His father's heir

Я осматриваю комнаты, принадлежащие Итану Рорку с вниманием, достойным агента ФБР. Он давно не мальчишка, но во всем вокруг прослеживается некий инфантилизм, то тут, то там нахожу его гаденькие секреты. Порнографические журналы под кроватью, связки любительских фотографий в ящиках стола, несколько пленок, включив которые ощущаешь тошноту. Кто бы ни похитил ублюдка, надеюсь, он уже прикончил его. Не надо быть великим детективом, чтобы понять, что ищешь траханого педофила, когда в его комнате детские мультфильмы лежат вперемешку с порнокассетами, на которых молодые актрисы изображают несовершеннолетних. В какой-то момент накатывает желание послать все это к чертям собачьим. Я слышу шаги Рорка-старшего и делаю серьезное лицо, убираю чертовы кассеты подальше.  — Как Ваши успехи?  — Пока ничего конкретного, сэр.  — Думаю, Вы уже поняли, почему в это дело не следует вовлекать полицию, Рамси.  — Я и не собирался, — пожалуй, никто в этом городе не расскажет лучше меня насколько бессмысленно вовлекать полицию в поимку урода, который принадлежит к золотой молодежи.  — Вот и славно. Вы когда-нибудь еще поймете меня. И будете благодарны, когда придет время прикрывать грехи Вашего сына.  — Вы упоминали, что он пропадал и раньше?  — Да, было дело. Забирал своих приятелей, снимал какой-нибудь склад на безлюдной улице и развлекался там с очередной малолеткой. Потом я выделил ему ангар на ферме, чтобы быть уверенным в его безопасности. Сейчас его там нет. Он болен, Рамси, если его похитили ради выкупа или с любой другой целью, важно, чтобы он вернулся домой как можно скорее.  — Понимаю. Рорк выглядит уставшим, только забравшись в его дом, я впервые остро почувствовал сходство. Дикарь, запертый в чертовых кабинетах, да он бы с большим удовольствием палил из табельного по отморозкам, чем дергал за ниточки. Каждый хочет быть кукловодом, но правда в том, что есть сорт людей, плохо подходящих для этого. Такие как я или Сенатор — те, кому в глубине души противно прикасаться к политике.  — Последний вопрос, сэр.  — Да, спрашивайте сколько угодно.  — У Вас не пропало никакого оружия? Что-то, что он взял бы с собой, если бы уходил сам?  — Было, — Рорк хмурится, припоминая, — пропала бейсбольная бита.  — Она имела какое-то значение для Итана? Любимое оружие? — Сенатор смотрит на меня потухшим, но все еще непреклонным взглядом.  — Этой битой я убил его мать. Черт знает, что вообще можно на это ответить. Очевидно, что уродец ушел из дома сам, прихватив оружие. Ушел охотиться. И если его действительно похитили, то скорее всего заманили чем-то интересным. Как педофилы заманивают детей конфетами. Готов спорить, что приманкой была малолетняя девица. Нужно выяснить, где достают товар такого рода, и поскорее. Рамирес все еще должен мне, я звоню ему вечером и прошу поднять дела по педофилии за последние десять лет. Не самая приятная компания, но эти придурки должны что-то знать. Он, кажется, готов сделать что угодно, от одной радости, что я не собираюсь его шантажировать. Приезжаю домой со здоровенным кульком шоколадного печенья для Кевина, он улыбается, кивает, но ничего не говорит. Санса стоит за его спиной, гордая и довольная.  — Он сегодня пришел утром в слезах, признался, что соврал вчера.  — Это насчет Ланца, что ли?  — Да, это сделал Кевин, он его ударил, сказал случайно. Принял обет молчания на два дня.  — Это что еще за хрень?  — Это искупление, Рамси, — моя жена улыбается, — наш сын уже в таком юном возрасте понимает что к чему, — она легко касается губами моей щеки.  — А дальше что? Начнет себя хлыстом охаживать? — Хватаю парня и разворачиваю к Ланцу. Пес ничего не понимает, вылупился на Кевина, слегка наклонив голову. — А теперь проси прощения, плевать на твой запрет.  — Обет, — поправляет Санса. Кевин ловко выворачивается из моих рук и убегает вверх по лестнице, не сказав ни слова. Чертовы китайцы первым делом научили парня убегать. Догоняю его уже в комнате, он стоит, смотрит на меня не моргая, как какой-то черт из фильма ужасов. Я хлопаю дверью и проворачиваю ключ, посидит без ужина. Возвращаюсь в гостиную, ловлю осуждающий взгляд от жены.  — Еще тебя в кабинете ждет Грейджой.  — Вот это надо было сразу говорить. Младший под домашним арестом. Вонючка вздрагивает, когда я вхожу в комнату. В прошлом году он крупно разозлил меня, вписавшись в дурацкий заговор с конкурентами Рорка, и лишился пары пальцев на левой руке. Спичрайтеру ведь нужна только правая, как оказалось. Сенатор отлично посмеялся с этой истории, а мне стоило большого труда оставить Грейджоя в той же должности. Было чертовски весело наблюдать, как он висит, растянутый на дыбе, в подвале отделения на пирсе и умоляет отрезать освежеванные пальцы. Всего лишь пальцы, в процентном соотношении не такая уж большая часть организма, а криков-то было. Сейчас он прячет изуродованную конечность под стол, знает, что стоит мне увидеть плоды своих трудов, как я уже не стану сдерживать улыбку. — Мне от тебя нужно кое-что, кроме обычного отчета, — выразительно, с издевкой, пялюсь на его позу. — И хватит дрочить, когда я с тобой разговариваю.  — Я… Не… — он поспешно достает руки из-под стола и заливается краской как девчонка.  — Все, что знаешь про Рорка. Все закулисные сплетни. Про обоих Рорков.  — Про Сенатора и Кардинала? — Глаза Грейджоя округляются.  — Нет, пресвятой Рорк меня не интересует, только Итаны Рорки, старший и младший. Начни со старшего и его жены. И по порядку.  — Жену мистера Рорка звали Черити, она погибла больше десяти лет назад…  — Черити, надо же, мое любимое женское имя. Продолжай, вижу, ты неплохо вызубрил уроки.  — Скорее всего миссис Рорк была убита Сенатором. Полицию не вызывали, дело решилось на уровне администрации. Были тихие похороны, формально она долго болела и умерла в больнице.  — С головой, размолотой в крошево долго не болеют.  — Это официальная версия. Многие знают правду, слухи ходят, но за давностью лет уже ничего не докажешь.  — И часто с ним такое случается?  — Иногда. Поговаривают, что любовницы Сенатора долго не живут. Про любовниц его сына вообще ничего не слышно, но человек он неприятный, будто скрывает что-то.  — Мне нужны не твои гейские наблюдения «приятный-неприятный», давай по делу.  — По делу скорее скажут Ваши бывшие коллеги из полиции, они периодически приезжают к Сенатору, получают деньги за молчание.  — У них тем более рот на замке, великий ум! Им за это платят. Езжай домой, если Санса предложит остаться на ужин, откажешься, иначе есть будешь из собачьей миски. Ланцелот конкуренции не любит, смекаешь?  — Я Вас понял, мистер Болтон. Выпроваживаю его, вопреки стараниям Сансы, она так очевидно мной недовольна, что готова затащить на ужин любого придурка, лишь бы он разбавил компанию. Как только понимает, что обиды не действуют, становится ласковой. Полчаса увещеваний, и я соглашаюсь простить Кевина, никакого, к чертям, воспитания, когда все время вмешивается жена. Он молчит весь вечер, но обиженным не выглядит, хотя Ланц его и сторонится. Наплевать. Я запиваю ужин двойной порцией виски и собираюсь устроить Сансе веселую ночь. Когда ты женишься, ты подписываешь своим мозгам смертный приговор с предварительным многократным изнасилованием, а что взамен? Взамен тебе всегда есть на ком сорвать зло.