I think I wanna marry you

Это утро было одним из тех особенно-зимних, в которые выбираться из кровати раньше девяти часов – преступление. Но Джон и не собирался. Он медленно потянулся, перевернулся на другой бок и резко распахнул глаза, обнаружив, что вторая половина постели пустовала. Он нашёл Шерлока на кухне: тот мелко вздрогнул, но не обернулся когда тёплые руки обвили его со спины. — Семь утра, Шерлок, — тихо произнёс он, едва касаясь мочки уха детектива. — Возвращайся в кровать. — Нет, — тон был настолько резким, что Джон вздрогнул. Шерлок вывернулся из его объятий и пулей проскочил в гостиную. Джон последовал за ним практически моментально, повинуясь многолетней привычке. — Что случилось? — непонимающе произнёс он, хватая предплечье Холмса, который застыл у журнального столика. Шерлок отскочил от него как ошпаренный, попутно исследуя протянутую ладонь расширенными от ужаса и отвращения глазами. — Не вздумай, — прорычал он, тяжело опускаясь в своё кресло. Джон одернул руку, поражённо наблюдая за Шерлоком, который наклонился, вцепившись пальцами в волосы. Он застыл почти неподвижно, глаза его, всегда холодно-прозрачные, были зажмурены. — Шерлок, — тихо выдохнул он, осторожно опускаясь на колени около кресла. — Родной, что с тобой? Холмс поднял голову, и Джон вздрогнул уже, наверное, в десятый раз за это утро: такое безграничное отчаяние плескалось в его глазах. — Я знаю, — выплюнул Шерлок с презрением, и Джон понял, что тот действительно знает. Оставалось только выяснить, что именно. — О чём ты говоришь? Шерлок откинулся на спинку кресла, и лицо его теперь не выражало ровным счётом ничего. Джон ненароком припомнил, что видел такое всего раз в жизни у одного представителя Британского правительства, при очень, очень паршивых обстоятельствах. Джон поёжился под сканирующим взглядом – от растерянности Холмса не осталось и следа. Такие резкие скачки в состояниях детектива откровенно пугали Джона, и он попытался снова: — Что ты имеешь в виду, Шерлок? — Не притворяйся идиотом, Джон, — он покачал головой, устало ухмыляясь. И это было уже совсем не хорошо. И это было уже совсем не похоже на его Шерлока. — Я знаю, что у тебя кто-то есть. Джон, собиравшийся было снова спросить что-то в стиле "какого черта?", резко захлопнул рот с громким клацающим звуком. Если в мире и существовал стратегический полюс абсурда, то он находился сейчас именно здесь, на Бейкер-Стрит. — Знаю уже порядка трёх дней, — по мере разговора глаза Шерлока становились всё более читаемыми. Что бы он не хотел там скрыть, выходило плохо, маска постепенно слетала с его лица, обнажая не лучшие эмоции в чистом их проявлении. Это был страх. Это была боль, настолько очевидная, что Джон едва мог вздохнуть: тугой ком образовался где-то в горле и пульсировал со страшной силой. — Я пытался, я думал, что смогу с этим смириться. Но я не смог, Джон. Мне нестерпима мысль о том, что ты всё это время касаешься кого-то ещё, — он скривился и, опустив голову, продолжил едва слышно. — Я не смогу... Так. Джон, неподвижно застывший на полу у кресла, беззвучно открывал и закрывал рот, не чувствуя себя способным произнести ни слова. Ни единого слова. Потому что Шерлок, его любимый, его потрясающе-гениальный Шерлок извинялся за то, что не смог смириться с изменой. С изменой Джона. Боже. — Боже, — произнёс он уже вслух и спрятал лицо в ладонях. Шерлок не шелохнулся в своём кресле. Джон продолжил, с улыбкой заглядывая в лицо детектива: — Я думал, что-то страшное случилось. Я думал, что сделал тебе больно, или что-то в этом роде, — он легко рассмеялся, запрокидывая голову назад. Шерлок вскочил с кресла: — Но ты сделал, — он не оборачиваясь прошёл к окну. — Шерлок, ну с чего, — Джон проследовал за ним по пятам и остановился в двух шагах. — С чего ты вдруг решил, что я тебе изменяю? Шерлок помолчал с минуту, а затем спокойным и тихим голосом начал: — Ты задерживаешься более чем на сорок минут после смены уже почти неделю. От тебя постоянно пахнет этим отвратительным парфюмом, Джон. "Evidence"** – недавняя коллекция, духи женские. И эта твоя вечно счастливая улыбка, и эта задумчивость. Неужели ты в самом деле полагал, что я не замечу? — он резко обернулся, глядя на доктора в упор, и тот отшатнулся, но взгляд выдержал стоически. Холмс быстро заморгал, и выдал: — Я проследил за тобой вчера. Она милая, Джон, но типичная кошатница. А теперь, если в тебе осталась ещё хоть капля уважения ко мне – уходи. Он снова отвернулся к окну, и Джон успел заметить, как блеснули глаза детектива от накопившейся в них влаги. Он лишь мгновение пялился на его слабо подрагивающую спину, а потом шагнул к вперед, резко развернул его к себе лицом и заключил в крепкие объятия. Шерлок всхлипнул и постарался вырваться, но силы явно были не на его стороне. — Зачем мы вообще начали встречаться? Я знал, что так будет, — он попытался вырваться снова, но Джон по-прежнему держал его крепко. — Я знал, что в один день наскучу тебе, и ты уйдёшь. Джон, придерживая его одной рукой за нижнюю часть спины, начал перебирать тёмные кудри второй. Шерлок последний раз вздрогнул, застыл, пристроив голову в изгибе джоновой шеи и прошептал: — Но почему так быстро? Джон потянул его к дивану, не отрывая от себя. Он медленно сел, так же медленно посадил Шерлока, поднял его лицо двумя руками, и погладил каждую скулу большим пальцем. — Ты всё сказал? — улыбнулся он, и детектив невольно вздрогнул: в его голосе не было ни злости ни вины – лишь бесконечная нежность. — Хорошо, Шерлок, нам давно было пора поговорить об этом, да? Это я виноват, должен был сказать раньше. Я люблю тебя, ты знаешь, — Шерлок хотел что-то возразить, но Джон предупреждающе покачал головой. — Нет, сейчас моя очередь. Я люблю тебя, ты знаешь. И ты никогда, — он опустил руки с лица на ладони детектива. — Слышишь, никогда мне не наскучишь. Я не уйду, Шерлок, до тех пор, пока ты сам меня об этом не попросишь. Пока ты не выбросишь все мои вещи из окна нашей квартиры, как чертова истеричка, пока ты не снимешь вот это со своего пальца добровольно, — он погладил обручальное кольцо Холмса, и тот невольно опустил взгляд на из переплетенные пальцы. — Я тебя не оставлю. Шерлок молчал. Джон тяжело вздохнул: — Да, ты прав, Кейт милая, у неё приятный парфюм. Но она собачница, не кошатница. И я никогда не касался её, Шерлок. Никого, кроме тебя, — он попытался заглянуть в глаза мужа, но тот отвернулся. Руки, впрочем, не убрал. — Только ты. Я знаю эту девушку уже достаточно долго, она разводит щенков. Скоро рождество, и я подумал, что было бы здорово, ну, ты знаешь... — Завести собаку, — удивлённо произнёс Шерлок. Он страдальчески застонал, и прикрыл глаза рукой. Наверно, так сильно он не ошибался ещё никогда. — Ты хочешь подарить мне щенка. Ты любишь меня, — он уставился на Джона и поражёно застыл. Джон тяжело вздохнул, и притянул детектива к себе. — Мы женаты уже почти три года, а ты до сих пор удивляешься? — Джон, — Шерлок прижался к нему, стыдливо пряча голову на груди мужа. — Джон, прости меня. Я такой идиот. Джон хмыкнул и поцеловал его в макушку. — Ты не идиот, просто любишь драматизировать. — Я не люблю драматизировать , я люблю тебя, — возразил Шерлок, возвращая поцелуй. Это утро было одним из тех особенно-зимних, в которые выбираться из кровати раньше девяти часов – преступление. Поэтому они вернулись в спальню к восьми, и не покидали её уже до самого вечера.