Под защитой

      Намимори спит.       Дремлет Хибари Кёя: до того, как пойти в любимую школу, остаётся целых два часа. Посапывает Реборн, выпуская пузыри. Беспробудным сном, свернувшись в клубок, рядом дрыхнет верный хамелеон. Позёвывая, готовится оторвать голову от подушки Нана. Скоро дом наполнится запахом омлета и заваренного чая, и репетитор погонит на тренировку Тсунаеши, а затем усердно, повторяя предыдущие дни, станет вдалбливать идею фикс про Вонголу, мафию и иже с ними.       Не станет.       Ничего больше не будет: ни проклятых «почтенных людей», ни якудза, ни смертельных ловушек, ни выживания. Что самое главное — никакого давления и уж тем более промывания мозгов.       Киоко улыбается, глядя на занавеску окна дома Савад. Скорее, скалится: она предвкушает, как начнётся переполох, как вспыхнет ощутимая аура беспокойства, принадлежащая явно киллеру, этой твари, которую послали не ради блага Тсуны, а для чего-то высшего, важного, но уж точно не вписывающегося в планы подростка. Реборн может теперь злиться, беситься сколько угодно — пусть. Пожалуй, он даже не узнает, что избежал верной смерти в далёком, захолустном Намимори. Над ним бы смеялся тогда весь мир, но ему в таком случае будет всё равно, а это не интересно. Лучше взглянуть в его лицо, посмотреть в вечно скрывающиеся под шляпой недетские лживые глаза, улыбнуться, спросить… Спрашивать бессмысленно, конечно, однако посмеяться над бессилием ненавистного человечка — бесценное удовольствие!       Прохожие никого не видят на пустой улице. Утром их почти и нет, а те, кто спешит на работу, не оглядываются по сторонам и не обращают внимания на рыжую шерсть, разметавшуюся по серому, покрывшемуся осенним инеем тротуару. Злобная чихуахуа, притихшая, смирно сидит за забором, чуя неведомую опасность совсем близко. Инстинкт подсказывает, что лаять себе дороже: лишний раз подашь голос — останешься без головы. Буквально. Страшно даже поскуливать.       Так называемых Хранителей не жаль. Своего братика точно: Рёхей самолично тащил драгоценную ношу, он вообще не в счёт. Гокудеру Хаято, несмотря на его бесконечную преданность, Сасагава недолюбливает. Друг, называется, — не учитывать желание якобы босса! Упёрся, остолоп, и христианский бог с ним, пусть утешится, как хочет. К Ямамото и Ламбо Киоко относилась равнодушно и ставила их в один ряд. Безусловно и вне всяких сомнений, помощь помощью, но они втягивались в мир мафии и втягивали самого Саваду. О, Реборн всё верно рассчитал! Смог сыграть на слабых струнах — на отсутствии настоящих друзей. Тсунаеши, не желая, попался. Видя, чувствуя поддержку, он невольно прикипал сердцем к обретённым дорогим людям, защищал их, старался уберечь. А его никто не щадил.       По-хорошему, это нельзя оставлять так. Месть в японской традиции вполне одобряется, на неё тратят годы, её оправдывают без оглядки на религии. Однако Тсунаеши может почувствовать, что с его «друзьями» случилась беда, поэтому рисковать, проверяя гиперинтуицию, Киоко не решилась. Эти люди пойдут по своему пути, уже без Савады, наверняка и без Наны: женщина с тяжёлым сердцем согласилась уйти от мужа. После откровенного рассказа, неприглядной правды, в какую ситуацию поставили её сына и кто виновен больше всех, ей незачем оставаться в доме.       Пусть Ками-сама расставит всё на свои места, а жизнь накажет за несправедливость. Один шаг, главный шаг сделан. За ним последует второй, третий, правда, Сасагаве будет не до них. Она забудет про Хранителей и поможет во что бы то ни стало Тсу-куну. Да, будет очень, очень нелегко. Он затоскует по друзьям, попросится назад, ему покажется, что лучше прежняя жизнь. Но у неё будет время убедить его в обратном, разложить всё по полочкам и раскрыть глаза. А там они посмотрят, что возможно сделать.       Тсунаеши спит далеко-далеко, в лесу, в горах, в сердце логова кицунэ, окутанного дымкой магии, под всеми возможными защитными завесами. До него никто никогда не доберется, никакой путник или браконьер не наткнётся на лисий замок, сильнейшие иллюзионисты — даже те, кто испытал круги Ада, — не пройдут через ментальный барьер. Все люди невольно станут огибать место, либо погибнут в болоте. Киоко хочет, чтобы второй вариант сработал для мафиози. Лисица — хищник, она требует крови. Сасагава ещё подумает, устроить ли это.       А пока силуэт тает, скрытый от людского глаза. Клоки шерсти заботливый ветер разносит по уголкам, смешивая с пылью. Вскоре дворник уберёт последние заметные следы. Женщина в доме позволяет увести себя молодому, непривычно тихому парню с пластырем на носу. До пробуждения Реборна остаётся полчаса.