без названия

Укитаке Джууширо проснулся поздно, когда лучи полуденного солнца настойчиво пробивались сквозь в щель в неплотно задвинутых сёдзи, а на улице вовсю щебетали птицы. Он открыл глаза и прислушался к своим ощущениям. Приступ мигрени, сваливший его накануне в постель, прошел, и Укитаке мысленно поблагодарил Унохану, которая передала ему вчера со своим лейтенантом те пилюли – «новейшую эффективную разработку», как поведала – не без гордости в голосе – Исанэ. Мужчина поднялся с футона, подошел к сёдзи, лениво потягиваясь, и распахнул их; легкий ветерок, тут же ворвавшийся в комнату, взъерошил его волосы, и капитан привычным движением заправил несколько прядей за ухо. Что-то внезапно насторожило его, но он не смог понять, что именно; лишь поправив волосы снова, Укитаке вдруг поднес ладонь к самому лицу и принялся ошарашенно ее разглядывать. Его ногти… они были значительно длиннее, чем вчера. Именно поэтому он сейчас едва не расцарапал собственный висок. «Бред какой-то», — подумал Укитаке, продолжая рассматривать руку. Он пребольно ущипнул себя за предплечье и, убедившись, что происходящее ему не снится, вздохнул, качая головой. — Ладно, будем считать, что Рецу-чан не учла некоторые побочные эффе… – сказал капитан сам себе и запнулся на полуслове. Медленно, очень медленно он опустил взгляд вниз и вскрикнул, зажав рот ладонью. В вырезе юката виднелась весьма аппетитная женская грудь. *** — Кёраку-сан у себя в кабинете! – едва успела крикнуть лейтенант восьмого отряда вслед промчавшемуся мимо нее Укитаке. На долю секунды ей показалось, что капитан стал ниже ростом и…уже в плечах, что ли. «Да нет, показалось», — решила девушка и, поправив очки, отправилась по своим делам. Кёраку в самом деле обнаружился на своем рабочем месте. Подперев голову рукой, он бездумно смотрел в пространство перед собой и старательно не замечал стопку документов слева от себя. Услышав шорох фусума, он оживился. — Шунсуй, у меня проблемы. – Вошедшая девушка в капитанском хаори, которое было ей явно не по размеру, остановилась возле его стола. Кёраку внимательно оглядел ее. Он мог с уверенностью сказать, что видит незнакомку впервые, но ее длинные белоснежные волосы – совсем как у его друга – и темно-розовая подкладка хаори порядком смущали его. — Что за глупый розыгрыш, мисс? – нахмурился он. — Это не розыгрыш, Кёраку, это я! — Ты хочешь сказать, что ты … — Джууширо, — подсказала девушка. Кто-то из нас двоих сошел с ума, подумал Шунсуй. — Да, черт побери, это я — Укитаке Джууширо, капитан тринадцатого отряда! И это не розыгрыш, не сон, не галлюцинация, не гигай, и мы с тобой не сошли с ума! По крайней мере, я очень надеюсь на последнее. Кёраку, поморщившись, потер виски. Голова, гудевшая с похмелья, разболелась еще сильнее. То, что говорила эта девушка, казалось полным бредом. — Откуда я могу знать, что ты действительно мой старый добрый друг Укитаке? – недоверчиво спросил он. Незнакомка закатила глаза. — На пятый год нашего обучения в Академии, в начале четвертого месяца мы с тобой целовались под вишневым деревом в саду твоего поместья, — немного подумав, произнесла она. Кёраку в шоке посмотрел на девушку. Что ж, оставалось только поверить в происходящее. — Это был наш первый поцелуй, верно? – усмехнулся он. — Второй. — О, — пробормотал мужчина, вспоминая. – Хм, действительно второй. Так, Джуу-чан, оставим пока сентиментальные воспоминания об ушедшей молодости. Сядь-ка. – Девушка послушно села напротив. – Давно это с тобой случилось? — Проснулся утром в таком виде. В женском теле. Кёраку вновь оглядел друга. Произошедшие с ним перемены, конечно, пугали его, но новый облик Укитаке ему определенно нравился. Черты лица стали более мягкими, руки, нервно теребившие ткань хаори, — по-женски маленькими и изящными, фигура – более худощавой и хрупкой на вид, в нужных местах появились приятные взгляду округлости… Лишь седая шевелюра и внимательные карие глаза остались прежними. — Это что же, они настоящие? – невпопад ляпнул Кёраку и потянулся к груди Укитаке. — Шунсуй! – взвился тот, шлепнув его по руке. – Тебе все бы только баб тискать!.. — Прости, — заискивающе улыбнулся мужчина и откинулся на спинку стула, — не удержался. Выпить хочешь? Укитаке отрицательно покачал головой. — А я бы на твоем месте выпил. – С этими словами Кёраку извлек из ящика стола небольшую плоскую бутылочку, в которой плескалась жидкость темно-янтарного цвета, и одним глотком отпил едва ли не половину. – Высококачественный контрабандный коньяк. Точно уверен, что не будешь? — Да, — проворчал Джууширо в ответ. – Скажи лучше, что мне теперь с этим делать? Кёраку пожал плечам: — Не знаю, мне вполне и так нравится. — Шунсуй! – Укитаке стукнул кулаком по столешнице. – Это. Не. Смешно. — Прости еще раз. – Мужчина накрыл его руку своей. – Успокойся и подумай, что могло стать причиной твоих…этих изменений. Укитаке задумался. — Не знаю, если честно, — наконец ответил он. – Вчера у меня разболелась голова, и Унохана передала мне какие-то новые пилюли. Я подумал – может, она не рассчитала дозировку или не учла побочные эффекты, или еще что-нибудь… — Пилюли, говоришь? – Опохмелившись, Кёраку, кажется, начал мыслить яснее. – Унохана?.. Ты уверен, что это лекарство было от нее? По-моему, подобные фокусы больше в духе Маюри. — Ну… Вообще-то их принесла Исанэ, и я даже не подумал, что… Так ты думаешь, что это Куроцучи со своими экспериментами? -Я почти в этом уверен, — Кёраку почесал подбородок. – Но с Рецу поговорить все-таки не мешало бы. *** Полчаса спустя капитаны Укитаке, Кёраку и Унохана стояли в полутемной лаборатории Куроцучи Маюри. Сам заведующий Бюро Технологических Исследований сидел за большим столом, окруженный со всех сторон мониторами, на которых появлялись и исчезали какие-то цифры, графики и диаграммы, и не обращал на посетителей никакого внимания. В расположение двенадцатого отряда им пришлось пробираться тайком, чтобы никто не узнал о случившемся. После непродолжительной беседы с Уноханой стало окончательно ясно – без сумасшедшего ученого Куроцучи здесь явно не обошлось, именно поэтому они и находились сейчас в БТИ. -…Маюри-сама, к вам пришли, — настойчиво повторила Нему, сопроводившая капитанов в лабораторию. Капитан Куроцучи крутанулся в своем глубоком кресле и уставился на вошедших немигающим взглядом. — Чем обязан? – проскрипел он. – Укитаке-тайчо, прелестно выглядите! Укитаке скрежетнул зубами, Кёраку наощупь нашел его маленькую ладонь и осторожно сжал в своей. — Куроцучи-сан, мы, собственно, вот по какому вопросу, — начал Шунсуй, но Маюри бесцеремонно перебил его: — Нему, ты еще здесь? Пошла вон! — Слушаюсь, Маюри-сама, — все так же монотонно ответила девушка и бесшумно исчезла за дверью. — Итак, я вас слушаю. – Маюри откинулся на спинку кресла и скрестил на груди руки. В мертвенно-бледных отблесках мониторов его и без того пугающий грим казался еще более гротескным. — Маюри, это ваших рук дело? – нервно спросил Укитаке. — О чем это вы, капитан? – Ученый делал вид, будто не понимает, о чем речь. — По вашей вине я проснулся женщиной?! Несколько долгих секунд Маюри смотрел на него с интересом энтомолога, поймавшего на лужайке необычную букашку, затем произнес: — Отпираться, я так понимаю, бессмысленно, Укитаке-сан? Поэтому скажу прямо – да, вы стали объектом моего нового эксперимента. И результатом я, надо отметить, вполне доволен. Кёраку едва успел схватить рванувшегося в сторону Маюри друга за руку. — Куроцучи, я тебя под трибунал отдам, — шипел, как рассерженный кот, Укитаке, пытаясь вырваться из цепкой хватки Шунсуя. – Почему именно я?! Ни один мускул не дрогнул на лице ученого. — Из чисто практических соображений, — ответил он, — не буду вдаваться в подробности, но по множеству причин я выбрал именно вас. А что вам не нравится?.. — Он еще спрашивает! Вы могли выбрать кого угодно для ваших гнусных опытов, офицера Аясегаву, например! — Вы забыли, в чьем отряде он служит, Укитаке-тайчо? — Куроцучи-сама, — вмешалась в разговор доселе молчавшая капитан четвертого отряда. – Думаю, в ваших интересах как можно скорее вернуть капитану Укитаке его прежний облик. — Желательно немедленно! – рявкнул Укитаке. Маюри картинно вздохнул: — Жаль, что вы так настаиваете, капитан. Может, все-таки передумаете? Ведь… — Куроцучи-тайчо, мне кажется, вам не терпится предстать перед Советом 46-ти, — перебил его Кёраку. — Что ж, — вновь вздохнул Маюри, всем своим видом показывая, как он расстроен срывом эксперимента. – Я разочарован, Укитаке-сан. Пройдемте со мной, мне нужно сделать кое-какие анализы. *** Ожидание было томительно-долгим. Кёраку дремал, прислонившись к стене, Укитаке и Унохана примостились на низком неудобном диванчике; Джууширо нервно теребил конец оби, Рецу молчала, украдкой поглядывая на него. Наконец тяжелая металлическая дверь с шипением уползла в стену, и из лаборатории вышел чем-то недовольный капитан двенадцатого отряда. Все разом уставились на него. — Укитаке-тайчо, у меня плохая новость, — невозмутимо начал он. Укитаке нахмурился. — Видите ли, — продолжал Маюри. – Дозировка препарата была рассчитана не совсем верно, поэтому трансформация вашего тела прошла быстрее, чем я ожидал. Обратную трансформацию в столь же быстром темпе провести нельзя – чревато для организма малоприятными последствиями. К тому же, препарат для этой самой обратной трансформации находится на стадии тестирования. И поскольку мы не хотим подвергать ваше здоровье еще большему риску, процесс превращения вас обратно в мужчину займет немного больше времени. — Сколько? – устало спросил Джууширо. — Ммм… Приблизительно месяц. — Месяц?! А быстрее нельзя? Я не намерен ходить в таком виде так долго! Куроцучи развел руками. — Рад бы помочь, но это не в моих силах. Но если вам не терпится, — он хитро улыбнулся, — я могу провести ряд дополнительных экспериментов… Только в этом случае я снимаю с себя всю ответственность. — И что мне прикажете делать целый месяц? — Ну… — Маюри поскреб длинным ногтем щеку. – Занимайтесь обычными делами – спите, гуляйте, книжки читайте, что вы там еще целыми днями делаете? Укитаке тяжело вздохнул: — Ладно, месяц так месяц. Запомни, Куроцучи, это будет первый и последний раз, когда я добровольно участвую в твоих опытах. — У меня есть и хорошая новость, капитан, — старательно пряча усмешку, добавил Маюри. – Выглядите вы действительно очаровательно! — Шунсуй, — повернулся к приятелю Укитаке. – Напомни мне сравнять лабораторию с землей, когда все это закончится! — Непременно, — ухмыльнулся Кёраку. *** — Это был самый тяжелый день в моей жизни, — пробормотал Укитаке, положив голову на плечо Шунсуя. – Я думал, он никогда не закончится. — Зато ждать нам осталось двадцать девять дней. – Кёраку прижал его к себе и поцеловал в висок. — Все уже меньше, согласись? Они сидели на прогретой солнцем веранде дома Укитаке и любовались закатом. Кёраку пришел недавно; весь день ему пришлось провести в отряде, делая вид, что ничего не произошло – Джууширо не хотел, чтобы о случившемся кто-нибудь узнал. Рецу пообещала хранить молчание, а Ямамото доложили, что капитан Укитаке снова болен и ближайшее собрание посетить не сможет; старик, казалось, был нисколько не удивлен и признаков недовольства не выказывал. Таким образом, об инциденте знали всего пятеро, включая Маюри и Нему. Капитана Куроцучи убедительно попросили держать рот на замке, хотя было видно, что ему не терпится обнародовать результаты своего эксперимента. Нанао, справившаяся о здоровье Укитаке у своего капитана, получила в ответ снисходительную улыбку и заверение в том, что «с милейшим Джуу-тяном все в порядке». — Как ты себя чувствуешь? – тихо поинтересовался Кёраку. — А как я могу чувствовать себя в женском теле? Мне неуютно. Некомфортно. Мне кажется, что я схожу с ума. Хочу проснуться завтра и узнать, что это был всего лишь кошмарный сон… — Укитаке закрыл глаза и вздохнул. — Я не об этом. — А… Вполне неплохо. Лучше, чем мог бы. Некоторое время они сидели в полной тишине, слушая шепот ветра в кронах деревьев и легкий плеск воды в пруду. — Знаешь… Мне нравится твой новый облик, — пробормотал Кёраку, наклонившись к самому уху друга и почти касаясь его губами. — Еще бы, — хмуро отозвался тот. – У меня же теперь грудь есть. — Не в груди дело, Джууширо. – Губы Шунсуя коснулись его шеи. – Ты же знаешь, я тебя люблю. — Меня и еще толпу красивых женщин. — Джуу, прекрати. — Я тоже люблю тебя, Шунсуй. Кёраку улыбнулся: — Иди сюда, — он развернул Укитаке к себе лицом и поцеловал упрямо сжатые губы. Тот выдохнул, расслабляясь в его объятиях, и потянулся за новым поцелуем. Поцелуи Шунсуя становились глубже и настойчивее, руки зарывались в густые волосы Укитаке, гладили его спину, все чаще задерживаясь на пояснице, словно не решаясь опуститься ниже… — У меня появилась замечательная идея, — прошептал Кёраку в приоткрытые губы друга. Его пальцы скользнули по вороту косоде, коснулись упругой груди. — Нет. – Укитаке сразу напрягся и попытался отстраниться. – Даже не вздумай. — Почему? – Кёраку начал целовать его шею. – Неужели тебе…— он легко прикусил нежную кожу, — самому не любопытно? Чувствуя, как отзывается на чужие ласки его новое тело, как сладко ноет внизу живота и как кружится от поцелуев голова, Укитаке прошептал, закрывая глаза: — Черт с тобой… Но только один раз…