Аргонианин. Сын Хиста нашего мира или обойти весь Нирн

Да, не такого исхода ты ожидал, Ярый. И теперь, смотря на окровавленные тела вокруг и заглядывая в погасшие глаза незнакомой девчонки, жалею только об одном. Не успел. Снова заходясь мучительным кашлем, краем сознания лениво рассуждаю, сгустки крови это или же кусочки легких просятся наружу. Одной рукой прижимаю пропитанную темной влагой флиску и медленно сползаю спиной по стволу дерева. Почему одной? Поворачиваю голову и вижу кусок арматуры, выходящий повыше локтя. Мда. Спасибо, мама, за гены, хех. С моим болевым порогом уже пару раз помер бы, кабы не это состояние "берсерка", доставшееся от предков. Второй раз в него смог войти, но все напрасно. Хотя... Злорадно пинаю бутсом мешанину из осколков ребер, что осталась на месте груди одно из ублюдков. Ярость. Твари, прошедшие на такое... Как же вам повезло, что так быстро откинулись, и не смогли прочувстовать на себе всю прелесть знаний медика, желающего причинить Боль. Сплюнул очередным сгустком и попал в лоб бритому, красные нити протянулись до глазницы и скользнули вниз по суку, выходящему из неё. Оскалился. Последним был. Смог хоть ему немножко разъяснить неправильность таких взглядов на жизнь, вдавливая деревяшку под углом, чтобы до мозга не достала. Ненавижу насильников. Без фобий или страшного прошлого, просто не считаю их достойными жизни. И он это хорошо уяснил в последние минуты существования. Вот только ЕЙ уже все равно. Всхлип сквозь сжатые зубы. Поворачиваюсь и становлюсь на колени. Сказано быстро, на деле заняло минуты три. Холодно. Не чувствую рук. Плетусь к телу у скамейки. Как она красива. Вьющиеся волосы золотисто-огенной волной рассыпались по молодой траве, фиолетовые глаза, поднятые к небу, выражают неистовую жажду жизни, страх, надежду и благодарность. От последнего больнее всего. Да, успел вмешаться, и ты не лишилась чести, Огонек. Вот только у бритого оказался твердый череп и пистолет. Два выстрела в спину, а потом заклинил затвор. Первый выстрел разорвал ей горло, второй обсепечил лучшую вентиляцию моему легкому. Увидев как гаснет её взгляд, кровавая пелена накрыла разум, а стрелок лишился глаза, после - жизни. Надо было сразу добить эту падаль, как только дружков упокоил. Запомню. Если будет ещё шанс этим воспользоваться этим опытом. Покачнулся и упал на землю. Нет, не будет. Приближаюсь к фиалковым озерам и внутри разливается горечь - в них только тень чувств. Нет жизни. Не успел, совсем немного. Если бы я мог, если бы я только мог. Непослушные губы шепчут : "Прости". И сознание покидает меня. А наша кровь смешалась, просачивается в траву, под землю, к корням, и по поляне будто проходит ветерок. Вот только не может идти такой волной трава, в которой и длины-то сантиметра два от силы. А кровь, наполненная яростью, сожалением, надеждой и, как ни странно, радостью встречи, сворачивается медленно, очень медленно.