Под защитой

      Не одна лисица жила в Намимори. Город стоял у подножия гор, рядом простирались непроходимые, дремучие леса, откуда последние шестьдесят лет всё чаще выходила нечисть. Она, заботясь лишь о том, чтобы выглядеть человеком, не заморачивалась особо по поводу более-менее правдивой биографии. Японцы косились, народ глухо ворчал, однако связываться с теми, кто был себе на уме и не страдал моральными принципами, решались немногие, что уж говорить о том, что атеистов среди страж правопорядка не осталось. Полицейских вообще оказалось мало. Вместо них за охрану взялся Хибари Кёя, обычный человек. Его не трогали: всем гостям из леса было интересно наблюдать, как школьник устанавливал дисциплину.       Хибари чувствовал неладное. Его отец часто рассказывал сказки про оборотней, оммёдзи, духов, и мальчик подсознательно понимал: это происходило на самом деле. Повзрослев, он, не питая любви к тем, по чьей вине лишился деда, искал, выслеживал по критерию «кто сильнее, тот и нежить», нападал на нарушителей, откровенно презиравших правила, вынуждая их давать отпор. Но всё было бессмысленно. Никто не обращался в уродливого ёкая или растаивал в воздухе, никто не скалился, не выпускал когти. Это подчас приводило в ярость. Нечисть смеялась над ним, обходя стороной, маскировалась под знакомых, друзей, стариков, которых не заподозришь… А по двору школы не раз летали клочья рыжей шерсти.       Киоко было всё равно. Ни она, ни Рёхей не задуривали подростка, не отводили глаза: кто заподозрит скромную девочку, пусть и идола школы, у которой есть неугомонный брат? Обычная семья, где родители много работали, настолько, что их редко кто из соседей видел. Не каждый мужчина мог обеспечить родных так, чтобы жена работала домохозяйкой. К тому же до и после самой Сасагавы училась и будет учиться какая-нибудь девушка, вызывающая обожание и восхищение.       Брат и сестра вышли из лесу недавно, захотев проникнуть в мир людей. Мало-помалу выучили язык за время существования в детских телах. Изредка приходилось навещать родной дом, проверять, не нарушилась ли защита, не проник ли кто-нибудь из чужих оборотней. Потом они бежали обратно: до восхода солнца надо было очутиться в тёплых кроватках и проснуться от ласкового голоса матери — любящей женщины, которая так хотела детей, что, не имея своих, не побоялась в одиночку приютить двух малышей, оказавшихся сиротами, подброшенными к двери детского приюта. Она успевала утром прочитать сказку, и мальчик с девочкой сидели, затаив дыхание. Именно на историях они учились, выбирали модель поведения, а потом долго удивлялись, придя в садик, что не все сверстники были послушными и спокойными. Мир снова открылся им с другой стороны, подтолкнул к постижениям, с которыми «дети» справлялись по-разному.       Киоко, несмотря на трудности, решила вжиться в роль ямато-надешико, идеал, воспетый в преданиях. Сущность нечисти не переделать сполна, но частично, как обнаружилось, получилось, а характер кицунэ позволял скрывать независимость, желание шалить над людьми, заботиться в первую очередь о себе. Ей порой казалось, что она действительно настоящая японская девушка. Однако в это удавалось верить лишь до серьёзных потрясений. Зачинщик травли брата скоро упал со склона горы в реку, его тела не нашли до сих пор. Мочида, позволявший себе вольности, быстро обзавёлся амулетом на счастье — разумеется, ничуть не оберегавшим. Грабитель, залезший в дом, когда мать ушла, сгинул в болоте навсегда: Рёхей проследил, чтобы дух упокоился и не смог причинять вреда. Сам Сасагава избрал абсолютно противоположный путь: быть ярким, не скрывать свои эмоции ради появления рано или поздно истинных, верных друзей. Долгое одиночество его не смущало. В конце концов, рядом была сестра, ближе которой никто ещё не стал, кроме взявшей их женщины. Пусть та не узнает истину — разве это столь необходимо? Близким людям необязательно говорить всю правду: важнее о них позаботиться, поддерживать их. Кицунэ сполна отплатили, приведя удачу в дом, тем самым обретя лучшего на свете отчима.       Жизнь протекала мирно, не спеша, порой скучно. Поэтому всё чаще наведывались в родной замок лисы, используя каждую свободную минуту. Они считали, что знают Намимори и его жителей наизусть, могут рассказать всю подноготную о любом, ведь в детстве любопытные звери, невидимые, наведывались в дома, подслушивали, подглядывали, не принимая во внимание некрасивость поступка. Они ж не люди.       А потом резко выяснилось, что они не замечали слишком многого.       Справедливость не такое уж и редко встречающееся явление в мире людей, особенно если оно подкрепляется законами. В Намимори их по мере сил охранял Хибари, а путь якудза пока не пересекался с путём демонов. Поэтому, столкнувшись с мафией, Сасагава не знала, что делать. Не знала до тех пор, пока дело не коснулось её одноклассника, и тогда остаться в стороне не смогла.       Тсунаёши был посредственный в учёбе, невезучий, неспортивный, боящийся чуть ли не своей тени. Он не давал отпор, если его задирали хулиганы или над ним зло подшучивали. Неудачник, никчёмный. И добрый, невероятно добрый, заботливый, чуткий, чуть ленивый и всё же умный мальчик, которому просто не повезло с отцом, оставившим жену одну. В то время как у других детей стоял перед глазами пример мужества, силы, внимательности, Тсунаёши рос один, даже без дедушек, дядей, а редкий приезд Савады Иемитсу ну никак не привносил что-то хорошее в воспитание. Порой Киоко осуждала Нану, но сразу же одёргивала себя: японская женщина не должна давить на мужа. Если тот принял решение, то ведь никак иначе.       Однако постепенно пришло осознание: иногда проверенная веками система даёт сбой. Все минусы легко убрать, если воспитывать нормально, любить своего ребёнка и помогать ему. Более того, Иемитсу был виноват в том, что фактически бросил жену, не заботился о сыне и, наконец, послал Реборна.       Киоко не знала, как получилось, что симпатия к Тсуне переросла в поднимавшуюся в душе тёплую волну эмоций, но не скрыла её от себя. Хотелось защищать, оберегать, помочь, и одновременно она не желала изменять его — всего-навсего добавить чуточку уверенности, чтобы он не позволял себя травить, полюбил жизнь, стал сильнее. А разве этого достигнешь работой из-под палки? С каждым днём, узнавая подробности «обучения», кицунэ боролась с ненавистью, уговаривала себя не вмешиваться и только потихоньку облегчать участь подростка.       Это продлилось два месяца.       На третий, когда она полностью поняла, что требовалось киллеру, ярость достигла апогея, и планы Реборна рухнули в тартарары.       Тренировки тренировками, чёрт с ними. Давить, ломать, заставлять принять назначение в угоду какому-то Девятому и всей Вонголе? Подставлять, подвергать опасности близких? Воспитывать силу воли насмешками, оскорблениями и откровенным презрением?       Настоящий человек выковывается другими способами. А чем обернутся методы Реборна, Сасагава прекрасно знала: видела один-единственный мертвый взгляд Каваллоне Дино. Она не допустит этого, прекратит фарс. Савада сам избегал всего, что связано с преступным миром, боясь в него попасть, отбиваясь от попыток затащить его туда. Ещё чуть-чуть, и всё кончилось бы печально — кицунэ известны приёмы сломать сопротивление и последующие возможные финалы. Один человек не победит систему, но если его поддержат, то он отстоит свой мир.       Тсунаёши сделает это, сделает без Реборна и мафиозной семейки, и Киоко поддержит, раз больше некому. Её не интересовало, что последует за принятым ею решением. Кажется, в таких случаях начинались волнения, войны, однако это была абсолютно не её проблема. Раньше стоило думать тем, кто послал репетитора.       Тсуна исчез из дома в полночь. Киллер не услышал ни как открыли окно в комнату, ни как распрямились пружины кровати, с которой подняли подростка; Леон не среагировал, посчитав Рёхея своим. Почему — кицунэ не разобралась: то ли потому, что брат уже приходил в дом, то ли почуял зверя. Что ж, хамелеон уцелел, хотя первоначально его планировали убить. Через несколько часов забрали и Нану. Больше следов не было: приёмные родители, предупреждённые, уже жили в другом городе. Четыре человека никогда не появятся в Намимори.       Скоро город наполнится людьми в черных костюмах и c итальянским акцентом, потом ищейками, шпионами, а затем придёт день, когда они уйдут и оставят его жителей в покое. Жизнь продолжится у всех, кто участвовал в этой грязной истории. Киоко забудет про них, даже про Реборна — ради спокойствия любимого человека.