Нет, дорогой мой, — ответила она с отчаянием, — а вот за Хеймитчем, я смотрю, не ржавеет. Китнисс, услышав эту фразу, подавилась и начала кашлять. Она пришла в недоумение от такого умозаключения об их менторе. Парень вскинул брови и косо посмотрел на Эффи. — Что не так? — поинтересовалась женщина. — Это шутка такая? — откашлявшись, задаёт вопрос Китнисс. — Я вчера видела его в ресторане с какой-то женщиной, — объясняет свои слова Тринкет, — она очень красивая, в её глазах явная симпатия к нему, и ментор ваш вовсе не отгораживается от неё. — А, — Пит понимает, о ком речь, — это мы познакомили его с ней. Её зовут Сара, живёт неподалёку от Деревни. Хеймитч долго сопротивлялся, но мы с Китнисс вынесли ему все мозги на этот счёт. Ты права, Хеймитч ей нравится, а он с ней пьёт чего-то полегче самогона и водки. Эффи поджала губы, потому что история парня выглядит не очень оправдающе. Хеймитч может быть любым, но не таким, как вчера. Вчера он был беззаботным, без иголок, внимательным и улыбающимся. Она помнит его любым, но не беззаботным. — Он сгорает, Эффи, — с дрожью в голосе произнесла Эвердин, — каждый день я захожу к нему и боюсь увидеть мёртвого. Он никогда столько не пил, никогда не был таким агрессивным и невыносимым. И только Сара на некоторое время возвращает его к жизни, хотя и её он последнее время посылает на три буквы. — Сгорает? — переспросила Эффи, сдерживая чувства, заперев их в клетку. — Да, — печально кивнул Пит. С его губ пропала обворожительная улыбка, скрылась, как солнце за горизонтом. Глаза девчонки наполнились болью и горем, которое она так долго выпроваживала. — Он спивается, и никто не может его остановить. Сэй плачет, умоляя его, а тот закрывает перед её носом дверь и открывает новую бутылку, — рассказывает мальчик, — может, только ты поможешь ему. Поверь, он не любит Сару, не говоря о нужде в ней. Она для него временная игрушка, только вот она этого уже не понимает. Я уверен, он страдает по тебе. — Я хочу увидеть его, — дрожащим голосом говорит Эффи и медленно покидает компанию ребят, не веря в слова Пита.       Через пару мгновений её тёплая ладонь ложится на холодное дерево двери в серый дом, дыхание замирает, сливается с шумом дождя и темнотой сумерек. Фонари освещают каждую капельку, что попадает под их свет, как Эффи когда-то освещала собой каждую секунду жизни Эбернети, если присутствовала в ней. Тринкет заходит в дом; её обдает холодом и этим запахом коньяка, просачивающимся под кожу. Не найдя хозяина в гостиной, она решает посетить кухню, где горит приглушенный свет. За столом сидит полупьяный Хеймитч, опустив голову вниз. Это совершенно не тот человек, которого она видела вчера в ресторане. Её сердце отрывает кусок от себя и начинает быстро заделывать дыру в его душе, заполняя пока что просто нахождением рядом. — Проваливай, Сара! — заплетающимся языком приказывает Эбернети, не глядя на вошедшего. — Я думала, ты так только со мной разговариваешь, — тихо говорит Эффи, грустно улыбнувшись. Тут Хеймитча ошарашивает холодной водой, он поднимает на застывшую в проходе Тринкет мутные глаза и более чётко произносит: — Еб твою мать, я умер? — Я понимаю, что ты пьян, но это не позволяет тебе говорить несносные вещи, — говорит Эффи нравоучительным тоном. — Мне промыва мозгов и от Эвердин хватает, — язвительно бросает тот и прикладывается к горлышку бутылки. — Хватит! — приказывает она и выхватывает у него бутылку, — это убьёт тебя. — О, мать Тереза блять! — выплевывает яд Хеймитч и протирает глаза. Обжигающие слезы катятся по щекам и капитолийки. Он ещё сильнее удивляется, видя её в своём доме без парика и в нормальной одежде. Хеймитч понимает, что это не очередная иллюзия, с которыми он привык разговаривать, а настоящая Тринкет. Та, которую никто не смог заменить. — Эффи? — нахмурился Хеймитч. Его голос прозвучал мягко и даже немного виновато. Она же так и стояла около него, разрешая себе быть слабой. Руки задрожали, ноги подкосились, когда её имя прогремело в помещении его тихим голосом с хрипотцой. Он поднимает на нее уставший, пустой взор, и его душу охватывает мнимой дрожью. — Представляешь, — пожимает плечами она, не скрывая слез. Её передрагивает от переизбытка горечи, понимания, что происходит с ним: он умирает; Тринкет сглатывает противный ком в горле, не сводя глаз с хорошо выпившего Хеймитча. За окном бушует ветер, но и ураган в душе бывшего ментора не слабее. Он не верит в то, что она настоящая, стоит здесь и дышит тем же воздухом, что и он. Эбернети не знает, что сказать ей. Просто смотрит и наслаждается видом этой полностью изменившейся женщины. Все, кого он видел после расставания с Эффи, мигом вылетели из его головы, предоставив место ей. Хеймитч встаёт со стула и, пошатнувшись, подходит к женщине. Ей овладевает необъснимый страх и запредельное желание прикоснуться к нему. Хеймитч улыбается ей своей фирменной улыбкой и берет за руку, затем хмурится и, прижав без слов Эффи к себе, закрывает глаза. Она утыкается носом в его шею, вдыхает родной запах, пропитанный алкоголем, медленно проводит по широкой спине, огибая плечи, и сцепляет руки в замок на уровне лопаток — хватается за него без всякого желания отпустить. — Прости за всю сказанную дрянь, — шепчет он ей на ухо мягким, как подушка из листьев, голосом. Крыша полностью покидает хозяина, когда тот нежно накрывает губы капитолийки своими, любя сминает их, чувствуя её тепло. После бессонных ночей его впервые тянет в сон. — Я не хочу потерять тебя навсегда. Не оставляй меня, не убивай себя, не разбивай мне сердце, — умоляет Эффи, оторвавшись, — Я ненавижу тебя, но и люблю. Я, увы, никогда не смогу быть ей, но… — Кем? — не выпуская Тринкет из объятий, удивляется мужчина, оборвав её речь. — Сарой, — тихо произносит она, переведя взгляд на его нервно дернувшийся кадык. — Никто не сможет получить меня, кроме тебя, — смущает Эффи Хеймитч. — Тебе нужно поспать. — А вдруг это всего лишь пьяная иллюзия? — сводит брови ментор. — Обещаю, она будет длиться вечно, — говорит она и коротко целует его в губы, сохраните вкус виски, — если твоя Сара не против. — Не зли меня, Эффи, — рычит Эбернети, стреляя убиственным взглядом. — Хорошо, мистер Дьявол. — От ангела слышу, — бросает он и с замиранием касается её губ, а кажется — сердца.       Они лежат вместе в кровати, обнимая друг друга. Эффи что-то рисует на его груди пальцем, не проронив ни слова. Хеймитч склонился к ней, прикасаясь щекой к её волосам, и поцеловал со всей любовью, которая осталась после некоторого запоя. Каждое её движение дарит ощущение дома, какого не было очень давно, пожалуй, с той проклятой Квартальной Бойни. Но стоит ли жалеть? Не будь Голодных Игр, не было бы и этой женщины, с которой все остальные по боку. Через несколько минут Эффи слышит размеренное дыхание Хеймитча и заботливо укрывает их двоих одеялом, подняв его с пола. Грудь ментора размеренно поднимается и опускается, выражение лица умиротворенное, его не касаются трудности и боли. Слишком много пришлось пережить ему, многое перенести и закрыться ото всех. Эффи все ещё не спит, думая, что все позади, теперь они вместе, несмотря на все трудности и проблемы. И главное, как бы не было плохо тогда, им двоим хорошо сейчас. В любом случае, в нашу жизнь приходит такое счастье, что понимаешь: оно стоило всех прежних потерь.